6. Капитуляция в Мiровой войне для начала гражданской и причины поражения Белого движения

На фоне всего изложенного в этой главе можно задать вопрос и тем "патриотическим" авторам, которые утверждают, что «Белое движение по своей сути было такой же антинародной силой, как и большевизм»[162]. Неужели – такой же «антинародной по сути», а не просто ущербной и слабой из-за своих ошибок, предательства Антанты и первоначального духовного непонимания причин революции (как этого не понимали поначалу даже члены Синода)? Нельзя не видеть, что отрицательные свойства красных и белых были совершенно разного нравственного качества.

Прежде всего, вспоминая ленинский лозунг "превращения империалистической войны в гражданскую", надо подчеркнуть, что братоубийственная смута изначально предусматривалась большевиками. И если в "Великую" (Первую мiровую) войну Россия потеряла убитыми и умершими от ран около 1,3 млн. человек[163], то в столь желанную большевикам гражданскую войну потерь оказалось в десять раз больше: около 15 миллионов. Большевики и вышли поспешно из "империалистической" войны именно для того, чтобы успешнее вести гражданскую – против своего народа (это отметил Патриарх Тихон в своем послании к годовщине Октябрьского переворота).

Декрет о мире, провозглашенный на II Съезде Советов, и выход из войны большевиков не остановил боевых действий в Европе, а продлил их еще на год. Истощенная Германия перебросила войска на западный фронт, лихорадочно подпитывая их новыми ресурсами с оккупированной Украины. Бывший германский военачальник Э. Людендорф признал в воспоминаниях, что от поражения уже в 1917 году Германию спасла лишь революция в России...

Статс-секретарь германского МИДа Р. Кюльман писал в конце 1917 года: «Мы не заинтересованы в том, чтобы поддерживать монархические идеи, которые воссоединили бы Россию. Наоборот, мы должны предотвратить консолидацию России настолько, насколько это возможно, следовательно, с этой точки зрения, мы должны продолжать поддерживать самые крайние левые партии... Большевики нуждаются в мире, чтобы упрочить свои собственные позиции; с другой стороны, это всецело в наших интересах и мы должны воспользоваться этим периодом, пока они у власти, который может оказаться коротким»[164].

Соответственно немцы и в 1918 году продолжали финансировать большевиков для борьбы с их противниками (создававшимися белыми формированиями), но уже на основе новых жестких требований, главным из которых был так называемый Брестский мир.

В декабре 1917 года в Брест-Литовске за дипломатическим столом впервые в истории встретились представители высшего слоя одной монархической страны (католическо-протестантской) – и убийцы такого же высшего слоя другой монархии – православной. Немцы потребовали территории Польши и Литвы, часть Белоруссии, Латвии и Эстонии. Нарком иностранных дел Троцкий отказался (он был обязан США и Антанте, которым был невыгоден этот сепаратный мир); советская делегация покинула переговоры.

Воспользовавшись этим, 18 февраля немцы двинули войска вглубь России и предъявили ультиматум с более тяжелыми условиями. Согласно советской историографии, для обороны от их вторжения в эти дни началось формирование Красной армии. Однако установленный позже день ее рождения, 23 февраля, был как раз днем капитуляции большевиков: под давлением Ленина ЦК РСДРП(б) принял немецкие условия; в тот же день это решение утвердил ВЦИК. Ленин настоял на том, что для сохранения "завоеваний Октября" можно пожертвовать территорией.

3 марта 1918 года советская делегация подписывает мирный договор, соглашаясь на немецкую оккупацию Прибалтики, Украины и части Белоруссии; российские войска должны были также уйти из Финляндии, из Ардагана, Карса и Батума (которые передавались Турции); армия и флот подлежали полной демобилизации. (После этого даже левые эсеры, связанные с Антантой, вышли из СНК в знак протеста, и стали готовить антибольшевицкие акции.)

Опасаясь, что большевики поддадутся уговорам Антанты восстановить антигерманский фронт, в июне 1918 года немцы выделили 40 млн. марок на поддержание большевицкой власти – эти деньги пошли и на создававшиеся тогда интернациональные войска из австро-венгерских и немецких военнопленных (а также латышских и прочих наемников) с присланными немецкими инструкторами[165].

Неизвестно, поступали ли немецкие деньги большевикам в этот период из тех же еврейских кредитов. Ведь интересы Германии (воевавшей против Антанты и нуждавшейся в российских ресурсах от большевиков) и интересы представителей Антанты (стремившихся добить Германию посредством восстановления Восточного фронта с помощью большевиков) – были противоположны. Однако Германия могла производить внешние траты в войне только из кредитов и не исключено, что банки мiровой закулисы продолжали давать Германии целевые кредиты для поддержки именно большевиков, а им разъяснили происхождение этого финансирования, надеясь привлечь их на свою сторону.

Во всяком случае, эта сложная ситуация не могла не отражаться и на политическом противоборстве в России как между агентами Германии и мiровой закулисы, так и между большевицкими вождями (Ленин был более обязан немцам, Троцкий – американским банкирам, с представителями которых часто встречался и даже предоставил им собственный поезд для перемещения между Москвой и Петроградом). Именно в этом свете еще нуждаются в расследовании и поведение Троцкого при подготовке Брестского мира (обострившее отношения большевиков с Германией – при том, что тогда руководители Антанты предложили большевицкой власти помощь в войне против Германии), и покушение эсерки Каплан в августе 1918 года на связанного с немцами Ленина (эсеры уже были в союзе с Антантой и финансировались ею как возможная замена при падении большевиков[166]), и убийство немецкого посла Мирбаха троцкистом Я. Блюмкиным в июле 1918 года*.

Влияние Германии на правительство Ленина в 1918 году было очень большим. 27 августа по новому соглашению большевики обязались выплатить Германии огромную контрибуцию нефтью, углем, рудой, лесом, продовольствием, которое отбирали у крестьян, и золотом – всего на 6 млрд. марок. Поставки начались немедленно; одного лишь золота было поставлено 93,5 тонны[167]. Ленин выполнял требования немцев, ибо опасался с их стороны не только дальнейшей оккупации территории, но и разоблачения их поддержки большевицкого захвата власти. И если Ленин согласился в июне 1918 года на затопление Черноморского флота, а в августе на кабальную контрибуцию, то можно предположить, что выполнялись и менее важные требования Германии (в том числе по работе немецких контрольно-разведывательных органов при советских учреждениях).

