Добровольческая Армія, по мѣрѣ своего продвиженія въ глубь Кавказа, попадала въ обстановку сложныхъ и запутанныхъ взаимоотношеній.
Генерал А.И. Деникин
Чрезвычайно разнообразны тѣ историческія, національныя, соціальныя, религіозныя и бытовыя условія, которыя создали удивительную кавказскую мозаику и приводили въ движеніе событія тамъ въ первый годъ революціи.
Мы видѣли, что конецъ 1917 и начало 1918 годовъ ознаменованы были разслоеніемъ русскаго элемента въ краѣ (иногордніе, казаки), разложеніемъ терскаго казачества и обособленіемъ въ этнографическихъ предѣлахъ мелкихъ народностей Сѣвернаго Кавказа — обособленіемъ, болѣзненно отозвавшимся на судьбахъ казачества.
Съ весны 1918 года эти процессы углубляются, и кавказскіе народы подпадаютъ, въ большей или меньшей степени, подъ вліяніе совѣтской власти; оно оспаривается, впрочемъ, Турціей, съ конца 1917 г. усиленно привлекавшей горцевъ, при посредствѣ своихъ и туземныхъ эмиссаровъ, пантурецкой и панисламистской пропагандой. Вначалѣ эти два вліянія рѣзко враждебны, потомъ, послѣ заключенія мира, они временно теряютъ свою остроту. Эти внѣшнія воздѣйствія запутываютъ еще больше внутриплеменную рознь, которая сдерживалась нѣкогда сильной центральной властью, а теперь положительно раздирала кавказскіе народы, давая возможность ничтожной совѣтской силѣ утвердиться на Сѣверномъ Кавказѣ.
Составъ населенія Терской области опредѣлялся въ 1917 г. слѣдующей примѣрной таблицей:
| Все населеніе — 1450712
Въ томъ числѣ русскихъ: Горцевъ: Кочевниковъ................................................... 4½% |
Участіе этихъ народовъ въ политической жизни края далеко не соотвѣтствовало ихъ численному составу.
Ингуши — наименѣе численный и наиболѣе спаянный и сильный военной организаціей народъ оказался, по существу, вершителемъ судебъ Сѣвернаго Кавказа. Моральный его обликъ опредѣленъ былъ давно уже учебниками географіи: «главный родъ занятій — скотоводство и грабежъ...» Послѣднее занятіе здѣсь достигло особеннаго искусства. Политическія стремленія исходили изъ той же тенденціи. Ингуши стали ландскнехтами совѣтской власти, ея опорой, не допуская, однако же, проявленія ея въ своемъ краѣ. Одновременно они старались завязать сношенія съ Турціей и искали турецкой помощи изъ Елисаветполя, нѣмецкой изъ Тифлиса. Въ августѣ, когда казаки и осетины овладѣли Владикавказомъ, ингуши своимъ вмѣшательствомъ спасли терскій совѣтъ комиссаровъ, но при этомъ жестоко разграбили городъ и захватили государственный банкъ и монетный дворъ. Они грабили всѣхъ сосѣдей: казаковъ и осетинъ во имя «исправленія историческихъ ошибокъ», своего малоземелья и чрезполосицы; большевиковъ — въ уплату за свои труды и службу; кабардинцевъ — просто по привычкѣ, и владикавказскихъ гражданъ — за ихъ безпомощность и непротивленіе.
Ихъ ненавидѣли всѣ, а они занимались своимъ «ремесломъ» дружно, широко, организованно, съ большимъ размахомъ, ставъ наиболѣе богатымъ племенемъ на всемъ Кавказѣ.
Осетины — помимо многихъ частныхъ взаимно враждебныхъ подраздѣленій, представляли два основныхъ лагеря — православныхъ и мусульманъ. Первые дружили съ казаками, вторые съ ингушами. Командованіе въ лицѣ ген. Фидарова [1] тянуло къ объединенію съ Турціей и къ ингушамъ, національный совѣтъ и большая часть интеллигенціи поддерживали совѣтскую власть. Народъ же, ненавидя большевиковъ, оставался пассивнымъ и не слѣдовалъ ни за своими правителями, ни за командованіемъ; офиціально признавалъ совѣтскую власть и тайно, неорганизованно входилъ во всѣ комбинаціи для ея сверженія.
Въ концѣ іюня двѣ, три сотни осетинъ приняли участіе въ нападеніи на Владикавказъ. Послѣ неудачи этого выступленія, собравшійся Ардонскій совѣтъ, подъ вліяніемъ оплачиваемой большевиками партіи «Керменъ», вновь призналъ единогласно власть народныхъ комиссаровъ и даже высказался за вооруженную поддержку ея. Но народъ не откликнулся и тогда на постановленія своихъ представителей. Большинство осталось пассивнымъ, часть же осетинъ поступала въ ряды терцевъ или въ дерущіеся на ихъ сторонѣ отряды полковниковъ Хабаева и Кибирова. Эта приверженность Осетіи къ старымъ государственнымъ связямъ и полная несклонность ни къ большевизму, ни къ крайнимъ формамъ національной независимости, послужили источникомъ многихъ бѣдъ: и ингуши, и въ особенности большевики, разорили и уничтожили много осетинскихъ ауловъ и хуторовъ на Курпѣ, въ Моздокскомъ отдѣлѣ, возлѣ Владикавказа и на Военно-Грузинской дорогѣ.
