ДВАДЦАТЬ ВТОРОЕ ИЮНЯ 1941 ГОДА

Господи! Помоги нам думать и вспоминать без гнева и пристрастия, не зная ненависти и не очаровываясь любовью!

22 июня начинается ещё одна война в широком русле уже привычной нам Второй мировой. Другая война… Война истребительная для моего народа, который большевики истребляли, начиная с года 1917-го… Чтобы говорить только правду об этой другой войне, от автора потребуется немало мужества в нашей ещё не привыкшей к правде стране во главе с наследниками большевицкой незаконной власти и выращенной ими ядовитой исторической поросли. Отечество наше, Родина наша давно уже знают эту суровую правду о «разгромившей нас победе», но вот страна и государство наше эту правду не любят и не желают её знать…

Нам предстоит говорить правду, когда так легко лгать;
когда ложь так навязчива и, может быть, многим кажется, что она даже необходима;
когда за правду сживают со света, когда ложью буквально пропитан воздух;
когда тысячи томов самых «достоверных воспоминаний и размышлений» наполнены ложью…

Способны ли мы освоить правду, не убояться её? Представляем ли мы, куда ведёт критическая масса правды о нашей войне?

Обойдёмся далее без громких слов и будем говорить только о том, что было на самом деле. На самом деле – ведь это до сих пор недоступное пространство нашей истории.

Главной жертвой войны стала, конечно, правда. Её большевицкая власть убрала в секретные архивы за десятки замков и там в архивных темницах подчищала и уничтожала. Сегодня мало кто помнит тех многочисленных инвалидов – слепых, безногих, безруких – которыми были заполнены площади и улицы наших городов, которые после войны ползали, плакали и пели в железнодорожных вагонах, побирались и просили на жизнь в парках и скверах. И вот наш доблестный НКВД, розовые здоровые мордовороты, в одну ночь собрал всех инвалидов и отправил их умирать в резервации – на Валаам, на северные острова, подальше от людских глаз и жизни. А ведь эти безрукие, слепые, безногие и были истинными победителями в той беспощадной войне, войне, которую вели Гитлер и Сталин. Эти истинные победители не получили ничего, только презрение и смерть в резервациях…

Вместо правды нам была дадена пропаганда, пропаганда захватила господствующие высоты, расцвела и до сих пор, окопавшись на безопасных высотах, до сих пор своими гаспарянами, пропагандистами и советскими историками убивают тех, кто давно уже «убит подо Ржевом» и лежит в земле от Волги до Берлина. Но война продолжается не только до тех пор, пока не похоронены павшие солдаты, но и до того времени, пока о них не сказано правды. Ложь с годами порождает ещё большую ложь. Не надо нам и дозирования партийной правды, которой сегодня занимаются десятки докторов и кандидатов исторических наук, начинавших свои «исследования» в эпоху диктатуры пролетариата…

Тот самый длинный день в году
С его безоблачной погодой
Принёс нам общую беду
На всех, на все четыре года.
Война такой вдавила след
И стольких в землю положила,
Что двадцать лет и тридцать лет
Живым не верится, что живы.
А к мёртвым, выправив билет,
Всё едет кто-нибудь из близких,
И время добавляет в списки
Ещё кого-то, кого нет,
И ставит, ставит обелиски.
(К. Симонов)

22 июня 1941 года: самый длинный день в году… В 3 часа 02 минуты неизвестные самолёты подошли с моря к главной базе Черноморского флота Севастополю. Их целью была постановка мин на фарватерах. Одна из мин, сброшенных на парашютах, взорвалась на улице за городским рынком. Первыми жертвами стали три женщины: 12-летняя Леночка Соколова, её мать Варвара Соколова и бабушка Александра Белова. Взрывная волна унесла жизнь ещё девятерых мирных жителей. Так начиналась для нас война, такими были её первые жертвы…

