Открытое письмо директору Радио Свобода

Это была первая моя публикация в СССР/РФ. – МВН.

Многоуважаемый господин Элиот,

с 1981 г. я сотрудничаю с Радио Свобода как независимый журналист [работая в "Посеве", я в виде приработка делал переводы статей с иностранных языков для члена НТС, работавшего на РС, а после ухода из "Посева" в свободную журналистику с 1987 по 1989 гг. писал статьи для литературной программы С. Юрьенена и религиозной программы прот. Кирилла Фотиева, члена редколлегии "Посева". – Прим. окт. 2024]. Я не подавал заявления о приеме в штат радиостанции, так как ее цели, изложенные в Профессиональном кодексе Радио Свободная Европа – Радио Свобода (The RFE/RL Professional Code), лишь частично совпадают с моим пониманием деятельности для России. Но это – нормальные взаимоотношения журналиста с чужим органом информации: возможность высказывания своих взглядов (в пределах совпадения интересов) все эти годы мне казалась приемлемым принципом сотрудничества.

Изменения, происходящие на PC с 1987 г., заставляют меня пересмотреть свою позицию. Ибо мне кажется, что PC уже не соблюдает собственный Профессиональный кодекс (ПК) – прежде всего в отношении к межнациональным проблемам в СССР, обостряющимся в последнее время.

Каждый день PC заверяет слушателей, что вещает “для укрепления мира и взаимопонимания между народами”. В ПК в этой связи говорится: “Нельзя передавать ничего, что может быть понято как подстрекательство к применению силы или расценено националистически. РСЕ/РС не поддерживает и не поощряет сепаратистских движений.... РСЕ/РС избегает всего, что может быть расценено как поощрение культурной или национальной враждебности против других национальных или культурных групп”.

В действительности же поощрение враждебности начинается уже с трактовки понятия “русификации”: в большинстве передач PC она рассматривается лишь в национальном, но не идеологическом аспекте. Не отмечается, что эта русификация есть коммунистическое нивелирование народов СССР на базе языка самого большого их них – вопреки его интересам и при одновременной денационализации самих русских в области их духовной культуры.

Даже трагедия коллективизации и связанного с ней искусственного голода, поразившего многие земледельческие области страны, порою трактуется как "акция геноцида против украинцев" (П. Вайль, 2/3.11-88). Без комментариев передается мнение украинского националиста Ю. Бадзьо, что машину террора в СССР запустили "две определяющие силы: ...сила партийно-государственного аппарата" и "эгоистическая национальная сила русского великодержавного шовинизма" (13.3.89). Коммунистическая идеология насилия вообще не упомянута.

Как все это согласуется с положением ПК: "нельзя приписывать 'русским' то, за что нужно винить коммунистические режимы, и нельзя смешивать понятия 'советы' и 'коммунисты' с историческими названиями народов" – ?

Та же упрощенная трактовка "русификации" и "русского шовинизма" дается на языках других народов СССР. Конечно, PC должна защищать их право на национальное самоопределение. Оно несомненно для каждого народа, его воля выявляется референдумом. Однако, вместо конструктивного содействия подготовке условий для такого референдума в общем процессе демократизации, в подобных передачах PC безответственно сеется межнациональная рознь, которая сегодня:

– представляет собой серьезнейшую угрозу срыва мирных реформ в стране, давая повод для насильственного их прекращения;

– мешает осознанию идеологических причин трагедии и масштабов ее преодоления;

– мешает политическому объединению усилий всех народов, ибо контрпродуктивно создает образ русских как народа-угнетателя (хотя он – первая жертва антинародного режима): этим вызывает ответное озлобление в среде русского народа, без политического и духовного возрождения которого мирное решение национальных проблем в СССР невозможно...

Нужно сказать, что на PC уже давно выработался двойной стандарт в подходе к национальному самосознанию нерусских народов – с одной стороны, и русского народа – с другой. За исключением коротких религиозных программ, его национальные духовные традиции и культура не находят отражения в передачах. Создается впечатление, что русская служба PC вещает не для русских, а для денационализированных русскоязычных советских граждан.

