Есть ли патриотизм в нынешней российской армии?

Почему из Вооруженных сил России массово увольняются молодые офицеры

“Казенный патриотизм, который подвергается яростным нападкам левых и либералов (стоит ли защищать такую страну, где хорошо живется только миллионерам), не может дать достойного ответа вызову времени”.

Так случилось, что неожиданно для себя загремел в военный госпиталь в Подмосковье, обслуживающий военнослужащих и офицеров запаса. К последним и отношусь. Не теряя времени даром, параллельно с лечением решил поделиться наблюдениями.

Приятного аппетита

Если театр начинается с вешалки, то армия, может быть, со столовой. Это место, куда согласно известной поговорке должен стремиться каждый солдат, поэтому располагается оно, как правило, в непосредственной близости от казарм. В нашем отделении классический вариант – столовая удачно вписалась среди госпитальных палат, так что отличить ее можно скорее по запаху. Оговорюсь заранее, что никаких претензий у меня к качеству пищи нет, напряг другой момент.

Я по привычке, отложившейся еще во время службы, войдя в воинскую столовую, желаю всем приятного аппетита. Обычно есть какая-то реакция, чаще в виде одобрительного гудения. На сей раз – полная тишина. Сажусь за свой – офицерский – столик, повторяю своим новым соседям пожелание. Опять тишина. Три молодых человека, уткнувшись каждый в свою тарелку, молча поглощают пищу, отвлекаясь только на прикрепленный к стене телевизор, который настроен на молодежный музыкальный канал.

Для меня, офицера запаса, отдавшего более 25 лет службе в воспитательных структурах, это тревожный звоночек. В своей части, подразделении всегда обращал на это внимание, что говорило мне о серьезных проблемах в коллективе, какой-то моральной подавленности людей. А значит, следовало найти причину такого негативного настроения служивых.

И хотя любое лечебное заведение имеет специфику, пренебрегать этим фактором, сбрасывая его со счетов, не стал бы. Забегая вперед, скажу, что со временем, кстати, проявляя такт и подход, я все же нашел отклик и в обеденном зале, и за столом. Но, что интересно, прежде всего – у солдат. А двое молодых офицеров долго привыкали к тому, что надо быть доброжелательнее, как-то реагировать на вполне привычное застольное приветствие. Но, как оказалось, дело отнюдь не в их хамстве или невоспитанности.

Вторым делом – самолеты

Не спеша со скоропалительными выводами, продолжаю наблюдать и анализировать. Разговорился с одним из них – старшим лейтенантом Петром Л. Он 10 лет назад окончил Воронежский ВНУЦ ВВС и теперь, по окончании первого обязательного пятилетнего контракта, увольняется. Дело, как говорится, личное. Но насторожило то, что вместе с ним покидать строй собираются еще 40 офицеров, в основном молодые. Причины у всех разные, но столь массового оттока из части я не помню даже в лихие 90-е, когда было особенно тяжело служить.

Лишившаяся сразу такого числа специалистов часть становится, по сути, небоеспособной, а ведь в полку, где числится мой сосед, весь регламент полетов завязан в неразрывную технологическую цепочку, и порвать ее – значит прекратить основную деятельность. Боевой самолет не поднимется в воздух, если его должным образом не обслужили, не заправили, не вооружили, не обеспечили качество взлетной полосы и не дали разрешения на взлет; а пилот не прошел необходимую предполетную подготовку. Именно таких специалистов готовят, к слову, в Воронеже.

У Петра, как выяснилось, причины для увольнения следующие: невысокое денежное довольствие (с его слов, в районе 50 тысяч), полная загруженность по службе – восемь нарядов и караулов в месяц, отсутствие четкого регламента рабочего времени, нехватка выходных и главное, как подчеркивает он, невнимание командования к нуждам офицеров. Отсюда отсутствие смысла и мотивации службы. Очевидно, что даже разрекламированный проект военной ипотеки для служивых не прельщает больше офицеров и контрактников и многие предпочитают уходить даже в столь нестабильные времена из надежной в этом отношении армии в бушующее и непредсказуемое море рынка. Не хотят связывать себя обязательствами.

