4. Новая атака на Церковь: «Где легче спасти свою душу?»

Более же всего верность Хрущева марксизму проявилась в новой волне гонений на веру[49], начатых им в конце 1950-х годов и ослабленных его преемниками лишь в 1965 году. Уже 7 июля 1954 года ЦК КПСС принимает постановление "О крупных недостатках в научно-атеистической пропаганде и мерах ее улучшения", предписавшее «насытить атеистическим содержанием» всю систему образования. В 1958 году было принято секретное постановление о наступлении на "религиозные пережитки", статьи с глумлением над духовенством стали обычны в центральной и местной печати; особую роль в этом играли несколько бывших священнослужителей, отрекшихся от Бога.

В связи с объявленной в 1959 году XXI съездом КПСС «полной и окончательной победой социализма», начались суды над духовенством и повсеместное закрытие и разрушение храмов. Особенный размах репрессии приняли в 1961 году, когда ХХII съезд КПСС провозгласил построение к 1980 году коммунизма, в котором для Церкви как «единственного легально существующего врага марксизма» места не предусматривалось. Если в 1959 году закрыли 364 прихода, то в 1960-м – 1398, в 1961-м – 1390, в 1962-м – 1585. Немало храмов было варварски взорвано – как, например, собор св. Александра Невского в Харькове. (В этом ряду стоит и кощунственная "апельсиновая сделка" в 1964 году на Святой Земле, когда антихристианскому государству были за безценок отданы русские православные святыни в обмен на апельсины для номенклатурных распределителей.)

Помимо того, были запрещены традиционные паломничества, закрыт доступ к святым источникам (было засыпано, разрушено или огорожено 700 источников и святых мест). Был запрещен колокольный звон. Была введена принудительная регистрация  крещений, венчаний, отпеваний с предоставлением списков властям – в результате верующие подвергались увольнениям с работы, исключениям из учебных заведений или взысканиям; поступить в вуз и сделать профессиональную карьеру верующему стало невозможно. Началось судебные процессы по лишению верующих родительских прав. Местным властям были развязаны руки для произвола, вплоть до заключения верующих в психиатрические больницы как носителей "бредовых идей".

В итоге, если в 1948 году в СССР действовало 14 329 приходов и 85 монастырей, в 1958 году – соответственно   13 372 и 63, то к 1966 году осталось 7 523 храмов и 18 монастырей... Были закрыты великая святыня Киево-Печерская Лавра (1963) и духовные семинарии: Волынская (в Луцке), Жировицкая, Киевская, Саратовская, Ставропольская – после чего на всю страну осталось три семинарии и две духовные академии. Отбор студентов в них, рукоположение священников и епископов стали проводиться под еще более жестким контролем "уполномоченных по религии". Архиерейский Собор 1961 года утвердил требования власти о перестройке приходской жизни, сделав священника наемным работником "двадцатки" прихожан, контролируемых "уполномоченными". При этом прихожане не имели прав владения церковным имуществом, приобретенным на пожертвования верующих, – оно, включая богослужебные предметы, после закрытия храма конфисковывалось государством.

Разумеется, это воспринималось верующими (они тогда составляли около трети населения) как святотатство и заставляло их выступать на защиту храмов; кое-где это выливалось в столкновения тысячных толп с войсками, как в  Клинцах Брянской области. Очень редко удавалось отстоять церкви, как Почаевскую лавру в 1964 году. Чаще сопротивление заканчивалось судебными процессами: с 1961 по 1964 год по таким делам к заключению и ссылке были приговорены 1234 человек, в том числе сотни священнослужителей.

В эти годы проходила третья крупная битва в богоборческой войне компартии против православного народа (первая – в 1917–1923, вторая – в 1932–1939). В результате произошел значительный отток верующих из официально разрешенной Церкви в Катакомбную, существовавшую еще с 1920-х годов, что значительно укрепило ее: в 1960-е годы к ней принадлежали миллионы верующих.

