Как красные создавали чёрные мифы о "белых зверствах"

Нечестивая возня, поднятая в наши дни определёнными политическими силами вокруг доброго имени адмирала А.В. Колчака и установленного ему в Иркутске памятника, заставляет нас вплотную обратиться к вопросу о том, как большевики формировали в подконвойных им народных массах негативный имидж Белого Движения и его лидеров, как создавались те пропагандистские штампы, от которых многие наши сограждане до сих пор не способны отрешиться, что серьёзно затрудняет патриотическое воспитание в новых политических условиях. А недавно состоявшееся 90-летие со дня расправы большевиков над атаманом Борисом Владимировичем Анненковым ‒ хороший формальный повод для такого разговора.

Советское правосудие, как я уже имел честь писать, могло приговорить Анненкова к расстрелу на строго законных основаниях ‒ по законам того кровожадного времени он вполне подпадал под расстрельную статью. Идейный враг советской власти, долгое время боровшийся против неё с оружием в руках. Более того ‒ сформировавший для этой борьбы вооружённый отряд. С точки зрения советского "правосудия" любые белогвардейские части и соединения запросто могли быть отнесены к "незаконным вооружённым формированиям", а это уже, как минимум, статья "Бандитизм". Анненков, не скрывавший своих антисоветских убеждений, подпадал также под печально известную 58-ю статью УК, по которой и проходило большинство жертв сталинских репрессий. ""Когда я выступил и дрался против большевиков, ‒ говорил он на суде, ‒ то я был убеждён, что большевики, придя к власти захватническим путём, уже являются незаконной властью. Я был убеждён, что большевики не смогут опираться на широкие массы населения, не смогут привести страну, разрушенную войной, в порядок, не смогут поднять её, не смогут управлять ею. Я был убеждён, что я должен выступить на бой с большевиками, я был убеждён, что я был прав в этой борьбе". В сталинском СССР приговаривали к расстрелу и за куда менее радикальные речи.

Скажу более того: Анненков, как один из наиболее радикально настроенных и один из наиболее жестоких деятелей Гражданской войны, мог легко и, главное, доказательно быть обвинён в бессудных расправах над "видными партийными и советскими деятелями" а также ‒ над сочувствовавшими советской власти крестьянами. И это тоже давало основание советскому суду вынести Анненкову смертный приговор. Но вместо этого, законного, разбирательства большевики устроили грязный спектакль, призванный превратить атамана в глазах широкой общественности в кровожадного монстра, чтобы ни у кого, даже у идейных противников советов, не осталось и тени сочувствия к казнённому. Пропаганда многократно раздула не только масштабы анненковских жестокостей, но и степень ненависти к атаману со стороны населения Семиречья. Сиюминутно ‒ большевистским прокурорам и судьям удалось добиться желаемого эффекта. Зато мы теперь, идя по следам устроенного в Семипалатинске неправедного судилища, можем лучше уяснить механизм советского мифотворчества. А уяснив этот механизм ‒ и очистить Белое Движение от возводимых на него поклёпов.

Фото из зала суда в Семипалатинске. Анненков (в светлой косоворотке) сидит с отрешённым видом:
он уже сам приговорил себя, на снисхождение не надеется, на то, что ему дадут оправдаться ‒ тоже.
В то же время атаман смело глядит прямо перед собой: своих обвинителей он совершенно не боится.

К каким же фальсификациям прибег семипалатинский суд в своём стремлении вылепить из колчаковского генерала маньяка-садиста?  Судите сами.

