Австрийский христианский корпоративизм

 От редакции. Удручает постоянное неграмотное использование слова "фашизм" в современной публицистике даже у хороших авторов. Безспорно то, что в фашизме, зародившемся в Италии как национальная реакция на победу иудаизированной масонской демократии в Первой мiровой войне, было много неприемлемого с православной точки зрения (см.: "Фашизм – возвращение к "ветхому" Риму"). Однако это явление не заслуживает того ужасного значения, которое ныне вкладывают в это слово как символ самого безчеловечного преступного режима, путая его с гитлеровским расовым национал-социализмом.

Фашизм 1920-1930-х гг. в разных странах был разным, но единым и определяющим признаком в нем был корпоративизм ‒ общественный строй, объединяющий все классы для национального служения государству и обществу. Тем самым корпоративный строй противостоял как партийной демократии, манипулируемой деньгодателями и разлагающей народ, так и марксизму, разделяющему народ на враждебные классы, провозглашающему классовую борьбу и уничтожение частной собственности, семьи, нации и религии. Поэтому в ту эпоху фашизм считала положительным для Европы явлением почти вся русская эмиграция: от монархистов и РОВСа до социал-демократов (напр., Г.П. Федотов и журнал "Новый град") и поумневших революционеров-февралистов (Н.В. Чайковский). Разумеется, с оговорками, что для России не всё в европейском фашизме подходит, у нас есть своя традиция. (См. об этом в книге "Миссия русской эмиграции": гл. 16. Крушение кумиров: демократия и фашизм и гл. 17. Из "новоградской копилки": корпоративизм и социальное христианство.)

Идеология корпоративизма основывалась на католическом социальном учении и во многих странах была для них лучшим на то время и благотворным выходом из разразившегося мiрового кризиса. Тем не менее словом "фашизм" со времен Второй мiровой войны ее победители стали называть именно гитлеровский нацизм со всеми его преступлениями. В основном эту подмену произвели левые деятели, чтобы затушевать "социалистическую" компоненту в гитлеровском национал-социализме, но также и мiровая закулиса ‒ чтобы исказить сущность национально-корпоративного строя в Европе, разгром которого Красной армией и был главной целью Второй мiровой войны (см.: «Праздник победы» – чей, кого и над кем...).

Православный историк проф. А.В. Карташев (из либеральной парижской юрисдикции), уже после войны, когда "фашизм" стал жупелом, писал в книге "Воссоздание Св. Руси", что сохранилось две страны – Испания и Португалия, где по-новому воплощены принципы христианской государственности. Это же можно сказать и о не сохранившемся государственном строе довоенной Австрии, чему посвящена предлагаемая глава из книги священника РПЦЗ Георгия Титова ‒ давнего и серьезного исследователя данной темы. ‒ Ред. РИ.

Статья представляет собой часть труда по истории австрийской и немецкой христианской социальной мысли, а также усилий по её реализации, главным образом, в Австрийском сословном государстве.

Как-то в разговоре довелось мне спросить одного русского эмигранта, что представляет собой в духовном смысле Германия? Он ответил: это всё более апостасийная пустыня, есть лишь отдельные достойные люди, готовые сопротивляться царству антихриста. Но они не организованы. Конечно же, он как человек, очень долго там живший хорошо знает положение дел. Дрянь, хлынувшая к нам из "окна в Европу", тоже нас в справедливости этих слов убеждает.

Но в пустыне возможны оазисы. Благодаря сети Интернет и электронным переводчикам для меня эти оазисы открылись. Но о них позже.

Сначала хотелось бы рассказать о том массиве духовности, представляющей из себя в подлинном своём смысле стремление жить с Богом и для этого исполнять закон Христов, который был там в ещё недалёком прошлом и свидетельствами о котором и являются оставшиеся островки.

Что вы скажете о стране и её лидере, которой почти в середине атеистического и погрязшего в земных интересах ХХ века вышел на одну из главных площадей столицы и провозгласил «под неописуемое ликование народа, немецкое, сословное, христианское государство»? Это был Энгельберт Дольфус – канцлер предвоенной Австрии, составной части германского мiра. Вскоре там была принята Конституция, в которой было записано следующее положение: «Во имя Всемогущего Бога от Которого исходит всякое право, австрийский народ приемлет эту Конституцию, чтобы учредить своё христианское государство на корпоративной базе».

Думаю, что попытка людей пусть и католиков, конечно же, лишённых полноты догматической истины и вследствие этого не могущих в точном соответствии с ней христианизировать свою личную и общественную жизнь, не лишена всё-таки для нас интереса и поучительности. В силу царящего у нас так называемого "дикого капитализма" проблемы, стоящие перед русским сознанием во многом сходны с теми, которые стояли перед немецкими христианскими деятелями как в XIX веке, так и особенно в ХХ-м.

К середине XIX века на территории Центральной Европы, занимаемой немецким народом и немецкими государствами, проявились отчасти те же вопросы, что встали и перед народом русским с 90-х годов века XX-го. Полной аналогии здесь быть, конечно, не может. Но нельзя не видеть и определённого сходства между так называемой эпохой грюндерства, то есть лихорадочного обогащения тех, кто имел возможность обогащаться там, и таким же лихорадочным грабежом народного достояния и безцеремонной жаждой обогащения, что царили и царят у нас. Правда, они различны хотя бы в том, что наша промышленность давно уже приказала долго жить, а германская в это время бурно развивалась. Но нельзя также не видеть и определённого сходства в положении германского и австрийского пролетария века XIX-го и современного российского фактически безправного наёмного работника.

Новомученик, черносотенец и духовный писатель эпохи заката нашей империи о. Иоанн Восторгов посвятил почти весь пятый том своего собрания сочинений рассказу об усилиях западных христиан по решению социального вопроса как теоретических, так и практических, выразившихся в создании разнообразных организаций и проведении различных мероприятий. Вот что он пишет по этому поводу: «Над изучением этих организаций, над изучением этих благородных усилий благородных людей стоит потрудиться. Это – большей частью труды католического духовенства, верного призыву папы в его руководительных указаниях, начиная с конца 70-х гг. прошлого века и особенно в энциклике «Rerum novarum» от 15 мая 1891 года, прямо затронувшей социальный вопрос» [1].

Принимая во внимание, что русская православная мысль в последнее время не очень-то следовала этому призыву, хотя западные мысль и дело, по крайней мере, до середины ХХ века не стояли на месте, уместно было бы хоть немного рассказать об этих усилиях хотя бы в одной стране. В подкрепление доброкачественности своих намерений с точки зрения верности Православию сошлюсь ещё на согласие И. Ильина с оценкой папы Льва XIII (автора этой энциклики) как великого и гениального человека и такой его же оценкой португальского христианского лидера А. Салазара. А автор книги "Церковь, Русь и Рим", разоблачающей вековые происки католиков против нашей Церкви, Н.Н. Воейков много писал о светлой личности Салазара и о в высшей степени положительном опыте салазаровской Португалии. В положительном смысле говорили многие православные авторы и о канцлере Дольфусе. Много времени и усилий посвятили изучению этого дела на Западе Л. Тихомиров и о. Иоанн Восторгов.

Как справедливо заметил, ссылаясь на о. Константина Зайцева, владыка Дионисий (Алферов), в католицизме, кроме, его стороны, обращённой к Православию и исполненной ненависти и коварства, есть и другая сторона. «Пока католицизм живет своей внутренней жизнью или обращен с миссионерством к нехристианским народам, он являет христианские черты, хотя и сильно искаженные» [2].

И ещё об одном возможном возражении. Да, конечно же, эти идеи и эти меры были реакцией на обусловленную местом и временем дисгармонию в социальных отношениях в Европе. Но, безусловно, они выражали и присущую роду человеческому и в особенности части его, называемой христианской, стремление к братской взаимосвязи и солидарности, в последнем случае во имя Христа и во Христе.

I. Основоположники католического социального учения

Австрия, или по-немецки ‒ Österreich, то есть "восточная империя" после распада Австро-Венгерской империи в 1918 г., представляла собой чисто немецкое государство с подавляющим большинством своих подданных католического вероисповедания. Естественно, что попытка построить государство на христианских принципах опиралась на католическое социальное учение и, прежде всего на упоминаемую энциклику "Rerum novarum" (Новые явления). Конечно же, эта энциклика представляла собой результат работы католической мысли, в которой очень большое участие приняли немецкие и в том числе австрийские мыслители. Однако, в силу особенностей католического вероучения, непосредственной базой для строительства христианского австрийского государства стала именно она и перекликающаяся с ней энциклика уже гораздо более позднего времени и уже другого папы Пия XI "Quadragesimo Anno" ("Сороковой год", имеется ввиду сороковой год по издании "Rerum novarum", т.е.1931 г.).

Для того чтобы предметно говорить о католической мысли и деятельности в Австрии, как, впрочем, и во многих других католических странах, не обойтись без хотя бы краткого рассказа о двух главных деятелях XIX века – германском католике епископе Майнцском Вильгельме Эммануэле фон Кеттелере (1811-1877) и австрийском католическом деятеле бароне Карле фон Фогельзанге (1818-1890 гг.).

