Однажды в одном из московских трактиров подвыпившие купцы затеяли необычный спор: кожевенник Алексей Бахрушин божился на спор сбрить бороду. И слово сдержал, тут же призвал опешившего цирюльника и велел лишить себя непременного атрибута купеческого звания.
– Не могу, ваше степенство, когда протрезвитесь, меня побьете.
- Давай сюда ножницы! – с этими словами купец сам себе отрезал бороду, и тогда цирюльник побрил его.
Дома супруга, Наталья Ивановна, горько плакала, умоляя мужа не позориться и вновь отрастить подобающее. Алексей Федорович лишь посмеивался в ответ. Он не пьян был нисколько. Просто использовал случай, чтобы, наконец, избавится по «уважительной причине» от претившей ему растительности. Во всем, что касалось традиционного уклада, был патриархален Бахрушин, но в отношении бороды выступал истинным Петром Первым. И в отношении одежды – также. Если Наталья Ивановна заказывала сыновьям сюртуки со слишком длинными полами, он также сам брал ножницы и отрезал лишнее. Впрочем, не только во внешнем, но и в вопросах куда более существенных следовал дальновидный купец примеру великого Императора – например, в технической модернизации своего предприятия.
Родом Алексей Федорович был из Зарайска, где предки его прожили более двух столетий. Но, по мере упорядочивания дел, молодой купец решил покорять Москву. В замоскворецкие Кожевники в 1821 г. он не приехал, но вместе со всей фамилией пришел пешком. На единственной подводе ехал лишь нехитрый скарб да куриная корзинка, в которой спал закутанный в шубы младший сын.
Поначалу жили более чем скромно. Доходы были ничтожны, и старший сын Петр ходил на Мытный двор, где был сенной торг, и за гривенник-пятиалтынный сопровождал купленный воз с сеном до двора покупателя, чтобы не разворовали по пути.
Сам Алексей Федорович не имел возможности получить порядочного образования, но был человеком книгочейным, сам писал стихи. Сыновей же он стремился выучить, как можно лучше, дабы были они не только доками в своем деле, но и людьми просвещенными. Средний сын его, Александр, знал четыре языка, тяготел к театру. Это, однако, не сказывалось на рабочих качествах братьев, на их деловой хватке, на отношениях с подчиненным «простым людом».
Будучи человеком прогрессивным в лучшем значении этого слова, Бахрушин-старший стремился усовершенствовать свое производство. Он выписал из-за границы 12-сильную паровую машину, провел к ней водопровод и соорудил самую первую в столице кирпичную трубу, ставшую самой высокой в городе. Алексей Федорович даже посвятил этой трубе стихи, хотя доброхоты сразу сулили ему, что в эту трубу он и вылетит. Но на недоброжелателей Бахрушин внимание не обращал и продолжал вводить полезные новшества. Например, на его предприятии производство стало почти безотходным — из отходов варили клей и мыло.
Предприятие успешно развивалось, занимая первые строчки в рейтинге кожевенной промышленности. Однако, в 1848 холера оборвала жизнь купца-новатора, поставив его семью на грань банкротства. Дело в том, что для скорейшего усовершенствования технологий Бахрушин брал кредиты, рассчитывая отдать их с будущих прибылей. Расчет был верен, но отдать долги он не успел. На момент его кончины даже продажа всего имущества не покрыла бы их. Наследникам советовали отказаться от столь проблемного наследства, но на семейном совете мать и сыновья решили продолжать дело отца семьи, поклявшись при этом никогда впредь в долг не брать. Общее руководство тут же образованного товарищества взяла на себя неграмотная, но весьма мудрая в делах Наталья Ивановна. Сыновья же разделили обязанности. Средний, Александр, продолжил заниматься кожевенным делом, старший, Петр, занялся приобретенной суконно-ткацкой фабрикой, открыв торговлю сукном в Харькове и Ростове-на-Дону, младший, Василий, занимался общими финансами семьи.
В итоге долги были выплачены, а предприятие продолжило успешно расти. Александр Алексеевич несколько раз совершал поездки по зарубежным странам, изучая тамошний передовой технический опыт и внедряя его на своей фабрике. Причем внедрение это осуществлялось самостоятельно, иностранцев браться Бахрушины не приглашали принципиально.
