О национализме украинском и о национализме русском

В ноябре 2012 года я с группой товарищей, русских националистов из Петербурга, приехал в Киев. Нас заинтересовал успех партии “Свобода” на парламентских выборах, которые прошли в октябре этого года. Напомню, что это был первый крупный политический успех украинских националистов – “Свобода” получила более 10 % голосов избирателей и заняла 37 мест в Верховной раде Украины.

Каких-то особых симпатий к украинским националистам мы, конечно, не испытывали – это был чисто политический интерес. С таким же интересом мы следили за работой и успехами националистов многих европейских стран (Франции, Германии, Австрии, Швеции, Венгрии и др.), а с некоторыми из них взаимодействовали. Поэтому успехи националистов в ближайшей к России стране – Украине – требовали с нашей стороны особого внимания.

Тогда, в конце 2012 года, мы провели несколько встреч с депутатами и активистами партии “Свобода”. Они позиционировали себя в качестве серьезных цивилизованных политиков, сумевших вырваться из маргинального поля и даже пройти в национальный парламент. И хотя многие их коллеги (рядовые члены партии или люди из других националистических организаций) зачастую демонстрировали антироссийские настроения и русофобию, сами “свободовцы”, с которыми мы имели дело, старались выглядеть “конструктивными” и дружелюбными. Нас уверяли, что украинских националистов, в частности из “Свободы”, волнуют исключительно внутриукраинские дела, что русофобия им не свойственна, а с Россией и русскими они желают равноправного сотрудничества и взаимного уважения. Тогда, в конце 2012 года, когда об этом за чашкой чая говорили респектабельные политики в галстуках, мы в это даже в какой-то момент поверили. Казалось – как-никак “двадцать первый век”, Украина состоялась как нация и агрессивная русофобия политического украинства – дело прошлого.

Через год все резко изменилось. Мы снова приехали в Киев – уже в качестве наблюдателей на т.н. Евромайдан. Если в декабре 2013-го майдановцы (в том числе партия “Свобода”) в основном эксплуатировали социальные лозунги и упирали на “европейский выбор”, то уже в январе 14-го со сцены Майдана пошли резко антироссийские и русофобские выпады (вроде призывов “давить жидов и москалей”). Еще через месяц главной действующей силой Майдана стали радикальные националисты, которых объединил новоявленный “Правый сектор”. После “февральской революции” антироссийская истерия и радикальная русофобия на Украине стали нормой. Сама партия “Свобода” и украинские радикалы, участвующие в перевороте, главной политической силой не стали (и не являются ею сегодня), зато новый киевский режим по факту сам стал националистическим, можно даже сказать нацистским. Дальнейшие события – тотальные репрессии против русских патриотов, кровавое подавление гражданских протестов на Юго-Востоке страны и бойня на Донбассе, продолжающаяся и поныне, – показали истинное лицо украинского национализма. Не осталось никаких иллюзий по поводу того, что украинский национализм может быть “респектабельным” и “цивилизованным”.

Стоит оговориться, что в советской и постсоветской Украине националистическими по сути являлись все местные элиты. Собственно сама Украина, сначала в качестве УССР, а затем “незалежной державы”, строилась как государство украинской нации. Просто раньше исключительно националистическая (а значит антирусская) сущность Украины ретушировалась идеологией “дружбы народов”, а в постсоветский период украинские политики тему национализма за ненадобностью не педалировали (хотя процесс украинизации русского населения не прекращался). Но с 2014 года украинские власти “перестали стесняться”, национализм стал государственным, можно сказать, официально – и тем самым очередной раз обнажил свою ущербную деструктивную сущность, свою антироссийскую и антирусскую направленность.

+ + +

Остановимся немного на самом термине “национализм”. В разных странах, исторических традициях и научных кругах предмет национализма определяют по-разному. Определение его зависит как от научного, так и идеологического подхода (хотя наука часто находится на службе у идеологии). Науке национализм свойственно классифицировать и типологизировать с учетом исторического опыта разных народов; в результате академическая среда выдает в словарях и учебных пособиях чуть ли десятки самых разных определений национализма. Идеология же, в зависимости от своей окраски (“правой”, “левой” и пр.) всегда дает термину “национализм” определенную эмоциональную и политическую нагрузку. В том числе поэтому восприятие и толкование национализма во многих слоях населения и регионах России (и Украины) очень разное.

