[272] ...
Восьмой день
2 октября 1913 г.
[273] ...Показание А[рона] Бейлиса
Оглашается показание свидетеля, данное 9 декабря 1912 г.:
«Я родной брат Менделя Бейлиса... У брата проживал в качестве квартиранта и столовника некий Шнеерсон... [274] ...О том, что брат мой некоторое время, а именно до 1907 г., когда умер старик Зайцев, заведывал развозкой и печением мацы, я знаю со слов брата. Старик Зайцев был очень набожный человек и принадлежал к хасидам... За ритуальной стороной печения мацы наблюдали особо приглашавшиеся Зайцевым раввины: Обуховский – Райва, родственник дальний Зайцева, не раввин, и Коневский, раввин по имени Урка, фамилии не знаю... На вопрос, почему Зайцев выбрал для наблюдения за печением мацы и для развозки ее моего брата, я ничего ответить не могу, так как не знаю этого. Отец наш был человек набожный, ездил к цадикам...».
Объяснение М. Бейлиса
Прокурор: ...Свидетель Козаченко устанавливает, что Бейлис просил его отправить на тот свет... "Лягушку", фонарщика и потом какого-то Обуховского. Теперь этот Обуховский, оказывается, частное лицо, которое занималось печением мацы. Не желает ли, обвиняемый, дать объяснения по поводу этого Обуховского?..
[275] М. Бейлис: ...Нужен был такой человек, который знает еврейские законы... Печение мацы, как вообще известно, бывает на еврейскую пасху. Надо, чтоб за приготовлением ее наблюдал сам раввин и еще кто-нибудь, знакомый с этим делом... А что касается того, что он обуховский прозывается, так это потому, что он живет в Обуховке...
[276] ...Показание Бондарева [бывшего заведующего заводом Зайцева. – Ред.]
...Я помню хорошо, что как-то весной перед еврейской пасхой Мендель Бейлис ездил в имение Зайцева печь мацу, затем возвратившись оттуда… он отвез немного мацы Бродским... Этот случай я помню хорошо, и Мендель мне тогда сам говорил, что он ездил в имение Зайцева печь мацу...
[277] ... Показание Полищука [бывшего агента сыскной полиции. – Ред.]
... Свидетель: В марте месяце 1911 года... мы стали наводить справки и узнали, что за неделю до обнаружения трупа... дети, собравшись на дворе дома № 40 [дом Чеберяковых. – И.Г.], отправились на завод Зайцева кататься на мяле... Бейлис еще с каким-то неизвестным, которого не удалось установить, разогнали [детей], а Ющинского задержали и повели по направлению к печи...
Стали распространяться слухи, что в квартире Бейлиса были приезжие евреи, что квартира Бейлиса представляла молитвенный дом... что была при заводе чуть ли не секта. Говорили, что мальчик [Ющинский] бывал у Бейлиса... ходил к кому-то на завод Зайцева с той целью, чтобы разузнать, где его отец, так как один из живущих на заводе Зайцева служил будто бы вместе с его отцом на Дальнем Востоке. Красовский отправился тогда на завод проверить все эти слухи. Потом Красовский сказал, что не может быть, [278] чтобы мальчика убили на заводе*. Появились сведения, что мальчика убили мать, Василий Чеберяк[ов] и воры. Вообще появились странные обстоятельства... Слухи о том, что его убила мать, или Василий Чирков, или Чеберячка, возникли тут же на месте. Мы, производя розыски, стали разыскивать третьего мальчика, но его нельзя было разыскать. Этого мальчика отнесли не к тем детям, которые были вместе в девять часов утра, и не к тем, которые играли на мяле, а к тем, которые играли "на прутиках", затем между собою поссорились. Была и такая версия.
После этого, для того, чтобы собрать более веские сведения, арестовали Приходько, Чеберячку и др... Федор Нежинский просил устроить его на заводе Зайцева и обещал узнать что-нибудь. Из дальнейших сведений было установлено, что мальчик [Ющинский] действительно играл с детьми и потом загадочно исчез...
Председатель: Откуда вы получили эти сведения?