Теперь это все больше усугубляется оскорблением русских патриотических чувств.

Политическая концепция этого подхода была высказана В. Малинковичем в беседе с главным редактором русскоязычной службы В. Матусевичем и Л. Ройтманом: "Страна, которую они [писатели-почвенники] представляют, вовсе не Россия. Эта страна называется Союз Советских Социалистических Республик, ...половина населения этой страны нерусские, и говорить о патриотизме русском в такой стране просто бессовестно, безнравственно" (12/13.1.88).

Мировоззренческую же концепцию отношения PC к русскому национальному самосознанию – а заодно и наиболее оскорбительные примеры его унижения как "бессовестного и безнравственного" – дала программа, призванная его осмыслить: "Русская идея" (ведущий В. Тольц). В ней даже прозвучало: "Не являются ли русские народом прошлого, которого уже нет?". Соавтор этой гипотезы Б. Хазанов дал и наибольшее число определений русской идеи, назвав ее "агонизирующей", "шовинистической" (21/22.8.88); "давшей уродливое и злое потомство", "издающей нехороший запах", "непростительной" (27.8.88); "пародией", мировоззрением "секты", "пением с закрытыми глазами" (9/10 и 11/12.9.88). Почвенники, в отношении которых прозвучали эти определения, "участвовали в дискуссии" лишь в виде цитат, превращенных в чучела для отработки штыковых приемов.

Как это все согласуется с ПК, где говорится: "Строжайше запрещена религиозная, этническая и культурная дискриминация лиц или групп в странах, на которые производится вещание". "Справедливые устремления одних групп, религиозных общин, народностей и наций не должны приводить к унижению других народностей и наций"... - ?

Впрочем, плюрализм был проявлен в полном размахе. В отличие от Хазанова, который (вместе с рядом других авторов) не верит в русскую идею, два других эксперта страстно верят в нее – как угрозу миру: А. Синявский и А. Янов. Первый утверждает, что "для единства русской нации" взят на вооружение "православный фашизм" (17/18.12.88); что "для современных русофилов фигура Сталина позитивная"; что "русский национализм сегодня... противостоит не коммунизму, а демократии и Западу" (18/19.12.88). Второй определяет цель русского патриотизма так: "русский народ как руководящая и направляющая сила в борьбе против всемирного жидовско-масонского заговора" (10/11.8.88). Даже если в других передачах этим тезисам кто-то возражал – провокационна сама прокурорская постановка проблемы: суд над русским национальным самосознанием, против которого были дозволены самые грязные обвинения. Очевидно, руководство PC высоко оценило эти передачи: через некоторое время они были повторены, хотя это практикуется весьма редко. Янова похвалил в эфире и В. Матусевич (примерно 4.8.88)...

Новый редактор "Русской идеи", Б. Парамонов, несмотря на свои ценные статьи в периодике, в сложившихся на PC условиях, видимо, не может выбраться из запрограммированной скептической колеи. Трудно понять, зачем он затевает надуманную дискуссию "русский ли поэт Пушкин?" ("разговоры о том, что Пушкин создал русский литературный язык – это миф... самой русской литературе Пушкин чужд" – 5/6.4.89). Зачем в полемике с известным автором из СССР Парамонов отвергает русское религиозно-философское мышление как альтернативу тоталитаризму? Зачем, смешивая понятия религиозности и фанатизма, утверждает, что "материализм и позитивизм – явления совершенно нейтральные, они приобрели в России злокачественность как раз в соединении с неким религиозным пылом" (4/5.7.89); говорит "о несекуляризованности русского сознания как источнике опасности" (18/19.5.89). Нравственный максимализм русской интеллигенции, переродившись в фанатизм, конечно, стал катализатором разрушительных марксистских идей, но ведь именно в силу его безрелигиозности (см. "Вехи")...

В русле перехода от православия к "новому типу морали... на твердой почве просвещенного эгоистического интереса" следует, видимо, понимать и программную идею Парамонова: "Перестройка должна не только демонтировать то, что называется тоталитарным социализмом, но и изменить духовный строй русского человека, приблизить его к западному складу сознания. Должна произойти мутация русского духа. Этого и боятся почвенники" (7/8.3.89). Которых, видимо поэтому, и приходится всячески дискредитировать...