Исследование национализма как научной категории в задачу данной статьи не входит, поэтому долго останавливаться мы на этом вопросе не будем. Нам важно то, какую смысловую нагрузку имеет национализм в России и каким он является на Украине. В русской/российской научной и публицистической традиции (но, к сожалению, не в идеологии и политике нынешней РФ, об этом ниже) национализм имеет либо положительные, либо “нейтральные” коннотации. Русский национализм исходит из того, что русская нация существует, и что интересам этой нации должны быть подчинены все сферы государства – внутренняя и внешняя политика, экономика, культура, общественные институты. Одной из важнейших задач русского национализма является воссоединение русского народа на территории исторической России, и этого следует всячески добиваться путем нового “собирания земель русских”, в т.ч. Украины и Белоруссии. При таком – позитивном – понимании русского национализма не существует противоречий между этническим и гражданским, имперским или демократическим национализмом (хотя споры на сей счет между идеологами и политиками идут нешуточные). На самом деле национализм как идея защиты интересов государствообразующей нации, включает в себя все данные “компоненты”. Россия, как и большинство великих империй, имеет совершенно конкретное этническое ядро – русское. Но при этом за счет своей “великости” (исторической значимости, а не размера территории) и “культурного превосходства” обладает большим ассимиляционным потенциалом и включает в себя много народностей (но именно народностей, а не наций). А демократические институты и конституционные права объединяют всех граждан, не позволяя ущемлять другие национальности. Но государствообразующая роль русского народа, “титульная нация” всеми признается и никем не оспаривается. Конечно в нынешней России все не совсем так (о чем будет сказано в заключительной части), да и в Российской империи существовали определенные национальные проблемы (СССР, на мой взгляд, вообще не был русским государством), но описанное выше есть “общее положение” русского национализма, т.е. то, что отстаивают и за что борются русские националисты.

Национализм говорит о политических правах, свободах и равенстве всех граждан нации, их языковой принадлежности, национальной и культурной идентичности, территориальной целостности национального государства. Племена, народности, субэтносы могут являться только частью конкретной нации, и своей государственности как правило не имеют. Государство со всеми его атрибутами может иметь только нация.

То есть нация – понятие политическое. Этот момент очень важен для темы нашей статьи – различия русского и украинского национализма. Дело в том, что, говоря об украинском национализме, мы как бы признаем существование украинской нации и, стало быть, признаем ее право на отстаивание указанных ценностей – в т.ч. на русские земли и насаждаемый на них украинский язык. Но как русский националист я не даю Украине такого права, ибо она прежде всего посягает на часть МОЕЙ земли и часть моего народа. Тем не менее этот термин – украинский национализм – мы все равно употребляем. Почему? Потому что украинская нация и украинский национализм все-таки существуют. Но это ИСКУССТВЕННАЯ нация и искусственный национализм.

В нашей публицистике принято по некоторым признакам разделять национализм на “хороший” и “плохой“, национализм народов/наций больших и малых, национализм городской и сельский и пр. Я полагаю, что целесообразно провести деление на национализм естественный и национализм искусственный. С этого ракурса многие теоретические вопросы и разногласия снимаются. Русская нация складывалась и развивалась естественным путем, украинская же нация имеет целиком и полностью искусственный характер. Поэтому национализм русский (в одном из вариантов “городской”) – цивилизованный и цивилизационный, тогда как украинский (в одном из вариантов “сельский”) – разрушительный и варварский.

Любая искусственная нация создается конкретными людьми/государствами с конкретными целями – раскола и распада конкурирующего, как правило сопредельного государства. Украинство как идея, украинский национализм как политический проект и, в конце концов, само украинское государство планомерно и целенаправленно создавалось геополитическими противниками России и врагами русского народа (к которым я отношу и большевиков) для ослабления нашей страны и раскола единого русского этноса.

Давайте вспомним, когда и как создавалась украинская нация, как возник украинский национализм.