Свидетель: На основании расспросов детей. Затем было указание, что в марте месяце [1911 г. на заводе] были два приезжих Эттингер и Ландау, причем Ландау был заявлен с 1907 до 1912 г... Была разыскана Волкивна, которая подтвердила показание, которое дали дети первоначально...
Прокурор: ...Когда вам было поручено расследование?
Свид.: В мае месяце.
Прокурор: Вы работали с кем?
Свид.: Красовский, Выгранов и я...
Прокурор: Вы исполняли только поручения или могли самостоятельно работать?
Свид.: Только исполнял поручения до конца августа 1911 г.
Прокурор: А потом кончили расследование?
Свид.: Нет, я остался продолжать розыски... с полковником Ивановым...
Прокурор: ...Вам удалось установить, что отец покойного выбыл на Дальний Восток, и что туда же выбыл один из евреев, который затем вернувшийся оттуда и обещал показать его мальчику Ющинскому. Как это установилось?
Свид.: Мальчик тяготился положением незаконнорожденного и старался найти своего отца...
Прокурор: Значит он хотел видеть своего отца?
Свид.: Да. Один служащий, живущий на заводе Зайцева и служивший на Дальнем Востоке вместе с отцом, обещал ему указать отца...
Прокурор: Кто это обещал показать?
Свид.: Некто Павел.
Прокурор: Может быть не Павел, а Файвель?
Свид.: Дети называли его Павлом. Затем стали поступать такие сведения, что покойный Ющинский имел среди своих друзей много евреев, и что одна женщина, жившая рядом с этим евреем, может указать, что в день исчезновения мальчика, в день ухода его из Слободки, видели его с одним человеком. Разыскивая эту женщину, я встретил ее дочь, которая мне сказала, что, служа у домоправительницы Ларионовой, она [279] узнала, что в той же квартире живет подозрительный еврей, и что у этого еврея собирается кагал. Сначала эти собрания были на религиозной почве. Эта домовладелица не раз выгоняла их... Мальчик [Ющинский] бывал у евреев, дружил с еврейскими мальчиками и со стариком... Тартаковским... Он удушился в своей квартире... Жена Арендаря рассказывала, что Тартаковский любил мальчика, и когда узнал про его исчезновение, очень волновался. Он привык к нему, как к своему[55].
Прокурор: Часто бывал Ющинский у него?
Свид.: Ежедневно бывал...
Прокурор: Задолго до смерти перестал бывать?
Свид.: Перед последним днем был у Тартаковского.
Прокурор: Так это вам жена Арендаря рассказывала?
Свид.: Да...
Прокурор: ...Вы установили, что мальчик Ющинский бывал почти ежедневно у Арендаря, где проживал Тартаковский. Они жили недалеко от дома Ющинского?
Свид.: Через 5–6 домов.
Прокурор: Потом вы установили, что покойный Ющинский хотел видеть своего отца, и что бывший на Дальнем Востоке какой-то Павел обещал ему показать его отца?
Свид.: Да.
Прокурор: Вам самому не удалось установить, кто этот Павел?..
Свид.: ...Когда собирались в доме этого домовладельца, то дети играли на улице – дети Арендарь, Калиновский и Ющинский – и Андрюша сказал: что «вот этот дядя Павел покажет мне моего отца»... По описанию примет это был [Файвель] Шнеерсон, бывал у евреев, которые собирались в доме Ларионова...
Прокурор: ...Павел, вы говорите, несомненно Шнеерсон?
Свид.: Да.
Прокурор: По поводу Тартаковского, не выяснилось ли так, что жена Арендаря говорила вам, что боялись, что будто бы Тартаковский что-нибудь может наболтать лишнего?
Свид.: Сама Арендарь говорила, что Тартаковский после смерти Ющинского был ненормален. И, когда возвращался из города, то не попадал к себе, а попадал к резнику...
Председатель: Где прописан был Шнеерсон?
Свид.: На заводе Зайцева.
Председатель: С 12 [марта] по 6 апреля?
Свид.: Да.
Председатель: А Тартаковский?
Свид.: На Слободке, в квартире Арендаря, причем Шнеерсон исчез в то же самое время, как и Тартаковский со Слободки.
