«Посев» (1982. № 1)
Выступление на XXXIII конференции "Посева", 3-4 октября 1981 г.
Буду говорить лишь по одной конкретной проблеме – начинает свое выступление М. Назаров, – которая затрагивалась как в докладе В. Поремского, так и у Н. Рутыча – о возможности борьбы против системы "на высоких этажах государственного аппарата", то есть о так называемых "конструктивных силах в правящем слое". Впервые этот термин появился в резолюции Совета НТС в феврале 1978 г. (см. "Посев" № 3, 1978 г.). С тех пор это понятие стало нами использоваться в дискуссиях, на редакционных совещаниях и т. п. и вошло в наш политический жаргон: то есть смысл термина ясен для нас, но не столь уж понятен окружающим. Тем более, что до сих пор мы не удосужились разъяснить в наших изданиях, что мы под этим понимаем: где границы "правящего слоя" и в чем заключается критерий "конструктивности" тех или иных его сил. И мне хотелось бы попытаться уточнить это понятие, чтобы у наших друзей не возникало недоумения типа, мол, не надеемся ли мы на перерождение Политбюро и не собираемся ли сотрудничать с КГБ. (Тем более, что само КГБ сейчас усиленно такие слухи пускает[1].)
Прежде всего, мне кажется, нужно сказать, что под "правящим слоем" мы понимаем не советское правительство или верхушку партаппарата, а именно социальный слой, который, пожалуй, правильнее было бы назвать не правящим, а управленческим. Он охватывает сотни тысяч людей: руководителей крупных предприятий и организаций, видных деятелей науки, экспертов и консультантов, военных, общественных деятелей и т. п. Все они участвуют в управлении государством на верхних уровнях общественной и экономической жизни. Среди них, несомненно, есть люди, которым не безразлична судьба России в создавшемся кризисном положении, которые видят причины надвигающейся катастрофы и по своему положению в обществе могут оказать влияние на принятие властью тех или иных решений, а в случае решающих событий могут стать на сторону противников существующего режима (как это, например, произошло в 1980 г. в Польше) и как специалисты внести ценный вклад в налаживание здоровой жизни в стране.
В этом и критерий их "конструктивности": насколько их действия направлены на преодоление существующего в стране режима. Конечно, не следует ждать, что они заявят это открыто. Свою деятельность они могут вести лишь в условиях "верхнего подполья" (по меткому определению В. Поремского в затрагивающей тему конструктивных сил статье "Это страшное слово – подполье!", см. "Посев" № 3 за 1979 г.). То есть, осознав преступность режима и приняв решение бороться против него, эти люди не оставляют своих должностей, а используют вытекающие отсюда возможности, оставаясь на своем месте.
Сегодня они могут, мотивируя разными аргументами, может быть даже аргументами якобы "укрепления режима", добиваться от власти таких уступок и преобразований, которые объективно эту власть ослабляли бы. (Я не включаю в понятие конструктивных сил и не рассматриваю здесь такие силы в правящем слое, действия которых объективно тоже ослабляют тоталитарный режим, однако субъективно направлены на достижение своих эгоистических, кастовых интересов, – а не блага России. Они могут объективно ослаблять режим, даже желая его укрепить, – как, например, попытками "оседлать" русское национальное чувство. Эти силы представляют собой отдельный политический фактор, существующий помимо нашего желания, который, независимо от его нравственной оценки, необходимо учитывать и анализировать как политическую реальность. Однако это уже другая тема.)
Конечно, быть в "верхнем подполье" несравнимо труднее, чем просто в подполье, ибо чем выше пост занимает человек в государственно-управленческой лестнице, тем большего соучастия во зле от него требует система. И есть где-то черта, за которую из нравственных соображений такой человек не может переступать – и тогда ему приходится рвать, уходить из системы. Многие не выдерживают. Есть сегодня и в нашем зале люди, которые какое-то время были в таком "верхнем подполье" и ушли на Запад, когда стали перед этой непереступимой чертой. В этом – трудность, напряженность и, может быть, недолговременность действий "верхнего подпольщика". Но в совокупности периоды деятельности каждого из них складываются, образуя постоянно существующий потенциал "верхнего подполья", который мы и называем конструктивными силами.