Сначала о фон Кеттелере, так как он заслуженно считается зачинателем социального католичества. Причинами, вызвавшими необходимость вмешательства Церкви в социальные вопросы, были, по его мнению, социальные противоречия, возникшие в Германии в ходе промышленного развития. В одной из своих речей он так говорит о современном ему обществе: «Я слышу вопли наших бедных, наших несчастных братьев, взывающих о помощи, - и кто же станет противоречить, что среди них царит нужда, страшная нужда…» [3]. Он с горечью обращается к имущим классам, упрекая их в равнодушии к страданиям обездоленных людей: «Как возможно для нас наслаждаться роскошью в то время, как наши братья лишены куска хлеба? Как можем мы искать развлечений на балах, в ресторанах, забыв о несчастных больных, которые в лихорадочном бреду простирают свои руки с мольбой о помощи, а между тем никто не заботится о том, чтобы облегчить их страдания? Как можем мы, безпечно улыбаясь, проходить по пышным улицам больших городов, на каждом шагу встречая бедных, заброшенных детей, которые растут в ужаснейшей нравственной и материальной нужде и которые с юных лет, не говоря уже о позднейшей жизни, становятся жертвами позорнейших страстей?» [4].

Такое положение неимущих классов было, по его убеждению,  нестерпимым для христианской совести и требовало вмешательства Церкви. На первом католическом конгрессе 1848 г. в Майнце он так говорит на эту тему: «Я поручаю Вашему вниманию задачу, которую мы должны выполнить в ближайшем будущем. Это задача религии относительно современных социальных отношений. … Церковь может доказать и несомненно докажет какой силой Божьей истины Она обладает. Теперь все ясно убедятся в том, что окончательное разрешение социального вопроса зависит от Церкви…» [5]. И это задача не только человеческой гуманности и земного благополучия: «Он рассматривает такое положение не только как гибельное для экономики и несправедливое с моральной точки зрения, но и прежде всего, как "несовместимое с догматами Церкви", о чем свидетельствует его известный доклад, представленный на конференции немецкого епископата в Фульде в 1899 г. (Так в тексте. На самом деле 1869 г. ‒ о. Г.Т.) Речь в нем шла о том, что такое положение затрудняет и даже делает невозможным для человека реализацию его стремления к душеспасению и приводит к полному падению моральных устоев в обществе, особенно среди молодежи» [6]. «Спасая тело, говорит Кеттелер, мы вместе спасаем и душу. Пусть народ, видя наши заботы о его здоровье, поймет и убедится на деле, что такое христианская любовь и самопожертвование» ‒ писал он сестре, получив известие, что брат выстроил прекрасную больницу для бедных» [7].

Благодаря своему сильному и критичному уму, он обнаруживает и те взаимосвязи, видение которых доступно немногим. «Это были времена "неистового либерализма" и постепенно укреплявшегося государственного абсолютизма. Кеттелер жил в стране, где эти две тенденции встретились и особенно обострились. Он ясно видел (что замечали лишь немногие), насколько либерализм способствовал, как это ни покажется парадоксальным, утверждению абсолютизма и в определенном смысле даже его обусловливал» [8] ‒ пишет историк католического социального учения Ю. Майка. Действительно, как показывают наши времена, чем шире распространяются в обществе принципы либерализма, тем позволительнее богатым людям делать все, что они хотят с бедными, и тем суровее и жёстче государственная власть. В РФ времена Великой криминальной стабилизации после Великой криминальной революции и нас в этом с очевидностью убедили.

В 1848 г. фон Кеттелер становится депутатом Франкфуртского Национального собрания. «Относительно короткий период работы в этом общенемецком парламенте убеждает его еще больше в том, что либерализм не имеет ничего общего ни со свободой, ни с демократией, что создается лишь видимость формирования власти с участием народа, который на самом деле обладает единственным правом ‒ опустить в урну бюллетень с именем. В результате подобного мероприятия создается орган, издающий законы, призванные лишь оправдать централизацию высшей власти. Именно так оценивает Кеттелер (к тому времени уже епископ Майнца) либеральный парламентаризм в своем сочинении «Свобода, авторитет и Церковь» [9].

Но государство, по его мнению, может и должно обезпечить человеческое достоинство трудящихся классов: «Вмешательство государства в регулирование трудовых отношений, а также правовая защита профсоюзов и их деятельности, представляются Кеттелеру крайне необходимыми, так как либерализм со всеми его прекраснодушными лозунгами является, по его мнению, чистейшим обманом: он провозглашает свободу трудящихся, а приносит им рабство; провозглашает себя защитником их интересов, а на самом деле превращает массы в послушный инструмент своей воли. Кеттелер выступает и против капитализма, который приводит к отрицанию человеческого достоинства. Избежать всех этих бед, как считает Кеттелер, можно исключительно в рамках корпоративной системы, при которой каждое из сословий было бы соответствующим образом представлено и могло бы заботиться о неприкосновенности своих прав. Лишь таким путем можно осуществить глубокую реформу государственного устройства.

Кеттелер критикует не только либерализм, который, как он утверждает, превратил Европу в рынок труда, где идет работорговля, так как рабочие попали в полную зависимость от капиталистов, ‒ острие его критики направлено также против коммунизма, который стремится к ликвидации частной собственности, а стало быть, и к углублению той же зависимости наемных рабочих» [10].

В проповеди, произнесенной 3 декабря 1848 г., он говорит: «Невозможно, говоря о пропасти, разделяющей друг от друга состоятельный класс и бедняков, не имеющих куска хлеба, ‒ не вспомнить о средствах, могущих хоть сколько-нибудь улучшить их судьбу» [11]. Социальный мыслитель и деятель, оставивший глубокий и благотворный след в материальном обезпечении и главное в душах многих и многих простых людей, предлагает и эти средства. Вот как резюмирует взгляды Кеттелера на выход из такого положения о. Иоанн Восторгов:

«Во взглядах на собственность он повторяет Фому Аквинского. Только Бог, по его воззрению, обладает истинным, полным, неограниченным правом собственности; что касается человека, ему принадлежит только право пользования. Нужно различать: 1) право надзора и управления; 2) право пользования продуктами. Что касается первого, то в интересах порядка и экономического процветания оно должно быть признано за человеком. Но относительно второго пункта необходимо установить, что люди не должны считать своей личной собственностью продукты земли, которые являются общим достоянием.

Обязанность использовать свой доход не только в своих собственных интересах, а также в интересах общего благополучия, есть чисто-моральная обязанность, налагаемая на нас любовью к ближнему. Бог создал неравенство богатств, чтобы дать возможность людям оказывать помощь своим собратьям и, таким образом, указал чистый источник прекрасных и благородных побуждений.

Рабочий вопрос, по мнению Кеттелера, есть вопрос о пропитании рабочего класса, составляющего большую часть всего человечества. Материальное благосостояние рабочего и его семьи зависит от высоты заработной платы, подверженной постоянным колебаниям в связи с колебанием рынка и розничных цен. Рабочая сила превращена в товар, и её ценность понижена до последней степени. Свободная конкуренция и неограниченная власть капитала – вот причины, вызвавшие это явление. Либеральные и радикальные партии указывают различные средства для облегчения тяжёлого положения рабочих, но они не в силах решить великую проблему нашего времени и оградить трудящиеся массы от упадка и разложения. Причины такого положения рабочего класса и все вытекающие отсюда бедствия кроются в отпадении общества от христианства с его заветами любви и самоотвержения. Только торжество христианства может обезпечить счастье и благосостояние масс, остановить богатого в его стремлении к эксплоатации, а в рабочем воспитать нравственную чистоту, умеренность, трудолюбие, бережливость и скромность.

Церковь может указать рабочему средства для создания новой жизни:
1) учреждение приютов для неработоспособных;
2) христианская семья с лежащим в её основе христианским браком;
3) высокая истина и учение христианства, которое одно только может дать ему истинное образование;
4) основание всевозможных рабочих ферейнов (кружков, союзов, сообществ – о. Г.Т.), которые должны способствовать социальному развитию трудящихся масс;
5) основание производительных товариществ, в которых рабочий одновременно является также и предпринимателем» [12].

Для привлечения капиталов для таких сообществ фон Кеттелер собирался использовать католическую общественность, не привлекая к этому государство. Для пропаганды своих взглядов он использовал как церковную кафедру, так и изложение их в своей книге "Рабочий вопрос и христианство".

Вместе с тем, по его мнению, должны были измениться в христианском духе и основы общественного устроения. «Либеральной демократии он противопоставляет здесь сословную демократию, при которой противовесом абсолютистскому государственному централизму выступали бы сословные профессиональные союзы; именно они могли бы стать стабилизирующим фактором в деле достижения общественного согласия» [13], ‒ констатирует суть его социально-политической программы Ю.Майка. Сословные профессиональные союзы и стали той основой, на которой в первую очередь зиждились попытки католиков привести общественную жизнь в соответствие с христианскими принципами. Это именно та "база", на которой основывалось Австрийское государство 1930-х годов. Кеттелер воспринял социальную проблему его времени как зарождение нового сословия ‒ рабочего класса, которое надо ввести в общую национальную жизнь. Для этого рабочему классу надо объединиться. «В пролетариате он видит новую сословную группу, которая, подобно дворянству, мещанству и крестьянству, должна обрести соответствующие формы организации, чтобы защитить свои интересы и играть отведенную ей роль в системе социального устройства» [14].

Отметим, что в России мысль о необходимости сословной организации рабочего класса в начале XX века с особой убедительностью и энергией отстаивал крупнейший наш социальный мыслитель Л.А. Тихомиров. Идеи эти были воплощены в так называемых "зубатовских" рабочих организациях, к великому сожалению так и не успевших набрать необходимую силу для сдерживания российской революции.