Только победа Антанты над Германией в ноябре 1918 года позволила большевикам аннулировать Брестский мир и отказаться от дальнейшей выплаты контрибуции. Однако советская Россия, пойдя на сепаратный мир с противником, лишила себя права быть в числе победителей в войне.

Но и представители законной российской власти в Парижской мирной конференции (1919–1920) не участвовали, русские интересы не были отражены в итоговом договоре, несмотря на огромный вклад России в победу союзников. Организаторы конференции исходили из того, что «России больше нет» (слова французского премьера Клемансо) и стремились узаконить отделение от нее как можно бόльших территорий (при разработке Версальского договора даже фигурировало выражение: "Россия и русские государства").

+ + +

В России в это время шла гражданская война, начатая большевиками еще до окончания Мiровой. И ее суть заключалась не в борьбе "двух разных правд" (как теперь пишут посткоммунистические историки), даже если часть обманутых красноармейцев верила в обещанный "рай" на земле. Суть гражданской войны была в оккупации русского народа богоборцами-интернационалистами и в его сопротивлении этой антирусской власти. Сопротивление было стихийным, часто с непониманием духовного масштаба задачи, к тому же оно было предано окружающим мiром. Но это сопротивление было продиктовано нравственным побуждением.

Вопреки утверждению советской пропаганды о Белом движении как попытке помещиков и капиталистов вернуть свои имения и заводы – из 70 наиболее известных белых генералов и высших офицеров лишь четверо обладали какой-то наследственной недвижимостью, остальные жили на военное жалование[168]. Сопротивление русского народа было безпрецедентным в сравнении со всеми другими странами, где впоследствии устанавливался коммунистический режим – и этим опыт Белого движения стал чрезвычайно важен для выявления друзей и врагов русского дела, для понимания истории ХХ века. В нравственном же плане это сопротивление спасло русскую честь: нашему народу не стыдно за те годы, – за то, как он пытался отразить богоборческую атаку в обстановке мiрового предательства.

Для лучшего анализа хода гражданской войны сначала уместно дать ее внешнюю сжатую хронологию, не вникая в причины тех или иных решений, успехов и поражений...

 

Сразу после Октябрьского переворота патриотически настроенные офицеры и политики начинают собираться на Дону. Донская область под руководством атамана А.М. Каледина со ставкой в Новочеркасске с самого начала не признала советскую власть. Инициативу создания Добровольческой армии берет на себя 2 ноября 1917 года генерал Алексеев, последний начальник царского Штаба, возможно, пытаясь искупить этим свое предательство Государя. На Дон из Быховской тюрьмы бегут также Деникин и Корнилов, который назначается главнокомандующим. После семидневных боев добровольцы занимают Ростов.

Однако они не находят поддержки ни у буржуазии, ни у казачества, уставшего от войны. Рост Добровольческой армии идет медленно: в ноябре она насчитывает 300 человек, в январе 3000... Большевики направляют на Дон девятитысячную армию. Приказы Каледина об обороне казаками не выполняются. Атаман кончает жизнь самоубийством, красные входят в Ростов.

Добровольческая армия с большим обозом из гражданских лиц начинает свой "Ледяной поход" через степи на Кубань. Соединившись с войсками Кубанской Рады, добровольцы пытаются отбить у красных Екатеринодар, но неудачно. 13 апреля 1918 года в бою гибнет Корнилов. Принявший командование Деникин уводит армию в степи.

За это время происходят перемены на Дону: в начале апреля против красных восстает казачество, наученное большевицкими репрессиями. Затем там появляются немцы. Атаманом Донского войска избирается монархист генерал П.Н. Краснов, который формирует Донскую армию. К лету она очищает Дон от красных. В этом ей помогает отряд полковника М.Г. Дроздовского, который, отказавшись разоружаться, прибыл на Дон маршем с румынского фронта и 21 апреля освободил от красных Ростов.

В Москве и Петрограде создаются подпольные антибольшевицкие организации: Правый центр, Национальный центр, Союз защиты родины и свободы, Союз возрождения России – в основном из недавних февралистов как буржуазного, так и социалистического крыла. В Киеве под немецкой оккупацией создаются более правые Русский центр и Совет государственного объединения России. Все эти организации поддерживают связи с формирующимся Белым движением и поставляют ему политиков.

6–7 июля 1918 года в Москве происходит попытка эсеровского мятежа, с 6 по 21 июля – Ярославское восстание под руководством полковника А.П. Перхурова, организованное эсерами и распространившееся на Рыбинск, Муром и Ковров. 10 июля поднимает мятеж командующий восточным большевицким фронтом эсер М.А. Муравьев. (Однако эсеры были лишь временными попутчиками Белого движения, соперничая с большевиками за участие в революционной власти; считать их белыми нет оснований.)

В это время к Уралу с востока приближается 50-тысячный Чехословацкий корпус и белые части из Сибири. Корпус состоял из чехов и словаков, которые сдались в русский плен, не желая воевать за Австро-Венгрию. После Брестского мира они хотели эвакуироваться в Европу через Владивосток. Однако Антанта решает использовать их для восстановления восточного фронта против Австро-Венгрии, обещая создание Чехословацкой республики. 25 мая Чехословацкий корпус поворачивает на Запад и вместе с русскими белыми частями вдоль Великого сибирского пути выходит к Волге. 6 августа большевики сдают Казань.

В ходе этого наступления и восстаний на востоке возникло несколько антибольшевицких правительств разного состава. 8 июня 1918 года в Самаре – эсеро-меньшевицкий Комитет членов Учредительного собрания (Комуч). 23 июня в Омске – Временное сибирское правительство. В июле – Уральское правительство в Екатеринбурге, а в Оренбурге восстанавливается правительство атамана А.И. Дутова (который отступил под натиском красных в апреле). В августе восстают рабочие в Ижевске и Воткинске.

