Был ли Михаил Афанасьевич Булгаков антисемитом?

(Источник: "Время евреев" – приложение к израильской газете "Новости недели")

1. Булгаковские евреи, или Что страшней всего на свете

Писателей, которые сочиняли и печатались при советской власти, принято называть советскими, хотя некоторые из них были скорее антисоветскими. А самым антисоветским, на мой взгляд, являлся прозаик и драматург Михаил Афанасьевич Булгаков. Он же, как попытаюсь показать в этом очерке, — и откровенно антисемитским.

Есть антисемиты, верящие в "Протоколы сионских мудрецов", всемирный еврейский заговор и прочую конспирологическую бредятину — иными словами, в направляемую из единого центра всеразрушающую деятельность евреев с целью установления контроля над миром. Антисемиты второго типа считают, что для еврея действует некий метафизический закон, по которому (цитирую эссе Ж.-П.Сартра "Размышления о еврейском вопросе") "он должен творить зло при всех обстоятельствах, даже если при этом он уничтожает сам себя… и что бы ни случилось: кризисы, войны, голод, потрясения или восстания, — во всех бедах общества прямо или косвенно должны быть виноваты евреи".

Михаил Афанасьевич исповедовал оба вида антисемитизма и в своих сочинениях последовательно создавал символический образ еврея, наделенного традиционными чертами того, кто в христианской мифологии олицетворял собой мировое зло, образ, который я бы назвал «жидодьяволом» по аналогии с антисемитским термином «жидомасон». Не Булгаков выдумал идею о сатанизме мирового еврейства. В российском общественном сознании как простонародном, так и элитарном такая идея циркулировала задолго до Булгакова. Он лишь хотел выразить ее в своих текстах, насколько это позволяли рамки советской цензуры.

Юдофобским настроениям, охватившим после Октябрьского переворота русскую интеллигенцию, есть объяснения. О роли евреев в захвате ленинской бандой власти в России и становлении большевистского государства опубликовано огромное количество материалов, и нет смысла их здесь приводить. Справедливо или несправедливо, но в сознании большинства русского народа большевизм воспринимался как еврейская затея. Российская власть всегда охотно использовала "инородцев", прежде всего немцев, для управления коренными подданными. Но евреям до Февральской революции вход в государственный аппарат был возможен лишь при условии крещения. После Февраля, а тем более после Октября, ситуация изменилась на противоположную. Немцы как представители воюющей против России нации были почти повсеместно изгнаны из госструктур, прочие чиновники стремились саботировать большевистских узурпаторов, и для управления страной оказались востребованными относительно грамотные деятельные евреи, ставшие для прочего населения ненавистным символом преступного большевистского режима. Беспочвенность, левизна и интернационализм, присущие евреям, поступившим служить новой власти, пришли в острейшее столкновение с мировоззрением национально-ориентированной русской интеллигенции, униженной и оскорбленной большевистским насилием над их родиной. К сожалению, не все пришедшие к большевикам евреи принадлежали к лучшей части нашего многострадального народа. Даже такой известный юдофил, как В.Короленко, возмущенно писал в 1919 году о евреях на службе у нового государства: "Их черта — крайняя бестактность и самоуверенность, которая кидается в глаза и раздражает".

Российскую элиту евреи, "проникшие" в культурную жизнь страны, начали раздражать еще в конце XIX века. О евреях — литературных критиках, пишущих в столичных изданиях, великий Чехов отзывался как о "не знающих, чуждых русской коренной жизни, ее юмора, совершенно непонятного для них…" Мнение это было явно предвзятым. Историк С.Сергеев назвал такого рода настроения "манией преследования". После Октября в идеологическом аппарате большевиков нашли работу множество литераторов еврейского происхождения. Кто-то был убежденным коммунистом, кто-то — беспринципным приспособленцем, но и те, и другие, выслуживаясь перед грозной властью, принялись облаивать писателей, не желающих следовать новым литературным канонам. И, пожалуй, больше всего досталось от них Булгакову. Конечно, среди недоброжелателей писателя были не только евреи. Достаточно упомянуть Маяковского и Мейерхольда, который происходил из немцев. Попадались евреи и среди тех, кто ценил и поддерживал Булгакова, но это не поколебало антисемитских убеждений, с которыми он вступил на литературное поприще.