Кабарда, занятая большевицкими гарнизонами и управляемая большевицкими комиссарами, смирилась сразу. Отношеніе края къ совѣтской власти опредѣлялось просто географическимъ положеніемъ его: Малая Кабарда, сдавленная между большевиками и ингушами, признала всецѣло совѣтскую власть, а Большая Кабарда (Нальчикскій округъ), примыкая къ фронту возставшихъ терскихъ казаковъ (Прохладненскому), выставила противъ большевиковъ отрядъ сначала въ двѣ сотни, потомъ разросшійся до бригады конницы, подъ начальствомъ ротмистра Серебрякова — представителя кабардинскихъ узденей (дворянства). Въ то же время представитель «кабардинскаго пролетаріата» пастухъ Катохановъ на совѣтскія средства сформировалъ отрядъ изъ кабардинцевъ-большевиковъ, понесшій вскорѣ пораженіе въ бою съ Серебряковымъ.
Чеченцы, помимо сложной внутренней своей распри, раздѣлились и по признакамъ внѣшней политики, образовавъ одновременно два національныхъ совѣта: Грозненскій округъ, имѣвшій старые счеты съ терцами, по постановленію Гойтинскаго съѣзда шелъ съ большевиками и получалъ отъ нихъ деньги, оружіе и боевые припасы. Другая часть чеченцевъ — Веденскій округъ, подчиняясь рѣшенію Атагинекаго съѣзда, стоялъ на сторонѣ казаковъ, хотя и не оказывалъ имъ непосредственной помощи, и былъ противъ большевиковъ. Первые были связаны поэтому тѣснѣе съ Ингушетіей, вторые съ Дагестаномъ. Между обѣими группами разгоралась сильнѣйшая вражда, приводившая иногда къ многодневнымъ кровопролитнымъ боямъ, чѣмъ до нѣкоторой степени смягчалась опасность положенія терскихъ казаковъ.
Осенью 1918 г. Чечня установила близкія сношенія съ турецкимъ командованіемъ въ Баку, которое черезъ Дагестанъ оказывало чеченцамъ помощь оружіемъ.
Наиболѣе стойкою въ борьбѣ съ большевиками оказалась Дагестанская область. Вся весна и лѣто 1918 г. прошли въ мелкихъ стычкахъ дагестанцевъ съ красногвардейскими отрядами, стремившимися проникнуть по астраханскому тракту въ Баку, и съ плоскостными кумыками (на сѣв. области), примкнувшими всецѣло къ большевикамъ. Исходъ борьбы былъ неблагопріятенъ для дагестанцевъ: Петровскъ, Темиръ-ханъ-Шура, Дербентъ были заняты мѣстными и пришлыми красногвардейцами, овладѣвшими желѣзнодорожной линіей и приморской дорогой. Борьба въ нагорной части, однако, продолжалась. Турецкая пропаганда въ Дагестанѣ раздувала всемѣрно религіозный фанатизмъ и возбуждала туркофильскія симпатіи; въ край ввозилось въ довольно большомъ количествѣ оружіе и боевые припасы, и съ середины мая въ него проникали турецкіе инструктора и аскеры; со 2 сентября 1918 г., когда турки заняли Баку, эта связь значительно упрочилась, въ Дагестанѣ появились турецкіе отряды и, въ результатѣ соглашенія, турки обѣщали двинуть туда дивизію.
«Всѣ дороги, ведущія изъ Россіи въ Азербейджанъ и Анатолію, проходятъ черезъ Сѣверный Кавказъ, который долженъ, поэтому, находиться въ надежныхъ рукахъ» — таковъ былъ лозунгъ пантурецкаго движенія, воспринятый, по преимуществу, мѣстной политиканствующей интеллигенціей. Но въ народѣ это движеніе, по-видимому, не имѣло глубокихъ корней. Потому ли, что турецкая оккупація Азербейджана наглядно показала свою темную изнанку, потому ли, что связь съ Россіей была еще достаточно сильна. Дагестанцы расцѣнивали приходящія извнѣ разноплеменныя войска, прежде всего, какъ помощь противъ большевиковъ, какъ средство водворенія порядка. Кинематографическая лента прикаспійской жизни въ 1918 году мѣняла, поэтому, быстро и почти безболѣзненно свои картины. Лѣтомъ турецкіе инструктора и отряды... Въ началѣ сентября — появленіе войскъ Л. Бичерахова, въ составъ которыхъ входило много ненавистныхъ мусульманамъ армянъ; Бичераховъ занялъ Петровскъ и заключилъ договоръ съ полк. кн. Тарковскимъ [2], «командующимъ Дагестанскими войсками», о выводѣ турокъ въ двухъ-дневный срокъ въ Гунибъ и объ удаленіи ихъ затѣмъ въ двухъ-недѣльный срокъ изъ предѣловъ Дагестана... Въ октябрѣ къ Петровску подходитъ турецкая бригада, Бичераховъ на судахъ уходитъ въ море, турки совмѣстно съ дагестанцами рѣжутъ несчастныхъ армянъ и возстановляютъ взаимный альянсъ... Въ ноябрѣ турецкіе эшелоны спѣшно уходятъ на Баку и Тифлисъ, ихъ смѣняетъ полковникъ Роуленсонъ и небольшой англійскій отрядъ: туркофильское настроеніе быстро блѣднѣетъ, а имамъ Дагестана Нажмудинъ Гойтинскій, вмѣсто газавата, проповѣдуетъ связь съ единой Россіей...
