Меня спрашиваютъ, почему русское воинство искони называлось «христолюбивымъ»? Почему Церковь молится «о христолюбивомъ воинствѣ»? Развѣ Христосъ одобрилъ и благословилъ воинское дѣло? Развѣ Онъ училъ не любви, а крови и убійству? Но вѣдь дѣло войны есть именно дѣло крови, мукъ, разоренія и убіенія... и дѣло воинства есть планомѣрная подготовка къ кровопролитію... Что же это за смѣшеніе? Не кощунство ли оно? Не лучше ли честно признать войну дѣломъ противохристіанскимъ, но все же необходимымъ, воевать безъ Христа и хотя бы вопреки Христу, и не сочетать несоединимое?
Тотъ, кто ставитъ этотъ вопросъ такъ, правъ, ибо онъ ставитъ его мужественно и честно, и ищетъ честнаго отвѣта. И отвѣтить на него мы тоже должны мужественно и честно: не уклоняясь, не умалчивая, ничего не затушевывая и не смягчая жизненной трагедіи. Но такая философическая честность требуетъ отъ насъ, чтобы мы отказались отъ разсудочнаго верхоглядства и рѣшились дойти въ изслѣдованіи до самаго дна. Дважды въ жизни я пытался дать такой отвѣтъ. Одинъ разъ въ началѣ великой войны (1914) въ статьѣ «Основное нравственное противорѣчіе войны» (Вопросы Философіи и Психологіи книга 125); второй разъ — въ книгѣ «О сопротивленіи злу силой» (1925. См. особ. главы 18-22). Тѣхъ, кто интересуется этимъ вопросомъ до глубины, я прошу обратиться къ названнымъ работамъ.
Нѣтъ, мы не можемъ сказать, чтобы Христосъ «благословилъ воинское дѣло»; но Онъ никакъ и ничѣмъ не осудилъ его цѣликомъ, какъ осудилъ напримѣръ черствость души, лицемѣріе или соблазненіе малолѣтнихъ.
Нѣтъ, Христосъ не училъ жестокости, крови и убійству. Онъ училъ именно любви, а не кровопролитію. А война есть именно дѣло крови, мукъ, разоренія и убіенія. И дѣло воинства есть именно подготовка къ войнѣ.
Да, война есть дѣло неизбѣжное и необходимое (хотя далеко не всякая война и совсѣмъ не всегда). Но бываютъ войны духовно оправданныя и нравственно необходимыя. Именно о такихъ войнахъ мыслитъ Церковь, когда молится о христолюбивомъ воинствѣ. Воинъ же, если онъ вѣрующій христіанинъ, не можетъ разстаться съ Христомъ ни въ какомъ дѣлѣ и ни въ какой часъ своей жизни. И даже тогда, когда онъ по воинскому долгу идетъ на войну или участвуетъ въ сраженіи. И на высотѣ своего воинскаго званія онъ будетъ не тогда, когда будетъ «воевать безъ Христа» или «вопреки Христу», а именно тогда, когда будетъ крѣпко и вѣрно памятовать о своемъ христіанскомъ званіи и призваніи.
Почему?
Угасите на мигъ духъ Христовъ въ человѣкѣ; совсѣмъ, весь цѣликомъ, до конца. Чтобы вовсе изчезли любовь и милосердіе, снисхожденіе и доброта. Чтобы не стало чувства собственнаго духовнаго достоинства, самообладанія, самообузданія, долга, дисциплины, повиновенія, преданности, чести, вѣрности. Чтобы погасли всѣ нравственные устои и удержи, а остался бы жадный, разнузданный, кровожадный звѣрь. Воинъ ли это? Достоинъ ли такой человѣкъ званія солдата? Къ чему онъ способенъ? Какъ проявитъ себя? Что начнетъ дѣлать? — Въ концѣ великой [первой міровой] войны русское воинство видѣло такихъ людей на фронтѣ, а страна испытала ихъ проявленія и въ тылу. Или у насъ коротка память и мы все уже забыли? Забыли ли мы нашихъ умученныхъ, распятыхъ, растерзанныхъ офицеровъ? Забыли ли мы шествіе нашихъ Корниловскихъ офицеровъ, арестованныхъ и увозимыхъ въ Быховъ? Забыли ли мы окаянную матросню, руководимую окаяннымъ Крыленкою? Забыли убіеніе Духонина? Забыли гражданскую войну? — Но если не забыли, то должны же мы понять, что такъ неизбѣжно кончится и впредь все, если духъ Христовъ угаснетъ въ человѣкѣ и въ войнѣ. А если мы это понимаемъ, то какъ же можемъ мы всерьезъ выслушивать предложеніе «воевать безъ Христа» или «вопреки Христу». Красные воевали вопреки Христу. Красные возстаютъ и готовятъ міровую рѣзню вопреки Христу. «Вопреки Христу» — значитъ по-большевицки, ради большевизма, въ уподобленіе большевикамъ.
