Миссия русской эмиграции
Под названием "Миссия русской эмиграции" в Ставрополе, в издательстве "Кавказский край" в конце 1992 года, тиражом в 50.000 экземпляров, вышла книга многолетнего сотрудника нашего журнала Михаила Назарова (416 с).
Определяя суть этой миссии, он вспоминает одноименную речь в 1924 году Ивана Бунина, говорившего о неприятии зла и сохранении русской чести. Затем, упомянув о культурном влиянии изобретателей, ученых, писателей, артистов из эмиграции на иностранный мiр, автор сосредотачивает свое внимание на трех "функциях" эмиграции по отношению к России, которыми были: 1) сохранение ее культурно-исторических ценностей, 2) помощь силам, сопротивлявшимся коммунизму на Родине и 3) осмысление трагического опыта революции.
"Именно сейчас, на наших глазах, русская эмиграция, кажется, завершает свою последнюю миссию... Уходит в мiр иной зарубежье, наступает пробуждение в России... Остается сделать последнее усилие передачи накопленного опыта", – пишет автор.
Повествование в книге начинается с эвакуации из Крыма армии генерала Врангеля в 1920 году, армии, отступившей, но не сдавшейся, с описания ее боевого духа и трудных отношений с бывшими союзниками. Дав картину политического спектра эмиграции 1920-х годов, автор останавливает свое внимание на Зарубежном Съезде 1926 года, который под влиянием П.Б. Струве создал некое "право-центристское" согласие относительно идейно-политических позиций эмиграции: "России нужно возрождение, а не реставрация". "Мiровая коммунистическая партия является в отношении России внешней силой, а не русским национальным правительством". (Характерно, что, впадая в фарс на грани уголовщины, коммунисты сегодня первое некоммунистическое правительство называют "оккупационным".)
Переходя к "идее общей судьбы" эмиграции и страны, автор показывает, что нравственные выводы из этой идеи делались самые противоположные: одни ею оправдывали сдачу, совпатриотизм и "возвращение на Родину"; другие тоже "возвращались", но нелегально, с оружием в руках, для борьбы с советской властью. Автор дает яркие портреты группировок на той и на другой стороне, резюмирует роль "Треста" и других провокаций ГПУ и становление, частично в порядке ответа на них, Национально-Трудового Союза Нового Поколения – будущего НТС.
Явления иного порядка описываются в следующей главе о русском фашизме. Несколько таких групп возникло в эмиграции в Европе, на Дальнем Востоке и в США между двумя мiровыми войнами, когда в условиях развала либеральной демократии термин "фашизм" еще не стал одиозным и человеконенавистническая суть немецкого национал-социализма многим не была очевидна.
Война заставила эмиграцию разделиться на "оборонцев" и "пораженцев": последние "сочли меньшим злом Германию не столько потому, что поверили в объявленный Гитлером крестовый поход, сколько потому, что надеялись сами превратить войну в такой поход при поддержке населения России. Основания для этих надежд были", – пишет автор. "Выбор заключался в том, включиться ли в события, стараясь использовать их для помощи своему народу, или остаться в стороне от этих событий". НТС, по-своему включившийся в события под практически малореальным, но нравственно понятным лозунгом "ни Сталина, ни Гитлера", хотя и понес большие людские потери от обоих противников, вышел из войны живой организацией, в то время как ни одна другая довоенная политическая организация эмиграции в Европе войну не пережила. Сыграла свою роль "идея общей судьбы".
Что же касается идеи Русской Освободительной Армии (РОА) как самостоятельной вооруженной силы антикоммунистического русского правительства, то ее безуспешно подсказывали немцам, помимо Власова, более двадцати пленных советских генералов. Трагической судьбе РОА и той положительной роли, которую в ней старалась играть часть эмиграции, автор посвящает отдельную главу.
Последние две главы называются "На фронтах холодной войны" и "НТС и правозащитное движение". Здесь речь идет о насильственной репатриации 1945-47 гг., о сменивших ее попытках американцев наладить сотрудничество с эмиграцией, о радиостанции "Свобода"; наконец, дается краткий обзор деятельности НТС в 1950-90 годы и поднимается проблема недостаточной, по мнению автора, его стыковки с правозащитным движением в России.
В общей сложности, книгу можно было бы назвать "кратким курсом по истории эмиграции". Написана она с эрудицией, тщательно документирована с привлечением множества источников как письменных, так и устных, и на приведенные в ней факты можно полагаться. Но только описанным выше изложением она не исчерпывается...
Как бы поперек этого изложения, нарушая его стройность, врезаны три дополнительных темы: 1) Вопрос церковных юрисдикции и отношений с московской Патриархией, 2) вопрос о так называемом "жидо-масонском заговоре" и 3) автобиография.
