Итак, основные возражения против прав на Престол "кирилловской" линии: она непригодна для этого ни по Основным Законам, ни по церковным правилам, ни по уголовному законодательству Империи, ни по своему нравственному облику.
Все "прокирилловские" издания построены на замалчивании: а) полного набора требований к наследнику Российского Престола; б) допущенных этой ветвью нарушений; в) архивных документов, свидетельствующих о лишении Вел. Кн. Кирилла прав на Престол. Таким образом, клятва каждого нового наследника-кирилловича «Именем Бога Всемогущего, пред святым Его Евангелием... соблюдать все постановления о наследии Престола и порядке фамильного учреждения» и «свято блюсти Веру Православную» - являются не чем иным, как периодически повторяющимся ритуалом клятвопреступления.
Основные же контраргументы "кирилловцев" заключаются в следующем:
- примеры неравнородных браков или произвольных решений наших царствовавших особ до введения Павлом I Законов о престолонаследии (хотя именно для предотвращения подобных случаев Законы и были введены);
- "всемилостивейшее прощение" Вел. Кн. Кирилла Государем (который не имел права прощать нарушение данных статей Законов и церковных правил; впрочем, он никогда не отменял своей главной санкции: резолюции о лишении Вел. Кн. Кирилла прав на Престол);
- внесение семьи Кирилла в состав Императорского Дома (что еще не означает автоматических прав на Престол: члены Императорского Дома в этом отношении могут иметь разное "качество");
- признание этой линии первоиерархами Зарубежной Церкви (которые также не имели права игнорировать указанные законы);
- признание титула "Главы Династии" другими Романовыми (их личное мнение, противоречащее требованиям Законов, тоже не может служить доказательством);
- относительно присвоения великокняжеских титулов ссылки на то, что «Глава Династии, вне зависимости от пользования титулом, обладает всеми Царскими прерогативами и является Императором де-юре»,[115] правомочным присваивать титулы (хотя невозможно доказать, что Кирилл и его потомство имели право называть себя Главой Династии).
Даже припертые к стене фактами, активные приверженцы "Кирилловичей" в России отметают все приведенные возражения как «ложь, клевету, ... откровенную глупость»;[116] как «пришедшие "из-за бугра" невежественные сплетни со всех "эмигрантских гадюшников"... вздорные обвинения - множество мелочей, из коих каждая в отдельности не стоит выеденного яйца». При этом утверждается, что порядок престолонаследия «свято соблюдается до сего дня», «права Великого Князя Владимира Кирилловича слишком бесспорны и очевидны, и подтверждены к тому же Отцами Церкви»(?); сомневающийся же - «хочет похитить у нас плоды покаяния»...[117]
Видимо, некоторые "кирилловцы-легитимисты" субъективно воспринимают все это именно так, с неофитским пылом и экзальтацией, поскольку им очень хотелось бы иметь готового законного Царя: «В основе деятельности РХМС лежит личная верность соратников Государыне... де-юре ИМПЕРАТРИЦЕ Всероссийской МАРИИ I».[118] В числе таких монархистов немало порядочных людей, способных организаторов, идеологов и публицистов. Но если они и после приведенных фактов все еще захотят доказывать права этой линии на русский Престол - то им следует отказаться от названия "легитимисты" и не ссылаться на многократно нарушенные "Кирилловичами" Законы Российской Империи.
Как говорилось в аналитической записке из архива Ильина: «Если... единственно законный путь к Престолу отвергнуть, то всякий иной путь окажется не легитимным. Безразлично - какой именно это будет путь: произвольного толкования, самопровозглашения, соглашения членов Династии друг с другом или же организованного отречения всех членов Династии. Основные Законы устанавливают не только порядок престолонаследия, но и порядок своего собственного истолкования и применения».[119]
Нельзя не видеть, что "кирилловская" линия с самого начала стала ярким воплощением феврализма и смуты в рядах самой Династии Романовых, то есть символом предательского отношения к русской легитимности и к духовному смыслу русской истории, без всяких следов покаяния (вместо этого Владимир Кириллович пишет «о жертвенном подвиге» своего отца).[120] Будто нарочно каждое новое поколение этой линии начинало с ущербного брака, не раз нарушало церковные правила и заканчивало "гибкостью" к тем или иным господствовавшим (антирусским) политическим силам.