В ночь на 22 июня солдаты и офицеры Вермахта услышали декларацию Гитлера. Ранним утром по германскому радио послание фюрера зачитывал Геббельс. В нём говорилось о нарушении Москвой Пакта о дружбе, о концентрации войск Красной армии на границах с Германией, о стремлении большевицкой России к господству в Европе. Не всё в гитлеровской декларации было ложью, но если бы Сталин опередил Гитлера с нападением, то суть советских претензий к Германии была бы зеркальным отражением их стремлений летом 1941 года. В заключении германского вызова говорилось, что фюрер немецкого народа, чтобы избавить европейский континент от нашествия варваров, решил передать судьбу государства и народа в руки своих солдат. Молотов, конечно, так сформулировать свои претензии не сумел бы…

Первыми вступили в войну самолёты Люфтваффе. Бомбардировочные эскадры направились бомбить базы советского флота. Но согласно приказу наркома ВМФ адмирала Кузнецова флотские базы были затемнены и встретили немецкие самолёты зенитным огнём с земли и с кораблей. Первый германский самолёт был сбит под Севастополем на траверсе Качи и упал в море, где он, между прочим, лежит до сих пор.

На Западном направлении с первых минут немецкого наступления положение советских войск стало тяжёлым. Мосты через пограничные реки были захвачены целыми и невредимыми, они не были даже заминированы, что сильно удивило немцев, не подозревавших, что Красная армия готовила эти мосты для собственного наступления. Немецкие диверсанты вывели из строя проводную связь, и она повсюду отсутствовала. Большая часть советских войск не получила никаких внятных приказов, действовать пришлось самостоятельно, то есть отдать инициативу и импровизировать, чему феодальная Красная армия никогда не училась.

И главное и решающее в событиях 22 июня ‒ к обороне никто и нигде не готовился и не был готов, что привело к масштабной катастрофе уже в первый день советско-германской войны. Самостоятельное мышление и принятие решений в Красной армии никогда не приветствовалось. Оно заменялось большевицкой идейностью. Поэтому уже в первый день под мощными концентрированными ударами Красная армия растерялась. Героически сражались несколько пограничных отрядов на второстепенных участках, но что они могли сделать против танков и штурмовой авиации?

Ещё до начала войны посол Германии в Москве фон Шуленбург в 2 часа 35 минут позвонил наркому иностранных дел Молотову и попросил его принять. Очевидно, посол Третьего Рейха собирался вручить объявление войны, но Молотов не принимал Шуленбурга… Здесь вырисовывается следующая схема: Молотов позвонил на дачу Сталину и получил указание не принимать Шуленбурга до тех пор, пока не начнётся война, так будет удобнее обвинять Германию в вероломстве…

Чем объяснить спокойствие Сталина в эти последние предвоенные часы? Догадаться, о чём хочет говорить фон Шуленбург около трёх часов ночи, было нетрудно. Постараемся понять советского вождя с помощью психологии. Поставим себя на место Сталина и Гитлера, хотя это и нелегко. Сталин прекрасно знает ‒ в условных пропорциях ‒ что у Гитлера три танка, а у него, Сталина, тридцать танков. И если сумасшедший с тремя танками нападёт… Спокойней, товарищи, Сталин всё знает (любил он говорить о себе в третьем лице). И как он когда-то ответил Постышеву в ответ на крик Петра Петровича: «Я знаю, что вы хотите меня убить!» – «Если знаешь, зачем визжишь?»

Ему, Сталину, когда его разбудят утром 22 июня, визжать не было никаких причин. Вождь знал, какая военная махина стоит у него на границе с Германией…

Молотов принял германского посла, когда война уже грохотала артиллерийскими орудиями, гремела в небе авиационными моторами, и посол дружественной до сего дня державы, к тому же связанный договором о дружбе и ненападении с Советским Союзом, чувствовал себя неловко и был краток: «В виду очевидной угрозы, создавшейся для германской восточной границы, в связи с массированной концентрацией всех вооружённых сил Красной армии германское правительство считает себя вынужденным немедленно предпринять военные контрмеры». Молотов был ошеломлён или не совсем понял смысл ноты и, хотя уже знал, что Вермахт вторгся в пределы СССР, а его авиация бомбит советские города, наивно спросил, что означает эта нота? Посол ответил, что, по его мнению, это начало войны. Наивность Молотова можно объяснить его беспредельной верой в мудрость своего вождя. Сталин ведь их всех загипнотизировал своим убеждением, что Германия может напасть не ранее весны 1942 года…

