Спасти себя мы можем только сами

"Литературная Россия" (26.7.1991)

Открытое письмо Конгрессу соотечественников
[Это письмо было обращено к намеченному на август 1991 г. Конгрессу соотечественников, в связи с невозможность для автора лично прибыть в Москву. – Прим. 2009]

В дискуссии о целях Конгресса соотечественников, в числе желательных участников от эмиграции было названо и мое имя ("Литературная Россия" № 25, 1991). Очень признателен за приглашение, но, к сожалению, сейчас не могу ему последовать. Вместо этого я написал открытое письмо организаторам Конгресса и был бы благодарен за его публикацию.

В разосланных материалах Оргкомитета Конгресса сказано, что «За рубежом проживает около 20 млн. наших бывших соотечественников, многие из которых хотят участвовать в экономическом и культурном возрождении Родины»; «мы хорошо знаем, какой мощный духовный и интеллектуальный потенциал накоплен в Российском зарубежье», – пишет председатель Оргкомитета М.Н. Толстой, надеясь среди прочего на «развитие деловых контактов, осуществление совместных благотворительных акций». Приводится и обращение Б.Н. Ельцина к эмигрантам: «ваши знания, опыт и сопричастность будут приняты с благодарностью. Только совместными усилиями мы возродим наше Отечество!» ("Российская газета", 26.12.90).

При всей оправданности такого внимания к опыту российской эмиграции, мне кажется, однако, что организаторы Конгресса переоценивают ее численность и физические возможности, а "духовный и интеллектуальный потенциал" зарубежья понимают слишком оптимистично, лишь как приобщение к "достижениям цивилизации". И в тот и в другой аспект надежд хочется внести коррективы.

Начну с того, что цифра 20 миллионов взята по оценкам МИД СССР и включает в себя потомков всех выходцев из России, начиная с дореволюционной, в основном польско-еврейской эмиграции. В эту цифру входят также по 3 млн. русских, украинцев и азербайджанцев, 2 млн. узбеков, по 1 млн. белорусов, эстонцев, латышей, литовцев, армян, грузин ("Правительственный вестник" № 41, 1990; "Аргументы и факты" № 40, 1989). Подавляющее большинство из них себя ни россиянами, ни соотечественниками не считает, как и еврейская эмиграция последних десятилетий. Отношение к России некоторых из этих национальностей порою даже враждебнее иностранного: они стали опорой политики антирусских кругов США, против которой всегда протестовало российское зарубежье (вспомним до сих пор не отмененный закон о нациях, порабощеных "русским коммунизмом").

Думается, о российской эмиграции правильнее судить по числу тех, кто считает себя русскими. Ориентир здесь дает численность прихожан Русской зарубежной Церкви – около 150.000, а также несколько десятков тысяч русских в Парижской и Американской ветвях православия. Но и это в основном люди преклонного возраста (молодежь, к сожалению, почти вся ассимилировалась); они далеко не всегда имеют силы, средства или способности, чтобы удовлетворить надежды, возлагаемые на них на родине. С масштабами России их возможности помощи несоизмеримы.

Будем смотреть правде в глаза: русская эмиграция исчезает как духовно-политический феномен. Но она выполнила свою главную миссию, и эта миссия заключалась в другом. Как писал публицист и историк Церкви Г. Федотов: «С той горы, к которой прибило наш ковчег, нам открылись грандиозные перспективы: воистину "все царства мiра и слава их" – вернее, их позор. В мiровой борьбе капитализма и коммунизма мы одни можем видеть оба склона – в Европу и в Россию: действительность, как она есть, без румян и прикрас» ("Новый град" № 2, 1932).

Именно этим опытом, изложенным во многих публикациях, русское зарубежье может быть полезно Отечеству, а не бизнесменами. И этот опыт гораздо сложнее, чем полагает Ельцин, надеясь внедрить с помощью эмигрантов «Ценнейшие приобретения человеческой цивилизации, такие как рынок, правовое государство, демократия, механизмы социального партнерства, плюрализм». В сущности, такие надежды на эмиграцию – частный случай общих надежд на помощь Запада. На это и хочется обратить основное внимание.