+ + +

Решающим фактором в формировании украинства как такового стал, безусловно, польский фактор. Усилиями поляков еще в середине XIX века началась полонизация (ополячивание) западнорусских земель Российской империи. Исследователь украинской проблематики Николай Ульянов в книге “Происхождение украинского сепаратизма” писал, что “поляки взяли на себя роль акушерки при родах украинского национализма и няньки при его воспитании“, и что они “по праву могут считаться отцами украинской доктрины“. Кстати говоря, усилия поляков зачастую были направлены даже не столько к своей личной пользе, сколько к стремлению нанести вред России, что по отношению западнорусским землям было прямо сформулировано известным польским деятелем Валерианом Калинкой: “Край этот потерян для Польши, но надо сделать так, чтобы он был потерян и для России“.

Известный российский политолог, специалист по истории Украины Олег Неменский в статье “Украинство как политический проект” пишет: “Собственно украинство родилось из освоения его представителями польской опции Руси: отрицания общерусского самосознания и культуры, утверждения этнической разобщенности и исконной враждебности с “москалями”, осознания принадлежности к польскому пространству “европейской культуры” и особой миссии “на Востоке” в борьбе с “московской азиатчиной”. Украинство оказалось негативным ко всей местной русской истории и традиции: отрицая русскость, но претендуя на русское историческое пространство, оно имеет негативное направление деятельности в борьбе со всем русским. Будучи оторванным от культурной традиции Юго-Западной Руси, украинство явилось своеобразной культурно-политической идеологией создания новой этнонациональной реальности. Юго-Западная Русь была лишь частью этно-культурного целого, но из нее решили сделать отдельную нацию. Главной помехой в этом деле оказалось само население, чем-то отдельным не являвшееся и сохранявшее старое самосознание. Тогда главной идеей стало изменение населения: замена его самоназвания и исторической памяти“.

Активное участие в формировании украинского национализма приняли и австрийцы, которые по первому разделу Речи Посполитой получили всю Галичину, населенную русскими. В 1848 году губернатор Галиции Франц Стадион фон Вартгаузен, выступая перед русской депутацией галицийского сейма, заявил буквально следующее: “Вы можете рассчитывать на поддержку правительства только в том случае, если захотите быть самостоятельным народом и откажетесь от национального единства с народом вне государства, именно в России. Вам не повредит, если примете новое название для того, чтобы отличаться от русских, живущих за пределами Австрии“. В ноябре 1890 г. депутаты сейма Галиции (Ю. Романчук и А. Вахнянин) выступили с заявлением о том, что население Галицкой Руси является не русским народом, а украинским. А в 1895 г. вместо русской делегации в сейме уже заседала украинская.

Развитие украинства во второй половине XIX – начале XX века хорошо известно и подробно описано в исторической литературе, поэтому подробно рассматривать этот процесс в этот статье нет нужды. Достаточно сказать, что за это время недугом украинства была заражена немалая часть малороссийского населения (хотя, конечно, главным образом в среде интеллигенции), и достигалось это планомерными мероприятиями украинизаторов (самым известным и успешным стал Михаил Грушевский) с помощью образовательных учреждений, прессы и католической церкви. “Примерно с 1900 года термины “Русь” и “Малороссия” подверглись явному гонению; их еще трудно было вытравить окончательно, но все усилия направляются на то, чтобы заменить их “Украиной” – пишет Николай Ульянов. Суть это процесса описал Олег Неменский: “Национальной идеей, под которую создавался украинской партией новый народ, была русофобия, отрицание русскости и борьба с нею. Главная забота “самостийников” – доказать отличие украинца от русского, украинского языка от русского, украинской истории от русской и т.д. В Буковине примерно с 1911 г. от русских богословов, кончавших семинарию, стали требовать письменного обязательства: “Заявляю, что отрекаюсь от русской народности, что отныне не буду называть себя русским, лишь украинцем и только украинцем”. Украинизация – это и есть дерусификация, в дерусификации ее смысл и назначение“.