Известием о нападении Германии на Советскую Россию Муссолини был поднят с постели в своей летней резиденции. Раздражённый дуче тут же отдал приказ о немедленном объявлении Италией войны Советскому Союзу. Советского посла долго не могли найти в Риме, посол отыскался на пляже. В этот же день войну СССР объявила Румыния…

Сталин в этот день не был в том потрясении, о котором нам вдохновенно лгали Никита Хрущёв и Георгий Жуков. Весь день вождь пролетариата работал в своём кабинете, занимаясь текущими делами. Более пятидесяти советских функционеров побывали в его кабинете 22 июня и получили необходимые указания. Беда была в другом. Никакой информации о том, что в действительности происходило на границах не поступало.

Руководствуясь чистой теорией о «самой нападающей Красной армии и войне только на чужой территории», по предложению Тимошенко и Жукова в штабы фронтов была направлена Директива № 2. В 7 часов 15 минут её начали передавать в войска. Приказ предполагал немедленный переход всеми силами в наступление и уничтожение прорвавшегося противника. Директива № 2 носила ярко выраженный преступный характер, и там, где ею успели руководствоваться, войска понесли бессмысленные тяжёлые потери. Под Директивой № 2 стояли подписи Тимошенко, Маленкова и Жукова.

Расположение советских войск на западных границах в первые дни войны оказалось исключительно невыгодным для оборонительных действий. Абсолютное большинство живой силы и техники было сосредоточено в двух, условно говоря, балконах. Один из них получил название Львовского, другой – Белостокского. Во Львовском балконе находились войска 6-й и 12-й армий, в Белостокском – 3-й, 4-й, 10-й и 13-й армий. Понятно и школьнику, что достаточно подрезать эти выступы на флангах, и вся эта масса техники и личного состава оказываются в погибельных котлах. Вот для наступления на Прагу, Варшаву, Бухарест и Будапешт эти сосредоточения громадных масс техники и войск вполне логичны и целесообразны. До самого 22 июня в эти нависающие выступы, согласно какому-то тайному замыслу, с настойчивостью в Белостокский и Львовский выступы загонялись дивизии и механизированные корпуса. Зачем?

Попробуем поставить себя на место нападающей стороны. Представим себе, что эти огромные массы войск были предназначены для прыжка в Европу. Тогда эти два балкона представятся нам в виде чрезвычайно выгодных трамплинов. Напомним читателю, что всё советское военное планирование, начиная с осени 1940 года строилось на идее нанесения внезапного удара по противнику, и эта идея после проведения в январе 1941 года в Генеральном штабе военных игр на картах была закреплена и положена в основу стратегического развёртывания советских вооружённых сил на западе.

Германские войска на западных границах СССР сосредоточились в трёх группах армий.
В группу армий «Север» под командованием генерал-фельдмаршала Вильгельма Риттера фон Лееба входили две полевых армии – 16-я и 18-я и 4-я танковая группа. Группу армий «Север» поддерживал 1-й воздушный флот в составе 760 боевых самолётов. Основной задачей группы армий было уничтожение советских войск в Прибалтике, наступление на Ленинград и Кронштадт. После захвата балтийских портов должно было последовать уничтожение советского Балтийского флота.

Группа армий «Центр» под командованием генерал-фельдмаршала Теодора фон Бока была самым мощным соединением Вермахта. В её состав входили 4-я и 9-я полевые армии, 2-я и 3-я танковые группы. Поддержку с воздуха осуществляли 1600 самолётов 2-го воздушного флота. Задачей группы армий «Центр» был разгром советских войск в Белоруссии и наступление на Москву.