Если удовлетворительное разрешение социального вопроса невозможно без устранения либерализма и неизбежно следующей из него централизации и жёсткости власти, то необходима и соответствующая христианским принципам организация высшей государственной власти:

«…Кеттелер осуждал провозглашаемый правительством Бисмарка принцип всемогущества государства и в соответствии с воспринятой им идеей св. Фомы Аквинского о гармоничном общественном устройстве выступал сторонником федерализма в вопросе о единстве Германии. Возможность объединения всей Германии он видел в такой форме федерации, при которой права всех регионов, всех сословий, союзов и социальных групп были бы обезпечены и должным образом соблюдены. В Прусском государстве и в личности Бисмарка Кеттелер видел главные препятствия осуществлению идей великой Германской империи» [15].

Такое утверждение кажется на первый взгляд парадоксальным, так как Бисмарк и был основателем Германской империи под главенством Пруссии. Но в глазах католика-христианина фон Кеттелера ‒ подлинной империей могла быть только "Священная римская империя немецкой нации", которая формально окончила своё существование в 1806 г., когда Наполеон заставил потерпевшего поражение в войне против него императора Франца II Габсбурга отречься от титула императора этой империи. Правда, в последние века она представляла собой более идею, чем реальность. Идеей же её в продолжение всех девяти веков существования было единство западных христианских народов под руководством немцев. Созданная же Бисмарком гогенцоллерновская империя несла в себе дух безрелигиозного национализма. Симпатии Кеттелера, несмотря на то, что он не был австрийцем, были на стороне Австрии, носившей в себе, несмотря на отказ от наименования "Священной римской империи германской нации" её во многом ещё не иссякший всемiрно-исторический дух.

II. «Профессионально-сословная идея ‒ органическая часть данного Богом мiроустройства»

Надо сказать, что в Австрии индустриализация шла медленнее, менее масштабно, чем в Германии, и под большим контролем со стороны государственной власти. Сильное влияние государства на экономическое и социальное развитие в Австрии сохранялось вплоть до революции в 1848 г. И только после крушения неоабсолютистской системы (1851-1859) либерализм прорвал плотины и вызвал усиленную индустриализацию по принципам либерального капитализма. Следствием этого стало быстрое возрастание численности социально абсолютно не обезпеченного промышленного пролетариата в крупных городах, прежде всего, в Вене.

Несмотря на запоздалость сравнительно с другими "передовыми" державами Австрия стала страной, где развитие и популяризация социально-христианских идей, а также попытки их реализации приобрели особенно широкий и глубокий размах. В 1875 г. появилось письмо принца Алоиза Лихтенштейна "О представлении интересов в государстве", которое требовало участия в законодательстве сословий и профессиональных союзов. Большую роль в обосновании и проведении консервативной социальной реформы в Австрии сыграли также граф Иоганн Антон Перген (1839-1902) и граф Фридрих Карл Ревертера-Саландра (1827-1904). В одном ряду с ними, стояли кардинал Груша, священник Альберт Мария Вайц (ум. в 1925 г.), священник Генрих Абель (ум. в 1926 г.), прелат Франц Мартин Шиндлер (1847-1922) и Карл Люэгер (1844-1910). Они, а также многие другие неравнодушные христиане и создавали христианскую социальную Австрию.

Однако центральной фигурой австрийской консервативной социальной реформы стал барон Карл фон Фогельзанг (1818-1890). Его взгляды на возникшие проблемы и способы их решения в свете христианского вероучения хотя и испытали на себе влияние майнцского епископа, а также немецкого мыслителя начала XIX века Адама Мюллера, представляли собой дальнейшее и оригинальное раскрытие христианской общественной мысли. Восприятию им идей Кеттелера благоприятствовала его, как видно из его биографии, активная жизненная позиция. Родился он не в Австрии и по рождению не был католиком. Только в тридцать с небольшим лет он, под влиянием Кеттелера, принял католичество. Это само по себе говорит о сознательно выбранной стезе. В 1864 г. Фогельзанг переехал в Вену. Его взгляды на общественное устройство можно охарактеризовать как социал-христианские.

«Фогельзанг выступает против либерализма и капитализма как его следствия, но равным образом он не приемлет и социализм. Вслед за Кеттелером он утверждает, что капитализм поставил мiр перед социальной проблемой, которая требует скорейшего разрешения. Суть проблемы он видит в порожденном капитализмом конфликте между трудом и капиталом, между трудом и владением орудиями труда, и, в конечном счете, вся острота ее связана с понятием собственности, с противоречием между собственностью и трудом. Трудности в решении этой проблемы лежат, по его мнению, прежде всего в сфере морали, они вызваны ошибочным принципом либерализма, провозгласившего стремление к извлечению прибыли главной движущей силой экономического развития. Эти трудности усугубляются тезисом либералов о невмешательстве государства в производственную сферу, что дает капиталистам полную свободу обогащаться за счет эксплуатации чужого труда.

На проблему собственности необходимо взглянуть с позиции христианских принципов, в соответствии с которыми собственность предоставлена человеку Богом и призвана служить благу всех людей, удовлетворению их потребностей. Иначе говоря, вслед за Кеттелером и Фомой Аквинским Фогельзанг рассматривает собственность как общественную функцию. Отсюда следует, что социальный вопрос может быть решен лишь путем переустройства всей социальной структуры, а само переустройство должно заключаться в восстановлении разорванных связей между трудом и капиталом» [16].

Фогельзанг очень отчётливо понимал всю противоположность капитализма и христианской нравственности. «Капиталистическая экономическая система и социальная система, которой теперь абсолютно подчинен весь цивилизованный мiр, сегодня, тем не менее, уже превзошла кульминационную точку своего господства и спешит к закату, стоя в непримиримом противоречии ко всему этическому предрасположению христианства. Длительное сосуществование обеих противоположных систем – невозможно» [17]. Насчёт кульминационной точки он всё-таки, видимо, был неправ. Но противоположность и непримиримость систем историей доказана блестяще. На Западе, а теперь и у нас, капитализм пережёвывает последние остатки подлинного христианства.

Он безстрашно выступил и против того идола современной экономики, что почитается сегодня за её столп ‒ взимание процента. «Процент ‒ это центр тяжести социального вопроса» [18].

Надо сказать, что Католическая церковь издавна запрещала эту операцию. Однако ко времени Фогельзанга это как-то забылось, вернее, католический клир в лице многих своих иерархов, в том числе пап, в своих эгоистических интересах, ещё издавна пошел на фактическое ослабление требований запрета процентного роста.

Какой же путь предлагал этот глубокий и нравственно убедительный христианский мыслитель?

Как бывший член сословно организованного юнкерского сообщества своей родины – Мекленбурга, несущий в себе многовековые традиции этого сообщества, он понимал профессионально-сословную идею как органическую часть данного Богом мiроустройства. Это естественная форма организации общества, и к ней, с учётом новых реалий, надо вернуться. Надо было отказаться от фальшивого понятия равенства и свободы, которые разрушали естественную дифференциацию семьи и профессионального союза. По мнению Фогельзанга, народное тело надо было распределить в соответствии со вновь образовавшимися органическими группами и вновь организовать как целое. Сословное государство предполагает и сословно организованную экономику. В этом его мысли сходны с посылами Кеттелера. Но далее его мысль работает в несколько ином направлении.

Видя решение социального вопроса в объединении людей в сословные общности и восстановлении профессионально-сословной структуры государства, он по-иному понимал сам профессиональный союз. Примирение капитала и труда должно было происходить в самоуправляемых корпорациях, в которые входили бы и предприниматели и рабочие. Фогельзанг «требовал права коллег (сотрудников) объединяться в корпорации для целей интеллектуальной, моральной и физической защиты их общих интересов, а их право на объединение в профессионально-сословные союзы и производительные кооперативы он обозначил как естественное право» [19].

Он понимал, что интересы хозяев и рабочих не могут не входить в противоречие, но местом их примирения видел низшую корпоративную единицу. «В производительном кооперативе должны были объединяться работодатели и рабочие для производства товаров на предприятии и быть сотрудниками в общем деле. Таким образом, сословие предпринимателей постепенно закалилось бы также в направлении нравственном, учась понимать своё отношение к рабочим, как возлагающее серьёзные нравственные обязанности на него. Сознание солидарного интереса снова может проснуться между предпринимателем и рабочим и снова представить собой общественное положение, которое обезпечит всем скромное благосостояние и подъём всего дела в целом и каждой из сторон» [20].

Так передаёт мысль Фогельзанга в своей диссертации "Профессионально-сословный порядок – развитие идеи у Йоханнеса Месснера" современный венский католический священник Александр Питлик. Сословность, однако, понималась им не как кастовый строй, не в том смысле, что человек навеки вместе с потомством должен был состоять в одном сословии. Свобода выбора профессии, то есть свобода реализации призвания – цель христианской общественности. Это, по выражению Л. Тихомирова, ‒ свободная сословность.

Таким образом, на место горизонтального расслоения общества по классам Фогельзанг хотел поставить вертикальное его расслоение по профессиональным признакам. Каждый круг таких лиц объединял бы и предпринимателей и рабочих в социальное тело ‒ корпорацию. Противоречивые их интересы приводились бы к общему знаменателю внутри корпорации, и наружу выходил бы совместный общий интерес. Он настолько был убеждён в естественности и богоданности профессионально-сословного строя, что в зависимости от его внедрения в государственную жизнь смотрел на всю будущность Австрии и даже шире – всего западно-христианского мiра. «Все наше будущее зависит от того, как скоро и как далеко нам удастся перевести наш народ из аморфного состояния в кристаллическое, из разложенного на части состояния снова в органическое» [21].