Прокурор: Установлено ли было, что Шнеерсон бывал в Слободке? Мог ли он быть знаком с Арендарями, это было установлено?
Свид.: Да, было...
[280] ...Прокурор: Вы говорили, что Федор Нежинский, дядя покойного Ющинского, просил поместить его на завод Зайцева... и говорил, что поможет установить, кто убийца, и разузнать, кто видел в последний раз Ющинского. Федор Нежинский при вас обращался с этим предложением к Красовскому? Может быть, Красовский сам просил его об этом, или заставлял участвовать в розысках?
Свид.: Нет.
Прокурор: Так что, это были добровольные розыски. Но в то же время, вам известно, что Красовский посадил под стражу Нежинского и держал его?
Свид.: Это было после того, как Красовский побывал на заводе Зайцева и вынес убеждение, что убийство не могло быть совершено евреями. Тогда и были направлены розыски на родственников Ющинского, против Нежинского и других...
Прокурор: Вам удалось установить, что Красовский не только работает внутри завода, по обязанностям розыска, но и бывает у Дубовика?
Свид.: Сначала начались розыски от Дубовика, а затем дошли до других...
Прокурор: А вам не казалось ли странным, что Красовский, когда поработает внутри завода и поговорит с Дубовиком, переносит все на Слободку? Не казалось ли вам странным, что когда был обыск и арест Бейлиса, Шнеерсон бежал с квартиры?
Свид.: Как же, они должны были быть вместе задержаны.
Прокурор: Вместе, но он исчез?
Свид.: Да.
Прокурор: Из этого вы сделали вывод, что он был поставлен в известность относительно ареста?
Свид.: Сам Красовский говорил о неудачности ареста и обыска в квартире Бейлиса...
Прокурор: А вы не помните такого случая, что Выгранов заявлял: «вот вы работаете, а мы это преступление раскроем». Мы, то есть Выгранов и Красовский.
Свид.: Помню. И потом через день или два теща Красовского в моей квартире говорила: «Постарайтесь лучше прекратить розыски». В присутствии посторонних говорила...
Прокурор: Расскажите нам историю с прутиками, кто эту историю пустил?..
Свид.: Эта версия была у Мищука, и, как неправильная, заглохла. Затем вторая версия появилась у Красовского [281] дня через 4–5 после того, как был задержан Бейлис...
Прокурор: ...В чем состояла эта версия?
Свид.: Состояла в том, что в этот самый день, когда мальчик был на Лукьяновке, часов в 9–10 утра мальчики отправились...
Председатель: Какие мальчики?
Свид.: Ющинский, Чеберяк[ов] и с ними еще третий.
Председатель: Который не обнаружен?
Свид.: Да, его и сейчас нет. Мальчики отправились вырезать себе по прутику, причем у Ющинского был лучше прутик, чем у других. Чеберяк[ов] хотел от него прутик взять, Ющинский не давал. Они поспорили, причем Ющинский сказал: если отнимешь от меня прутик, я скажу, что твоя мать краденым торгует. Женя побежал к матери и будто мать тотчас же услала его с остальными детьми к своим родственникам. Через час зашел к ним Ющинский, тут его уже поджидали, схватили и закололи... Расспрашивали всех детей, но этих сведений… не было...
Прокурор: Значит, выходит так: материал о прутиках был добыт Мищуком, материал неизвестно из какого источника. Вы говорите от третьего мальчика?
Свид.: Да. Этого третьего мальчика искали, но не нашли.
Прокурор: Одним словом, материал от Мищука. Затем этот материал был отброшен как мало правдоподобный, но потом, после ареста Бейлиса, он всплыл опять. Третьего мальчика, который поддерживал эту легенду, разыскивали, но не нашли?
Свид.: Да...
Шмаков: Какой общий вывод вы сделали из этого?..
Свид.: Я понял, что мальчика задержал Бейлис, повел к печи, а куда делся мальчик я не представляю себе...
Шмаков: А не знаете ли, при каких обстоятельствах Шнеерсон хотел бежать [с квартиры Бейлиса]?