Группа армий «Юг» под командованием генерал-фельдмаршала Герда фон Рундштедта включала в себя 6-ю, 17-ю и 11-ю армии, 1-ю танковую группу, 3-ю и 4-ю румынские армии и венгерские части. С воздуха группу армий «Юг» поддерживали около 1000 самолётов 4-го воздушного флота. Задача группы «Юг» – уничтожение противника на Западной Украине и выход к Днепру в районе Киева.

На территории Норвегии и Северной Финляндии была развёрнута отдельная армия «Норвегия». Ею командовал генерал Николаус фон Фалькенхорст. Она стремилась захватить Мурманск, военно-морские базы Северного флота, перерезать Мурманскую железную дорогу. Армию «Норвегия» поддерживал 5-й воздушный флот – 240 самолётов и 307 самолётов Финляндии, которая 22 июня войны Советскому Союзу не объявляла и не вступала в неё, хотя в ночь на 22 июня 41-го года неизвестные самолёты бомбили города Финляндии, а утром этого дня министр иностранных дел Суоми вызывал к себе советского посла Орлова и спрашивал его, зачем СССР затеял эту провокацию?

Советские войска западных округов были преобразованы во фронтовые управления.
Прибалтийский особый военный округ стал Северо-Западным фронтом, командующий генерал-полковник Фёдор Кузнецов.
Западный особый военный округ – Западным фронтом, командующий генерал-полковник Дмитрий Павлов.
Киевский особый военный округ преобразован в Юго-Западный фронт под командованием генерал-полковника Михаила Кирпоноса.
Северный фронт был образован на базе Ленинградского военного округа – командующий генерал-полковник Маркиан Попов.
9-я особая армия Одесского военного округа была развёрнута в Южный фронт под командованием генерал-полковника Якова Черевиченко.

Германия с союзниками могла использовать 4.300.000 солдат и офицеров. В Красной армии на западных рубежах было 3.250.000. В эту цифру входят только войска первого эшелона, расположенные в пяти западных военных округах. Без войск пограничных округов и НКВД.

Орудий и миномётов у Германии было 42.000 единиц.
В Красной армии – чуть более 60.000 орудий и миномётов.
Танки и штурмовые орудия: Германия ‒ 4.000.
Советский Союз – 15.500 танков и самоходных орудий.
На стороне гитлеровского блока было 4.800 самолётов.
Советский Союз располагал 10.700 самолётами.

Голые цифры могут убедить нас в том, что по многим показателям СССР существенно превосходил гитлеровскую Германию. Но необходимо принимать во внимание качественную характеристику вооружённых сил. А в этом отношении Красная армия заметно уступала Вермахту. Соотношение боевого опыта, командного состава, обученности рядовых и младших командиров свидетельствовали о заметном преимуществе на стороне Германии. У немцев не было столь потрясающей сознание гражданской войны, к 1941 году Третий Рейх был единым государством всех немцев, спаянных гитлеровской идеологией и гитлеровскими успехами, чего нельзя сказать о большевицком Советском Союзе.

Это психологическое преимущество заметно скажется уже в первые недели войны. Громадное число боевой техники, особенно, танки, не было использовано Красной армией по прямому назначению. В результате потери управления войсками на всех уровнях части и соединения оказались подвержены панике, страху перед окружением. Значительная часть боевых самолётов была брошена на земле, разбита или оказалась без горючего. В первый день войны Красная армия потеряла более 1300 самолётов, один Западный фронт лишился 750 боевых машин. Но при этом первый день войны показал, что лёгкой победы у Вермахта не будет. 22 июня отмечено 8-ю таранами русских лётчиков. Конечно, воздушный таран – этот прежде всего акт отчаяния. Но это и сила духа, а при наличии силы духа мастерство достигается быстрее… Морская авиация Черноморского флота совершила налёт на румынский порт Констанцу и добилась первого символического успеха: заполыхало одно хранилище с горючим…

К полудню 22 июня, в воскресенье, громадная страна всё ещё не знала о начале большой беды. В 12.00 по всесоюзному радио была запланирована трансляция оперы «Кармен» из Большого театра. Но вместо огненных ритмов оперы Бизе советские люди услышали глухой, заикающийся голос наркома иностранных дел Молотова: «Граждане и гражданки Советского Союза!»...