Нужно отметить, что и некоторые архиереи не согласились с решениями Архиерейского Собора 1961 года, пытались сопротивляться вмешательству властей. За это, например, были отправлены в заключение архиепископ Казанский Иов (Кресович) и архиепископ Черниговский Андрей (Сухенко), пытались судить архиепископа Иркутского Вениамина (Новицкого), был уволен на покой епископ Ульяновский Иоанн (Братолюбов). Архиепископа Ермогена (Голубева) дважды увольняли на покой: в 1960 году с Ташкентской кафедры, затем в 1965 году с Калужской; он пытался собрать подписи десяти архиереев под коллективным протестом, но эта его деятельность была осуждена Синодом...

В 1961 году Московская Патриархия вступила во Всемiрный Совет Церквей для проведения "советской миролюбивой политики". Кое-кто из духовенства пытался использовать это для защиты Церкви со стороны зарубежных религиозных деятелей. Широкую известность на Западе приобрели священники Глеб Якунин и Николай Эшлиман, обратившиеся  в 1965 году с "Открытым письмом" к патриарху Алексию с критикой в его адрес, за что были запрещены в служении. Более трагична была судьба мiрянина Б.В. Талантова, чьи письма о гонениях также были опубликованы на Западе, – его уморили в лагере в 1971 году, а нескольких его сподвижников затравили до смерти и без лагеря.

В то же время Патриарха Пимена заставляли опровергать протесты Зарубежной Церкви, как, например: «Я должен заявить – и я беру на себя полную ответственность за свои слова, – что в Советском Союзе не было ни одного случая, когда бы человек преследовался или заключался в тюрьму за свои религиозные убеждения. Скажу больше: советское законодательство не предусматривает наказания за религиозные убеждения»[50].

И хотя при Брежневе физические насильственные действия против верующих ослабели, антирелигиозная политика КПСС продолжалась. В 1966 году ужесточили применение статьи 142 УК РСФСР с наказанием за религиозное обучение детей, проведение религиозных собраний, распространение слухов о чудесах. За распространение и тем более размножение религиозной литературы, включая Евангелие, давали лагерные сроки[51]. Закрытие приходов с репрессиями их защитников продолжалось вплоть до горбачевской "перестройки" (к 1986 году оставалось 6794 открытых храма)...

Тем не менее ничего не бывает безсмысленным в Божием Промысле, писал в годы хрущевских гонений на веру архимандрит Константин (Зайцев), сравнивая духовное состояние людей на свободном Западе и при богоборческом коммунистическом режиме: в СССР русский народ насильственно загоняется в атеизм, западный же мiр «свободно идет по пути погибели, употребляя данный человеку дар свободы – во зло – уходя от Бога и ставя себя на службу силам зла... Где легче спасти свою душу? Ответ не может вызывать сомнения! Отсюда заключение. Свершившееся над нашим отечеством есть не отвержение его Богом, а, напротив, есть проявление того же избранничества, которое лежало на челе России во все ее историческое существование. Господь, снимая всякий покров обманный и прельстительный с сатаны, открывает максимально благоприятные возможности для спасения»[52]. То есть результат богоборческой активности Хрущева получился обратным: сам того не желая, он укрепил веру во многих людях.

Даже в среде епископата, хотя открытые протесты почти прекратились, всё же не все архиереи были одинаково лояльны богоборческому законодательству. Опубликованный в эмиграции секретный отчет Совета по делам религии членам ЦК КПСС за 1974 год, подписанный В. Фуровым[53], разделил епископов на три группы: 17 лояльных к советской власти «и на словах, и на деле» (в их числе Патриарх Пимен и его будущий преемник – митрополит Таллинский Алексий); 23 лояльных, но выступающих за «повышение роли Церкви в личной, семейной и общественной жизни», тем не менее из таковых в 1977 году нашумел своим письмом протеста Брежневу епископ Полтавский и Кременчугский Феодосий (Дикун); 17 пытающихся «обойти законы о культах, некоторые из них религиозно консервативны» (в их числе упоминается епископ Иоанн (Снычев), который станет духовным вождем патриотической оппозиции в годы ельцинской Великой криминальной революции). Главной же фигурой либерально-экуменического и прокатолического толка в Церкви тогда был митрополит Ленинградский Никодим (Ротов), включенный во вторую группу, который, однако, тоже обходил законы о культах, тайно рукополагая в священники своих воспитанников и единомышленников...

Усиление марксистско-ленинского интернационализма КПСС сказалось и в усилении внешней экспансии, с чего начнем следующую подглавку.