3. Оттепель: начало самодемонтажа тоталитарного режима

Война нанесла народному хозяйству огромный урон. Производство стали и танков за годы войны возросло, но в целом промышленное производство упало до уровня 1930-х годов. В 1946 году было засеяно лишь 76 % довоенной посевной площади и урожай был ниже довоенного. Из-за нехватки кормов поголовье скота упало ниже дореволюционного уровня. Положение усугубила засуха на всем юге России; из-за неурожая у колхозов были конфискованы все запасы зерна и продовольствия. Тем самым крестьяне обрекались на голодную смерть, как в 1931–1933 годах. Этой кампанией руководил присланный на Украину непоколебимый Каганович... От голода 1947–1948 годов умерло около миллиона человек.

На селе тогда действовал наиболее жестокий вариант крепостной системы:  колхозники, не имевшие паспортов (а значит и права свободного передвижения), прикрепленные к своим колхозам и работавшие фактически безплатно, должны были любым способом выполнить план поставок государству – и лишь в виде вознаграждения за это могли в остальное время кормиться с приусадебных участков.

И в городе все еще действовало законодательство 1940 года, прикрепляющее рабочего к месту производства и за опоздание на работу карающее лагерем. Положение было во многом сравнимо с первой эпохой "военного коммунизма", когда большевики пытались сколачивать "трудовые армии" – теперь такой армией была вся страна.

В то же время за пять послевоенных лет довоенный уровень промышленности в Латвии был увеличен в три раза, в Литве и Эстонии – в два раза. Причина этого: США заявили, что никогда официально не признавали советской оккупации Прибалтики. Подбодренные этим, там активизировались партизаны-националисты. Они убивали советских активистов, жгли административные здания. Это обстоятельство, как и стратегическая важность балтийского побережья – учитывая его близость к НАТО и хорошие порты – заставили советское правительство срочно укрепить этот возможный театр военных действий и расположить к себе население более высоким уровнем жизни (он оставался таковым и в дальнейшем).

Лагеря и после войны не были распущены: была нужна безплатная рабсила. Наоборот, места заключения пополнились примерно 10 миллионами[37] бывших пленных, угнанных в Германию "остовцев" и "коллаборантов" с оккупированных территорий. Под это понятие можно было подвести все, вплоть до работы аптекарем или расчистки дорог от снега, к чему везде принуждали немцы...

Лагерная система разветвляется на многие отрасли добывающей промышленности. "Кусты" лагерей охватывают сотни тысяч заключенных на протяжении сотен километров. Подъем в 4.00 утра, отбой – в 22.00; питание – на грани выживания. Для власовцев и прочих "политических" – созданы лагеря особого режима. Приговоренным к смерти дают возможность умереть с пользой для родины – в свинцовых и урановых рудниках.

Уже в конце 1940-х годов начинаются восстания в лагерях. Наиболее известные: Колыма в 1946 году, Усть-Вим (Коми АССР) и Джезказган в 1947-м, Салехард и Тайшет в 1950-м, Экибастуз в 1952-м. Нередко восставшие освобождают соседние лагеря, пытаются брать города.

Смерть Сталина пробудила еще бόльшую энергию освобождения. В 1953 году восстают Воркута, Норильск, Караганда, Колыма. В 1954-м – Ревда (Свердловск), Карабаш (Урал), Тайшет, Решоты, Джезказган, Кенгир, Балхаш, Сахалин и др. В 1955-м – Воркута, Соликамск, Потьма[38]... Кое-где лагерные восстания выливаются в многодневные бои с внутренними войсками.

Большинство заключенных были осуждены по политическим причинам еще при Сталине. (Мартовская амнистия 1953 года коснулась лишь огромной массы уголовников, что привело к резкому усилению преступности в стране...) Смерть диктатора пробудила надежды на пересмотр большинства политических дел. В административные и партийные органы, суды, редакции газет стихийно нарастает поток писем от родственников с такими просьбами. Но реабилитация идет очень медленно: в 1953–1955 годах было освобождено всего лишь около 16 тысяч человек[39].

Теми же надеждами на перемены объясняются волнения в Чехословакии (июнь 1953), восстание в Восточной Германии (июнь 1953, участвовало 100 000 человек). Советское руководство понимает, что нарастает политический кризис, из которого уже не выйти привычными репрессивными мерами. Надо было что-то менять в самой системе.