Самый простой способ для этого, который стал на PC правилом – подверстывать под незначительные группки экстремистов все патриотическое движение. Его достойнейших представителей PC постоянно клеймит как "противников перестройки", пытаясь этим поддержать соперничающий фланг – "своих", западников. Этим определяется и выбор советских собеседников для интервью: почвенникам микрофон PC, как правило, не предоставляется. Зато одному из "мутантов духа" PC дала возможность осудить поднятый впервые в Ленинграде российский бело-сине-красный флаг как реакционный (14.12.88). И это на одобрительном фоне сообщений о возвращении национальных флагов в Прибалтике...

Здесь явно нарушается следующее положение ПК: РСЕ/РС "не принимает сторону какого-либо определенного политического, экономического или религиозного направления... не отождествляет себя ни с какими оппозиционными группами, политическими партиями или организациями как в стране, на которую ведется вещание, так и за ее пределами

Особенно удручающее впечатление производят случаи, когда аргументация "мутантов" доходит до личных оскорблений безмолвных оппонентов, что в таких интервью не редкость. Тон и здесь задает руководитель русскоязычной службы. Так, основываясь всего лишь на двух явно не намеренных ошибках писателя-почвенника Василия Белова, В. Матусевич утверждает, что "Белов лжет постоянно, настойчиво, расчетливо" (12.3.89). Другого авторитетнейшего писателя. Валентина Распутина, он называет то "аморальным, безнравственным и бесчестным" человеком, использующим "насквозь протухшие, отменно низменные" аргументы (26.8.87); то "несущим совершеннейшую ахинею" (4.12.87), то "просто взбесившимся" (21.2.89)...

Не в отношении ли такого уровня журналистики в ПК сказано: "Как в тоне и языке, так и в содержании сотрудники РСЕ/РС должны подавать пример уравновешенного обсуждения, при котором уважается достоинство каждого человека... Резкий тон, агрессивность, аррогантность и чрезмерные обобщения – бесполезны, их следует избегать".

А если учесть, что все это раздается из уст руководителя русскоязычного вещания – по адресу писателей того течения, которое больше других способствовало восстановлению общечеловеческой морали задолго до "перестройки", – нетрудно догадаться, какое доверие к PC создается у их многомиллионных почитателей.

Для действительного противодействия экстремизму следовало бы отделить его от нормальных проявлений национальных чувств. Да и в самом экстремизме, возникающем в СССР в условиях духовного вакуума, следует отличать ошибки по незнанию – от сознательного агрессивного шовинизма. При шоковом состоянии многих русских людей в результате беспрецедентного разрушения национальной культуры более милосердна и эффективна была бы цель не "заклеймить" экстремиста, а переубедить. Однако во многих передачах PC почвенников отождествляют с "Памятью" (напр.. 4.12.87, 13.1.88 и 3.2.89). а "Память" – несмотря на разношерстность этого несформировавшегося движения – исключительно с антисемитизмом.

Из всех национальных проблем борьбе против антисемитизма русскоязычная служба PC уделяет особое внимание, видимо потому, что сотрудники еврейского происхождения занимают в ней большинство влиятельных должностей. Но в их устах такие приемы тем более контрпродуктивны. В какой-то мере PC уподобляется здесь позиции ленинградца Норинского, распространявшего угрожающие письма от имени "Памяти" с целью ее дискредитации. Этот случай – убедительный пример того, как два противоположных экстремизма (антисемитский и русофобский) питают друг друга энергией ненависти... Но PC зачем-то решила оправдать один из них, назвав провокационные мотивы Норинского "благородными" (В. Матусевич. Д. Каминская и К. Симис, 4.2.89). Логика здесь чрезвычайно проста: "О русофобии нет оснований говорить. Об антисемитизме, к сожалению, есть основания говорить" (Б. Хазанов, 17/18.9.88).

Интересно было бы подсчитать и пропорцию между освещением отрицательных и положительных сторон русской истории в программе "Россия – вчера, сегодня, завтра". Но сказанного уже достаточно, чтобы резюмировать: русскому слушателю PC сегодня предлагает выбор между 1) зачислением в шовинисты-угнетатели, 2) агонией его национального самосознания, и 3) мутацией русского духа.