Свид.: Шнеерсон был предупрежден, он был сотрудник[56].
Шмаков: Какой сотрудник?
Свид.: Частное лицо, которое дает известные сведения... При мне Бразуль-Брушковский говорил, что Николай Александрович очень многого не разумеет в этом деле.
Председатель: Кто такой Николай Александрович?
Свид.: Красовский. А дальше Бразуль-Брушковский говорил, к этому делу Бейлис не причастен... А я знаю, – говорил Бразуль, – от местного жителя и от лица, которое бывало и бывает у Бейлиса, что убийство совершено в квартире Чеберяк[овых], и [282] нарисовал ту картину, которую уже через 5–6 месяцев Красовский вместе с Мищуком создали.
Председатель: А называл Бразуль-Брушковский фамилию этого местного жителя?
Свид.: Называл.
Председатель: Кого?
Свид.: Шнеерсона.
Шмаков: Значит, Шнеерсон, Бразуль-Брушковский и Красовский составили союз?
Свид.: Да...
Шмаков: Вот вы нам сами сказали, что когда Шнеерсон исчез, то и Тартаковский исчез. А Тартаковский куда исчез?
Свид.: ...Когда исчез Ющинский, то Тартаковский заболел от огорчения, стал ненормальный, потом удушился.
Председатель: Женю Чеберяк[ова] вы расспрашивали? Расскажите, что он вам говорил?
Свид.: Я его спрашивал. Женя сначала заявил, что они утром отправились на завод Зайцева, играли, их разогнали, но кто разогнал, – я сейчас не помню...
Шмаков: Какое представлял значение этот Женя в деле?
Свид.: Женя знал подробно это дело... Но ему мать не позволяла другим говорить или его подучивали не говорить... В конце июля месяца Женя начал давать опять те же самые показания...
Председатель: ...Вы знаете, чем заболел Женя?
Свид.: Я только могу подозревать, что мальчик заболел и умер, вследствие того, что ему дали поесть пирожного...
Председатель: Так что Вера Чеберяк[ова] была взята под стражу, и после этого мальчик заболел? Почему вы подозреваете, что он заболел от того, что поел пирожного?
Свид.: ...Я и Красовский приносили пирожные, угощали детей для того, чтобы давали показания, чтобы расположить их. И так случилось, что он поел пирожные, которые принес Красовский. Я встретил Красовского, оттуда отправились на квартиру Чеберяк[овой]... Красовский просил кушать и я просил. Дети поели, мы ушли... Женя заболел после этого в ту же ночь, а девочка [младшая сестра, Валентина], еще кажется, через дня три...
Председатель: Что же у Жени было?
Свид.: Дизентерия.
Шмаков: …Вы присутствовали во время болезни Жени?
Свид.: Мне поручили за этим наблюдение...
[283] ...Председатель: Присяжные заседатели интересуются, кто принес эти пирожные?
Свид.: ...Красовский из кондитерской, я не знаю, какой.
Шмаков: Бывали ли моменты, когда он [Женя] приходил в сознание, и что Вера Чеберяк[ова] говорила?
Свид.: «Скажи мне, кто действительно убийца».
Шмаков: Говорила ли: скажи мне, дорогой сынок, чтобы меня не трогали.
Свид.: Она говорила: «скажи, чтобы от меня отстали, кто убил».
Шмаков: А что он отвечал?
Свид.: Он ничего не отвечал...
Замысловский: Не заметили ли вы в поведении Красовского в розыске резкого перелома? Не было ли так, что сначала он высказывался, что убийство это ритуальное, или, по крайней мере, допускал возможность, потом резко стал говорить, что не может быть речи о ритуальном?
Свид.: ...О причастности евреев к убийству говорили с тех пор, как дети заявили, что играли на заводе Зайцева, что их испугал Бейлис и неизвестные, и затем, когда выяснилось, что действительно на заводе Зайцева были неизвестные... Затем, когда Красовский обследовал завод Зайцева, он вынес впечатление, что даже и случая такого не могло быть, чтобы Андрюша Ющинский был там убит...
[284] ...Замысловский: Не обращал ли ваше внимание способ розыска, которого придерживался Красовский?
