О "слабости" и силе Христианства

Неоязычество и еврейский вопрос

После столь долго насаждавшегося отрицания духовного мира – вполне понятно, что в послекоммунистической России психологический маятник из накопившегося любопытства качнулся в другую сторону: к "духовности" любого рода, вплоть до преподавания оккультизма в некоторых школах (штейнерианство, рерихианство) и сеансов колдовства по государственному телевидению (Кашпировский и проч.). Не представляя себе, каким нравственным усилием только и возможно человеку возрастание к истинному духовному миру, многие любопытствующие стремятся получить "духовность" легко и сразу в готовом виде, "для улучшения здоровья", не задумываясь о ее качестве и о последствиях.

Особое место в этом ряду занимает интерес к русскому язычеству, ибо он подкрепляется культом физической силы и здоровья нации. Эта идеология была присуща и тем фашистам, которые увлекались языческими соблазнами, столь распространенными во времена национальных катастроф. При этом "благое намерение" физически укрепить ослабленное тело государства только усугубляет его духовное саморазрушение, ибо язычество рассматривает нацию в основном как биологический организм, не чувствуя духовной основы национального самосознания и самой цели существования нации.

Следует сразу сказать, что одно дело – язычество как этнография: народные песни, пляски, обряды, традиции; их следует изучать и хранить, в них наши национальные корни. Древнее язычество еще не знало истинного Бога, поэтому наших предков не в чем упрекнуть: они были на своем историческом пути к истинной вере и, когда пришло время, – выбрали ее сознательно, душою и сердцем, создав великое православное государство. Другое дело – сегодняшнее неоязычество, отступающее от нравственного выбора наших предков, стремящееся срубить до корней тысячелетнюю крону великого древа христианской культуры и получить в оставшемся пне "здоровый национальный идеал".

Именно это и предлагают русские неоязычники, выпускающие даже специальные книжки против христианства (А. Иванов, В. Авдеев, В. Емельянов), с "убийственной", как им кажется, аргументацией. Одна из политических организаций, назвавшая себя "Русской партией", выразила это и в своей программе: «Признать христианство, проповедующее идею богоизбранного израильского народа, еврейской идеологией и пришлой религией, способствовавшей установлению сионистского ига в России» ("Русские ведомости", 1992, N 5). Основной аргумент здесь в том, что христианство – "религия рабов", которая "ослабляет нацию" прежде всего перед евреями, они-то специально и "подбросили" нам эту религию для установления своего господства. (Так же рассуждали о "слабости" славян Гитлер и Розенберг, именно в этом видя причину краха России в 1917 г. и последующего еврейского засилья, – но все же это не мешало русским брать Берлин и в 1760 году, и в 1813-м...).

В каждой из подобных антихристианских публикаций – проклятья, кощунственные искажения Священного Писания, подтасовки смысла, причем все это от явного незнания и нечувствия Православия. Ведь в СССР ни в школе, ни в вузах этому не учили: атеисты кололи штыками то чучело "христианства", которое сами же и изготовили для этих целей, чтобы оно выглядело как можно примитивнее. Причем атеисты, как и язычники, тоже выдавали христианство за "религию рабов" и за инструмент "закабаления масс эксплуататорами"...

В доказательство "рабскости" христианства язычники всегда сводят его к тезису: "подставь врагу другую щеку". Но ведь речь идет лишь о своей щеке – это значит: прости своего личного врага, не мсти ему и не умножай зло; однако ни в коем случае не подставляй врагу щеку ближнего – его защити даже ценою своей жизни! А он точно так же защитит тебя.

Христианское смирение – это смирение не перед злом, а перед Богом. Выражение "раб Божий" означает и признание Божьего всемогущества, и готовность отстаивать Его замысел о мире – и здесь "раб" (работник) должен превращаться в мужественного воина в битве против сил зла. Наш святой, Феодосий Печерский, в связи с этим говорил: «Живите мирно не только с друзьями, но и с врагами, но только со своими врагами, а не с врагами Божиими». Сам Христос применил силу для защиты святыни: выгнал из храма оскверняющих его торгашей и ростовщиков.