1) Борису Владимировичу Анненкову бесцеремонно приписали преступления, совершённые его однофамильцем ‒ Степаном Даниловичем Анненковым, крестьянином села Журавлихи, сколотившим в годы Гражданской войны банду "зелёных". Сведения об этой банде В.А. Гольцев с трудом отыскал в архивах Алтайского края во время своей работы над "Сибирской Вандеей", когда тщетно пытался отыскать хоть какие-то следы пребывания Партизанской дивизии Анненкова на Алтае. Но анненковцев там никогда не было, их театр военных действий находился за сотни километров, а между тем судебное дело пестрит многочисленными рассказами "свидетелей", "видевших" зверства подсудимого атамана в Рубцовском районе и лично от этих зверств пострадавших. Попытавшийся разобраться в этой путанице Гольцев в итоге обнаружил следы журавлихинской банды Степана Анненкова ‒ что идеально укладывалось в показания свидетелей, ибо все "анненковские" зверства в Рубцовском районе оказались совершены в ближайших окрестностях Журавлихи.

Почему же свидетели не обратили внимания, что на скамье подсудимых ‒ не тот Анненков, не их мучитель? Вариантов множество. Во-первых, прошло семь лет с момента окончания в этих краях Гражданской войны. За этот срок люди сильно меняются, и сидящего перед ними белого генерала свидетели вполне могли принять за постаревшего журавлихинского атамана. Во-вторых, крестьян могла банально подвести память (что вряд ли ‒ слишком уж их много было). В-третьих, с ними могли поработать советские следователи и "уговорить" дать нужные показания. Советская власть с крестьянами не церемонилась никогда, так что немудрено, если свидетели быстро поддались давлению. Тем более, что вряд ли их подвергали следственному эксперименту с подставными обвиняемыми и  просьбой опознать своего истинного мучителя ‒ суду ведь важно было Анненкова очернить, а не истину установить. Наконец, свидетели могли лжесвидетельствовать и сами ‒ дабы выслужиться перед властью. Бог им судья.

2) Борису Владимировичу вменили в вину истребление Ярушинской бригады белых в количестве 1500 человек. Бригада подверглась деморализации ‒ обычное явление для гражданской войны. В недрах бригады вызрел заговор с целью перебить офицеров и перейти на сторону большевиков ‒ тоже обычное дело для колчаковского фронта. Офицеры сумели отбиться ‒ это не может не радовать. В итоге бригаду разоружили и направили в распоряжение Анненкова ‒ в полном соответствии с его письмом Колчаку. А вот дальше, по утверждениям большевиков, произошло нечто совсем уж запредельное ‒ и по части жестокости, и по части бессмысленности. На семипалатинском процессе утверждалось, будто Анненков, построив перед собой ярушинскую бригаду, объявил ей, что все её нижние чины зачисляются сапёрами, после чего бывших ярушинцев зачем-то разделили на две партии. Одна из этих партий, как показал на суде свидетель Елфимов (сам бывший солдат Ярушинской бригады и непосредственный участник пробольшевистского заговора в её рядах), была изрублена китайским полком Анненковской Партизанской дивизии, а вторая ‒ забита палками и спущена под лёд в реку Эмель в районе курорта "Барлык".

Жуткое обвинение. Но, как только начинаешь разбираться с деталями, тут же выясняется его физическая неисполнимость. Судя по всему, ни Елфимов, ни судьи, ни государственный обвинитель на Семипалатинском процессе просто не были в тех местах, где, согласно показаниям Елфимова, была истреблена Ярушинская бригада. Во-первых, Елфимов утверждает, что бригада была отконвоирована в Уч-Арал, где и видела Анненкова. Затем их погнали от Уч-Арала, и, пройдя немного времени, обнаружили в камышах трупы зарубленных людей из другой партии. Однако, в окрестностях Уч-Арала просто нет камышей. Ближайшие к Уч-Аралу камыши находятся у озера Алаколь, и до них 110 километров. Арестованные солдаты, которых гонят пешим порядком, могут пройти это расстояние за 22 часа, то есть ‒ почти за сутки. Это арифметика. А 22 часа ‒ это уж никак не "немного времени", да и не выдержали бы разоружённые и деморализованные ярушинцы такого перехода. Между тем, согласно показаниям Елфимова, он, увидев трупы расстрелянных товарищей и китайцев, изготовившихся рубить его шашками, бросился бежать. Удивительная выносливость.