Не исключено, что при тщательном исследовании поведения этой семьи в 1916-1917 гг. может обнаружиться закулисная взаимосвязь разрушителей нашего Отечества (включая их иностранных покровителей) - и претензий Вел. Кн. Кирилла на Престол. Не лелеялись ли они еще до революции и не этим ли объясняются заговорщические планы матери Кирилла против Государя, о которых свидетельствовали Родзянко, Палеолог и Мельгунов?
Честолюбивую мать могли подталкивать к этому и смертельно опасная болезнь царевича Алексея, и отсутствие интереса к Престолу у брата Государя - Михаила Александровича, женатого морганатическим браком. Следующим в очередности на Престол, по их "первородным" расчетам, шел Вел. Кн. Кирилл. Даже его "государственные таланты" были заблаговременно продемонстрированы "прогрессивным" проектом перестройки Российского государства, который Кирилл подал Государю 12 февраля 1917 года как проект тронной речи и который стал распространяться в виде листовки 25 марта.[121]
Даже благоволящий "Кирилловичам" С. Скотт так описывает ситуацию накануне революции:[121a]
«Трон, можно сказать, принадлежал Кириллу, ему оставалось только пережить Николая... Стоит отметить, что мать Кирилла, Мария Павловна-старшая, поначалу не пожелала принять русскую православную веру, а оставалась протестанткой... Но в 1911 году, тридцать шесть лет спустя после свадьбы [точнее: в 1908 году, когда стало известно о болезни царевича Алексея. - М.Н.], она приняла православие. Можно допустить, что она ударилась в набожность... Вероятнее же, что переход в православную веру был обусловлен положением ее старшего сына. Его шансы взойти на русский Престол необычайно возросли, а мать русского царя непременно должна была исповедовать истинную русскую веру... К концу 1916 года стало ясно, что положение Николая II более чем критическое... Петроград бурлил от заговоров и сплетен. Было точно известно, какой полк должен выступить, в каком месте, государя рассчитывали заставить отречься, а государыню уйти в монастырь. Почему же не произошло дворцового переворота, в результате которого трон почти наверняка достался бы Кириллу?».[122]
Видимо, дальнейшее развитие событий - возобладавшая антимонархическая настроенность членов Временного правительства и его полевение, его усиливавшаяся беспомощность, как и рост влияния большевиков - все это было неожиданным для Кирилла Владимировича. В июне 1917 г. он перебрался в Финляндию и оставался там «на удивление долго, несколько лет... Здесь он был вблизи от Петрограда - на тот случай, если бы что-то произошло, если бы белые победили в гражданской войне».[123] В Финляндии семья Кирилла благополучно прожила до апреля 1920 г. и лишь затем уехала в Швейцарию - когда Антанта потребовала от белых прекратить борьбу. (Однако находившийся в той же Финляндии Вел. Кн. Георгий Михайлович в марте 1918 г. был арестован большевиками, доставлен в Петроград и в январе 1919 г. убит.)