Главное, из чего следует исходить: никто нам без собственной выгоды помогать не будет. Нужно искать взаимовыгодного сотрудничества, что в какой-то мере возможно. Дело, однако, осложняется тем, что у наиболее влиятельных кругов Запада, помимо экономической выгоды, есть связанные с нею геополитические интересы, которые имеют также важный пропагандно-идеологический аспект с мощнейшими средствами воздействия на умы. И похоже, многие российские деятели сегодня неспособны различить эти три разных аспекта, подпадая под воздействие последнего.

Так, правовое государство, которое Ельцин ищет на Западе, существовало до 1917 г. и в России (с лучшими по тем временам "механизмами социального партнерства" – как считал президент США Тафт) – то есть его не обязательно связывать именно с западными моделями. Еще важнее увидеть, что рынок, демократия и плюрализм неоднозначные понятия: в известной мере они необходимы, но при снижении духовного тонуса общества они превращаются в инструменты его саморазрушения. В этом и заключается тот "позор" капитализма, о котором писал Г. Федотов (и это мнение разделяли все видные мыслители эмиграции: Бердяев, Франк, о. С. Булгаков, Карташев, Степун, Вышеславцев, Зеньковский, А.И. и В.Н. Ильины и др., не говоря уже о Церкви).

Снижение тонуса на Западе началось в эпоху Просвещения: демократия и атеистическая вера в "прогресс" развивались одновременно. С одной стороны, демократия дает населению больше личной свободы. Но с другой стороны, при ослаблении религиозной традиции люди начинают пользоваться свободой как в добро, так и во зло – без принципиального их различия, как если бы истины не существовало (плюрализм). Неудивительно, что «в результате этого яркого и импонирующего развития культуры, просвещения, свободы и права человечество пришло на наших глазах к состоянию нового варварства», – писал С. Франк ("Крушение кумиров". Берлин. 1924. С. 47-48). Недавняя авария электросети в Нью-Йорке, когда прилично одетая публика бросилась громить витрины магазинов с бездействующей сигнализацией – показывает, как тонка граница между цивилизованностью и варварством в таком обществе.

В этом письме я затрону лишь политический аспект темы: духовная энтропия демократии дает владельцам денег (и подчиненных им средств массовой информации) неограниченную свободу власти. Победив влияние Церкви (играть на материальных инстинктах населения проще, чем побуждать его к духовному росту), эти круги становятся в атомизированном обществе подлинными его правителями (наиболее далеко этот процесс зашел в США). Именно поэтому они ведут борьбу за расширение такой демократии, передовым отрядом которой было масонство (часто открыто антихристианское), утвердившееся у власти в большинстве стран Запада уже в XIX веке (см. масонские энциклопедии).

Православная Россия к началу XX века осталась "белым пятном" на карте этих "сильных мiра сего": прежде всего из-за ощущения своего христианского призвания (русская идея). Поэтому Первая мiровая война имела второй план: против этого чужеродного "пятна" объединились разные силы, стремившиеся его освоить – революционеры разных мастей, либералы, сепаратисты, масонство, международное еврейство. Антанта была союзником России лишь в меру своей борьбы против Центральных держав и поддержала Февральскую революцию: неудивительно, что «большинство членов Временного правительства было масонами», – сообщает масонский словарь (Dictionnaire universel de la franc-maç. Paris. 1974, p. 1166).

Разумеется, никто не виноват в революции больше нас самих: в российском обществе не нашлось здоровых сил, способных противостоять опасности. На духовном уровне причина этого несомненна: наши грехи и слепота (в том числе на правом фланге) – поэтому не следует возлагать всю вину на внешних врагов. Но были и эти враги, которые воспользовались нашими грехами, и без анализа катастрофы на этом политическом уровне – ее механизм будет непонятен. Понять же его необходимо, ибо аналогичные силы преследуют сходные цели и сегодня, используя борьбу за демократию для расширения сферы собственной власти.

