В исторической науке давно уже появилось выражение «загадка 22 июня 1941 года», которое обозначает необъяснимость этого события никакими «объективными обстоятельствами». Действительно, Красная Армия к 22 июня превосходила Вермахт и по численности, и особенно по количеству техники. Советская разведка прекрасно знала о сосредоточении Вермахта у границы вплоть до точного количества дивизий и стадий их развертывания. Но при этом РККА спокойно продолжала готовиться к своему «освободительному походу», полностью игнорируя очевидный предстоящий удар Вермахта. А когда он последовал, была разгромлена в пух и прах, не смотря на свое превосходство и мобилизацию. Как такое могло произойти?
В 1990-е годы бушевали споры, спровоцированные книгой Суворова (Резуна) «Ледокол», в которой были показаны косвенные данные, согласно которым СССР собирался нападать первым, но Гитлер удачно нанес свой упреждающий удар – в этом и кроется причина катастрофического разгрома РККА летом 1941 года. Критики «Ледокола» нашли в этой книге много неточностей, однако самую суть её вообще не поняли. Суть состояла вовсе не в деталях, а в том, что СССР всегда готовился только к наступательной войне, и поэтому оказался не готов к обороне. Этот главный тезис книги Резуна все её критики старались «в упор» не замечать, поскольку опровергнуть его просто невозможно. Кроме того, в этих дискуссиях были спутаны две совершенно разные вещи: принципиальный вопрос о том, как и где собиралась воевать РККА, то есть к какой войне она готовилась; и вопрос о том, собирался ли в 1941 году Сталин нападать на Гитлера первым, но опоздал?
По первому вопросу дискуссии исключены – СССР готовился только к «освободительному» походу в Европу и к войне «на чужой территории». Но вот по последнему вопросу действительно можно спорить, поскольку хотя подготовка СССР к войне в 1941 году совершенно очевидна, но сама по себе эта подготовка вовсе не свидетельствует о плане нападения первым. Вот здесь самая главная уязвимость позиции Резуна. Вместе с тем, документы явно свидетельствуют, что РККА уже в мае-июне находилась в развертывании на западной границе – вопрос только в том, для чего?
То, что СССР изначально собирался только наступать, а не обороняться, это очевидно. Однако вполне возможно, что Сталин рассчитывал дождаться нападения Гитлера, а уже потом перейти в наступление. Именно такая картина событий и пропагандировалась среди комсостава РККА накануне войны, например, она была изображена в обязательной к прочтению книге Н. Шпанова «Первый удар». В пользу этой версии говорит строительство до самого 22 июня укрепрайонов на границе, которое так и не успели закончить. Трудно считать это всего лишь маскировкой своих намерений, как считал Резун – слишком уж больших затрат стоила такая «маскировка». В пользу этой же версии говорят и те приказы, которые получила РККА в первый день войны – это вовсе не оборона, а встречное наступление на территорию противника. Особенно фантастически выглядел приказ взять Люблин на третий день войны. Логика такой стратегии вполне очевидна: Сталину нужно было изображать из себя «освободителя» Европы, который вначале сам подвергся нападению. Но это говорит как о его крайней самонадеянности, так и о явной профнепригодности советского Генерального штаба, который был не способен реально оценить соотношение возможностей РККА и Вермахта, пребывая в «розовых» иллюзиях.
Но что было бы, если бы Гитлер вновь перенес начало вторжения, в то время как развертывание РККА уже шло полным темпом и остановить его уже было в принципе невозможно? Полное развертывание РККА на западной границе действительно должно было бы завершиться к середине июля. И тогда очень маловероятно, чтобы РККА остановилась – нападение первыми на Гитлера становилось бы совершенно неизбежным. Но поскольку этого не произошло, то теперь в основу картины ВОВ положен тезис об агрессии Гитлера. Но как бы сейчас пришлось трактовать эту войну, если бы Гитлер опять перенес вторжение и опоздал? Вполне очевидно, что для советской пропаганды в этом вообще не было бы проблемы: она была бы полностью построена на идеологии «освобождения Европы от фашизма».
Другое дело, как развивались бы события, если бы действительно Сталин успел нанести удар первым? Резун весьма наивно думал, что при условии первого удара РККА нанесла бы Вермахту поражение. Вероятнее всего, ход событий вообще мало отличался бы от того, как это произошло в реальности. Самое убедительное доказательство этому – события на финской границе. Не только в 1939-м, но точно так же и в 1941-м году СССР напал на Финляндию первым – причем в 1941 году сделал это еще более подло, без объявления войны и сразу начал с массированных бомбардировок городов 25 июня. В ответ на это Финляндия хотя и объявила формально войну СССР, но никаких действий не предпринимала.