Церковный вопрос, эмоционально взрывчатый, фактически весьма сложен: в нем сплетаются в каноническое право, и нравственно-богословские суждения, и определенный психологический настрой, и политическая идеология. Спору нет, что в силу той стержневой роли, которую Церковь занимала в жизни эмиграции, объяснить читателю историю разделения (все же лучше не "раскола"!) зарубежного православия на несколько "юрисдикции" следовало. Но уделяя ему столь много места, не нарушает ли автор ту самую "иерархию духовных ценностей", о которой он печется? Стоит ли 8 страниц текста уделять вопросу, было ли парижское издательство ИМКА-Пресс масонским? Не существеннее ли читателю было бы узнать о его вкладе в развитие российской духовной культуры?
Дальше – хуже: одна пятая часть книги посвящена историческому эскурсу, в котором автор пытается показать, что страхи крайне правых кругов эмиграции перед евреями и масонами в первой половине XX века не были лишь плодом сектантского воображения, а имели под собой определенную фактическую почву. Верный своему методу педантичной работы с источниками, он приводит множество цитат еврейских и масонских авторов. Из них явствует, что еврейские деньги играли определенную роль в мiровой политике, что очень многие видные политические деятели на рубеже веков состояли в масонских ложах, что масонство участвовало в мiровом процессе секуляризации общества. Ну и что? – скажет непредвзятый читатель. – Тоже мне, открытие! От этих фактов до идеи какого-то мiрового заговора против России – огромное расстояние, перескочить которое может лишь воображение, настроенное на "поиск врага", отказывающееся покаяться в том, что врагом этим были – мы сами. Такова именно была психологическая обстановка в среде крайне правых в 1930-е годы, реагируя на которую один из основоположников НТС, М.А. Георгиевский в 1939 году писал: "Неужели же не унизительно для русского национального самосознания сваливать все несчастья на жидо-масонов?"
В этом плане интерес представляет третья врезка автора в свой текст – автобиографическая, которая в книге идет как вторая глава: "До эмиграции я был одним из обычных антисоветчиков-нигилистов, для которых уроки казенного советского патриотизма оказались препятствием в созревании не только национального чувства, но и самой личности... В пустоту же, возникавшую на месте национального самосознания, легче всего впитывались фикции чужой, недосягаемой, притягательной цивилизации, которые многим в моем окружении казались настоящей жизнью. Только пребывание в чужом национальном теле прояснило мне значение своего: что национальное самосознание необходимо для полноценного человеческого существования. Это одна из ступеней духовного мудрения". Пожелаем же автору подняться на следующую ступень широты и щедрости, незацикленности национального самосознания, которые так нужны сегодня России.
Б. Пушкарев
"Посев" Франкфурт-на-Майне, 1993, № 4, стр. 87-90
[Справка об авторе. Борис Сергеевич Пушкарев (1929 г.р.) – сын историка С.Г. Пушкарёва. Член НТС с 1944 г., после войны окончил Йельский университет, работал как архитектор-градостроитель в Нью-Йорке. Один из руководителей НТС в 1980-е гг. С 1992 г. – председатель Исполнительного бюро НТС, стал постоянно жить в Москве. С 1996 г. – председатель НТС.]
+ + +
Ниже ответ Б.С. Пушкареву, посланный в редакцию "Посева".
Еще о "заговоре против России"
Позвольте поблагодарить Б. Пушкарева за положительную оценку ("Посев" №4/1993) фактического материала моей книги "Миссия русской эмиграции" («...на приведенные в ней факты можно полагаться»). Однако трудно согласиться с мнением уважаемого рецензента, что «От этих фактов до идеи какого-то мирового заговора против России – огромное расстояние, перескочить которое может лишь воображение, настроенное на "поиск врага", отказывающееся покаяться в том, что врагом этим были - мы сами».
