Императором Константином Великим издан (в начале 313 года) Миланский эдикт о веротерпимости, ознаменовавший победу христианства над язычеством и начало христианизации Римской империи

13.06.313 (26.06). - Императором Константином Великим издан (в начале 313 года) Миланский эдикт о веротерпимости, ознаменовавший победу христианства над язычеством и начало христианизации Римской империи

1700-летие Миланского эдикта

«В 2013 г. исполняется 1700 лет со времени издания в г. Медиолане (Милане) равноапостольным Императором Константином Великим, носившим в то время титул Августа Западной префектуры Римской империи, и его соправителем, Августом Восточной префектуры, Лицинием, эдикта (закона), получившего в истории название "Миланский эдикт 313 г.".

Точная дата опубликования Миланского эдикта, к сожалению, не известна, так как датированный и подписанный текст его не сохранился ни в подлиннике, ни в точных списках. Его нет и в наиболее близком к нему по времени сборнике римских законов Кодексе Феодосия Великого (Codex Theodosianus 438 г.). Он сохранился лишь в указе Лициция, данном Никомидийскому президу (столичному градоначальнику Восточной префектуры) 13 июня, поэтому некоторые историки датируют эдикт именно этим числом. У "отца церковной истории", Евсевия Кесарийского в серии документов, переведенных с латинского на греческий, помещающейся в середине 10 книги его Церковной Истории как «копия императорских постановлений, переведенных с римского языка», также содержится указ, написанный от имени Константина и Лициния. На основании анализа этого текста и других источников, русский церковный историк А.П. Лебедев доказал, что издание эдикта относится ко времени не позднее середины марта 313 г. Эта датировка на сегодняшний день признана наиболее достоверной». – Архимандрит Никон (Лысенко).

+ + +

Миланский эдикт о свободе вероисповедания от 313 г. не только завершил длинный период гонений на христианство в Римской Империи, но также и открыл новую историческую эпоху в истории человечества.

Последние страшные гонения на христиан в Римской Империи совпали с крупными административными перестройками императора Диоклециана. Этот император, несомненно, был весьма одаренным государственным деятелем, но он всё же не понял, что Римское государство нуждалось не только в административных реформах, но также и в нравственных.

Для этого было абсолютно необходимо восстановить согласие (по-римски "конкордию", т. е. "со-сердечие") между политической конституцией государства и народными верованиями этого государства. Нужно было вдохнуть новый дух в застойное и упадочное государство, чего никакая перестройка сама по себе сделать не может.

Однако народные верования к этому моменту, т. е. концу третьего века, уже не были однородными в Римской Империи. Если еще до конца первого века подавляющее большинство населения Империи были язычниками (хотя и разного происхождения: римского, греческого, египетского, сирийско-финикийского и т. д.), то, через двести лет, христиане стали весьма важной частью римского населения. Сколько точно было тогда христиан в Римской Империи сегодня трудно установить, но, обыкновенно, их число оценивается в 15–20 процентов, то есть христиане были приблизительно пятой частью всего населения. Однако среди христиан, наряду с простым народом, было много воинов и вообще выдающихся людей. Кроме того, христиане в своем большинстве населяли самые важные территории империи с геополитическо-экономической точки зрения.

Диоклециан считал, что христиане вносят разлад и раскол в старые римские религиозные и государственные верования, ослабляя этим государство, которое, к тому же, сильно страдало от инфляции и от прочих беспорядков. Посему, он запретил инфляцию и христианские верования, под угрозой смертной казни.

Кроме того, для улучшения имперской администрации он установил четверовластие (тетрархию), поделив всю империю на четыре административных округа. На самом деле, это было разделение Империи на две половины, во главе каждой из которых стоял один император с титулом "августа". Затем каждая половина в свою очередь была разделена тоже надвое. Во главе второй половины (то есть четвертой части) стоял император низшего ранга с титулом "кесаря". Одним из таких кесарей был Констанций Хлор, отец будущего Императора Константина, со столицей в Трире, в Германии. После этих реформ, сам император Диоклециан, назначив четырех "тетрархов", удалился на покой, в родную Далмацию, в Сплит, где до сих пор сохранилась значительная часть его дворца.