Выступление Молотова было не совсем удачным. Вся страна, конечно, ожидала услышать Сталина. Уже первые слова, произнесённые Молотовым: «Граждане и гражданки Советского Союза! Советское правительство и его глава товарищ Сталин поручили мне сделать следующее заявление…» ‒ производили впечатление партийной канцелярской трибуны. Не смог Молотов обойтись и без классового марксистского подхода: «Эта война навязана нам не германским народом, не германским рабочими, крестьянами и интеллигенцией, страдания которых мы хорошо понимаем, а кликой кровожадных фашистских правителей Германии». Советским партийным начётчикам довольно скоро придётся убедиться, что против них воюет именно немецкий народ в едином строю фронта и тыла, и очень хорошо воюет. В заключение своей речи по радио Молотов призвал от имени правительства граждан и гражданок ещё теснее сплотить свои ряды вокруг партии, правительства и лично вокруг великого вождя Сталина. Последними словами наркома были: «Наше дело правое, враг будет разбит, победа будет за нами!»

Народу, измученному гражданской войной, кровавой коллективизацией, бесправием и другими большевицкими мерзостями предстояло решить, в какой степени наше дело правое в борьбе против нацизма. Прежде чем русский народ решит, что хрен редьки не слаще, пройдёт несколько месяцев безнадёжной для Советского Союза войны.

В этот же день митрополит Сергий (Страгородский) напечатает собственноручно на пишущей машинке «Послание к пастырям и пасомым Христовой православной церкви», в котором призовёт народ к защите Отечества и самосохранению. Жаль, что послание не зачитали в первый день войны по радио. Толку было бы больше.

С первых часов этого воскресного дня начались и дни упорной, часто не обещавшей успеха обороны. На границе в Брестской крепости небольшая часть гарнизона не успела из неё выйти. К ним присоединились медицинские работники и жёны военнослужащих. Сломить сопротивление этого сборного гарнизона защитников крепости немцам долго не удастся. Позднее, из донесений офицеров 45-й дивизии Вермахта, раскрылись неизвестные страницы борьбы в казематах крепости. «Эти бои, ‒ говорилось в документах, ‒ показали нам русскую армию, наши потери доходили до 50%. Солдаты и женский батальон защищали старую крепость до последнего. Мы узнали, что значит сражаться по русскому способу». Слова о женском батальоне являются большим преувеличением. В крепости действительно сражались не успевшие эвакуироваться жёны командиров, медсёстры, связистки.

Второй заметной обороной была защита 67-й стрелковой дивизией под командованием генерал-майора Дедаева и гарнизоном военно-морской базы Лиепая подступов к этому городу и порту. Первые атаки немцев были отражены с большими потерями для наступавших. В целом в течение дня наибольшие успехи были достигнуты Вермахтом на севере и в центре. Во второй половине дня в прорывы рванулись бронетанковые части. Советское командование почти не имело сведений о положении своих войск. Поэтому первые распоряжения и приказы грешили общими словами и выглядели нелепо. Например, командующий Западным фронтом в приказе 10-й и 3-й армиям рекомендовал: «Поднять войска и действовать по-боевому».

В обстановке полного информационного вакуума невозможно было принятие своевременных и верных решений. В воздухе беспрепятственно носилась гитлеровская авиация, с невероятной скоростью распространялись ложные слухи. Об истинном положении не знали ни командующие фронтами, ни в Генеральном штабе, ни в Кремле. В донесении немецкой группы армий «Центр» за 22 июня отмечено следующее: «Мосты нигде не разрушены, сопротивление противника слабое. Противник на всех участках застигнут врасплох. Население уходит на восток».

В кабинете Сталина весь день присутствовали члены Политбюро, словно для принятия каких-то важных решений, которые необходимо было принять; приезжали и уезжали военные руководители. Все заметно нервничали, не получая сведений из действующей армии.