Открытое оппозиционное движение могло до сих пор предложить этим людям лишь один вариант: если осознал сущность режима – все бросай, выходи из этой системы, иди в наши ряды, на демонстрации молчания у памятника Пушкину, подписывай протесты против арестов. Начинай освобождение страны от тоталитарного режима с себя, с очищения своей собственной совести. Будь примером для других. И открытое движение с его жертвенностью и мужественным единоборством против карательной машины КГБ стало действительно, в лице своих лучших представителей, совестью российской интеллигенции, оно давало народу ощущение, что не все еще потеряно, раз в нашей стране есть такие смелые люди. В этом воздействии на состояние умов – основная заслуга открытого движения.
Но в этом много и своеобразного политического "монофизитства", если можно так сказать, то есть ухода от реальной жизни и политической деятельности в сферу чистого духа, хоть и далеко не обязательно выраженного религиозно. Тут проблема личного нравственного совершенства и противостояния злу предлагалась как единственно существующий путь борьбы; предполагалось увлечь других своим примером. Наличие сил зла в міре, греховность человеческой природы при этом как бы сбрасывались со счетов. И борьба против системы превращалась в путь личного мученичества, может быть жизненно важный и единственно возможный для духовного роста и спасения данного человека, но еще недостаточный, чтобы одним этим спасти других. Политическая же организация должна думать и о том, как спасти других, всю страну.
Вероятно, этот путь мученичества не всем по силам и нельзя надеяться, что в существующих условиях гебистского террора он станет массовым движением. Поэтому его нельзя рассматривать как фактор стратегии. И, преклоняясь перед личным мужеством многих правозащитников, мы все же считаем основными – стратегическими – формами борьбы, которые могут приобрести массовый характер – закрытые формы: "верхнее" и "нижнее" подполье. Мы, впрочем, уже не единственные, кто предлагает порядочным людям в управленческом аппарате выход из системы не под лупу КГБ, а в "верхнее подполье", – об этом же уже пишут и в самиздате. Предлагая вариант "верхнего подполья", мы должны предложить этим людям и вызывающую доверие, продуманную и компетентную программу действий – то, что мы (тоже на своем жаргоне) называем "альтернативами". Иначе они и нас могут спросить: "А вы не романтики?"
И в заключение хотелось бы подчеркнуть еще один момент. Неправильно утверждение наших оппонентов, что НТС решил сделать ставку на эти "конструктивные силы в правящем слое", оставив все прочие направления борьбы против режима, – это недоразумение, которое очень свойственно людям впечатлительным, которые, будучи в чем-то несогласными с тезисом "конструктивных сил", смещают акцент в ту сторону, которая вызывает их несогласие. Этим людям можно посоветовать быть внимательнее. Ибо из всей деятельности НТС видно, что наш Союз делает ставку не на "конструктивные силы", а на объединенные усилия всего народа, в том числе и конструктивных сил в правящем слое, ибо они – часть народа; предлагает им также включиться в ведущуюся борьбу, напоминает, что этот путь им не закрыт, отчленяет порядочных людей в этом слое от лагеря коммунистической власти.
В основе такой позиции НТС лежит понимание задачи преодоления тоталитарного режима как общенационального дела, от успеха которого зависит быть или не быть нашей государственности. В таком деле должны участвовать по возможности все, а не только избранные. Разделение между сторонниками и противниками существующей власти сегодня проходит не по линии между членом партии и не членом, или где-то между званиями полковника и генерала. Эта граница не следует точно и уровням иерархии в системе управления страной. Она проходит – и здесь мы не откроем ничего нового – внутри каждого человека.
В каждом из нас есть черное и белое. Хотим ли мы тыкать пальцем в черную окалину – след от советской жизни у большинства из живущих в нашей стране? Это ли для нас главное? Или же главное – объединить в одну силу все белое, что тоже есть внутри у каждого человека, у каждого россиянина, чтобы устранить существующую власть и остановить скольжение к пропасти? Мне кажется, что второе – и соответствует морали христианина, и просто мудрее.
М. Назаров
Опубликовано в журнале "Посев" (Франкфурт-на-Майне. 1982. № 1. С. 43-45)