Ещё более фантастической выглядит история с трупосплавом по реке Эмель. Эта река в самом глубоком месте имеет не более метра в глубину, а зимой промерзает до дна (вспомним: китайцы Анненкова спустили трупы под лёд). Сплавить трупы подо льдом по этой речке так, чтобы они потом всплыли всё в том же озере Алаколь (как это значится в обвинительном заключении), физически невозможно.

Далее Елфимов показал, что, с трудом спасшись от китайцев, он вернулся в расположение Анненкова (зачем, если Анненков только что приказал его убить? Елфимов ‒ самоубийца?) и завербовался в его Партизанскую дивизию. Когда теснимая красными дивизия уходила в Китай, его почему-то туда "не пропустили", он вернулся назад, жил с крестьянами, помогал по сельхозработам, а по весне поднял бунт (вместе с ним были несколько его товарищей по несчастью) и присоединился к красным.

Стоп! Но ведь если Анненковская дивизия ушла в Китай, стало быть, ютились Елфимов со товарищи на территории, и так подконтрольной красным. Против кого же им нужно было поднимать бунт, чтобы к красным же и присоединиться? Против самих же красных? Стоит также добавить, что Елфимов безбожно путается со сроками сельхозработ, чего бы не случилось, если бы он действительно скрылся у крестьян и помогал бы им. Напрашивается вывод, что Елфимов ‒ либо сумасшедший, либо подосланный лжесвидетель. И логичнее предположить, что не бежал он к крестьянам после того, как его "не пропустили" в Китай, а был направлен к крестьянам в помощь самим Анненковым вместе с другими солдатами расформированной Ярушинской бригады, как то и показывали на суде Анненков и Денисов.

3) Точно так же рассыпается и ещё одна леденящая кровь история о зверствах Анненкова. Согласно ей, при отступлении в Китай Борис Владимирович приказал разоружить, а затем ‒ и расстрелять тех бойцов своей дивизии, которые отказались идти вместе с ним в эмиграцию и изъявили желание остаться в Советской России. Здесь нет согласия даже у самих большевистских следователей. По утверждениям следователя Матрона, солдат, изъявивших желание остаться в России, Анненков приказал разоружить, одеть в лохмотья, а затем ‒ пустить под пулемётный огонь Оренбургского полка, засевшего в ущелье на пути следования дивизии. Затем тела этих несчастных были закопаны в пяти больших могилах. Но в этом случае неясно, откуда взялись могилы (когда успели выкопать, если красные наседали по пятам?), откуда взялись в таком количестве лохмотья (кто мог заранее знать число анненковцев, решивших не уходить в эмиграцию? Да и кому понадобилась их порядком изношенная за время боёв одежда, мало чем отличавшаяся от пресловутых лохмотьев?), почему красные не помешали этому переодеванию с последующим расстрелом и захоронением (на что требовалось время, и немалое)? А самое главное ‒ где взять необходимое ущелье?

Дивизия Анненкова отступала у подножия Джунгарского Алатау и до самых Джунгарских ворот никаких ущелий встретить не смогла бы. Ущелья начинались только за Джунгарскими воротами, на китайской территории. Кроме того, после такого расстрела наверняка осталась бы гора трупов, которую непременно заметили бы части, подошедшие к Джунгарским воротам следом (а части не могли проследовать через эти самые ворота одновременно и сразу). А увидев гору трупов с явными признаками насильственной смерти, солдаты последующих колонн уже не повелись бы на провокацию с предложением остаться на Родине. Скорее всего, они немедленно подняли бы мятеж ‒ чего а) не произошло и б) Анненков старался любой ценой избежать, дабы не задерживать свой отход. Оренбургский же полк, который Матрон обвинил в расстреле своих товарищей, Анненков вообще оставил в арьергарде, далеко от Джунгарских ворот ‒ сдерживать наступление красных. Так что поучаствовать в расстреле он никак не мог.

