Кто не понял хищной природы казачества, кто смешивает его с беглым крестьянством, тот никогда не поймет ни происхожднiя украинскаго сепаратизма, ни смысла событыя ему предшествовавшаго, в середине XVII века. А событiе это означало не что иное, как захват небольшой кучкой степной вольницы огромной по территорiи и по народонаселенiю страны. У казаков, с давних пор жила мечта получить в кормленiе какое нибудь небольшое государство. Судя по частым набегам на Молдаво-Валахiю, эта земля была раньше всех ими облюбована. Они ею чуть было не овладели в 1563 г., когда ходили туда под начальством Байды-Вишневецкаго. Уже тогда шла речь о возведенiи этого предводителя на господарскiй престол. Через 14 лет, в 1577 г., им удается взять Яссы и посадить на трон своего атамана Подкову, но и на этот раз успех оказался непродолжительным, Подкова не удержался на господарстве. Не взирая на неудачи, казаки, чуть не целое столетiе продолжали попытки завоеванiя и захвата власти в дунайских княжествах. Прибрать их к рукам, учредиться там в качестве чиновничества, завладеть урядами - таков был смысл их усилий.
Судьба к ним оказалась благосклоннее, чем они могли предполагать, она отдала им гораздо более богатую и обширную, чем Молдавiя, землю - Украину. Выпало такое счастье, в значительной мере неожиданно для них самих, - благодаря крестьянской войне, приведшей к паденiю крепостного права и польскаго владычества в крае.
Но прежде чем говорить об этом, необходимо отметить одну важную перемену, совершившуюся в середине XVI века. Речь идет о введенiи так называемаго "реестра", под каковым разумелся список тех казаков, что польское правительство приняло к себе на службу для охраны окраинных земель от татарских набегов. Строго ограниченные числом, доведенным с теченiем времени до 6.000, подчиненные польскому коронному гетману и получившiе свой войсковой и административный центр в городе Терехтемирове над Днепром, реестровые казаки наделены были известными правами и льготами: избавлялись от налогов, получали жалованье, имели свой суд, свое выборное управленiе. Но поставив эту избранную группу в привилегированное положенiе, польское правительство наложило запрет на всякое другое казакованiе, видя в нем развитiе вреднаго, гулящаго, антиправительственнаго элемента.
В ученой литературе, эта реформа разсматривается, обычно, как первое юридическое и экономическое разделенiе внутри казачества. В реестровых видят избранную касту, получившую возможность обзаводиться домом, землей, хозяйством и применять, нередко в больших размерах, труд работников и всвозможных слуг. Советским историкам это дает матерiал для безконечных разсужденiй о "разслоенiи", об "антагонизме".
Но антагонизм существовал не в казачьей среде, а между казаками и хлопами. В Запорожьи, как и в самой Речи Посполитой, хлопов презрительно называли "чернью". Это те, кто убежав от панскаго ярма, не в силах оказались преодолеть своей хлеборобной мужицкой природы и усвоить казачьи замашки, казачью мораль и психологiю. Им не отказывали в убежище, но с ними никогда не сливались; запорожцы знали случайность их появленiя на низу и сомнительныя казачьи качества. Лишь небольшая часть, пройдя степную школу, безповоротно меняла крестьянскую долю на профессiю лихого добычника. В большинстве же своем, хлопскiй элемент распылялся: кто погибал, кто шел работниками на хутора к реестровым, а когда наплыв такого люда был большим, образовывал скопища, служившiя пушечным мясом для ловких предводителей из старых казаков, вроде Лободы или Наливайки, и натравливался на пристепныя именiя польских магнатов.
Взаимоотношенiя же между реестровыми и нереестровыми, несмотря на некоторыя размолвки, никогда не выражались в форме классовых или сословных распрей. Сечь для тех и других была колыбелью и символом единства. Реестровые навещают ее, бегут туда в случае невзгод или ссор с польским правительством, часто объединяются с сечевиками для совместных грабительских экспедицiй.
Реестровая реформа не только не встречена враждебно на низу, но окрылила все степное гультяйство; попасть в реестр и быть причисленным к "лыцарству" стало мечтой каждаго запорожскаго молодца. Реестр явился не разлагающим, а скорей объединяющим началом и сыграл видную роль в развитiи "самосознанiя".
Вчерашняя разбойная вольница, сделавшись королевским войском, призванным оберегать окраины Речи Посполитой, возгорелась мечтой о некоем почетном месте в панской республике; зародилась та идеологiя, которая сыграла потом столь важную роль в исторiи Малороссiи. Она заключалась в сближенiи понятiя "казак" с понятiем "шляхтич". Сколь смешной ни выглядела эта претензiя в глазах тогдашняго польскаго общества, казаки упорно держались ея.