Булгаков, вероятно, по своему психологическому типу был предрасположен к ксенофобии. Он вырос в Киеве в семье преподавателя Духовной академии, всерьез опасавшегося жидомасонов. Учась в гимназии, Миша избегал общения с гимназистами-евреями. Российская трагедия, самым драматическим актом которой стал приход к власти большевиков, превратила Булгакова в законченного антисемита.

Жизнь и творчество Булгакова очень подробно описаны и проанализированы во множестве литературоведческих работ, из которых выделил бы две главные: "Жизнеописание Михаила Булгакова" М. Чудаковой и "Булгаков. Мастер и демоны судьбы" Б. Соколова. Как и другие авторы, писавшие о Булгакове, и Чудакова, и Соколов тщательно затушевывают или просто не замечают антисемитскую составляющую его текстов. Соколов готов признать лишь "бытовой" антисемитизм писателя, хотя едва ли воспитанный и малопьющий Булгаков мог позволить себе вслух обозвать даже самого ненавистного ему еврея "жидовской мордой". Чуткая Мариэтта Чудакова, понимая, какие темные страсти обуревали Булгакова, вынуждена указывать на то, что "мужички-богоносцы достоевские" занимают в его "едких размышлениях не меньшее место, чем иноверцы и инородцы".

И верно: о русском народе "святых землепашцев" у Булгакова было не слишком лестное мнение. Звероподобные пьяницы, воры, погромщики, одураченные безумцы. Таким предстает "простой" русский народ в текстах Булгакова, но дьявольским обликом писатель наделяет только евреев. Цитируя статью из белогвардейского издания, в которой говорится о "сатанинском плане" истребления русского народа, Чудакова пишет: "Вот этого хода мыслей мы у Булгакова не найдем". Может быть, в планы истребления исключительно русского народа Булгаков действительно не верил — он мыслил шире и созданный им образ «жидодьявола» творит зло в мировом масштабе.

До Октября русские юдофобствующие литераторы, начиная с Достоевского, свою потребность в антиеврейских высказываниях могли удовлетворять через публицистику или переписку с единомышленниками. Оказавшийся против своей воли в ненавидимой Совдепии Булгаков был таких возможностей лишен (откровенничать в частной переписке и в личных дневниках советские писатели опасались). Для него оставались художественные тексты, часть которых удалось опубликовать, несмотря на цензурные рогатки. В период с 1923 по 1925 годы Булгаков пишет повести "Дьяволиада", "Роковые яйца" и "Собачье сердце", складывающиеся в своеобразную трилогию.

В "Дьяволиаде" близнецы по фамилии Кальсонер, сами того не желая, доводят тихого блондина Короткова до сумасшествия и гибели. Кальсонеры — два уродливых карлика, явившихся в Москву не иначе как прямо из преисподней, работать по соответствующей специальности: управлять базой спичечных материалов (серы). Такой прием "привязки" еврея к адскому пламени писатель использует и в пьесе "Зойкина квартира", где местом работы одного из действующих лиц назван трест тугоплавких металлов. Главный из Кальсонеров выбрит до синевы (запомним эту деталь), как и полагается бесу, хром, а слова его "пахнут спичками". Фамилия Кальсонер играет важную семантическую роль в сюжете повести, но я уверен, что у нее было еще одно предназначение. Дело в том, что фамилия близнецов скалькирована с еврейских фамилий, образованных от названия места происхождения их носителей (например, Вильнер — от Вильно). В 1923 году, когда была еще свежа память о Первой мировой и гражданской войнах, у любого читателя кальсоны, и не простые, а солдатские, ассоциировались с живущими в них паразитами-вшами. Евреи-паразиты на теле коренной нации — один из главных постулатов антисемитской концепции мироустройства.

