Публикуем рецензию уже известного нам австрийского мыслителя Фридриха Ромига (см. о нём Фридрих Ромиг. Немецкий идеализм, философия немцев (с комментарием М.В. Назарова) на книгу Франца Кронбека Franz Kronbeck: Das verratene Wort ‒ Von den Quellen des Seins und der Geschichte ihrer Verschüttung. Название её в переводе значит: Преданное слово ‒ Об источниках бытия и истории их захоронения. Автор рецензии в немногих и точных словах передаёт содержание книги, раскрывающей процесс ниспадения человеческого духа в западной цивилизации, того, что в православном вероучении носит название Апостасии ‒ Отступления. (прот. Георгий Титов)
+ + +
«Преданное Слово» — это opus magnum теолога и философа Франца Кронбека (родился в 1961 году). Подзаголовок: «Об источниках бытия и истории их погребения» раскрывает широту и метод, характерные для этой работы.
Предательство Слова не является новинкой; оно пронизывает всю историю со времен падения прародителей. Даже воплощение Бога, Его откровение в Иисусе Христе, Его жертвенная смерть, а также основание Его Церкви, Нового Завета, который Он купил Своей плотью и кровью, не смогли обратить вспять ход упадка в истории. «Он пришел к своим, но свои Его не приняли» (Ин 1:11). Девять глав, в которых Кронбек описывает ход истории от глубокой древности до наших дней, свидетельствуют об истинности ожиданий апостола язычников, согласно которым сначала человек безбожия, князь мiра сего, лжец и человекоубийца осуществит свое господство над мiром, прежде чем время и временность найдут свой конец (ср. 2 Фес 2:3-12).
Книга заслуживает внимания не только за счет точных формулировок, но и чрезвычайно строгое с логической точки зрения исследование современных естественных наук и психологии, сформированной Зигмундом Фрейдом. И те, и другая отрицают сотворение мiра Словом, «Которое было в начале и Которое было Бог» (Ин 1:1). Имел ли мiр начало в Слове Творца или же он возник без слов, как бы случайно, — это вопрос из всех вопросов. Как человек ответит на него — это его решение. Это вопрос жизни и смерти, спасения или проклятия.
«Сегодня мы живем в мiре, который больше не знает этого Слова» (с. 20). Физика толкует о «большом взрыве и эволюции» (с. 20). Мiр духовного объясняется нейронными процессами (ср. с. 21): Реальными являются «объекты», вещи, которые можно измерить, посчитать или взвесить. «Не философия или теология задает важнейшие вопросы, а физика. Мiр метафизики — это максимум «надстройка», а не фундамент. Вопрос о Боге утратил свое реальное содержание; Бог рассматривается как средство для устранения пробелов в научном объяснении или как моральный костыль, когда грозит неудача или судьба наносит удар».
Кронбек резко выступает против современного Просвещения и его последствий. Современное Просвещение — это большая ложь. «С отрицанием сущности Христа, то есть его божественной природы, полная концепция творения распалась, так что мiр и вещи в нем должны были потерять свою связь с первообразом, из которого они возникли» (с. 271). Отделенное от своего первообраза, стремление к совершенству, «энтелехия», потеряло свою цель. Мiр потерял цену и стал бессодержательным, платоновское удивление перед чудом становления выродилось в поиск механического процесса (ср. с. 272).
Знание механического процесса стало целью современных исследований. «Знание ‒ сила», сформулировал Фрэнсис Бэкон (1561‒1626), и он не побоялся поставить природу на дыбу, чтобы вырвать ее секреты ‒ связи между причинами и следствиями ‒ для достижения этой силы. Поставленная им цель исследования актуальна и сегодня. В сочетании с военно-государственными структурами оно становится смертоносным оружием. Бэкону принадлежит "заслуга" в том, что он отверг влияние церковных догм и веры на естественные науки. Бог изгнан на небеса. Он создал механические и атомарные законы природы и тем самым отказался от своего вмешательства в мiрские события. С тех пор мiр вверен человеку, задача которого состоит в постепенном открытии и применении законов природы.
