По переписи 1959 г. неграмотных лиц в возрасте от 18 до 44 лет был почти миллион (994 тысячи). Это миллион человек, не знавших иной власти, кроме советской ‒ те, за чье образование она несет исключительную ответственность. Так что даже в отношении «вполне своего» контингента усилия советского всеобуча не увенчались успехом. Что же говорить о ситуации в целом? В 1959 г. по всему Союзу неграмотных было 13,3 млн. и вдобавок не имеющих даже начального образования – 44,2 млн. В Москве – 166 тысяч и 629 тысяч соответственно – при пятимиллионном населении. Стало быть, более 3 % столичных жителей грамоты вовсе не разумело.
В итогах переписи 1970 г. на Демоскопе образовательной статистики не обнаруживается; в итогах переписи 1979 г. она есть, но неграмотных уже не показывали ‒ видимо, дабы не позориться (как-никак шел уже 63-й год соввласти), а слили в общую категорию с лицами, не имеющими начального образования, надеясь их там «растворить». То же самое в 1989 г. Впрочем, по итогам переписи 2002 г. было официально обнародовано, что «уменьшилась доля неграмотного населения в возрасте 10 лет и более с 1,9 % в 1989 г. до 0,5 % в 2002 г». То есть даже при конце советской власти в одной только РСФСР было около 3 млн. неграмотных старше 10 лет, а по всему СССР – вряд ли менее 6 млн. Не имеющих же хотя бы начального образования в возрасте от 15 лет и старше было в Сов. Союзе в 1979 г. 22,7 млн. человек; в 1989-м – 13,6 млн. Даже в Москве таковых было 186 тысяч.
В целом, любовь тоталитарного советского режима к народному просвещению не нужно считать искренней. Художнику Ю.П. Анненкову, явившемуся рисовать портрет Ленина, вождь говорил о целях большевистского ликбеза так: «Вообще, к интеллигенции, как вы, наверное, знаете, я большой симпатии не питаю, и наш лозунг "ликвидировать безграмотность" отнюдь не следует толковать как стремление к нарождению новой интеллигенции. "Ликвидировать безграмотность" следует лишь для того, чтобы каждый крестьянин, каждый рабочий мог самостоятельно, без чужой помощи, читать наши декреты, приказы, воззвания. Цель ‒ вполне практическая. Только и всего».
Итак, ликбез был нужен в первую очередь для успешного оболванивания масс: полный контроль над печатью и школой делал соввласть монополистом по части доступа к умам, и единственным препятствием для торжества тоталитаризма оставалось неумение многих читать. Вот это препятствие и начали скорейшим образом ликвидировать, благо никаких конкурентов в борьбе за умы уже не было – все они были уничтожены. Это положение принципиально отличалось от прежнего – царская власть монополистом ни в коем случае не являлась, и плодами ее усилий по части просвещения зачастую пользовалась не она сама, а ее враги. В.И.Гурко писал:
«Не подлежит сомнению, что правительство с самого освобождения крестьян, т.е. с начала 60-х годов прошлого века, находилось в очень трудном положении. В эпоху великих реформ Александра II оно горячо и искренне стремилось к развитию самодеятельности в народных массах и к их просвещению и развитию. Но на первых же шагах в этом направлении оно столкнулось с революционным движением, стремившимся использовать все принимаемые меры в своих революционных целях. Достаточно припомнить в этом отношении те воскресные школы, учреждение которых в Петербурге правительство всецело поощряло в 1860-х годах, и как ими завладели революционные элементы анархического направления мысли вроде Кропоткина для превращения их в центры пропаганды своих учений, в их творческом философском основании недоступных пониманию масс, но вполне понятных в их разрушительной части. Правительство имело право или, вернее, обязано было охранять государство от людей, стремившихся разрушить самые его основания, и поэтому не могло не препятствовать их деятельности. Вина русских революционных групп вовсе не ограничивается тем непосредственным неисчислимым вредом, который они принесли русскому народу своей совершенно не отвечающей уровню его умственного развития пропагандой социального и имущественного равенства, превращавшейся в упрощенном понимании массы в призыв к насильственному отобранию чужого имущества. Вина этих элементов, едва ли не самая тяжелая, заключается еще в том, что она препятствовала правительству во всех его начинаниях в деле развития народного просвещения».
Про быстрый рост бюджета народного просвещения при Николае Втором уже как-то доводилось писать. В целом, положение с грамотностью в Р.И. было примерно на уровне южных регионов Европы, старых культурных стран, составлявших «второй эшелон» по уровню социального развития ‒ Ю.Италии, Испании и т.п. Скажем, в Португалии неграмотных даже в 1940 г. было около половины, а в 1911 г. среди лиц старше 7 лет – более 70 %.
При этом у нас наблюдалась большая неравномерность: так, СПб. губерния по распространению грамотности не так уж сильно отставала от показателей развитых стран. В городах столичной губернии в 1897 г. были грамотны больше половины женщин и значительное большинство мужчин (567 тыс. из 790 тыс.). Даже среди мужчин ‒ жителей уездов (это в основном крестьяне) грамотные составляли половину (164 тыс. из 330). И это включая все население, даже младенцев. Если же взять школьные возраста, то ситуация была не так уж далека от полной грамотности: из десяти 12-летних мальчиков в городах СПб. губернии грамотны были девять, а в уездах – восемь. Ясно, что через 60 лет нормального развития неграмотных уже почти не осталось бы, и ситуация сама собой, без всякого надрыва и азиатских подвигов самопожертвования, достигла бы показателей ничуть не худших, чем были в столичных регионах СССР (Москва с областью плюс Питер с областью), где в 1959 г. при общей численности совершеннолетнего населения около 10 млн. человек еще насчитывалось гораздо более полумиллиона совершеннолетних неграмотных, в основном женщин.