Если в "Дьяволиаде" пара Кальсонеров погубила лишь одного мелкого чиновника, то в повести "Роковые яйца" евреи вызвали жуткую катастрофу со многими жертвами. Перед нами два еврейских типажа: газетчик и чекист (чекист бывший, но, как известно, бывших чекистов не бывает). Сотрудник многочисленных изданий, среди которых гэпэушный журнал "Красный ворон", Альфред Бронский — наглый, очень несимпатичный, гладко выбритый, в ботинках с носами, похожими на копыта. Это он растрезвонил по всему свету всякую чертовщину об открытии профессора Персикова. Чем занимался очень шустрый, но не слишком грамотный Бронский до того, как подался в советские журналисты, мы не знаем, зато жизненный путь другого "рокового" еврея обрисован в повести достаточно подробно.

Александр Семенович Рокк до 1917 года превосходно играл на флейте в кинотеатре на юге России, но "великий" 1917-й выявил у флейтиста и другой талант — убийцы. Рокк сменил флейту на "губительный маузер" и сделался чекистом. Кстати замечу, что и в "Золотом теленке" можно найти пародийную аллюзию на биографию Рокка. У Ильфа и Петрова городовой по фамилии Небаба после Октября становится музыкальным критиком. Рокк так усердствовал, уничтожая врагов революции в Крыму, на Дальнем Востоке и орошая Туркестанский край кровью местного населения, что начальство перевело его на хозяйственную работу заведовать совхозом. У Рокка омерзительная внешность и, разумеется, "иссиня-бритое" лицо. "Мадам" Рокк — необыкновенной толщины женщина по имени Маня. Чудакова пишет, что в ранней редакции повести жену Рокка звали Дора и национальность обоих подчеркивалась.

Затронув "национальную" тему, Чудакова посчитала необходимым обратить внимание читателей на то, с каким "накалом ненависти и омерзения" Булгаков описал убийство еврея в "Белой гвардии". Подобным же аргументом пытается приукрасить имидж Булгакова и Соколов, отмечающий, что писатель "смог подняться над предрассудками: именно евреи выступают у него безвинными жертвами гражданской войны". Уточню: у Булгакова с евреями расправляются исключительно украинские националисты — петлюровцы, к которым писатель испытывал сильнейшие ненависть и омерзение. Это никоим образом не доказывает, что он смог "подняться над предрассудками". С точки зрения Булгакова, все логично: одни евреи развязали гражданскую войну, другие за это расплачиваются.

В "Роковых яйцах" накал ненависти автора к еврею тоже не низок. «А вы знаете, Александр Семенович, — сказала Дуня (уборщица в совхозе — И.Х.) — …мужики в Концовке говорили, что вы антихрист. Убить вас хотели». Александр Семенович вздрогнул и повернулся к жене… «Вот народ! Ну что вы сделаете с таким народом? А, Манечка, надо будет им собрание сделать… надо будет вообще тут поработать…" Разговор этот состоялся еще до того, как Рокк провел свой бесовский эксперимент. У Рокка нет злых намерений, когда он собирается облучить куриные яйца в камере профессора Персикова. Он хочет восстановить в республике поголовье кур, уничтоженных эпидемией. Горе же республики в том, что самоуверенный невежда Рокк берется за дело, в котором ничего не смыслит, а на почте работают, судя по всему, такие же никчемные типы и вместо куриных яиц присылают в совхоз яйца змеиные. "Да ведь он черт знает, что наделает…"- восклицает Персиков, вынужденный передать свою камеру в руки Рока — и оказался прав.