Итак, основополагающую роль в появлении украинства и политического украинского национализма сыграли Польша и Австрия; позже украинство всячески поощрялось Германией в периоды войн с Россией. Однако не менее, если не более, важным фактором в становлении украинской нации явилась политика большевиков, которые после разрушения Российской империи и гражданской войны принялись насаждать украинство в Малороссии (тогда уже УССР) “стахановскими темпами”. Именно большевики “довели до ума”, упрочили и продвинули далеко вперед “украинское дело”, сделав необратимым процесс отрывания юго-западных русских земель от России. Если украинизаторские задачи иностранных держав были продиктованы скорее прагматическими геополитическими соображениями, то большевики руководствовались “в чистом виде” русофобией (зачастую совершенно иррациональной) и целью раскола русского народа на собственно русских, украинцев и белорусов.

Вот как об этом пишет Олег Неменский (в кавычках он цитирует Ленина): “Именно большевики стали главной украинизирующей силой на южнорусских землях. Украинство оказалось очень полезной для них идеологией, помогающей провести в жизнь ленинский принцип национальной политики по “сдерживанию старшего брата”, “великодержавный шовинизм” которого “в 1000 раз опаснее буржуазного национализма” других народов страны. Для защиты всех старых и новосозданных народов СССР (а такая новосозданность характерна была для целого ряда народов СССР и помимо украинского), для защиты “российских инородцев от нашествия того истинно русского человека, великоросса-шовиниста, в сущности, подлеца и насильника”, были созданы национальные органы власти, широчайшие границы национальных республик и программы проведения активной политики “коренизации”. Восточные границы Украина получила легко: не нужно было побеждать Россию. В роли победителя выступило советское правительство, которое продиктовало побеждённой стороне (России) её границы с Украиной. Лаконично выразил суть этого явления Сашко Крищенко: “Украина родилась от совокупления коммунистов с националистами““.

Леонид Кучма в своей книге “Украина – не Россия” (очень характерное название книги советского партократа) писал об “украинском начале” следующее: “При любом отношении к происходившему в 20-х гг. надо признать, что, если бы не проведенная в то время украинизация школы, нашей сегодняшней независимости, возможно, не было бы. Массовая украинская школа, пропустившая через себя десятки миллионов человек, оказалась, как выяснило время, самым важным и самым неразрушимым элементом украинского начала в Украине“. Кстати, интересно, что бывший президент Украины считал недостаточно националистической даже украинскую власть, частью которой был он сам. Политолог Михаил Зыгарь в книге “Вся кремлевская рать” описывает встречу одного российского чиновника с Кучмой и пересказывает со слов этого чиновника отношение Кучмы к украинским националистам: “Они, конечно, бoльшие украинцы, чем мы. Будущее за ними, нам у них еще учиться и учиться“. События 2014 года хорошо показали, за кем именно и каким оказалось это будущее. Интересно, Леонид Кучма, выступающий ныне гарантом “Минских соглашений” от Украины, по-прежнему считает, что у этих людей (украинских националистов, терроризирующих Донбасс) нужно “еще учиться и учиться”?

+ + +

С 2014 года я нахожусь на Донбассе, и меня иногда сильно удивляет, что даже здесь, в ДНР, многие местные жители просто не знают об обстоятельствах происхождения украинства и Украины как государства – в том числе и то, что решающую в этом роль сыграли не столько иностранные противники России, сколько “свои” большевики, памятники которым (особенно Ленину, который величал русских “подлецами” и “насильниками”) стоят практически в каждом городе Украины и Донбасса. И это незнание, к сожалению, не позволяет людям понять истинные причины идущей здесь уже три года русско-украинской войны.

Часто приходится слышать, что это “гражданская война”, “внутриукраинское дело” и даже война хороших (антифашистских) украинцев с плохими (фашистскими) украинцами за “единую пророссийскую Украину” (хотя ЛЮБАЯ Украина будет антироссийской по определению). Тогда как, на мой взгляд, это именно русско-украинская война – как в смысле этническом, так и цивилизационном. Так или иначе правы те русские люди Донбасса, что выходили на митинги и шли на баррикады весной 2014-го (не зря ее прозвали “Русской весной”) с флагами России и стремились к возврату на Родину вслед за Крымом. То, что происходит сегодня в Новороссии – никакой не “внутриукраинский конфликт”, а борьба Юга России против украинских сепаратистов.