Такова была та національно-политическая канва, на которой кавказская совѣтская власть, не блиставшая ни умомъ, ни талантами, рисовала свои кровавые узоры, не заглядывая въ будущее, не стѣсняясь государственными интересами, ей чуждыми, исходя только лишь изъ чувства самосохраненія.
+ + +
9 марта 1918 г., послѣ добровольнаго устраненія «Терско-Дагестанскаго правительства» [3], на Терекѣ установилась совѣтская власть. Номинально Терская область объявлена была составной частью Россійской совѣтской республики, связь съ которой поддерживалась, впрочемъ, лишь присутствіемъ во Владикавказѣ представителя всероссійскаго ц. и. к. «чрезвычайнаго комиссара» Орджоникидзе. Верховною властью края считался «Терскій народный съѣздъ» [4], органомъ управленія и законодательства — выдѣленный имъ «Народный совѣтъ» [5] и — какъ власть исполнительная — «Совѣтъ народныхъ комиссаровъ». Эта трехъ-степенная власть имѣла соотвѣтственныя подраздѣленія въ казачьихъ отдѣлахъ и горскихъ округахъ. Независимо отъ этихъ органовъ, въ краѣ продолжали свое существованіе полунезависимые мѣстные совѣты и исполн. комитеты рабочихъ и солдатскихъ депутатовъ, сохранившіеся въ Кизлярскомъ и Моздокскомъ отдѣлахъ органы терскаго казачьяго самоуправленія, а во Владикавказѣ, Моздокѣ и другихъ городахъ нѣкоторое время и соціалистическія городскія думы. Такое нагроможденіе властей усиливало лишь безвластіе и анархію [6].
Во главѣ совѣта народныхъ комиссаровъ сталъ эмигрантъ Ной-Мойше-Баучидзе [7], грузинскій еврей, начавшій свою революціонную дѣятельность еще въ 1905 г. ограбленіемъ Квирильскаго казначейства; въ составъ совѣта вошли люди по преимуществу съ уголовнымъ прошлымъ — Пашковскій (землед.), Фигатнеръ (вн. дѣлъ), Бутыринъ (воен.) и друг.; почти всѣ совершенно чуждые краю.
Новая власть не имѣла надежной опоры въ краѣ, въ которомъ почти не было промышленности и, слѣдовательно, фабричнаго пролетаріата, основной ея силы. Красногвардейскіе отряды, формировавшіеся изъ солдатчины и мѣстныхъ иногороднихъ, обслуживали преимущественно мѣстные совдепы, плохо подчинявшіеся центру. Поэтому, наряду съ попытками созданія собственной арміи изъ подонковъ Владикавказскихъ окраинъ и пришлаго бездомнаго, бродячаго люда, вся политика власти, всѣ декреты, постановленія съѣздовъ, агитація — направлены были къ раздѣленію мѣстныхъ элементовъ и къ привлеченію благопріятствующей военной силы, связанной съ совѣтами, если не идеологіей, то матеріальными обоюдными выгодами.
Поперекъ пути совѣта стояло терское казачество, хотя и сильно тронутое внѣшними проявленіями большевизма, но цѣпко державшееся еще за свои привилегіи, преимущественно экономическаго характера. Совѣтъ считалъ, поэтому, необходимымъ разрушить военную и экономическую силу казачества. Это рѣшеніе было обосновано первоначально не столько на реальномъ противодѣйствіи терцевъ, сколько на инстинктивномъ страхѣ новаго правящаго класса передъ «страшной силой казачества» и его «реакціонной ролью» въ прошломъ. Объ этомъ большевицкіе ораторы говорили на всѣхъ съѣздахъ, сопровождая свои рѣчи личными красочными воспоминаніями о «казачьей плети». Происходило большое недоразумѣніе, такъ какъ казаки наиболѣе склонны были опереться на совѣтскую власть въ своей борьбѣ противъ чеченцевъ, ингушей и притѣснявшихъ ихъ непокорныхъ центру мѣстныхъ совдеповъ.