На бахрушинских предприятиях к концу 19 века трудились порядка тысячи человек. Они работали здесь из поколения в поколения, их отношения с «хозяевами» были почти родственными. Бахрушины полагали, что с их рабочими Господь свел их специально, дабы они приняли участие в их судьбе. По воспоминаниям одного из потомков знаменитой династии, уже после войны к нему нередко приходили люди и рассказывали, что его деды подняли их из канавы, умыли, одели, дали образование и работу. Таких спасенных душ были сотни… «Хозяева» отмечали с рабочими праздники. Пётр Алексеевич всегда участвовал забегах с бочками, которые они катили перед собой. Наряду с простыми рабочими он сам красил корпуса своей фабрики и не чурался никакой работы. При этом на бахрушинских предприятиях боролись за здоровый образ жизни. Например, за курение налагался штраф. Правда, будучи человеком добрым, в зарплатный день в ответ на слезные клятвы «больше не повториться» «хозяин» нередко прощал нарушителей. Волнений и стачек на бахрушинских предприятиях не бывало никогда.
Несмотря на приверженность европейской моде во внешнем облике, в семье Бахрушиных царил домострой. «Жили братья очень патриархально, — вспоминал один из друзей семьи. — Старший, Петр Алексеевич, правил всем домом, всей семьей и братьями, и взрослыми, женатыми сыновьями, как диктатор… до прихода его в столовую никто не мог сесть». Когда старший в семье входил, кто-нибудь читал молитву и все молча садились. За столом никто не смел говорить, кроме старшего. Если он задавал вопросы, ему отвечали. Детей к столу взрослых не допускали вовсе.
Совместная жизнь нескольких семейств создавала известные финансовые трудности – ведь на одни подарки к Рождеству друг другу требовалось затратить огромные суммы. Находчивый внук Алексея Федоровича и создатель знаменитого театрального музея Алексей Александрович, чтобы избежать такого «разорения», увозил жену с детьми за границу на этот период, что выходило гораздо дешевле.
В целом, семья придерживалась в быту большой аскетичности. Бахрушины не посещали модных ресторанов, а, когда состоятельные москвичи выезжали на собственных рысаках в Сокольники или Петровский парк, шли туда пешком. Даже в театрах они не посещали буфетов, но приносили с собой яблоки для перекуса.
У Бахрушиных были самые скромные по отделке приемные конторы в Москве. Это отмечало в одной из своих статей «Новое время»: «Одной из самых крупных и богатых фирм в Москве считается торговый дом братьев Бахрушиных… Владельцы молодые еще люди, с высшим образованием, известные благотворители, жертвующие сотни тысяч. Дело свое они ведут, хотя и на новых началах, т. е. пользуясь последними словами науки, но по старинным московским обычаям. Их, например, конторы и приемные заставляют многого желать».
Бахрушины были людьми глубоко верующими. «Вы знали нужду со мною вместе, умейте же уважать ее и у других; никогда не говорите о человеке чего-нибудь, что может повредить его доброму имени, или деловым отношениям и благосостоянию. Если что и услышите, знайте про себя», - наставлял сыновей Алексей Федорович. Он завел правило при подведении итогов года, в случае, если он был успешен, делать от полученных доходов значительные пожертвования на благотворительность. В дальнейшем на благотворительность Бахрушины тратили порядка 80% своих доходов. Перечень созданного на эти средства огромен. В Зарайске благодетели построили церковь, богадельню, училище, родильный дом, больницу, амбулаторию, выпустили на свои средства специальное издание «Зарайск. Материалы для истории города XVI–XVIII столетий». В 80-е годы ими был организован в Москве фактически первый хоспис - больница на улице Стромынке для страдающих неизлечимыми болезнями на 200 кроватей. Главным врачом ее стал некогда спасенный братьями от нищеты домашний доктор Бахрушиных А.А. Остроумов, чье имя больница долго носила впоследствии. Согласно уставу на лечение принимались «лица всякого звания и состояния, преимущественно из недостаточных». Этим братья не ограничились и построили при больнице Дом для призрения неизлечимо больных еще на 200 человек. Сюда доставляли больных из богаделен, приютов и фабрик, и даже прямо с улицы. Вскоре при лечебнице явились самый крупный в Первопрестольной роддом, амбулатория, светолечебница, рентгеновский кабинет, первый в Москве женский туберкулезный барак…
