Промысел Божий предназначил России быть последним убежищем Православной Церкви, последним оплотом веры. Поэтому и русская государственность складывалась как православное Царство, и сам русский народ - как православный церковный народ. Триединая установка: Православие, самодержавие, народность - есть основа русского национального сознания.
Это очевидно даже от противного: все борцы с самодержавием, будь то революционеры или либералы, были равно и космополитами-западниками, и злостными безбожниками по своей жизни, если не полными атеистами и богоборцами. Процесс утраты монархического сознания и либерализации политической мысли у русской интеллигенции всегда шел рука об руку и с утратой национального сознания, с презрением к отечественному прошлому, а также с расцерковлением и нравственным разложением. И полоумный нигилист - маньяк идей социализма, и респектабельный циничный либерал равно были смертельными врагами веры, Царя и отечества. Они вместе, как в 1905-м, так и в феврале 1917-го свергали Царя, разрушали отечество, гнали Церковь. Невозможно отказаться от одной из частей триады, не утратив при этом и остальных.
Поэтому и трагедия Февраля была глубже, чем это кажется на первый взгляд. Она не была лишь политическим недомыслием, но всеобщим позорным грехопадением, подготовленным глубоким греховным повреждением души. В этом грехопадении - и клятвопреступление, и измена законной Богоучрежденной власти, и восстание на Помазанника Божия, и отвержение самой идеи православного Царства - Третьего Рима. В нем отвержение высочайшего служения, возложенного на Россию Промыслом Божиим за много веков до этого, в нем - продажа Божественного первородства за похлебку мнимых благ демократии.
Те русские эмигранты, которые принципиально отвергли идею Православного самодержавия как ложную, не остались и русскими, не устояли в Православии, а превратились или в католиков восточного обряда, или в модернистов-космополитов. Иное положение у тех многочисленных русских патриотов, которые не отвергали этой триединой установки, но еще не пришли к ней.
Старые интеллигенты-февралисты и многие такие эмигранты запечатлели себя позорной печатью апостасии - отступничеством от Православия, изменой самодержавию, предательством национальных идеалов и устоев. В отличие от них многим русским людям "советского" воспитания, по мере пробуждения их национального и религиозного сознания, пришлось отказываться совсем от другого: от коммунизма, атеизма, разных видов "западничества" и "американизма". И здесь у каждого свой путь и свои особенности.
У одних прежде пробудилось державное и государственное сознание, но еще слабо чувство религиозное и церковное - это нецерковные патриоты. У других сильнее чувство церковности, но еще не созрело равное по силе сознание русского патриота (взамен патриотизма "советского", отвергнутого при обращении к вере) - это многие энтузиасты церковного возрождения, борцы с экуменизмом и обновленчеством, но предпочитающие пока быть "аполитичными". А враги русского возрождения всячески пытаются противопоставить одних другим: нецерковных патриотов увлечь под знамена Жириновских и им подобных, а церковных энтузиастов - под флаги "демо-христиан".
