Что такое фашизм. Почему нас пугают фашизмом

Отрывки из лекции-беседы историка Владимира Махнача «О Великой Отечественной войне и праздновании Дня Победы». Новоспасский монастырь, Москва. 2008.

Большевики во все времена были бездарны. Бездарность — это большевицкое качество. Потому все песни, которые успели своровать, они своровали. Ну, многие песни вы знаете, наверняка. И юнкерская песня «Смело мы в бой пойдем за Русь святую и как один прольем кровь молодую», и «Каховка», и «По долинам и по взгорьям» — белые песни! Но только лишь два или три года назад я узнал, что «Орленок» — это молодежная песня уральских казаков времен гражданской войны. У меня глаза на лоб вылезли. Нет, они категорически ничего не могут. Но, тут песня действительно по смыслу подошла.

Воевали мы с Германией, ну пусть с гитлеровской Германией. Но, что самое интересное, мы с фашистами действительно воевали в 1940-х годах, но только то были итальянские и испанские фашисты, а не немецкие. Гениальный спаситель Испании генералиссимус Франко (тогда еще генерал) ухитрился-таки довольно быстро выдернуть свою Синюю дивизию. А итальянцы вообще плохие вояки. Ну, просто плохие. Испанцы — хорошие. Так вот, понимаете, не воевали мы с фашизмом, не воевали, потому что фашистское движение в Германии — самая крупная организация «Стальной шлем» — было запрещено нацистами. Германский нацизм запретил германский фашизм. После прихода Гитлера к власти нацисты разогнали «Стальной шлем»!

Собственно, что такое фашизм? Я об этом писал вот здесь, в этой книге. Я не стараюсь реабилитировать фашизм. Фашизм проиграл. Он связался с нацизмом и проиграл в мировой войне. Но ведь фашизм есть всего лишь народное движение за восстановление традиционной общественности и государственности. Он вообще лежит вне национальной сферы.

Можно считать первым французским фашистом рыцаря, главнокомандующего Бертрана дю Геклена, который в начале Столетней войны в XIV веке собирал бюргерские, буржуазные отряды страшных молотобойцев защищать Францию. С достаточным основанием можно считать единственным крупным фашистским вождем в нашей истории Козьму Захаровича Минина, который собирал ополчение защищать традиционную общественность и государственность, и преуспел в этом, между прочим. «Фашистское государство» в теории фашизма есть вообще нонсенс, потому что как только фашизм побеждает, он теряет свой смысл, и можно спокойно идти по домам, развлекаться в кругу семьи. Никто даже не помышлял о нем на уровне первых теоретиков фашизма в конце 1920-х годов, например, итальянца Бенедетто Кроче или моего героя, испанца Хосе Антонио маркиза Примо де Ривера. А зачем? Какое «фашистское государство»?! Примо де Ривера полагал, что государство в Испании будет прежним, каким оно и было — Испанской монархией.

Памятник демократическому диктатору Козьме Минину и князу Пожарскому на Красной площади, ныне задвинут большевиками на край площади, чтобы не мешал советским парадам. Официальный титул Минина «Выборный человек всея земли» указывал на исключительные полномочия и больше никогда не повторялся в истории России.

Так вот, мы не воевали с германским фашизмом за отсутствием такового. Мы воевали с германским нацизмом. Почему же до сих пор повсюду мы слышим: «фашизм», «фашизм», «фашизм», «фашизм», «фашизм», «фашизм»?! А очень просто. Потому что они боятся фашизма. Фашизма, который не будет нацизмом. Потому нас пугают «русским фашизмом», которого, к сожалению, в общем нет. Они боятся и всегда боялись. Вот нацизм удивительно веротерпимым и национальнотерпимым русским категорически не прививается. А фашистское движение подобное «Фаланги» в Испании может появиться запросто! Но только тогда большевикам будет сразу «капут». Вот почему появился никогда не существовавший «германский фашизм».