Еще несколькими годами позже на Болотной площади благотворители выстроили «Дом бесплатных квартир для многодетных вдов и бедных курсисток на Софийской набережной». Вскоре домов стало уже три, в них проживало до двух тысяч постоялиц. При домах были заведены два детских сада, начальное и мужское ремесленное училище для мальчиков, профессиональная школа для девочек, общие рабочие комнаты со швейными машинками и бесплатная столовая. Постоялицы также бесплатно пользовались лазаретом, читальными залами и библиотекой, баней, спортзалом... В мастерские при «вдовьем доме» поступали заказы даже из Большого театра, что позволяло попавшим в трудную ситуацию женщинам обрести честный заработок. «Крупнейшее и единственное в своем роде учреждение во всей России» — писали про это заведение в прессе того времени. Сейчас в домах, некогда занимаемых вдовами и девицами, расположилась «Роснефть»…
Особое попечение имели Бахрушины о сиротах. Так, в Сокольничьей роще ими был построен городской сиротский приют нового типа. Воспитанники находились в нем до совершеннолетия, оканчивали школу, в которой преподавали женщины рода Бахрушиных, обучались ремёслам в электротехнической и художественно-слесарной мастерских, а также кузницы. Воспитанники должны были выходить из стен приюта уже готовыми к самостоятельной жизни людьми с профессией в руках. Трудоустроиться по профессии им также помогали. В приюте был устроен домашний театр, перед каждым домиком руками детей были посажены фруктовые сады, устроены несколько курятников, голубятен и вольеров для гусей… На праздники здания украшались электрическими гирляндами, а по вечерам – устраивались чтения с волшебным фонарем. Специфика этого уникального заведения была в том, что здесь впервые была успешно реализована модель детских домов семейного типа. В шести домах жили «семьи» по 20-25 ребят с прикрепленными к ним воспитателями-«родителями».
Последний воспитанник бахрушинского приюта дожил до наших дней. Он умер в возрасте 106 лет в 2013 году. «Я был как в раю, я всю жизнь потом вспоминал это место и то, как нас любили», - вспоминал старец о доме, в котором возрос.
Семь зданий уникального корпуса с обезглавленным храмом Живоначальной Троицы сохранились на задворках завода Мосводоприбор по сей день. Церкви Бахрушины устраивали при всех своих учреждениях. Троицкая была особенной, «детской». Расписанный Васнецовым, он напоминал своим убранством иллюстрации к сказке, и сам спаситель над алтарем был изображен здесь почти мальчиком, ещё без бороды. В конце ХХ безбожного столетия в этих стенах, закрашенных, оскверненных, находился кабинет будущего лидера ЛДПР Жириновского. Когда храм вернули Церкви, и стены стали бережно очищать, то под слоем краски и штукатурки явились васнецовские фрески… Бахрушины немало помогали художнику, и он расписывал многие их храмы.
Кроме семейного детского дома в Сокольниках Бахрушины организовали приют-колонию для беспризорных детей в своем московском Тихвинском городском имении. А уже перед самой революцией передали своё имение Ивановское под Подольском для создания аналогичного приюта-колонии.
Искусство и просвещение также стали отраслями, отнюдь не чуждыми меценатам Бахрушиным. Они построили народный дом с театром на 1500 мест, библиотекой, читальней, столовой-чайной для беднейшего населения. Василий Алексеевич учредил стипендии для пяти учебных заведений Москвы, выстроил четырехэтажный училищный дом в Хамовниках. Бахрушиными был выстроен новый театр для режиссера и антрепренера Федора Корша. Это здание в модном в ту пору русском стиле архитектор М.Н. Чиголов возвел менее чем за 100 дней. В театре Корша ставили преимущественно спектакли легкие, нравящиеся публике. Однако, именно в этих стенах произошло рождение драматурга Чехова. Именно по заказу Корша и для его театра Антон Павлович написал свою первую пьесу — драму «Иванов».
Александр Алексеевич Бахрушин, большой театрал и меценат, прожил 92 года. Своим детям он завещал «жить в мире и согласии, помогать бедным, жить по правде». Дети завет исполнили. Увлечение театром, искусством не препятствовало младшим Бахрушиным вести дела и жить по установленному родителями и дедом порядку.