Шляхтич владеет землями и крестьянами по причине своей воинской службы в пользу государства; но казак тоже воин и тоже служит Речи Посполитой, почему же ему не быть помещиком, тем более, что бок-о-бок с ним, в Запорожьи жили, нередко, природные шляхтичи из знатных родов, шедшiе в казаки? Свои вожделенiя реестровое войско начало выражать в петицiях и обращенiях к королю и сейму. На конвокацiонном сейме 1632 года, его представители заявили: ""Мы убеждены, что дождемся когда нибудь того счастливаго времени, когда получим исправленiе наших прав рыцарских и ревностно просим, чтобы сейм изволил доложить королю, чтобы нам были дарованы те вольности, которыя принадлежат людям рыцарским"[27].
Скапливая богатства, обзаводясь землей и слугами, верхушка казачества, в самом деле, стала приближаться, экономически, к образу и подобiю шляхты. Известно, что у того же Богдана Хмельницкаго было земельное владенiе в Субботове, дом и несколько десятков челяди. К средине XVII века, казачья аристократiя, по матерiальному достатку, не уступала мелкому и среднему дворянству. Отлично понимая важность образованiя для дворянской карьеры, она обучает своих детей панским премудростям. Меньше, чем чрез сто лет после введенiя реестра, среди казацкой старшины можно было встретить людей употреблявших латынь в разговоре. Имея возможность, по характеру службы, часто общаться со знатью, старшина заводит с нею знакомства, связи, стремится усвоить ея лоск и замашки. Степной выходец, печенег, готов, вот-вот, появиться в светской гостиной. Ему не хватает только шляхетских прав.
Но тут и начинается драма, обращающая ни во что и латынь, и богатства, и земли. Польское панство, замкнувшись в своем кастовом высокомерiи, слышать не хотело о казачьих претензiях. Легче завоевать Молдавiю, чем стать членом благороднаго сословiя в Речи Посполитой. Не помогают ни лойяльность, ни верная служба. При таком положенiи, многiе издавна начали подумывать о прiобретенiи шляхетства вооруженной рукой.
* * *
Украинская нацiоналистическая и советская марксистская исторiографiи до того затуманили и замутили картину казачьих бунтов конца XVI и первой половины XVII века, что простому читателю трудно бывает понять их подлинный смысл. Меньше всего подходят они под категорiю "нацiонально-освободительных" движенiй. Нацiональной украинской идеи в то время в помине не было. Но и "антифеодальными" их можно назвать лишь в той степени, в какой принимали в них участiе креcтьяне, бежавшiе на Низ в поисках избавленiя от нестерпимой крепостной неволи. Эти крестьяне были величайшими мучениками Речи Посполитой. Иезуит Скарга - яростный гонитель и ненавистник православiя и русской народности, признавал, что нигде в мiре помещики не обходятся более безчеловечно со своими крестьянами, чем в Польше. "Владелец или королевскiй староста не только отнимает у беднаго хлопа все, что он зарабатывает, но и убивает его самого когда захочет и как захочет, и никто не скажет ему за это дурного слова".
Крестьянство изнемогало под бременем налогов и бар- щины; никаких трудов нехватало оплачивать непомерное мотовство и роскошь панов. Удивительно ли, что оно готово было на любую форму борьбы со своими угнетателями? Но нашедши такую готовую форму в казачьих бунтах, громя панскiе замки и фольварки, мужики делали не свое дело, а служили орудiем достиженiя чужих выгод. Хлопская ярость в борьбе с поляками всегда нравилась казачеству и входила в его расчеты. Численно, казаки представляли ничтожную группу; в самыя хорошiя времена она не превышала 10.000 человек, считая реестровых и сечевиков вместе. Они никогда, почти, не выдерживали столкновенiй с коронными войсками Речи Посполитой. Уже в самых ранних казачьих возстанiях наблюдается стремленiе напустить прибежавших за пороги мужиков на замки магнатов. Но механизм и управленiе возстанiями находились, неизменно, в казачьих руках, и казаки добивались не уничтоженiя крепостного порядка, но старались правдами и неправдами втереться в феодальное сословие. Не о свободе шла тут речь, а о привилегiях. То был союз крестьянства со своими потенцiальными поработителями, которым удалось, с теченiем времени, прибрать его к рукам, заступив место польских панов.
Конечно, запорожцам предстояло, рано или поздно, - либо быть раздавленными польской государственностью, либо примириться с положенiем особаго воинскаго сословiя, наподобiе позднейших донцов, черноморцев, терцев, если бы не грандiозное всенародное возстанiе 1648 г., открывшее казачеству возможности, о которых оно могло лишь мечтать. "Мне удалось совершить то, о чем я никогда и не мыслил" - признавался впоследствiи Хмельницкiй.