Святое самопожертвование

В целом проблемы старлея, на которые ссылается собеседник, мне хорошо знакомы. Переживали мы и более суровые времена, когда в 90-е военным месяцами не выплачивали и без того мизерное денежное содержание, квартирная очередь замерла всерьез и, как казалось, навсегда. Поэтому жить без надежды, что она когда-то сдвинется с места, приходилось в самых разных местах: от общаг-клоповников до неприспособленных для жилья помещений, вплоть до казарм, медпунктов и даже бассейнов.

Остаться в армии, не увольняться, меня, моих товарищей удерживали тогда чисто моральные факторы, в том числе уважительное отношение командования, идущего, где можно и даже где нельзя, навстречу, что рождало особый дух корпоративизма и взаимовыручки. Мы чувствовали поддержку если не Верховного главнокомандующего или командующего округом, то уж своего командира полка, комбата, ротного, точно. Мы верили им и вполне вверяли себя, свои жизни и души.

Это рождало ответное чувство и желание не подвести командира, не подставить товарищей, поддержать честь (да, да, именно так!) полка, преодолеть еще раз себя через «не могу» и «не хочу» и снова пойти во внеочередной караул, на дежурство или убыть в неплановую командировку на Северный Кавказ. Именно это чувство преодоления себя ради важной – государственной идеи, которой мы – офицеры еще не были чужды, и давало нам то самоуважение, ту профессиональную и национальную гордость, без которых невозможно оставаться русским офицером, расти в званиях и должностях. Иных удерживающих нас в строю факторов я просто не могу вспомнить.

Очевидно, что сегодняшний защитник Родины куда более жидковат. У молодых офицеров уже нет ни такого опыта духовной закалки, ни наглядных примеров, ни соответствующих, подвигающих их к этому командиров. Никто и ничто их не воодушевляет на подвиг святого самопожертвования, без которого профессия защитника Отечества теряет смысл, линяет и обесценивается, несмотря даже на неплохие должностные оклады. Вопрос: куда делись такие командиры и как исправить ситуацию?

Отвечу кратко. Таких командиров целенаправленно отправили на заслуженный отдых в результате многочисленных реформ и чистки рядов, саму систему, готовившую суровых мужчин, в результате либеральных идей и демократических преобразований сломали, заменив ее валом отчетностей, повсеместной перестраховкой, перекладыванием друг на друга ответственности и все более заметной феминизацией армии.

Чтобы вернуть ситуацию в прежнее русло, надо соответственно «повернуть реку вспять». Возможно ли это и есть ли понимание у высшего руководства Министерства обороны, Верховного главнокомандующего, вопрос уже не ко мне.

От героев былых времен

Почему-то вспомнилось, что лет десять назад, когда еще я служил, меня поразили такие опубликованные в документах ДСП данные социсследования среди военнослужащих. Оказалось, что треть призванных солдат воспитывались в неполных семьях, росли без отца, и это в большей степени касалось именно русских ребят. Сегодня эта доля скорее всего возросла из-за массового распада семей. То есть передача по мужской линии своего в том числе армейского опыта службы и закалки от отца к сыну нарушена минимум у трети нынешних солдат и молодых офицеров. Не здесь ли во многом и кроются причины затронутой проблемы?

Вместе с тем подметил я и другое, хорошо, впрочем, знакомое и раньше явление. То, как быстро находят друг друга и сплачиваются земляки кавказцы. Чувствуют они себя практически везде, куда их забрасывает судьба, вполне уверенно, в своей тарелке. Они не стесняются, обнимаясь, приветствовать друг друга на своем языке, слушать и включать достаточно громко свои песни, эмоционально выражать национальные, культурные, религиозные особенности, словно этому их учили с детства. Верная мысль! Их этому и учили родители, дружная община – махалля, местный мулла.

С каждым годом в воинских коллективах у нас становится все больше представителей народов Кавказа, других так называемых малых народов, в том числе среди офицеров. Есть в России уже и опыт формирования сугубо национальных подразделений, состоящих исключительно из представителей одной нации. Мне доводилось бывать в одном из них. Сказать честно, чувствовал я там себя абсолютно чужим и не только потому, что почти все разговоры и даже команды велись и подавались на их языке. Кроме, пожалуй, некоторых элементов формы одежды, знаков различия и наглядной агитации, русского там не было больше ничего. Хотя это никак не отражалось на высоком боевом духе подразделения, демонстрирующего высокие результаты в контртеррористической операции.