Свид.: Красовский системы розыска не имел...
Замысловский: Но не было ли так, что он поручает вам удостоверить не было ли такого факта, и вы удостоверяете, что факт действительно был, а потом оказывается, что этот факт был подстроен самим Красовским?..
Свид.: Бывала и такая система...
[287] ...Карабчевский: Вы утверждаете, что евреи Эттингер и Ландау 12 марта находились в Киеве и имели пребывание у Бейлиса?
Свид.: Да, они были на заводе Зайцева.
Карабчевский: И что они были у него на квартире?
Свид.: Да, что один из них был на квартире Бейлиса, и что, когда Бейлис разгонял детей, то один из них или похожий на него присутствовал при этом и задержал мальчика...
Карабчевский: Но мальчика, который именно указывал вам на Эттингера и Ландау, вы можете назвать?
Свид.: Так описывали и Чеберяк[овы], и Заблуцкие и многие остальные дети…
Григорович-Барский: Вы, свидетель, сказали, что установили справками, что в марте месяце на заводе Зайцева проживали Эттингер и Ландау?..
Свид.: Мне дал справку служащий в конторе.
Григорович-Барский: [288] ...Какой служащий?
Свид.: Чуть ли не Миллер, не припоминаю хорошо... [289] ...Мне заявил служащий конторы Зайцева и указал день[57]...
[293] ...Маклаков: Прошу разъяснить одно мое недоумение, прокурор вас спросил, почему вы не обратили внимание на Чеберякову, не арестовали Чеберякову? Вы ему ответили, что у вас не было веских улик.
Свид.: Да. Чеберякова была задержана на основании тех слухов, которые о ней ходили... Одна молва...
[295] ...Показание Людмилы Чеберяк[овой]
Дает показание дочь Чеберяк[ова], 10-летняя Людмила.
Председатель (обращаясь к Людмиле): Нужно говорить правду. Скажите нам, как вы там катались на мяле с Женей, вашим братом, и с Андрюшей Ющинским... Где, когда катались, когда это было?..
Свид.: Я спала, вдруг слышу, что на улице кричит кто-то: «Женя!»... Когда Женя вышел, то увидел, что это Андрюша Ющинский его звал. Андрюша Ющинский говорит: Женя, идем со мной, погуляем. Женя говорит: я не могу погулять, потому что не на кого комнату оставить.
Потом мы заперли комнату и пошли на мяло, и Андрюша с нами, и еще Дуня [Наконечная] пошла, и еще кто-то из мальчиков пошел, но не могу теперь припомнить.
Председатель: Что же вы на мяле делали?
Свид.: [Мы] катались на мяле. Через некоторое время смотрим, сам управляющий заводом, Мендель, гонится за нами и еще некоторые гнались за нами. Мы начали убегать, потому что вообще, когда гуляли на заводе, разбрасывали кирпичи. Мы начали удирать. Он [Мендель] словил Женю нашего и Андрюшу, но Женя рвался и вырвался, а Андрюша не мог вырваться, так что его потащили, а моя сестра [Валя] меньшая не знала про дыры [в заборе], не знала со страху, куда ей бежать, она начала плакать, а я побежала к усадьбе, где мы жили, но потом я побежала за своей сестрой и взяла ее за руку и повела домой, а она кричит и говорит: Андрюшу, Андрюшу потащили. Но я не знаю, я не видела [куда]...
Председатель: Если вы увидите теперь, вы узнаете на заводе это место?
Свид.: Да.
Прокурор: Вы перелезали или [в заборе] дыры есть?
Свид.: Дыры есть...
Прокурор: Вы испугались, когда за вами погнались?
Свид.: Конечно испугались, он [Бейлис] погнал нас. Он всегда и раньше нас прогонял.
Прокурор: Вас раньше прогоняли?
Свид.: Прогоняли, потому, что мы кирпичи разбрасывали.
Прокурор: Что Андрюша часто бывал у вас, когда приехал [имеется в виду: переехал на Слободку. – И.Г.]?..
Свид.: Ни разу не был, только этот раз, когда Женю звал.
Прокурор: …Не знаете ли, хотел он получить порох от Жени?