Судя по всему, смерть Сталина (в виде самообороны его соратников) стала первым актом самодемонтажа режима. С исчезновением непогрешимого вождя, прессовавшего волю соратников в единый монолит, наступила огромная психологическая перемена в их среде. Теперь каждый член коллективного руководства был волен действовать в своих интересах – и это вело к соперничеству между ними. Оно, в свою очередь, все больше ослабляло тоталитарный характер власти. В конце концов коллективное руководство вновь завершится культом нового вождя, но прежней, сталинской власти у него уже никогда не будет – ибо сама партия станет непригодна для этого.

Стремясь отстроить собственный аппарат, Хрущев прибегает ко все большей дискредитации мешающих ему соперников, старых соратников Сталина (Молотов, Каганович, Ворошилов). Проще всего это было сделать, указав на их причастность к сталинским преступлениям. Этот путь был опасным для самого Хрущева, ответственного за многие репрессии и на Украине, и в Москве. Но он решается на это, когда его позиции укрепляются: в феврале 1955 года Маленкова вытесняют с поста председателя Совета Министров. Его преемником становится Н.А. Булганин, человек Хрущева. Хрущев поручает комиссии под руководством П.Н. Поспелова "расследовать" сталинские преступления и подготовить материал для предстоящего ХХ съезда партии.

ХХ съезд КПСС открылся в феврале 1956 года. Отчетный доклад Хрущева был обычным. Затем он просит разрешения у членов Политбюро огласить результаты расследования комиссии Поспелова. Молотов, Ворошилов и Каганович попытались воспрепятствовать этому, но безуспешно. Хрущев обещает им не затрагивать биографий присутствующих членов руководства и читает доклад на закрытом заседании съезда. Он ошеломляет делегатов своей неожиданностью, хотя была раскрыта лишь малая часть преступлений режима – только против "незаконно репрессированных" членов партии. Отмечается "незаконная депортация народов" (карачаевцев, калмыков, чеченцев и др.), но десятки миллионов жертв русского народа остались не упомянуты. Тем не менее все были потрясены развенчанием всесильного "вождя народов", его гипноз начинает развеиваться.

После ХХ съезда начинается массовое освобождение политзаключенных. Специальные комиссии по реабилитации наделяются правом немедленного освобождения людей прямо в лагерях. Миллионы реабилитированных возвращаются домой. Правда, реабилитация не касается действительных противников режима и периода до 1937 года.

Так Хрущев возложил лично на Сталина всю вину за последние преступления компартии. Это был не удар по марксизму-ленинизму, а попытка его "отмывания", диктовавшаяся потребностью личного отмывания Хрущева и его соратников от крови десятков миллионов людей. Главная цель партии в этот период была: сохранить созданную Лениным и Сталиным систему – без применения прежнего массового террора, сделав его выборочным.

Однако эхо ХХ съезда в других соцстранах было очень громким. В 1956 году происходит попытка антикоммунистической революции в Венгрии, которая подавляется советскими войсками. При этом были переходы советских солдат на сторону венгерских повстанцев. В этом же году разгораются волнения в Польше – с ними удается справиться лишь путем смены партийного руководства и обещанием реформ. "Краткая еврейская энциклопедия" добавляет к причинам этих событий такой характерный штрих: «В странах Восточной Европы число лиц еврейского происхождения в составе руководства коммунистических партий и правительств было весьма значительным, что привело к усилению антисемитских настроений в широких массах населения»[40]. Например, в Будапеште повстанцы вешали наиболее ненавистных евреев-гебистов на фонарных столбах.

И ХХ съезд, и подавление Венгерской революции наносят сильнейший удар по международному коммунистическому движению, особенно по компартиям в западных демократиях. Получилось, что Хрущев подтвердил многие обвинения против сталинского СССР, которые давно звучали из уст антикоммунистов, но западные компартии их опровергали (достаточно упомянуть нашумевший процесс французских коммунистов против беженца В.А. Кравченко в 1949 году). Теперь эти компартии стали выглядеть лжецами, начали терять своих членов, появились течения коммунистов-либералов (будущий еврокоммунизм).

Необходимость экономических реформ была очевидна и в СССР, они с нетерпением ожидались всеми. Уже после смерти Сталина новое правительство постаралось обрести популярность в народе. Увеличились капиталовложения в производство продуктов потребления, в два раза были сокращены налоги с приусадебных участков, поощрялось разведение на них свиней и содержание коров, были повышены закупочные цены на сельхозпродукцию. Но суровая регламентация жизни менялась медленно.

Лишь после ХХ съезда были приняты меры по облегчению жизни народа. Так, в  1956 году отменяется сталинское рабочее законодательство: рабочим разрешают менять место работы. Начинается жилищное строительство, и за время хрущевского правления квартирный жилой фонд удваивается (хотя и за счет недолговечных "хрущоб"). В 1964 году вводится пенсионное обезпечение для колхозников.