Органическими же частями целого по Фогельзангу были восемь сословий:

«а) крестьяне, узаконенный статус которых должна определить соответствующая аграрная реформа;

б) ремесленники, которые должны быть охвачены обязательными цеховыми организациями; они могли бы быть трехуровневыми, объединяющими учеников, подмастерьев и мастеров; ремесленные корпорации регулировали бы вопросы профессионального обучения, социального страхования, сотрудничества между отдельными цеховыми организациями, контроля за качеством продукции и ее сбытом и т.п.;

в) рабочие, по его замыслу, входили бы в единую корпорацию с работодателями; при этом он различает три разряда рабочих в зависимости от уровня квалификации, но в его системе не находится места для профессиональных рабочих союзов, хотя он и понимает, что интересы трудящихся и работодателей не могут не вступать в противоречия; он считает, что преодолеть их можно не в ходе борьбы, а в тесном сотрудничестве, на основе производственного самоуправления;

г) прочие сословия ‒ это купцы, которым следует трактовать свое положение как общественную привилегию, далее ‒ дворянство, духовенство, военные и, наконец, отдельным высшим сословием является, по его мнению, сам монарх.

Каждое из сословий должно иметь собственную организацию, функционирующую на трех уровнях: местном, региональном и общенациональном. Парламент должен состоять из представителей этих организаций, или корпораций. Это обезпечило бы государству гармоничный характер устройства, а сам парламент сохранял бы тесную связь с жизнью общества, его интересами и нуждами. Демократия стала бы более подлинной и не сводилась бы лишь к подсчету голосов на выборах. Полномочия парламента Фогельзанг понимает очень широко: он должен фактически определять всю политику государства.

Над всеми корпоративными союзами должен стоять монарх, олицетворяющий единство и координирующий всю деятельность корпораций. Подобно тому, как деятельность корпорации служит общему благу членов конкретной корпорации или профессиональной группы, так и монарх должен печься об общем благе всего сообщества, обезпечить благополучие всех регионов и социальных слоев, составляющих федеративное государство» [22].

Усилиями австрийских социальных католиков второй половины XIX века, несмотря на упорное сопротивление либеральной буржуазии, был проведён в 1883 г. закон, восстанавливающий, в некоторой мере, средневековый корпоративный режим. «В следующем году этот закон был распространен на Венгрию. В марте 1885 г. партия провела новый закон, уменьшающий рабочий день до одиннадцати часов и ограничивающий труд женщин и детей» [23]. Лев Тихомиров в своём исследовании "Рабочий вопрос (практические способы его решения)" внимательно и благожелательно рассматривает австрийский опыт в одной из промышленных отраслей: «Австрийский закон 14 августа 1898 г. организует в горных предприятиях своеобразное учреждение, сливающее в некоторое целое рабочих и хозяев под эгидой государственной власти. Это именно: Горнозаводческие товарищества. [...]». [24]

Главными целями закона было стимулирование и поддержка силой государственной власти и закона нахождения условий классового мира на горных предприятиях, пробуждение инициативы всех работников, занятых в горной отрасли, развитие особого корпоративного горнозаводского духа и религиозно-нравственного сознания всех участников в производства. Средством для этого было создание общих для предпринимателей и рабочих организаций, в которых указанные задачи должны были решаться на почве преодоления противоречий в силу общей заинтересованности в поднятии дела.

Влияние на законодателя адептов католического социального учения здесь трудно переоценить.

И Кеттелер и Фогельзанг не были прекраснодушными мечтателями. Они имели для своей мысли твёрдую опору в реальной исторической жизни, в той жизни, которая в отличие от их и тем более от нашей эпохи была во всех своих сферах и частностях воодушевлена христианством. Под влиянием демолиберального и производного от него коммунистического взгляда на мiр мы привыкли смотреть на наше с Западом во многом общее и сходное Средневековье как на тёмную эпоху чудовищного неравенства, эксплуатации и несправедливости. Но вот что пишет об этом времени крупнейший наш социальный мыслитель Л. Тихомиров:

«Средневековые цехи и корпорации преследовали цель общей гармонии интересов, охраняя и потребителей, и все классы производителей. Тогда совершенно отрицалась мысль, некоторое время господствовавшая в XIX веке (в РФ, к сожалению, и сейчас. – о. Г.Т.) будто бы экономические отношения устраиваются наилучшим образом свободной конкуренцией. Напротив, в те времена старались не допустить конкуренцию к обездоливанию трудящихся и потребителей. Правила корпоративные и стремления государственные вели к тому, чтобы обезпечить и рабочему известный минимум средств, и не допустить полного разрыва между рабочей силой и орудиями труда. Это достигалось не отрицанием собственности и не стремлением к уравнению её между всеми, а тем, что трудящийся вводился с прочными и ясными правами в общую организацию производства, получая, таким образом, если не обладание орудиями труда, то обезпеченное право пользования ими. Такой организацией не допускалась безграничная конкуренция, в которой слабый обрекается на погибель или порабощение» [25].

Именно поэтому Фогельзанг и его школа видели в христианстве высшую силу, примиряющую все социальные противоречия, и настойчиво рекомендовали его в качестве спасительного третьего высшего пути над либеральным манчестерством и муравейником социализма.

III. «Корпоративизм ‒ единственный строй, обезпечивающий представительство всех слоев населения»

Итогом работы австрийских христианских мыслителей этого времени, в данном направлении, стали так называемые Хайдские тезисы. Многие деятели христианской социальной реформы, в основном ученики Фогельзанга, собирались в Хайде ‒ имении Карла фон Левенштейна, и именно здесь в результате совещаний и дискуссий тезисы появились на свет в 1883 г.

«Они состоят из двух частей: первая касается рабочих, вторая ‒ ремесленников. Рассмотрим положения, относящиеся к рабочим:

а) Основное внимание авторы сосредоточивают на вопросе оплаты труда, предваряя его анализом самого трудового договора как юридически оформленного контракта. Они придерживаются той позиции, что это contractus sui generis, то есть его не следует сравнивать ни с договором о купле-продаже, ни с договором о найме, ни с коллективным договором. Трудовое законодательство, складывающееся на этой основе, должно принимать во внимание принципы христианства, касающиеся человека и его призвания, а также исходить из интересов общего блага. Заключение трудового договора должно оставаться под постоянным контролем закона, призванного соблюдать интересы отдельной личности и общего блага.

б) При заключении трудового договора должны учитываться следующие моменты: квалификация работника, объем взятой им на себя ответственности и степень риска, которому он подвергает свою жизнь и здоровье в связи с исполнением профессиональных обязанностей. Кроме того, договор должен ориентироваться на удовлетворение потребностей рабочего и его семьи, как текущих, так и будущих. Третий момент, существенный для установления размера оплаты труда, связан с ситуацией, в которой находится предприятие: высокий уровень доходов преуспевающего предприятия должен отразиться на размере заработка рабочих ‒ в первую очередь здесь имеется в виду возможность для рабочих откладывать сбережения.

в) Конференция в Хайде высказалась за корпоративную форму организации крупных промышленных предприятий. Весь комплекс предусмотренных социальных гарантий она определила как первый шаг на пути к такой организации. Впрочем, и само социальное страхование должно быть организовано на корпоративных началах.

г) В тезисах рекомендуется распределить рабочих всех, в том числе и крупных, промышленных предприятий на три категории в зависимости от уровня их квалификации, причем так, чтобы они имели право добиваться поэтапного продвижения в должности. Корпорации имеют право организовывать на крупных фабриках специальные курсы повышения квалификации, и такое обучение рабочих должно быть как можно более всесторонним. Даже если на каких-то фабриках уже было осуществлено разделение рабочих на отдельные категории, все равно необходимо провести их повторную тарификацию на основе единых для всей отрасли квалификационных принципов. Работник не может быть переведен на более низкую должность по чьей-либо прихоти. В конфликтных ситуациях окончательное решение принадлежит арбитражным судам.

д) Рекомендуется также создать рабочие палаты (Arbeitskammer) ‒ специальный орган, который бы действовал в рамках корпорации» [26].

Хайдские тезисы, в которых выразилась австрийская общественная христианская мысль школы Фогельзанга, несомненно, повлияли на призыв, раздавшийся в скором времени с вершины католического мiра.

Порочность папства как института не отрицает или, во всяком случае, не отрицала возможности занятия папского престола человеком поистине благонамеренным, воодушевлённым высокими христианскими чувствами и обладающим широким и глубоким умом. Таким человеком был папа Лев XIII, от всего сердца сочувствовавший простому труженику, видевший трудности, выпавшие на его долю и озабоченный тем отходом от принципов христианской нравственности, который происходил в католических и не только католических странах. Хотя, справедливости ради, надо заметить, что продиктовано это было и стремлением найти новую опору для папства в набиравшем силу рабочем классе.

В 1882 г. папа создает специальный комитет по рассмотрению социального вопроса, который получил название Фрибургской унии. Труды её были изданы только в 1903 г., но из них видно, что они в основном послужили непосредственной основой папской энциклики по социальным вопросам. Работа комитета сосредоточилась во Фрибургском католическом университете в Швейцарии. Очень значительную роль в её работе играл Каспар Декюртен, находившийся под влиянием идей Фогельзанга. Труды унии обширны и многосторонни. Позаимствуем сведения о ней у Ю. Майки из главы, специально ей посвященной.

Так она чётко формулирует идею создания широкого слоя собственников, предусматривающую «право рабочего на накопление сбережений в расчёте на возможность приобретения собственности» [27]. Предметом рассмотрения были и финансовые отношения, в частности ростовщичество, о котором неодобрительно, но только мельком будет сказано в "Rerum novarum".