Надо признать, что в советском государстве в 1920-е антисемитизм был под запретом и даже наказуем. Булгакову приходилось прибегать к легкой маскировке своих одиозных еврейских персонажей. Соколов заметил, что писатель использовал для них фамилии "неопределенной национальной принадлежности", которые я бы назвал фамилиями двойного назначения. То же самое можно сказать и об именах-отчествах булгаковских евреев. Альфред Аркадьевич, Александр Семенович, Михаил Семенович, Михаил Александрович, Борис Семенович… Национальность угадывается, но не очевидна. Кроме физического уродства, выражающего отношение автора к своим семитским "героям", Булгаков наделяет их характерными этническими признаками: ассирийский профиль, черная, как сапог, голова, волосатая грудь, копна вьющихся волос… Но, что самое любопытное, при описании внешности современных евреев у Булгакова почти всегда присутствует одна особенность, которую трудно отнести к специфически еврейской — тщательно выбритая физиономия. Я написал "почти", потому что один из Кальсонеров бородат, что диктуется сюжетом, а о лице Швондера из "Собачьего сердца" вообще ничего не сообщается. Зато второй Кальсонер, Бронский, Рокк, Шполянский из "Белой гвардии", Воланд, Берлиоз и Бенгальский из "Мастера и Маргариты" гладко выбриты. Мое объяснение этой странности таково: русский корень "брит" звучит так же, как ивритское слово, одно из значений которого — обряд обрезания (сокращение от "брит-мила"). У Булгакова "бритый", "выбритый" значит: обрезанный. Писатель, зная, что в иудаизме обрезание означает приобщение к Богу, переворачивает смысл обряда. У Булгакова обрезанный — слуга дьявола или сам дьявол. Так Михаил Афанасьевич помечал своих литературных евреев, чтобы для понимающих читателей не оставалось никаких сомнений, о ком идет речь.

Заключает трилогию повесть "Собачье сердце". Чудакова пишет, что после читки повести один из присутствующих сказал: "Это первое литературное произведение, которое осмеливается быть самим собой".

Точнее оценить писательскую честность повести невозможно. Немудрено, что "Собачье сердце" было напечатано в СССР только в 1987 году, с началом горбачевских реформ. Повесть — фантастическая притча, все ее персонажи и коллизии глубоко символичны. Дом, где живет профессор Преображенский, — аллегория добольшевистской России. Здесь царит гармония, и мудрый и благородный хозяин в окружении верных слуг занят полезным делом. В этот уютный мир вламываются нищие чужаки, утверждающие, что знают, как создать новый "справедливый" порядок, и начинают устанавливать свои правила жизни. Чужаков олицетворяет невесть откуда взявшийся Швондер. Для определения его национальности Булгаков посчитал достаточными специфическую фамилию и копну вьющихся волос. Не будь Швондера, Шариков, возникший в результате эксперимента профессора, так бы и оставался вороватым хамом со звериными повадками, время от времени досаждающим своему создателю. Но под влиянием Швондера Шариков превращается в чудовище, поверившее, что ему полагаются права распоряжаться чужим имуществом и чужими жизнями.

"Я бы этого Швондера повесил бы, честное слово, на первом суку… сидит изумительная дрянь в доме, как нарыв", — говорит уважаемый профессор, который до того, как Швондер начал внушать Шарикову всяческие глупости, был решительным противником насилия.

Возможно, в 1925-м Булгаков видел в советской действительности какие-то предпосылки реставрационных изменений. Во всяком случае, он чувствовал антисемитский потенциал, накапливающийся в народе, и через своего любимого героя то ли предупреждал, то ли угрожал: евреи, берегитесь! Сегодня вы натравливаете Шариковых на приличных людей, а завтра кто-нибудь натравит Шариковых на вас, и от вас останутся "только рожки да ножки". Если не считать этих "рожек", Булгаков в "Собачьем сердце" обошелся без "дьявольщины" и прочей эзотерики. Все это в изобилии имеется в последнем, признанным главным, сочинении писателя — романе "Мастер и Маргарита"…

Илья Ходорковский
http://www.isrageo.com/2019/08/29/hodor317/

2. Еврейско-сатанинский код Воланда

Роман "Мастер и Маргарита" (который далее будем называть просто роман) — самое загадочное творение Булгакова, а, может быть, и всей русской литературы ХХ столетия. О нем опубликованы горы литературоведческого материала, состоящего в основном из попыток понять, о чем роман, что и кто скрывается за его коллизиями и персонажами. Центральное действующее лицо романа — дьявол Воланд, прибывший с коротким визитом в Москву. Воланд вызывает особенно много вопросов, из которых главные: что он за дьявол и зачем явился в красную столицу.