Вскоре, после ухода Диоклециана, между тетрархами начались разлады, в конечном итоге превратившиеся в гражданскую войну. Констанций Хлор скончался, и тогда на его место вступил его сын, будущий Константин Великий. Все хорошо знают историю победы Императора Константина у мильвийского моста над императором Магенцием в 312 году, под символом Креста, с надписью «сим победиши» (toutoi nika). С тех пор, римские, византийские и русские военные стяги и знамёна имеют изображение Креста.

Император Константин Великий практически отменил все основные меропрития Диоклециана: вместо запрета инфляции он ввёл солидную золотую монету, под названием солидум, которая просуществовала в Византии и в Европе около восьми веков; вместо четверовластия вернулся к единоначалию монархии; вместо гонений на христиан, запретил вообще все гонения.

Однако, несмотря на установление христианской символики в войсках и в государстве (например, на монетах), Император Константин не мог сразу возвести христианство в единственную государственную религию, ибо оно было лишь одним из существующих в государстве верований. Он установил принцип религиозной терпимости (толерантности). В одном императорском послании восточным провинциям Империи, император Константин указал, что не надо преследовать сторонников язычества и что не надо их насильно переводить в христианство. Константин Великий указал, что в вопросах веры «каждый должен придерживаться того, чего просит его сердце».

В феврале 313 г. императоры Константин и Ликиний встретились в городе Милане, чтобы обсудить новое создавшееся политическое положение в империи. Среди прочего был достигнут договор по религиозным вопросам. Во многих древних текстах отмечается, что императоры желали разрешить религиозные вопросы в смысле полной религиозной терпимости. Христианам были возвращены все отнятые у них храмы и кладбища. Христианские общины получили право юридических лиц. Считается, что результатом этой встречи и был Миланский эдикт.

В этот период было много разных императорских указов и посланий на эту тему, начиная с 311 года. Например, в 315 г. последовал царский указ, что нельзя уродовать лица каторжникам, ибо все человеческие лица «отражают небесную красоту». Однако, в истории принято считать, что все эти решения приняли окончательную форму в Миланском эдикте от 313 года.

Затем, в 324 г. было окончательно утверждено имперское военное знамя "лабарум", на основании видения Креста в 312 году. В 325 г. Император Константин созвал (за счёт государства) всех христианских епископов на Первый Вселенский Собор в городе Никее (в Малой Азии, напротив будущего Константинополя), на котором была окончательно оформлена первая часть христианского Символа веры. Сам Константин открыл официально этот Собор, а затем удалился, ибо он не был епископом. Однако, когда Собор закончился, его призвали засвидетельствовать своей подписью решения Собора. Так, православный царь стал нотариусом Церкви.

В 330 г. была закончена постройка новой столицы, сперва названной Новым Римом, а затем Константинополем, куда были переведены императорский двор, правительство и Римский Сенат. С этого момента, жизнь этого государства была продлена на одиннадцать с лишним веков, в течение которых и наша страна получила из Нового Рима - Константинополя свое Крещение и свое имя Россия.

И. Андрушкевич
("Кадетская перекличка" № 79, июнь 2008 г.)
www.kadetpereklichka.org

+ + +

Главное значение этого постановления, обессмертившего имя Императора Константина, заключается в победе христианства над язычеством в Римской империи, которая тогда, в IV веке, заключала в своих границах почти весь цивилизованный мир.

Классик церковной историографии, профессор Московского Императорского Университета, доктор богословия А.П. Лебедев писал: «Все лучшие императоры римские, начиная с Августа, понимали, какое значение имеет религия в отношении к благосостоянию государства… Они понимали, что религия составляет основание благоденствия государства. Все эти императоры заботились о том, чтобы утвердить и укрепить религиозное начало в сердцах подданных, но они трудились понапрасну, потому что верили в возможность оживления и поддержания языческих культов, не понимая того, что язычество отжило свой век, стало мертвым трупом, который следовало предать погребению, а не гальванизировать его искусственно… …Константин первый понял то, чего не понимали его предшественники, даже те из них, которые в душе были благосклонны к христианству. Обладая прозрением гения, Константин, ко благу цивилизации и к выгоде для государственного благосостояния, смело и могуче порвал…с язычеством… Этот шаг Константина настолько значителен, что решительно все историки считают его гигантским…Главное, что поражает…при взгляде на Константина, как первого христианского императора, это то, что он стал на стороне христианства и христиан в такое время, когда число христиан по сравнению с язычниками представляло меньшинство. Мы понимаем, когда какой-либо император из политических расчетов принимает сторону той религии, которая имеет наиболее приверженцев; но Константин принимает сторону меньшинства… Для того чтобы позволить себе этот шаг, нужно было обладать гениальной проницательностью, какой, без сомнения, Константин и обладал».