Насаждая и поддерживая матеріально горскіе національные совѣты, большевики начали тщательно вытравлять остатки казачьяго самоуправленія. Особымъ декретомъ всѣ существовавшія до того времени войсковыя части объявлены были распущенными, но исполненіе декрета послѣдовало только въ отношеніи казачьихъ частей, такъ какъ въ то же время по предложенію комиссара воен. дѣлъ Бутырина, собраніе горскихъ фракцій Народнаго совѣта постановляло организовать сводный отрядъ «для борьбы съ контръ-революціей...» Совдепами наряжались цѣлыя экспедиціи для поголовнаго разоруженія станицъ. За разоруженіемъ слѣдовало полное истощеніе реквизиціями и грабежомъ, насиліями и убійствами. Весьма примитивный «аграрный законъ», принятый на «3-мъ Терскомъ народномъ съѣздѣ», отнималъ у казаковъ земли въ пользу крестьянъ и «исправлялъ историческія ошибки» въ пользу чеченцевъ и ингушей мѣрами крайне элементарными по замыслу и крайне жестокими по выполненію. Такъ, напримѣръ, соединенными силами ингушей и красной гвардіи были разгромлены 4 станицы Сунженской линіи, стоявшія поперекъ пути между горной и плоскостной Чечней [8]; казаки изъ нихъ выселены поголовно (до 10 тыс.) и съ остатками своего добра безоружные потянулись на сѣверъ, безъ какихъ-либо опредѣленныхъ перспективъ; гибли и мерзли по дорогѣ, подвергаясь вновь нападенію и ограбленію со стороны горцевъ. Положеніе этихъ острыхъ черезполосныхъ клиньевъ историческаго казачьяго разселенія по Тереку и Сунжѣ было особенно тяжело.
Подъ ударами со всѣхъ сторонъ воля къ сопротивленію начала падать въ казачествѣ. Многія станицы Волжскаго и Сунженскаго отдѣловъ разоружались по первому окрику большевиковъ и выдавали небольшимъ красногвардейскимъ частямъ и ингушамъ припрятанное оружіе, пушки, боевые припасы. Ибо вопросъ шелъ уже не объ сохраненіи «вольностей», а только о самосохраненіи.
На 7-мъ казачьемъ съѣздѣ, подъ давленіемъ совѣта комиссаровъ и большевиствующихъ казаковъ, терцы постановили отказаться отъ всѣхъ своихъ привилегій и «вольностей». Но и это самоотреченіе не измѣнило положенія, и преслѣдованіе казачества продолжалось съ прежней силой.
+ + +
Политика и практика совѣтской власти на Кавказѣ неизбѣжно должна была привести къ возстанію наиболѣе угнетаемыхъ элементовъ, какими являлось русское офицерство вообще и терское казачество.
По Кавказу и особенно на минераловодской группѣ сосредоточилось много тысячъ офицеровъ (на одной группѣ не менѣе десятка тысячъ), проживавшихъ остатки своего достоянія или бѣдствовавшихъ, обезоруженныхъ совдепами и находившихся подъ ихъ моральнымъ гнетомъ и усиленнымъ надзоромъ. Подъ вліяніемъ требованій Москвы, совѣтъ Владикавказскихъ комиссаровъ въ апрѣлѣ рѣшилъ приступить къ формированію красной арміи, для чего обратился къ офицерамъ съ патріотическимъ воззваніемъ — помочь родинѣ, угрожаемой нѣмецко-турецкимъ нашествіемъ. Вмѣстѣ съ тѣмъ, совѣтъ обратился съ предложеніемъ стать во главѣ формированій «народной арміи» къ генераламъ Рузскому, Радко-Дмитріеву и Мадритову. Первые два отклонили предложеніе и были убиты; генералъ Мадритовъ вошелъ въ сношенія съ Ноемъ Баучидзе.
По распоряженію совѣтской власти, въ маѣ состоялся офицерскій митингъ въ Пятигорскѣ, съ участіемъ не менѣе тысячи человѣкъ, который послѣ долгихъ преній вынесъ резолюцію: «принимая во вниманіе крайне тяжелое положеніе родины, необходимо создать для борьбы съ внѣшнимъ врагомъ народную армію, построенную на самой суровой дисциплинѣ, принятой въ одной изъ лучшихъ республиканскихъ армій. При этомъ всѣ боеспособные офицеры обязаны вступить въ таковую, не сводя личныхъ счетовъ и не предъявляя никакихъ личныхъ требованій. Что касается поступленія офицеровъ въ красную гвардію, то это предоставляется доброй волѣ каждаго». Эта резолюція, повидимому, удовлетворила совѣтъ комиссаровъ, который в началѣ іюня обратился къ выдѣленной митингомъ комиссіи съ предложеніемъ рекомендовать ему генерала въ качествѣ командующаго войсками Терской области. Предназначенъ былъ ген. Мадритовъ, который, сформировавъ себѣ штабъ, переѣхалъ во Владикавказъ въ распоряженіе совѣта комиссаровъ.