Но низкий образовательный уровень Хрущева и импульсивность характера ведут к нереальным обещаниям. Лозунг 1957 года "Догнать и перегнать Америку по производству мяса, молока и масла!" невозможно было осуществить за 3–4 года. Такую же степень выполнимости имела новая Программа КПСС (1961), пообещавшая выйти на первое место в мiре по абсолютному объему производства и построить коммунизм к 1980 году. «Нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме!» – такими лозунгами были увешана вся страна...

Огромный ущерб наносила авантюрность и противоречивость многих хрущевских решений. Так, после смерти Сталина брошен клич "Механизаторы – в село!", но ликвидация в 1958 году машинно-тракторных станций и передача техники колхозам привела к ее разрушению и оттоку технических специалистов из сел. В том же году были введены ограничения на содержание личного скота, что уменьшило его поголовье вдвое. Затем многие колхозы были преобразованы в совхозы, то есть часть колхозников стали наемными сельскохозяйственными рабочими – но это ничего не изменило в их производительности труда.

Попытка "кукурузизации всей страны" нанесла ущерб и земледелию, и животноводству: во многих областях кукуруза обходилась вдвое дороже, чем обычная заготовка сена. Распашка целины в Казахстане, начатая в 1954 году, потребовала огромных средств и переселения огромных масс людей. Это было полезно с точки зрения освоения дальних окраин государства, – но с экономической точки зрения столь огромные затраты себя не окупили. Стоимость целинного зерна оказалась на 20 % выше, чем в среднем по стране.

В 1959 году решением декабрьского пленума ЦК начинается уничтожение "неперспективных деревень". Это был новый удар партии по крестьянству как оплоту русского народа. (С 1959 по 1989 годы в СССР было уничтожено   194 598 деревень, из них 141 137 на территории РСФСР[41].)

Последней хрущевской панацеей стала "химизация", которая однако не смогла предотвратить последующих массовых закупок зерна за границей. Они начались в неурожайном 1963 году. Впрочем, это был прогресс: в сталинское время просто оставили бы народ умирать с голоду...

Главная причина неэффективности хрущевского реформаторства была в том, что он "методом тыка" менял правила руководства государственной экономикой – не меняя ее принципов, лишающих человека заинтересованности в труде. Первым шагом в нужном направлении могла бы стать инициатива А.Н. Косыгина в 1962 году, ее идея была изложена в "Правде"[42]. Но воплощать эту реформу в жизнь (впрочем, безуспешно) пришлось уже не Хрущеву...

Кроме того, реформы для Хрущева были неразрывно связаны с политической задачей укрепления личной власти. Чтобы сломать структуры старого центрального аппарата (а он постоянно противился хрущевскому "сумасбродству") в 1957 году предпринимается децентрализация управления: ликвидируются общесоюзные и республиканские министерства и вместо них создаются 105 местных Совнархозов (Советов народного хозяйства) с передачей им руководящих полномочий на региональном уровне. Особенно далеко идущим новшеством такого рода стало разделение в 1962 году самой компартии на аграрную и промышленную части. Параллельные структуры были созданы снизу доверху, вплоть до двух Бюро ЦК на республиканском и союзном уровне. Зарубежные обозреватели увидели в этом даже зачаток "двухпартийной системы"...

Все это усиливало сумбур и недовольство партийной и управленческой бюрократии, которая желала спокойствия. Наибольший ее протест вызвал введенный принцип ротации кадров: треть их было решено менять на каждых выборах и на всех уровнях от райкомов до Президиума ЦК.

Хрущев вызывал недовольство везде: в системе школьного образования – безконечным ее реформированием с разным числом классов; в области культуры – навязчивыми и грубыми оценками; в армии – односторонним ее сокращением на треть (при этом массово уничтожалась добротная техника); на селе и в рабочих поселках – лишением льгот по приусадебным хозяйствам; в КГБ – отменой надбавки к жалованию за звание; в партаппарате – ротациями и отменой привилегий; в населении в целом – замораживанием выплат по займам...

Уже в июне 1957 года была предпринята попытка снятия Хрущева. Против него выступили Молотов, Маленков и Каганович. Однако Хрущев не сдается. С помощью маршала Жукова в Москву на военных самолетах доставляются члены ЦК КПСС с мест, которые требуют открыть пленум ЦК. После дискуссии пленум приносит победу Хрущеву. Его противники объявлены "антипартийной оппозицией" и сняты со всех постов. Но, в отличие от сталинских времен, не арестованы (им были даже сохранены номенклатурные блага и привилегии до конца жизни). И тут же вновь непоследовательность: в "благодарность" за помощь министр обороны Жуков отправлен в ссылку...