Миланский эдикт представляет собой грандиозный переворот в истории человечества. Главное содержание Миланского эдикта – вопросы религии, причем, не как «частного дела граждан», а как важнейшего начала в жизни общества. Константином в Милане дана толерантность всем религиям в Римской империи, за исключением христианства. Христианство изучаемым актом не помещено в ряду с прочими бесчисленными религиями, существовавшими в Империи, а поставлено выше всех их, провозглашено единственной религией, особое значение которой признается теперь государством.

Из текста Миланского эдикта следует, что законодатель дает права христианской религии и не отказывает в подобных же правах другим религиям. «Мы заблагорассудили объявить о нашей воле, предоставляющей христианам полное и неограниченное право совершать свое богослужение…Если же это мы разрешили христианам, то вместе с этим дается право и другим соблюдать свои обычаи и веру».

Важнейшая и существеннейшая черта, характеризующая Миланский эдикт, с точки зрения церковно-исторической, заключается в следующем. До Константина Рим знал и признавал только религии национальные и освященные древностью. Языческое представление о религиозной реальности сводилось к тому, что каждый народ имеет своих богов и обязан воздавать им поклонение. Но Миланский эдикт смело отбрасывает это «первобытное» представление. Точка зрения на религию радикально меняется. Константин далеко выходит за те пределы, в которых заключена была мысль человека древнего мира. Он ясно провозгласил, что христианство не есть принадлежность какого-либо определенного народа, а есть универсальная религия, религия всего человечества! Если прежде считалось, что известная религия принадлежит известному народу – и потому она священна, неприкосновенна, – то теперь Константин провозглашает новый принцип: священна и неприкосновенна и та религия, которая не принадлежит ни одному народу, а принадлежит всем народам, всем людям – христианство...

Константин нашел надлежащий термин для обозначения нового понятия, обогатив этим термином римский юридический язык. В Миланском эдикте эта религия, не принадлежащая ни одному народу, а принадлежащая всем народам, получила наименование corpuschristianorum, «общество христианское» – это все члены христианской религии, к какой бы они народности не принадлежали; это Церковь Христова, не привязанная ни к одной национальности, где «несть еллин, ни иудей»… (Колос. 3, 11), но высящаяся над ними; это духовный союз всех последователей Христа.

В отличие от языческого культа с его обожествлением кесаря, христианство в этот период акцентировало внимание на разделенности сфер Божественной и царской (кесаревой), подчеркивая при этом верховенство закона Царя Небесного над человеческим.

Это нашло закрепление в Конституции Императора Юстиниана Великого – самого совершенного кодекса римского права, "Дигест": «Властью Бога нашего управляя Империей, которая передана Нам Небесным величием, Мы и войны счастливо преодолели, и мир украшаем, и устои государства поддерживаем; и таким образом возлагаем чаяния Наши на помощь Бога всемогущего, чтобы полагались Мы не на оружие, не на Наших воинов, не на военных предводителей или на Наш гений, но всю надежду обращаем только к высшему провидению Троицы, от коей произошли сами первоосновы всего мира и установлено их распределение в земном кругу».

Основным содержанием сначала примирения, а затем союза Церкви и Империи, открывающегося Миланским эдиктом, сутью этого союза стало христианское вероучение, ортодоксия, отчетливо формулированная система догматов веры. Причина такого идеологического характера союза заложена была в самой природе римской государственности, природе, которая и в языческую эпоху по своим религиозным корням была теократической. Если действительной причиной конфликта между империей и христианством было освящение государства и государственности верой ложной, то и основным признаком и содержанием христианской империи стало блюдение «правой веры». И, хотя осознан и теоретически формулирован этот освященный союз был не сразу, им, тем не менее, подсознательно определилась церковная политика империи, начиная с Константина. Можно считать, что ко времени Юстиниана Великого он уже существует не только как факт, но и как теория, хотя окончательную формулировку его следует искать в поздней, после-иконоборческой Византии. Основной здесь является мысль об одинаковом непосредственно-религиозном, божественном происхождении и Церкви, и Царства. Эта мысль со всей силой высказана уже в знаменитой шестой новелле Юстиниана.