Театр, однако же, плотно вошел в жизнь почтенных кожевенников. Коллекционированием предметов, связанных с искусством Мельпомены начал сперва двоюродный брат Алексея Александровича С.В. Куприянов. Как-то кузены серьезно повздорили, когда молодой и горячий Бахрушин объявил, что истинные коллекции составляются совсем иначе, не ухваткой, что попалось, а неустанным поиском и отбором. Алексей Александрович запальчиво пообещал, что в два месяца соберет куда более значительную коллекцию. Пари он выиграл, а его коллекция в течение нескольких лет стало поистине уникальным собранием, не то что государственного, но даже мирового значения. Фотографии, портреты, автографы, письма, книги, музыкальные инструменты, ноты, декорации, костюмы, личные вещи, программки спектаклей, афиши, газеты и прочие всевозможные предметы – иные из века 18-го, иные из похищенных грабителями и считавшихся безвозвратно утерянными… Сперва эта страсть новоявленного коллекционера казалось чудачеством миллионера, но со временем его коллекция стала превращаться в фундамент для изучения истории русского и мирового театра. Наконец, фонды этой коллекции, расположившиеся в родительском доме Бахрушиных, стали столь велики, что потребовали профессиональной каталогизации и размещения. Однако городские власти Москвы не готовы были принять сей дар, заявив, что еще «переваривают» дары Третьякова и Солдатенкова.
Верной единомышленницей в театральных изысканиях стала для Бахрушина жена, дочь миллионера-суконщика В.Д. Носова Вера Васильевна. Однако, иногда и ей приходилось туго: муж изо всех сил старался экономить даже на необходимых хозяйственных расходах, полагая, что оные отнимают средства от главного – коллекции.
Когда-то жена Третьякова поставила мужу ультиматум: или семья или коллекция – к тому времени картины уже буквально выселяли домочадцев из дома. Третьяков нашел выход и построил для своих картин отдельных дом. В этом отношении Вере Васильевне было проще: свекор отдал под нужды коллекции целых два особняка, но… и их не достало, чтобы разместить все!
К тому времени Бахрушинская коллекция стала явлением. Он проводил ее выставки в разных городах. В его гостеприимном доме во множестве собирались знаменитые артисты, писатели, певцы Собинов, Вяльцева, Панина, художники Суриков и Васнецов, композитор Кюи, директора театра Эрмитаж и… даже Императорских театров! В 1897 г. Бахрушина избрали членом совета Российского театрального общества и главой Московского театрального бюро. Стал он и гласным городской Думы. В 1907 г. Московская городская дума поручила Алексею Александровичу заведование Введенским народным домом. Меценат организовал там театр, ставший на рабочей окраине «храмом настоящего искусства». Здесь шли не легкие водевили, но Шекспир, Чехов, Островский, Тургенев и даже Ибсен. На подмостках нового театра загорелась звезда будущей легенды немого кино Ивана Мозжухина.
Огромная коллекция Бахрушина была в 1913 году подарена им Академии наук. Сам он так мотивировал свой щедрый дар: «Когда во мне утвердилось убеждение, что собрание моё достигло тех пределов, при которых распоряжаться его материалами я уже не счёл себя вправе, я задумался над вопросом, не обязан ли я, сын великого русского народа, предоставить это собрание на пользу этого народа».
Сегодня Театральный музей имени Бахрушина – самое известное детище великих русских благотворителей. Всего же ими было создано около десятка профессиональных училищ, три музея, четыре театра, десять храмов… Более ста учреждений было создано ими с нуля или при их активном участии. На благотворительность Бахрушины истратили более 6 млн. 390 тыс. руб., тогда как стоимость их имущества не превышало 5 млн. 215 тыс. руб. Сравнительную сумму на благие дела ассигновал самый богатый человек Российской Империи барон Александр Штиглиц, но его состояние составляло 100 млн…
«За многолетнюю благотворительную деятельность в пользу беднейшего населения Москвы» братья Бахрушины были удостоены звания Почетных граждан Москвы. В те времена наградами и званиями «швыряться» было не принято, и удостоены его были всего лишь 12 человек, среди коих лишь три купца – Александр и Василий Бахрушины (Петра в ту пору уже не было в живых) и Павел Третьяков. «Мой дед, с чисто буржуазным пренебрежением относившийся к выпадавшим на его долю орденам и другим знакам отличия, искренно гордился званием, дарованным ему Думою, и художественно исполненная грамота о пожаловании ему такового, вставленная в массивную раму, украшала стену его скромного и неуютного кабинета», - вспоминал внук Александра Алексеевича.
Красный молох пощадил семью Бахрушиных и ее главное наследие. Театральный музей перешел в ведение Наркомпросса, а его заведующим был назначен сам создатель уникального собрания – Алексей Александрович. На этом посту он оставался до последнего часа. Умер великий меценат в любимой подмосковной усадьбе Малые Горки близ станции Апрелевка 7 июня 1929 года и был погребен на Ваганьковском кладбище.
Елена Семенова
"Русская стратегия"