При ответе на первый вопрос аналитики приходят к более или менее единому мнению: Воланд — дьявол необычный, он всемогущ, но при этом честен, благороден, справедлив; он и его помощники пресекают зло и, стремясь к справедливости, наказывают людей за аморальные поступки. Короче говоря, Воланд — существо вполне безвредное и достойное положительной характеристики.

По поводу цели визита Воланда есть версии. Из них отметим две: Воланд прибыл в Москву, чтобы развлечься и наказать мелких жуликов (версия Д.Быкова); чтобы извлечь из города Мастера, Маргариту и рукопись романа о Понтии Пилате (версия Б.Соколова). Читатель, вероятно, уже догадался, что у автора этого очерка есть свое понимание и того, кто такой Воланд, и что он делал в Москве.

Прежде всего, Воланд никакой не особенный дьявол-"лайт", а самый что ни на есть классический сатана, скроенный по меркам Средневековья, враг человечества: жестокий, хитрый и лживый. На то он и сатана, чтобы вводить людей в заблуждение, вынуждать их поддаваться на его уловки, и ему это прекрасно удается. Он обманул и запутал не только население Москвы конца 1920-х, но и миллионы читателей романа, включая профессиональных литературоведов. Воланд управляет шайкой злых духов, которые непрерывно генерируют на земле преступления, войны, страдания. Естественные людские пороки вроде глупости, жадности, трусости Воланда раздражают, он выполняет условия сделок, заключенных с людьми, но установление справедливости не входит в круг его интересов.

Сатана явился в христианскую мифологию из иудаизма. Знаток средневекового антисемитизма Дж.Трахтенберг писал:

"Дьявол как существо, наделенное личностными характеристиками, никогда не играл сколько-нибудь заметной роли в еврейской мысли… но для средневековых христиан дьявол был самым что ни на есть реальным существом…"

Дьявол из романа не просто "реальное существо"; он — человек.

Воланд часто врет, но, когда он представляется специалистом по черной магии, то говорит правду. Воланд — "черный маг", колдун из древнего рода колдунов, наделенный колоссальными паранормальными способностями, постигший тайну бессмертия. Каким образом Воланд занял свое место в иерархии потусторонних сил, едва ли знал сам придумавший его писатель. Да это и не важно, а важно то, что для продления своей жизни человек-дьявол вынужден время от времени проходить процедуру обновления или, если угодно, подпитки. Бал ста королей, куда приглашена Маргарита и исключительно ради которого дьявол с помощниками явился в Москву, не развлекательный корпоратив мертвых злодеев, а жизненно необходимый для Воланда обряд черной магии, успех которого требует, кроме скопления покойников, при жизни бывших убийцами, добровольного присутствия женщины, отвечающей определенным требованиям.

Если Воланд человеческого рода-племени, то он должен принадлежать к какому-то конкретному этносу. Комментаторы указывали — правда, довольно лаконично, — на то, что Булгаков закодировал Воланда еврейско-сатанинским кодом. Раскрыть его не сложно: Воланд выбрит, в его временной резиденции в Москве стоит семисвечник, древнейший, гораздо более старый, чем шестиконечная звезда, символ иудаизма. Ну какой же антисемит обойдется без масонов? Чтобы никому мало не показалось, Булгаков помещает на золотом портсигаре Воланда масонский знак — треугольник. Но даже без этого «жидомасонского» дизайна еврейство Воланда выдают его действия на балу. Он — "Вечный Жид", только вечность свою получил не свыше в наказание, как Агасфер, а обеспечивает себе сам магическими средствами. Для продления жизни дьявол использует человеческие кровь и голову, то есть проделывает то, в чем в Средние века обвиняли евреев. Перед тем, как глотнуть кровь одного негодяя из черепа другого, Воланд объявляет, что собирается выпить "за бытие". В шестой редакции романа тост дьявола совпадал с более привычным переводом с еврейского оригинала: "За жизнь!"

