Когда говорят о "нацiональном угнетенiи, как о причине возникновения украинскаго сепаратизма то либо забывают, либо вовсе не знают, что появился он в такое время, когда не только москальскаго гнета, но самих москалей на Украине не было. Он существовал уже в момент присоединения Малороссiи к Московскому Государству, и едва ли не первым сепаратистом был сам гетман Богдан Хмельницкiй, с именем котораго связано возсоединенiе двух половин древняго русскаго государства. Не прошло и двух лет со дня присяги на подданство царю Алексею Михайловичу, как в Москву стали поступать сведенiя о нелойяльном поведенiи Хмельницкаго, о нарушенiи им присяги. Проверив слухи и убедившись в их правильности, правительство вынуждено было послать в Чигирин окольничаго Федора Бутурлина и думнаго дьяка Михайлова, дабы поставить на вид гетману неблаговидность его поведенiя. Обещал ты гетман Богдан Хмельницкiй со всем войском запорожским в святой Божiей церкви по непорочной Христовой заповеди перед святым Евангелiем, служить и быть в подданстве и послушанiи под высокой рукой его царскаго величества и во всем ему великому государю добра хотеть, а ныне слышим мы, что ты желаешь добра не его царскому величеству, а Ракочiю и, еще хуже, соединились вы с непрiятелем великаго государя Карлом Густавом, королем шведским, который с помощью войска запорожскаго его царскаго величества, отторгнул многiе города польскiе. И ты гетман оказал пособiе шведскому королю без соизволенiя великаго государя, забыл страх Божiй и свою присягу перед святым Евангелiем[8].
Хмельницкаго упрекали в своеволiи, в недисциплинированности, но не допускали еще мысли об отложенiи его от Московскаго Государства. А между тем, ни Бутурлин, ни бояре, ни Алексей Михайлович не знали, что имели дело с двоеданником, признававшим над собой власть двух государей, факт этот стал известен в XIX веке, когда историком Н. И. Костомаровым найдены были две турецкiя грамоты Мехмет-Султана к Хмельницкому, из которых видно, что гетман, отдавшись под руку царя московскаго, состоял в то же время подданным султана турецкаго. Турецкое подданство он принял еще в 1650 году, когда ему послали из Константинополя штуку златоглаву и кафтан, "чтобы вы с уверенностью возложили на себя этот кафтан, в том смысле, что вы теперь стали нашим верным данником[9].
Знали об этом событiи, видимо, лишь немногiе приближенные Богдана, в то время, как от казаков и от всего народа малороссiйскаго оно скрывалось. Отправляясь в 1654 году в Переяславль на раду, Хмельницкiй не отказался от прежняго подданства и не снял турецкаго кафтана, надев поверх него московскую шубу.
Через полтора с лишним года после присяги Москве, султан шлет новую грамоту, из которой видно, что Богдан и не думал порывать с Портой, но всячески старался представить ей в неверном свете свое соединенiе с Москвой. Факт новаго подданства он скрыл от Константинополя, объяснив все дело, как временный союз, вызванный трудными обстоятельствами. Он попрежнему просил султана считать его своим верным вассалом, за что удостоился милостиваго слова и заверенiе в высоком покровительстве.
Двоедушiе Хмельницкаго не представляло чего нибудь исключительнаго; вся казачья старшина настроена была таким же образом. Не успела она принести присягу Москве, как многiе дали понять, что не желают оставаться ей верными. Во главе нарушивших клятву оказались такiе видные люди как Богун и Серко. Серко ушел в Запорожье, где стал кошевым атаманом, Богун, уманскiй полковник и герой Хмельничины, сложив присягу, начал мутить все Побужье.
Были случаи прямого уклоненiя от присяги. Это касается, прежде всего, высшаго духовенства, враждебно относившагося к идее соединенiя с Москвой. Но и запорожцы, вовсе не высказывавшiе такой вражды, вели себя не лучше. Когда Богдан окончательно решился отдаться царю, он запросил мненiе Сечи, этой метрополiи казачества. Сечевики ответили письмом, выражавшим их полное согласiе не переход всего малороссiйскаго народа, по обеим сторонам Днепра живущаго, под протекцiю великодержавнейшаго и пресветлейшаго монарха россiйскаго. И после того, как присоединенiе состоялось и Богдан прислал им в Сечь списки с жалованных царских грамот, запорожцы выражали радость по поводу закрепленiя и подтвержденiя превысоким монархом стародавних прав и вольностей войска малороссiйскаго народа; они воздавали хвалу и благодарность Пресвятой Троице и поклоняемому Богу и нижайшее челобитствiе пресветлейшему государю. Когда же дошло до присяги этому государю, запорожцы притихли и замолчали. Покрывая их, гетман всячески успокаивал московское правительство, уверяя, что запорожскiе казаки люди малые, и то из войска переменные, и тех в дело почитать нечего. Только с теченiем времени Москве удалось настоять на их присяге[10].
Когда началась война с Польшей и соединенное русско- малороссiйское войско осаждало Львов, генеральный писарь Выговскiй уговаривал львовских мещан не сдавать города на царское имя. Представителю этих мещан Кушевичу, отказавшемуся от сдачи, переяславский полковник Тетеря шепнул по латыни "вы постоянны и благородны.