Говоря о роли большевиков в развитии Украины нельзя не упомянуть о создании на Донбассе в 1918 году Донецко-Криворожской республики. Несмотря на русофобские и проукраинские настроения в большевистском руководстве, среди революционеров (даже в ЦК ВКП) тогда еще шли дискуссии относительно статуса ДКР и Украины, и в этих дискуссиях нередко педалировался либо подразумевался “национальный” фактор. Один из создателей и лидер Донецко-Криворожской республики Артем в этой ситуации, по сути, выступал как русский националист, отстаивая ДКР как “русский” регион и настаивая на его принадлежности России, а не Украине. Любопытная постановка вопроса, учитывая, что еще даже и речи не шло о какой-то самостоятельности Украины (сама ДКР себя никогда как отдельное от России государство вообще не позиционировала). Но сам факт таких дискуссий и их тональность весьма характерны. В итоге в этом изначально нечестном споре победили украинцы (или украинизаторы) – их поддержал Ленин. В результате ДКР была разгромлена и Донбасс “отошел” к Украине.

Пока Украина была частью советского государства, принципиальной для страны (для советской страны, но не для русских, естественно) проблема украинского национализма/сепаратизма не была. Но с ослаблением и распадом СССР сепаратистские тенденции возобладали, и Украина от России отделилась окончательно. А в 2014 году произошло для многих неожиданное, но вполне закономерное: началась русско-украинская война. Или, говоря в контексте данной статьи, война русского национализма с украинским национализмом.

Разумеется, “незалежна Украина” в постсоветское время всячески опекалась западными державами, хорошо знающими о геополитическом и “моральном” значении этой территории для России. В 2014 году, когда происходила т.н. “революция достоинства”, США даже не скрывали своей роли в этих событиях. Впрочем, ничего нового за сто лет не произошло. Известны слова американского политика польского происхождения Збигнева Бжезинского о том, что без Украины Россия перестает быть империей, и что Западу ни в коем случае нельзя допустить нового “объединения варваров”. А президент Польши Александр Квасьневский в 2004 году заявлял, что “Россия с Украиной хуже, чем Россия без Украины”.

+ + +

Подчеркнем еще раз наш основной тезис: украинский национализм, в отличии от русского, был “зачат” не естественным, а искусственным путем. Об этой искусственности писал еще в 1919 году в статье “Украинский сепаратизм в России” малороссийский политик Анатолий Савенко: “Население Малороссии всегда определяло и определяет себя русским, и к украинству, которое является не нацией, а политической партией, взращенной в Австрии и служащей видам австро-германской политики, относится явно отрицательно“. Как резюмирует Олег Неменский, “украинство изначально – не этничность, а идеологическая партия, которая создает под себя нацию“. “Мы живем в удивительное время, когда создаются искусственные государства, искусственные народы и искусственные языки“, – сказал в те же годы профессор Петр Казанский.

К слову сказать, различные сепаратистские проекты есть и на территории современной России – как, например, сибирский, поморский (Архангельская обл.) или “Ингерманландия” (“Ингрия”) в Петербурге и Ленинградской обл. Цель которых – разделение русского народа на субэтносы с дальнейшим их противопоставлением русскому народу и отделением от России. Пока что эти проявления регионального сепаратизма достаточно маргинальны, но тот же украинский или белорусский опыт показывает, что подобные проекты при соответствующих внутренних (ослабление страны) и внешних (поддержка иностранных держав) условиях могут быть реализованы. Обычно в разговорах о происхождении Украины, если собеседник пытается оспорить приведенные в этой статье данные, я привожу в пример эти маргинальные сепаратистские проекты (украинство полтора века назад тоже было маргинальным), которые при определенных усилиях и затратах можно превратить в “нации”. Взять за пример ту же “Ингрию”: если изолировать и подчинить, скажем, Финляндии Петербург и Ленобласть, сконструировать какой-нибудь “ингрийский язык” и потом десятилетиями людей обрабатывать через прессу, образование и общественные институты – глядишь, и через полвека может появится новая “ингрийская нация” со своим языком, своей культурой и конечно героической историей (в которой “ингрийцы” храбро сражаются за свободу и независимость с азиатской империей клятых москалей) и непременным “европейским выбором”. Вот точно также появилась “Украина”, “украинский язык” и “украинская нация”.