Только ли "мы сами"? Рецензент согласен с моим, как он пишет, "педантичным" показом того, что «еврейские деньги играли определенную роль в мировой политике, что очень многие видные политические деятели на рубеже веков состояли в масонских ложах, что масонство участвовало в процессе секуляризации общества». Но в этом ряду «множества цитат еврейских и масонских авторов», использованных мною, рецензент почему-то не заметил собственных признаний этих самых сил, что они не ограничивались таковой "ролью" в своих странах, а расширяли сферу своего влияния, активно участвуя в российской трагедии XX века. Я привожу, например, такие бесспорные факты (в скобках источники):
– финансирование революции Я. Шиффом, "главой финансового еврейского мира в Америке" (Витте С. Воспоминания. Москва. 1960. Т. 2. С. 439-440; Давыдов А.В. Воспоминания. Париж. 1982. С. 223-226; The Jewish Communal Register of New York City 1917-1918. New York. P. 1018-1019; B'nai B'rith News. May 1920. Nr. 9. Vol. XII; Encyclopaedia Judaica. 1971. Jerusalem. Vol. 14. P. 960-961 and Vol. 10. P. 1287.);
- участие масонов (выстрел в Сараево) и прессы в провоцировании Первой мировой войны, т.е. в обострении отношений между Россией - и Германией с Австро-Венгрией. Даже известный борец с "русским черносотенством" У. Лакер признает: «Можно быть почти уверенным, что без прессы Первой мировой войны вообще бы не было» (Der Prozess gegen die Attentater von Sarajewo // Archiv fur Strafrecht und Strafproze В. Berlin. 1917. Band 64. S. 385-418; 1918. Band 65. S. 7-137; 385-393; Laqueur W. Deutschland und Russland. Berlin. 1965. S. 57-59; Агурский М. У истоков национал-большевизма // Минувшее. Париж. 1987. № 4. С. 142, 145-147);
– план Гельфанда-Парвуса по объединению усилий и финансированию в годы войны всех антирусских сил (социалистов, сепаратистов и т.п.), осуществленный с помощью Германии и еврейских банков (текст плана опубликован в сборнике: Germany and the Revolution in Russia, 1915-1918. Documents from the Archives of the German Foreign Ministry. Edited by Z.A.B. Zeмan. London. 1958. P. 140-152.);
– ультиматум еврейских банков (как иностранных, так и внутрироссийских) российскому правительству в 1915 г. (Тяжелые дни. Составлено А.Н. Яхонтовым // "Архив русской революции" под ред. И.В. Гессена. Берлин. 1926. С. 44-45; Солженицын А. Собр. соч. Париж. 1984. Т. 13. С. 263-267.);
– в Феврале: масонский состав Временного правительства, масонское возглавление Советов рабочих и солдатских депутатов и еврейского Политического Бюро и их связи с Западом (Dictionnaire universel de la franc-maconnerie. Paris. 1974. P. 1166; Берберова Н. Люди и ложи. Нью-Йорк; Фрумкин Я. Из истории русского еврейства // Книга о русском еврействе (1860 – 1917). Нью-Йорк. 1960; Judisches Lexikon. Berlin. 1927. Band 1. S. 1149; Александр Исаевич Браудо. Очерки и воспоминания. Париж. 1937; Parliamentary Debates. House of Commons. 1917. Vol. 91, Nr. 28. 22 March, col. 2081; Алексеева И. Миссия Мильнера // Вопросы истории. 1989. № 10. С. 145);
– сознательное предательство "союзниками" Антанты русского Белого движения при тайной поддержке большевиков сначала Уолл-Стритом, а затем и правительствами США, Англии и Франции как в гражданской войне, так и в 1920-1930-е годы (см. документальное исследование известного американского профессора: Sutton А.C. Wall Street and the Bolshevik Revolution. New Rochell, N.Y. 1974.).
Зачем все это понадобилось в книге о русском Зарубежье – я не раз объясняю в тексте: без этого невозможно понять условия существования, поведение и саму миссию русской эмиграции, в том числе и ее выбор во Второй мировой войне.
Но только историческим аспектом дело не ограничивается. Сходное отношение западных лидеров к исторической России проявилось и позже: тут и выдача Сталину миллионов беженцев-антикоммунистов, власовцев и нескольких тысяч белогвардейцев в 1944-1947 гг.; и единогласно принятый конгрессом США в 1959 г. "закон о расчленении России" (PL 86-90), в котором русский народ не признан порабощенным коммунистами – а фигурирует как поработитель других народов, даже Тибета и "Казакии", чью борьбу против русских США официально обязались поддерживать; и нынешнее практическое осуществление этого закона (не отмененного по сей день!)...
То есть, я считаю затронутый вопрос важным не только для восстановления исторической правды, но и потому, что те же круги точно также относятся к России сейчас (факты см. в моей статье "Историософия смутного времени" в "Вече" № 46) – почему я и хочу возразить Б. Пушкареву.
Сегодня в России можно встретить с одной стороны – немало экстремистских трактовок этой сложной проблемы, с другой стороны – ее упорное замалчивание (и зачисление в "экстремисты" даже тех, кто стремится честно разобраться в ней). Но мне кажется, что для предотвращения экстремизма и для становления здоровых национальных сил надо не табуировать проблему, а анализировать с христианской точки зрения – что я и попытался сделать. Именно в этом отношении суждения рецензента мне кажутся невнимательными.