Сам Хмельницкiй к концу войны сделался крайне неприветлив со своими коллегами - царскими воеводами; духовник его, во время молитвы, когда садились за стол, перестал поминать царское имя, тогда как полякам, с которыми воевали, старшина и гетман оказывал знаки прiязни. После войны, они решились на открытое государственное преступленiе, нарушив заключенный царем виленскiй договор с Польшей и вступивши в тайное соглашенiе с шведским королем и седмиградским князем Ракочи о разделе Польши. Двенадцать тысяч казаков было послано, на помощь Ракочи[11]. Все три года, что Хмельницкiй находился под московской властью, он вел себя, как человек готовый со дня на день сложить присягу и отпасть от Россiи.
Приведенные факты имели место в такое время, когда царской администрацiи на Украйне не существовало и никакими насилiями она не могла возстановить против себя малороссов. Объясненiе может быть одно: в 1654 году существовали отдельныя лица и группы, шедшiя в московское подданство неохотно, и думавшiя о том, как бы скорей из него выйти.
* * *
Обеясненiе столь любопытнаго явленiя надлежит искать не в малороссiйской исторiи, а в исторiи днепровскаго казачества, игравшаго руководящую роль в событiях 1654 года. Вообще, истоки украинскаго самостiйничества невозможно понять без обстоятельнаго экскурса в казачье прошлое. Даже новое имя страны Украина пошло от казачества. На старинных картах, территорiи с надписью Украйна появляются впервые в XVII веке, и если не считать карты Боплана, надпись эта всегда относится к области поселенiя запорожских казаков. На карте Корнетти 1657 г., между Bassa Volinia и Podolia значится по теченiю Днепра Ukraine passa de Cosacchi. На голландской карте конца XVII века то же самое место обозначено: Ukraine of t. Land der Cosacken.
Отсюда оно стало распространяться на всю Малороссiю. Отсюда же распространились и настроенiя положившiя начало современному самостiйничеству. Далеко не вcе понимают роль казачества в созданiи украинской нацiоналистической идеологiи. Происходит это, в значительной степени, из-за невернаго представленiя о его природе. Большинство почерпает свои сведенiя о нем из исторических романов, песен, преданiй и всевозможных произведенiй искусства. Между тем, облик казака в поэзiи мало сходен с его реальным историческим обликом.
Он выступает там в ореоле беззаветной отваги, воинскаго искусства, рыцарской чести, высоких моральных качеств, а главное - крупной исторической миссiи: он - борец за православiе и за нацiональные южно-русскiе интересы. Обычно, как только речь заходит о запорожском казаке, встает неотразимый образ Тараса Бульбы и надобно глубокое погруженiе в документальный матерiал, в историческiе источники, чтобы освободиться от волшебства гоголевской романтики.
* * *
На запорожское казачество, с давних пор, установилось два прямо противоположных взгляда. Одни усматривают в нем явленiе дворянско-аристократическое - лыцарское. Покойный Дм. Дорошенко, в своей популярной Исторiи Украины з малюнкам, сравнивает запорожскую Сечь со средневековыми рыцарскими орденами. Тут постепенно выработалась, - говорит он, - особая воинская организацiя на подобiе рыцарских братств, что существовали в Западной Европе. Но существует другой, едва ли не более распространенный взгляд, по которому казачество воплощало чаянiя плебейских масс и было живым носителем идеи народовластiя с его началами всеобщаго равенства, выборности должностей и абсолютной свободы.
Эти два взгляда, непримиренные, несогласованные между собой, продолжают жить по сей день в самостiйнической литературе. Оба они не казачьи и, даже, не украинскiе. Польское происхожденiе перваго из них не подлежит сомненiю. Он восходит к XVI веку и встречается впервые у польскаго поэта Папроцкаго. Наблюдая панскiя междоусобiя, грызню магнатов, забвенiе государственных интересов и весь политическiй разврат тогдашней Польши, Папроцкiй противопоставляет им свежую, здоровую, как ему казалось, среду, возникшую на окраинах Речи Посполитой. Это - среда русская, казацкая. Погрязшiе во внутренних распрях поляки, по его словам, и не подозревали, что много раз были спасены от гибели этим окраинным русским рыцарством, отражавшим, подобно крепостному валу, напор турецко-татарской силы. Папроцкiй восхищается его доблестью, его простыми крепкими нравами, готовностью постоять за веру, за весь христiанскiй мiр[12]. Произведенiя Папроцкаго были не реалистическим описанiем, а поэмами, вернее памфлетами. В них заложена та же тенденцiя, что и в Германiи Тацита где деморализованному, вырождающемуся Риму противопоставляется молодой, здоровый организм варварскаго народа.