Руководители всей этой сложной комбинаціи увѣряли, что цѣлью ихъ было «сформировать Терскую армію, совершить переворотъ и присоединиться къ Добровольческой Арміи...» [9]. Вѣроятно, такія иллюзіи поддерживали многихъ офицеровъ въ совѣтской Россіи, успокаивали совѣсть и оправдывали бездѣятельность. Фактически у кавказскаго офицерства [10] ни желанія, ни смѣлости, ни малѣйшей работы мы не видѣли. Штабъ Мандритова не проявлялъ никакихъ признаковъ жизни, а вскорѣ всякая связь его съ минераловодской группой порвалась: въ іюнѣ временно захватилъ Кисловодскъ партизанъ, полк. Шкуро и оставилъ его, а изъ Петрограда вернулся на Кавказъ жестокій пятигорскій сатрапъ Анджіевскій [11]; всякія мѣстныя организаціи распались, начались казни... Офицерство безпомощно подставляло свои головы подъ удары большевицкихъ палачей или распылялось по станицамъ и ауламъ; очень немногіе ушли со Шкуро и въ послѣдовавшей лѣтомъ и осенью 1918 г. вооруженной борьбѣ изъ двухъ, по крайней мѣрѣ, десятковъ тысячъ офицеровъ, приняли участіе лишь отдѣльныя лица, небольшой отрядъ въ 300–500 человѣкъ полковника Литвинова и два, три болѣе мелкихъ.
Обще-русскаго бѣлаго центра на Кавказѣ такъ и не создалось; терскіе же казаки въ этотъ періодъ жили еще фронтовыми настроеніями и относились холодно къ своему офицерству и недружелюбно къ пришлому. По крайней мѣрѣ отрядъ Литвинова, ставши на Владикавказскій фронтъ, испытывалъ большую нужду: «продовольствіе отъ казаковъ было самое недостаточное, даже воду офицеры возили себѣ — въ станицахъ не нашлось для этого быковъ или лошадей. При этомъ... никакого содержанія офицеры не получали, были совершенно раздѣты и босы». Элементъ этотъ былъ, однако, наиболѣе послушнымъ и боеспособнымъ, и терское командованіе охотно использовало его на опаснѣйшихъ участкахъ фронта, гдѣ многіе «пришельцы» сложили свои головы, защищая терскія станицы...
+ + +
Подготовка Терскаго казачества къ возстанію велась съ конца мая — на Минеральной группѣ, въ Моздокѣ, въ Кизлярѣ и Владикавказѣ (казачья фракція Народнаго совѣта). Выступленіе предполагалось въ августѣ, послѣ окончанія полевыхъ работъ, но захватъ полк. Шкуро Кисловодска въ серединѣ іюня далъ сигналъ къ преждевременному возстанію Волжскаго отдѣла, наиболѣе пострадавшаго (минеральн. группа), быстро перекинувшемуся и въ отдѣлъ Моздокскій, который большевики не успѣли обезоружить. Большевики спѣшно направили противъ возставшихъ отряды красной гвардіи изъ Пятигорска, Владикавказа и Минеральныхъ водъ. Георгіевскъ былъ скоро ими взятъ, но подъ Прохладной казаки нанесли большевикамъ тяжелое пораженіе. Съ тѣхъ поръ въ теченіе пяти мѣсяцевъ шла упорная борьба возставшихъ терцевъ, заключенныхъ въ тѣсномъ раіонѣ между Прохладной и Кизляромъ и окруженныхъ со всѣхъ сторонъ врагами.
Военно-политическимъ центромъ сталъ Моздокъ. Туда же переѣхала казачья фракція Народнаго совѣта изъ Владикавказа. 20 іюня въ Моздокѣ состоялся съѣздъ казаковъ и крестьянъ (юртовыхъ) Терскаго войска, который избралъ въ качествѣ исполнительнаго органа «Казаче-крестьянскій совѣтъ», во главѣ съ соц.-рев., инжен. Бичераховымъ [12]. Этотъ совѣтъ и сталъ во главѣ движенія, признавъ командующимъ войсками, вмѣсто ген. Мистулова, раненнаго подъ Прохладной, полк. Федюшкина.
Политическое возглавленіе наложило свой отпечатокъ на весь ходъ борьбы. Въ теченіе іюля шли длительные переговоры между Казаче-крестьянскимъ совѣтомъ и комиссарами, потомъ между совѣтомъ и 4-мъ «Съѣздомъ трудовыхъ народовъ», собравшимся во Владикавказѣ. Казаче-крестьянскій совѣтъ, признавая совѣтскую власть, требовалъ только измѣненія политики совѣтовъ комиссаровъ въ отношеніи терцевъ, прекращенія репрессій, возвращенія вооруженія и отставки наиболѣе одіозныхъ комиссаровъ. «Съѣздъ народовъ» требовалъ «полнаго подчиненія и выдачи зачинщиковъ мятежа». Переговоры прервались неожиданно возстаніемъ во Владикавказѣ, поднятымъ полк. Бѣликовымъ и Соколовымъ, которые опирались на нѣсколько осетинскихъ сотенъ, стоявшихъ въ пригородной слободѣ, на городскую самооборону и на казаковъ трехъ ближайшихъ Сунженскихъ станицъ. Въ ночь на 25 іюля полк. Соколовъ съ 80 казаками ворвался въ центръ города, завладѣлъ Апшеронскими казармами и разоружилъ часть красноармейцевъ, но никѣмъ поддержанъ не былъ. Сотни то подходили къ городу и вступали въ бой съ засѣвшими въ немъ большевиками, то вновь расходились по домамъ, не проявляя никакого подъема, никакой связи съ организаціей.