Воинъ, воюющій вопреки Христу — это Калущъ [*]; это Бэла Кунъ въ Крыму; это Барселона; это Чека и Гепеу; это Слащевъ и Скоблинъ. И притомъ, — не въ видѣ эксцессовъ или исключеній, а въ видѣ повальнаго образа дѣйствій, въ видѣ системы мірового кровопролитія. Въ древности, въ средней Азіи побѣдители сдирали кожу съ побѣжденныхъ плѣнниковъ и покрывали ею стѣны своего города. Цезарь вырѣзывалъ въ Галліи цѣлые города.
Поэтому разъ навсегда прекратимъ всякіе разговоры о томъ, что русскій православный воинъ можетъ или долженъ воевать «безъ Христа» или «вопреки Христу».
Но это лишь отрицательный отвѣтъ. Мы обязаны дать и положительный.
Идеалъ Христа полный и цѣлостный, — надо быть «совершеннымъ», какъ совершенъ Отецъ нашъ Небесный. Способны ли мы начать такую совершенную жизнь немедленно? Нѣтъ, каждому изъ насъ надо еще всю жизнь бороться съ грѣхомъ и очищаться. Но, если мы не можемъ немедленно начать совершенную жизнь, — значитъ ли это, что мы призваны развязать себя во всѣхъ отношеніяхъ и предаться грѣху? Не значитъ. Слабые и грѣшные, цѣпляясь и падая, вновь поднимаясь въ покаяніи и опять скользя, — мы должны всегда помнить Христа и любить Христа, Сына Божія, принявшаго плоть, соблазны, униженія и муку, все побѣдившаго и насъ спасшаго. Кто «мы»? Всѣ. На какой бы общественной ступени кто изъ насъ ни стоялъ и какимъ бы здоровымъ трудомъ или необходимою службою ни кормился. Сущность христіанина въ томъ, что онъ христо-любивъ и христо-памятливъ. И крестьянинъ, и рабочій, и кустарь, и ученый, и художникъ, и чиновникъ, и воинъ. И слово «христолюбивый воинъ» не содержитъ въ себѣ никакого большаго противорѣчія, чѣмъ слово, сочетающее христолюбіе съ инымъ званіемъ.
Ибо во всѣхъ нашихъ званіяхъ и занятіяхъ мы не праведны; и всѣ наши установленія и учрежденія призваны включить въ себя духъ Христа и ни одно не достигаетъ этого. Вся жизнь наша слагается въ неизбѣжныхъ и необходимыхъ компромиссахъ; она состоитъ изъ нихъ; она строится ими. Но при этомъ я имѣю въ виду не тѣ компромиссы, въ которыхъ человѣкъ отъ порочности своей самъ себѣ «разрѣшаетъ» грѣшить и потомъ увѣряеть другихъ и себя, что «его совѣсть согласилась» на это. Нѣтъ я имѣю въ виду тѣ компромиссы, которые вынуждаются у насъ самой жизнью и въ которыхъ истинное христолюбіе является единственнымъ спасеніемъ. Вотъ примѣры.
Я богатый фабрикантъ, у меня на службѣ 3000 рабочихъ. Отказаться ли мнѣ отъ богатства, продать фабрику, раздать деньги бѣднымъ и предоставить другимъ нехристолюбивымъ предпринимателямъ притѣснять моихъ бывшихъ рабочихъ, или остаться фабрикантомъ, который заботится о своихъ рабочихъ съ истиннымъ христолюбіемъ? Но вѣдь передъ закономъ Христа — это будетъ компромиссъ...
Я торговецъ, обслуживающій товарообмѣнъ моей страны; но я добросовѣстенъ и помню завѣты Евангелія. Что же мнѣ, принять законъ товарооборота и наживы, или поторопиться со своимъ разореніемъ, и выйти въ нищіе? Можетъ быть лучше вложить въ мое дѣло христолюбивое сердце?
Я полицейскій чиновникъ вѣрующій и честный. Но вѣдь Христосъ нигдѣ не благословилъ полицейскаго дѣла... А это дѣло трудное, часто грубое, иногда жестокое, всегда готовое пустить въ ходъ силу и принужденіе.
И кто бы я ни былъ — сборщикъ податей, судья, капитанъ парохода или землевладѣлецъ, — всякое жизненное дѣло имѣетъ сторону земного, по земному необходимаго компромисса; и тотъ, кто въ этомъ еще не убѣдился, пусть прислушается только къ показаніямъ своей живой христіанской совѣсти...
