"Посев". 1983. № 5
Христос воскресе!
Два тысячелетия люди на Земле говорят друг другу эти слова в праздник Пасхи. Тысячу лет – на русской земле. Шестьдесят шесть – при советской власти. В этом году – первый раз в правление некоего Андропова, имя которого со временем так же канет в Лету и забудется всеми, кроме специалистов-историков, как были забыты имена римских стражников, вбивавших гвозди в тело Христа.
Пришествие в мір Сына Божия разделило надвое историю. Недаром счет лет идет от этого события в разные стороны. Оно разделило и мір – более резко, чем когда-либо, на силы добра и силы зла, дав силам добра полюс притяжения и единения в виде Церкви, мистического Тела Христова на земле. И каждый раз, когда силы зла совершают преследование людей за веру, за стремление преобразить, христианизировать мір, – это снова и снова гвозди в Тело Христа.
Миллионы мучеников дала Россия в XX веке. Сегодня среди них[1] – Зоя Крахмальникова, Ростислав Евдокимов, Валерий Сендеров, Леонид Бородин, о. Глеб Якунин, Игорь Огурцов, Владимір Осипов, Владимір Пореш, Александр Огородников и многие тысячи других.
+ + +
Две тысячи лет – и шестьдесят шесть. Величины несоизмеримые. Для большинства из нас, кто родился при советской власти, прежняя Россия кажется чем-то очень далеким. Прошедшие десятилетия вместили в себя столько, сколько раньше вмещали века. Но стоит прошедшие 66 лет промерить обозримыми для нашей памяти отрезками времени, откладывая назад, как циркулем на бумаге, по 20, 15 или 10 лет, – и прежняя Россия увидится совсем рядом. Еще живы люди, которые родились, когда было государство Россия, которому не приходилось стыдиться за свое имя. Было более 50 тысяч храмов. Были такие центры духовной жизни, как Оптина, Саров, Дивеево, был "серебряный век" русской культуры...
Шестьдесят шесть лет – вот на каком краешке тысячелетней российской истории держатся сегодняшние силы зла в нашей стране. И в этом – один из главных факторов их непреходящей слабости. Для них враждебен каждый исторический камень, старые названия улиц и городов, вся русская литература, даже русский язык как язык христианского народа неуничтожимо таит в себе непримиримость к их власти, уже в самых простых словах, как "спасибо" (спаси Бог), "крестьянин" (хрестьянин, христианин), как наш главный день недели "воскресенье".
Почти семь десятков лет – это и пора зрелости. Не только для "зрелого социализма", но и для сознания народа, попавшего в такую исключительную ситуацию. С одной стороны, коммунистические Геростраты увидели безуспешность своих первоначальных планов "великих преобразований" – уничтожить веру, нацию, семью, личную совесть (оставив только "классовую"); с другой стороны, наш народ интуитивно осознал, что без этих якобы "исторически преходящих явлений" человек перестал бы быть человеком, а народ – народом.
Перестал – бы. Потому что, несмотря на невиданные в истории жертвы (“Мы недосчитываем 110 миллионов человек!” – писал проф. И. Курганов[i]), нам удалось сохранить и веру, и совесть, и нацию, и семью. Ростислав Евдокимов, Вячеслав Долинин, Зоя Крахмальникова, о судах над которыми мы сообщаем в этом номере "Посева", осуждены за то, что сказали: мы живы! – и хотим, чтобы ожила Россия.
Мы, русские, живы, несмотря на всю грязь вокруг нас и в нас самих. Несмотря на то, что кто-то ставит вопрос “есть ли вообще русский народ”. Несмотря на то, что наши угнетатели пытаются отождествить слово "русский" с "советским, коммунистическим"; пытаются выдать себя за защитников нашей государственности и наших народных интересов. Несмотря на то, что политика Запада до сих пор наивно[2] идет на поводу у этого отождествления, внедряемого в западных средствах массовой информации "прогрессивными силами".
Мы живы. И задача в том, чтобы эту жизнь распространять дальше, отвоевывая у сил разрушения частицу за частицей российского общества: “…сегодня в России… пробуждается иное отношение к культуре, к просвещению, к нравственности. Мы говорим – в России, подразумевая прежде всего, конечно, церковный народ, "святой остаток" нации, считая, что именно в нем вся надежда на спасение нашего Отечества и, более того, на спасение всего міра. И говорим это с полной ответственностью и полною надеждой, что нас услышат те, для кого спасение России – не пустой звук, не словесная фигура, не мертвый идеал, а живая реальность, требующая участия в ней”. (Зоя Крахмальникова. "Есть ли надежда у России?". "Грани", № 118).
М. Назаров
Опубликовано без подписи в журнале "Посев" (Франкфурт-на-Майне. 1983. № 5. С. 2-3)