Одновременно армия Краснова предпринимает наступление на Царицын для воссоединения с восточным антибольшевицким фронтом. Казалось бы и Деникину следовало двигаться с Кавказа в этом направлении и затем совместными силами – на Москву. Но он по указанию Антанты направляется на Кубань, занимая Ставрополь, Екатеринодар и Новороссийск (Антанте был важнее фронт против немцев)... В сентябре в Екатеринодаре умирает глава Особого совещания при Деникине генерал Алексеев.

2 августа небольшой белый отряд капитана 2-го ранга Г.Е. Чаплина захватывает Архангельск. Там начинается формирование Северной армии в надежде на ее поддержку высадившимся сразу после этого десантом Антанты.

До этих пор ударной основой красных войск были части интернационалистов (латыши, немецкие и австро-венгерские пленные), формируемые германскими инструкторами. Троцкий понимает, что устоять можно только с помощью регулярной армии, и объявляет всеобщую принудительную мобилизацию.

Собрав силы на востоке, 10 сентября большевики возвращают Казань, а в октябре все Поволжье. После этого часть красных войск перебрасывается к Царицыну против генерала Краснова, который, не получив поддержки от Деникина, увяз там в боях...

23 сентября в Уфе создается антибольшевицкая Директория (из эсеров и кадетов), ее военным министром стал Колчак. После отступления с Волги не хотевшие воевать чехословацкие части были поставлены охранять тылы.

18 ноября 1918 года происходит долгожданное очищение Белого движения от попутчиков и его централизация: Колчак, не выдержав сотрудничества с социалистами, арестовывает их в Омске и становится Верховным правителем и главнокомандующим всеми вооруженными силами России. Его признают все Белые армии. Одной из важных причин этого стало то, что в распоряжении Колчака оказалась огромная часть золотого запаса дореволюционной России (сосредоточенного в годы войны в Казани) – многие сотни тонн золота, платины, серебра, драгоценностей на 1,3 млрд. золотых рублей (в ценах 1914 года). Колчак заказывает вооружение для себя и других Белых армий в США и Японии, оплачивая его вперед, но поставки необъяснимо затягиваются.

25 декабря Колчак начинает новое наступление, но не на юго-запад вдоль Волги, на соединение с плацдармом Донской армии Краснова, а на пустынный северо-запад для соединения с крохотной армией генерала Е.К. Миллера в Архангельске (он уже был занят англичанами, которые и настояли на этом направлении). Белые овладевают Пермью. Но красная группировка захватывает Уфу и Оренбург, угрожая белому тылу, и белые вынуждены повернуть туда. В марте 1919 года Колчак вновь берет Уфу и успешно наступает к Волге. Однако накануне, в январе, обезсиленная Донская армия уже сняла осаду Царицына и ушла на Дон.

В апреле-мае 1919 года красные переходят в контрнаступление на Волге, тесня Колчака к Уралу. Одной из причин его отхода была нехватка вооружения (поставку которого, даже с царских складов во Владивостоке, задерживают представители Антанты). Другая причина – чехословаки получили приказ от своего руководства (Масарика) прекратить совместные действия с белыми и все-таки эвакуироваться через Владивосток. Третья причина – восстания эсеров в тылу под лозунгом "Ни Ленин, ни Колчак!"...

Тем временем в Прибалтике, еще занятой немцами, в начале 1919 года красные были потеснены совместными усилиями немцев, местных национальных отрядов и белых частей (под командованием генерала Родзянко и князя Ливена). Затем командование белыми на севере Прибалтики перенимает прибывший из Хельсинки генерал Н.Н. Юденич, на юге – подчиненный ему полковник П.М. Авалов-Бермондт. В мае Северо-Западный белый корпус отвоевывает Ригу и входит в Псков, а в начале июня бои идут на подступах к Петрограду. 13 июня на фортах "Красная горка" и "Серая лошадь" вспыхнули антибольшевицкие мятежи. На их подавление в Петроград перебрасываются ударные красные части с восточного фронта (после начавшегося отступления Колчака), которые отражают натиск белых (правда, у Юденича было всего лишь 16,5 тысяч бойцов).

Только в этот момент (после неудач Колчака и Юденича), в июне-июле 1919 года развивает наступление с Северного Кавказа Деникин. Перед этим ему удалось объединить под своим командованием казачьи войска Дона и Кубани. Он объявил мобилизацию офицеров до 40 лет; армия из Добровольческой была переименована в Вооруженные силы Юга России (ВСЮР). Деникин формально стал заместителем Верховного правителя Колчака.

С боями ВСЮР занимают Донбасс и территорию от Харькова до Царицына. На востоке даже удается, через небольшой казачий разъезд, установить контакт с отступающим фронтом Колчака... Но потеснив его, красные направляют войска против Деникина, который поворачивает на Украину, берет Полтаву, Кременчуг, Екатеринослав, а в августе – Одессу и Киев. Здесь уже белым пришлось вступить в бои с петлюровцами и махновцами...

12 сентября 150-тысячная армия Деникина начинает наступление на Москву и вместе с Донской армией отвоевывает Курск, Воронеж, 13 октября – Орел и угрожает Туле. До Москвы оставалось совсем немного. Одновременно с запада против большевиков наступали поляки (еще в апреле они заняли Вильнюс); но в октябре они остановились – специально, чтобы дать большевикам расправиться с Деникиным. Советский уполномоченный на переговорах с поляками Ю. Мархлевский докладывал в Москву: «Представитель Польши категорически заявляет, что поляки наступать не будут. Желают разгрома Деникина. Уверяют, что можем [отвести] части с фронта...»[169]. Глава Польши Ю. Пилсудский счел большевиков меньшим злом для польского государства, чем белое движение, которое не хотело признать польские притязания на западно-русские земли, большевики же вскоре пошли на это. В результате этого сговора с польского фронта была переброшена против белых 43-тысячная армия. В это же время в тыл Деникину ударили отряды Махно по соглашению с большевиками...

Сосредоточение против Деникина красных сил и непрочные тылы не дали ему развить успех. Да и казачество неохотно воевало за пределами своих областей. В деникинском тылу развернулось партизанское движение большевиков. В середине октября начинается откат белых, который закончится Новороссийской эвакуацией в марте 1920 года...