Чем же подпитывался этот дух? Я несколько лет посвятил изучению этого вопроса и поделюсь своими мыслями. Он держался национальным самосознанием, особой формы патриотизмом, гордостью за службу в своей части, желанием славы и подвигов. Примерами в этом были не только действующие командиры, но и хорошо знакомые национальные герои: от сподвижника лидера горского сопротивления русским Шамиля, Байсонгура Беноевского до Героев России Саид-Магомеда Какиева и Рамзана Кадырова, чьи портреты украшали все свободное пространство полка. Все это сдобрено хорошим, крепким исламом, довернутым с учетом национальных особенностей в сторону вайнахского менталитета. Поэтому был в этом подразделении и свой имам – хорошо вооруженный, плотно сбитый мужчина, зорко наблюдающий за выполнением обязательных молитв и намазов его военизированной уммой.

Дух до востребования

Возвращаясь к приведенному в начале примеру, всматриваясь в лица, прислушиваясь к разговорам не только больных, но и солдат, офицеров, находящихся в строю, общаясь с бывшими сослуживцами, к сожалению, констатирую, что практически ни одного из вышеперечисленных факторов в жизни и быту наших военнослужащих не наблюдается. Национальное самосознание, двигавшее солдатами и матросами Суворова, Багратиона, Ушакова, Скобелева, после череды революций, войн и реформ сегодня еле теплится. Казенный патриотизм, который подвергается яростным нападкам левых и либералов (стоит ли защищать такую страну, где хорошо живется только миллионерам), не может дать достойного ответа вызову времени.

Не готовы к разговору о национальном самосознании русских – по новой Конституции «государствообразующего народа» – и в ГВПУ ВС РФ, уполномоченном на это органе военного управления. Хотя из опыта Великой Отечественной войны известно, что именно возращение к национальным корням – русским традициям, героям, песням, в пику довоенному пролетарскому интернационализму – подняло боевой дух воинов и привело к Великой Победе. Признал главенствующую роль русского народа в Победе над Германией в своем знаменитом победном тосте и сам товарищ Сталин.

Сегодня гордость за свой народ, часть, подразделение, героев в должной мере присутствует, пожалуй, лишь в спецназе, ВДВ, морской пехоте. У остальных это чувство практически утрачено и нивелировано: у людей нет интереса узнавать что-то новое, а у командиров – работать в этом направлении. Все до ужаса формализовано: от одного зачета по ОГП (общественно-государственной подготовке), где требуется механически перечислить сослуживцев – Героев России и боевой путь части, до другого.

Церковь, призванная играть свою активную роль в армии и формально получившая эту возможность более десяти лет назад, столкнулась с массой проблем, главная – отсутствие у командования и личного состава устойчивого интереса к вере предков. Она, как правило, проявляется лишь в зоне боевых действий, где, по понятым причинам, нет возможности в полной мере вести духовно-просветительскую работу среди некрещеных или не воцерковленных людей в погонах. Отрицательно сказывается на работе священнослужителей и наличие значительного числа среди военнослужащих неоязычников, представителей деструктивных культов, откровенных богоборцев. Кстати, и госпитальный храм, куда я хотел зайти, оказался закрыт в силу антиковидных ограничений. Кто-то проявил заботу о нашем духовном здоровье?

Слово и дело

Наконец, хочется отметить роль СМИ и негативного воздействия информационной среды на военнослужащих. Человек – существо прежде всего духовное, социальное. Без мысли, слова, образа он не может прожить ни минуты. Поэтому столь важен соответствующий фон, окружающий и сопровождающий военнослужащего.

Еще в период службы этот вопрос как-то регулировался путем отсечения в приказном порядке вредной, с точки зрения командования, информации и насаждения правильной – выверенной. Сейчас это сделать практически невозможно, в первую очередь из-за всепроникающего свойства информации, все чаще носящей деструктивный, агрессивный и откровенно русофобский характер. В большей степени подвержены ей лица с несформировавшимися взглядами на жизнь, не имеющими критериев отличия добра и зла, либо наоборот – сознательно выбравшие путь постепенного саморазрушения. Судя по моим наблюдениям, и здесь ситуация лучше складывается у представителей Кавказа, которые демонстрируют устойчивую, выстроенную ценностную иерархию, базирующуюся на привитых в детстве понятиях.

