Памяти Константина Николаевича Леонтьева

12.11.1891 (25.11). – Умер философ и писатель Константин Николаевич Леонтьев

Памяти К.Н. Леонтьева

Константин Николаевич Леонтьев  (13.01.1831–12.11.1891), писатель, философ. Родился в семье помещика в с. Кудиново Калужской губернии, был воспитан очень религиозной матерью. Окончил медицинский факультет Московского университета. Во время Крымской войны служил военным врачом. С 1863 по 1873 гг. – на дипломатической службе в Турции. В середине 1870-х гг., дав обет в случае выздоровления после тяжелой болезни посвятить свою жизнь Богу, Леонтьев по нескольку месяцев живет в монастырях – на Афоне, в Николо-Угрешской обители под Москвой, в Мещовском монастыре св. Георгия, в Оптиной пустыни (близ Козельска). В последней он и поселился в марте 1887 г. В Оптиной пустыни 23 августа 1891 г. тяжело больной Леонтьев принял тайный постриг. 30 августа, чтобы быть ближе к медицинской помощи, перебрался в Сергиев Посад, где и скончался от воспаления легких.

Основная идея развивавшегося міросозерцания Леонтьева – примат эстетики над моралью. Отсюда он утверждал необходимость и благость неравенства, контраста, разнообразия как основы гармонии и красоты. Это идея и эстетическая, и биологическая, и социологическая, и моральная, и религиозная. Бытие есть неравенство, а равенство, уравниловка же есть путь в деградацию и небытие. Стремление к равенству, к смешению, к единообразию враждебно жизни. Сам Бог хочет иерархии, то есть неравенства, разнообразия, – писал Леонтьев. Міровая гармония не только не исключает борьбы и страданий, то есть зла, но даже предполагает их для контраста. Леонтьев видит бóльшую моральную высоту и правду в суровости, жестоких испытаниях, борьбе за жизнь и господство, чем в идее спокойного блага человечества. Чистое добро "некрасиво", говорил он; чтобы была красота в жизни, необходимо и зло, необходим контраст тьмы и света.

Такое отношение ко злу, конечно, не соответствует православному учению, за что Леонтьева не раз подвергали справедливой критике духовные лица. Да и сам он в конце жизни признавал в одном из писем: «в то время мало-помалу подкрадывалась к уму моему та вредная мысль, что нет ничего безусловно нравственного, а всё – нравственно или безнравственно только в эстетическом смысле». Протоиерей Василий Зеньковский дал творчеству Леонтьева такую оценку:

«Применение  именно эстетического, а не морального принципа к историософским явлениям есть неизбежное следствие натурализма в философии...  Неполнота христианского сознания не дала ему возможности из религиозных принципов развить положительную программу исторического делания. Он даже однажды (в письме к Розанову) высказал среди "безумных своих афоризмов" такую мысль: "Более или менее удачная повсеместная проповедь христианства" ведет к "угасанию эстетики жизни на земле, то есть к угасанию самой жизни"...».

Если же отвлечься от этого основного порока его творчества, то в нем было и много верного. В целом должный процесс социального развития нации мыслился Леонтьевым как постепенное восхождение от простоты к оригинальности и сложности; постепенное усложнение элементов сословных, увеличение богатства внутреннего и в то же время постепенное укрепление духовного единства нации, так что высшая точка развития есть высшая степень сложности, объединенная и неким властным единством.

Мір же на глазах Леонтьева развивался в прямо противоположную сторону – к демократическому разложению, упрощению и деградации культуры. И это вносило в мысль Леонтьева безпокойство. Он предвидел закат глобальной европейской цивилизации ранее Ницше или Шпенглера, с которыми у него есть сходство мышления. Приведем две характерных цитаты.

«Не ужасно ли и не обидно ли было бы думать, что Моисей всходил на Синай, что эллины строили свои изящные Акрополи, римляне вели Пунические войны, что гениальный красавец Александр в пернатом каком-нибудь шлеме переходил Граник и бился под Арабеллами, что апостолы проповедовали, мученики страдали, поэты пели, живописцы писали и рыцари блистали на турнирах для того только, чтобы французский, немецкий или русский буржуа... благодушествовал бы "индивидуально" и "коллективно" на развалинах всего этого прошлого величия?.. Стыдно было бы за человечество, если бы этот подлый идеал всеобщей пользы, мелочного труда и позорной прозы восторжествовал бы навеки!»

«Однородное буржуазное человечество… дошедшее путем всеобщей, всемірной однородной цивилизации до такого же однообразия, в котором находятся дикие племена, – такое человечество или задохнется от рациональной тоски и начнет принимать искусственные меры к вымиранию (например, могут только приучить всех женщин перед совокуплением впрыскивать известные жидкости, и они все перестанут рожать…); или начнутся последние междоусобия, предсказанные Евангелием (я лично в это верю); или от неосторожного и смелого обращения с химией и физикой люди, увлеченные оргией изобретений и открытий, сделают наконец такую исполинскую физическую ошибку, что и "воздух как свиток совьется", и "сами они начнут гибнуть тысячами"...».

Подобно Н.Я. Данилевскому, писавшему о возрастных этапах развития нации, Леонтьев ставил вопрос о возрасте России и склонялся к иному мнению: Россия вовсе не молода, мы прошли много, сотворили духом мало и стоим у какого-то страшного предела. Европа грозит заразить Россию «либерально-эгалитарным прогрессом» и это будет для нас смерть. Только сильная императорская власть может спасти Россию от натиска "мещанской Европы" с ее разрушительными лозунгами политической свободы и равенства. Однако, и это еще одно отличие от Данилевского – Леонтьев утверждает: Россия сильна не народными славянскими началами, а византийскими культурно-сословными. Византизм в государстве значит Самодержавие, в религии – Православие. И в этом сочетании опять-таки находила свою кульминацию его эстетика.

Основные религиозно-философские идеи Леонтьева нашли отражение в его работах: "Византизм и славянство", "Племенная политика как орудие всемірной революции", "Отшельничество, монастырь и мір" и др. Эти работы составили содержание книги "Восток, Россия и славянство" (1885–1886).