Версию Матрона попытался спасти советский консул Гавро. По его мнению, Анненков задумывал эту расправу заблаговременно, не рассчитывая на благонадёжность своих частей. По этой причине он распорядился заранее заготовить на пути своего отступления пять просторных могил и необходимое количество лохмотий. А чтобы у местных жителей не возникало вопросов, о ямах было объявлено, что они предназначены для хранения оружия. Глупая версия: если Анненков хотел скрыть массовое уничтожение своих солдат, он должен был бы придумать что-нибудь поубедительнее. А ямы для хранения оружия крестьяне раскопали бы немедленно после ухода анненковцев ‒ оружие не помешает, Гражданская война-то ещё продолжается. А раскопав ямы ‒ немедленно наткнулись бы на трупы. Но ямы оставались нетронутыми, и раскопал их только консул Гавро.

Далее. Гавро, как и Матрон, не учитывает фактор времени. В тот период, когда Анненков имел возможность вырыть эти самые ямы, его дивизию сопровождал военный успех. Соответственно, никакого отступления (и никакой расправы с ненадёжными) никто не планировал. Когда же анненковцы под ударами красных покатились в Китай, атаману было уже не до ям. Кроме того, по версии Гавро, анненковцев, изъявивших желание остаться, направляли в несуществующий город Карагач, а на пути к этому мифическому городу их встречали верные Анненкову казахи и рубили шашками. Но вряд ли такая операция могла ускользнуть от внимания местного населения. Однако, казахи не помнят никакой расправы анненковцев со своими соратниками.

Кто же в могилах? Чтобы ответить на этот вопрос, стоит вспомнить, что к Анненкову незадолго до его разгрома присоединились остатки армии Дутова. В дутовских частях, по воспоминаниям непосредственных участников событий, свирепствовал тиф. Анненков логично стремился предохранить свои войска от заразы. Вот дутовцев, умерших от тифа в госпиталях, и спешили захоронить в братских могилах. А вовсе не жертв анненковского террора.

И если Борис Владимирович действительно приказал расстрелять (или зарубить, что несущественно) всех солдат своей дивизии, не пожелавших уходить в эмиграцию, то откуда на суде всплыло столько бывших анненковцев, дававших показания? Скажу больше: В. Гольцев, автор "Сибирской Вандеи", ещё успел лично пообщаться с людьми, носившими на теле татуировку "С нами Бог и атаман" ‒ знаменитый анненковский девиз. Стало быть, число анненковцев, оставшихся в России, оказалось значительно, что разрушает на корню версию Матрона-Гавро. К слову, вспомним-ка уже упомянутого нами лжесвидетеля Елфимова. Его, согласно протоколам суда, Анненков не пропустил в Китай, в силу чего он был вынужден вернуться в Советскую Россию. У меня вопрос к суду: вы уж разберитесь, господа товарищи: всё же Анненков не пропускал своих неблагонадёжных бойцов в эмиграцию, или не отпускал их на Родину под страхом смерти? Тут уж одно из двух.

Вспомним также, что после перехода Анненкова на советскую территорию против него в эмигрантской прессе поднялась довольно крикливая кампания травли. И бывшие анненковцы активно заступались за своего атамана, что было бы невозможно, если бы Борис Владимирович решился расстрелять в Джунгарских воротах добрую половину своей дивизии. Тиранам хранят верность, пока они рядом и внушают страх. Но как только тиран перестаёт быть опасен ‒ его активно принимаются лягать. С Анненковым этого не произошло, потому что для своих бойцов он был не тиран, а отец.