В октябре 1961 года на ХХII съезде КПСС Хрущев вновь возвращается к преступлениям Сталина – чтобы напомнить об участии в них Молотова, Кагановича, Маленкова, Ворошилова. В газетах публикуются их подписи под смертными приговорами "врагам народа" и их семьям. Тело Сталина выносится из мавзолея и закапывается в отдельной могиле у кремлевской стены. Но и только.

Однако в октябре 1964 года долго назревавший бунт партаппарата против "вождя" удается. Во время отдыха Хрущева на Черном море в Москве собирается Президиум ЦК. При поддержке армии и КГБ заговорщики вызывают Хрущева в Москву на заседание. "Серый кардинал" переворота секретарь ЦК Суслов предъявляет главе партии и правительства длинный перечень обвинений. Хрущеву ничего не остается, как уйти со всех постов на пенсию "по состоянию здоровья"... На партийном языке к этому периоду советской истории приклеивается ярлык – "волюнтаризм".

После снятия нелюбимого в народе "кукурузника" в магазинах страны демонстративно появляются ставшие редкостью белый хлеб, мясо и другие продукты. Этот дворцовый переворот был с надеждой воспринят многими людьми. Но ухудшение атмосферы сразу почувствовала на себе гуманитарная интеллигенция: "оттепель" закончилась, стала строже цензура, началось изъятие "антисталинской" и "лагерной" литературы из библиотек...

Преемником Хрущева на посту первого секретаря стал его бывший протеже – секретарь ЦК Брежнев. Его избрали как маловлиятельную и спокойную фигуру. Брежнев возложил на "волюнтариста" всю вину за "нерешенные проблемы". Провозглашается возвращение к "коллективному руководству" с правилом не совмещать посты первого секретаря партии и председателя Совета министров (на этот пост назначается Косыгин). То есть все повторяется по новому кругу, как и после смерти Сталина... С единственной разницей: Брежнев уже не нуждался в борьбе с "культом личности" Сталина. Начинается его постепенная реабилитация со стороны той части партаппарата, которая сделала карьеру при Сталине; заметим, что и сам Брежнев был введен Сталиным в расширенный состав Президиума ЦК КПСС в 1952 году. Публикуются мемуары военачальников, приукрашивающих роль Сталина в войне.

Впрочем, многие "сталинисты" на самом деле желали восстановления сталинской "прорусской" державной политики как инструмента в возобновившейся борьбе между интернационалистическими и патриотическими кругами в партаппарате – и именно для этого пытались реабилитировать "выигравшего войну" Сталина. К этому мы вернемся далее; сейчас лишь отметим, что большую роль в противодействии сталинистам-патриотам сыграл Ю.В. Андропов, возглавлявший КГБ с 1967 по 1982 годы и в значительной мере подготовивший либеральные кадры для горбачевской "перестройки"[43]. Но эта борьба двух флангов за влияние на Брежнева побуждала его к осторожности и боязни любых перемен (позже его правление назовут "застоем").

В экономике план косыгинской реформы, предложенной еще при Хрущеве, был утвержден в 1966 году XXIII съездом КПСС, но заморожен. Однако без введения в социалистическую экономику рыночных элементов ее развитие становилось затруднено (сохранять военную дисциплину и жертвенность с подтянутыми поясами в мирное время было уже невозможно). Темпы экономического роста даже по официальным данным сокращались: в 1966–1970 годах – 7,8 %, в 1971–1975 – 5,7 %, в 1976–1980 – 4,3 %.

Так, с одной стороны, падает производительность труда в государственном секторе ("они делают вид, что платят нам, мы делаем вид, что работаем"), с другой – возникает нелегальная "теневая экономика"; без ее "смазочной" функции и государственная экономика вскоре уже не сможет существовать. Особенно очевидно это стало в сельском хозяйстве: в 1977 году подсобные и приусадебные участки, составляя 1 % обрабатываемой земли, давали стране две трети картофеля, до трети овощей, молока и мяса[44].

Экономисты-реформаторы стремились раскрепостить и легализовать частную инициативу под видом "хозрасчета". Итог этих попыток хорошо иллюстрируют два эксперимента, в промышленности и в сельском хозяйстве.