Предательство странами Антанты своей союзницы России – не только в Февральской революции, но и в гражданской войне – было шоком для русской эмиграции. П.Б. Струве писал, что в глазах союзников монархическая «Россия попала как бы в разряд побежденных стран», так как «Мiровая война... имела демократическую идеологию» ("Размышления о русской революции". София. 1921, с. 9-10). Но российские демократы у власти не удержались, и еще большим шоком стала западная поддержка пришедшим им на смену большевикам: "торговать можно и с людоедами" (Ллойд-Джордж).

Большевизм, конечно, был не совсем то, что хотели бы видеть в России "сильные мiра сего": он не допустил их прямого господства. Но, с их точки зрения, он был все же полезен, ибо искоренял "реакционные православные традиции". А поскольку его утопия неизбежно должна была прийти к краху – оставалось лишь ждать и до тех пор выкачивать из России то, что удавалось: культурные ценности и природные богатства. (Многие на этом основании делали ложный вывод, что и у большевиков всем руководили "жидомасоны".)

Идеология Второй мiровой войны была продолжением идеологии Первой (и ее порождением). Но не случаен тогдашний союз демократий с тоталитарным СССР, и не такими уж слепыми были демократы, когда выдали Сталину миллионы его противников (в том числе тысячи эмигрантов), наивно надеявшихся на помощь Запада в борьбе за свободную национальную Россию. Такая Россия "сильным мiра сего" была не нужна.

Лишь когда Советский Союз, вопреки ожиданиям, окреп, когда его идеология использовала "патриотическую арматуру" и в то же время стала влиять в странах Третьего мiра – началась холодная война. Сопротивление коммунистической экспансии на время затмило собою противостояние западных властителей не только коммунизму, но и России. Однако и тогда было заметно, что Запад как в эмиграции, так и в оппозиционном движении в СССР отдавал предпочтение либерально-космополитическим течениям. Русская же национальная оппозиция была терпима лишь как полезный попутчик, тоже ослаблявший противника.

Нынешний кризис коммунистической системы и развитие в России патриотических сил снова наглядно обнажили это идейно-геополитическое противостояние. Показательно, что к 1990 г. США прекратили финансовую поддержку НТС (сейчас его зарубежный центр сведен до минимума) и даже оказали давление на другие фонды, продолжая в то же время финансировать радио "Свобода" и издания вроде "Страны и мiра"*. Ибо позиция НТС – национально-государственные интересы России. Это свидетельствует о том, что сейчас в борьбе за Россию сместились акценты: важнее уже не "против чего", а "за что". Но, кажется, еще не вся русская эмиграция это осознала.

________________
*По мiровоззрению и тематике этот журнал аналогичен радио "Свобода"; просуществовал с 1984 но 1992 гг. Он оказался не нужен, поскольку теперь те же идеи гораздо дешевле распространять через российские средства информации. Видимо, по той же причине американцы отказались и от своей более консервативной газеты "Русская мысль", которая теперь выходит при поддержке католической церкви. [Примечание 1992 г.]
________________

Конечно, на плюралистическом Западе есть разные мнения. Однако важнее преобладающие силы, действующие в океане любых мнений для реализации своих. Вот несколько примеров, как они сами формулируют свои цели.

Третьеэмигрантский советолог А. Янов утверждает, что русская национальная идея «во сто крат опасней советских похождений в Африке», и настойчиво рекомендует западным политикам: «Если за последнее полутысячелетие существовал момент, когда Западу была жизненно необходима точная, продуманная и мощная стратегия, способная повлиять на исторический выбор России, то этот момент наступил сейчас, в ядерный век, перед лицом ее развертывающегося на наших глазах национального кризиса» ("Русская идея и 2000-й год". Нью-Йорк, 1988, с. 21, 31-32).

Эта стратегия и без советов Янова давно проводится в жизнь: влиятельный политолог Р. Пайпс признает, что Рейган в 1982 г. «подписал секретный политический документ, который определял главное направление политики США по отношению к СССР: подталкивание этой страны в направлении внутренней либерализации» ("Страна и мiр" № 3, 1990, с. 82).