В сентябре 1919 года одновременно с Деникиным на Петроград вновь наступала 18-тысячная армия Юденича. Он подошел к окраинам города, обороной которого руководил Троцкий. Не получив обещанной огневой поддержки от английского флота, Юденич отступает. Эстонцы по требованию Троцкого разоружают Белую армию и бросают ее зимой в концлагерь, где умерли тысячи человек. (За это эстонцы получили от большевиков около 1000 кв. км русских земель по договору от 2 февраля 1920 года.)

Поражению Юденича способствовал и его разрыв с корпусом Бермондта: первый надеялся на помощь Антанты, второй – на немцев и потому вместо Петрограда двинулся на Ригу. Латыши отбрасывают армию Бермондта, которая уходит в Германию.

В Сибири в январе 1920 года красные доходят до Красноярска. Колчак передает свои полномочия атаману Семенову и переходит под покровительство Чехословацкого корпуса и французского генерала Жанена. Те выдают его Иркутскому ревкому, который 7 февраля 1920 года расстреливает Колчака... Он оказался не нужен Антанте, поскольку его считали "восстановителем Империи". В результате основная часть золотого запаса (за вычетом затрат Колчака на закупку непоставленного вооружения) вновь досталась большевикам. Правда, много ценностей увезли и чехи, отняв для этого у Белой армии все поезда и бросив ее на гибель. Спастись своим ходом в зимних условиях удалось немногим – таков был "Сибирский ледяной поход" генерала-монархиста В.О. Каппеля (3000 верст от Омска до Забайкалья, где в январе 1920 года обмороженный и потерявший ноги Каппель умер).

Заняв Иркутск, красные останавливаются, чтобы не вступать в конфликт с Японией. Создается "буферная", контролируемая коммунистами Дальневосточная республика.

После эвакуации войск Антанты из Архангельска и Мурманска малочисленная Северная армия генерала Миллера не смогла устоять. В феврале-марте 1920 года она под натиском красных распыляется, частично уйдя за границу.

К весне 1920 года красные побеждают на всех фронтах. В европейской части страны под контролем ВСЮР остается лишь Крым. 4 апреля 1920 года главнокомандующим ВСЮР избирается генерал П.Н. Врангель вместо Деникина, навсегда покинувшего Россию. Не надеясь уже на победу, Врангель хотел лишь «сохранить честь вверенного армии русского знамени». Опираясь на компетентных политиков, он предпринял много верных административных мер, упрочивших положение белых.

В это время Польша в союзе с Петлюрой начинает совместное наступление против Красной армии; 6 мая большевики оставляют Киев. Однако, подтянув войска с Кавказа, освободившиеся после поражения Деникина, красные отвоевывают Киев и угрожают полякам прорывом фронта. Франция просит Врангеля ударить по красным с юга и тем самым помочь полякам, обещая материальную поддержку и дипломатическое признание.

В июне армия Врангеля занимает всю Северную Таврию и, угрожая продвижением на север, отвлекает на себя часть красных войск. Британский министр иностранных дел Дж. Керзон предъявляет советскому правительству ноту с требованием остановить военные действия против Польши на линии этнической границы польского и русского населения. Ленин отклоняет ноту. В августе Красная армия подходит к Варшаве (везя с собой в обозе новое "польское правительство": Дзержинский, Мархлевский, Ганецкий), но, ослабленная необходимостью обороны также и от наступающего Врангеля, терпит поражение.

Поляки могли бы развить ответное наступление вместе с Врангелем. Но Польшу вполне устраивает мир, по которому она закрепляет за собой территории значительно восточнее линии Керзона, то есть часть Украины и Белоруссии. Такой польско-советский договор был подписан 20 октября 1920 года в Риге. В ответ на просьбу белых о помощи Пилсудский заявил: «Да какой же нам смысл помогать вам? Пусть Россия еще погниет лет 50 под большевиками, а мы встанем на ноги и окрепнем!»[170].

Красные получают возможность бросить все силы против Врангеля. А советское правительство Украины заключает союз с махновцами. Неравенство сил явное: у Красной армии в четыре раза больше пехоты и в три раза – конницы. В октябре белые отходят из Северной Таврии в Крым. 7–11 ноября красные захватывают Перекоп, и оборона Крыма становится невозможной. На заранее подготовленных 130 судах армия Врангеля и множество беженцев (всего около 150 тысяч человек) покидают последний клочок земли европейской России, на котором часть русского народа пыталась с оружием в руках бороться против большевиков.

В 1921–1922 годах еще предпринимались попытки вооруженных рейдов местного значения: на Украине, в Карелии и особенно на Дальнем Востоке, где дольше всего продолжались военные действия под руководством атамана Семенова, барона Унгерна, генералов Дитерихса, Хорвата, Пепеляева, Молчанова...

26 мая 1921 года во Владивостоке происходит свержение пробольшевицкого правительства Дальневосточной республики. Этому способствуют и японцы, стремясь контролировать Приморье. В июле 1922 г. белый генерал М.К. Дитерихс созывает Приамурский Земский Собор, восстанавливающий Основные законы Российской Империи и провозглашающий монархическую идеологию борьбы за Святую Русь[171]. Но к ноябрю красные захватывают все Приморье. Армия Дитерихса эвакуируется в Харбин и Шанхай. На этом внешние действия гражданской войны окончились.

Нельзя не видеть, что нередко, особенно в 1919 году, большевики удерживались непонятно на чем. Тогда как белые действовали разрозненно и даже в периоды успехов, казалось, натыкались на какую-то стену, которую были не в силах преодолеть.

 

В чем же причины поражения Белых армий?

Их много: военно-стратегические, внутриполитические, тыловые, идеологические и духовные, наконец – внешнеполитические, оказавшие решающее влияние на исход гражданской войны...

1. Неравенство вооруженных сил и стратегического положения. Несогласованность выступлений Белых армий объясняется тем, что они формировались на окраинах России, почти всегда на добровольной основе в очень разных условиях. Приходилось подолгу собирать силы, искать средства и оружие. Связь между армиями была затруднена.

В результате, как верно отмечено в БСЭ, противники советской власти не смогли организовать «общий поход своих сил против Советской России и на каждом этапе борьбы выступала только часть их. Они были достаточно сильны, чтобы создавать смертельные угрозы для Советского государства, но всегда оказывались слишком слабыми, чтобы довести борьбу до победного конца»[172].