В той же Польше, начинают появляться сочиненiя описывающiя блестящiе воинскiе подвиги казаков, сравнить с которыми можно только подвиги Гектора, Дiомеда или самого Ахилла. В 1572 году вышло сочинение панов Фредро, Ласицкаго и Горецкаго, описывающее похожденiя казаков в Молдавiи под начальством гетмана Ивана Свирговскаго. Каких только чудес храбрости там не показано! Сами турки говорили взятым в плен казакам: В целом королевстве польском нет подобных вам воинственных мужей!. Те скромно возражали: Напротив, мы самые последнiе, нет нам места между своими и потому мы пришли сюда, чтобы или пасть со славою, или воротитья с военною добычею. Все попавшiе к туркам казаки носят польскiя фамилии: Свирговскiй, Козловскiй, Сидорскiй, Янчик, Копытскiй, Решковскiй. Из текста повествованiя видно, что все они шляхтичи, но с каким-то темным прошлым; для одних разоренiе, для других провинности и преступленiя были причиной ухода в казаки. Казачьи подвиги разсматриваются ими, как средство возстановленiя чести: или пасть со славою, или воротиться с военною добычею. Потому они и расписаны так авторами, которые сами могли быть соратниками Свирговскаго[13]. Еще П.Кулиш заметил, что сочиненiе их продиктовано менее высокими мотивами, чем поэмы Папроцкаго. Они преследовали цель реабилитацiи провинившихся шляхтичей и их амнистiи. Подобныя сочиненiя, наполненныя превознесенiем храбрости дворян ушедших в казаки, наделяли рыцарскими чертами и все казачество. Литература эта, без сомненiя, рано стала известна запорожцам, способствуя распространенiю среди них высокаго взгляда на свое общество. Когда же реестровые начали, в XVII веке, захватывать земли, превращаться в помещиков и добиваться дворянских прав, популяризацiя версiи об их рыцарском происхожденiи прiобрела ообенную настойчивость. Летопись Грабянки, Краткое описанiе о казацком малороссiйском народе П. Симоновскаго, труды Н. Маркевича и Д. Бантыш-Каменскаго, а также знаменитая Исторiя Русов - наиболее яркiя выраженiя взгляда на шляхетскую природу казачества.
* * *
Несостоятельность зтой точки зренiя вряд ли нуждается в доказательстве. Она попросту выдумана и никакими источниками, кроме фальшивых, не подтверждается. Мы не знаем ни одного провереннаго документа, свидетельствующаго о раннем запорожском казачестве, как о самобытной военной организацiи малороссiйской шляхты. Простая логика отрицает эту версiю. Будь казаки шляхтичами с незапамятных времен, зачем бы им было в XVII и XVIII веках добиваться шляхетскаго званiя? К тому же, Литовская Метрика, русскiя летописи, польскiя хроники и прочiе источники дают в достаточной мере ясную картину происхожденiя подлиннаго литовско-русскаго дворянства, чтобы у изследователей мог возникнуть соблазн вести его генезис от запорожцев.
Еще труднее сравнивать запорожскую Сечь с рыцарским орденом. Ордена хоть и возникли, первоначально, за пределами Европы, но всем своим существом связаны с нею. Они были порожденiем ея общественно-политической и религiозной жизни, тогда как казачество рекрутировалось из элементов вытесненных организованным обществом государств европейскаго востока. Возникло оно не в гармонiи, а в борьбе с ними. Ни светская, ни церковная власть, ни общественный почин не причастны к образованiю таких колонiй, как Запорожье. Всякая попытка приписать им миссiю защитников православiя против Ислама и католичества разбивается об историческiе источники. Наличiе в Сечи большого количества поляков, татар, турок, армян, черкесов, мадьяр и прочих выходцев из неправославных стран не свидетельствует о запорожцах, как ревнителях православiя.
Данныя, приведенныя П. Кулишем, исключают всякiя сомненiя на этот счет. Оба Хмельницких, отец и сын, а после них Петр Дорошенко, признавали себя подданными султана турецкаго - главы Ислама. С крымскими же татарами, этими "врагами креста Христова, казаки не столько воевали, сколько сотрудничали и вкупе ходили на польскiя и на московскiя украйны.
Современники отзывались о религиозной жизни днепровскаго казачества с отвращенiем, усматривая в ней больше безбожiя, чем веры. Адам Кисель, православный шляхтич, писал, что у запорожских казаков нет никакой веры и то же повторял унiатскiй митрополит Рутскiй. Православный митрополит и основатель кiевской духовной академiи - Петр Могила - относился к казакам с нескрываемой враждой и презренiем, называя их в печати ребелизантами. Сравнивать сечевую старшину с капитулом, а кошевого атамана с магистром ордена - величайшая пародiя на европейское средневековье. Да и по внешнему виду, казак походил на рыцаря столько же, сколько питомец любой восточной орды. Тут имеются в виду не столько баранья шапка, оселедец и широкiе шаровары, сколько всякое отсутствiе шаровар. П. Кулиш собрал на этот счет яркiй букет показанiй современников, вроде оршанскаго старосты Филиппа Кмиты, изображавшаго в 1514 году черкасских казаков жалкими оборванцами, а французскiй военный эксперт Дальрак, солровождавшiй Яна Собесскаго в знаменитом походе под Вену, упоминает о "дикой милицiи казацкой, поразившей его своим невзрачным видом.