Что здесь понимается под "либерализацией", демонстрирует важнейший пропагандный инструмент США – радио "Свобода", которое более не скрывает своих целей: расчленить Россию, поставить у власти своих людей, а «русского человека выбить из традиции» и произвести «мутацию русского духа» (объявлено в эфире 7/8.3.89 и 3.12.89). И президент США считает, что «теперь радио "Свобода" нужна более, чем когда-либо» (2.4.90) (подробнее об этом я писал в "Литературной России" от 20.10.89 и в "Слове" № 10, 1990).

В связи с крахом тоталитарных режимов американский советолог Ф. Фукуяма заявил, что наступил "конец истории", то есть в мiре восторжествовала западная "культура потребления", в которой идеологическое творчество заменяется экономическим расчетом и лучше которой уже ничего не возможно. Но он замечает: «Это, впрочем, не знаменует конец мiровых конфликтов как таковых. Водораздел тут будет проходить между исторической и пост-исторической частями мiра. Все еще возможны конфликты между государствами, до сих пор живущими в истории, а равно и между государствами такого типа и остальным мiром, уже перешагнувшим эту черту. Можно ожидать, что сохранится (и даже возрастет) уровень этнических и националистических коллизий...» ("Страна и мiр" № 1, 1990, с. 100). О том, что этот "конец истории" перекликается с другим – с Апокалипсисом – Фукуяма не подозревает.

Война в Ираке дает нам, видимо, первый пример таких возможных конфликтов. Иракский агрессор, разумеется, не может вызывать симпатий. Но не может их вызывать и то, что нападение Ирака на Кувейт было спровоцировано Соединенными Штатами: «у нас нет мнения относительно... ваших пограничных разногласий с Кувейтом», – заявила С. Хусейну за неделю до его вторжения «Эйприл Глэспи, посол США в Багдаде, которая послушно проводила политику госдепартамента» и «незадолго до того, как иракские танки двинулись в сторону Кувейта, она отправилась в отпуск... В ЦРУ, конечно же, изучали снимки со спутников, на которых были видны десятки тысяч иракских солдат, сосредоточившихся на кувейтской границе». Интерпретировать это как "провал" усилий США по предотвращению войны можно разве что в "Стране и мiре", откуда приведена цитата (№ 2, 1991, с. 34). Наказание же агрессора (без особого различия между диктатором и народом) было проведено в виде пропагандного телешоу вперемежку с коммерческой рекламой; трудно забыть веселый смех американского президента, объявившего в телекамеры о первой бомбардировке Багдада...

В ведущей газете русского еврейства в США все это было названо «превентивной войной» против главного врага Израиля на Ближнем Востоке, которую «активно отстаивало мощное произральское лобби в Вашингтоне» ("Новое русское слово", 11.1.91, с. 3). Но значение этой войны шире: именно в этой связи президент США заговорил об установлении "Нового мiрового порядка", который радио "Свобода" (17.3.91) откровенно истолковало как Pax Americana – то есть как мiр с американским экономическим и мiровоззренческим доминированием; американцы в этой их всемiрной миссии были названы "крестоносцами свободы"...

Почти одновременно другая радиопередача (22.3.91) напомнила, что «в основу США.., с самого начала были заложены масонские принципы» и что сегодня «Россия более других стран нуждается в масонстве»; нет «иной, чем масонство, структуры, способной обезпечить формирование настоящих граждан; этого не сможет сделать Церковь ...этого не смогут сделать и новые политические партии, которым еще не хватает демократической зрелости». С целью «способствовать распространению масонства в России» и отстроить там «масонскую структуру», в Париже в 1991 г. создана специальная русская ложа, призвавшая через радио "Свобода" устанавливать с ней прямой контакт (адрес: 8, rue Puteau, Paris).