Так, насчет того, что виноваты "мы сами" – рецензент не заметил важной методологической оговорки в моей книге (на стр. 78): «Нужно сразу признать: никто не виноват в российской катастрофе больше нас самих. Мы не рассмотрели опасностей, не противостояли им, дали себя соблазнить на гибельные пути. "Попустил Господь по грехам нашим" – так говорили наши предки даже после нашествия татар. Но позволительно разобраться и в том, кто и как в очередной раз воспользовался нашими грехами». То есть, христианское покаяние – это одно дело, и другое – научно-исторический анализ (цель моей книги), который возможен лишь с учетом всех факторов и покаянию никак не противоречит.
Поскольку к рецензии подверстана (с намеком) цитата А.П. Столыпина о "Протоколах сионских мудрецов", напомню и другой методологический принцип моей работы (стр. 77-78): «в том, что это никакие не "протоколы", сегодня трудно сомневаться... "Протоколы сионских мудрецов" не были "программой жидомасонского заговора", по которой развивался мир. Здесь была обратная причинность: мир в XIX веке находился в похожем состоянии, которое и отразили в духе своеобразной антиутопии как "Протоколы", так и роман Дизраэли. (И в собирательном образе "Большого Брата" у Орвелла можно видеть отражение масонского термина.) Поэтому бессмысленно сводить дискуссию к утверждению или опровержению подлинности "Протоколов"; важно понять исторические реалии, которые послужили прообразом для этих текстов».
(К словам "трудно сомневаться" я даю такую сноску: «См., напр., хоть и пропагандно упрощенную, но содержащую некоторые полезные сведения книгу о суде в Берне в 1934 г.: Бурцев В. "Протоколы сионских мудрецов" – доказанный подлог. Париж. 1938». – Думаю, именно из этой книги Аркадий Петрович [Столыпин] почти дословно почерпнул приписанные там генералу Г. (Глобачеву, но не подтвержденные им на суде) сведения о расследовании "Протоколов" П.А. Столыпиным: в описанное время А.П. было лишь два года, а к моменту убийства отца 7 лет – вряд ли в таком возрасте он мог обсуждать с отцом эту тему. Историкам еще предстоит расследовать этот вопрос, хотя он, повторяю, не имеет принципиального значения.)
В той же главе (стр. 86-98, и далее в главе 6) я отвергаю распространенную в первой эмиграции теорию, что большевики были сознательными "агентами жидомасонства", ибо у них были собственные идеологические цели. Несколько раз подчеркиваю, что евреи (как и масоны) были и есть разные, да и вообще нельзя огульно винить простых людей за действия их лидеров. «Но главное, что часто упускается при анализе этой проблемы: рассматриваемый "заговор" есть часть общего энтропийного процесса Нового времени, который и раньше не исчерпывался орденскими или национальными рамками. Проблема заключается в дехристианизации мира, в его отпадении от Бога – в апостасии. В этом секулярном русле лежат и Реформация, и Просвещение, и масонство, и марксизм, и большевизм. И в этом духовном процессе виноваты не масоны или "малый народ": они не только его участники, но и его продукт» – таков масштаб моего рассмотрения вопроса.
Я предлагаю следующее его решение: «...основной водораздел в спорах о теории "мирового заговора" заключается в том, что считать здесь первичным: духовный процесс апостасии и саморазложения человечества, в котором возникают соответствующие деструктивные организации; или же тайные организации, которые вызывают этот процесс». «Здесь мы имеем два – хоть и несоизмеримых, но взаимосвязанных уровня: духовный и политический, питающие друг друга с той или иной степенью сознательности действий участников. То есть под влиянием сил зла, действующих в мире, происходит злоупотребление человечества своей свободой и бессознательное саморазложение общества. Но внутри этого духовного процесса, на его политическом уровне, для какой-то части властителей ставка на свободу может быть инструментом сознательного разложения общества до атомизированного, духовно ослабленного состояния – для господства над ним. Это касается не только революции в России, но и всей западной демократии. Ключ к проблеме – в ее рассмотрении на этих разных уровнях, которые не следует смешивать или сводить проблему только к одному из них».
В этом смысле я считаю верными слова недавнего Послания Архиерейского Собора Русской Зарубежной Церкви (май 1993): «Должно отметить, что смрадный, ядовитый поток свобод направляется в Россию мировым центром зла... Мы отчетливо чувствуем в современном мире действие системы зла, контролирующей общественное мнение и координирующей действия по уничтожению Православного христианства и национально-устойчивых народов».
В любом случае, мне непонятен высказанный рецензентом совет: «подняться на следующую ступень широты и щедрости, незацикленности...». Щедрости по отношению к Уолл-стриту и к закону PL 86-90? К "новому мировому порядку", а может и к самому антихристу?..
М. Назаров
Мюнхен, сентябрь 1993 г.
[Это письмо в редакцию "Посева" не было опубликовано]