Выступленiя мужиков поляки боялись гораздо больше, чем казаков. "Число его сообщников простирается теперь до 3.000, - писал королю гетман Потоцкiй по поводу выступленiя Хмельницкаго. - Сохрани Бог, если он войдет с ними в Украйну, тогда эти три тысячи возрастут до ста тысяч". Уже первая битва при Желтых Водах выиграна была благодаря тому, что служившiе у Стефана Потоцкаго русскiе жолнеры перешли на сторону Богдана. В битве под Корсунем содействiе и помощь русскаго населенiя выразились в еще большей степени. К Хмельницкому шли со всех сторон, так что войско его росло с необыкновенной быстротой. Под Пилявой оно было столь велико, что первоначальное ядро его, вышедшее из Запорожья, потонуло в толпе новых ополченцев. Когда в самый разгар возстанiя была собрана рада в Белой Церкви, на нее явилось свыше 70.000 человек. Никогда доселе казацкое войско не достигало подобной цифры. Но она далеко не выражает всего числа возставших. Большая часть шла не с Богданом, а разсыпалась в виде так называемых "загонов" по всему краю, внося ужас и опустошенiе в панскiя поместья. Загоны представляли собою громадныя орды под начальством какого нибудь Харченко Гайчуры или Лисенко Вовгуры. Поляки так их боялись, что один крик "вовгуровцы идут" повергал их в величайшее смятенiе.
На Подоле свирепствовали загоны Ганжи, Остапа Павлюка, Половьяна, Морозенко. Каждый из этих отрядов представлял солидное войско, а некоторые могли, по тем временам, почитаться громадными армiями. "Вся эта сволочь, - по выраженiю польскаго современника, - состояла из презреннаго мужичья, стекавшагося на погибель панов и народа польскаго".
"Было время, - говорил гетман Сапега, - когда мы словно на медведя ходили укрощать украинскiе мятежи; тогда они были в зародыше, под предводительством какого нибудь Павлюка; теперь иное дело! Мы ополчаемся за веру, отдаем жизнь нашу за семейства и достоянiе наше. Против нас не шайка своевольников, а великая сила целой Руси. Весь народ русскiй из сел, деревень, местечек, городов, связанный узами веры и крови с казаками, грозит искоренить шляхетское племя и снести с лица земли Речь Посполитую".
Чего в теченiе полустолетiя не могло добиться ни одно казачье возстанiе, было в несколько недель сделано "презренным мужичьем" - панская власть на Украйне сметена точно ураганом. Мало того, всему польскому государству нанесен удар, повергшiй его в состоянiе безпомощности. Казалось, еще одно усилiе и оно рухнет. Не успела Речь Посполитая опомниться от оглушительных ударов при Желтых Водах и под Корсунем, как последовала ужасающая катастрофа под Пилявой, где цвет польскаго рыцарства обращен в бегство, как стадо овец, и был бы безусловно истреблен, если бы не богатейшiй лагерь, грабежом котораго увлеклись победители, прекратив преследованiе. Это пораженiе, вместе с повсеместной резней панов, ксендзов и евреев, вызвало всеобщiй ужас и оцепененiе. Польша лежала у ног Хмельницкаго. Вздумай он двинуться со своими полчищами вглубь страны, он до самой Варшавы не встретил бы сопротивленiя. Если бывают в жизни народов минуты, от которых зависит все их будущее,то такой минутой для украинцев было время после пилявской победы. Избавленiе от рабства, уничтоженiе напора воинствующаго католичества, полное нацiональное освобожденiе - все было возможно и достижимо в тот миг. Народ это инстинктивно чувствовал и горел желанiем довести до конца дело свободы. К Хмельницкому со всех сторон неслись крики: "Пане Хмельницкiй, веди на ляхив, кинчай ляхив!".
Но тут и выяснилась разница между чаянiями народа и устремленiями казачества. Повторилось то, что наблюдалось во всех предыдущих возстанiях, руководимых казаками: циничное предательство мужиков во имя спецiально казачьих интересов.
Возглавившiй, волею случая, ожесточенную крестьянскую войну, Хмельницкiй явно принял сторону иноземцев и иноверцев помещиков против русских православных крестьян. Он не только не пошел на Варшаву и не разрушил Польши, но придумал обманный для своего войска маневр, двинувшись на Львов и потом долго осаждая, без всякой надобности, Замостье, не позволяя его, в то же время, взять. Он вступил в переговоры с поляками насчет избранiя короля, послал на сейм своих представителей, дал торжественное обещанiе повиноваться приказам новаго главы государства и, в самом деле, прекратил войну и отступил к Кiеву по первому трбованiю Яна Казимира.
Для хлопов это было полной неожиданностью. Но их ждал другой удар: еще не достигнув Кiева, где он должен был дожидаться посланников короля, гетман сделал важное политическое заявленiе, санкцiонировавшее существованiе крепостного права в Малой Россiи. В обращенном к дворянству универсале, он выражал пожеланiе "чтобы сообразно воле и приказанiю его королевскаго величества, вы не замышляли ничего дурного против нашей греческой религiи и против ваших подданных, но жили с ними в мире и содержали их в своей милости[28]. Мужиков возвращали опять в то состоянiе,из котораго они только что вырвались.