Булгакову пришлось отказаться от средневековых канонов "еврейской" черной магии, иначе Воланд пил бы кровь невинного христианского младенца из его же (младенца) черепа. Как говорится, и на том спасибо. На балу в качестве "светлого" катализатора эффективности колдовских манипуляций дьявола присутствует Маргарита с ее милосердной и любящей душой. Чтобы заманить Маргариту на бал, и затеял Воланд всю интригу, связанную с Мастером (выигрыш ста тысяч, написание романа о Пилате, встреча с Маргаритой, злоключения, закончившиеся психушкой).

Похоже на то, что Булгаков придумал Воланда, начитавшись Ницше, у которого можно найти следующее утверждение: "Евреи… поставленные перед вопросом о бытии и небытии, они прямо-таки с жуткой сознательностью предпочли бытие какою угодно ценой… Эта порода людей имеет жизненный интерес в том, чтобы делать человечество больным и искажать понятия "добрый" и "злой", "истинный" и "ложный", придавая им опасный для жизни и клеветнический по отношению к миру смысл".

Несмотря на то, что запуганный советским бытием Булгаков заявлял: "У Воланда никаких прототипов нет", кого только не назначали Воланду в прототипы: Ленина, Сталина, Дзержинского, Луначарского, Каменева и почему-то Иисуса. Образ Воланда созревал у писателя в течение нескольких лет, и у него был литературный предтеча — Михаил Семенович Шполянский из булгаковского романа "Белая гвардия". Его прототипом бесспорно признан писатель Виктор Шкловский.

Черный и бритый, вымазанный в саже посетитель клуба "Прах", председатель ордена "Магнитный триолет" (орден поэтический, но с намеком на магию), популяризатор богоборческих стишков, раздающий деньги и угощающий немецкими папиросами из золотого портсигара. "Мерзости в нем, как в тысячелетнем дьяволе… предтеча антихриста". Так характеризует Шполянского один из персонажей романа. Под антихристом подразумевается Троцкий, прямо названный сатаной и еврейским именем Аваддон ("губитель"). В Киеве Шполянский выполняет обычную дьявольскую работу: помогает петлюровцам взять город, тем самым петлюровцам, которые убивали безвинных евреев. Еще один герой "Белой гвардии" передает то, что, по всей видимости, ощущал сам автор: "У нас теперь другое, более страшное, чем война, чем немцы, чем все на свете. У нас — Троцкий". Триумфатора гражданской войны Лейбу Бронштейна в конце концов перехитрил и уничтожил Сталин. И все же с булгаковским жидодьяволом более всего ассоциируется первый. О Воланде можно писать еще очень много, но ведь есть и другие евреи в бессмертном романе — например, раздавленный трамваем Миша Берлиоз.

Берлиоз – это Швондер, сделавший карьеру на идеологическом поприще. Швондер морочил голову Шарикову, а Берлиоз — Иванушке Бездомному. Непосредственным прототипом Берлиоза является Леопольд Авербах, советский литературный чиновник, один из злейших врагов Булгакова. В первой редакции романа упомянута мать Берлиоза, живущая в Белой Церкви,- прозрачный намек на драматурга Владимира Билль-Белоцерковского, другого рьяного гонителя автора. Выбор Булгаковым "маскировочной" фамилии французского композитора для обозначения романного Авербаха можно объяснить похожестью на фамилию французского композитора еврея Оффенбаха.