Сочетание такого "рабства", свободы и мужества христианина видны в словах апостола Петра, который говорил: «...будьте покорны всякому человеческому начальству, для Господа: царю ли, как верховной власти, правителям ли, как от него посылаемым для наказания преступников и для поощрения делающих добро. Ибо такова есть воля Божия, чтобы мы, делая добро, заграждали уста невежеству безумных людей, – как свободные, не как употребляющие свободу для прикрытия зла, но как рабы Божии» (1 Пет. 2: 13-16).

Эти же слова показывают и ложность утверждения, будто христианство повелевает "рабски" подчиняться любой власти, «ибо нет власти не от Бога» (Рим. 13:1) [правильный смысл в церковно-славянском: «не есть власть, если она не от Бога»]. Апостолы говорили о самом принципе власти в противоположность анархии и в продолжение этих слов имели в виду такую власть, которая сама служит Богу: «Ибо начальствующие страшны не для добрых дел, но для злых... начальник есть Божий слуга, тебе на добро. Если же делаешь зло, бойся, ибо он не напрасно носит меч: он Божий слуга, отмститель в наказание делающему злое. И потому надобно повиноваться» (Рим. 13: 3-5).

То есть апостолы под властью имели в виду законную положительную силу государства, а не узурпацию кем-то правящих полномочий для целей безнравственных и разрушительных. Об отношении христиан к недостойной власти можно судить по словам Христа об Ироде или святых отцов – о Юлиане Отступнике. И наш преп. Иосиф Волоцкий (один из наиболее правых идеологов царской власти) прямо утверждал, что неправедный царь – «не Божий слуга, но дьявольский», и ему следует противиться даже под угрозой смерти. Св. митрополит Филипп, смело обличивший Иоанна Грозного, – тому пример.

Таким образом, христианство – религия вовсе не слабая, а благородная и мужественная. Достаточно взглянуть на русскую историю, чтобы увидеть, какова была наша "христианская слабость": объединили в одно государство шестую часть суши. Причем не столько силой, сколько добром, неся более высокую мораль, но не посягая на самобытность народов, в чьи земли вступали – без этого их, пожалуй, было бы невозможно удержать... В этом огромное отличие Российской империи от колониальных; а тот факт, что при большевиках русский народ превратился в донора, эксплуатируемого национальными окраинами, объясняется как раз тем, что был сознательно сломлен его православный духовный стержень; русским было дозволено существовать и служить целям компартии в виде рабочего тела без души.

Главное же: христианство лучше язычества не потому, что создало такую Империю, и не потому, что мы к нему за тысячу лет привыкли, а потому, что христианство истинно. Только христианство объясняет смысл жизни человека и смысл истории, универсально объемля и разрешая все сложнейшие противоречия земного мира: между личностью и обществом, свободой и государственным принуждением, смертностью человека и абсолютным смыслом его жизни; между миром, который «во зле лежит», и необходимостью делания добра в этом мире. Это религия:

– предельно личностная, ибо проповедует путь личного спасения человека через стремление к совершенству, к раскрытию в себе «образа и подобия Божия»;

– предельно коллективистская, ибо указывает главное средство этого спасения и совершенствования: через любовь к другим людям, вплоть до самопожертвования;

– предельно свободная, ибо мыслима лишь как свободное служение человека этим ценностям – внутренним решением, через новое духовное рождение (для чего требуется огромное духовное усилие над "ветхим человеком"в себе – и такая победа над собой гораздо труднее и весомее, чем если выбить "око" или "зуб" у врага...);