Разбор вредоносных телепередач и сериалов, как и аналогичных музыкальных проектов, не входит в формат этой статьи, но именно они в большей степени формируют отношение к жизни – то, из чего складывается искомый боевой дух. Как специалист, имеющий соответствующее образование и опыт изучения проблемы, утверждаю, что разница воздействия на военнослужащего при прослушивании песен группы «Любэ» и треков Моргенштерна колоссальная. Но кого чаще всего крутят на МУЗ-ТВ и других молодежных каналах? Недаром же и в столовой госпиталя телевизор по умолчанию включен на один из таких каналов – окучивание мозгов и формирование самосознания военнослужащих продолжается таким образом даже в лечебном учреждении, не вызывая ни протестов пациентов, ни реакции командования, ни замечаний специалистов и врачей.

Подводя итог госпитальным наблюдениям, хочется верить и надеяться, что что-то не разглядел, недопонял, где-то перегнул палку и что на самом деле все обстоит гораздо лучше. Кадрового дефицита в армии нет, молодые офицеры пачками не увольняются, самолеты совершают плановые полеты, а в армейских столовых и казармах все приветливы и дружелюбны. А боевой дух, как и положено, на высоте.

Роман Илющенко,
подполковник запаса, ветеран боевых действий
Источник: "Военно-промышленный курьер"
Опубликовано в выпуске № 29 (892) за 3 августа 2021 года

Позвольте несколько личных размышлений об армии

М.В. Назаров

У меня нет ни семейной традиции, ни личного опыта армейской службы. Правда, прапрадед 25 лет прослужил в армии и участвовал в Русско-турецкой войне, офицерами (царскими, затем белыми) были окончившие военные училища в начале Великой войны мой дед Назаров (расстрелян в 1920 году) и отчим моего отца Пахомов (расстрелян в 1937 году). Военным летчиком мечтал стать мой отец, но его не приняли в летное училище как дважды сына врага народа, и он пошел в инженеры, потому и в 1941-м его в армию отказались взять (он хотел добровольцем), т.к. студентов-металлургов берегли для оборонной промышленности. В войне на фронте приняли участие только два дяди. Но существование моих расстрелянных белогвардейских дедов оказало на меня соответствующее влияние в антисоветском духе ‒ а это означало и отталкивание от службы в советской армии, основанной на марксистско-ленинской идеологии для защиты советского строя.

Так что я не служил в армии. В советской армии. И не хотел в ней служить сознательно, к тому же в моем тогдашнем юношеском представлении 2-3 года солдатской муштры казались огромной потерей времени, которое дано человеку для обретения смысла жизни, ‒ к чему я стремился, начиная именно с 18-летнего возраста и потому хотел поступать в институт на философию (но мне полезно разъяснил один человек, что это будет только марксизм-ленинизм, а к нему у меня уже в этом возрасте возникло недоверие). И, наконец, отработав после техникума положенные "три года на производстве" ‒ поступил в московский иняз.

В армию же сразу по окончании техникума меня не призвали, так как я, именно чтобы избежать призыва, после первой неудачной попытки поступить в инъяз ‒ сразу же успел сдать экзамены в Ставропольский политехнический на заочное обучение, к чему совершенно не чувствовал призвания, но в то время это давало отсрочку. Так я успешно закончил два курса, приезжая из Арктики раз в год летом сдавать экзамены сразу по программе всего курса. Правда, меня по ошибке на втором курсе все же призвали с Диксона, прислав туда за новобранцами специальный борт (нас набралось около 10 юнцов-полярников), но продержав десять дней в Норильске, где мы упражнялись в стрельбе в спортзале, выяснили, что меня как сдавшего положенные экзамены студента-заочника призывать не положено и отпустили назад. А когда я поступил в инъяз, там уже была военная кафедра, где из нас готовили штабных офицеров-переводчиков, и по окончании института всем присвоили звание лейтенантов. Но служить так и не пришлось: отправили в Алжир, где была нехватка технических переводчиков для срочного строительства социализма.