Свид.: Не могу припомнить этого ничего.
Прокурор: Ваша мать была на базаре?
Свид.: На базаре.
Прокурор: Отец ушел?
Свид.: Был на дежурстве.
Прокурор: Вы только дети остались [в квартире]?
Свид.: Да.
Прокурор: С тех пор Андрюшу не видали?
Свид.: Нет.
Прокурор: Вам не приходилось ходить к Бейлису?
Свид.: Приходилось, за молоком.
Прокурор: ...Вы не видали [у него в доме] каких-то евреев? Вы так у следователя показывали.
Свид.: Они были, молились Богу, они между собою что-то говорили.
Прокурор: Вы застали их [у Бейлиса]?
Свид.: Да, когда пришла за молоком.
Прокурор: Когда нашли труп мальчика, вы боялись об этом рассказывать?
Свид.: Я ничего не боялась, я не думала, что будут спрашивать, меня не спрашивали.
Прокурор: Мать вам не грозила, чтобы вы об этом не рассказывали?
Свид.: Боже сохрани, [296] она говорила, если будут спрашивать, то говори – правду.
Прокурор: Вы говорите, что Дуня Наконечная была с вами?
Свид.: Да, была, помню.
Прокурор: В котором часу пришел Андрюша?
Свид.: Не помню...
Прокурор: Он с книжками был?
Свид.: С книжками.
Прокурор: В пальто?
Свид.: Нет без пальто...
Прокурор: Книжки были?
Свид.: Были за поясом.
Прокурор: Вы Андрюшу хорошо знаете?
Свид.: Хорошо знаю.
Прокурор: Он хороший мальчик был, добрый?
Свид.: Добрый, хороший...
Замысловский: Скажите, пожалуйста, девочка, был ли такой случай, чтобы за Женей кто-нибудь гнался?
Свид.: Был такой случай. Это ночью, да?
Замысловский: Ну, ночью.
Свид.: Это когда мама пошла навстречу, она всегда выходила навстречу папе... Папа всегда приходил с дежурства то в 12 часов [ночи], то раньше, в неизвестные часы. Но мы еще раньше, как мама пошла, пошли к Волощенковым за Женей и Соней, чтобы они пришли к нам поиграть... Я захотела спать, легла и заснула... Потом Женя разбудил меня и говорит: «Люня, ты посмотри квартиру, чтобы кто не вошел, а я проведу их [домой]»... Только что он вышел, как увидел двух мужчин, на Половецкой улице на углу, один мужчина подошел и схватил за руку Женю и говорит: «Ты мальчик Женя Чеберяк[ов], покажи, где Ющинского пещера, мы тебе дадим денег». Он испугался и начал плакать. Девочки закричали и побежали, и Женя побежал в комнату. Я через окошко видела, одна фигура высокая, сутуловатая, один был с бородой большой, а другой без бороды, молодой...
Замысловский: А не было ли так, что Женю защищали, гнались собаки, собаки начали лаять?
Свид.: Да, начали собаки.
Замысловский: У вас сколько собак было?
Свид.: Тогда было две.
Замысловский: А раньше сколько было?
Свид.: Раньше было три.
Замысловский: Одна собака издохла, а не было ли так, что скоро и другие издохли?
Свид.: Да, их затравили...
[298] ...Старшина прис[яжных] засед[ателей] просит председателя задать вопрос: Когда вы катались на мяле, кто же вас прогнал?
Свид.: Бейлис прогнал и еще какие-то два еврея.
Председатель: Вы не знаете кто они?
Свид.: Не знаю...
Председатель: А вы сами видели, что Мендель потащил Андрюшу, или вам Валя сказала?
Свид.: Сестра сказала.
Председатель: А сами видели?
Свид.: Нет, только видела тогда, когда он еще близко был.
Председатель: Значит, вы Менделя видели?
Свид.: Видела.
Председатель: А потом вам Валя сказала, что Мендель потащил Андрюшу?
Свид.: Да.
Председатель: А сами вы это видели?
Свид.: Не видела, как тащил.
Председатель: А как он тащил его, она говорила?