- предельно дисциплинирующая и обязывающая человека следовать Истине – самой очевидностью Истины; познавший ее становится добровольным ее служителем: "рабом Божиим"; именно поэтому христианство распространилось по мiру – через Крестный подвиг и Воскресение Христа, через христоподражательный подвиг множества его замученных последователей, явивших свое духовное превосходство над язычниками, а не потому, что обещало какие-либо материальные выгоды;

– предельно уважающая и раскрывающая величие человека как бессмертного существа, созданного по образу и подобию Божию; расширяющая границы человеческой личности за временные пределы жизни – до Царства Небесного. Лишь в русле христианской культуры, преодолевающей антиномию между духом и материей по аналогии с неслиянно-нераздельной богочеловечностью Христа, облагораживаются такие земные природные явления, как брак, труд, государство, вплоть до частной собственности, которая из природно-инстинктивной неизбежности сублимируется в духовную служебную ценность, превосходящую свое экономическое и материальное значение;

– и, наконец, это религия предельно справедливая, ибо мир устроен Богом так, что в конечном счете победит добро и Царствие Божие; наша задача – понять смысл идущей в мире битвы между добром и злом и занять в ней соответствующее место – от этого зависит наша посмертная судьба; к этому мы созреваем всю жизнь, и сделать это никогда не поздно: через второе рождение стать "рабом Божиим" – мужественным воином в битве против сил зла, избавившись от рабства греху.

Этими особенностями христианства (точнее, истинного христианства – Православия) разрешаются и все другие антиномии, неразрешимые в прочих идеологиях, ибо для решения необходимо осознать человека, общество и мир как духовное целое. Западное же разделение мира на автономные, независимые друг от друга сферы (религия, наука, искусство, власть с ее тремя независимыми ветвями) – лишь пытается решать эти проблемы формально-юридически, равнодушием к духовной цели жизни. Поэтому языческая и атеистическая критика христианства на примерах тех или иных грехов западных конфессий (инквизиция, индульгенции, абсолютизм, экуменизм с масонством и т. п.) к Православию неприменима. Случаи же отступления православного духовенства от Истины говорят лишь о высоте православного идеала, которая не всем по силам (как и мятущимся людям типа В. Розанова), но человеческая слабость не может отменить Истину, открытую Христом.

Сам Сын Божий пришел в мир ради нас, чтобы раскрыть нам смысл истории и научить нас этому второму рождению – для нашего спасения. После Его пришествия неоязычество – это отказ от духовного усилия и бегство в исторический инфантилизм, примитивный отказ от понимания смысла бытия и от всех сложностей мира. Это отказ от опыта двухтысячелетней христианской эпохи, в которой история только и обрела свои народы-деятели, увидевшие в ее развитии не бесконечное течение или бессмысленный круговорот времени, как полагали язычники, а целенаправленный смысл.

До пришествия Христа еврейская религия Ветхого завета, в отличие от язычества, наиболее ясно ощущала единого и единственного Бога – создателя мiра, всеохватывающую вечную Истину ("Я есмь Сущий"), и предвидела пришествие в мiр Христа-Спасителя. Так что мы можем быть благодарны древним евреям за это и за передачу нам истинной веры. Однако сами они, в своих вождях и в своей основной массе, отвергли Христа, избрав себе новым "отцом" Его противника – дьявола и ждут своего "мессию"-антихриста, чем и объясняется так называемый еврейский вопрос в последние два тысячелетия. Понять его можно опять-таки лишь в рамках христианского учения о свободе, о природе добра и зла – но как раз в нечувствии этих христианских категорий и заключается главная причина нравственного дальтонизма язычников. Перейдем к возражению им на этом уровне, тем более что в современной еврейской религии (талмудическом иудаизме) можно видеть частный случай неоязыческого соблазна и на этом примере показать, куда он ведет.

+  +  +

Выше сказано о христианстве как о религии свободы. Но свобода – очень ответственный дар. Дьявол (падший ангел) – это тоже существо, созданное свободным, но злоупотребившее своей свободой воли, решившее гордо соперничать с Богом. Все зло в мiре от того, что тварь (и часть ангелов, превратившихся в бесов, и соблазненный ими человек как "венец творения") злоупотребила свободой, уклонившись от Божьего замысла и сделав больным мiр.