Берлиозу дважды не повезло. Во-первых, он жил в квартире, облюбованной Воландом в качестве портала для входа в царство мертвых, где будет проводиться бал. Во-вторых, он был воинствующим материалистом, которого не устроил даже лишенный какой-либо мистики рассказ об Иисусе, поведанный Воландом на Патриарших, и потому голова Берлиоза годилась для магической церемонии. В результате бедного Мишу отправили под трамвай, а второго жильца квартиры номер 50 — всего лишь в Ялту. В 1937 году бесславный конец Берлиоза, к тому времени уже написанный Булгаковым, неожиданно для автора сделался отражением реальных событий, когда некоторые из еврейских врагов писателя, и Авербах в их числе, были убиты чекистами.

В романе появляются и другие евреи разной степени омерзительности: хроникер Боба Кандалупский, конферансье Бенгальский, критик Латунский, финдиректор Римский… Но, полагаю, пора перейти к евреям древним, изображенным во вставной повести о Понтии Пилате и Иешуа — в так называемом «евангелии от Булгакова».

Эта повесть — самая темная часть романа, и расшифровка ее текста несколько затруднительна, а без учета отношения автора к евреям — просто невозможна. События в древнем Ершалаиме параллельны московским, то есть и в них активнейшим образом участвует Воланд, правда, действующий из-за кулис. В самом общем виде булгаковская версия истории распятия Иисуса-Иешуа не отличается от традиционной, зафиксированной в канонических евангелиях: в смерти Иешуа виновато высшее иудейское духовенство, а римляне были лишь орудием в еврейских руках. На этом сходство Нового завета и повести Булгакова заканчивается. Иешуа из романа — странный, немного таинственный тип, проповедующий утопические идеи, отдающие примитивным анархизмом. Евреи, среди которых живет Иешуа, к его проповедям равнодушны. У него единственный ученик Левий Матвей, да и тот глуповат, и, записывая высказывания учителя, безбожно их перевирает. Праведность Иешуа, его утешительные речи очень по нраву таинственным высшим силам "света", но, так как те не вмешиваются в земную жизнь, с их любимчиком случается беда. Этого безобидного и беззащитного человека по наущению дьявола вознамерились погубить еврейские законники, возглавляемые первосвященником Каифой.

Убийство Иешуа является центральным актом обряда черной магии, в котором, кроме дьявола, участвуют Каифа, представляющий еврейский народ, и римский наместник Понтий Пилат, причем последний, как и Маргарита на московском балу, не подозревает о своей роли. Строгой симметрии между сценами в Москве и в Ершалаиме нет, но при желании в магическом действии, совершаемом в древней Иудее, можно найти все компоненты его московского аналога. Благодаря ритуальной казни Иешуа, дьявол продлевает свое бытие, а еврейский народ порывает союз с Богом (силами света), вступает в союз с дьяволом и в этом новом качестве обретает если не бессмертие, то очень впечатляющее долгожительство. Пилат хотел спасти Иешуа, но поддался на шантаж Каифы, струсил и отправил симпатичного странника на мучительнейшую казнь, какая у самих евреев не практиковалась. Пилат — соучастник дьявольского преступления, тем не менее, в отличие от Каифы и ему подобных, римлянина мучает совесть, поэтому он в конце концов будет прощен. Совестливость — это то, что роднит Пилата с Маргаритой, и это то, чего в принципе не может быть у булгаковских евреев.

Согласно христианской вере, Иешуа (Иисус) — сын Бога, рожденный в еврейской семье. Согласно секулярному анализу евангельских событий, он обыкновенный еврей, вознамерившийся реформировать иудаизм. У Булгакова Иешуа идеальный человек, антипод суперзлодея Воланда, и допустить, чтобы он был евреем, писатель-антисемит, конечно, не мог. Поэтому Иешуа не помнит своих родителей и считает ("мне говорили"), что его отец сириец. Что такое сириец двухтысячелетней давности? Да черт его знает. Главное, что Иешуа — не еврей. Кстати, для иудейских законников не могло быть никаких сомнений при ответе на вопрос, кого оставлять в живых: правоверного иудея Варравана или какого-то ненормального гоя. Характерно и то, что с еврейским провокатором Иудой расправляются неевреи, и даже Низа, заманившая Иуду к римским чекистам, — гречанка.