Таким образом, о советской армейской службе я могу судить в основном по известному мне опыту друзей-сверстников (к одному из них мы с другом ездили в учебную воинскую часть в Армению и, замаскировавшись военной формой в общей массе курсантов, прожили пару дней в казарме, выходя вместе со всеми в столовую и на "вечернюю прогулку" на плацу с песнями). Разумеется, и в советской армии была положительная воспитательная сторона: навык к физическим нагрузкам и выносливости, даже порою к волевым сверхусилиям, чувство армейской взаимовыручки и братства (если попадался хороший командир-воспитатель) ‒ в сущности для многих это была полезная "школа возмужания". Но если она проходила в неблагоприятной атмосфере, начиная с дедовщины, то этот опыт вбирал в себя и немало отрицательного: цинизм, склонность к распоясыванию и надменность по отношению к гражданским.

И, разумеется, в советской армии молодым людям калечили душу и мiровосприятие советским патриотизмом, который чернил историческую Россию как "тюрьму народов" "с сохой", "мракобесием" и "бездарной царской деспотией", оправдывал антирусскую революцию с уничтожением целых социальных слоев, богоборчество. Впрочем, это было свойственно всей советской системе образования, но в армии оно форсировалось особенно активно как оправдание того "самого справедливого" строя и "светлого будущего", за что советский солдат должен жертвовать своей жизнью.

Таким образом, идеология советской армии строилась на готовности жертвенно защищать антирусский богоборческий режим, в котором добро и зло были поменяны местами, и эту богопротивную идеологию программа КПСС откровенно провозглашала своей целью для всего мiра, направляя на это все народные усилия, ‒ но об этом большинство военнослужащих, конечно, не задумывалось за неимением альтернативы.

Должен признать, что независимо от ложной и преступной идеологии в советской армии, как и в любой (даже, например, в гитлеровской), жертвенность воина "за други своя" и героизм имеет собственную личную цену, независимо от идеологии и целей армии. Поэтому во всех народах чтут своих павших воинов даже в явно несправедливых, агрессивных войнах (как, например, во Франции в наполеоновских). Поэтому и героизм советских воинов по защите родной земли в т.н. "ВОВ" достоин уважения при всем нашем неприятии антирусской коммунистической идеологии и практики, хотя и с сожалением, что "Великая победа" укрепила и мiровую закулису, и тот преступный антирусский режим, который лишь на время войны лукаво и обманно использовал русский патриотизм (упоминаемый победный тост Сталина по сути был им поднят за использованное им русское "пушечное мясо", сохранившее над своим народом рабовладельческую богоборческую власть).

К сожалению, с падением власти КПСС и ее "земшарной" коммунистической программы овладения мiром ‒ на смену этой идеологии так и не была возвращена Русская государственная идеология. Она прямо запрещена в конституции созданного постсоветского компрадорского Олигархата, то есть запрещено воспитание народа в различении добра и зла, чтобы зло могло лучше себя маскировать и оправдывать ‒ в этом и состоит нынешняя государственная идеология РФ несмотря на формально провозглашаемое ее отсутствие, потому что в мiре невозможна нравственная пустота: при отсутствии добра его место занимает зло. Добро и истина для такого государственного строя не менее враждебны и опасны, чем это было при коммунистической власти, на этих ценностях власть может лишь паразитировать, кастрируя их с целью самосохранения. Поэтому разлагающие сейчас народную нравственность СМИ и "культура" (на что сетует подполковник Ильющенко) ‒ это не недосмотр по небрежности, они сущностно необходимы Олигархату в целях самосохранения и обороны от смертельно опасной для него Истины.

Эта государственная "идеология" не может не отражаться и на духе нынешней Российской армии, что правильно отмечено в статье полковника. Правда, в армии ее опять-таки пытаются приправить россиянским патриотизмом ‒ суррогатом российского патриотизма, объединяя в нем белое и красное наследие, то есть подвиги дореволюционной Русской армии, служившей на обороне удерживающего Третьего Рима, и славный революционный погром России богоборцами. (Кощунственный символ этой амальгамы добра и зла ‒ главный военный храм РФ, см.: Это не храм, а военный памятник неосоветской "православной" фальсификации истории.)

Но эта противоестественная амальгама добра и зла не может служить богоугодной основой для настоящей Российской армии, преемственной от славного наследия наших предков. В общую нравственно разлагающую атмосферу Олигархата, правильно отмечаемую автором статьи, к сожалению, по большому счету сервильно вписывается и Церковь ("всякая власть богоугодна"), поэтому воспитателями истинного патриотизма нынешние церковные функционеры служить не могут. Отмечаемое в армии, как и во всем российском обществе, заметное присутствие язычников и деструктивных культов – это прямое следствие недоверия к церковному конформизму. В такой атмосфере трудно дается воспитание настоящего гражданского патриотизма, трудно и в армии создается готовность «святого самопожертвования, без которого профессия защитника Отечества теряет смысл, линяет и обесценивается, несмотря даже на неплохие должностные оклады».