Во второй половине дня Сталин по совету Берии и Ворошилова решил отправить в качестве специальных представителей на Юго-Западный фронт начальника Генерального штаба Жукова, на Западный фронт – заместителей наркома обороны Кулика и Шапошникова. Но ничего в этот трагический день не зависело от тех, кто заседал в Кремле. Ровным счётом ничего не зависело от всех этих сталиных, тимошенко, кагановичей, жуковых, ворошиловых, мехлисов и молотовых. Решающим был голос и желание русского народа – будет он воевать с Гитлером или нет?

Наш гениальный философ Иван Александрович Ильин в Швейцарии сердцем почувствовал, что тогда было главным для будущего всего мира. С помощью Ильина мы сможем понять причины и трагических неудач начального периода войны, и последующие победные годы. «Муторно становится на душе, ‒ пишет Ильин, ‒ когда всё это знаешь, читаешь, слушаешь последние призывы и речи большевиков. Свобода, честь, Родина – чьи уста произносят эти лозунги? В какой связи, с какой целью? Даже здесь видно, насколько тяжело и трагично положение русского народа в этой войне. Насколько в нём отзываются политические противоречия и каких огромных жертв, самопожертвования требуют от него государство и большевицкое руководство, отправляя его на войну и смерть».

В этот день, погибельный и кровавый от того, какую позицию займёт русский народ, зависела и судьба России, и судьба Европы.

Но рассматривая события 22 июня, ни один честный историк, мыслитель, психолог не смог бы ответить на этот вопрос. В случае войны, по словам Ильина, решающим будет национальный инстинкт самосохранения целого.

Во всём мире нападение Германии на СССР вызвало всеобщее облегчение, как бы не расценивались шансы Советского Союза выстоять, какой бы срок ему не отводили в этой борьбе, машина Вермахта теперь надолго увязнет на бескрайних просторах России. В 21 час по английскому радио выступил премьер-министр Уинстон Черчилль: «На протяжении последних 25 лет никто не был таким упорным противником коммунизма, как я. Я не откажусь ни от одного слова, которое я когда-либо говорил о нём. Мне предстоит выступить с декларацией, но можете ли вы сомневаться в том, какова будет наша политика? У нас есть одна цель, лишь одно единственное стремление. Мы твёрдо решили уничтожить Гитлера. И все следы нацистского режима. Отсюда следует, что мы окажем России и русскому народу любую помощь, какую только сможем оказать».

В 21 час 15 минут по настоянию Сталина и Тимошенко в войска, ведущие неравные бои в условиях полной автономности, при отсутствии какой-либо координации, твёрдого руководства и чётких приказов была передана Директива № 3 о контрударах. В ней говорилось о мощных концентрических ударах, окружении и уничтожении частей прорвавшегося противника. За подобную директиву в любой армии мира могли бы привлечь к суду, подписали её Маленков, Тимошенко и Жуков. Жуков, впрочем, утверждал, что его подпись была поставлена, когда он уже отбыл на Юго-Западный фронт. В войсках эта директива вызвала резкие возражения, но командующие вынуждены были её выполнять и тем усугубили катастрофу.

Вместо плавного отхода на тыловые рубежи с целью сохранить армии и постепенно изматывать противника.

В итоге в 22 часа 18 минут группы армий «Север» и «Центр» прорвали советскую оборону во встречных сражениях с поспешными контрударами и вырвались на оперативный простор, продвинувшись в глубину советской земли до 60 километров.
В полосе наступления группы армий «Юг» особых успехов в первый день войны немцы не добились.

Несоизмеримы были потери. Десятки тысяч солдат, офицеров и мирных жителей против нескольких сотен немецких потерь.

Древняя мудрость напоминает нам, что павшие на поле брани не проигрывают сражений...

Виктор Правдюк

Книгу: В.С. Правдюк. Вторая мировая: русский взгляд можно приобрести в магазине: http://www.golos-epohi.ru/eshop/
Заказы можно также присылать на orders@traditciya.ru

Источник
(гиперссылки добавлены ред. РИ)

См. также:
Виктор Правдюк. Была война… какая?
Виктор Правдюк. О книге генерала В.И. Городинского «Правда истории или мифология?»
Виктор Правдюк. Девятнадцать казнённых дивизий

---