«Обстоятельно рассмотрена также кредитная система в рамках капиталистического строя. Уния придерживается мнения, что кредитные отношения, господствующие при капитализме, являются классическим примером ростовщичества, неизменно осуждавшегося всем учением Церкви, и что капитализм может быть признан ростовщическим строем. Это прямое следствие тех исходных принципов, на которые опирается капитализм, то есть принципов крайнего индивидуализма и экономического либерализма, а точнее говоря, экономического эгоизма, возведенного в ранг законов и правил экономической жизни.

В результате такой системы отношений происходит огромная концентрация капитала в руках узкого круга лиц, почти полностью лишающая основную массу рабочих каких-либо экономических шансов, что приводит в конечном счете к ограничению потребительского спроса и относительному перепроизводству товаров. Быстрый рост производства продукции происходит, таким образом, лишь в интересах капиталистов и в ущерб трудящимся, поскольку их заработная плата не увеличивается пропорционально росту прибыли и доходам с капиталооборота.

Соединение капиталистической кредитной системы с неограниченной свободой владения собственностью приводит к росту крупной земельной собственности; процесс концентрации собственности происходит и в этом секторе экономики. Рост цен на землю, характерный для начального этапа развития капитализма, оказывается временным, вслед за тем земля дешевеет, однако растет ипотечная задолженность в сельском хозяйстве, которая тормозит его развитие.

Торговля при капитализме утрачивает свои традиционные основы и приобретает характер рискованной игры, что приводит к деморализации общественно-экономических отношений, так как начинают использоваться всяческие непозволительные способы ради быстрого обогащения. Распространенным становится явление задолженности в государственной и муниципальной сферах, что дает капиталистам дополнительные источники обогащения за счет государства и сельских общин. В результате распределение национальных богатств приобретает в высшей степени несправедливый характер: огромное имущество богачей соседствует с крайней нищетой масс.

Пагубные последствия этой системы ощутили на себе в первую очередь люди, не имеющие собственности, которые живут трудом своих рук. Господство "неумолимых законов экономики" ‒ принципа свободной конкуренции и так называемого жесткого платежного права ‒ не оставляют им никакой надежды на улучшение их жизни. При таком строе отмечаются уже не отдельные случаи ростовщичества, но буквально вся система может быть охарактеризована не иначе, как ростовщическая, а, следовательно, несправедливая по самой своей сути и требующая реформирования.

Такое положение, однако, не может измениться лишь благодаря индивидуальным усилиям отдельных людей. В дело должны включиться власти, чтобы соответствующими законодательными актами нейтрализовать пагубные последствия капиталистической системы. Само по себе трудовое законодательство может лишь сгладить все эти противоречия, но не в состоянии их ликвидировать. Поэтому абсолютно необходимо коренное преобразование самой системы. Реформа нужна еще и потому, что капитализм уничтожает сам себя тем, что выбивает почву из-под ног потребителя, который так необходим для капиталистического развития и ради которого производятся материальные блага. Кроме того, капитализм порождает протест и массовые выступления рабочих и всего общества» [28].

Уния даёт и основные принципы разрешения накопившихся проблем:

«Для достижения этих целей нужны существенные изменения строя. Уния выступает за введение корпоративной системы, которая, однако же, не может быть принята априори, простым законодательным актом. Власть должна поощрять всякого рода инициативу, способствующую внедрению такой системы. Она может действовать посредством воспитания общества или поддерживая организации, опирающиеся в своей деятельности на принципы корпоративного устройства. Уния дает определение такой системы: это такая форма общественного устройства, при которой происходит объединение людей на основе общности их интересов и социальных функций, а конечным результатом ее должно стать представительство этих многообразных социальных организмов во властных структурах. Возврат к профессиональной корпорации ‒ одна из форм воплощения этой системы. При развитых формах корпоративного строя отлаживается связь между работодателями и рабочими. Подготовительным связующим звеном, которое, в конечном счете, должно перерасти в профессиональную корпорацию, могут стать отдельные объединения работодателей и рабочих ‒ первый шаг к достижению сотрудничества и взаимопонимания между ними.

Документы унии содержат пространное обоснование подобной системы устройства общества и отмечают преимущества, которые можно ожидать от ее введения. Естественным ее фундаментом является сходство интересов, прав и обязанностей, сближающих и объединяющих людей с одинаковыми социальными функциями. На основе общности таких функций естественным образом будут создаваться группы, обладающие определенной формой организации, удовлетворенные своим образом жизни и достаточной степенью самостоятельности. Однако при этом необходима координация этих групп, чтобы в результате сложился единый, цельный общественный организм. Именно в такой скоординированной деятельности самостоятельных, естественно сложившихся групп и заключается сущность корпоративного строя.

Это единственный строй, обезпечивающий представительство всех слоев населения. Он создает условия для признания прав и исполнения обязанностей самых разных групп общества. Таким образом, можно сказать, что корпоративная система выступает непременным условием строя, обладающего широким представительством, и что согласие внутри профессиональных групп служит гарантом политического согласия. Корпорация как общественный институт должна иметь своих представителей на всех административных уровнях, в том числе в сельских и провинциальных общинах, а также в парламенте.

В рамках корпоративного строя могут быть учтены все различия, связанные с географическими особенностями, историческими традициями и конкретными интересами той или иной страны. Эти различия могут касаться выборной системы, состава корпораций и пропорций представительства отдельных корпоративных групп в органах территориального управления и в парламенте. Власти должны осуществлять координацию деятельности конкретных корпораций, заботу об общественной безопасности, контроль и общее руководство и проводить политику, отвечающую интересам всей страны. Но они не должны вмешиваться во внутренние дела корпораций или оказывать давление на их руководство» [29].

Плодом размышлений Льва XIII, суммировавших и развивших все, что сделала католическая мысль и в первую очередь Фогельзанг и солидарные с ним католические деятели в этом направлении, и была энциклика "Rerum novarum" (Новые явления) от 15 мая 1891 г. с подзаголовком "О положении трудящихся".

Документ так характеризует положение вещей: «Старинные цеха уничтожены в прошлом веке, и никакие сообщества не заменили их. Общественные учреждения и законы отвергли веру отцов. Разъединенные рабочие ничем не защищены от безсердечия хозяев и жестокости неограниченного соперничества. Бедствия эти усугубляло хищное ростовщичество; Церковь не раз осуждала его, но оно существует в иных видах, корыстолюбие, же и алчность остаются теми, что и прежде. Кроме того, теперь нередко работают по договору, а в руках незначительного числа лиц сосредоточено столько отраслей производства, что считанные богачи могут держать множество бедных под игом, которое немногим лучше рабства» [30].

Глубоко и метко отвечает папа на появившиеся теории классовой борьбы, которые, кстати сказать, захватили не только рабочих, хозяева также начали смотреть на своих работников как на врагов.

«Прежде всего, следует принять, что человеческая природа должна оставаться такой, как она есть. Невозможно привести всех к одному уровню. Борьба с природою тщетна, как бы социалисты ни напрягали свои силы. Между людьми естественно существуют безчисленные различия, и весьма глубокие; люди отличаются друг от друга способностями, прилежанием, здоровьем, силою, а из неравенства этого неизбежно вытекает неравенство в образе жизни. Такое неравенство отнюдь не препятствует благополучию частных лиц и государства, ибо государственная и общественная жизнь может поддерживаться только тогда, когда в государстве и обществе наличествуют разные способности, и каждый служит общему благу, исходя из своих особых дарований.

Что же до физического труда, надо помнить, что человек не был бы избавлен от него, даже если бы не впал в тяжкий грех и оставался невинным; однако то, что было свободной усладой, стало принудительным, тяжким искуплением: "Проклята земля за тебя; со скорбью будешь питаться от нее во все дни жизни твоей" (Быт. 3:17). Труды и лишения не могут прекратиться здесь, на земле ‒ последствия греха тяжки и жестоки, они сопутствуют человеку всю его жизнь. Страдать и терпеть ‒ участь человечества; как бы люди ни старались, никакому усилию их, никакому искусству не удастся изгнать из жизни гнетущих зол и опасностей. Те, кто утверждает противное, обещая угнетенным освобождение от труда и тревог и суля им невозмутимый покой и непрестанные наслаждения, обманывают и обольщают народ. Их ложные обещания могут лишь усугубить зло ‒ его труднее будет вынести. Лучше видеть мiр таким, каков он есть, и по-другому искать облегчения.

Многие впадают в великое заблуждение, полагая, что один класс общества естественно враждебен другому; что сама природа велела богатым и бедным постоянно воевать друг с другом. Взгляд этот неразумен и ложен, истина прямо противоположна ему. Как симметрия человеческого тела обусловлена расположением его частей, так и в государстве, по самой природе, классы эти должны жить в полном согласии, приспосабливаясь друг к другу и поддерживая равновесие целого. Каждый нуждается в другом; капитал не может обойтись без труда, труд ‒ без капитала. Взаимное согласие рождает лад и порядок, непрерывная же борьба разрешается смутой и одичанием» [31].