Большевики же, по словам Троцкого, имели преимущество в том, что «занимали центральное положение и действовали из единого центра по радиусам или... внутренним операционным линиям... Если враги выбирали направление для удара, то мы... имели возможность перебрасывать наши силы и массировать их в ударные кулаки на наиболее важном в каждый данный момент направлении»[173].

При этом красные, в отличие от белых, не испытывали недостатка в вооружении, захватив центральные склады царской армии (даже знаменитые "буденновки" были пошиты еще до революции для русской армии – наподобие шлемов древних русских богатырей). Белым же часто приходилось добывать патроны, отбивая их у противника[174].

Всеобщая красная мобилизация с применением жесточайших мер увеличила численность Красной армии к концу войны до 5 миллионов человек[175]. Белые же в феврале 1919 года, в момент наибольшего развития Белого движения, в общей сложности насчитывали 537 000 бойцов[176].

Таким образом, "окружение" белыми войсками красного центра было лишь кажущимся: если у окруженных имеется больше вооруженных сил и ресурсов, чем у окружающих, то выдержать оборону проще, чем сломить ее.

2. Белые не могли себе позволить террористические методы, которыми красные сколачивали армию и "замиряли" тыл. За уклонение от мобилизации расстреливали заложников. В армии была введена коллективная ответственность: нередко при отступлении расстреливался каждый десятый красноармеец. Применяли заградотряды, стрелявшие по своим отступающим частям: «Надо ставить солдат между возможной смертью впереди и неизбежной смертью позади»[177], – говорил Троцкий. Так оккупационная армия создавалась из самого оккупируемого населения.

Троцкий понимал, что армия не может быть создана без военных специалистов, поэтому мобилизации подлежали и все бывшие офицеры, семьи которых брались в заложники. Это была главная причина, заставившая около 20 % офицеров генштаба пойти "военспецами" на службу к большевикам. Так под угрозой расстрела близких удалось «заставить строить коммунизм тех, кто является его противником»[178], – объяснил Ленин секретный метод Троцкого. К каждому военспецу был приставлен комиссар, без одобрения которого приказы командира не выполнялись. Комиссар имел право арестовать командира. За сдачу Казани были расстреляны и командир, и комиссар 5-й армии...

Главнокомандующий И.И. Вацетис (он же командир Латышской дивизии) писал Ленину: «Дисциплина в Красной армии основана на жестких наказаниях, в особенности на расстрелах... Безпощадными наказаниями и расстрелами мы навели террор на всех, на красноармейцев, на командиров, на комиссаров... смертная казнь... на фронтах практикуется настолько часто и по всевозможным поводам и случаям, что наша дисциплина в Красной армии может быть названа, в полном смысле этого слова, кровавой дисциплиной»[179].

Это, конечно, давало огромный процент дезертиров: 1919 году было задержано 1 млн. 761 тысяча дезертиров и 917 тысяч уклонившихся[180] (половина численности Красной армии!). Но остальные были вынуждены воевать. Белые же, как правило, не могли обезпечить выполнения своих приказов о мобилизации и применять кары не решались.

Тем более они не могли прибегать к методам, которые Ленин советовал Троцкому для обороны Петрограда: «Если наступление начато, нельзя ли мобилизовать еще тысяч 20 питерских рабочих плюс тысяч 10 буржуев, поставить позади их пулеметы, расстрелять несколько сот и добиться настоящего массового напора на Юденича?»[181].

А вот совет Ленина в августе 1920 года в западных областях: «Прекрасный план. Доканчивайте его вместе с Дзержинским. Под видом "зеленых" (мы потом на них и свалим) пройдем на 10–20 верст и перевешаем кулаков, попов, помещиков. Премия 100 000 руб. за повешенного»[182].

Сопротивление донского казачества было сломлено его уничтожением на две трети. Документ ЦК РКП(б) от 24 января 1919 года за подписью Свердлова постановил «признать единственно правильным самую безпощадную борьбу со всеми верхами казачества путем поголовного их истребления... Провести безпощадный массовый террор по отношению ко всем вообще казакам, принимавшим какое-либо прямое или косвенное участие в борьбе с Советской властью»[183].

3. Беспрецедентной особенностью гражданской войны в России было то, что красными было использовано около 300 000 наемных (платных) бойцов-интернационалистов (венгров, австрийцев, поляков, чехов, финнов, прибалтийцев, китайцев и др.) из находившихся в России военнопленных. Эти интернационалисты составили ударное ядро Красной армии – мобильные карательные отряды. На них можно было положиться именно в карательных акциях, так как иностранцы не имели сочувствия к чуждому им населению. Наиболее активной была Латышская дивизия с комиссаром С. Нахимсоном. По советским данным, в 1918 году интернационалисты составляли 19 % Красной армии, в 1920 году, после всеобщей мобилизации, – 7,6 %[184].

Историк М. Бернштам, исследовавший этот вопрос, отмечает, что столь высокий процент иностранцев уникален в истории гражданских войн. «Для войны же, в которой основная, набранная по мобилизации, армия – ненадежна, требует постоянного контроля и террористических прочисток, значение такого процента ударных войск чрезвычайно возрастает. Для войны, в которой основные операции – не стратегические фронтовые, а подавление повстанчества и сопротивления коренного населения, роль 8–19-процентного ударного костяка, именно на подавлениях сосредоточенного, является... ключевой ролью в победе режима над населением»[185]. Особенно это было важно при отсутствии регулярной Красной армии в начале гражданской войны.

4. Большевики и сами были интернационалистами, которым, в отличие от белых, были чужды интересы исторической России. Ради захвата и сохранения власти они были готовы пожертвовать всем, чем только можно, щедро торгуя даже территорией страны. Уже отмечено, сколько русских территорий было отдано большевиками в виде такой платы... Белые же не могли взять на себя дележ российской территории – ибо таких полномочий им никто не давал. Они лишь обещали, что эти вопросы будут рассмотрены законной властью освобожденной России – и тем самым отталкивали от себя правительства новообразованных государств.