Измена продолжалась и при новом столкновенiи с Польшей, в 1649 г. Когда крестьянская армiя под Зборовом наголову разбила королевское войско, Хмельницкiй не только не допустил плененiя короля, но преклонил перед ним колени и заключил договор, который был вопiющим предательством малороссiйскаго народа. По этому договору, Украина оставалась попрежнему под польской владой, а об отмене крепостного права не было сказано ни слова. Зато казачество возносилось на небывалую высоту. Состав его увеличивался до 40.000 человек, которые наделялись землей, получали право иметь двух подпомощников и становились на заветный путь постепеннаго превращения в "лыцарей". Старшина казачья прiобретала право владеть "ранговыми маетностями" - особым фондом земель, предназначенным для пользованiя чинов казачьяго войска на то время, пока человек занимал соответствующую должность. Самое войско казачье могло теперь смотреть на себя, как на войско короля и Речи Посполитой в русских землях; недаром Богданов посланый сказал, однажды, гетману Потоцкому: "Речь Посполитая может положиться на казаков; мы защищаем отечество". Гетман казацкiй получал все чигиринское староство с городом Чигирином "на булаву", да к этому прихватил еще богатое местечко Млiев, доставлявшее своему прежнему владельцу, Конецпольскому, до 200.000 талеров дохода[29].
Но зборовским условiям так и не пришлось стать действительностью. Крестьянство не мирилось с положенiем, при котором лишь 40.000 счастливцев получат землю и права свободных людей, а вся остальная масса должна оставаться в подневольном состоянiи. Крестьяне вилами и дубинами встречали панов возвращавшихся в свои именiя, чем вызвали шумные протесты поляков. Гетману пришлось, во исполнение договора, карать ослушников смертью, рубить головы, вешать, сажать на кол, но огонь от этого не утихал. Казни раскрыли народу глаза на роль Богдана и ему, чтобы не лишиться окончательно престижа, ничего не оставалось, как снова возглавить народное ополченiе, собравшееся в 1652 г. для отраженiя очередного польскаго нашествiя на Украйну.
В исторической литературе давно отмечено, что страшное пораженiе, постигшее на этот раз русских под Бересетчком, было прямым результатом антагонизма между казаками и крестьянством.
* * *
Здесь не место давать подробный разсказ о возстанiи Хмельницкаго, оно описано во многих трудах и монографiях. Наша цель - обратить вниманiе на нерв событiй, ясный для современников, но необычайно затемненный историками XIX-XX в.в. Это важно, как для того, чтобы понять причину присоединенiя Украйны к Московскому Государству, так и для того, чтобы понять, почему на другой же день после присоединенiя там началось "сепаратистское" движенiе.
Москва, как известно, не горела особенным желанiем присоединить к себе Украину. Она отказала в этом Кiевскому митрополиту Iову Борецкому, отправившему в 1625 г. посольство в Москву, не спешила отвечать согласiем и на слезныя челобитья Хмельницкаго, лросившаго неоднократно о подданстве. Это важно иметь в виду, когда читаешь жалобы самостiйнических историков на "лихих соседей", не позволивших, будто бы, учредиться независимой Украине в 1648-1654 г. г. Ни один из этих соседей - Москва, Крым, Турцiя - не имели на нее видов и никаких препятствiй ея независимости не собирались чинить. Что же касается Польши, то после одержанных над нею блестящих побед, ей можно было продиктовать любыя условiя. Не в соседях было дело, а в самой Украине. Там, попросту, не существовало в те дни идеи "незалежности", а была лишь идея перехода из одного подданства в другое. Но жила она в простом народе - темном, неграмотном, непричастном ни к государственной, ни к обществен- ной жизни, не имевшем никакого опыта политической организацiи. Представленный крестьянством, городскими жителями - ремесленниками и мелкими торговцами, он составлял самую многочисленную часть населенiя, но вследствiе темноты и неопытности, роль его в событiях тех дней заключалась только в ярости, с которой он жег панскiе замки и дрался на полях сраженiй. Все руководство сосредотачивалось в руках казачьей аристократiи. А эта не думала ни о независимости, ни об отделенiи от Польши. Ея усилiя направлялись, как раз, на то, чтобы удержать Украину под Польшей, а крестьян под панами, любой ценой. Себе самой она мечтала получить панство, какового некоторые добились уже в 1649 г., после Зборвскаго мира.
Политика казачества, его постоянныя предательства были причиной того, что победоносная, вначале, борьба стала оборачиваться, под конец, неудачами для Украины. Богдан и его приспешники постоянно твердили одно и то же: "Нехай кождый з своего тишится, нехай кождый своего глядит - казак своих вольностей, а те, которые не приняты в реестр, должны возвращаться к своим панам и платить им десятую копу". Между тем, по донесенiям московских осведомителей, "те де казаки попрежнему у пашни быть не хотят, а говорят что они вместе все за христианскую веру стояли, кровь проливали"[30].
Удивительно ли, что измученный изменами, изверившiйся в своих вождях, народ усматривал единственный выход в московском подданстве? Многiе, не дожидаясь политическаго разрешенiя вопроса, снимались целыми селами и поветами и двигались в московскiе пределы. За каких нибудь полгода выросла Харьковщина - пустынная прежде область, заселенная теперь сплошь переселенцами из польскаго государства.