МВН.
Характерной особенностью "борьбы с неграмотностью" в СССР была ее антирелигиозная составляющая:
+ + +
Добавим еще данные о дореволюционной России.
... В области образования также происходили быстрые улучшения. В начале ХХ века грамотными были лишь 25 % населения – но это опять-таки в среднем по Империи; в городах европейской России число грамотных достигало 50 %; а среди молодежи их было еще больше; причем тогда грамота для женщин нижних сословий считалась не обязательной – и это ухудшало средние цифры; мужское же население имело более высокий процент. В 1908 году было введено всеобщее безплатное начальное обучение и ежегодно открывалось 10 000 школ (уже в 1911 году их насчитывалось более 100 000, из них 38 000 церковно-приходских), в результате чего к 1922 году неграмотность молодых поколений должна была исчезнуть. (В 1920 году, по советским данным, 86% молодежи от 12 до 16 лет умели читать и писать, и научились они этому до революции, а не в годы гражданской войны). Гимназии имелись во всех уездных городах, чем не могли похвастаться многие европейские страны. В отношении же среднего и высшего образования женщин Россия шла впереди Западной Европы: в 1914 году имелось 965 женских гимназий и Высшие женские курсы (фактически университеты) во всех крупных городах.
Накануне войны в России действовало более ста вузов с 150 000 студентов (во Франции – около 40 000 студентов). Многие вузы в России создавались министерствами или ведомствами (военным, промышленно-торговым, духовным и т.п.). Обучение было недорогим, например: на престижных юридических факультетах в России оно стоило в 20 раз меньше, чем в США или Англии, а неимущие студенты освобождались от платы и получали стипендии.
О качестве же российского научно-технического образования свидетельствуют успехи науки. Достаточно назвать такие всемiрно известные имена, как Менделеев, Лобачевский, Павлов, Сеченов, Мечников, Тимирязев, Пирогов, изобретатель радио Попов... Впоследствии попавшие в эмиграцию русские ученые и инженеры высоко ценились во всех странах и прославились там множеством достижений мiрового значения, например, В.К. Зворыкин (телевидение), И.И. Сикорский (вертолет), В.Н. Ипатьев (высокооктановый бензин), П.А. Сорокин (социология). Даже Большая советская энциклопедия признала: «Для дальнейшего развития науки в стране огромное значение имело то, что за последнее десятилетие перед Великой Октябрьской социалистической революцией уровень науки был очень высок...» (БCЭ. 2-е изд. 1957. Т. 50. C. 434).
(Из книги "Вождю Третьего Рима", гл. II-1)
+ + +
Следует также отметить, что грамотность – понятие относительное. Часто упоминаемое "лучшее в мiре советское образование" было таковым в математике, физике и прочих естественных науках и прикладных областях. Но оно было атеистическим, навязывающим ложное понимания смысла жизни, истории, мiроздания, а значит чудовищно безграмотным в большинстве гуманитарных областей, причем таковыми было даже большинство профессоров и академиков. Это самое разрушительное наследие советской власти мешает и сейчас нашей стране и ее правящему слою различать добро и зло, друзей и врагов России, понимать ее вселенское значение как Третьего Рима и осознать ту пропасть, куда скользит всё "прогрессивное человечество", частью которого страстно желают стать нынешние правители РФ.
МВН
До переворота 1917 года любое образование и учение в России было добровольным, никто учиться не неволил, даже в дворянских провинциальных семьях в 19-ом веке было много неграмотных, особенно среди женщин, после переворота образование проводилось методами принуждения. Качество общего образования, проводимого силами культармейцев, было низким и уступало уровню дореволюционной России. Полуграмотная советская "интеллигенция" и была выращена из выученных на рабфаках членов комитетов бедноты. В 1917 году процент грамотного населения России составлял 70% среди городского населения и 37% среди сельского населения. За время до Второй мировой войны процент грамотности повысился незначительно - на 10-15%, лишь к 60-ым годам была достигнута всеобщая грамотность - 98-99%. Всеобщее образование по одной программе даёт, как правило, тотальную усреднённость с тенденцией к понижению стандартов. Как писал Оливер П.Ревило "институт государственных школ, в которых перемешаны дети очень разного интеллекта, приводит к преждевременному прерыванию развития врождённо превосходящих умов". Кроме того, в 20-30-х годах большевиками активно практиковались ювенальные технологии и методы выращивания и продвижения наверх совершенных манкуртов. Так, в воспоминаниях О.И.Вендрых указывалось, что в Петрограде в конце 1919 года в школах учителя не могли сделать замечания ученикам, ибо подвергались детскому контрольному суду. А спецследователей НКВД готовили в спецшколах, куда посылали по достижению 16-летнего возраста из трудовых коммун, где бывшим беспризорным прививали ненависть, звериную злобу ко всему мыслящему, живому и развивали в них низменные инстинкты. Детколонии были инкубаторами будущих коммунистических инквизиторов, это в книге "Республика ШКИД" видно хорошо. Выпускники советских школ, знаю по себе, были стерильны в плане религии, экономики, финансов, имели односторонние, искажённые, классовые представления об общественных науках, литературе, искусстве, советское образование было рассчитано на подготовку рабочих и инженеров, то есть гои должны работать, исполнять указания сверху и давать план, а думать им ни к чему, вот и весь его нехитрый подтекст. И до сих пор, как пишет известный экономист Кийосаки, знания о финансовой грамотности являются закрытыми и в среде стандартного образования не распространяются.
Добровольность образования очень важный фактор.
Представьте сколько было бы учащихся в ссср, если обучение сделать добровольным и сколько бы образованных было в Российской Империи, если бы там было образование обязательным?