5. Общая неизжитость революционной смуты широкими слоями населения России (ставка Ленина на поощрение грабежей и всевозможного сепаратизма дала свои плоды) проявлялась и в противодействии Белому движению со стороны местных эгоистично-анархических и криминальных сил, которые совсем не хотели восстановления государственного порядка. Амбициозные "батьки" нередко провозглашали "независимость" своих уездов.

В ряде мест, например, на Северном Кавказе и особенно на Украине, "зеленые" анархисты выступали как против красных, так и против белых. По мнению еврейского исследователя, анархическая армия Н.И. Махно «сыграла решающую роль в разгроме армий Деникина (осень 1919) и Врангеля (осень 1920)», ударив белым в тыл. (Этот автор подчеркивает, что у Махно евреи были на должностях начальников штаба, контрразведки, агитпропа, имелась созданная по национальному признаку «еврейская рота» и вообще «еврейская беднота массами шла в ряды махновской армии». Махно  вел «непримиримую борьбу со всеми  видами антисемитизма» и даже расстреливал участников еврейских погромов – в том числе атамана Григорьева; Махно «имеет неоспоримые заслуги перед еврейством»[186].)

К поражению белых на внутреннем фронте приложили руку и эсеры. Сначала они входили в некоторые антибольшевицкие "правительства", но потом сочли Колчака и Деникина «сознательными сторонниками возврата к старому режиму», отказались от борьбы с красными и объявили войну белым «всеми теми методами, которые партия применяла против самодержавия... подрывая их дело внутри»[187].

Кроме того, неизжитость большевизма создавала общую двойную мерку в населении относительно белых и красных. Генерал А.А. фон Лампе писал: «Белые обещали законность и поэтому им ставилось всякое лыко в строку»[188]. Лишь с приходом красных требовательные обыватели начинали видеть разницу, – но было поздно...

6. При этом Белые армии, в отличие от большевиков, не уделили внимания внутрироссийской пропагандно-политической стороне ведения войны с выдвижением положительной программы государственного восстановления, что в гражданской войне имеет огромное значение. Политическое непредрешенчество ("все вопросы решит будущая законная власть – Учредительное собрание") ослабляло белый тыл. Генералы не разбирались в вопросах гражданского управления. Этим занимались их правительства, для которых была характерна противоречивая идеологическая пестрота (особенно вначале). Не хватало чиновничества, способного наладить нормальную жизнь с четкими правами и обязанностями населения – это позволило бы обойтись без реквизиций и прочих непопулярных и даже неразумных мер (захваченную крестьянами землю возвращали помещикам, строго карали за службу у красных). Лишь правительство Врангеля в Крыму смогло решить многие из этих вопросов (в том числе привлечь крестьян на свою сторону, издав новый закон о земле), но было уже поздно.

7. Из-за пассивного непредрешенчества не все здоровые силы народа были привлечены к единому белому сопротивлению. Прежде всего огромным просчетом белого руководства было отсутствие координации с многочисленными крестьянскими восстаниями, происходившими в те же годы в красном тылу. Бои между Красной армией и крестьянами (очень плохо вооруженными) охватывали в три раза больше участников, чем между красными и белыми[189] – это была огромная "третья сила", в значительной мере православная! Тем не менее Белое движение не пыталось политически привлечь ее в союзники, полагаясь на собственные военные действия извне. А сами Белые армии часто выглядели для крестьян чуждой внешней силой, связанной и с богатыми социальными верхами (буржуазно-февралистскими), и с иностранными державами – и это умело использовала красная пропаганда. Большевикам даже удалось переложить на "иностранную и белогвардейскую интервенцию" вину за голод и разруху...

8. В самом Белом движении была очевидна идейная неизжитость революции, особенно в правительствах, где доминировали поддерживаемые Антантой февралисты-демократы. Они оказывали соответствующий "демократический" нажим на военных – которые в большинстве были монархистами. Созданное в Париже в начале 1919 года "Русское политическое совещание" (под председательством кн. Г.Е. Львова, первого главы Временного правительства), игравшее роль представительства Белых армий на Западе, требовало от белых генералов провозглашать «глубоко-демократический характер целей» и «энергично подавлять всякие антиеврейские движения»[190], лишь при этом условии обещая поддержку демократий.

Таким образом, в области идеологии Белое движение в первые годы оказалось реакцией проигравшего Февраля на победивший Октябрь. Оно не ставило себе задачу восстановления легитимной власти, прерванной в Феврале, ограничиваясь непредрешенческой борьбой "против чего", но не "за что". (За исключением правительства генерала Дитерихса на Дальнем Востоке в 1922 году.)

9. Белое движение не могло победить без духовного водительства Русской Православной Церкви на всех уровнях. Однако февралистский облик первых белых правительств, зависимых от Антанты, был в церковном отношении весьма сомнителен. В этом можно предположить одну из причин, почему Патриарх Тихон, анафематствовший большевиков и вместе с митрополитом Антонием (Храповицким) благословивший графа Ф.А. Келлера на создание монархической армии в районе Пскова[191], – отказался дать благословение демократической армии Деникина.

И в самой церковной среде не сразу изживались грехи, приведшие к революции. В Поместном Соборе 1917–1918 годов участвовали делегаты разного духа, и при многих положительных деяниях, таких, как восстановление Патриаршества, Собор выявил и апостасийный дух:

– не было осуждено свержение православной государственности – власти Помазанника Божия; Поместный Собор не выступил в защиту арестованной Царской семьи; и даже когда Царскую семью расстреляли – была целая дискуссия, как реагировать на это преступление;

– была признана свобода политических взглядов для духовенства, что означало реабилитацию некоторых священников, примкнувших к революционному движению, – и это открыло дорогу сотрудничеству с большевиками духовенства с соответствующими взглядами;

– не была дана необходимая соборная оценка большевицкому режиму как богоборческому, хотя его антихристианская идеология была хорошо известна и он уже достаточно проявил себя зверскими убийствами духовенства; правда, Патриархом были тайно приняты решения по катакомбному сохранению Церкви в предвидении нарастания гонений.

То есть на этом Соборе православная государственность была признана прошедшим этапом русской истории. Но могло ли в таком случае сопротивление большевикам быть успешным без четких церковных критериев государственности и ее духовного назначения?