Мать и братья Кирилла были арестованы красными в Кисловодске в августе 1918 г., но их почему-то сразу же освободили,[123a] и они попали к белым. Также надеясь на успех белых, Мария Павловна с Андреем оставались на юге России до новороссийской эвакуации в 1920 г., причем матери всюду оказывали «почет, приличествующий императрице. Ей беспрекословно и безоговорочно подчинялись, сами не зная почему», - недоумевает Скотт, видя в этом «загадку». (Заметим, что политикой многих белых армий и их взаимоотношениями с Антантой руководили масоны-февралисты.)[124] Тогда же англичанами были вывезены из России «четыре полных комплекта драгоценностей, один Марии Павловне и по одному на каждого сына». Впрочем, их связи с западными кругами были обоюдно полезными: «Иностранцы, писавшие мемуары о годах до и после революции, нередко черпали сведения в салоне Марии Павловны: и английский посол сэр Джордж Бьюкенен, и французский посол Палеолог»...[125]
В интервью от 9 марта, осуждая «старый режим», Кирилл намекает и на "заслуги" своей супруги: «В перспективе, во взглядах на будущее она оказалась куда дальновиднее тех, кто был облечен всей силой государственной, но не народной власти. Вместе с другими членами бывшей царской фамилии, она горячо болела душой за то, что творится недоброе дело, вместе с другими членами бывшей царской семьи в пределах возможного она горячо протестовала против существовавшей политики»... «Теперь, когда великие события произошли, когда старый режим ушел в вечность, исчез, как дым, теперь конечно, легче говорить о том, кто что сделал, легче подвести итоги великому народному движению»...[126]
Будем надеяться, что когда-нибудь будут документально подведены итоги в отношении семьи Вел. Кн. Кирилла, "кто что сделал". Все упомянутые выше заговоры против Государя с участием Кирилла и его матери, их связи с представителями предательской Антанты (поощрившей Февральскую революцию) нуждаются в тщательном расследовании, как и закулисная сторона ареста и убийства Царской Семьи - поскольку именно это сделало Вел. Кн. Кирилла "старшим по первородству". Возможно, тут еще скрыты некоторые тайны.
Но уже сейчас во всем приведенном наборе повторяющихся из поколение в поколение "кирилловских" нарушений Законов нельзя не почувствовать и какую-то мистическую символику смутного времени - символику "тайны беззакония", всегда действующей через подмену истины ложью (сам антихрист, как предсказано, воцарится в виде самозванца, выдавая себя за "мессию"). Неважно, сознательно или бессознательно "кирилловская" линия оказалась инструментом сходной подмены. Важно видеть, что в результате в России возможно воцарение самозванца - а это приведет к серьезнейшей дискредитации идеи православной монархии.
Характерно, что поддержку "Кирилловичам" оказывают такие американские пропагандные рупоры, как Радио "Свобода" и газета "Русская мысль" (один из сотрудников этой прокатолической газеты А.П. Радашкевич стал секретарем "единственно легитимного претендента"). Символичен и намечаемый "единственно легитимный, всенародно избранный" регент - разрушитель Ипатьевского дома, в котором была злодейски убита Царская Семья...
Чем кончится эта попытка "восстановления российской монархии" - мы не знаем. Но "тайна беззакония", готовимая "отцом лжи", может быть сильна лишь нашей безвольной слепотой. Света правды она не выдерживает. Хочется верить, что все же Господь смилуется над Россией и даст нам то покаянное прозрение, которое предсказывали наши святые, веря в восстановление православной России под властью истинного Русского Царя. Для этого требуется духовно осознать все происшедшее с Россией в последнее столетие.
Нельзя не видеть, что "монархический тупик" возник не только из-за несоответствия Основным Законам членов Династии Романовых в эмиграции. Нарастающее небрежное отношение Династии к требованиям Законов мы видим еще в России перед революцией. Вел. Кн. Александр Михайлович сравнивал:
«В царствование Императора Александра III мой бедный брат Михаил Михайлович был выслан за границу за то, что вступил в морганатический брак с дочерью герцога Нассауского. Теперь же каждый из Великих Князей считал возможным в выборе подруги жизни следовать влечениям своего сердца. Брат Царя, Великий Князь Михаил Александрович женился на простой, дважды разведенной женщине. Дядя Царя, Великий Князь Павел требовал для своей морганатической супруги прав, которые давались только особам королевской крови. Двоюродный брат Царя, Великий Князь Кирилл женился на своей двоюродной сестре... - факт неслыханный в анналах Царской семьи и православной церкви. Все эти три Великие Князя выражали явное неуважение к воле Государя и являлись весьма дурным примером для русского общества».[127]
Заметим, что благочестивое отношение членов царской Фамилии к бракам сильно поколебал уже Александр II - женитьбой на своей долголетней фаворитке, от которой имел детей, незаконно прижитых задолго до смерти первой жены-Императрицы... В то время это был один из редчайших случаев морганатического брака в Династии - но его заключил сам Император!..