Сегодня, конечно, не обязательно пугаться слова "масоны": они выполнили свою политическую роль тарана "старого мiра" и стали менее агрессивны в том обществе, которое создали. Но, как видим, их система идей сохраняет агрессивность в отношении России. Русская христианская идея (не допускающая господства "сильных мiра сего") не вписывается в их "Новый мiровой порядок" и наше сопротивление "выбиванию из традиции", вероятно, не обойдется без борьбы. Однако нам важно обратить внимание мiровой общественности на следующее: мы не берем на себя миссию навязывать русскую идею Америке; было бы желательно, чтобы и "крестоносцы свободы" не навязывали "американской идеи" России. Чтобы они осознали опасность своей «продуманной и мощной стратегии» с целью «повлиять на исторический выбор России... в ядерный век, перед лицом ее развертывающегося на наших глазах национального кризиса»...

Дело, однако, усугубляется тем, что и многие руководители нашей страны строят свои расчеты на "помощи Запада", заискивая перед теми самыми силами, которые ведут борьбу против русского самосознания. Радио "Свобода" нарушает при этом и собственный Профессиональный кодекс, и Хельсинкские (1975) и недавние Парижские соглашения (все эти документы запрещают вмешательство извне) – но советские руководители не протестуют.

Возможно, здесь сказывается и их духовное родство с "сильными мiра сего": материалистическое понимание прогресса. Именно в этом смысле (а не в политическом) эмигрантские мыслители, как, например, В.Н. Ильин, писали о «масонском капитало-коммунизме, через которого ныне действует "князь века сего"» (Религия революции и гибель культуры. ИМКА-Пресс. Париж. 1987. С. 7-8). Фукуяма тоже признает: «Судя по публикациям и опыту моих личных контактов, есть все основания утверждать, что окружающие Горбачева либералы тоже пришли к идее конца истории. "Новое политическое мышление" – так именуется эта система взглядов...» ("Страна и мiр" № 1, 1990, с. 100). Возможно, правы в этом отношении и масоны в названной передаче радио "Свобода": «то, к чему сегодня стремится страна – соответствует масонским принципам, поэтому масоны могут помочь в претворении этих принципов в жизнь»...

Дважды в этом году и Б.Н. Ельцин похвалил радио "Свобода". В этих ли принципах он видит те самые «ценнейшие приобретения человеческой цивилизации»? Этого ли желает большинство россиян – те десятки миллионов, которые отдали за первого президента России свои голоса?

В свете вышесказанного можно оценить и заявление президента Европейского банка реконструкции и развития Ж. Аттали о том, что банк преследует и «политические цели»: он будет иметь «демократическую доктрину», то есть связывать помощь с требованиями все той же "либерализации" (Радио "Свобода", 14.4.91 и 17.4.91).

Таким образом, принимая экономическую помощь от иностранных деньгодателей, необходимо понимать, чего они сами хотят достичь этой помощью. В целом же России целесообразнее сотрудничать на Западе с христианскими силами (хоть они и слабее) и руководствоваться, если вспомнить Императрицу Елизавету, мудрым принципом: «От врагов Христовых не желаю интересной прибыли». Иначе при любом несоответствии "демократической доктрине" может повториться ситуация, приведшая к крушению России в 1917 г. – как она видна из приведенной А. Солженицыным стенограммы обсуждения русским правительством еврейского ультиматума (с требованием равноправия иудаизма) в августе 1915 г.:

«...повсюду на Западе (и от внутренних банков тоже) тотчас были обрезаны кредиты России на ведение войны, недвусмысленно закрыты все источники, без которых Россия не могла воевать и недели. Наиболее ощутительно это сказалось в Соединенных Штатах, ставших банкиром воюющей Европы». Кривошеин предлагал просить международное еврейство об ответных услугах: «окажите воздействие на печать, зависящую от еврейского капитала (это равносильно всей печати), в смысле перемены ее революционного тона... Сазонов: Союзники тоже зависят от еврейского капитала и ответят нам указанием прежде всего примириться с евреями. Щербатов: Мы попали в заколдованный круг. Мы безсильны: деньги в еврейских руках, и без них мы не найдем ни копейки...» (Солженицын А. Собр. соч. Париж. ИМКА-Пресс. 1984, т. 13, с. 263-267).