Возможно, и поэтому Церковь не смогла оказать должного влияния на идеологию Белого движения. Архиереи на белых территориях лишь привычно окормляли свою паству, но не в качестве духовного вождя, ведущего к восстановлению православной государственности. Впрочем, вряд ли тогда к этому была готова и бόльшая часть народа...

Лишь в 1922 году был последний верный акт Белого движения в виде Приамурского Земского Собора при участии Церкви – с симфоническими взаимоотношениями политической и духовной властей. Это была единственная попытка восстановить дофевральскую государственную легитимность. Собор осознал главной причиной смуты утрату удерживающей монархической государственности и провозгласил единственным выходом из кризиса ее восстановление в лице династии Романовых; он признал ее царствующей, восстановив в подконтрольном генералу Дитерихсу крае дореволюционные Основные законы. (Принципы этого Собора, созванного на последнем свободном клочке русской земли, важны и сегодня для преодоления последствий катастрофы и для определения легитимных основ российской власти, если до этого дойдет.) Но физических сил для сопротивления в 1922 году уже не оставалось...

Только в эмиграции белые воины вместе с ушедшей частью Церкви смогут в этом русле окончательно осмыслить и свои ошибки, и суть русской катастрофы, придав жертвенной Белой идее завершенную форму. В нее входило и понимание того, что все вышеперечисленные внутрироссийские причины поражения Белого движения решающим образом дополнились еще одной – внешней.

10. Россия была коварно предана могущественными мiровыми державами – ее союзниками по Антанте, – которые инициировали революцию, поддерживая на всех ее этапах самые разрушительные антирусские силы как наиболее выгодные себе. На последнем этапе Антанте оказались более выгодны большевики, которых она закулисно поддерживала в гражданской войне против русского народа – обманывая белых вождей обещаниями помощи после "демократизации" Белых армий. При такой расстановке мiровых сил Белое движение в своем "непредрешенческом" состоянии было обречено на поражение при всем своем героизме. Это уже было подробно рассмотрено нами ранее[192], поэтому здесь ограничимся лишь краткими выводами.

Пресловутой "интервенции 14 государств против молодой советской республики" – не было. Они ввели свои войска на российскую территорию не для свержения власти большевиков, а с другими целями. Эта "интервенция" делится на два разных периода по целям: до окончания Первой мiровой войны (ноябрь 1918 года) и после.

Немцы оккупировали Прибалтику и весь юг России согласно Брестскому договору с большевиками – для пополнения истощенных запасов. Поэтому немецкие политики были заинтересованы в сохранении власти большевиков, помогали им деньгами (40 млн. марок были одобрены к израсходованию уже в ходе гражданской войны – в июне 1918 года[193]), инструкторами для Красной армии и выдавали чекистам белые конспиративные организации.

Антанта же высадила в 1918 году свои малочисленные десанты в России именно в надежде восстановить восточный антигерманский фронт и закрыть немцам доступ к российским ресурсам. Эта высадка была также произведена с согласия большевиков; Троцкий в марте направил соответствующий приказ Мурманскому совету[194], и красноармейцы даже участвовали в совместных с французами и британцами боях против белофиннов! Троцкий вообще был готов «вернуть Россию на поля сражений» в союзе с Антантой, – считает американский исследователь Р. Спенс[195]. США, Англия и Франция предлагали большевикам помощь оружием, продовольствием, деньгами и даже обещали дипломатическое признание[196] – для восстановления фронта против немцев; однако Ленин не решился  (хотя в феврале 1918 года высказался «за взятие картошки и оружия у разбойников англо-французского империализма»[197]).

Этим объясняется и то, что Антанта заставила пойти Деникина на Кубань, а  Колчака на Архангельск – вместо соединения с другими Белыми армиями на центральном антибольшевицком направлении; и то, что ни одно из белых наступлений не было поддержано войсками Антанты.

Представители Антанты подчеркивали, что и их высадка в Сибири имела целью обезпечить тыл для продвижения Чехословацкого корпуса на запад, для восстановления противогерманского фронта, а не против большевиков. Как признает БСЭ, военные контингенты Антанты в России, «кроме японских войск, не были способны к наступательным операциям»[198]. Япония же была заинтересована лишь в экономической эксплуатации дальневосточных территорий.

В этот первый период гражданской войны союзники оказывали помощь Белым армиям скупо и опять-таки с целью восстановления антигерманского фронта. Часть поставок (в основном захваченное имущество царской армии) оплачивалась вывозимым российским сырьем, золотом, русскими дореволюционными средствами в западных банках; часть записывалась в российский государственный долг, при условии признания "новообразованных государств" и государственного долга России (включая потери иностранных предпринимателей в России из-за революции).

Белые полагали, что причиной такой скупости была продолжавшаяся Мiровая война, требовавшая средств. Однако по ее окончании в ноябре 1918 года выяснилось, что война в Европе была не причиной задержки помощи союзников белым, а единственной причиной оказанной помощи вообще. Поддерживать белых против красных лидеры Антанты категорически отказались и в январе 1919 года призвали тех и других к переговорам о мире.

Случаи "интервенции" Антанты в этот второй период (после ноября 1918 года) имели целью не свержение власти большевиков, – а поддержку образованных независимых государств для обезпечения там своих интересов. Обманутый Деникин потом упрекал союзников, что они, не признав официально ни одно из русских белых правительств в годы гражданской войны, даже в период их наибольших военных успехов, охотно и торопливо признавали все новые государства, возникшие на окраинах России[199].

И даже когда войска Антанты эвакуировались, они не передали белым запасы царской армии. В большинстве случаев они были оставлены большевикам; на севере англичане все утопили в море (белые потом добывали боеприпасы из воды); а американцы передали амуницию большевикам в кредит – с оплатой будущими поставками сырья.

Антанта сделала и все возможное, чтобы белое командование не смогло воспользоваться захваченным золотым запасом России. У Колчака выманили 150 тонн золота за так и не поставленное снаряжение. Затем Антанта даже ограбила последние Белые армии. Чехословаки забрали все поезда для вывоза награбленного русского имущества; при этом сам Колчак был выдан на расправу[200]. При эвакуации армии Врангеля французы конфисковали все ее имущество, включая морские суда и личные счета в банках.