Тогда СССР 3 июля вторгся на её территорию силами одного механизированного корпуса, который понес потери и с позором бежал на исходные позиции. Вскоре финны сами перешли в наступление и, несмотря на полное превосходство Красной Армии в танках и авиации, разгромили её, заняли все свои территории, потерянные за год до этого, плюс к этому также заняли Петрозаводск и подошли вплотную к Ленинграду, однако штурмовать его отказались, несмотря на все уговоры Гитлера, чтобы не разрушать этот архитектурный европейский шедевр царской Империи. (К. Маннергейм ведь был настоящим русским генералом свиты свиты Его Величества с понятиями о чести, а не унтером с генеральскими погонами, как Жуков или Тимошенко). При этом финны уничтожили и захватили полтысячи советских танков – в 5 раз больше, чем было у них самих, и взяли в плен 65 тысяч красноармейцев – 5 полноценных дивизий (т.е. в плен сдался каждый второй из них). Вот как воюют народы, которые не хотят попасть под советскую оккупацию. А что это такое финны знали лучше других – совсем рядом с ними был знаменитый Беломорканал, откуда бежали заключенные на территорию Финляндии.
Как видим, РККА была точно так же разгромлена в приграничном сражении не Вермахтом, а финнами, у которых не было ни танковых групп, ни качественной авиации, ни мобильной и опытной пехоты. Таким образом, главная причина разгрома РККА в начале войны – это даже не безумный план встречного наступления, а просто крайне низкий уровень подготовки РККА и крайне низкая мотивация войск. О последнем факторе – чуть позже.
В результате этой войны, по новейшим данным, погибло 40 миллионов граждан СССР. Для сравнения стоит напомнить, что потери во Второй Отечественной войне 1914-1917 гг. – немногим более 1 миллиона человек. И это при том, что в 1914-1917 гг. против России воевал более многочисленный враг в лице трех империй. Царская армия, воюя против более многочисленного врага на двух разных фронтах, не отступала до Волги и Москвы, а стояла на пороге победы в 1917 году, но эта победа была украдена «революцией».
Как известно, Гитлер вовсе не собирался уничтожать безбожный СССР как таковой, а только планировал отнять у него территории до Волги (линия Архангельск – Астрахань), а с оставшейся частью заключить договор по типу Брестского мира 1918 г. На захваченной территории предполагалось расселение немцев и системный геноцид русского населения, а значит, православный народ, что весьма вероятно, и при гитлеровской власти впоследствии также уничтожался бы, как и при советской. Но планов Гитлера никто не знал, и поэтому более миллиона бывших советских граждан успели повоевать против СССР, надеясь на освобождение от советской власти. (Русские эмигранты, принявшие участие в войне, также надеялись, что воспользовавшись немецкой оккупацией, им удастся создать "третью силу ‒ против Сталина и Гитлера", но этого Гитлер очень боялся и не позволил ей сформироваться в первые годы войны, когда этот план еще мог бы реализоваться в логичной очередности врага: сначала побеждены первые оккупанты России ‒ большевики, а затем сопротивлением всего народа и вторые ‒ немцы. Но это отдельная непростая тема ‒ см.: В.Ю. Даренский. Двойственное отношение Русской Православной Церкви к Великой Отечественной Войне.)
Целая система причин, в совокупности давших катастрофический эффект, привела к разгрому Красной Армии в приграничном сражении. Принципиально ошибочным оказался план встречного наступления, которое должна была начать Красная Армия сразу же после вторжения Вермахта. Попытки такого контрнаступления имели самые печальные последствия. Разведка очень точно фиксировала концентрацию сил Вермахта у границы, что позволяло рассчитать дату вторжения с точностью до дня. Это было сделано, и 21 июня Генштаб РККА отдал приказ о полной боевой готовности. Но только флоты его выполнили, а сухопутные войска не успели по объективным причинам. Но даже если бы успели, это мало повлияло бы на ситуацию в силу ошибочной конфигурации войск, «размазанных» вдоль границы, в то время как Вермахт наступал на узких участках всего в четырех местах – на Немане, под Гродно, Брестом и Рава-Русской. Поэтому, как минимум, половина всех приграничных войск Красной Армии в бои вообще не вступала, а сразу перешла к отступлению. Например, целых две армии без боев отступали из Прикарпатья, пока не были окружены и взяты в плен под Уманью. А на направлениях своих главных ударов Вермахт создавал многократное превосходство в силах.
Огромным фактором разгрома стало тотальное дезертирство более полумиллиона солдат, особенно мобилизованных в новоприсоединенных регионах – на западной Украине и в Прибалтике. Стрелковый корпус, созданный из бывшей литовской армии, перебил советских офицеров и перешел на сторону немцев. В Литве националисты уничтожили советские учреждения и установили свою власть еще до прихода немцев.
Третьей причиной было качественное превосходство в подготовке немецких войск. Даже несмотря на четырехкратное численное превосходство советской авиации, она была почти полностью разгромлена за первые две недели боев. То же самое было и с танковыми войсками: все огромные мехкорпуса РККА легко уничтожались за несколько дней.