В целом это похоже на осуществление пресловутой концепции генерала Тэйлора* об избирательном уничтожении русского народа – но радиосредствами.

_______________________________

*Генерал Максуэлл Д. Тэйлор был начальникам штаба армии США при президенте Д. Эйзенхауэре и председателем Объединенного комитета начальников штабов при президентах Дж. Кеннеди и Л. Джонсоне. Позже, 14 января 1982 г., он опубликовал во влиятельной американской газете "Вашинтон Пост" статью с обоснованием концепции атомного удара, при котором «По мере возможности… цели должны быть ограничены областями с преимущественно этнически русским населением, чтобы ограничить ущерб в нерусских республиках».

 + + +

Причины сложившегося положения можно рассматривать с двух точек зрения.

Одна, весьма распространенная в русской эмиграции, – что вышеописанные недостатки PC неустранимы. Ибо эта деструктивная политика логически вытекает из стремления США ослабить Россию как геополитического конкурента (независимо от режима), и радиовещание – лишь "важнейший инструмент американской политики" (Джимми Картер). То есть, в этом смысле политика PC, как и предписывается в ПК, "не противоречит общей внешнеполитической концепции США". Если это так (и если оставить в стороне вопрос, действительно ли эта концепция выгодна Америке), то мое письмо должно восприниматься как похвала PC. Тогда и Конгресс США не должен быть обеспокоен тем, что фразой о своем финансировании PC он ежедневно подписывается в эфире под приведенными цитатами из передач.

Другая точка зрения – что американское руководство утратило контроль над PC. Что содержание радиопередач определяется не столько политикой США, сколько особенностями сотрудников у микрофона. Что они, за счет американских налогоплательщиков, пользуются PC как инструментом для выражения своего личного отношения к России и для поддержки своих единомышленников "в стране, на которую ведется вещание, и за ее пределами". Если верна эта точка зрения – есть хотя бы теоретические надежды на перемены.

Ибо трудно предположить, что ведущий слой американского народа не понимает опасности возникновения гражданской войны в ядерной державе; не понимает того, что безопасность на планете может быть обеспечена лишь в результате превращения СССР в дружественное демократическому миру Российское государство.

Трудно предположить и то, что американцы согласятся с тем бездуховно-механистическим пониманием демократии, которое от их имени пытаются навязать народам СССР неизбранные "представители свободного мира": в нью-йоркской студии PC демократия уже не раз связывалась со свободой секса; ведущая роль США объяснялась "отказом от старого культурного багажа, чтобы не сказать хлама", ибо традиционная "культура связывает"; "Будущее принадлежит людям, забывшим о своем происхождении, ...тем, кто не отяготил себя старыми европейскими ценностями и идеалами" (22.2.89). Изложив эту концепцию Ж. Бодрийяра, альтернативы ей авторы передачи (Б. Парамонов, Ю. Гендлер, А. Генис) не обнаружили. Если именно в этом направлении они намерены вести "мутацию русского духа", то отличие от "прогрессивных" представлений XIX века (а в какой-то мере и от неосуществленных идеалов "Коммунистического манифеста") – здесь не слишком велико...

Конечно, не дело русских советовать американской демократии, какой должна быть ее визитная карточка в эфире. Но трудно предположить, что образованных американцев устроит такая. Я также не понимаю смелость, с которой эмигрант из СССР, не слышавший о смысле Боговоплощения, берется за ответственную работу по представительству западного мира (г-н Матусевич полагает, что некий человек "Христос", после борьбы с плотскими соблазнами, стал Богом лишь на кресте. – Репортаж из Венеции примерно 8.9.88 с хвалебной оценкой фильма "Последнее искушение Христа"*).

*Этот фильм осужден главами нескольких христианских Церквей.

Ведь именно христианство объединяет российскую культуру с западной (большая часть населения США – христиане). В этом – близость мировоззрения западных христиан и позиции российских почвенников, которые, вопреки усилиям русскоязычной службы PC, не желают отождествлять западный мир лишь с его космополитическим ферментом и бездуховной массовой "культурой".