4) Наконец, в качестве одного из пунктов обвинения на суде фигурировал эпизод с убийством офицерами-анненковцами уже в эмиграции, в Китае, нескольких членов семей своих сослуживцев. Погибшие при этой дикой расправе женщины предварительно были изнасилованы. Гадко, гнусно, бесчеловечно... Вот только Анненков тут ни при чём. Не он отдавал приказ своим перепившимся офицерам (заливали горечь поражения, тем более, что война закончилась, закончилось и многолетнее напряжение сил, можно было и расслабиться, отдохнуть от опеки строгого атамана) насиловать и убивать. А вот приказ расследовать данный инцидент он отдал. И виновные в нём офицеры были казнены ‒ даже в эмиграции Борис Владимирович не изменил своему правилу железной рукой поддерживать дисциплину. Для советского же правосудия всё это оказалось неважно. На потерявших человеческий облик насильниках была анненковская форма ‒ это посчитали достаточным, чтобы повесить обвинение на самого Анненкова. А то, что подобные вещи сплошь и рядом происходили в гражданскую и в армии "победившего пролетариата", причём безо всякого судебного преследования виновных ‒ это никого не касается. "Жена цезаря вне подозрений".

Я бесконечно далёк от того, чтобы изображать Анненкова невинной жертвой. В конце концов, это было бы просто неуважением к его памяти ‒ Борис Владимирович сознательно боролся против советской власти и никогда этого не отрицал. Его гибель была предопределена поражением белых в Гражданской войне ‒ и он принял её, как подобает русскому офицеру. Я лишь решительно отказываюсь считать его тем исчадием ада с садистскими наклонностями, которое лепила из него советская пропаганда. И столь же решительно отказываю большевикам (и их идейным наследникам) в праве называть его военным преступником. Тут уж, как говорится, чья бы корова мычала. Но если даже в отношении таких жестоких и бескомпромиссных деятелей Белого Движения, как Анненков, большевистское правосудие не смогло обойтись без грубо сработанных фальсификаций и заведомых подтасовок, то вряд ли стоит верить их пропаганде, когда они обвиняют в преступлениях против человечности Колчака, Деникина, Каппеля или Дроздовского.

Михаил Маркитанов

Источник: https://white-idea.livejournal.com/176326.html?ysclid=lw817uz2ds229458599

Справка ("Википедия")
Борис Владимирович Анненков (9.2.1889‒25.8.1927) ‒ русский военный деятель, участник Первой Мировой войны. Войсковой старшина Русской императорской армии, затем — генерал-майор в составе Русской армии, командующий Семиреченским соединением.

Борис Владимирович родился в дворянской семье полковника в отставке. В 1906 г. окончил Одесский кадетский корпус. В 1908 г. окончил Александровское военное училище, выпущен хорунжим в 1-й Сибирский казачий полк на должность командира сотни. Переведён в 4-й Сибирский казачий полк (г. Кокчетав).

В 1914 г. в казачьем лагере вспыхнул бунт. Бунтовщики выбрали Анненкова своим временным начальником, однако непосредственного участия в выступлении он не принимал. Анненков лично донёс о случившемся сибирскому войсковому атаману. На требование от прибывшего с карательной экспедицией генерала Усачёва назвать зачинщиков и лиц, причастных к убийству офицеров, ответил отказом, заявив, что он офицер, а не доносчик. По обвинению в укрывательстве и бездействии предан военно-полевому суду в числе 80 восставших. Оправдан военно-полевым судом. Вышестоящий окружной военно-полевой суд отменил оправдательный приговор низшей инстанции и приговорил Анненкова к 1 году и 4 месяцам заключения в крепости с ограничением в правах. Отбытие наказания Анненкову заменили направлением на германский фронт.

В 1915 г. в составе 4-го Сибирского казачьего полка участвовал в боях в Белоруссии. Попав в окружение, вывел остатки полка.

В 1915‒1917 гг. командовал одним из т. н. «партизанских» (точнее, рейдовых) отрядов, созданных по его инициативе. Особенно отличился он при атаке на немецкие пехотные позиции под Барановичами, где было разгромлено несколько вражеских полков. В ряде публикаций упоминается награждение Анненкова французским орденом Почётного легиона (из рук генерала По). Вместе с тем Анненков за боевые заслуги в Первой мировой войне был удостоен российских военных наград: ордена Святой Анны IV степени, Святой Анны III степени, ордена Святого Станислава II степени с мечами, Святой Анны II степени с мечами, солдатского Георгиевского креста с лавровой ветвью, а также благодарностей от командования. Он обладал высшей наградой Российской Империи за личную храбрость в бою — золотым Георгиевским оружием с надписью "За храбрость" со знаками орденов Святого Георгия и Святой Анны.