Тѣмъ временемъ часть комиссаровъ во главѣ съ Пашковскимъ была схвачена, но отпущена на свободу по просьбѣ «Народнаго съѣзда». Самъ «съѣздъ» вскорѣ разбѣжался, а оставшіеся члены его, преимущественно соц.-рев., въ виду паденія «совнаркома», выдѣлили изъ своего состава «Исполнительный комитетъ», который возглавилъ собою «Терскую республику» и владикавказское возстаніе и назначилъ «командующимъ всѣми вооруженными силами республики» ген. Мадритова» [13]. Такъ какъ, однако, ближайшія «вооруженныя силы», въ виду угрозы ингушей ихъ станицамъ, драться не хотѣли, то на 12-й день полной и безпросвѣтной путаницы комитетъ и командующій покинули Владикавказъ. Злополучный городъ грабили сначала уходящіе осетины, потомъ оставшіеся красноармейцы и, наконецъ, вошедшіе въ него ингуши. Совнаркомъ былъ возстановленъ, а исполнительный комитетъ, прибывъ въ Моздокъ, при содѣйствіи Бичерахова, объявилъ себя тамъ «Временнымъ народнымъ правительствомъ Терскаго края», подчинивъ своей власти Казаче-крестьянскій совѣтъ и возставшихъ терцевъ [14]. Одновременно въ Моздокѣ открылъ дѣйствія «областной комитетъ соц.-рев.», ставъ фактически третьей надстройкой многостепенной и чужеродной казачеству власти.
Всѣ эти сцены политической чехарды сильно напоминали бы сатиры Щедрина или пародіи Вампуки, если бы не были густо окрашены человѣческой кровью, если бы не ставили на карту судьбы терскаго войска, Кавказа и бѣлаго движенія.
Въ серединѣ сентября въ Моздокѣ созванъ былъ новый казаче-крестьянскій съѣздъ Терскаго края (края — въ предѣлахъ полосы Прохладная–Кизляръ!), который долженъ былъ разрѣшить капитальнѣйшіе вопросы: о построеніи власти въ Терской республикѣ, о томъ мѣстѣ, которое должна занять она въ федеративной Россіи, и объ отношеніи къ надвигающейся на большевиковъ съ сѣвера Добровольческой Арміи... [15]. Въ то время, когда фронтъ изнывалъ уже отъ боевыхъ тяготъ и неустройства, поистинѣ, недугъ словоблудія поразилъ глубоко россійскихъ гражданъ, извративъ масштабъ и перспективы, отвлекая ихъ отъ простыхъ и ясныхъ цѣлей борьбы.
Связь съ Добровольческой Арміей установилась только въ сентябрѣ посылкой аэроплановъ черезъ фронтъ XI совѣтской арміи. 9 сентября на аэропланѣ былъ посланъ на Терекъ ген. Колесниковъ и небольшая сумма денегъ для офицерскихъ формированій, въ распоряженіе ген. Левшина [16], которому, вмѣстѣ съ тѣмъ, предписано было добиваться установленія на Терекѣ единоличной атаманской власти. Штабъ мой послалъ терцамъ общую оріентировку и сообщилъ ближайшія задачи и цѣли Добровольческой Арміи, а именно: движеніе къ предѣламъ Терека и освобожденіе отъ большевиковъ Сѣвернаго Кавказа. Это извѣстіе о близкой помощи подняло значительно настроеніе команднаго состава и казаковъ, но встрѣчено было холодно революціонной демократіей. Бичераховъ по этому поводу говорилъ ген. Мадритову: «неизвѣстно, что намъ несетъ Добровольческая Армія — быть можетъ, намъ (терцамъ) придется и съ ней сражаться...» [17].
Въ результатѣ, на Терекѣ образовались двѣ вліятельныя группы. Одна — въ Прохладной, вокругъ командующаго войсками полк. Федюшкина, бывш. предсѣдателя войскового круга Губарева и Левшина. Другая — въ Моздокѣ — вокругъ Бичерахова, Семенова и соц.-рев. комитета.