Бесы начали ожесточенную войну с Богом за влияние над человеком, вмешиваясь в его жизнь. Нередко именно бесам (характерны устрашающие изображения многих идолов) поклонялись дохристианские, языческие религии, чувствуя наличие духовного мира, но плохо различая в нем светлые и темные силы. В этом коренной порок язычества: оно не понимает происхождения в мире добра (которое первично, ибо от Бога) и зла (которое вторично и коренится в злоупотреблении сотворенных существ своей свободой). Язычество почитает те и другие силы как равнозначные начала бытия, тем самым оправдывая зло как нечто естественное и в результате подпадая под "естественную" власть сатаны, – что заметно во многих языческих культах.

Так, например, бесовские образы зримо представлены в страшных богах восточных религий, в частности, в индусской (которую известный язычник А. Иванов проповедует для принятия в России как "исконно арийскую"); шиваизм требует даже человеческих жертвоприношений. «Оскалившая зубы чудовищная десятирукая богиня Кали, едущая на колеснице, под тяжелыми колесами которой находят смерть фанатики-шиваиты, – что это, как не символ полного торжества сатаны над человеком», – писал даже евразиец князь Н.С. Трубецкой ("Религия Индии и христианство"). Даже в наиболее "безобидных" восточных религиях, например, буддизме – характерен ложный метод "борьбы с мировым злом": он заключается в борьбе против свободной и индивидуальной человеческой души для приведения ее в "бесстрастное" состояние равнодушия ко злу и к собственному бытию. Характерна и конечная цель этих религий: растворение в "нирване", то есть прекращение существования личности (духовное самоубийство).

В некоторых примитивных племенах известны и откровенно сатанинские культы сознательного поклонения злой силе. Заметим, что и в славянском язычестве присутствовали неизбежные сатанинские элементы, когда грозных богов вроде Перуна задабривали человеческими жертвоприношениями. Таким образом, язычество – это не изначальное гармоничное состояние человека, а следствие утраты сознания Божественной Истины вследствие грехопадения людей, это поклонение природе больного мира, со всей его жестокостью, безысходностью и с его злом – «поклонение твари вместо Творца» (Рим. 1: 25).

Конечно, и в язычниках сохранялся "образ и подобие Божие"; как говорил апостол Павел, «дело закона записано у них в сердцах, о чем свидетельствует совесть их» (Рим. 2:14-15). Человеческая «душа по природе христианка», говорил в этой связи Тертуллиан, поэтому и язычникам были доступны, также и от праотцев, некоторые религиозные истины о загробном существовании и суде Божием (Рим. 1:32). В Священном Писании много примеров, что среди язычников были люди, стремившиеся к истинному Богу и обретавшие его благоволение. Ибо «неужели Бог есть Бог Иудеев только, а не и язычников? Конечно, и язычников» (Рим. 3:29), – утверждает апостол Павел. Поэтому и пришел Христос, чтобы помочь заблудшему человечеству увидеть в себе "образ и подобие Божие", подлинный масштаб истории и путь спасения от зла.

Именно из-за нашей свободы, из любви к нам, Бог не подавляет и сейчас нашу волю. Он ждет от нас самостоятельного выбора своего места в идущей битве (иначе в чем была бы наша собственная заслуга?). И человеческие души созданы такими, что даже гонитель христиан Савл способен был превратиться в апостола Павла. Нынешние языческие народы как бы живут еще в дохристианском мире: они не знают Истины христианства и не участвуют сознательно в человеческой истории. Но те народы и люди, которые уже имели Истину и отступили от нее, как правило превращаются в борцов против Истины, чтобы оправдать свое отступление.