Такое стихiйное тяготенiе народной толщи к Москве сбило планы и разстроило всю игру казаков. Противостоять ему открыто они не в силах были. Стало ясно, что народ пойдет на что угодно, лишь бы не остаться под Польшей. Надо было либо удерживать его попрежнему в составе Речи Посполитой и сделаться его откровенным врагом, либо решиться на рискованный маневр - последовать за ним в другое государство и, пользуясь обстоятельствами, постараться удержать над ним свое господство. Избрали последнее.
Произошло это не без внутренней борьбы. Часть матерых казаков во главе с Богуном откровенно высказалась на Тарнопольской раде 1653 г. против Москвы, но большая часть, видя как "чернь" разразилась восторженными криками при упоминании о "царе восточном", приняла сторону хитраго Богдана. Насчет истинных симпатiй Хмельницкаго и его окруженiя двух мненiй быть не может - это были полонофилы; в московское подданство шли с величайшей неохотой и страхом. Пугала неизвестность казачьих судеб при новой власти. Захочет ли Москва держать казачество, как особое сословiе, не воспользуется ли стихiйной прiязнью к себе южно-русскаго народа и не произведет ли всеобщего уравненiя в правах, не делая разницы между казаком и вчерашним хлопом? Свидетельством такого тревожнаго настроенiя явилась идея крымскаго и турецкаго подданства, сделавшаяся вдруг популярной среди старшины в самый момент переговоров с Москвой. Казачьей элите она сулила полное безконтрольное хозяйнячанье в крае под покровительством такой власти, которая ее совсем бы не ограничивала, но от которой можно всегда получить защиту.
В середине 1653 года, Иван Выговскiй разсказывал царским послам о тайной раде, на которой присутствовали одни полковники, да высшiе войсковые чины. Там обсуждался вопрос о турецком подданстве. Все полковники на него согласились за исключенiем кiевскаго Антона Ждановича, да самого Выговскаго. Подчеркивая свое москвофильство, Выговскiй нарисовал довольно бурную сцену: "И я гетману и полковником говорил: хто хочет тот поддавайся турку, а мы едем служить великому государю христiанскому и всем черкасом вашу раду скажем, как вы забыли Бога так делаете. И гетман де меня за то хотел казнить. И я де увидя над собою такое дело, почал давать прiятелем своим ведомость, чтоб они до всего войска доносили тою ведомость. И войско де, сведав про то, почали говорить: все помрем за Выговскаго, кроме ево нихто татарам не смеет молыть"[31]. Так ли, на самом деле, вел себя Выговскiй - неизвестно; вернее всего, рисовался перед московскими послами, но факт описаннаго им сборища вполне вероятен.
Турецкiй проэкт - свидетельство смятенiя казацких душ, но вряд ли кто из его авторов серьезно верил в возможность его осуществленiя, по причине одiозности для народа турецко-татарскаго имени, а также потому, что народ уже сделал свой выбор. Роман Ракушка Романовскiй, известный под именем Самовидца, описывая в своей летописи переяславское присоединенiе, c особым старанiем подчеркнул его всенародный характер: "По усiей Украине увесь народ с охотой тое учинил".
То был критическiй момент в жизни казачьей старшины и можно понять нервозность, с которой она старалась всеми способами получить от царских послов документы гарантирующiе казачьи вольности. Явившись к присяге, старшина и гетман потребовали, вдруг, чтобы царь в лице своих послов присягнул им с своей стороны и выдал обнадеживающiя грамоты. "Николи не бывало и впредь не будет, - сказал стольник Бутурлин, - и ему и говорить о том было непристойно, потому что всякiй подданный повинен веру дати своему государю"[32]. Он тут же, в церкви, объяснил Хмельницкому недопустимость такой присяги с точки зренiя самодержавнаго принципа. Столь же категорическiй ответ был дан через несколько дней после присяги, когда войсковой писарь И. Выговскiй с полковниками явился к Бутурллну с требованiем "дать им письмо за своими руками, чтобы вольностям и маятностям быть по прежнему". При зтом, послам было сказано, что если они "такова письма не дадут и стольником де и дворяном в городы ехать не для чево, для того что всем людем в городех будет сумленiе"[33]. Это означало угрозу срыва кампанiи по приведенiю к присяге населенiя Малороссiи. Послов пугали опасностью передвиженiя по стране, вследствiе разгула татарских шаек. Послы не испугались и ни на какiя домогательства не поддались, назвав их "непристойными". "Мы вам и преж сего сказывали, что царское величество вольностей у вас не отнимает и в городех у вас указал государь до своего государева указу быть попрежнему вашим урядником и судитца по своим правам и маетностей ваших отнять государь не велит". Бутурлин настаивал лишь на том, чтобы казаки, вместо требованiя гарантiйнаго документа, обратились к царю с челобитьем. Просимыя блага могут быть получены только путем пожалованiя со стороны монарха.