Всѣ начинанія терскаго командованія разбивались о противодѣйствіе правительства. Командованіе желало ввести всеобщую мобилизацію, полковую организацію и нормальную дисциплину... Правительство объявляло о формированіи «добровольческихъ отрядовъ имени учредительнаго собранія, на основахъ добровольной сознательной дисциплины», съ митингами, часто съ выборами начальниковъ. Командованіе стремилось на западъ, чтобы черезъ Пятигорскъ войти въ боевую связь съ Добровольческой Арміей... Правительство тянуло на востокъ, къ Петровску, гдѣ обосновалось соц.-рев. Каспійское правительство Бичерахова — брата, мечтавшее также подчинить своему вліянію весь Сѣверный Кавказъ, Черноморье, Кубань [18], и гдѣ сосредоточился въ началѣ сентября его отрядъ. А казачество не разбиралось, конечно, въ стратегіи, не имѣло большого желанія итти ни на востокъ, ни на западъ, наивно думая побороть большевиковъ обороной родныхъ станицъ и зная опредѣленно, что ослабленіе ихъ гарнизоновъ повлечетъ неминуемо чеченское или ингушское нашествіе... «Родныя хаты» — стимулъ большого моральнаго значенія, но почти всегда гибельный для стратегіи.
Армія такъ и не сложилась. Бились отдѣльные отряды, чисто ополченскаго характера. Казаки служили посмѣнно, появляясь на фронтѣ на основаніи «сознательной дисциплины», на одну, потомъ на двѣ недѣли и не разъ, не дожидаясь запаздывающей смѣны, расходились по станицамъ, обнажая фронтъ. Боевые припасы были на исходѣ, помощь ниоткуда не приходила...
Подъ вліяніемъ всѣхъ этихъ условій, при содѣйствіи большевицкой агитаціи и болѣе чѣмъ странной правительственной пропаганды, падалъ духъ казачій. Нѣкоторыя станицы цѣликомъ или частью приняли сторону большевиковъ. «Происходила невиданная война — говоритъ Е. Бунаковскій — населеніе дѣлилось на части и недѣлями сражалось другъ съ другомъ на улицахъ родной станицы. Сторонникамъ совѣтской власти помогали красноармейцы. И когда борьба дѣлалась невозможной, нежелавшіе подчиняться большевикамъ уходили въ сторону Грознаго. Образовался новый казаче-казачій фронтъ...»
Достойно удивленія, какъ при этихъ условіяхъ, безъ дисциплины, безъ денегъ, безъ боевыхъ припасовъ, почти въ полномъ окруженіи — въ теченіе пяти мѣсяцевъ командный составъ и лучшая часть казачества находила силы продолжать борьбу. Дрались и умирали, не теряя вѣры въ свое дѣло и въ конечный его успѣхъ.
+ + +
Ведя бой съ перемѣннымъ счастьемъ, казачьи отряды постоянно мѣняли свой составъ, доходившій въ среднемъ до 12 тыс. при 40 оруд., и къ осени 1918 г. занимали слѣдующее расположеніе: полк. Агоевъ стоялъ у ст. Зольской, въ переходѣ отъ Пятигорска; полк. Вдовенко — въ переходѣ къ юго-востоку отъ Георгіевска. Это были лучшія по стойкости и дисциплинѣ войска. Отдѣльные терскіе отряды прикрывали казачій «островъ» съ сѣвера у Курской, съ юга — отъ Владикавказа — у Котляревской. Бои шли и у Грознаго — съ мѣстными большевиками, и у Кизляра, къ которому подошли красноармейскія части изъ Астрахани; при этомъ оба города переходили изъ рукъ въ руки.
Большую Кабарду и г. Нальчикъ занимали осетинскіе и кабардинскіе отряды Кибирова и Серебрякова, а противъ Владикавказа стояли осетинскія сотни полк. Хабаева.
Подъ давленіемъ Добровольческой Арміи, сѣверо-кавказскій фронтъ большевиковъ становился все въ болѣе угрожаемое положеніе, имѣя въ своемъ распоряженіи только одну коммуникаціонную линію — безводный Астраханскій трактъ. Очевидно, съ цѣлью пробить себѣ путь черезъ Моздокъ и Кизляръ, большевики предприняли въ началѣ ноября серьезную операцію въ этомъ направленіи, поведя наступленіе двумя главными колоннами: отъ Георгіевска на Моздокъ и отъ Пятигорска на Прохладную.
21 октября большевики заняли ст. Зольскую и 28-го Прохладную. Одновременно сильная колонна ихъ подошла къ Моздоку. Терцы отступали безъ серьезнаго сопротивленія... Палъ Грозный вслѣдствіе отсутствія подкрѣпленій, отвлеченныхъ къ Моздоку, и благодаря самовольному оставленно казаками важнѣйшаго участка позиціи. Снята была блокада Кизляра, и казаки, атаковавшіе городъ, разошлись по станицамъ, гдѣ началась уже веселая пора давки винограда.