А ведь еще мать Константина, вдова Императора Павла I Мария Феодоровна, предупреждала, как разрушительно такие поступки могут влиять на монархическое правосознание народа. Девятнадцать лет (!) она по этой причине отказывала Константину в согласии на развод с его первой женой, Вел. Кн. Анной Феодоровной:
«Приведу Вам на память пагубные последствия для общественных нравов, также огорчительный для всей нации опасный соблазн, произойти от этого долженствующий; ибо по разрушении брака Вашего последний крестьянин отдаленнейшей губернии, не слыша больше имени Великой Княгини, при церковных молитвах возглашенным, известится о разводе Вашем, с почтением к таинству брака и к самой вере поколеблется... Он предположит, что вера для Императорской Фамилии менее священна, нежели для него, а такового довольно, чтобы ощетить сердце и умы подданных от Государя и всего Царского Дома. Сколь ужасно вымолвить, что соблазн сей производится от Императорского брата, обязанного быть для подданных образцом добродетели! Поверьте мне, любезный мой Константин Павлович, единою прелестью неизменяющейся добродетели можем мы внушить народам сие о нашем превосходстве уверение, которое обще с чувством благоговейного почитания утверждает спокойствие Империи. При малейшем же хотя в одной черте сей добродетели нарушении общее мнение ниспровергается, почтение к Государю и его роду погибает».[128]
Разумеется, браки Александра III и Николая II в этом отношении были образцовыми. Однако поведение других членов Династии бросало тень и на Государей, облегчая нараставшую антимонархическую пропаганду накануне революции. Санкции последнего Государя против вступавших в неразрешенные браки были неодинаковыми по строгости и, благодаря его доброму характеру, «скоро отменялись. Виновных прощали, возвращали в Россию на прежнее положение, но прежних отношений восстановить было уже нельзя. Раненое самолюбие давало себя знать»,[129] и это лишь вносило разлад в Императорскую Фамилию, - вспоминал начальник канцелярии Министерства Императорского Двора.
Вследствие этого многие Великие Князья проявляли нестойкость уже не только в личной жизни, но и в соблюдении присяги Государю. Явно нарушая ст. 220 о «совершенном почтении и послушании» и ст. 221 о «миролюбном обращении и хранении семейной тишины и согласия», они позволяли себе открытую фронду по поводу многих назначений Государя и фактически вписались в клеветническую кампанию революционеров по дискредитации Царской Семьи. Особенно это проявилось в раздувании "влияния Распутина". Вел. Кн. Николай Михайлович «был одним из инициаторов коллективного письма великих князей, которое запечатлело рознь в Императорской Фамилии»; его публичная «едкая критика... немало способствовала ослаблению режима. Все разлагающий сарказм порождал в обществе болезненное отрицание авторитета царской власти».[130] Государь же смиренно терпел, стремясь избегать общественных скандалов (чем объясняется и фактическое прощение им убийства Распутина, к которому был причастен Вел. Кн. Дмитрий Павлович, наказанный за это лишь высылкой в Персию).
Все это небрежное отношение к Основным Законам сказалось и в роковые мартовские дни, хотя и произошло уже в результате революционного насилия: Законы не предусматривают отречения царствующего Императора («с религиозной... точки зрения отречение Монарха-Помазанника Божия - является противоречащим акту Священного Его Коронования и Миропомазания; оно возможно было бы лишь путем пострига»).[131] Тем более Государь не имел права отрекаться от Престола за сына в пользу брата; а его брат Вел. Кн. Михаил Александрович не имел права ни вступить на Престол при жизни несовершеннолетнего царевича Алексея, ни короноваться, будучи женатым на разведенной, ни передать власть Временному правительству, как и отдать решение вопроса о судьбе монархии - будущему Учредительному собранию. (См. приложения 9 и 10.)