Уже от начала XVIII века сохранилось любопытное описанiе одного из казачьих гнезд, своего рода филiала Сечи, составленное московским попом Лукеяновым. Ему пришлось посетить Хвастов - стоянку знаменитаго Семена Палея и его вольницы: Вал земляной, по виду не крепок добре, да сидельцами крепок, а люди в нем что звери. По земляному валу ворота частыя, а во всяких во- ротах копаны ямы, да солома постлана в ямы. Там палеевшина лежит человек по двадцати, по тридцати; голы что бубны без рубах нагiе страшны зело. А когда мы прiехали и стали на площади а того дня у них случилося много свадеб, так нас обступили, как есть около медведя; все казаки палеевшина, и свадьбы покинули; а все голудьба безпорточная, а на ином и клочка рубахи нет; страшны зело, черны, что арапы и лихи, что собаки: из рук рвут. Они на нас стоя дивятся, а мы им и втрое, что таких уродов мы отроду не видали. У нас на Москве и в Петровском кружале не скоро сыщешь такого хочь од- ного[14]. Сохранился отзыв о палеевцах и самого гетмана Мазепы. По его словам, Палей не только сам повседнев- ным пьянством помрачаясь, без страха Божiя и без разума живет, но и гультяйство также единонравное себе держит, которое ни о чем больше не мыслит, только о грабительстве и о крови невинной.
Запорожская Сечь, по всем дошедшим до нас сведенiям, не далеко ушла от палеевскаго табора - этого подобiя лицарских орденив, що иснували в захидной Европи.
* * *
Что касается легенды демократической, то она - плод усилiй русско-украинских поэтов, публицистов, историков XIX века, таких как Рылеев, Герцен, Чернышевскiй, Шев- ченко, Костомаров, Антонович, Драгоманов, Мордовцев. Воспитанные на западно-европейских демократических идеалах, они хотели видеть в казачестве простой народ ушедшiй на низ от панской неволи и унесшiй туда свои вековечныя начала и традицiи. Не случайно, что такой взгляд определился в эпоху народничества и наиболее яркое выраженiе получил в статье О казачестве (Современник 1860 г.) где автор ея, Костомаров возставал против распространеннаго взгляда на казаков, как на разбойников, и объяснял казачье явленiе последствiем идей чисто демократических.
Костомаровская точка зренiя живет до сих пор в СССР. В книге В. А. Голобуцкаго Запорожское казачество[15], казаки представлены пiонерами земледелiя, распахивателями целины в Диком поле. Автор видит в них не воинское, а хлебопашеское, по преимуществу, явленiе. Но его аргументацiя, разсчитанная на непосвященную читательскую массу, лишена какой либо ценности для изследователей. Он часто прибегает к недостойным прiемам, вроде того, что хозяйство реестровых казаков XVII века выдает за дореестровый перiод казачьяго быта и не стесняется зачислять в казаки неказачьи группы населенiя, мещан, например. Кроме того, он совершенно уклонился от возраженiя на труды и публикацiи несогласные с его точкой зренiя.
Когда Костомаров, вместе с Белозерским, Гулаком, Шевченко, основал в Кiеве, в 1847 году, Кирилло-Мефодiевское Братство, он написал Книги бытiя украинскаго народу - что-то вроде политической платформы, где казацкое устройство противопоставлялось аристократическому строю Польши и самодержавному укладу Москвы.
Не любила Украина ни царя, ни пана, скомпонувала соби козацтво, есть то истее братство, куды кожный пристаючи був братом других, чи вин був преж того паном, чи невольником, аби христiянин, и були козаки миж собою вси ривни и старшины выбирались на ради и повинни були слугувати всим по слову христовому, и жадной помпи панской и титула не було миж козаками. Костомаров приписывал казакам высокую миссiю. Постановило козацтво виру святую обороняти и визволяти ближних своих з неволи. Тим то гетман Свирговскiй ходив обороняти Волощину, и не взяли козаки миси з червонцами, як им давали за услуги, не взяли тим, що кровь проливали за виру та за ближних и служили Богу а не идолу золотому[16]. Костомаров в тот перiод был достаточно невежественен в украинской исторiи. Влоследствiи он хорошо узнал, кто такой был Свирговскiй и зачем ходил в Валахiю. Но в эпоху Кирилло-Мефодiевскаго Братства, авантюрная грабительская экспедицiя польских шляхтичей легко сошла у него за крестовый поход и за служенiе Богу, а не идолу золотому.
По Костомарову, казаки несли Украине такое подлинно демократическое устройство, что могли осчастливить не одну эту страну, но и соседнiя с нею.
Приблизительно так же смотрел на запорожскую Сечь М. П. Драгоманов. В казачьем быту он видел общинное начало и даже склонен был называть Сечь коммуной. Он не мог простить П. Лаврову, что тот в своей речи на банкете посвященном 50-летiю польскаго возстанiя 1830 г., перечислив наиболее яркiе примеры революцiонно-демократическаго движенiя (Жакерiя, Крестьянская война в Германiи, Богумильство в Болгарiи, Табориты в Чехiи) - не упомянул Товариства (коммуны) Запорожскаго {16а}. Драгоманов полагал, что Запорожье самый строй таборами заимствовало от чешких таборитов, которым ходили по- могать наши волынцы и подоляне XV века". Одной из прямых задач участников украинофильскаго движенiя Драгоманов считал обязанность отыскивать в разных местах и классах населенiя Украины воспоминанiя о прежней свободе и равноправности. (Он включил это в качестве особаго пункта в Опыт украинской политико-соцiальной программы, выпущенной им в 1884 г. в Женеве. Там, популяризацiи казачьяго самоуправленiя в эпоху Гетманщины и, особенно, Сечи и вольностей товариства запорожскаго - придается исключительное значенiе. Программа требует от поборников украинской идеи всемiрно их пропагандировать И ПОДВОДИТЬ ИХ К ТЕПЕРЕШНИМ ПОНЯТIЯМ О СВОБОДе И РАВЕНСТВе У ОБРАЗОВАННЫХ НАРОДОВ.[17]
Это вполне объясняет широкое распространенiе подобнаго взгляда на запорожское казачество, особенно среди прогрессивной интеллигенцiи. Она его усвоила в результате энергичной пропаганды деятелей типа Драгоманова. Без всякой проверки и критики, он был принят всем русским революцiонным движенiем. В наши дни он нашел выраженiе в тезисах ЦК КПСС по случаю 300-летiя возсоединенiя Украины с Россiей. В ходе борьбы украинских народных масс против феодально-крепостническаго и нацiональнаго гнета, - говорится там, - а также протiв турецко-татарских набегов, была создана военная сила в лице казачества, центром котораго в XVI веке стала Запорожская Сечь, сыгравшая прогрессивную роль в исторiи украинскаго народа.