В марте 1917 г. вместе с большей частью офицерства последовал царскому призыву продолжать войну при новом правительтве.

В декабре 1917 г. выслан в Омск с отрядом для расформирования «за контрреволюционность».

В январе 1918 г. отказался разоружить отряд по требованию большевиков и начал борьбу против них. 18‒19 февраля 1918 г. во время "Поповского мятежа" организовал рейд по спасению войсковых святынь сибирских казаков ‒ Войскового знамени 300-летия Дома Романовых и знамени Ермака, ‒ после чего ушёл к Кокчетаву, затем в Киргизскую степь.

В марте 1918 г. избран Войсковым атаманом Сибирского казачества. В июне‒октябре 1918 г. отряд достиг численности в 1500 штыков и сабель (4 полка, артдивизион и несколько вспомогательных подразделений), вместе с чехами и частями Сибирской армии принимал участие в боях против красных войск в Западной Сибири и Семиречье.

15 октября 1918 г. награждён орденом Святого Георгия IV степени и произведен в генерал-майоры. 23 октября 1918 — Партизанский отряд передан в подчинение атамана Семиреченского казачьего войска и переименован в «Партизанскую атамана Анненкова дивизию».

Дивизия Анненкова формировалась из добровольцев: казаков, русских крестьян, казахов, киргизов, а также китайцев. Поскольку дивизия состояла из добровольцев, а не мобилизованных, то красные анненковцев в плен, как правило, не брали. Начальник Особой канцелярии штаба 2-го Отдельного Степного корпуса, подчёркивая этот факт, в своём докладе писал: «Среди кадровых частей замечается нежелание служить в частях дивизии атамана Анненкова, так как они думают, что большевики сочтут их за добровольцев и обязательно убьют»!

Зимой 1919—1920 гг. принял командование над частями Дутова, отступившими в Семиречье после поражения в сентябре 1919 под Актюбинском от Красной Армии. Дутов назначен атаманом Анненковым генерал-губернатором Семиреченской области. 28 апреля 1920 — Ушёл с остатками отряда в Китай, где базировался в Синьцзяне.

В марте 1921 г. был арестован китайскими властями и посажен в тюрьму г. Урумчи. По утверждению самого Анненкова на следствии, одной из причин его ареста было стремление китайских властей получить путём вымогательства имевшиеся у него ценности. Дополнительным мотивом был конфликт из-за переподчинения китайским губернатором состоявшего из китайских граждан Маньчжурского полка, в котором генерал Ян нуждался для усиления собственных позиций. В февралье 1924 г. был освобождён стараниями начальника штаба отряда генерал-майора Н.А. Денисова и благодаря вмешательству представителей стран Антанты.

7 апреля 1926 г. обманным путём захвачен командующим 1-й Китайской народной армией маршалом Фэн Юйсяном и за крупное денежное вознаграждение передан чекистам, действовавшим на территории Китая, после чего через Монголию вывезен в СССР. Чтобы скрыть факт выдачи Анненкова китайцами, в СССР распространялась версия о добровольном переходе границы и сдаче Анненкова советским властям, а также об отречении его от прежних взглядов, что не соответствовало действительности.

25 июля‒12 августа 1927 проходил суд выездной сессии Военной коллегии Верховного суда СССР в Семипалатинске. Основной пункт обвинения — массовые зверства над пленными и мирным населением с многими тысячами жертв. 25 августа 1927 был расстрелян вместе с Н.А. Денисовым.

7 сентября 1999 г. Военная коллегия Верховного Суда РФ отказала в реабилитации Анненкова Б.В. и Н.А. Денисова.