Без всего этого непонятен и еврейский вопрос, таинственность которого пугает наших язычников. Евреи действительно «богоизбранный народ» – избранный, вернее созданный, для воплощения Сына Божия, ибо для этого нужно было кого-то избрать. Именно к этому готовили евреев пророки (множество мест Ветхого завета предсказывают явление Христа и евангельские события – вот чем эти книги священны для христиан, а не ветхой моралью дохристианских времен). И в своем лучшем меньшинстве (апостолы и первые христиане) евреи осуществили свое призвание – для всех людей, передав свое избранничество всему христианскому миру: «Если же вы Христовы, то вы семя Авраамово и по обетованию наследники» (Гал. 3: 29). Поэтому под именем "Израиль" в Священном Писании применительно к новозаветному периоду понимается уже Церковь, все христиане. (Напрасно поэтому языческие критики христианства негодуют: мол, "почему Израилю обещано всё, а другим ничего?".)

Однако основная часть еврейского народа, и прежде всего его руководители, не поняли своей вселенской избранности и истолковали ее именно язычески-националистически, все еще ожидая своего земного мессию, царя израильского, который "по обетованию" возвысит Израиль для господства над всеми народами (в этом и заключается главный смысл талмудического иудаизма)... Этим еврейским ожиданием мессии и воспользуется антихрист, подготовка воцарения которого (для большинства людей бессознательная, из-за утраты верных христианских критериев) как раз и происходит в современном западном мире, подпавшем под иудейские деньги и идеалы... [Здесь и далее в квадратных скобках сокращаем то, что рассмотрено в предыдущих статьях данного раздела книги "Тайна России". – М.Н., 1998.].

Как мы знаем, все это случится в конце времен – тогда сами евреи ужаснутся тому, кого ждали, и их праведный "остаток" обратится ко Христу. Когда это будет точно – нам знать не надо. Но воистину судьба еврейского народа – «религиозная ось мировой истории», на полюсах которой, как зеркальное отражение, стоят Христос и антихрист...

Только в рамках христианского понимания истории мы осознаем сущность еврейского вопроса: это «вопрос христианский», но не только в том узком смысле, как его трактовал В. Соловьев, призывая нас относиться к евреям по-христиански, чтобы своими несовершенствами не заслонять им образ Христа (к этому призывал и наш другой юдофил – Н. Бердяев). Это вопрос христианский:

– и по своему происхождению (неприятие евреями Христа и Божия замысла о себе, вследствие чего – духовное перерождение: «Ваш отец диавол, и вы хотите исполнять похоти отца вашего». – Ин. 8:19, 44);

– и по единственному пути разрешения этого вопроса (обращение евреев ко Христу);

– и по его неразрешимости в истории (будет это лишь «в конце времен», перед вторым пришествием Христа, когда явится антихрист и часть евреев поймет, что вместо Мессии ждала и приняла лже-мессию);

– этот вопрос дан нам и как испытание нашего христианства: способны ли мы на мудрость по отношению к «не ведающим, что творят», и на христианскую стойкость в сопротивлении натиску иудаизированного мира сего; в этом и христианский смысл жизни, не зависящий от земного успеха: «исполняй служение свое» (2 Тим. 4:5)... В каком-то смысле антихристианское еврейство нам нужно в этом греховном мире как напоминание о его земной испорченности и о действиях сатаны, чтобы мы сами не стали такими; чтобы было наглядно явлено и недолжное – для нашего вразумления к должному.

Показательно, что и сами иудеи сегодня утверждают, что еврейский вопрос – вопрос христианский: «корни антисемитизма в христианстве, в Евангелии», требуя его отредактировать (о. Александр Мень), переписать церковные службы, деканонизировать ритуально умученных евреями святых, отказаться от святоотеческого толкования еврейского земного мессии как антихриста (до всего этого уже дошли католики). Даже подлинно расовый, так называемый "зоологический антисемитизм" иудеи ощущают как менее опасный, а часто и выгодный им – для подверстывания под него всей описанной историософской проблемы, чтобы затемнить ее православное объяснение и огульно очернить как "антисемитизм" сопротивление всех здоровых сил человечества.