Нынешние украинские власти называют ополченцев Донбасса сепаратистами. Сами ополченцы при этом стремятся к воссоединению со своей исторической Родиной – Россией. Тогда как украинцы свою Родину давно предали и устремились в “Европу”. То есть сепаратистами являются не донецкие повстанцы, а именно украинцы. Вспоминаются события столетней давности на самом Донбассе, когда украинские большевики обвинили создателей Донецко-Криворожской респубики в сепаратизме, на что Артем произнес свою знаменитую фразу (которую можно с успехом адресовать современному Киеву): “Сепаратисты не мы, а вы!“

Украинский национализм – равно сепаратизм. Как нация искусственная, украинцы несамостоятельны и жить “сами по себе” не могут, существуя только лишь за счет России и русских – то есть единственным смыслом их существования является противостояние с Россией и противопоставление себя русским. Украинский национализм работает на раскол и разделение, русский национализм – на объединение. Украинский национализм нацелен на разрушение, русский – на созидание. Русский национализм – прогрессивный, имперский, великодержавный. Украинский – регрессивный, провинциальный. Украина, как любая искусственная нация, никогда не будет способна к сколько-нибудь стабильному существованию и нормальному государственному строительству. 25 лет “незалежности” – яркое тому свидетельство. Это классическое, как говорят в любимой ими Европе, failed state – “несостоявшееся государство”, которое характеризуется вечным раздраем, перманентным “майданом”, колониальным статусом и полной зависимостью от иностранных держав.

+ + +

К сожалению, по указанным в начале статьи причинам, сегодня далеко не многие (в том числе на Донбассе) готовы к адекватному пониманию сути русского национализма. Дело не только в непонимании самого термина из-за его различного научного толкования. Понятие национализма подорвано, во-первых, явлением украинского национализма, во-вторых, основательно дискредитировано в самой России из-за специфической национальной политики. Эта политика наследует советской пропаганде “многонациональности” и “дружбы народов”. Никакой “дружбы народов” уже давно нет, как и многонациональности (Россия - мононациональная страна с 83% русского населения), а идеология осталась. Поэтому в самой РФ, не говоря уже об Украине, пока еще очень немного людей мыслит в категориях русского национализма, и уж точно эти люди не представлены в российских элитах.

Более того – идеология русского национализма находится в стране фактически под запретом. Поскольку РФ официально считается страной “многонациональной”, русское большинство не имеет статуса государствообразующей нации, роль русского народа не прописана ни в Конституции РФ, ни в каких других государственных документах. При этом существуют серьезные преференции национальным республикам, которые считаются национальными государствами своих народов (чеченского, ингушского, татарского, якутского и др.) – даже если в этих республиках русских большинство. Русский же народ не имеет своего национального государства (и соответствующих прав), и это отрицательно сказывается на его самочувствии и развитии.

Поэтому русский национализм помимо функции объединительной, внешней, имеет функцию внутреннюю, защитную. Националисты середины XIX века (в то время они называли себя больше “народниками” или консерваторами), например, боролись с засильем немцев в Прибалтике – об этом знаменитые “Письма из Риги” Юрия Самарина. В СССР русские националисты (их называли с подачи Андропова “русистами”) боролись за сохранение русской идентичности в условиях диктата государственного интернационализма; это была т.н. “русская партия в КПСС” – сообщество национально мыслящих людей в партии, Союзе писателей и других сферах советского общества. В современной России русский национализм акцентирует внимание главным образом на проблемах неконтролируемой миграции из стран Средней Азии и Закавказья и этнобандитизме выходцев из Северного Кавказа. Это перекликается с повесткой европейских националистов, ведь в большинстве европейских стран тоже присутствует кризис национальной идентичности и схожие проблемы – падение рождаемости коренного населения, наплыв инокультурных мигрантов, исламский терроризм и др.

Впрочем, положение русского народа в современной России – тема отдельного разговора. В данной статье мы говорим о русском национализме как идеологически-политическом инструменте, направленном на “собирание земель русских” и воссоединение русского народа в едином российском государстве. За это боролись еще оккупированные австрийцами русские Галицкой Руси, за это боролись создатели Донецко-Криворожской республики, за это борются русские Новороссии и Донбасса сегодня.