Составители тезисов проявили значительную осторожность, ни о коммунизме казачьем, ни о свободе и равенстве не упоминают - оценивают казачество исключительно, как военную силу, но прогрессивную роль его отмечают в соответствiи с традицiонной украинофильской точкой зренiя.
Между тем, историческая наука давно признала неуместность поисков прогресса и демократiи в таких явленiях прошлаго, как Новгородская и Псковская республики, или Земскiе Соборы Московскаго Государства. Их своеобразная средневековая природа мало имеет общаго с учрежденiями новаго времени. Тоже старое казачество. Объективное его изученiе разрушило как аристократическую, так и демократическую легенды. Сам Костомаров, по мере углубленiя в источники, значительно изменил свой взгляд, а П. Кулиш, развернув широкое историческое полотно, представил казачество в таком свете, что оно ни под какiя сравненiя с европейскими институтами и общественными явленiями не подходит. На Кулиша сердились за такое развенчанiе, но опорочить его аргументацiю и собранный им документальный матерiал не могли. Обращенiе к нему и по сей день обязательно для всякаго, кто хочет понять истинную сущность казачества.
Демократiя, в наш век, расценивается не по формальным признакам, а по ея общественно-культурной и моральной ценности. Равенство и выборность должностей в общине живущей грабежом и разбоем никого не восхищают. Не считаем мы, также, достаточным для демократическаго строя одного только участiя народа в решенiи общих дел и выборности должностей. Ни древняя, античная, ни новейшая демократiя не мыслили этих начал вне строгой государственной организацiи и твердой власти. Господства толпы никто сейчас с понятiем народовластiя не сближает. А запорожским казакам именно государственнаго начала и недоставало. Они воспитаны были в духе отрицанiя государства. К своему собственному войсковому устройству, которое могло бы разсматриваться, как прообраз государства, у них существовало мало почтительное отношенiе, вызывавшее всеобщее удивленiе иностранцев. Популярнейшiй и сильнейшiй из казачьих гетманов - Богдан Хмельницкiй - не мало терпел от своевольства и необузданности казаков. Все, кто бывал при дворе Хмельницкаго, поражались грубому и панибратскому обхожденiю полковников со своим гетманом. По словам одного польскаго дворянина, московскiй посол, человек почтенный и обходительный, часто принужден был опускать в землю глаза. Еще большее возмущенiе вызвало это у венгерскаго посла. Тот, несмотря на радушный прiем оказанный ему, не мог не вымолвить по-латыни: Занесло меня к этим диким зверям![18]. Казаки не только гетманскiй престиж ни во что не ставили, но и самих гетманов убивали с легким сердцем. В 1668 г. под Диканькой они убили левобережнаго гетмана Брюховецкаго. Правда, это убiйство было совершено по приказу его соперника Дорошенка, но когда тот выкатил несколько бочек горелки, казаки подвыпив надумали убить к вечеру и самого Дорошенка. Преемник Брюховецкаго, Демьян Многогрешный,признавался: Желаю прежде смерти сдать гетманство. Если мне смерть приключится, то у казаков такой обычай - гетманскiе пожитки все разнесут, жену, детей и родственников моих нищими сделают; да и то у казаков бывает, что гетманы своею смертью не умирают; когда я лежал болен, то казаки собирались все пожитки мои рознести по себе[19]. К "розносу" гетманских пожитков казаки готовы были в любую минуту. Сохранилось описанiе банкета даннаго Мазепой в шведском стану, в честь прибывших к нему запорожцев. Подвыпив, запорожцы начали тянуть со стола золотую и серебряную посуду, а когда кто-то осмелился указать на неблаговидность такого поведенiя, то был тут же прирезан. Если такой стиль царил в эпоху Гетманщины, когда казачество пыталось создать что-то похожее на государственное управленiе, то что было в сравнительно раннiя времена, особенно в знаменитой Сечи? Кошевых атаманов и старшину поднимали на щит или свергали по капризу, либо под пьяную руку, не предеявляя даже обвиненiя. Рада - верховный орган управленiя - представляла собой горластое неорганизованное собранiе всех членов братства. Боярин В. В. Шереметев, взятый татарами в плен и прожившiй в Крыму много лет, описывал в одном письме к царю Алексею Михайловичу свое впечатленiе от татарскаго Курултая или, как он его называет, Думы. А дума бусурманская похожа была на раду казацкую; на что хан и ближнiе люди приговорят, а черные юртовые люди не захотят, и то дело никакими мерами сделано не будет. На необычайное засилье самовольной толпы жалуются все гетманы. Казачество, по словам Мазепы, никогда никакой власти и начальства над собой иметь не хочет. Казачья демократiя была, на самом деле, охлократiей.