Если бы даже монарх был поставлен волею такого Собрания - «это было бы упразднением православно-легитимного принципа Основных Законов», так что эти акты «юридически ничтожны», - констатирует Зызыкин (в этом с ним согласен и Корево). «Вел. Кн. Михаил Александрович... совершил только акт, в котором высказал ни для кого не обязательные свои личные мнения и отречение, устраняя себя от наследования по Осн. Законам, юридически в его глазах не существующим, несмотря на ранее принесенную им в качестве Великого Князя в день своего совершеннолетия присягу верности постановлениям Осн. Зак. о наследии Престола и порядку Фамильного Учреждения».[132]
Разумеется, Государь не ожидал от своего брата такого шага, который поставил под вопрос сам монархический строй...[132a] Впрочем, и Вел. Кн. Михаил действовал не добровольно, а под давлением заговорщиков, явившихся к нему домой.[132b] Керенский признал, что их цель была именно такова: «Акт отречения Михаила Александровича мы решили обставить всеми гарантиями, но так, чтобы отречение носило свободный характер».[133]
Поведение же Вел. Кн. Николая Николаевича (дяди Царя) было непростительным: он пальцем не шевельнул, чтобы предотвратить известный ему готовившийся заговор[134] (хотя в тексте присяги есть такие слова: «клянусь... по крайнему разумению, силе и возможности предостерегать и оборонять» Государя),[134a] подтолкнул Николая II к отречению и, вновь им назначенный Главнокомандующим армии, присягнул заговорщикам: «Новое правительство уже существует и никаких перемен быть не может. Никакой реакции, ни в каких видах я не допущу...»...[135]
И другие члены Династии забыли в те дни о присяге Государю, приветствовав его отречение. Многие подписали собственные отказы от прав на Престол (аналогичные приведенному выше отказу Кирилла Владимировича): Князья Гавриил Константинович и Игорь Константинович, Вел. Князья Дмитрий Константинович, Георгий Михайлович, Николай Михайлович. Последний, вслед за Кириллом, тоже совершил 1 марта визит лояльности в революционную Думу; затем, если верить газетам, в Думе зачем-то побывала Вел. Княгиня Елизавета Маврикиевна... В печати появились заявления Вел. Князей Бориса Владимировича, Александра Михайловича, Сергея Михайловича, принца Александра Ольденбургского о «всемерной поддержке» Временного правительства...[136]
Одинаковая форма этих отказов и заявлений свидетельствует, впрочем, о соответствующем требовании новой власти: это были своего рода подписки о лояльности революции. (Возможно, здесь кроется одна из причин монархической апатии таких членов Династии в эмиграции. Лишь "Кирилл I" не чувствовал ни малейшего стыда: ни за планы своей матери «уничтожить императрицу», ни за собственный призыв к войскам перейти на сторону революции...)
Разумеется, фрондируя против Государя до революции, такие члены Династии не намеревались свергать монархию: этим они лишили бы себя привилегий и доходов из Уделов. Они надеялись использовать заговорщиков в своих интересах, для дворцового переворота внутри Династии, - но жестоко обманулись. Временное правительство сразу же показало, что даже лояльные Романовы - "символы царизма" - новой власти не нужны: Николай Николаевич не был утвержден на посту Главнокомандующего, Великий Князь Борис Владимирович оказался под домашним арестом в своем дворце за то, что «медлил с признанием нового строя»...[137] Можно не без оснований полагать, что "подписками о лояльности" и отказами от прав на Престол Великие Князья купили себе свободу. Керенский, выступая в Совете Рабочих и Солдатских депутатов, заявил: «На вас находит сомнение, что на свободе остались некоторые лица царской фамилии, но на свободе только те, кто вместе с вами протестовал против старого режима и произвола царизма».[138]
Дать свободу Царской Семье февралисты изначально не собирались. Она подверглась унизительному аресту в Царскосельском дворце с ограничением на общение даже друг с другом. И никто из ранее активных монархистов не вступился за нее. Правда, многие из них тоже были арестованы, редакции их газет и организации разгромлены, но еще больше монархических деятелей затаились, а некоторые даже подписали заявления о лояльности новому правительству...
[115]. Закатов А, генеральный Секретарь Российского Христианско-Монархического Союза. Декабристы нашего времени. Б м., б г. С. 10.
[116]. Закатов А. Указ. соч. С. 11.
[117]. Александров М. Указ. соч. С. 5, 10, 26, 27
[118]. Декларация Российского Христианско-Монархического Союза // Жизнь за Царя. Москва. 1995. № 3-4. С. 4.