Одна из заслуг Кронбека ‒ видение в Дунсе Скоте (1266‒1308) предшественника Фрэнсиса Бэкона. Согласно Дунсу Скоту, земной человек ищет истину в земных вещах. Для Дунса Скота познание невозможно без чувственного восприятия. Поскольку Бог является чисто бесплотным существом, то, согласно Скоту, его нельзя постичь обычным способом; нет эмпирического, индуктивного доказательства его существования. Можно только верить в Бога, его всемогущество и откровение.
Согласно Дунсу Скоту, добродетели не основываются на моральных ценностях, они практикуются и важны для практической жизни. Они передаются через семью, традиции, образование, воспитание. Они адаптируются к изменяющимся социальным условиям и субъективным интересам.
Эти взгляды ‒ недоказуемость божественного существования и изменчивые, движимые интересами моральные идеи ‒ почти незаметно вызвали «величайшее землетрясение, которое когда-либо сотрясало мiр, землетрясение достаточно сильное, чтобы потрясти истоки западной культуры». Истина ускользнула из-под контроля разума, Слово, которое до сих пор было первообразом всего сотворенного, было умалено, даже уничтожено. (ср. с. 141 и далее). Исследовательский дух человека погружается в материю и ищет там формулы, которые должны определить ход мiра и сделать возможным предсказания (ср. с. 199). Voir pour prévoir» — это девиз, которым Огюст Конт обозначил задачу научного исследования: полезность и исчислимость материи имеют значение, поэтому ее функционирование должно быть распознано и прояснено. Природа ‒ это закономерность (см. с. 187).
Как никто другой до него, Иммануил Кант (1720‒1804) с железной последовательностью прослеживает это признание закономерности до чувственных восприятий или «ощущений» вещей. Наш разум подводит ощущения под понятия, поскольку ощущения без понятий слепы, а понятия без ощущений пусты (см. Кант, "Критика чистого разума"). Несмотря на нечувственные категории, с помощью которых рассудок обрабатывает и оценивает ощущения (например, причинность, субстанциальность, пространство и время, движение), Кант остается застрявшим в эмпиризме и субъективизме. Ни нормативная форма индивидуальных «вещей» ему недоступна, ни учение о Боге и душе он не разрабатывает. Он не находит доступа к христианской концепции истины и свободы. Содержание «категорического императива» оставляет открытым вопрос о том, что должно применяться в качестве «общего правила». Его метафизика морали ‒ это только физика, несмотря на прославленный взгляд на «звездное небо надо мной и совесть внутри меня». Без Творца и связи с «выше тебя» небо и совесть остаются закрытыми.
Схемы не могут заменить Бога, они лишь бессильная сетка для субъективных «апперцепций» внешних вещей, которые конструируют иллюзорный мiр и принимают его за истину (ср. с. 189 и далее). У Канта отказ от истины становится отличительной чертой Просвещения. «Мiр вещей, таким образом, имеет дело только с видимостью вещей, что релятивизирует всю истину» (с. 191f). Кант следует совету Рене Декарта (1596‒1650) иметь дело только с теми вещами, для которых наших природных способностей достаточно, чтобы получить определенное и несомненное знание (ср. с. 195): «Cogito ergo sum». Однако, поскольку таланты очень разные, истина становится относительной. Относительная истина ‒ это contradictio in adiecto, противоречие в терминах, которое ведет к небытию, поскольку все одинаково достоверно, то есть безразлично в отношении к истине. Последствиями безразличия являются упадок, разрушение, уничтожение (ср. с. 283). Вопрос лишь в том, можно ли вообще остановить рецидив нечеловеческого, неодушевленного, животного и звериного: «Именно к живым существам и вещам, с обезображенным гештальтом, применимы слова Эрнста Юнгера: «В заброшенных алтарях обитают демоны»» (с. 286).
Фридрих Ромиг
Franz Kronbeck: Das verratene Wort — Von den Quellen des Seins und der Geschichte ihrer Verschüttung. 1-е изд. 2002. б.325 стр. Издательство Крахенбах. ISBN 3-00-009334-
Источник: Алтайский отдел Союза Русского Народа.