Юдофобская логика неотвратимо вела Булгакова к отрицанию христианства. В романе ясно заявлено: истина не в написанных евреями евангелиях, а в рассказах Воланда (который, впрочем, тоже еврей). Роман — волшебная сказка, и его не стоит воспринимать чересчур серьезно. При этом не исключено, что Булгаков пришел к выводу, к какому нередко приходят склонные к мистике антисемиты: базирующееся на еврейских выдумках христианство — проект «жидодьявола». Православные, понятное дело, осуждают "демонизм" романа, но признать антисемитскую природу антихристианства Булгакова не хотят.

Следует отдать должное Михаилу Афанасьевичу, с почти научной тщательностью и, я бы сказал, любовью воссоздавшему в романе реалии древней иудейской столицы. Для еврейских читателей в СССР 1960-1970-х годов, сидевших на "голодном пайке" во всем, что касалось еврейской истории, текст Булгакова стал источником приятнейших национальных ощущений.

Антисемитская тайнопись булгаковских текстов обращена к тем, кто, как и их автор, озабочен "еврейскими кознями". Хорошо усвоил юдофобский дух, наполняющий творчество Булгакова, кинорежиссер Алексей Балабанов. В фильм "Морфий", снятый в 2008 году по мотивам автобиографических "медицинских" рассказов писателя, Балабанов ввел отсутствующий в первоисточнике образ еврея-большевика, наркомана, монстра, стремящегося во что бы то ни стало погубить главного героя. Выглядит балабановский еврей точь-в-точь как Александр Семенович Рокк и вооружен маузером.

Булгаков, внимательно следивший за происходящим в мире, конечно, знал о преследовании евреев в гитлеровской Германии и в оккупированных нацистами странах. Какие эмоции он при этом испытывал — неизвестно. Может быть, полагал, что настали "времена и сроки", о которых писал Достоевский, и человечество, наконец, говорит свое "окончательное слово" о евреях?

Илья Ходорковский
http://www.isrageo.com/2019/08/31/hodor318/
("Время евреев" – приложение к израильской газете "Новости недели")

+ + +

Комментарий МВН

Заглавие данного материала содержит вопросительный знак. В самой статье еврейского журналиста вопрос снят и фактически заменен восклицательным знаком. Однако не стану отмечать все натяжки и неточности автора.

У евреев любой человек, который не считает их "белыми и пушистыми" ‒ "антисемит". По своей этимологии это слово, впрочем, означает противника семитов, т.е. потомков благочестивого патриарха Сима, так что в данном случае это слово лживое, призванное замаскировать истинную причину нелюбви к евреям у всех народов, в среде которых они селились. И причина этому не в семитическом происхождении (которое наличествует также у арабов и некоторых других народов), а в социально-культурном поведении евреев, в основе которого лежит выработанная двумя тысячелетиями мораль Талмуда: «мiр создан б-гом для евреев, только евреи люди, остальные подобны скоту». На эту тему отсылаю к подробной статье: Рекомендации для РЕК по преодолению "антисемитизма".

Во всяком случае обвинение в т.н. "антисемитизме" евреями часто применяется к откровенным и честным людям, не скрывающим своего отношения к реальности, без страха иудейска.

В отношении М.А. Булгакова отмечу, что он относился к этому вопросу как обычный не слепой русский человек, к тому же знакомый с трактовкой евреев в православном учении (правда, в романе оно сильно искажено). Данная статья И. Ходорковского не столько приоткрывает отношение знаменитого писателя к евреям, сколько является своеобразным описанием еврейского вопроса в тогдашнем СССР и в частности в советской писательской среде. С этой точки зрения статья представляет интерес для русского читателя, почему мы ее и разместили, хотя подобные "антисемитские" критики Булгакова также и многое домысливают, чтобы очернить его.

Нам относиться к творчеству Михаила Афанасьевича следует не с еврейской, а с православной точки зрения, см.: https://rusidea.org/25031008

---