+ + +

Как видно, Анненков, будучи храбрым воином, отличался непростым характером. Однако из приведенной справки "Википедии" мною удалены все обвинения его в "страшных зверствах" (со ссылками на советские источники), поскольку и помимо опубликованной выше статьи хорошо известно, как большевики приписывали подобные преступления своим жертвам. (А кто неоднократно уличен во лжи ‒ тому нет оснований верить и в остальном.) В наше время казаки возродившегося Семиреченского казачьего войска не оставляют попыток добиться судебной реабилитации Анненкова. По мнению казачьих деятелей (среди которых имеются и профессиональные историки), Б.В. Анненков стал жертвой политических репрессий, а обвинения против него фальсифицированы, сам этот судебный процесс нужен был для пропагандных целей, для того, чтобы в лице атамана вымазать грязью всё Белое Движение, приписав его деятелям все мыслимые и немыслимые злодеяния.

Также судами РФ было отказано и в реабилитации адмирала А.В. Колчака, чего добивалась инициативная группа патриотов-почитателей его научных и военных заслуг, до сих пор в РФ часто фигурируют пассажи о "колчаковских жертвах", хотя доказательств таковых не обнаружено. Например, дед руководителя издательства "Русская идея", Виктор Леонидович Назаров, был офицером сначала в Русской Императорской Армии, участником Великой войны, затем в армии Колчака, где, в частности, одно время командовал отрядом при подавлении красных выступлений в тылу. По утверждению советских (ЧК) и нынешних спецслужб (КГБ-ФСБ), Назаров был «назначен командиром карательного отряда. Находясь в этой должности, Назаров производил аресты, обыски и порки граждан, отдавал приказы о расстреле красноармейцев» (Постановление Президиума Кемеровского областного суда от 2.12.2002 по заявлению сотрудников Новокузнецкого краеведческого музея с просьбой о реабилитации В.Л. Назарова с целью выдачи архивных материалов о нем, в чем было отказано музею Кемеровским ФСБ). Причем о моем деде в Кузнецке и окрестностях тоже распускали слухи (где-то мелькало и в местных изданиях), что он "зверствовал", поэтому его семья (родители, братья и сестра) предпочла уехать в другой город, чтобы не подвергать себя опасности, а бабушка не хотела о нем много говорить.

Из перечисленных далее в материале ЧК-ФСБ фактов и показаний свидетелей, упоминается только один (!) случай расстрела красноармейца по приказу В.Л. Назарова, причем не указано, за какое преступление (возможно расстрелянный того вполне заслужил). За эти "зверства" В.Л. Назаров, не смогший эвакуироваться при отступлении белых (у Назаровых была большая семья), был расстрелян ЧК в 1920 г. у Святого колодца под Кузнецком, и тело выброшено на свалку. «Реабилитации не подлежит», ответили на запрос администрации музея и города Новокузнецка упомянутые Кемеровское ФСБ и Кемеровский суд.

Зато настоящего страшного садиста Рогова, члена большевицкого губсовдепа, устроившего 9.12.1919 уничтожение трети населения г. Кузнецка (в том числе убили моего прадеда-священника о. Леонида Назарова) при установлении там советской власти, большевики почитали. С формированием советской администрации в 1920-е гг. роговцы заняли руководящие должности в кузнецком исполкоме, в 1927 г. к 10-летию Октября они награждались почетными грамотами за участие в партизанском движении.

Тем не менее в 2000 году Новокузнецкий краеведческий музей выделил две комнаты для большой экспозиции семьи Назаровых-Рузиных-Пахомовых, поскольку сохраненные в ней документы по истории города Кузнецка имели историческую ценность.

«С моей точки зрения, ни Колчак, ни его офицер – мой дед, отдавшие свои жизни за историческую Россию, совершенно не нуждаются в реабилитации от нынешних нелегитимных правителей, преемников тогдашней нелегитимной жидобольшевицкой власти», – утешил я сотрудников музея. – М.Н.

 

---