Тогдашняя политика "сильных мiра сего" привела к власти в России антинациональные круги. Сегодня они могут называться иначе (И. Шафаревич называет их "малым народом") – но смысл их правления будет тот же. Именно "малый народ" в сегодняшней России пользуется поддержкой соответствующих сил Запада – при посредничестве представителей третьей эмиграции. Различие здесь часто лишь в том, что одни эмигрировали и работают в советологических центрах, а другие остались – и от их шума порою кажется, что это снова "равносильно всей печати"... (Через эту призму можно лучше рассмотреть и оборотную сторону такого "достижения цивилизации", как свободный рынок: по нынешнему курсу рубля любой западный миллионер в состоянии овладеть всеми средствами информации в России.)

+ + +

...Конечно, любые призывы из-за границы, когда не разделяешь всех тягот своего народа, в чем-то ущербны. Но у меня пока нет иной возможности. Поэтому, на описанном фоне, позволю себе все же обратиться к нашим "левым" и "правым": оставьте иллюзии, что кто-то на Западе будет относиться к нашей стране лучше, чем мы относимся к ней сами. Всмотритесь лучше в самих себя: сколько в России талантов и главное – добра в самых израненных душах наших людей. Все это есть на обоих флангах, но их лучшие побуждения, вместо того, чтобы слагаться и умножать добро на своей земле, вступают в почти что братоубийственный конфликт; и "правые" и "левые" ведут себя так, как будто только они одни в мiре и существуют – своим поведением облегчая задачу внешним силам...

Демократам-западникам, при всем их верном отталкивании от тоталитарного наследия, не хватает (по выражению того же Г. Федотова) чувства "хрупкости" России, бережного отношения к больной родине-матери. Их стремление к свободе понятно. Это их неотменимая правда, ибо свобода – огромная ценность и фундамент всех добродетелей. Ведь только свободно (а не принудительно) совершаемое добро становится таковым. Но эйфория "свободы любой ценой" ведет к моральному разоружению перед описанными опасностями. И не только к моральному: характерен антиармейский синдром наших демократов – типичная неспособность мыслить в национально-государственных категориях.

Это черно-белое мышление не дает западникам увидеть и у многих нынешних коммунистов ту искренность, с которой лучше полемизировать другим стилем – чтобы их переубедить, а не ожесточить. Ведь коммунисты сильно изменились по сравнению и с марксовым "Манифестом", и с "ленинскими нормами". Не был ли недавно и Ельцин одним из их лидеров? Поэтому, перефразируя тезис Бердяева о "правде" и "лжи" коммунизма 1920-х годов, в поведении сегодняшних "коммунистов" тем более можно различать "ложь" и "правду" – говорю это, будучи противником этой идеологии.

Их частичная "правда" – в попытках предотвратить разгул "теневой" мафии и крушение государства, а также в чувствовании того, что в капитализме, при всех его материальных успехах, есть и тот самый духовный "позор" эгоизма, разрушающего мiр. Видимо, поэтому за прошлый год в КПСС вступило более 100.000 человек (трудно тут усмотреть карьерные соображения в нынешние времена). Однако, при их искреннем стремлении предотвратить хаос, этим "коммунистам" не хватает понимания, что одна лишь голая сила (хоть иногда и необходимая) – безполезна. Сила становится меньшим злом лишь тогда, когда ее носитель понимает, какие абсолютные ценности он призван оберечь. Необходимо покаяние перед лицом этих высших ценностей и очищение от идеологии, которая все еще не дает народу свободно дышать и работать. Уже одно письмо Ленина о том, как под предлогом борьбы с голодом нужно покончить с Церковью (см. "Наш современник" № 4, 1990, с. 167-169), должно отбить охоту строить будущее на "ленинской диалектике".

Если в начале перестройки марксистская терминология еще имела оправдание (для плавной преемственности реформаторской власти), то сегодня, как показывают выборы – это стало причиной отталкивания народа от правительства. В такой ситуации власть, противостоящая хаосу, должна (и уже имеет возможность) править как таковая, опираясь на национально-государственные интересы и тысячелетние традиции страны. Только в этом случае возможна и юридически безупречная точка отсчета в решении межнациональных споров: законная российская власть до революции 1917 г.; ведь трудно считать законными последующие искусственные границы республик, по которым они теперь стремятся отделиться...