Не здесь ли таится разгадка того, почему Украина не сделалась, в свое время, самостоятельным государством? Могли ли его создать люди, воспитанные в антигосударственных традицiях? Захватившiе Малороссiю "казаченки" превратили ее как бы в огромное Запорожье, подчинив весь край своей дикой системе управленiя. Отсюда частые перевороты, сверженiя гетманов, интриги, подкопы, борьба друг с другом многочисленных группировок, измены, предательства и невероятный политическiй хаос, царившiй всю вторую половину XVII века. Не создав своего государства, казаки явились самым неуживчивым элементом и в тех государствах, с которыми связывала их историческая судьба.
* * *
Обеясненiя природы казачества надо искать не на Западе, а не Востоке, не на почве удобренной римской культурой, а в диком поле, среди тюрко-монгольских орд. Запорожское казачество давно поставлено в прямую генетическую связь с хищными печенегами, половцами и татарами, бушевавшими в южных степях на протяженiи чуть не всей русской истории. Осевшiе в Приднепровьи и известные чаще всего, под именем Черных Клобуков, они со временем христiанизировались, руссифицировались и положили начало, по мненiю Костомарова, южно-русскому казачеству. Эта точка зренiя получила сильное подкрепленiе в ряде позднейших изысканiй, среди которых особенным интересом отличается изследованiе П. Голубовскаго. Согласно ему, между степным кочевым мiром и русской стихiей не было в старину той резкой границы, какую мы себе обычно представляем. На всем пространстве от Дуная до Волги, лес и степь взаимно проникали друг друга, и в то время как печенеги, торки и половцы оседали в русских владенiях, сами русские многочисленными островками жили в глубине тюркских кочевiй. Происходило сильное смешенiе кровей и культур. И в этой среде, по мненiю Голубовскаго, уже в кiевскую эпоху стали создаваться особыя воинственныя общины, в составе которых наблюдались как русскiе, так и кочевые инородческiе элементы. Основываясь на известном Codex Camanicus конца XIII века, Голубовскiй самое слово казак считает половецким, в смысле стража передового, дневного и ночного[20].
Толкованiй этого слова много и выводилось оно всегда из восточных языков, но прежнiе изследователи сопровождали свои утвержденiя аргументацiей и соответствующими лингвистическими выкладками. Только В. А. Голобуцкiй, автор недавно вышедшей работы о запорожском казачестве, отступил от этой хорошей академической традицiи. Отметив тюркское его происхожденiе и истолковав, как вольнаго человека, он ничем не подкрепил своего открытiя. Не трудно заметить руководившее им желанiе - закрепить филологически за словом казак то значенiе, которое придавалось ему в нацiоналистической публицистике и поэзiи ХIХ века.
Некоторые изследователи идут дальше Голубовскаго и ищут следов казачества в скифских и в сарматских временах, когда на нашем юге подвизались многочисленныя ватаги, добывавшiя пропитанiе грабежами и набегами. Степь искони дышала разбоем, хищиничеством и той особой вольностью, которую так трудно отождествить с современным понятiем свободы. Наиболее яркую печать наложила на казачество самая близкая к нему по времени, татарская эпоха степной исторiи. Давно обращено вниманiе на тюркско-татарское происхожденiе казачьей терминологiи. Слово чабан, например, означающее пастуха овец, заимствовано от татар. От них же заимствовано и слово атаман, производное от одаман, означающее начальника чабанов своднаго стада. Сводное же стадо составляли десять соединенных стад, по тысяче овец в каждом. Такое стало называлось кхош. Казацкое кош - становище, лагерь, сборное место, и кошевой атаман вышли из этого степного лексикона. Оттуда же курень и куренный атаман. Значенiе куреня, - по словам Рашид- ед-Дина, - таково: когда в поле кибитки во множестве стоят кругом в виде кольца, то называют это КУРЕНЬ.
Обеяснить прониковенiе в среду днепровских казаков тюрко-монгольской кочевой терминологiи не так уж трудно, в виду близости Крыма. Но наиболее вероятным ея источником были казаки же, только не свои русскiе, а татарскiе. Представленiе о казачестве как спецiально русском явленiи до такой степени рапространено у нас и в Европе, что о существованiи иноплеменных казачьих скопищ редко кому известно. Между тем, Дон и Запорожье были, надо думать, младшими братьями и учениками казаков татарских.