Так, в 1967 году Щекинскому химкомбинату при сохранении прежнего фонда зарплаты предоставили право определять способы выполнения плана, то есть более эффективно распределять работников, определять их численность и т.п. Производительность труда сразу увеличилась вдвое, как и выпуск продукции, выросли и зарплаты. Но эксперимент был свернут, поскольку при преобладающем "производстве средств производства" партия не знала, как обезпечить высокие зарплаты покрытием потребительскими товарами в масштабе всей страны[45]. Поэтому во всех подобных случаях верховные плановики меняли нормы и расценки "по достигнутому", что приводило лишь к усилению эксплуатации и лишало коллектив стимула к труду. Кроме того, демократизация экономических решений даже в масштабе одного предприятия плохо совмещалась с тогдашним тоталитарным строем и руководящей ролью партии.

Так же закончился на селе эксперимент И.Н. Худенко, которому еще в 1960 году разрешили создать хозрасчетное звено с оплатой по результатам труда и без учета предписанных норм зарплаты: производительность труда выросла в 10 раз и зарплаты тоже в 10 раз, вызвав зависть у окружения. Совхоз Худенко терпели около 10 лет, затем под надуманным предлогом его руководителя отправили в тюрьму, где он и умер[46]... Для партии было неприемлемо и то, что при такой работе в масштабе всей страны крестьяне меньше зависели бы от партийного контроля. Это было бы действие, обратное коллективизации...

Разумеется, в этот период можно отметить и многие достижения советских ученых и конструкторов, например, освоение атомной энергии и выход в космос. Это стало возможно благодаря их уму и концентрации на важных направлениях неограниченных средств и лучших кадров. Но в целом большинство достижений советской науки было сделано не "благодаря руководству КПСС" и ее экономической системе, а вопреки. В некоторых областях (генетика, компьютерная техника, социология) именно КПСС затормозила развитие исследований, считая эти науки "буржуазными".

В 1971 году XXIV съезд КПСС заявляет, что в СССР «построено развитое социалистическое общество – высший этап в утверждении первой фазы коммунизма». В 1977 году это положение закрепляется в новой Конституции, которая в статье 6 подчеркивает партийный характер режима. Но сама номенклатурная партия в своих жизненных ценностях все больше уподоблялась буржуазному мiру, с которым уже не столько боролась, сколько соперничала, завидуя его уровню жизни и создавая для себя такой же.

Возникает огромная инфраструктура по обслуживанию номенклатуры: командировки и туристические поездки (для членов семей) на Запад, а внутри страны – закрытые поликлиники, дачные поселки и дома отдыха, магазины-распределители с полным набором импортного ширпотреба. Так номенклатурная каста изолируется от народа и превращается в "новый класс", связанный круговой порукой, отбирающий в себя людей с нужными аморальными качествами и щедро их вознаграждающий материальными благами. Даже за явные преступления (взяточничество, растраты, разврат) номенклатурщиков часто лишь переводят на другую работу; в среднеазиатских и кавказских республиках руководящие должности покупаются и за деньги...

Так усилился отрицательный "естественный отбор" людей в правящий слой, что вскоре и стало главной причиной саморазрушения режима КПСС. В эмиграции архимандрит Константин (Зайцев) проницательно писал об этом уже в хрущевское время, сравнивая его со сталинским:

«Тогда Россия правилась настоящими коммунистами. А сейчас? Можно с уверенностью сказать, что таких коммунистов сейчас в России нет. Они в прошлом. Они уже сделали свое дело... Некий общий язык слагается у современных "коммунистов", правящих Россией, со свободным мiром, свободно идущим навстречу антихристу. И в этой атмосфере и слагается в СССР некий новый режим, в котором рядом с официальным коммунистическим доктринерством, формально господствующим, право гражданства получает всякое самоублажение, не только попускаемое, но и поощряемое вождями – самоублажение, особенно прельстительное в СССР в силу его новизны, а потому способное покупать людей по такой дешевке, которая для свободного мiра даже мало понятна. Вот тот "климат", который обещает объединить весь, и свободный и коммунистический мiр...»[47].

Таким образом, хрущевская "оттепель" была третьим – политически вынужденным, хотя и непоследовательным отступлением коммунистической утопии под натиском жизни. Это отступление произошло в основном в области снижения порога репрессий и признания малой части прошлых преступлений власти против народа, что все же стало перерождать саму партию. Но если при Сталине происходил идеологический самодемонтаж режима вправо, в сторону русского патриотизма, то в борьбе преемников Сталина за власть начался политический демонтаж режима влево, к атеистическому интернационализму и его буржуазной разновидности – космополитизму. Тем самым в области демонтажа марксистской идеологии "оттепель" ничего не дала, наоборот: провозгласила "возвращение к ленинским нормам". Например, Хрущев отверг просьбы сохранять памятники русской старины, особенно церкви, позволив себе при этом кощунственные насмешки[48]. Молчанием печать обошла в 1959 году 250-летие Полтавской битвы и в 1962 году 150-летие Бородинского сражения...