Германский нацизм был плох, безусловно. Правда, он был, конечно, гораздо лучше большевицкого режима. На эти вопросы мне пришлось отвечать в очень символическом месте — в Калининграде, то есть в Кенигсберге, кажется, в 1995 или 1996 году. Там намечались тогда Кирилло-Мефодиевские чтения по проблемам образования. Что-то у них не увязалось, и они не стали их проводить. Москву представлял тогда еще молодой священник, а сейчас всеми уважаемый протоиерей, вам всем известный Артемий Владимиров и ваш покорный слуга. У нас были свои программы, мы занимались своими делами. Но одно у нас было общее. Нас обоих привезли в местный институт совершенствования учителей школ. Ну и мы с отцом Артемием каждый кратко выступили по 15-20 минут и приготовились отвечать на вопросы.

Я вычислил даже, кто прислал мне вопрос — старушенция, которая слушательницей быть никак не могла, а скорее всего, была преподавателем этих курсов. Старушенция прислала мне вопрос: «Как вы можете преподавать в православном университете, если вы антикоммунист, а первым коммунистом, как общеизвестно, был Иисус Христос?» Ну, на этот вопрос ответить легко. Я всегда отвечаю на вопрос. Но я понял, что ответить просто хоть и можно, но недостаточно. Я антикоммунист, потому что я историк и знаю, что коммунисты создали, причем в нашей стране, самый страшный режим, который был в мировой истории. И я вам сейчас докажу. Я не буду сравнивать коммунистический режим с царским в России или с капиталистическим в США. Я возьму по максимуму, я буду сравнивать с гитлеровской Германией. Там был скверный режим, очень жестокий, ошибочный. Так вот, смотрите. У них был тоталитарный режим, и у нас. У них было Гестапо, и у нас был НКВД. В Гестапо пытали, и в НКВД пытали. Но вот тут сходство заканчивается. Дальше начинаются различия. Если вам не повезло, и вы попали в Гестапо, из вас выбивали явки, связников, коды, пароли, из вас выпытывали ПРАВДУ. Если же вы попадали в НКВД, из вас выбивали признание в том, что вы румынский или японский шпион. То есть, из вас выбивали ЛОЖЬ: «Подпиши то, что я тебе приказываю!» Так какой режим страшнее? (...)

Вот такая, понимаете, получается коллизия. Значит, не с фашизмом, а с нацизмом мы воевали. А с фашизмом не воевали. Если даже гитлеровский нацизм немного лучше, чем коммунизм по-сталински, то фашизм Франко в Испании или Салазара в Португалии неизмеримо лучше. Слово фашизм притягательно. Фашизм честнее, честнее. Вот так!

+ + +

Я сознательно чтить этот день как День Победы не могу. Я объясню вам почему. Потому что в 1991 году, правда, не мы, а наше правительство (а у нас с 1917 года не было русского правительства) без единого выстрела отдало именно те территории, на которые в 1941 году, на полвека раньше претендовал Гитлер. Все остальное есть ложь, пьяный бред! Отнюдь Гитлер не собирался сравнять с землей Санкт‑Петербург, залить Москву водою и устроить здесь водохранилище. Повторяю еще раз, это бред. А претендовал он на то, на что Германия могла претендовать, на что у нее силенок хватало — на Прибалтику, Украину, Белоруссию и Кавказ с Крымом. Ну, еще для союзной Румынии — Бессарабию. И полный порядок! И вот в 1991 году, полвека спустя мы отдаем без войны эти территории, это жизненное пространство русской нации. «Жизненное пространство» — это не только немецкий, но и международный термин. А за что погибли 23 миллиона человек? Надо было тогда просто отойти на те рубежи и сказать: «Получайте. Возьмите, пожалуйста. Дай Бог вам здоровья. Кушайте». Нет? За что? За то, чтобы лучше жили евреи и цыгане? А нам какое дело до евреев и цыган? Да все евреи на земном шаре не стоят гибели 23 миллионов русских людей! Вместе с цыганами. Вот почему.