На существованiе татарских казаков имеется множество указанiй. Оставляя в стороне вопрос о большой Казахской орде за Каспiем, которую некоторые историки, как Быкадоров и Эварницкiй, ставят в родственную связь со всем казацким мiром, мы ограничимся более близкой нам территорией - Причерноморьем. В 1492 г. хан Менгли Гирей писал Ивану III, что войско его, возвращаясь из под Кiева с добычею, было ограблено в степи ордынским казаками. Об этих ордынских или азовских казаках-татарах неоднократно пишут русскiе летописцы со времен Ивана III, характеризуя их, как самых ужасных разбойников, нападавших на пограничные города и чинивших необычайныя препятствiя при сношенiях Московскаго Государства с Крымом. Поле не чисто от азовских казаков, читаем мы постоянно в донесенiях послов и пограничных воевод государю. Татарскiе казаки, так же как русскiе, не признавали над собой власти ни одного из соседних государей, хотя часто поступали к ним на службу. Так, отряды татарских казаков состояли на службе у Москвы, не гнушалась ими и Польша. Известно по крайней мере, что король Сигизмунд-Август призывал к себе белгородских (аккерманских) и перекопских казаков и посылал им сукно на жалованье. Но чаще всех привлекал их себе на помощь крымскiй хан, имевшiй постоянно в составе своих войск крупные казачьи отряды. Разбойничая на пространстве между Крымом и московской украйной, татарскiе казаки были в военном, бытовом и экономическом отношенiи самостоятельной организацiей, так что польскiе летописцы, зная четыре татарскiя орды (заволжскую, астраханскую, казанскую, перекопскую), причисляли к ним, иногда, пятую - казацкую[21].
Надо ли, после этого, ходить далеко на Запад в поисках образца для запорожской Сечи? Истинной школой днепровской вольницы была татарская степь, давшая ей все от воинских прiемов, лексикона, внешняго вида (усы, чуб, шаровары), до обычаев, нравов и всего стиля поведенiя.
Прославленные морскiе походы в туреччину выглядят совсем не патрiотическим и не благочестивым делом. Сами, украинофилы прошлаго века знали, что казаки "розбивали по Черному море християнске купецтво заодно с бесурменским, а дома плиндрували руськи свои городи татарским робом[22]. Были в Швецiи казаки запорожскiе, числом 4.000, - пишет одна польская летопись, - над ними был гетманом Самуил Кошка, там этого Самуила и убили. Казаки в Швецiи ничего добраго не сделали, ни гетману, ни королю не пособили, только на Руси Полоцку великiй вред сделали и город славный Витебск опустошили, золота и серебра множество набрали, мещан знатных рубили и такую содомiю чинили, что хуже злых непрiятелей или татар. Под 1603 годом повествуется о похожденiи казаков под начальством некоего Ивана Куцки в Боркулабовской и Шупенской волостях, где они обложили населенiе данью в деньгах и натуре. "В том же году в городе Могилеве Иван Куцка сдал гетманство, потому что в войске было великое своевольство: что кто хочет, то делает. Прiехал посланец от короля и панов радных, напоминал, грозил казакам, чтоб они никакого насилiя в городе и по селам не делали. К этому посланцу приносил один мещании на руках девочку шести лет, прибитую и изнасилованную, едва живую; горько, страшно было глядеть: все люди плакали, Богу Создателю молились, чтобы таких своевольников истребил навеки. А когда казаки назад на Низ поехали, то великiе убытки селам и городам делали, женщин, девиц, детей и лошадей с собою брали; один казак вел ло- шадей 8, 10, 12, детей 3, 4, женщин или девиц 4 или 3[23].
Чем эта картина отличается от вида крымской орды возвращающейся с ясырем из удачнаго набега? Разница может быть, та, что татары своих единоверцев и единоплеменников не брали и не продавали в рабство, тогда как для запорожских лыцарей подобных тонкостей не существовало.
Школа Запорожья была не рыцарская и не трудовая крестьянская. Правда, много крепостных мужиков бежало туда и много было поборников идеи освобожденiя селянства от крепостного права. Но принесенныя извне, эти идеи замирали в Запорожьи и подменялись другими. Не оне определяли образ Сечи и общiй тонус ея жизни. Здесь существовали свои вековечныя традицiи, нравы и свой взгляд на мiр. Попадавшiй сюда человек переваривался и перетапливался, как в котле, из малоросса стано- вился казаком, менял этнографiю, менял душу. В глазах современников, как отдельные казаки, так и целыя их объединенiя, носили характер добычников. Жен не держат, землю не пашут, питаются от скотоводства, звериной ловли и рыбнаго промысла, а в старину больше в добычах, от соседственных народов получаемых, упражнялись[24]. Казакованiе было особым методом добыванiя средств к жизни, и тот же Папроцкiй, воспевавшiй казаков, как рыцарей, признается в одном месте, что в низовьях Днепра сабля приносила больше барышей, чем хозяйство. Именно поэтому в казачество шли не одни простолюдины, но и шляхта, подчас из очень знатных родов. Насколько возвышенными были их цели и устремленiя, видно из случая с знаменитым Самуилом Заборовским. Отправляясь в Запорожье, он мечтал о походе с казаками на московскiе пределы, но явившись в Сечь и ознакомившись с обстановкой, меняет намеренiе и предлагает поход в Молдавiю. Когда же татары приходят с дружеским предложенiем итти совместно грабить Персiю, он охотно соглашается и на это. Запорожскiе мораль и нравы хорошо были известны в Польше: коронный гетман Ян Замойскiй, обращаясь к провинившимся шляхтичам, выставлявшим в оправдание прежних проступков свои заслуги в запорожском войске, говорил: Не на Низу ищут славной смерти, не там возвращаются утраченныя права. Каждому разсудительному человеку понятно, что туда идут не из любви к отчеству, а для добычи[25].