И вотъ, — эти компромиссы надо принимать и осуществлять, влагая въ нихъ свою живую христіанскую совѣсть, свое настоящее творческое христолюбіе. Это христолюбіе можетъ сочетаться не со всякимъ промысломъ: нельзя быть христолюбивымъ разбойникомъ, пиратомъ, шуллеромъ, продавцомъ живого товара. Достоевскій указалъ на то, что христолюбіе можетъ жить вопреки всему въ сердцѣ каторжника и падшей женщины (Соня Мармеладова). А наши противники хотѣли бы доказать, что званіе солдата дѣлаетъ для него христолюбіе недоступнымъ и ненужнымъ. Православная Церковь утверждаетъ обратное. И она права.
Воинъ, подобно государственному правителю, носитъ оружіе для обороны праваго, необходимаго и священнаго дѣла: дѣла своего отечества, своей родины. Онъ обороняетъ свободную духовную жизнь своего народа на землѣ: его свободную вѣру, его творческую культуру, его непорабощенный трудъ, его достойную трудовую жизнь на землѣ. Для этого дѣла ему дается оружіе; для этого онъ обучается, дисциплинируется, преодолѣваетъ труды и опасности, научается жертвовать своею жизнью. И вотъ, въ оружіи его уже заложенъ жизненный компромиссъ. Но именно этотъ компромиссъ и дѣлаетъ для него настоящее христолюбіе необходимымъ и обязательнымъ. Оружіе его есть не единственный, но послѣдній и крайній аргументъ въ національной оборонѣ. Этотъ аргументъ долженъ быть подготовленъ; и армія готовитъ его. Этотъ аргументъ состоитъ въ томъ, что найдутся люди, умѣющіе оборонять жизнь и духовное достояніе своего народа, умѣющіе для этого умирать, убивая, и убивать, умирая.
Въ этомъ умираніи есть самоотрѣченіе и высшая жертва, достойная христіанина. И потому воинъ можетъ и долженъ быть христолюбивъ.
Въ этомъ убиваніи есть двѣ стороны. Одна жестокая и враждующая. Ее христіанскій воинъ принимаетъ не по собственному хотѣнію и произволу, а въ порядкѣ повиновенія и служенія. Другая — жертвенная, ибо онъ жертвуетъ въ бою не только своею жизнью, но еще такъ сказать своею неповинностью въ крови ближняго: онъ проливаетъ чужую кровь, кровь можетъ быть, неповиннаго и добраго человѣка, и брызги этой крови остаются не только на его одеждѣ и на его рукахъ, но и въ его душѣ. И вотъ тотъ, кто жертвуетъ своему народу и своею жизнью, и своимъ духовнымъ напряженіемъ, и своимъ совѣстнымъ покоемъ, нуждается въ истинномъ христолюбіи, какъ можетъ быть никто другой: оно дастъ ему не только жертвенность въ бою, но и рыцарственность; не только молитвенное утѣшеніе передъ боемъ, но и покаянное очищеніе души послѣ боя. Оно даетъ ему совѣстное укрѣпленіе и оздоровленіе; а человѣкъ нуждается въ немъ тѣмъ болѣе, тѣмъ настоятельнѣе, тѣмъ острѣе, чѣмъ глубже и трагичнѣе тотъ необходимый компромиссъ, которымъ онъ живетъ въ своей жизни.
Вотъ почему православный воинъ долженъ быть христолюбивъ. Вотъ почему Церковь молится о «христолюбивомъ воинствѣ».
Воинское дѣло есть трудное, скорбное и трагическое. Но необходимое и служащее благой цѣли. Средства его жестокія и неправедныя. Но именно поэтому духъ, коему вручаются эти средства, долженъ быть крѣпокъ и непоколебимъ въ своемъ искреннемъ христолюбіи.
И.А. Ильинъ
Источникъ: И.А. Ильинъ. О Христолюбивомъ Воинствѣ. // «Часовой». Органъ связи русскаго воинства и національнаго движенія за рубежемъ. № 232-233. — 1 апрѣля 1939 г. — Париж, 1939. — С. 32-33.
Примечание
[*] «Воинъ, воюющій вопреки Христу — это Калущъ...».
Это, конечно, не важная деталь, но хотелось бы разобраться. В современном собрании сочинений И.А. Ильина (том без номера: "Кто мы? О революции. О религиозном кризисе наших дней", М. 2001) дается следующий комментарий составителя Ю.Т. Лисицы.
«Впервые статья опубликована в газете "Православная Русь" (Ладомирово, 1939. — № 6).