Хотелось бы получить ответ, который все больше волнует многих: какая из этих двух точек зрения больше соответствует действительности. Объясняется ли эта бесчувственность к русской проблематике сознательной политикой США – или же попустительством личным взглядам сотрудников PC, которые чужды не только русским, но и западным христианским традициям.

От этого зависит не только отношение центрального народа России к Америке, но, возможно, и будущее человеческой цивилизации. Нельзя не видеть, что Россия в своей катастрофе осуществила один из вариантов судьбы всего мира – продемонстрировала "малый апокалипсис" (Бердяев) в истории духовной болезни человечества, длящейся несколько веков. Непонимание общечеловеческого смысла этого опыта может привести к завершению той же болезни в ином виде – в апокалипсисисе большом. Тем более поразительно, что удары по России извне усилились именно теперь, когда она стала медленно пробуждаться к новой жизни...

Хочется надеяться, что совесть американских христиан не останется спокойна при виде разительного несоответствия подобного отношения к попавшему в беду русскому народу – моральным принципам христианской цивилизации.

Сам получив первоначальное политическое образование на западных радиопередачах, я ценю их как мощный инструмент воздействия на умы людей в СССР, я благодарен за предоставленную мне возможность внести в это дело свой вклад (в религиозной программе). Но я придаю большое значение различию между Россией и коммунистическим режимом. В данной ситуации, к сожалению, я не считаю возможным вписываться в хор авторов вышеприведенных цитат.

Если он будет звучать дальше, то российским патриотическим силам не останется ничего иного, как – утратить всякое доверие к PC (в том числе, к сожалению, и к ее правдивым материалам – плодам труда многих порядочных людей); дать этой радиостанции определиться как откровенно русофобской силе; попытаться противопоставить ей иные мощности. Об этом заставляют задуматься и недавний отказ Солженицына на использование его произведений на PC, и присланный в Мюнхен протест монахов Оптиной пустыни, и направленное в Конгресс США обращение шести известных независимых деятелей из России.

Я хотел бы присоединить к ним данное письмо. Я понимаю, что высокое руководство радиовещанием не в состоянии следить за всем, что пускают в эфир доверенные лица. Но мне кажется, что приведенные примеры дают основание для анализа и обсуждения Конгрессом США передач PC за последние два года – соответствуют ли они интересам американского народа.

Направляю в Конгресс и в Совет международного радиовещания США копию этого письма. Прошу Вас также довести его содержание до сведения всех затронутых мною сотрудников PC и других заинтересованных лиц. Я не стремился никого обидеть лично: важность темы побудила меня к предельной откровенности, которая не всем будет приятна, но я не вижу другого способа обратить внимание на серьезность положения.

С самыми искренними намерениями, всегда готовый к более подробному обмену мнениями
Михаил Назаров
Мюнхен. 12.7.1989 г.
"Литературная Россия" (№ 42, 20.10.1989 г.) 

Напоминаю: это был еще СССР. Мое "Открытое письмо", распространявшееся среди русских сотрудников РС, кто-то из прихожан дал гостившему в Мюнхене археологу С.А. Беляеву, и тот привез его в редакцию "Литроссии", тогда ею руководил Эрнст Иванович Сафонов, очень смело пробивавший советские цензурные запреты. При публикации цензурой были сделаны лишь незначительные сокращения отдельных слов. Оригинальный текст был опубликован в сборнике: «Радио "Свобода" в борьбе за мiр» (Москва-Мюнхен, 1992, на РИ есть послесловие составителя).
После этого дебюта в "Литроссии", благодаря С.А. Беляеву и Э.И. Сафонову, а также возникшим связям с московскими писателями, мои эмигрантские статьи стали регулярно печататься в СССР в других патриотических газетах и журналах. (Подробнее об этом: 10. Снова Мюнхен в годы "перестройки": как готовилась "Миссия русской эмиграции" в войне "западников" и "почвенников".)

Фото сделано С. Старшиновым в редакции "Литературной России". Ноябрь 1993 г.

---