Когда война началась, разбегались полками, сдавались в плен батальонами, перебегали на сторону немцев ротами в полном составе. Солоневич не лгал. Большевицкий режим был ненавистен русскому народу. Но повторяю еще раз, Гитлер был настолько глуп, что позволил пробудиться инстинкту православного религиозного самосохранения даже притом, что на оккупированных территориях разрешали открывать церкви, сколько хочешь. Немцы ведь тоже разными были. И командующий одно время на Украине генерал-полковник Йоганнес Бласковиц потребовал у Гитлера, чтобы войска СС были подчинены ему или были выведены из его зоны, потому что они портят его отношения с населением. Но не на того напал! Вместо эсэсовцев вылетел Бласковиц с поста командующего. Однако эпизод-то был. Это инстинкт самосохранения, он не подводит. Если бы не он, какой день победы? Мы проиграли бы войну согласно плану «Барбаросса» за считанные недели. Сталина прикончили бы свои на всякий случай, причем, скорее всего, с особой жестокостью. Ну и так далее. А к настоящему моменту уже прошло бы столько десятилетий, с тех пор как мы избавились бы от германской оккупации, что мы бы уже плохо помнили, что тогда происходило, потому что от своей собственной сволочи избавиться труднее, чем от сволочи оккупационной.

+ + +

Отрывок из лекции «Владимирское предгосударство». Москва. Осень 2003.

Только для неумных людей история не имеет сослагательного наклонения. Ведь если нету сослагательного наклонения, то как же анализировать, не сопоставляя?

Если бы немцы победили нас в 1940-е годы, в Великой Отечественной войне, то у нас была бы только одна проблема — избавиться от оккупантов. И мы бы от них давно избавились: нас много, территория у нас гигантская. Мы уже давно забыли бы и про революцию и про оккупантов. И немцы, вероятно, жили бы с нами по соседству куда хуже, чем живут сейчас. Посильнее была бы Россия и намного богаче. А так мы до сих пор не можем избавиться от последствий революции, потому что от чужих оккупантов избавиться намного легче, чем от своих...

Владимир Махнач
Источник

Справка. Владимир Леонидович Махнач (2 апреля 1948, Москва — 5 мая 2009, Москва) — русский историк и православный просветитель, искусствовед, историк русской архитектуры, политический философ. Учился на историческом факультете МГУ (1973—1979). С 1987 г. работал преподавателем Московского архитектурного института (МАРХИ, с 1990 года — доцент). Впоследствии читал курсы лекций также в Литературном институте и других учебных заведениях. Специализировался на чтении историко-культурных лекционных курсов («История мировых культур», «История отечественной культуры», «История византийской культуры», «История русской архитектуры», «Очерки истории корпораций», «Историко-культурное введение в политологию») в различных московских вузах (Высшая школа экономики, Литературный институт, МИФИ, Институт журналистики и литературного творчества) и школах. Был профессором Православного университета Святого Иоанна Богослова. В последние годы жизни основным местом работы В. Махнача была Высшая школа экономики, где он в должности профессора читал курс «Политика: основные понятия (историко-культурное введение в политологию)». В 1990—2000-х годах были опубликованы многочисленные исторические и культурологические работы Махнача; он являлся также постоянным сотрудником и автором радиостанции «Радонеж», вёл цикл передач на «Народном радио». Похоронен в Москве на Перепечинском кладбище.

+ + +

Комментарий МВН

С уважаемым Владимiром Леонидовичем у нас контакты были редкими, в православных редакциях, но взаимоуважительными. Он несколько раз приглашал меня для чтения лекций его студентам в Православном университете Св. Иоанна Богослова, но я всё не находил времени. В целом считаю его высказывания в данной публикации правильными и полезными. Позволю себе не согласиться лишь со следующим его мнением:

«Но ведь фашизм есть всего лишь народное движение за восстановление традиционной общественности и государственности. Он вообще лежит вне национальной сферы... "Фашистское государство" в теории фашизма есть вообще нонсенс, потому что как только фашизм побеждает, он теряет свой смысл, и можно спокойно идти по домам, развлекаться в кругу семьи. Никто даже не помышлял о нем на уровне первых теоретиков фашизма в конце 1920-х годов».