Хотя моя точка зрения может быть на Донбассе разделяется далеко не всеми, но я убежден в том, что в нашей войне с Украиной мы должны основываться не на советских идеологемах и стереотипах, а на русской национальной идее. Чтобы победить и уничтожить украинский национализм – ему следует противопоставить русский национализм.

По сути борьба русского национализма с украинским идет больше ста лет и продолжается до сих пор. Это борьба за единство русской нации не территории Русского мира, исторической России. Насколько она будет успешной и как скоро завершится – зависит от нас с вами. А решается это борьба сегодня в первую очередь на фронтах Донбасса – нынешней передовой войны за Россию.

Александр Жучковский

Название статьи в оригинале: Русский национализм против украинского национализма

Комментарий МВН.
В целом соглашаясь с уважаемым автором, позволю себе напомнить свое мнение об использовании понятия "русского национализма" в нынешних условиях.

Действительно, «определение национализма зависит как от научного, так и идеологического подхода (хотя наука часто находится на службе у идеологии); в результате академическая среда выдает в словарях и учебных пособиях чуть ли десятки самых разных определений национализма». Причем в европейских языках и в русском образованное от него прилагательное "национальный" имеет разное значение.

Первоначально термин "национализм" происходит от слова "нация" (лат: племя, народ), и в русском языке именно так понимается прилагательное "национальный". Однако в Новое время в Европе под "нацией" всё больше понимают не природный этнос, а государство, которое может включать в себя как отделившуюся часть большого этноса, так и разные этносы, то есть образованное не по этническому признаку, а по политическому ‒ на общей территории, с общей экономикой, единой жизненной инфраструктурой, системой права, и потому слово "национальность" в западных языках означает государственную принадлежность. (Сегодня и наши спортивные комментаторы по этому правилу могут называть негров шведами, а русских ‒ украинцами или казахстанцами.)

Единство такой политической нации скрепляется общим пониманием цели государства и жизненных ценностей, которые в большинстве случаев материально-экономические: например, у четырех народов маленькой Швейцарии (знаменитый швейцарский нейтралитет: "моя хата с краю"). Это государственно оформленный коллектив с единой прагматической целью (без духовного стержня). Такое государственное образование прочно, если в нем исторически объединены народы одного культурного типа, чьи права обезпечиваются в виде культурно-национальных автономий на основе равноправия (таковы, и современные Бельгия и Канада, хотя они образованы довольно искусственно).

Нация же в первоначальном смысле кровно единого народа-этноса сегодня на Западе под подозрением, ибо противоречит повсеместно насаждаемому "мультикультурализму". Но по этимологической сути именно народ как этнос есть природная нация с ее особой культурой и духом. По-моему, наиболее точно с европейской точки зрения это изложено в "Доктрине фашизма" Муссолини. Слово это со времен Второй мiровой войны ее победители сделали ругательным, хотя изначально оно имело во многом положительный смысл народного единения и служения разных классов для общего блага нации. Эта оборонительная идеология, воспротивившаяся как интернациональному марксизму, так и разлагающей либеральной демократии, поначалу вызвала огромную симпатию в русской эмиграции. О понимании народа-нации позвольте привести цитату из "Доктрины фашизма":

«Фашизм – это духовная позиция, возникшая из общего движения нашего столетия против обезсилевшего материалистического позитивизма XIX столетия... Это религиозное воззрение, рассматривающее человека в его внутренней связи с высшим законом, объективным духом, который превосходит отдельный индивидуум и делает его сознательным членом духовного сообщества. Народ – не раса или географическая область, а непрерывно сохраняющаяся в историческом развитии общность, ... личность, духовное явление... Человек фашизма подавляет в себе инстинкт эгоистичного желания, чтобы вместо этого в чувстве долга укоренить высшую жизнь нации, не ограниченную рамками пространства и времени: жизнь, в которой индивидуум путем самоотречения и пожертвования личных интересов, даже через смерть – осуществляет предельно духовное бытие, на котором основывается его человеческое достоинство... Ни одно действие не ускользает от моральной оценки. Поэтому жизнь в понятии фашиста – серьезна, строга, религиозна. Он создает из самого себя инструмент построения достойной жизни...».