Не будем здесь вдаваться в разсмотренiе самостiйнической легенды о так называемой "переяславской конституцiи", о "переяславском договоре"; она давно разоблачена. Всякаго рода препирательства на этот счет могут сколько угодно тянуться в газетных статьях и в памфлетах - для науки зтот вопрос ясен. Источники не сохранили ни малейшаго указанiя на документ похожiй хоть в какой-то степени на "договор"[34]. В Переяславле в 1654 г, происходило не заключенiе трактата между двумя странами, а безоговорочная присяга малороссiйскаго народа и казачества царю московскому, своему новому суверену.
* * *
Не обещавшiй ничего в момент принятiя присяги, царь оказался потом необычайно щедрым и милостивым к своим новым подданным. Ни одна, почти, их просьба не осталась без удовлетворенiя. Сущей неправдой должно быть объявлено утвержденiе М. С. Грушевскаго, будто "далеко не все эти желанiя были приняты московским правительством". Москва дала уклончивый ответ только на просьбу о жалованiи запорожскому войску. Бояре, при этом, ссылались на частный разговор Хмельницкаго с Бутурлиным в Переяславле, в котором гетман сказал, что на жалованьи не настаивает. Москва, однако, вовсе не отказалась платить казакам, она лишь хотела, чтобы жалованье шло из тех сумм, что будут собираться с Украины в царскую казну, и потому откладывала этот вопрос до упорядоченiя общих фискальных дел.
Городам, хлопотавшим перед царем об оставленiи за ними магдебургскаго права, оно было предоставлено, духовенство, просившее о земельных пожалованiях и о сохраненiи за собою прежних владенiй и прав, - получило их, остатки уцелевшей шляхты получили подтвержденiе своих старинных привилегiй. Казачеству предоставлено было все, о чем оно "било челом". Реестр казачiй сохранен и увеличен до небывалой цифры - 60.000 человек, весь старый уряд сохранен полностью, оставлено право выбирать себе старшину и гетмана, кого захотят, только с последующим доведенiем до сведенiя Москвы. Разрешно было принимать и иностранныя посольства.
Царское правительство предоставило широкую возможность каждому из сословiй ходатайствовать об установленiи наилучших для себя условiй и порядков. Такiя ходатайства поступили от городов (через гетмана), от духовенства, от казачества. Только голос крестьянства - самаго многочисленнаго, но, в то же время, самаго темнаго и неорганизованнаго класса, не раздался ни разу и не был услышан в Москве.
Произошло это в значительной мере оттого, что казачество заслонило от нея крестьянство. Это было тем легче сделать, что само крестьянство ничего так не хотело, как называться казаками. Как до Хмельницкаго, так и при нем, оно шло в казачьи бунты с единственной целью избавиться от панской неволи. Попасть в казачье сословiе, значит стать свободным человеком. Оттого все сотни тысяч мужиков, поднявшихся в 1648-1649 г. г., так охотно именовали себя казаками, брили головы и надевали татарскiе шаровары, и оттого подняли они возмущенный вопль, когда узнали, что зборовскiй трактат возвращает их в прежнее мужицкое состояние, взявши в казачiй парадиз всего 40.000 счастливцев. По донесенiям московских пограничных воевод, разспрашивавших украинских беженцев, можно составить себе представленiе о необычайной давке, создавшейся вокруг реестрованiя. Каждый хотел попасть в список и ничего не жалел для этого. Гетман сделал из этого источник собственнаго обогащенiя, "имал с тех людей, которых писал в реестр, золотых червонных по 30-ти и по 40-ку и больше. Хто ково больше мог дать, того и в рейстр писал, для того, что никто в холопстве быть по прежнему не хотел"[35].
Крестьяне, в момент присоединенiя к Москве, не выступили как сословiе и не сформулировали своих пожеланiй потому что отождествили себя с казаками, наивно полагая, что этого достаточно, чтобы не числиться мужиками. Московскому же правительству трудно было разобраться в тогдашней обстановке.
Подводя итог челобитьям и выданным в ответ на них царским грамотам, изследователи приходят к заключенiю, что внутреннее устройство и соцiальныя отношенiя на Украине после переяславскаго присоединенiя установились такiя, каких хотели сами малороссы. Царское правительство формировало это устройство в соответствiи с их просьбами и пожеланiями. Казаки хотели оставить все так, "как при королях польских было". Лично Б. Хмельницкiй, в разговоре с Бутурлиным, выразил пожеланiе, чтобы, "кто в каком чину был по ся места и ныне бы государь пожаловал, велел быть по тому, чтоб шляхтич был шляхтичем, а казак казаком, а мещанин мещанином; а казаком бы не судитца у полковников и сотников". То же было выражено и письменно в челобитной царю: "права, уставы, привилеи и всякiя свободы... елико кто имяше от веков от князей и панов благочестивых и от королей польских... изволь твое царское величество утвердить и своими грамотами государскими укрепити навеки"[36]. В подтвержденiе этих своих пожеланiй и челобитiй, гетман прислал в Москву копiи жалованных грамот польских королей. И эти грамоты, и собственныя просьбы казаков выражали взгляд на них, как на сословие, а весь их "устрiй" мыслился, как внутренняя сословная организацiя. Соответствующим образом и гетманская власть понималась, как власть военная, распространявшаяся только на войско запорожское, но не имевшая никакого касательства к другим сословiям и вовсе не призванная управлять целым краем.