Калущ (Калуш) — населенный пункт в Западной Украине, близ Тернополя. 19 мая 1917 года приказом по 8-й армии генерал Корнилов, назначенный 29 апреля ее главнокомандующим, разрешил формирование первого ударного отряда 8-й армии — будущего Корниловского ударного полка под командой капитана Неженцева (первой добровольческой части Русской армии). Капитан Неженцев блестяще провел боевое крещение своего отряда 26 июня 1917 года — прорвав австрийские позиции под деревней Ямщицы, благодаря чему был взят Калущ, чего нельзя было сказать о 59-й дивизии, входившей в 9-ю армию, которая отказалась идти на Калущ. Распропагандированные Советом рабочих и солдатских депутатов, некоторые части Русской армии ослабили позиции, и австрийцы осуществили Тернопольский прорыв и русским пришлось отступить. Отказ 59-й дивизии идти на позицию остался не наказанным. В армии случались и другие эксцессы, когда толпы солдат убивали своих командиров — 4 июля 1917 года был убит командующий 22-м гренадерским Суворовским полком подполковник Рыков.
В этом же районе в июле 1917 года произошла кровавая драма, о которой, по-видимому, и говорит Ильин. 46-я пехотная дивизия, расположенная в трех ближайших деревнях, не только отказалась воевать, но ни на какие угрозы и увещевания не поддавалась. По воспоминаниям очевидца и участника этих событий штабс-капитана Эраста Гиацинтова, 181-й Остроленский полк, из которого офицерам удалось уйти, избрал новый командный состав и выставил самые разнообразные требования вплоть до заключения мира. Согласно приказу Главнокомандующего Юго-Западным фронтом Л.Г. Корнилова от 8 июля за «самовольный уход частей, равносильный с изменой и предательством... все строевые начальники в таких случаях, не колеблясь, применяли против изменников огонь пулеметов и артиллерии». Остроленский полк как наиболее отличившийся за эти дни бесчинствами был избран для наказания и 16 июля по нему, расположенному в небольшой роще, был открыт огонь батареей гренадерской артиллерийской бригады. Было выпущено 84 снаряда; потери бунтовщиков составили 154 человека, из которых 48 было убито. Эти события великой войны скрывались и искажались как Временным правительством, так и советскими историками. Истинное положение дел было освещено Эрастом Николаевичем Гиацинтовым (1894—1975) в "Воспоминаниях", написанных им еще в Праге в 1926 г., рукопись которых он передал в архив. Впервые эти воспоминания участника событий были изданы В.Г. Бортневским под названием "Трагедия русской армии в 1917 году" в альманахе "Русское прошлое" (Ленинград, 1991. - № 1. - С. 73-114)».
Имеет ли отношение к Калущу ("в этом же районе"?) этот расстрел своего изменнического полка как пример "воина, воюющего вопреки Христу"? Не вполне понятно, кто тут поступил вопреки Христу: Корнилов своим приказом или сами изменники являют собой такой пример, хотя они как раз отказались воевать с врагом? К тому же, как пишет Ю.Т. Лисица, тот расстрел скрывался, а Ильин его упоминает как всем известный, хотя вряд ли мог о нем знать. Вопрос уместен в сравнении со следующим примером в том же ряду: массовыми расстрелами Бэла Куна въ Крыму, что однозначно было явным гнусным преступлением. Упоминание Барселоны Ю.Т. Лисица объясняет как кровавые события в первых числах мая 1937 г. во время гражданской войны в Испании, когда социалисты и коммунисты учинили массовую расправу над союзными с ними анархистами и марксистами-антисталинистами ‒ тоже преступление, хотя там обе стороны были преступниками-богоборцами. Белые генералы Слащов и Скоблин стали позже изменниками против своих боевых товарищей, изменив присяге и долгу. Но они тут тоже как-то не очень к месту в виде иллюстрации...
Возможно, "Калущъ" ‒ это опечатка и имеется в виду нашумевший в России погром 2-4 августа 1914 года именно с военной расправой над гражданским населением российского города Калиш в Польше, который учинила германская армия в начале ею Первой мiровой войны? Было убито более 100 человек. Из 800 взятых в заложники горожан было расстреляно 80 посредством децимации (каждого десятого). Также в целях устрашения немецкие войска подвергли жилые кварталы артиллерийскому обстрелу. Около 95% городской довоенной застройки оказалось в руинах, горожане были вынуждены спасаться бегством, население города сократилось с 70 до 5 тысяч человек. (Википедия) Вот это военное преступление было совершено безспорно вопреки Христу.
Кто более сведущ ‒ прошу уточнить. ‒ МВН.
Кстати в католичестве существовал принцип двух мечей - меча духовной власти и меча государственной власти. Всякие распри между сюзеренами, князьями и царями должны быть рассмотрены церковной властью, которая определяет правых и виноватых. Виноватые должны смирится и уступить. Если же виновные откажутся повиноваться духовной власти, они приводятся к повиновению силой власти государственной. Ведь не даром начальник носит меч...