Позже британский премьер Ллойд Джордж признал:

«Мы сделали все возможное, чтобы поддерживать дружеские дипломатические отношения с большевиками и мы признали, что они де-факто являются правителями территории крепкой великой России... Мы не собирались свергнуть большевицкое правительство в Москве. Но мы стремились не дать ему возможности, пока еще продолжалась война с Германией, сокрушить те антибольшевицкие образования и те движения за пределами Москвы, вдохновители которых были готовы бороться заодно с нами против неприятеля» [Германии]. Президент США Вильсон «считал, что всякая попытка интервенции в России без согласия советского правительства превратится в движение для свержения советского правительства ради реставрации царизма. Никто из нас не имел ни малейшего желания реставрировать в России царизм, но мы считали важным восстановить антигерманский фронт в России...»[201].

Более того, как документально доказал американский профессор Э. Саттон, на которого мы уже ссылались, мiровая закулиса горела желанием освоить ослабленную Россию как сырьевую колонию и потому тайно поддерживала более выгодных для этой цели большевиков с августа 1917 года на протяжении всей гражданской войны.

Главные масонские ложи Франции симпатизировали богоборцам-большевикам идеологически и еще в ходе гражданской войны агитировали за принятие РСФСР в Лигу Наций; масоны-социалисты прибыли в Москву для участия в работе Коммунистического Интернационала и сотрудничали в нем до 1923 года[202].

Некоторые представители еврейства объясняли иначе, почему надо поддерживать большевиков: «Если Троцкий и его еврейские друзья, которые сейчас возглавляют русское правительство, разрушат Россию, то это будет его отмщение мучителям, угнетателям, преследователям, врагам и палачам прошлого. Собака заслуживает палки»[203].

Поражение Белых армий не принесло гражданского мира и укрепления власти коммунистов внутри страны. Как раз в 1920–1921 годы происходило усиление крестьянского повстанческого движения. Одновременно множились рабочие выступления, вызванные декретом от 22 января 1921 года о сокращении рабочего пайка на треть. Забастовки охватывают Петроград, Москву и другие города. 28 февраля 1921 года восстают моряки Кронштадта – "гордость революции". Они поддерживают рабочих, требуют свободу слова и печати для всех социалистических партий, освобождения политзаключенных-социалистов, переизбрания Советов, которые «не выражают волю рабочих и крестьян».

Положение большевицкой власти начинает напоминать положение Временного правительства в 1917 году (правда, у того не было карательных интеротрядов). Ленин заявляет на Х съезде партии, что восстание в Кронштадте опаснее для советской власти, чем Деникин, Колчак и Юденич вместе взятые. Подавлением приезжает руководить Троцкий. Его 50-тысячному войску пять тысяч кронштадтцев противостоять не могли. 18 марта Кронштадт пал.

Однако уже 15 марта 1921 года на Х съезде компартии большевики, по предложению Ленина, вынуждены были – в результате нараставшего народного сопротивления – пойти на свое первое идеологическое отступление от попыток немедленного воплощения марксистских догм: была объявлена "новая экономическая политика" (нэп), отменившая продовольственную диктатуру и разрешившая некоторую свободу "буржуазно-капиталистических" рыночных отношений. То есть свободу продавать и покупать.

Так закончились годы военного коммунизма (1918–1921), в которые Россия потеряла около 15 миллионов человек – 10 % своего населения[204]. Это была цена, которую народное сопротивление заплатило за попытки свержения коммунистической власти. К сожалению, эти попытки были безуспешны. Но они спасли честь России в революционной катастрофе. Подвиг русских добровольцев и тысячи крестьянских восстаний навсегда останутся доказательством, что не "выбрал" русский народ богоборческую власть, а сопротивлялся ей до последней возможности.

Кроме того, это сопротивление русского народа перечеркнуло марксистские планы немедленной мiровой революции. Первые годы советской власти прошли в этих надеждах; повсеместно появились коммунистические партии, объединенные в созданный большевиками III Интернационал (Коминтерн). Только в 1920 году большевицкое правительство выплатило ему более 2 млн. рублей золотом[205]. Мiровая закулиса также подталкивала большевизм на Запад и планировала забрасывание «той же самой большевицкой литературы в Германию и Австрию через Западный и Итальянский фронты»[206] (из меморандума директора Федерального резервного банка Нью-Йорка У.Б. Томпсона премьер-министру Великобритании Ллойд Джорджу, декабрь 1917 года). Неудивительно, что в 1919 году возникли советские республики и тоже под еврейским руководством: в Венгрии (21 марта – 1 августа, лидер Б. Кун), Баварии   (13 апреля – 1 мая, лидер Э. Левине) и Словакии (16 июня – 7 июля). Они просуществовали недолго, ибо большевики в России сами висели на волоске и не могли им помочь.

Но власть большевиков была признана и поддержана Западом. Еще в ходе гражданской войны (в апреле 1920 года) представители Антанты встретились в Копенгагене с наркомом Красиным (организатором большевицких ограблений банков) для торговых переговоров. Ллойд Джордж принял Красина в Лондоне и был от него в восторге как от «интеллигентного и честного человека»[207]. Это было в момент, когда армия Врангеля наступала в Северной Таврии. Советско-английский торговый договор – первый между большевиками и демократической страной – был подписан 16 марта 1921 года – в дни Кронштадтского восстания. Затем, в разгар сотен крестьянских восстаний в России, шли переговоры на серии конференций 1921–1922 годов (в Каннах, Генуе, Гааге, Лозанне), которые вскоре привели к дипломатическому признанию незаконного коммунистического режима главными европейскими странами.

Последовавший "нэп" с раздачей богатейших концессий иностранным фирмам тоже можно лучше понять с учетом вышеизложенного. Российские ценности уходили за границу целыми пароходами – взамен за товары и оборудование. Так конфискованные у народа богатства[208], накопленные Россией за всю ее историю, помогли большевикам с помощью западных демократий укрепиться в войне против русского народа. Ллойд Джордж произнес тогда свою знаменитую фразу: "Торговать можно и с людоедами".

---

---

---