Лучший выход из этого положения ‒ осознание каждым человеком, что какой бы ни была наша земная жизнь – она конечна. Человек живёт здесь ради вечности. «Земное нельзя понять и оценить, не думая о жизни будущей, жизни вечной. Оставьте такие мысли, и тут же исчезнет самое понятие о благе и правде; более того, исчезнет лад мiроздания, оставляя лишь темную, непроницаемую тайну. Окончив земную жизнь, мы, в сущности, только начинаем жить; эта великая истина, внушаемая самой природой, ‒ христианский догмат, на котором стоит вера. Господь создал нас не для тленного и преходящего, но для небесного и вечного; Он дал нам этот мир как место изгнания, а не как истинное наше отечество. Мы можем иметь, можем не иметь деньги и все, к чему стремятся люди; для вечности не важно, обладаем ли мы ими, важно лишь, достойно ли и верно ли мы ими пользуемся. Иисус Христос, искупивший нас дорогою ценою, не избавил нас от трудов и скорбей, это ‒ большая часть нашей жизни. Он преобразил их в побуждения к добродетели и в поводы для приобретения Его заслуг, и ни один человек не может надеяться на вечную награду, пока не пойдет по окровавленному следу своего Спасителя. "Если терпим, то с Ним и царствовать будем" (2 Тим 2:12). Его труды и страдания, принятые добровольно, чудесным образом облегчили всякое страдание и всякий труд. Он облегчил нам труд и горе не только Своим примером, но и Своей благодатью, и надеждой на вечную жизнь, "ибо кратковременное легкое страдание наше производит [...] вечную славу" (2 Кор 4:17)» [32].

Но, осознав и восприняв такой подход, человек и общество должны каким-то образом перестроить свою жизнь. Папа Лев XIII предлагает общие контуры такой перестройки. Обращаясь к государству, он указывает на то, что «Рабочие имеют много прав, которые должна охранять государственная власть. В первую очередь, это духовные блага» [33]. Государство должно дать рабочему человеку возможность оторваться от изматывающей и отнимающей все его силы работы. Это достигается установлением обязательного отдыха в праздничные дни, разумным режимом труда.

Не обходит стороной энциклика и щекотливый вопрос о заработной плате.

«Говорят, что заработная плата устанавливается через свободный договор, и потому владелец промышленного предприятия, уплачивая рабочему обещанное, исполняет свой долг и не обязан делать ничего больше. Несправедливость могла бы возникнуть лишь в том случае, если бы хозяин не уплатил полностью, или рабочий не выполнил работы. Только тогда должно вмешаться государство и проследить, чтобы каждый получил положенное.

Такие рассуждения никоим образом не соответствуют здравому смыслу, ибо тут совершенно упускаются из виду очень веские соображения. "Трудиться" значит "прилагать свои силы к добыванию того, что необходимо для жизни, прежде всего ‒ для самосохранения". "В поте лица твоего будешь есть хлеб" (Быт 3:19). Поэтому у человеческого труда две особенности, две характерные черты. Прежде всего, он личный, ибо проявление индивидуальной силы принадлежит тому, кто ее тратит ради известной личной выгоды. Кроме того, он ‒ необходимый, ибо без плодов его человек жить не может, а самосохранение ‒ закон природы, не подчиняться которому грешно. Если мы примем в соображение только то, что труд ‒ личный, рабочий, без сомнения, вправе довольствоваться какой угодно платой, ибо как он волен работать или не работать, так он волен и брать за свой труд мало или вовсе ничего. Но труд еще и необходим, а это меняет самую суть дела. Сохранение жизни ‒ священный долг каждого, нарушение его ‒ преступно. Отсюда следует, что каждый вправе приобретать необходимое для жизни; бедный же может приобретать это не иначе, как своим трудом, в виде заработной платы.

Поэтому, хотя хозяева и рабочие свободны соглашаться о заработной плате, у свободы этой есть пределы. Предписание природы, более повелительное и древнее, чем какие бы то ни было договоры между людьми, требует, чтобы вознаграждение, получаемое рабочим, было достаточным для приличной и скромной жизни. Если, поневоле или страшась большего зла, рабочий соглашается на худшие условия, т.к. хозяин или подрядчик отказывают ему в лучших, он ‒ жертва насилия или несправедливости» [34].

Особое внимание уделяет энциклика профессиональным союзам, видя в них не инструмент классовой вражды и розни, а согласия и примирения.

«Хозяева и рабочие могут немало сделать и сами при помощи учреждений и обществ, которые стремятся помогать нуждающимся и сводят ближе оба сословия. Тут можно упомянуть общества взаимной поддержки, общества, основанные частными лицами для страхования рабочих, их вдов и сирот на случай бедствия, болезни или смерти, и попечительства или учреждения, пекущиеся о детях, подростках и престарелых.

Важнее всего союзы рабочих, которые, в сущности, заключают в себе все остальное. История свидетельствует, что ремесленные цехи прежних веков достигали многого. Они не только приносили немалую пользу рабочим, но и помогали совершенствовать мастерство, как видно из многочисленных памятников. Такие союзы должны быть сообразованы с требованиями времени, в котором мы живем, поскольку теперь можно получить лучшее образование, обычаи изменились, потребностей стало больше. Отрадно отметить, что уже немало союзов, в которые входят одни рабочие или рабочие и хозяева вместе; тем не менее их недостает, и весьма желательно, чтобы они умножились и усилили свою деятельность.

Мы не раз говорили о них, но объясним здесь, как они нужны, покажем, что они имеют полное право на существование, и уточним кое-что относительно их организации и действий. Сознавая свою слабость, человек ищет поддержки вне самого себя. Мы читаем в Писании: "Двоим лучше, нежели одному; потому что у них есть доброе вознаграждение в труде их. Ибо если упадет один, то другой поднимет товарища своего. Но горе одному, когда упадет, а другого нет, который бы поднял его" (Екк. 4:9-10). И еще: "Брат, вспоможествуемый братом своим, подобен крепкому городу" (Притч. 18:19). Именно это естественное побуждение объединяет людей в гражданское общество, и оно же побуждает устраивать особые союзы, как бы общества, хотя и не в полном смысле слова». [...] [35].

Понятно, что слово самого высокого авторитета католического мiра не могло не прозвучать как могучая поддержка теоретическим и практическим усилиям австрийских католиков.

IV. Два направления австрийской христианской мысли

Что же происходило в это время в сфере католической социальной мысли в Австрии, точнее в Австро-Венгрии? Если Кеттелер и Фогельзанг были теми деятелями, которые подготовили своими мыслями и своей деятельностью папскую энциклику, то деятельность их младшего современника священника Франца Мартина Шиндлера (1847-1922) приходилась во многом уже на время развития и исполнения идей "Rerum novarum". С 1887 г. он подвизался в качестве профессора теологии морали в университете Вены (до 1918 г.). (Довольно пространную характеристику его как преподавателя "моральной теологии" можно прочесть в статье русского богослова А.А. Бронзова "Общая характеристика современного состояния венского университета и постановка в нем науки нравственного богословия в 1895 г." в журнале "Христианское чтение" № 11-12 за 1896 г.). Приступив здесь к преподаванию, он наладил тесный контакт с Фогельзангом, который еще более углубился в совместной работе в рабочей группе для подготовки Второго Австрийского съезда католиков, состоявшегося в 1889 г. Вместе с Фогельзангом Шиндлер состоял также в "Свободном объединении католических социальных политиков", которое работало с 1883 по 1888 гг.

На упомянутом съезде католиков в 1889 г. Шиндлер представил в широко задуманном реферате конкретные планы по запланированной общественной реконструкции согласно профессионально-сословной идее. Резюмировал он свои социально-политические взгляды в появившейся в первом издании в 1905 г. книге "Освещение социального вопроса современности с точки зрения христианства". Эта книга показала как влияние на него идей Фогельзанга, так и определенные расхождения его с этими идеями. В ней Шиндлер даёт такое определение так называемым "Volksstände" ‒ народным сословиям: это «организация народа... на основе союзно-товарищеского совместного построения всех членов тех же самых профессий» [36].

Обоснованием необходимости организации народа в сословия выступало у него всеобщее экономическое благо. Это должно было происходить под надзором и с помощью государства. Отдельные профессиональные союзы должны иметь возможность регулировать их внутренние экономические дела самостоятельно под надзором и пособием государства с целесообразной автономией. Поэтому они по закону должны быть оснащены всеми относящимися до этого необходимыми правами. Профессиональные объединения должны иметь органическое представительство своих интересов в округе, земле и всей империи с тем, чтобы оказывать влияние на законодательство, в особенности экономическое. Такое участие в обезпечении всеобщего экономического блага предполагает обязательную организацию профессиональных видов труда. «Организация народных сословий, в частности, для их успешного участия в содействии экономическому всеобщему благу, имеет естественную основу в народе, в различии экономических видов деятельности, которые всех занятых в них взаимно связывают, так же как взаимно от остальных занятых в других сферах труда отделяют» [37]. Он особенно подчеркивает, что обсуждение и решение дел, касающихся общего блага сотрудников, должно происходить с максимально возможной свободой и самостоятельностью.

Особенно важна мысль Шиндлера, получившая в дальнейшем широкое развитие в католической социальной доктрине, о том, что «Крупная промышленность должна переводиться профессионально-кооперативной (die berufsgenossenschaftliche) организацией из состояния безпорядочной конкуренции в состояние упорядоченного соревнования» [38]. По замыслу Шиндлера «предприниматели и рабочие должны были взаимодействовать под руководством и с помощью государства и церкви, для установления социального мира, которое соответствует как истинным интересам обеих частей, так и общему благу народов» [39].

В противоположность Фогельзангу Шиндлер видел необходимость единства труда и капитала только в производстве, но не в доходе или прибыли. Основанием, для этого является то обстоятельство, что участие в прибыли рабочих предполагает и их участие в убытках и потерях. «Таким образом, он ставил мысль об экономической кооперации в рамках организации народных сословий с целью отрегулированной конкуренции на передний план его социально-политических соображений» [40].