Идеология фашизма в ХХ веке состояла не просто в восстании против какой-то антинародной власти с целью реставрации прежней традиционной государственности, а в создании национального корпоративного государства, о чем писал основоположник итальянского фашизма (одна из его работ так и называется "Корпоративное государство", во всяком случае, так она озаглавлена в немецком переводе). Можно вообще считать, что суть фашизма состоит в корпоративизме как творческом ответе национальных сил Европы на победу антихристианских сил в Первой мiровой войне. Напомню главное.

Корпорация (от латинского: corpus, corporatio – тело, сословие, объединение) означает объединение людей и формирование представительных органов власти не по партийному признаку, а по их месту на службе обществу. Возможны корпорации разных отраслей хозяйства вне зависимости от конкретных профессий работников. Разные корпорации выполняют столь же взаимно необходимые функции в обществе, как органы одного тела. Выделением таких естественных структур и идеологией их осознанной взаимополезности (солидарности) европейские теоретики надеялись преодолеть классовый антагонизм и общественную несправедливость – но иным методом, чем уравнительный социализм. Важнейшее положение корпоративизма – отрицание классовой борьбы как самоубийственного раскола нации, равно как и отрицание атомизации нации при либеральной демократии. Нация в фашизме как ценность ставилась выше партий и классов, которой были обязаны служить все они.

Основатели корпоративизма видели в нем "экономическую демократию, органически вырастающую и опирающуюся на широкую народную основу... Корпоративная система преодолевает социализм и либерализм и создает новый синтез", – писал Муссолини. (Mussolini B. Der Geist des Faschismus. München. 1941. S. 42, 23; Mussolini В. Korporativer Staat. Zürich. 1934. S. 20-21.) При этом корпорация имеет не только функцию защиты экономических интересов данной группы трудящихся перед работодателем и государством, но и совместную с ними функцию гармонизации социально-экономической жизни как своей отрасли, так и всей страны – вплоть до законодательного уровня (корпоративный парламент). "Корпорация строится снизу вверх равноправными членами: это есть осуществленное самоуправление", которое дополняет сильную верховную власть, ‒ положительно оценивал корпоративизм И.А. Ильин (Наши задачи. Париж. 1956. Т. I. С. 310).

Следует также подчеркнуть, что в своей основе идеология корпоративизма имела католическое социальное учение, что совершенно очевидно в Испании, Португалии, и особенно наглядно выразилось в Австрии (об этом на нашем сайте имеются обстоятельные работы о. Георгия Титова).

Движение фашизма-корпоративизма успешно ширилось в Европе и привлекало значительные круги русской православной эмиграции (хотя и с изрядной долей критики). Чтобы его уничтожить и была подготовлена Вторая мiровая война посредством столкновения нацистской Германии и СССР. Только в этом смысле выражение "Победа над фашизмом" правильно, но не в том, в котором оно муссировалось в СССР и сейчас в РФ. Чтобы замаскировать национал-социалистическую сущность гитлеровского режима, левые публицисты в Европе и советская пропаганда натянули на него ярлык фашизма и приписали ему все нацистские преступления.

См. также:
М.В. Назаров. Почему неправильно приравнивать коммунизм к фашизму
М.В. Назаров. Фашизм – возвращение к "ветхому" Риму (беседа на "Радио-1 Останкино", в эфире 5.9.1995)
"Миссия русской эмиграции", гл. 10. Фашизм: надежды и разочарования…
"Миссия русской эмиграции", гл. 11. Вторая мiровая и вторая гражданская
"Миссия русской эмиграции", гл. 16. Крушение кумиров: демократия и фашизм
Сергей Олегович Елишев. Салазаровская Португалия
С.В. Протасенко. Идеология франкизма — при Франко и после
Прот. Георгий Титов. Австрийский христианский корпоративизм
Священник Георгий Титов. Корпоративизм как основа христианской монархии.

---