[119]. Архив И.А. Ильина в Мичиганском университете (США). Док. № 38. С. 4.
[120]. Великий Князь Владимир Кириллович, Великая Княгиня Леонида Георгиевна. Россия в нашем сердце. С. 52.
[121]. ГАРФ ф. 601, оп. 1, д. 2088.
[121a]. Скотт С. Романовы. Екатеринбург. 1993. В книге психология действий Вел. Кн. Кирилла описана пером его сторонника. Ибо автор считает Вел. Кн. Кирилла «первым в престолонаследии» -«согласно всевозможным династическим законодательствам» (с. 148), и пишет о Владимире Кирилловиче, что тот «действительно является законным обладателем престола всея Руси» (с. 275). Однако множество неточностей и противоречий в книге говорит о том, что автор не заглядывал в Законы о престолонаследии, не знакомился с литературой по их толкованию (ее нет в библиографии), не имеет представления и о религиозно-церковных аспектах темы. Поскольку автор «иностранец и убежденный республиканец», его оценки русских монархов и русской истории соответствующие: «революционеры имеют право на такое же оправдание, как реакционные цари», к числу которых он относит прежде всего Александра III и Николая II.; поэтому «русский народ убил последнего царя» (с. 81). Много внимания уделено проявлениям антисемитизма в России, повторениям обычных штампов («государи разрешали погромы даже против невинных женщин и детей» - с. 47). Но более всего автора интересовали грязные сплетни об интимных сторонах жизни всех членов Династии, чем и объясняется удивительная развязность книги, доходящая до кощунства.
[122]. Скотт С. Указ. соч. С. 154; см. также указ. соч. Л. Болотина.
[123]. Скотт С. Указ. соч. С. 157; Великий Князь Владимир Кириллович, Великая Княгиня Леонида Георгиевна. Россия в нашем сердце. С. 16.
[123a]. Прим. ко 2-му изданию: Находившаяся с ними М.Ф. Кшесинская. ставшая позже женой Вел. Кн. Андрея Владимировича, сообщила, что в их освобождении помогла Л. А. Давыдова, чья семья принадлежала к финансовому миру: один из братьев ее мужа, В.Ф. Давыдов, был директором Русско-Азиатского банка (участвовавшего в финансировании революции - см. наше издание: Саттон Э. "Уолл-стрит и большевицкая революция". М. 1998), другой брат, Л.Ф. Давыдов, был директором Кредитной Канцелярии Министерства Финансов (хранившей документы о безуспешных переговорах русского правительства с международным еврейством о прекращении финансирования революции - см. Давыдов А. Воспоминания. Париж: 1982. С. 223-231). По описанию Кшесинской, «Л.А. Давыдова, которая была лично знакома с комиссаром Лещинским и принимала его у себя, обратилась к нему с просьбою сделать все возможное и выручить Бориса и Андрея из-под ареста». Возникла парадоксалъная ситуация: на всей территории России, занятой красными, члены династии Романовых были убиты, а в Кисловодске они вместе со зверствовавшими большевиками посещали театральные спектакли: «в одной ложе представитель нашей династии Великий Князь Борис Владимирович, а в другой - представители новой власти, большевистской, в лице комиссаров: Булле, Лещинского, Марцинкевича... Лещинский потом снова поехал к Борису и Андрею Владимировичам и посоветовал им бежать в горы, так как он не может ручаться, что Пятигорский совдеп не постановит их арестовать, и тогда ему будет очень трудно что-либо сделать для них. Для облегчения бегства он снабдил их всех особыми документами под вымышленными именами, как будто они командированы по делам совдепа» (Кшесинская М.Ф. Воспоминания. М. 1992. С. 198-205).
[124]. Назаров М. Уроки Белого движения // Заговор против России. Потсдам. 1993.
[125]. Скотт С. Указ. соч. С. 141, 144.
[126]. У великого КНЯЗЯ Кирилла Владимировича // Биржевые ведомости. 1917. № 16127 (вечерний выпуск). 9/22 марта. С. 1.
[127]. Александр Михайлович, Вел. Кн. Книга воспоминаний. Париж. 1933. С. 237.
[128]. Цит. по: Зызыкин М. Царская власть... С. 155.