Здесь мы видим интерпретацию мыслей Фогельзанга, которая, по выражению о. Александра Питлика, «никоим образом не требует принципиального антикапитализма» [41].

В дальнейшем, как и при изложении мыслей немецких социальных теоретиков в данной главе, нам часто будет встречаться термин "профессионально-сословный" в различных вариациях. Он требует пояснения. Вот что говорил об этом в интервью, данном им М. Назарову и Н. Артемову в 1981 г. немецкий католический священник, один из столпов католического социального учения, солидарист Освальд фон Нелл-Брейнинг:

«Это понятие ("Berufsstand") неточно и вводит в заблуждение. Во-первых, речь идет не об объединении по признаку профессии: например, в металлообрабатывающей отрасли работают не только металлисты, но и секретарши, юристы, специалисты по сбыту и др., то есть они объединяются не по профессиональному признаку, а по функции их группы в рамках всего общества» [42]. Им был предложен термин, который по смыслу интервью можно перевести как: "производительно-функциональное сообщество" ("Leistungsgemeinschaft"). Это, безусловно, более точно отражает смысл понятия.

Российские солидаристы для обозначения понятия используют термин "трудовая формация". В романских языках для обозначения понятия говорится о корпорациях. Корпорация, и производные от этого слова: корпоративный строй, корпоративное государство, корпоративизм, используется в этом смысле и в русском языке. «Корпорация означает здесь объединение людей по их функции на службе обществу (например, возможны корпорации работников деревообрабатывающей, металлургической промышленности, сферы образования, сельского хозяйства и т. п.) – вне зависимости от конкретных профессий работников» [43] ‒ так кратко определил М. Назаров рассматриваемый нами общественный союз.

На мой взгляд, смысл немецкого термина "Berufsstand" лучшим образом можно выразить в русском языке понятием производительного сообщества или производительной формации.

Пояснения требует и немецкий термин "Stand" переводимый в соответствующей литературе обычно как сословие. В вариантах перевода, близких к требуемому, это слово обозначается как состояние, положение, сословие. В России в энциклопедическом словаре оно определяется как: «Сословие ‒ социальная группа, обладающая закрепленными в обычае или законе и передаваемыми по наследству правами, и обязанностями». Обычай здесь имеется в виду как правовая норма обычного права. Но "Stand" в немецком языке не имеет такого значения во всех случаях. "Stand" только тогда, когда ему придан правовой статус, можно перевести как сословие. В иных случаях это просто социальная группа людей, сходных по своему положению в обществе. Более глубокое определение сословия даёт школа великого австрийского мыслителя Отмара Шпанна, но о понятии сословия в его понимании, как и о школе и самом Шпанне поговорим в соответствующем месте.

Таким образом, уже в творчестве Фогельзанга и Шиндлера просматриваются два направления австрийской христианской мысли. Одно ‒ более радикальное, опирающееся на учение Фогельзанга, полагающее, что эпоха Просвещения настолько исказила современные общественные отношения, что они нуждаются в самой решительной перестройке. «Некоторые из этих "радикалов" призвали к разработке более социально ориентированного "корпоративного" строя, вдохновленного средневековой экономической жизнью, хотя и более широко понимаемого и адаптированного к острым необходимостям индустриализированного времени» [44] - пишет современный католический американский мыслитель профессор Дж. Рао.

Это было движение, ставящее перед христианами требование приведения жизни в соответствие с христианской нравственностью в максимально возможной в земных условиях степени. Второе направление, по собственному мнению, лучше учитывало сложившиеся реалии, а, по мнению первых, шло на неоправданное согласие с духом мiра сего.

V. Христианско-социальная партия

Стремление социальных католиков Австрии противостоять идеологиям и политическим силам, разрушающим христианский образ мыслей и основанную на нём жизнь народа, а также уточнить, развить свои взгляды в кругу единомышленников и провести их в жизнь получило своё наиболее мощное организационное воплощение в конце XIX века в созданной ими Социал-христианской партии.

«С 1889 г. в Венском отеле "У золотой Утки" ("Zur Goldenen Ente") стали происходить регулярные групповые дискуссии по обсуждению возможных социальных реформ и вопросов, касающихся социальной доктрины католической церкви. Постоянными участниками дискуссий были: Карл Люгер (Karl Lueger), богослов Франц Мартин Шиндлер (Franz Martin Schindler), Барон Карл фон Фогельзанг (Karl Freiherr von Vogelsang) и Принц Альфред Лихтенштейн (Alfred von und zu Liechtenstein). На основе этих обсуждений Шиндлер в 1890 г. составил программу христианского социалистического движения (Vereinigte Christen)» [45].

В результате объединения упомянутого движения и Христианского социалистического клуба рабочих была создана Христианско-социальная партия. Основателем партии считается уже упомянутый ученик Фогельзанга Карл Люгер.

Первые инициативы основания христианских рабочих союзов начинались уже после революции 1848 г., когда в 1852 г. первый Союз подмастерьев был основан тогдашним священником (позднее кардиналом) Антоном Грушей. Огромное влияние на идеологию создававшихся рабочих христианских организаций оказывало учение Фогельзанга.

Антон Мария Швоц основал в 1882 г. "Католический союз учеников", задачами которого были основание пристанищ для оказавшихся без крыши над головой учеников, способствование их поступлению в учебные заведения, Союз также выступал за достойное человека обращение с учениками на рабочем месте. А в 1892 г. уже в опоре на изданную в 1891 г. Львом XIII энциклику "Rerum novarum" Леопольдом Куншаком был основан "Христианско-социальный рабочий союз Нижней Австрии". Этот союз был уже осознанно учрежден как политический, чтобы лучше защищать интересы рабочих. В течение следующих лет начали образовываться первые отраслевые союзы.

О христианском рабочем движении и его вожаке Леопольде Куншаке стоит рассказать несколько подробнее. Мы привыкли отождествлять сопротивление идеологическому влиянию иудаизма и экономической зависимости народов от еврейского капитала с антисемитизмом, нацизмом, фашизмом, реакцией, жёсткой тоталитарной или, по крайней мере, авторитарной властью. Фигура Куншака ‒ простого рабочего по социальному положению, христианина, непримиримого борца с нацизмом, убеждённого демократа, полностью противоречит таким взглядам.

Леопольд Куншак, вырос в бедной семье и знал экономическую ситуацию рабочего класса из собственного опыта. Он рано потерял отца, мать его работала прачкой, сам он работал наборщиком, возницей, затем перешел на вагонный завод Зиммеринга. Вера во Христа и Церковь не позволила ему стать в ряды социалистов. Установление на земле максимально возможной справедливости и тем самым улучшение условий существования рабочего класса, которых он страстно желал, были невозможны, по его убеждению, вне правды Христовой. В качестве шорника на вагоностроительном заводе он был хорошо знаком с методами работы и идеологическими программами социал-демократических профсоюзов. Из этого он сделал вывод, что, для того чтобы противостоять идеям, нужен был собственный идейный базис, который и был найден в учении Фогельзанга как наиболее адекватно отражавшем требования христианства к современному обществу. Христианское рабочее движение было направлено идеологически на программу "сословий" и видело рабочий класс как равноправную общественную группу, которая вместе с другими сословиями образует общегосударственное тело.

Вместе с тем, по утверждению "Википедии", он «выступал с разоблачениями "еврейской либеральной прессы" и усматривал в работодателях еврейского происхождения угрозу для христианских работников» [46].

Организационно католическое рабочее движение развивалось в первую очередь в форме профсоюзов. Но в отличие профсоюзов, находившихся под влиянием и управлением марксистов и направленных на классовую борьбу, христианские профсоюзы важнейшей своей целью видели сохранение и развитие производства как общей основы благосостояния всех: и рабочих и предпринимателей. Со стороны политической современный австрийский исследователь характеризует их как «вросших» в политическую систему своего времени [47].

К довоенному времени относится и зарождение христианского кооперативного движения. «Христианское ­кооперативное движение было организационной отраслью христианских профсоюзов» [48].

Организация рабочих осуществлялась и в форме рабочих союзов, которые с одной стороны были предшественниками профсоюзов, но продолжали существовать и сами по себе. Это были союзы подмастерьев, союзы рабочих, отраслевые союзы, союзы поддержки, союзы общения, ­рабочие просветительные общества и т. д. Отличались они от профсоюзов тем, что важнейшим интересом профсоюзов считается ­улучшение экономического положения рабочих. Напротив, эти союзы ­должны были заботиться о религиозном обучении и о партийно-политическом ­представительстве интересов. «Типичные интересы рабочих союзов ‒ это защита и содействие религиозности и нравственности в связи с церковью, материальных интересов рабочих, сословных добродетелей (усердие, верность, трезвость, экономия, сословное сознание, склонность к семейной жизни), становление ­настоящего товарищества и дружбы, содействие духовному и производственному образованию» [49].

Несколько забегая вперёд, скажем, что после Первой мiровой войны были сомнения в необходимости существования рабочих союзов. Но Леопольд Куншак на II Христианском рабочем конгрессе отстоял их существование, указывая, что они, прежде всего, должны «вносить в профсоюзы нравственное благо». Союзы – это, по его мнению, спинной хребет христианского рабочего движения.