Конечно, США и их западные союзники своей неизживаемой русофобией (облик врага им тоже сущностно важен для оправдания себя как меньшего зла, своих пороков и преступлений, в глазах "мiрового сообщества") отчасти помогают укреплению такого путинского варианта совпатриотизма, как они помогали и его укреплению в СССР в годы Холодной войны. И как в советских силовых структурах имелись русские патриоты, считавшие своим долгом служить даже такому режиму во избежание худшего (можно себе представить, что было бы на месте нынешней РФ при крушении СССР, если бы не сдерживающее наличие советского ядерного оружия), так и в нынешней российской армии нам известны настоящие воины-патриоты, готовые жертвовать своими жизнями даже при нынешнем неправедном режиме.

Но всё же в безнравственной атмосфере "многонационального" Олигархата, говорящего на "языке государствообразующего народа", не имеющего "государственной идеологии", эти отдельные случаи героизма не могут стать массовым явлением в воспитании боевого духа всей армии РФ. Подвиг 9-й роты в Чечне ‒ это скорее проявление долга, жертвенного духа воинского братства "за други своя", а не сознательного государственного патриотизма в защите многомиллиардных офшорных состояний персонажей рейтинга "Форбса".

В нынешней армии, как правильно пишет подполковник Ильющенко, более типичны все те пороки, которые неискоренимы в компрадорской деидеологизированной системе: беззаконие, казнокрадство, коррупция и прочая преступность (символом стал министр Табуреткин) ‒­ добавим: вплоть до высокопоставленных государственных изменников, о которых мы регулярно узнаем (хотя и далеко не о всех), когда они бегут на Запад (в т.ч. офицеры ФСБ, дипломаты и шпионы).

Настоящие русские патриоты, в том числе в армии, не могут не быть по совести в оппозиции к нынешнему режиму, даже по необходимости находясь у него на службе, и это также порою становится известно, как и факты расправы с ними (случай генерала Рохлина). Лидер пропаганды богопротивной патриотической амальгамы (называемой на РНЛ еще и "православным сталинизмом") А.Д. Степанов в своей новой пропагандной статье по примирению Христа и Велиара под названием "Революционеры справа. Размышления о феномене православного радикализма" признает, что всё более заметными становятся "революционеры справа", выступающие против нынешнего режима совместно с либералами. Разумеется, в патриотической среде встречаются и "ревнители не по разуму", и крикуны-анархисты", и безответственные сторонники "союза хоть с чертом против путинского режима". Но напрасно Степанов к ним сводит все причины правой оппозиции. Причины ее критики режима ‒ его неправедность, нелегитимность, постоянное вранье и несовместимость с русским национальным самосознанием. И уж совсем лукавит Степанов, когда приравнивает нынешнюю власть к православной власти Помазанника Божия, против которой боролись тогдашние революционеры.

В заключение нужно сказать, что быть воином ‒ это особая жертвенная профессия, в которую традиционно во все времена шел отбор лучших, и это считалось за честь. Поэтому и гражданские лица вправе высказывать свои мнения об армии как элитарной части нашего народа (что я и делаю этим послесловием). Русское офицерство было образцом всесторонне развитых культурных русских людей. Нынешней армии РФ до этого очень далеко... Фактически и власть видит в них своих платных наемников наравне с ЧВК.

Полагаю, что настоящая Русская армия (Российская имперская) возможна только в настоящем исторически преемственном Российском государстве. Только в нем она будет иметь то качество, которое характеризовало нашу армию: все армии национальных государств служили их национальным интересам (законным и беззаконным), тогда как Русская армия служила вселенской миссии Третьего Рима, удерживающего мiр от распоясания зла. И потому русские воины не боялись смерти на поле боя за правое богоугодное дело.

См. также на нашем сайте:
Библиотека/Армия

« Предыдущая запись

"День работников леса" – День черных лесорубов

Следующая запись »

Российские немцы: 80 лет в ссылке