Думаю, многие русские западники способны изменить свои приоритеты – если взглянут на проблемы в общемiровом масштабе. А многие коммунисты – изменить мiровоззрение, не меняя некоторых политических приоритетов. Для этого и тем и другим хорошо бы понять, что Россия – не одна страна из многих, а особое духовное явление в мiре. На этом уровне и те и другие – сейчас одинаково "левые". От понимающих это почвенников, вступающих в союз с частичной "правдой" нынешних "коммунистов", хочется видеть более решительного влияния на них в этом отношении.

В сегодняшний переходный период Россия нуждается в мудром правительстве, которое сможет отделить "ложь" от "правды" во всех слоях общества и соединить эти "правды". Необходимо и на Западе увидеть его "правду" – христианскую общественность. Она может быть нашим подлинным союзником, ибо только Россия в состоянии сегодня поставить перед человечеством важнейшие вопросы, которые скрывают от своих народов "сильные мiра сего". (Особое значение я придаю союзу России с Германией: в Первой мiровой войне обе наши страны стали жертвами интриг "прогрессивных" сил, откуда и произошли все последующие беды XX века; на Востоке наш союзник – Япония, которая не требует от нас "мутации духа" и желает лишь мирного сосуществования.)

Но никто за нас нашего дела не сделает. И прежде чем заглядывать "за бугор", лучше заглянуть в информационный раздел той же "Литературной России": по всей стране восстанавливаются храмы, появляются патриотические издания, объединения, возрождаются традиции русского предпринимательства. Парадокс, но так же, как на родине надеются на эмиграцию, вымирающая эмиграция надеется, что, слава Богу – пробуждается сама Россия. Конечно, еще много препятствий – но здоровые силы научно-промышленного комплекса, армии, культуры, Церкви неизмеримо превышают возможности зарубежья. Только от них и может идти оздоровление, из многих оазисов новой жизни, которые найдут завершение и в новой структуре власти, прорастая через нынешнюю.

Чтобы начать достойно жить, необязательно сразу везде ставить компьютеры последней модели – это потом. Россия богата всем, что надо для независимого развития, поэтому дело не столько в западных кредитах, сколько в пробуждении собственной воли. Для ее мобилизации необходима национальная идея, и она не может заключаться в подражательстве. Демократия – не идея, а лишь форма, могущая вместить в себя множество идей, оздоровительных и разрушительных (как об этом недавно писал Солженицын). Лучше вообще не оглядываться на демократических "судей", которые, предпочитая не вспоминать о своих предательствах России в XX веке, всегда найдут ярлык для наших лучших побуждений: "шовинизм", "нацизм", "фашизм" (не вдаваясь, впрочем, в значение этого слова)...

Закончу конкретным предложением Конгрессу: поставить вопрос о восстановлении российского флага и герба – двуглавого орла, символизирующего единение наших западников и почвенников, а также о снятии "пылающих звезд" (см. масонский словарь), все еще оскверняющих кремлевские башни. Не следует исходить из того, что эти символы за три четверти века "притерлись". Пока мы будем равнодушно жить с ними, они будут сильнее нас – хотя бы уже потому, что они знают о себе больше, чем мы о них.

М. Назаров
Июль 1991 г., Мюнхен

Статья была опубликована в газетах "Литературная Россия" (М., 1991. № 30. 26 июля. С. 4-5,10), "Русский вестник" (М., 1991. № 17), "Единение" (Австралия, 1991. № 47), а также позже в сборнике статей: М. Назаров. Заговор против России. Потсдам. 1993.

Стоит напомнить, что в то время "Литературная Россия" (под ред. Э.И. Сафонова) с тиражом в 100.000 была ведущим органом патриотической оппозиции. Через несколько дней после публикации этой статьи, как раз в дни проведения "Конгресса соотечественников" в Москве, в результате неудачного выступления ГКЧП и последовавшего путча Б.Н. Ельцина произошло свержение власти КПСС. См. об этом путче статью в той же "Литературной России" несколькими номерами позже: "Ложь" и "правда" Августа 1991-го.

---