Даже в позднiя времена, в начале XVIII века, казаки не стеснялись называть свое ремесло его собственным именем. Когда Булавин поднял на Дону возстанiе против Петра Великаго, он отправился в Запорожье с целью прибрать там себе помощников. Сечь заволновалась. Одни стояли за немедленное соединенiе с донским атаманом, другiе боялись порывать с Москвой. Дошло до смены кошевого и старшины. Умеренная группа одержала верх и порешили всей Сечью не выступать, а разрешить желающим присоединиться к Булавину на свой риск. Булавин встал в Самарских городках и обратился к запорожцам с призывом: Атаманы молодцы, дорожные охотники, вольные всяких чинов люди, ВОРЫ и РАЗБОЙНИКИ! Кто похочет с военным походным атаманом Кондратьем Афанасьевичем Булавиным, кто похочет с ним погулять по чисту полю, красно походить, сладко попить да поесть, на добрых конях поездить, то прiезжайте в черны вершины самарскiя![26].
До учреждения оседлаго реестроваго казачества в середине XVI века, термином казак; определялся особый образ жизни. Ходить в казаки означало удаляться в степь за линiю пограничной охраны и жить там на подобiе татарских казаков, т. е., в зависимости от обстоятельств, ловить рыбу, пасти овец или грабить.
Фигура запорожца не тождественна с типом коренного малороссiянина, они представляют два разных мiра. Один - оседлый, земледельческiй, с культурой, бытом, навыками и традицiями унаследованными от кiевских времен. Другой - гулящiй, нетрудовой, ведущiй разбойную жизнь, выработавшiй совершенно иной темперамент и характер под влiянiем образа жизни и смешенiя со степными выходцами. Казачество порождено не южно-русской культурой, а стихiей враждебной, пребывавшей столетiями в состоянiи войны с нею.
Высказанная многiми русскими историками, мысль эта поддержана ныне немецким изследователем Гюнтером Штеклем, полагающим, что первыми русскими казаками были руссифицировавшiеся крещеные татары. В них он видит отцов восточно-славянскаго казачества.
Что касается легенды, приписывающей запорожцам миссiю защиты славянскаго востока Европы от татар и турок, то она, ныне, достаточно развенчана накопившимся документальным матерiалом и трудами изследователей. Казацкая служба на краю Дикаго поля создана иницiативой и усилiями польскаго государства, а не самого казачества. Вопрос этот давно ясен для исторической науки.
назад вверх дальше
——————— + ———————
ОГЛАВЛЕНИЕ
——— + ———
Библиотека - История
[8]А. Ю. 3. Р. т. III, No. 369.
[9]Н. И. Костомаров - "Богдан Хмельницкiй, данник оттоманской порты". "Вестник Европы". Том VI. 1878.
[10]Д. И. Эварницкiй - "Исторiя Запорожских казаков", Том II, стр. 248. СПБ, 1895.
[11]А. Ю. 3. Р. т. III No. 369; Д. Н. Бантыш-Каменскiй, "Исторiя Малой Россiи", т. II, стр. 8.
[12]"Do Polakow". Перепечатано П. Кулишем в приложенiи ко II т. его "Исторiи возсоединенiя Руси", с редкаго изданiя, вышедшаго в Кракове в 1575 г.
[13]См. Н. И. Костомаров - "Гетман Иван Свирговскiй", Историческiе монографiи т. 2, СПБ. 1863.
[14]"Путешествiе попа Лукьянова". Цитируется по П. Кулишу - "Польская колонизацiя юго-западной Руси". "Вестн. Европы" том II. 1874 г.
[15]Кiев, 1957.
[16] M. Kostomarow - "Knyhy bytija ukrains'koho narodu", texte publie par E. Borschak avec une introduction et des notes, Paris, 1947. Второе их изданiе с переводом на французскiй язык: "Le livre de la genese du peuple ukrainien", par Georges Luciani. Paris, 1956. М. Драгоманов - "Великорусскiй интернацiонал и польско-украинскiй вопрос". Казань 1907. стр. 35.
[17]Стр. 21.
[18]См. Костомаров - "Богдан Хмельницкiй". т I, стр. 320-330. СПБ 1859.
[19]С. М. Соловьев - ""Исторiя Россiи". Том XII, стр. 424. М. 1961 г.
[20]П. Голубовскiй - "Печенеги, торки, половцы". Кiев, 1884.
[21]См. об этом у П. Кулиша в его "Исторiи возсоединенiя Руси" Том I и в "Польской колонизацiи юго-западной Руси". А также: А. А. Новосельскiй - "Борьба Московскаго государства с татарами в первой половине XVII века". М.-Л. 1948; Gunter Stokl. "Die Entstehung des Kosaken tums". Isar-Verlag. Munchen, 1953.
[22]Твори Пантелеймона Кулиша, т. VI, стр. 578 у Львовi 1910.
[23]С. М Соловьев - "Исторiя Россiи". Том Х, стр. 438, М. 1961.
[24]Г. Ф. Миллер. "Разсужденiе о запорожцах". Чт. Моск. О-ва Ист. и Др. Росс. 1846 No. 5 стр. 58.
[25]П. Кулиш - "Польская колонизацiя юго-западной Руси".
[26]С. М. Соловьев - Том XV, стр. 180. М. 1962.