* * *
До 1648 года казачество было явленiем посторонним для Украины, жило в "диком поле", на степной окраине, вся же остальная Малороссiя управлялась польской администрацiей. Но в дни возстанiя польская власть была изгнана, край оказался во власти анархiи и для казаков появилась возможность насаждать в нем свои запорожскiе обычаи и свое господство. Картина их внедренiя темна, как по недостатку источников, так и по неуловимости самого явленiя. За шесть ужасных лет, когда непрестанно горели села и города, татарскiя шайки охотились за людьми и тысячами уводили в Крым, когда гайдамаки с одной стороны, польские карательные отряды, с другой, превращали в пустыни целыя местности, когда огромныя территорiи переходили из рук в руки - трудно было установиться какой либо администрацiи. Историческое изследованiе до сих пор не касалось этого вопроса. Если искать в тогдашней Малороссiи подобiя управленiя, то это было, вернее всего, то, что принято называть "законами военнаго времени", т.е. воля начальника армiи или воинскаго отряда, занимавшаго ту или иную территорiю.
В силу своего военнаго опыта и организованности, казаки завладели всеми важными постами в народном ополченiи, придав ему свое запорожское устройство, подразделенiя, обозначенiя, свою субординацiю. Потому казацкiе чины - полковники, сотники - явились властью также для малороссiйскаго населенiя тех мест, которыя были заняты их отрядами. И над всеми стоял гетман войска запорожскаго с войсковой канцелярiей, генеральным писарем, обозным, войсковым судьей и прочей запорожской старшиной. Выработанная и сложившаяся в степи для небольшой самоуправляющейся военно-разбойничьей общины, система эта переносилась теперь на огромную страну с трудовым оседлым населенiем, с городами знавшими магдебургское право.
Как действовала она на практике, мы не знаем, но можно догадываться, что "практика" меньше всего руководилась правовым сознанiем, каковое не было привито степному "лыцарству", воспитанному в антигосударственных традицiях.
Пока существовала надежда удержать Малую Русь под польским владычеством, гетман и его окруженiе разсматривали свою власть в ней, как временную. Зборовскiй и Белоцерковскiй трактаты не оставляют места ни для какой гетманской власти на Украине после ея замиренiя и возвращенiя под королевскую руку. Положенiе казачества и его предводителей, согласно этим трактатам, значительно улучшается, оно увеличивается в числе, ему предоставляется больше прав и матерiальных средств, но оно попрежнему не мыслится ничем, кроме особаго вида войска Речи Посполитой. Гетман - его предводитель, но отнюдь не правитель области, он лицо военное, а не государственно-административное. Такой же взгляд внушала старшина и царским послам в Переяславле в дни присоединенiя к Московскому государству. Верховной властью в крае считалась отныне власть царская. Это было до такой степени всем понятно, что ни Богдану, ни старшине, ни кому бы то ни было из тогдашних малороссiан, в голову не приходило ходатайствовать перед царем о созданiи краевого правительства или какой нибудь автономной, местной, по своему происхожденiю, административной власти. Такой мысли не высказывалось даже в устных разговорах с Бутурлиным. По словам Д. М. Одинца, очень авторитетнаго историка, "кроме московскаго государя, акты 1654 г. не предусматривали существованiя на территорiи Украины никакого другого общегосударственнаго органа власти"[37].