Для повышения действенности христианско-социального рабочего движения требовалось объединение отдельных локальных союзов, а также создание центральной организации. Это удалось сделать в 1902 г. основанием "Имперского союза неполитических объединений христианских рабочих Австрии", руководил которым до 1918 г. Христианский рабочий конгресс.

На основе и при поддержке указанных организаций и христианских социально-реформаторских программ Карлу Люгеру, тоже, кстати, усиленно обвиняемому в "антисемитизме", удалось основать Христиански-социальную партию как самостоятельную политическую силу, которая успешно могла конкурировать на политической арене Австрии с другими политическими течениями.

«Впервые Христианско-социальная пар­тия (ХСП) приняла участие в парламентских выборах в 1891 г., сразу отметившись успе­хом, получив 13 мест в рейхсрате. Дальнейшим достижениям партии способствовало объединение в 1895 г. вокруг нее большей части католических кружков. На состоявшем­ся в этом году съезде, кроме решения орга­низационных вопросов, принимается новая программа ХСП. В ней четко говорилось, что партия является: «...непримиримым врагом несправедливой эксплуатации и угнетения трудящихся». Съезд зафикси­ровал антикапиталистический настрой его делегатов. Они рассматривали свое поло­жение не с точки зрения классовой борьбы, а с позиции конкуренции с владельцами фа­брик, разорявших мелких ремесленников и торговцев, а также угнетавших собственных рабочих. При этом фабрикан­ты ассоциировались не с классом буржуа, а с евреями-эксплуататорами.

Кроме социального реформизма ос­новными доктринальными положениями ХСП становятся верность династии Габсбур­гов, антисемитизм, требование развития демократических институтов. Эта программа одобряется Львом XIII и выс­шим духовенством Австрии» [50].

Тот же автор так характеризует качества, в том числе и человеческие, организатора партии:

«Следователь­но, К. Люгер помог католической церкви создать массовую политическую партию, основанную на антилиберальной и антика­питалистической идеологии. В то же время К. Люгер смог на свою сторону привлечь ка­толическое духовенство в сельской местно­сти, которое имело колоссальное влияние на крестьян и другие слои общества.

В марте 1895 г. К. Люгер уверенно по­бедил на выборах бургомистра Вены. Им­ператор отказывался утверждать избрание Люгера, но венцы его избирали еще четыре раза и в апреле 1897 г. Францу-Иосифу пришлось согласиться с мнением жителей Вены. Люгер находился на по­сту бургомистра до самой своей смерти в марте 1910 г. Он пользовался огромным авторитетом среди венцев, его похороны превратились в массовое проявление люб­ви и уважения жителей Вены к своему бур­гомистру.

В австрийской столице он начал прово­дить политику "коммунального социализма", направленную на защиту низов среднего класса. Он полагал, что мелких лавочников, торговцев, ремесленников надо всеми си­лами спасать от монополий и губительного воздействия капитализма. Люгер поста­вил в 1899 г. под контроль муниципалитета газовый завод, в 1902 г. электрифицировал городской транспорт и улицы города, по­строил муниципальные скотобойни и обще­ственный рынок. Он благоустраивал Вену, строил школы, вводил безплатное пита­ние для школьников из малоимущих семей и т. д. Бургомистр контролировал деятель­ность сберегательных касс, страховых компаний, пенсионных фондов, чтобы их деятельность не ущемляла интересы низов общества. При этом Люгер избегал по­вышения налогов. Чтобы поддержать мел­ких и средних торговцев Люгер до 1900 г. запрещал строительство в австрийской столице универсальных магазинов. Закон требовал от торговых заведений продажу только одного товара или несколько смежных продуктов. Ставка в городе делалась на руч­ной труд ремесленников, поэтому появление в городе в 1894 г. первых фабричных туфель вызвало большой резонанс [2, с. 92]. Первый хлебозавод в Вене появился только в 1895 г.

Важным элементом политики Лю­гера был антисемитизм, но он постепенно шел на убыль. У него были друзья-евреи, но это не мешало ему публиковать антисемит­ские статьи. Люгер выступал категориче­ски против насилия и тем более еврейских погромов, осуждая только евреев ‒ "акул капитализма".

К. Люгер одним из первых осознал важ­ность пропаганды в политической жизни об­щества в XX в., в чем он преуспел, создав массовую партию. Он постоянно встречался с избирателями в пивных и кофейнях, при­чем с людьми он общался на равных, никог­да не демонстрируя им свое превосходство или пренебрежение. К 1904 г. Люгер по­сетил 1400 золотых свадеб в городе, где он всегда был желанным гостем» [51] .

В упрёк Люгеру обычно ставят несколько добрых слов, которые произнёс в его адрес Гитлер. Но, как видим, венский бургомистр никак не разделял тех способов решения "еврейского вопроса", которые справедливо или нет, приписывают гитлеровской Германии.

С таким идейным и организационным багажом подошли австрийские католики к предстоящим всему мiру испытаниям Первой мiровой войны и революций.

Прот. Георгий Титов (Барнаул)

Продолжение: Протоиерей Георгий Титов. Третий путь австрийских христиан
Протоиерей Георгий Титов. Идеологические концепции австрийского социального католичества накануне "Ständestaat"

Статья на сайте РИ публикуется с незначительными сокращениями в обширных цитатах. Названия к пунктам I-V и некоторые фотографии добавлены нами. Полный текст см.: http://www.alt-srn.ru/story/1-latests-news/2944-2019-02-24-09-24-24 ‒ Ред. РИ.
См. также: Священник Георгий Титов. Корпоративизм как основа христианской монархии.

СНОСКИ
1. Полное собрание сочинений протоиерея Иоанна Восторгова. Том V. Репринт: Издательство "Царское Дело", 1995, с. 219.
2. Еп. Дионисий Алферов. О христианской солидарности. - https://rusidea.org/300048
3. Епископ Кеттелер и его общественная деятельность. С.-Петербург, 1909, с. 22.
4. Там же, сс. 9-10.
5. Там же, с. 25.
6. Юзеф Майка. Социальное учение католической церкви. Рим-Люблин, Издательство Святого Креста, 1994, сс. 258-259.
7. Епископ Кеттелер и его общественная деятельность, с.11.
8. Там же, с. 256.
9. Ю. Майка. Указ. соч., сс. 256-257.
10. Там же, с. 262.
11. Епископ Кеттелер и его общественная деятельность, с.7.
12. Протоиерей Иоанн Восторгов, Том V, сс. 184-185.
13. Ю. Майка. Указ. соч., с. 257.
14. Там же, с .258.
15. Там же, с. 257.
16. Там же, с. 269.
17. Gelten ökonomische Gesetze in allen Kulturen? Zur ideologischen Funktion der Wirtschaftswissenschaften im interkulturellen Dialog; in: Hamid Reza Yousefi, Klaus Fischer, Ina Braun (Hg.): Wege zur Kommunikation. Theorie und Praxis interkultureller Toleranz, Nordhausen 2006, 263-288. (Карл-Хайнц Бродбек. К идеологической функции экономических наук в интеркультурном диалоге. - http://www.fh-wuerzburg.de/professoren/bwl/brodbeck/gesetze.pdf).
18. Рудольф Гайтманн. Библия,церковь и процент. -http://www.cgw.de/pdf/geitmann-bibelkirchenzins.pdf.
19. Alex Piltik. Ordnung - Entwicklung der Idee bei Johannes Messner. - http://www.padre.at/berufsstand_anfang.htm.
20. Там же.
21. Цит. по: Там же.
22. Ю. Майка. Указ. соч., с. 271.
23 Христианство: Энциклопедический словарь. В 2 т.: т. 1: А-К / Ред. Кол.: С.С. Аверинцев (гл. ред.) и др. - М.: Большая Российская Энциклопедия, 1993, с. 718.
24. Л.А. Тихомиров. Церковный собор, единоличная власть и рабочий вопрос. –Москва, 2003, сс. 341-343.
25 Л.А. Тихомиров Рабочие и государство в кн. Л.А. Тихомиров Апология Веры и Монархии. Москва, 1999, с. 343.
26 Ю. Майка. Указ. соч., сс. 272-273.
27. Там же, с. 285.
28. Там же, сс. 286-287.
29. Там же, сс.289-290.
30. Rerum Novarum. Материал из свободной русской энциклопедии "Традиция". - http://traditio.wiki/wiki/Rerum_Novarum.
31. Там же.
32. Там же.
33. Там же.
34. Там же.
35. Там же.
36. Alex Piltik. Указ.соч.
37. Там же.
38. Там же.
39. Там же.
40. Там же.
41. Там же.
42. Солидаризм – идея для послетоталитарной России. Интервью c О. фон Нелл-Бройнингом // Франкфурт-на-Майне. "Посев", 1981, №№ 5-6.
43. Назаров М.В. Тайна России. Историософия XX века. Москва, 1999, с.610.
44. Dr. John C. Rao. Catholic Social Doctrine http://jcrao.freeshell.org/CatholicSocialDoctrine.html
45. Христианско-социальная_партия_Австрии . - http://traditio.wiki/.
46. https://ru.wikipedia.org/wiki/Куншак,_Леопольд
47. Paul Bernhard Wodrazka Die Christliche Arbeiter­bewegung von ihren Anfängen bis zur Gegenwart. Wien,2007.
48. Там же.
49. Там же.
50. Лохова И.В. Социальный католицизм и решение рабочего вопроса в Австрии в последней трети XIX – начале XX века // Гуманитарные и юридические исследования, научно-теоретический журнал. Ставрополь, 2014, № 2. http://www.ncfu.ru/uploads/doc/gum%202014%20№2.pdf
51. Там же.

---