[129]. Мосолов А. Указ. соч. С. 67.
[130]. Там же С. 89. Прим. ко 2-му изданию: После убийства Распутина Вел. Кн. Николай Михайлович написал в дневнике, что это «полумера, так как надо обязательно покончить и с Александрой Федоровной» (Красный архив. М. 1936. Т. 6. С. 102); после октябрьского переворота он предложил большевикам свои услуги как историк, «поэтому никаких коварных замыслов не имел и не имею против Советской власти» (РЦХИДНИ, ф. 142, оп. 1, д. 640, л. 1) - тем не менее был расстрелян ею. (См.: Измозик В.С., Павлов Б.В. Великий князь Николай Михайлович // Из глубины времен. СПб. 1994. № 3).
[131]. Корево Н. Указ. соч. С. 28.
[132]. Зызыкин М. Царская власть... С. 184-185. Корево Н. Указ. соч. С. 29-30, 41-42.
[132a]. Прим. ко 2-му изданию: Возможно, именно поэтому 4 марта Государь заявил, что передумал и согласен на вступление на Престол Царевича Алексея при регентстве Вел. Кн. Михаила Александровича: -однако ген. Алексеев не отправил эту телеграмму Временному правительству, «чтобы не смущать умы», поскольку отречения уже были опубликованы. Об этом писали полк. В.М. Пронин, полк. Д.Н. Тихобра-зов, ген. А.И. Деникин, Г.М. Катков (см.: Православный Царь Мученик. Сост. С. Фомин. М., 1997. С. 583-584).
[132b]. Прим. ко 2-му изданию: Как признавал В.Д. Набоков, один из составителей акта отречения Михаила, этот акт был незаконным, ибо никто не был вправе «лишать престола то лицо [Алексея], которое по закону имеет на него право». Но заговорщики «не видели центра тяжести в юридической силе формулы, а только в ее нравственно-политическом значении»; Акт отречения Михаила «был единственным актом, определившим объем власти вр. правительства»; он был призван «торжественно подкрепить полноту власти вр. правительства и преемственную связь его с Госуд. думой» (Набоков В.Д. Временное правительство // Архив русской революции. Берлин. 1921. Т. 1. С. 18, 21).
[133]. Беседа с журналистами // Утро России. М. 1917. № 65. 8 марта. С. 2.
[134]. См.: Смирнов С. История одного заговора // Последние новости. Париж. 1928. 22 апр.
[134a]. Прим. ко 2-му изданию: В ст. 241 Уложения о наказаниях предусмотрено «лишение всех прав состояния и смертная казнь за "всякое злоумышление и преступное действие против жизни, здравия или чести Государя Императора и всякий умысел свергнуть Его с Престола, лишить свободы и Власти Верховной, или же ограничить права оной, или учинить священной Особе Его какое-либо насилие"... При этом наказуемо не только покушение, но и обнаруженный только умысел (ст. 242), и одинаковое наказание распространяется на всех участвовавших в деле до укрывателей и недоносителей (ст. 243)» (Коркунов Н.М. Русское Государственное Право. СПб. 1893. Т. I. С. 183). Что уж тут говорить о поведении Вел. Кн. Кирилла...
[135]. Беседа с вел. кн. Николаем Николаевичем // Утро России. 1917. № 63. 6 марта. С. 1.
[136]. Телеграммы великих князей министру-председателю Временного Правительства // Биржевые ведомости. 1917. № 16131 (утр. выпуск). 14 марта. С. 4; Утро России. 1917. Мо 69. 12 марта. С. 4; № 70. 14 марта. С. 3; Русское слово. М. 1917. № 48. 2 марта. С. 2.
[137]. К аресту Бориса Владимировича // Свет. 1917. № 72.6 апр. С. 3.
[138]. В Таврическом Дворце. Знаменательная речь А.Ф. Керенского на Совете Рабочих и Солдатских депутатов // Свет. 1917. № 67. 29 марта. С. 2.
———————————— + ————————————
назад вверх дальше
——————— + ———————
ОГЛАВЛЕНИЕ
——— + ———
КНИГИ
хороший сайт,спасибо!