Звучит привлекательно с устремлением к высшим ценностям. Однако именно нация как биологический государственный организм уже в итальянском фашизме стала сама высшей ценностью, которой должна утилитарно служить и церковь ‒ и в этом был духовный порок фашизма. Если нация служит не Богу, а самой себе и своему земному благополучию ‒ она попадает в сети диавола, строящего свое земное царство, что наглядно продемонстрировал гитлеровский вариант фашизма в виде нацизма, дискредитировавшего понятие "нации" (хотя были и вполне здоровые образцы в католических странах: Австрии, Испании, Португалии).

Поэтому мне не нравится, когда русские патриоты называют себя "националистами" ‒ это слово производное от "национализм", а он, как часто и всякий "изм", отражает в названии ту ценность, которую считает высшей: в коммунизме ‒ в переводе с латинского: общность (в виде принудительной уравниловки с уничтожением семьи, сословий и национальности), в либерализме ‒ свободу (в т.ч. свободу греха), в капитализме ‒ деньги как меру всего. В национализме таковая определяющая ценность ‒ нация. Но без уточнения ее все-таки не высшего места в иерархии ценностей у кого-то из наших патриотов получается сомнительный нацистский смысл, например, с лозунгом «Россия – всё! Остальное – ничто!», ‒ эту речевку некоторые патриотические деятели скандируют на Русских маршах, вскидывая руки вверх в т.н. "римском приветствии". Такие иллюстрации любят демократические СМИ, выдавая их за сущность русского национализма как "нацизма".

Под таким же предлогом "нацизма" сегодня и на Западе признаки здорового отношения к своему народу как несомненной ценности с целью ее защиты от разлагающего "мультикультурализма", гей-культуры и лавины мигрантов ‒ клеймятся как "ультраправые" (партия Ле Пен во Франции, "Альтернатива для Германии" и т.п.). И это часто повторяют наши россиянские СМИ, несмотря на симпатии этих правых европейцев к России как к оплоту традиционных ценностей.

В Европе в процессе глобализации уже пытаются искусственно объединять и большие, культурно и политически состоявшиеся народы с целью их денационализации и дехристианизации ‒ говорят уже о "европейской нации", в которой на основе "равноправия" всё причесывается под одну гребенку и экономически, и юридически, и политически ‒ с полной утратой былых государственных суверенитетов.

Примерно такова и суть насаждаемого в РФ понятия "российской нации" при удалении национальности из паспортов  и запрете использования слова "русский" в названиях политических партий. Слово "националист" и в СССР, и сейчас в РФ, и на Западе имеет негативную окраску, нам переломить эту тенденцию трудно. И когда мы называем себя "националистами", это нуждается в дополнительном уточнении. Поэтому, хотя в целом можно согласиться с тем, что в нынешней РФ русский национализм ‒ это не шовинизм и не агрессия против других национальностей, а идея защиты интересов и прав государствообразующего народа, которые подавляются существующей властью, преемственной от советской, в том числе в трактовке "многонационального" государства РФ ‒ всё же мне кажется, что в сложившихся условиях использование понятия "русский национализм" в противостоянии с искусственным "украинским национализмом" может неверно восприниматься многими нашими оппонентами как "шовинистическая великорусская русификация", и это излишне затрудняет достижение цели ‒ восстановления единства нашего триединого Русского народа.

Мне кажется, что противопоставить "политическому проекту украинства" следует не политический "русский национализм", лоб в лоб, а именно понятие единства Руси и исторически сложившихся различных частей единого Русского народа в виде многоярусного патриотизма: можно быть любящим патриотом своей малой родины (Украины-Малороссии, Белоруссии, Сибири, Поморья, казачьих земель) и одновременно не менее верным патриотом родины целостной, Великой России, сознавая ее особую вселенскую удерживающую миссию Третьего Рима, тем более перед уже близким царством антихриста ‒ вот главный аргумент в пользу нашего единства. Для этого уместнее призывать к восстановлению такого общерусского исторического самосознания, как это делал Олесь Бузина, и обойтись от неоднозначного слова "национализм".

---