Командующій войсками, полк. Федюшкинъ былъ къ тому времени смѣщенъ правительствомъ и на его мѣсто назначенъ выздоровѣвшій отъ ранъ ген. Мистуловъ — человѣкъ высоко доблестный и честный, но еще менѣе самостоятельный. На соединенномъ засѣданіи Временнаго правительства и Казаче-крестьянскаго съѣзда рѣшено было «объявить всеобщую мобилизацію и командировать особую комиссію въ отдѣлы для ознакомленія населенія съ критическимъ положеніемъ всего казачества, необходимостью новыхъ жертвъ».
Но было уже поздно.
На важнѣйшихъ направленіяхъ выбыли изъ строя начальники: полк. Агоевъ былъ раненъ, Вдовенко заболѣлъ; боевыхъ припасовъ почти не оставалось; все чаще стали случаи самовольнаго оставленія позицій и митинги. На всѣхъ направленіяхъ шло полное отступленіе, и ген. Мистуловъ подъ вліяніемъ непрекращавшихся ссоръ и интригъ въ правительствѣ и совѣтѣ, не будучи въ состояніи остановить развалъ фронта, покончилъ жизнь самоубійствомъ.
Еще одна искупительная жертва за чужіе грѣхи.
Между тѣмъ, большевики заняли и Моздокъ, раздѣливъ терскіе отряды, дѣйствовавшіе къ западу и востоку отъ него. Правительства передали власть «тріумвирату» изъ Бичерахова, Букановскаго и вновь избраннаго командующаго войсками ген. Колесникова и разсѣялись. Терскій фронтъ рухнулъ. Часть войскъ, тысячи двѣ, съ командующимъ, новымъ правительствомъ и соц.-рев. комитетомъ направилась къ Петровску; отряды Литвинова, Агоева, Серебрякова и Кибирова общимъ числомъ около 4 тыс. человѣкъ, кружнымъ путемъ, черезъ горы, южнѣе Пятигорска, вышли къ Баталпашинску на соединеніе съ Добровольческой Арміей; часть казаковъ «Владикавказскаго фронта» вмѣстѣ съ отрядами Хабаева пробилась къ Военно-Осетинской дорогѣ... Остальные казаки разошлись по станицамъ.
Весь терскій край вновь попалъ во власть большевиковъ, начавшихъ кровавую расправу.
Примѣчанія:
[1] Быв. начальникъ Туркест. каз. дивизіи.
[2] Одновременно кн. Тарковскій, бывшій членомъ Дагестанскаго правительства, принялъ диктаторскую власть.
[3] Начало см. Т. II, гл. XV. «Терско-Дагест. пр-ство» возникло въ декабрѣ 1917 г. въ результатѣ соглашенія Терск. каз. пр-ства, Союза горцевъ Кавказа и Союза городовъ Терск. и Дагест. областей.
[4] Собраніе представ. совѣтовъ и всѣхъ соціалист. партій, отъ с. р. до большевиковъ включительно.
[5] Въ немъ участвовали горская и казачья фракціи.
[6] Въ одномъ селеніи бывало до 30 правившихъ «народныхъ избранниковъ», получавшихъ содержаніе въ 15–20 тыс.
[7] Убитъ 20 іюля 1918 г. Его смѣнилъ Пашковскій, вернувшійся по амнистіи съ каторжныхъ работъ, къ которымъ былъ приговоренъ за грабежъ.
[8] Сунженская. Аки-Юртовская, Тарская и Тарскій хуторъ.
[9] Изъ записки ген. Мадритова.
[10] Т. е. жившихъ въ то время на Кавказѣ.
[11] Предсѣдатель пятигорскаго совѣта.
[12] Братъ партизана.
[13] Предписаніе 1 (14) августа, подписанное предсѣдателемъ комитета И. Семеновымъ.
[14] Оригинально «происхожденіе» членовъ этого правительства: Предсѣдатель Семеновъ — представитель городского населенія Владикавказа; Орловъ — отъ самоуправленія Пятигорска; Полесюкъ — отъ слобожанъ Грознаго, т. е. отъ тѣхъ группъ, которыя были въ борьбѣ нейтральны, или даже выступали за большевиковъ... Въ составъ пр-ства входилъ и «военный министръ» Овчаренко, имѣвшій свой особый штабъ.
[15] На съѣздѣ правительство было частично переизбрано. Предсѣдателемъ сталъ Бичераховъ, а въ должности предсѣд. Казаче-крестьянскаго совѣта его замѣнилъ Букановскій.
[16] Раньше никакой связи съ нимъ у насъ не было.
[17] Такое же отношеніе къ Арміи Бичераховъ проявилъ на «народномъ съѣздѣ», но онъ и его единомышленники встрѣтили бурный протестъ собранія. (Бюллетень засѣданія 14 сентября).
[18] Отъ него получена была помощь въ 2 милл. руб. и боевые припасы.
Источникъ: Генералъ А. И. Деникинъ. Очерки Русской Смуты. Томъ четвертый: Вооруженныя силы Юга Россіи. — Берлинъ: Издательство «Слово», 1925. — С. 96–105.
См. также:
Д.М. Калихман. Восстание в Дагестане 1934-1935 годов в зеркале истории