Выгодно им и нынешнее "жидобойное" неоязычество, как был выгоден язычник-расист Гитлер, вскормленный банками Уолл-стрита в качестве полезного идиота-агрессора. Он оказал "мировой закулисе" неоценимую услугу – уведя на ложный путь национальное сопротивление народов Европы 1930-х гг. и, дав возможность расправиться с ним, затем создать государство "Израиль" (для "особо пострадавшего народа") и, похоже, до скончания века требовать материального возмещения евреям от подготовленной еврейскими банкирами войны. Попытка фашизма как раз и показала, что в области одних лишь земных средств невозможно победить слуг "князя мира сего", сосредоточивших в своих руках огромную материальную мощь; поэтому гитлеровские рецепты физического "решения" еврейского вопроса, к чему склоняется язычество, лишь умножили зло...

На фоне отмеченных выше сложнейших историософских проблем и наше древнее славянское язычество тянет лишь на томик красивых сказок. Пусть оно себе это место в нашей жизни и сохранит: это пора нашего национального детства. Не следует его высокомерно отвергать, ведь у нас, славян, и язычество было особенное (некоторые его черты мы можем ценить как пред-христианский фундамент, вследствие чего русский народ воспринял христианство легче, естественнее и полнее, чем западные народы). Но язычество уже не поможет нам в нынешние времена, когда для спасения требуется особое знание, даваемое лишь православным вероучением: распознание духа антихриста для сопротивления ему в качестве "удерживающего" (2 Фес. 2).

Таким образом, русская идея в культуре и политике неразрывно связана с Православием не только потому, что оно пропитало собой всю русскую культуру и что следует хранить верность нашим православным предкам, создавшим Россию. Но и потому, что к этому нас обязывает нравственный императив служения должному и выполнения миссии Удерживающего – без чего не сможет существовать и весь мир. В этом и состоит Божий замысел о России [см. статью "Смысл истории и тайна России", – М.Н., 1998].

Главная опасность, которая грозит России в посткоммунистическую эпоху: непонимание этого своего предназначения и духовного масштаба идущей в истории борьбы между добром и злом. [...] Этого как раз и не хочет знать наше неоязычество, выступающее в виде разных патриотических нехристианских идеологий и органов печати. В нем, конечно, можно видеть понятное отталкивание и от коммунизма, и от эгоистичного космополитического капитализма – вообще от всех болезней, порожденных апостасией, отходом человечества от христианства. Однако неоязыческий рецепт – это не путь борьбы, а ее подмена опасно-утопической попыткой бегства в утробу истории от предчувствуемого апокалипсиса.

Историю не обернуть вспять. Для "удержания" мира у нас сейчас есть только одно средство: вынесение духовного урока из катастрофы XX в. и покаяние в нашем отказе от Бога и от своего всемирного призвания. Так когда-то величайший город библейских времен, Ниневия, смог отменить пророчество о своей гибели (кн. Ионы). Сможет ли Россия повторить это чудо для всего мира, вернувшись на свой исторический путь, для окончательного разделения добра и зла перед глазами всех народов?..

В этом суть нашей катастрофы XX века. Если она все еще продолжается, уже в новой, неофевралистской форме, значит, наш народ еще не до конца осознал ее смысл. Возможно, нам еще предстоят новые жертвы и утраты. Но, возвращаясь к основной теме и заглавию статьи, будем помнить евангельские слова: «сила Моя совершается в немощи» (2 Кор. 12:9); не ищите тех земных благ и внешних успехов, которых «ищут язычники... Ищите же прежде Царства Божия и правды Его, и это все приложится вам» (Мф. 6:32-34).

1991 г. (дополнения 1995 г.)

Из книги "Тайна России".

Краткие варианты напечатаны в газете "День" (1991, № 23) и в журнале "Православная беседа" (1995, "№ 3).