После победы над Лицинием в 323 г. Константин входит в свою роль преобразователя Империи на началах христианских. В своих указах "К правителям Востока" (323 год) и "К жителям Востока" (324 или 325 г.) он открыто заявляет, что потому оказывает свое покровительство христианству, что желанием его было объединить народы в религиозном отношении, утвердить в сердцах всех единую веру – христианскую. Свою миссию Константин видит в том, «чтобы род человеческий призвать к служению священнейшему закону (христианству) и под руководством Высочайшего Существа возрастить блаженнейшую веру».

Нигде эта мысль не выражена с такой поразительной ясностью, с какой она заявлена в его письме к двум жителям Александрии, вступившим в спор о вере, епископу Александру, и ересиарху Арию. «Ставлю в свидетели Самого Бога, – писал Император, – Помощника в моих предприятиях и Спасителя всех, что во всех действиях я руководствовался двумя побуждениями. Во-первых, я предположил представления всех людей о Божестве соединить как бы в один общий строй; во-вторых, возвратить прежнее здоровье целому организму Империи, пораженному как бы некоей тяжкой болезнью. Поставив это задачей для себя, одно я решил, взвешивая все тайным взором мысли; другого я пытался достигнуть силой оружия. Я понимал, что если бы, согласно моим задушевным желаниям, я установил общее согласие в мыслях между всеми почитателями Бога, то это принесет пользу и управлению государственному, дав ему изменение, соответствующее благочестивым расположением всех». Всех привести к религиозному единению через распространение и утверждение христианства в Империи – вот, что было важнейшей целью Константина.

До Константина «тысячелетнее государство и трехсотлетняя церковь стояли друг перед другом чуждые, не желавшие и не искавшие друг друга. Константин, как государственный человек и ученик христиан, умел, однако, понять, что эти две силы не только могут соединиться, но что соединение им обеим одинаково нужно. В этом и состоит его великая идея, показывающая в Константине одного из тех немногих исторических гениев, которые умеют открыть человечеству новую линию движения и строения…Таким образом, при более глубоком анализе взаимных нужд, казалось, Церковь и империя могли протянуть взаимно руку…Константин и решился это сделать».

Христианство было вполне право, ища свободы не иначе, как путем постановки государственной власти под свое религиозное влияние посредством союза с государством. Стоит отметить, что нет на свете ни одной не только религии, но и политической философии, которая не стремилась бы сделать государство орудием осуществления своей идеи, своей воли. Все антирелигиозные философии точно так же, в борьбе против христианства и религий вообще, никогда не ограничивались одним словесным состязанием и проповедью, но всегда стремились взять в свои руки государство, чтобы его законы и политику направить в помощь ведущейся ими борьбы, стараясь вытеснить религиозные влияния из жизни и даже отнять у них всякое свободное существование. Таким образом, Церковь показала лишь понимание всей сложности человеческого общежития, когда, увидев благоприятные для того условия, заключила союз с государством. То «тихое и бзмолвное житие во всяком благочестии и чистоте», которое этим было обеспечено, дало возможность создать то, что называется духом христианского человечества, в котором были выработаны и общественные добродетели и развилась величайшая в мире культура, которая справедливо должна называться христианской культурой, которой благотворным влиянием доселе живет все человечество.

Архимандрит Никон (Лысенко)
Миланский эдикт 313 г. и его значение в истории Христианской Церкви

+ + +

Мы живем в XXI в. в эпоху завершения апостасии – отступничества христианского мiра от Христа и попущенного Богом устроения царства еврейского мошиаха-антихриста, который будет побежден Христом в Его славном Втором пришествии. Этот конец истории предсказан в Священном Писании, а первым прообразом антихристианского отступничества стал в 361–363 гг. уже племянник и преемник Константина Великого – нечестивый император Юлиан Отступник. Ныне весь "цивилизованный мiр", еще недавно христианский, ныне идет путем Юлиана Отступника. Христиане в нем снова становятся притесняемым меньшинством, а насаждаемая веротерпимость и толерантность выливается в легализацию греха и сатанизма.

М.Н.

---