* * *
Но в ученой литературе поднят, с некоторых пор, вопрос: неужели казаки, пришедшiе в московское подданство в качестве фактических хозяев Малороссiи, так таки ни разу и не пожалели об утрате своего первенствующаго положенiя? Почему ни в одной челобитной, ни в одном разговоре нет намека на желанiе продолжать управленiе страной? Некоторые изследователи (В. А. Мякотин, Д. М. Одинец), объясняют это консерватизмом старшины и гетмана, не сумевших за шесть бурных лет осознать перемены происшедшей в их положенiи и продолжавших держаться за старую форму казачьих выгод. Вряд ли можно согласиться с таким соображенiем. Хмельницкому, сказавшему однажды в подпитiи: "Я теперь единовладный самодержец русскiй" (это было еще в первый перiод возстанiя, в конце 1648 г.) - конечно ясна была его общекраевая роль. Понимала ее и старшина. Если, тем не менее, в Переяславле о ней не было сказано ни слова, то в этом надо видеть не близорукость, а как раз наоборот - необычайную дальновидность и тонкое знанiе политической обстановки. Хмельницкiй знал, что ни на какое умаленiе своих суверенных прав Москва не пойдет; а выдвигать идею гетманской власти значило, покушаться на ея верховныя права. Всякая заминка в деле возсоединенiя могла дорого обойтись Богдану и казачьей верхушке, в виду категорическаго требованiя народа, не желавшаго ни о чем слышать, кроме присоединенiя к Москве. Гетман и без того замаран был своей крепостнической полонофильской политикой. Он мог разом лишиться всего, что с таким трудом завоевал в теченiе шести лет. Нам сейчас ясно, что если бы московское правительство лучше разбиралось в соцiальной обстановке тех дней, оно могло бы совершенно игнорировать и гетмана, и старшину, и все вообще, казачество, опираясь на одну народную толщу. Старшина это отлично понимала и этим объясняется ея скромность и сговорчивость в Переяславле. Она не оспаривала царскаго права собирать налоги с Малороссiи. Напротив, Хмельницкiй сам внушал Бутурлину, "чтобы великiй государь, его царское величество указал с городов и мест, которые поборы наперед сего бираны на короля и на римскiе кляшторы и на панов, собирать на себя". То же говорил генеральный писарь Выговскiй, предлагая скорей прислать налоговых чиновников для производства переписи. Единственно, о чем просил Хмельницкiй, это, чтобы сбор податей в царскую казну предоставить местным людям, дабы избежать недоразуменiй между населенiем и московскими чиновниками, непривычными к малороссiйским порядкам и малороссiйской психологiи. Москве эта просьба показалась вполне резонной и была удовлетворена без возраженiй.
Боярам, конечно, в голову не приходило, какое употребленiе сделают из нея казаки. Оставаясь верными своей степной природе добычников они никогда не приносили реальных, практических выгод в жертву отвлеченным принципам. "Суверенныя права", "нацiональная независимость" не имели никакой цены в сравненiи с фактической возможностью управлять страной, распоряжаться ея богатствами, расхищать земли, закабалять крестьян. О нацiональной независимости они даже не думали, как потому, что в то время никто не знал, что с нею делать, так и по причине крайней опасности этой матерiи для казачьяго благополучiя. В независимой Украине казаки никогда бы не смогли превратиться в правящее сословiе, тем более - сделаться помещиками. Революцiонное крестьянство, только что вырвавшееся из панскаго ярма и не собиравшееся итти ни в какое другое, хлынуло бы целиком в казаки и навсегда разрушило привилегированное положенiе этого сословiя. Но казачество не для того наполнило половину столетiя бунтами во имя прiобретенiя шляхетских прав, не для того прошло через кровавую эпопею хмельничины, чтобы так просто отказаться от вековой мечты. Оно избрало самый верный метод - как можно меньше говорить о ней. Хлопоча о сословных казачьих правах и выговаривая привилегiи, Богдан с товарищами думал о гораздо большем - об удержанiи захваченной ими реальной власти. Хитрость их в предупреждении подозренiй сказалась в безоговорочном признанiи установившагося во время возстанiя порядка на Украине, как временнаго. На самом деле, это был тот порядок о котором они мечтали и который намерены были удерживать всеми средствами. Стремились только выиграть время, получше изучить московских политиков, проникнуть в их замыслы и узнать их слабыя места.
Когда это было сделано, когда царское правительство допустило несколько ошибок, способствовавших укрепленiю положенiя Богдана, обстановка для него стала складываться благопрiятно. С этих пор он и мысли не допускал о временности гетманскаго режима, но учинился таким неограниченым властителем в Малороссiи, каким никогда не был польскiй король. Из предводителя войска он сделался правителем страны. Что же до русскаго царя, то его административный аппарат, попросту, не был допущен в Малороссiю до самаго XVIII века. Власть на Украйне оказалась узурпированной казаками.
назад вверх дальше
——————— + ———————
ОГЛАВЛЕНИЕ
——— + ———
Библиотека - История
[27]Голубев "П. Могила", т. I, стр 403-407; М. Грушевскiй "Iсторiя Украiни-Руси", т. 8, ч. 1, стр. 143-144.
[28]"Supplementum ad historica Russiae monumenta ex archivis ad bibliotecis extraneis". Petropoli, 1848, 185-187. Н. И. Костомаров - Богдан Хмельницкiй т. 1, СПБ, 1859, стр. 289.
[29]Там же, т. II, стр. 9.
[30]"Возсоединенiе Украины с Россiей. Документы и Матерiалы", т. III. М. 1954. No. 82.
[31][20]Там же, No. 166.
[32]Статейный список посольства В. В. Бутурлина. См. "Возсоединенiе Украины с Россiей. Документы и матерiалы", т. III. М. 1954. No. 205.
[33]Там же.
[34]Сюжет этот исчерпывающе освещен в работе В. А. Мякотина "Переяславскiй договор 1654 года". Прага, 1930.
[35]"Возсоединенiе Украiины с Россiей", т. III, No. 82.
[36]Там же. No. 205, No. 243.
[37]Эта цитата, приведенная В. А. Мякотиным, в его труде "Очерки сов. исторiи Украины", взята повидимому из неопубликованной еще работы Д. М. Одинца.