К августу 1941 года был завершен разгром довоенной кадровой Красной Армии. С этого момента её основу составляют спешно набранные плохо или вообще никак не обученные и плохо вооруженные люди. Но именно они не дали осуществиться плану «Барбаросса». Это странный парадокс! После потери почти всей авиации, почти всех танков и двух третей артиллерии, РККА в этот момент перестала быть армией современного типа и стала ополчением, которое называется древним словом «рать». Эти войска использовались по приказу: «любой ценой задержать продвижение противника». Их ждала гибель или плен, который тоже обычно означал гибель (более 2 миллионов пленных погибло уже в 1941 году). Затем дивизии под теми же номерами формировались второй раз. Но в тот момент у такой жертвенной стратегии Сталин не видел альтернативы.
Общей причиной столь низкого уровня командования и подготовки войск была утрата в СССР всех высоких традиций Русской армии. Ещё в конце 1980-х годов были опубликованы рассекреченные документы инспекций Красной Армии в 1940-м году, в которых был зафиксирован крайне низкий уровень её подготовки на всех уровнях – от штабов до рядового состава. Такой же крайне низкий уровень показала и финская война, которая убедила Гитлера в том, что СССР – это «колосс на глиняных ногах». Это закономерно, поскольку армия – это часть общества: каково общество, такова и армия.
Общество, созданное большевиками, было подневольным, озлобленным на власть, нищим и втайне мечтающим об освобождении. Многие действительно поначалу видели в немцах освободителей; как бы старательно не скрывали этот факт до сих пор, он очевиден как из воспоминаний участников событий, так и из реальных фактов. 3 миллиона пленных в 1941 году – а это почти полный состав Красной Армии на фронте в начале войны – невозможно объяснить никакими катастрофами и «котлами». Как раз наоборот, эти катастрофы и «котлы» в полмиллиона человек и более (Минский, Киевский, Вяземский) можно объяснить только массовым саботажем и сознательной сдачей в плен огромных масс людей, не желавших воевать.
Советская пропаганда жила в оптимистических иллюзиях будущей быстрой войны «малой кровью, могучим ударом». Но реальность неожиданно оказалась прямо противоположной: «могучий удар» был нанесен по нам, а жертвы оказались самыми большими из всей истории войн. По свидетельству современников, именно это и стало неожиданностью войны, а вовсе не сам факт ее начала, поскольку войну все ждали уже в модусе «вот-вот».
В советской пропаганде до 1941 года не существовало понятия «защита Родины», а война изображалась только как «освободительный поход». Этот культурно-психологический шок был не менее разрушителен, чем военные поражения. Чуть ранее в подобной же ситуации Польша и Франция быстро капитулировали, не видя возможности продолжать войну. Но у нас этого не произошло. При всех террористических военно-оборонительных мерах Сталина у нас произошла и самомобилизация народа на основе его глубинной исторической памяти, не уничтоженной идеологией. И армия стала «ратью», а народ – «крепостью». Суть ситуации описал В.И. Вернадский в дневнике от 1 сентября 1941 г.: «поразительна бездарность советского аппарата. Население совершенно не понимает, что происходит»; но: «Мне кажется, патриотизм, мужество… на нашей стороне» (Вернадский В.И. «Коренные изменения неизбежны». Дневник 1941 года // Новый мир. 1995. № 5. С. 209). После разгрома Красной армии в начальный период войны уже в августе 1941 года фактически начинается перелом – война стала приобретать тот характер, по которому она была названа Великой Отечественной (даже если по своим долгосрочным результатам она таковой не стала, а закончилась для нашего народа "пирровой победой".)
День 22 июня на самом деле является главным символом СССР как такового – он показал всю легкость его крушения из-за ненависти народа к большевистскому режиму. Но в 1941 году у народа не было выбора, и, чтобы спасти родную землю, пришлось защищать страну с той антинародной властью, которая есть, в надежде на ее национальное перерождение. Конец этой богопротивной власти наступил неизбежно, хотя и 50 лет спустя. Тогда уже выбор был, и эту страну никто защищать не стал, хотя и сделанный тогда прозападный выбор оказался ложным и саморазрушительным. Потому что настоящих здоровых русских деятелей в нашей стране, ‒ "третьей силы", способной ее вернуть на первый исторический путь, ‒ оказалось очень мало после четвертьвекового их искоренения интернационалистическим рабовладельческим богоборческим режимом.
Нынешнее перманентное празднование Великой Победы в ВОВ нужно новой власти как единственная ее легитимация и "национальная скрепа", когда интересы антинародной партии и народа частично совпали, но связанная с этим лукавая реабилитация коммунистического режима маскирует и всю сущность непрерывной Мiровой войны ХХ века, перешедшей сегодня в новую горячую фазу. (См.: Виталий Даренский. Главная ложь ХХ века.)
Виталий Даренский
профессор, доктор философских наук
(г. Луганск)
Замечательная статья!
Спасибо автору за его, как всегда, проницательную статью!