Свид.: За руку.
Председатель: Кто это видел, Валя?
Свид.: Я видела, как сперва его схватил за руку.
Председатель: А кто схватил?
Свид.: Бейлис и еще другой.
Председатель: А куда потащили, вы не видели?
Свид.: Не видела.
Председатель: Вам Валя сказала, куда потащил?
Свид.: Да...
[299] ...Карабчевский: Валя никому не рассказывала, кроме вас?
Свид.: Маме и папе, и Женя говорил...
Зарудный: А тем людям, которые вам пирожное давали, вы не рассказывали, как Бейлис Андрюшу тащил?
Свид.: Нет.
Зарудный: Они и не спрашивали вас про Андрюшу?
Свид.: Нет. Не спрашивали, только грозили, что если буду показывать [против Бейлиса], то не долго буду жить, «тебе будет так, как и Жене».
Зарудный: Что вас убьют?
Свид.: Да.
Зарудный: А кто грозил?
Свид.: Полищук грозил...
Замысловский: По поводу пирожного вы сказали, что вы знаете, кто приходил. Кто же приходил?
Свид.: Красовский и Выгранов приходили с пирожными...
Прокурор: Они двое грозили, чтобы вы не показывали?
Свид.: Нет, не они, а Полищук.
Прокурор: А Выгранов и Красовский приносили вам пирожное, но не грозили?
Свид.: Красовский говорил только, чтобы много не показывала. Два-три слова и довольно, а Выгранов только смеялся.
Карабчевский: А Полищук грозил?
Свид.: Он говорил, если будешь показывать на Бейлиса, то не будешь долго жить.
Председатель: Девочка, посмотрите на присутствующих и скажите, есть ли здесь Полищук.
Девочка оглядывает присутствующих, увидя Полищука она теряется, плачет.
Председатель: Что же вы плачете?
Свид.: Я боюсь (плача, подходит к Полищуку и показывает рукой). Вот он!..
Прокурор [к Полищуку]: Так что вы утверждаете, что пирожное приносили Выгранов и Красовский?
Полищук: Да.<;/p>
Прокурор: Девочка говорила мне, что именно вы, Полищук, грозили ей, что если она покажет много лишнего, то с нею будет то же самое, что и с Женей.
Полищук: Я относился с безпристрастием как к Чеберяковым, так и к Бейлису, так и к Приходько, и не могло быть у меня расположения в одну сторону больше, чем в другую.
Прокурор: Кто-нибудь, грозил девочке в вашем присутствии?
Полищук: Никто, я не слыхал. Дети являлись как бы пособниками, и была надежда, что они осветят все обстоятельства, нужные для дела.
Прокурор: Так что угроз не могло быть. А угощение пирожным было?
Полищук: Да...
Грузенберг: Защита ходатайствует о занесении в протокол, что девочка на все вопросы прокурора ответила, что ей грозил Полищук, что если она будет показывать на Бейлиса, то ее ждет то же самое, что и Женю.
[300] ...Показание Жени Чеберяк[ова]
Читается показание Жени Чеберяк[ова] [скончавшегося 8 августа 1911 г., трижды допрашивавшегося следователем после 22 июля 1911 г. – И.Г.]
«Спрошенный Евгений Чеберяк[ов], 12 лет, показал, что Андрей Ющинский сам приходил к нему за недели две или за дней 10 до обнаружения его трупа в пещере... без пальто, с книжками за поясом, приглашать его гулять, но так как дома никого не было и не было на кого оставить квартиру, то от предложения Ющинского отказался и куда ушел он, – не знает. Андрей Ющинский дружил с Женей в то время, когда его родные жили на Юрковице [часть Лукьяновки, где жили Чеберяковы. – И.Г.], и часто гуляли вместе, а когда Ющинский и его родные переехали в Слободку, то дружба между ними прекратилась, так как Ющинский перестал бывать на Юрковице и, насколько свидетель припоминает, то Ющинский в предпоследний раз был на Юрковице перед Рождеством Христовым [1910 г.] и последний, как показывал уже в начале допроса...».
[301] ...[Из второго показания Жени Чеберякова]
«... Андрюша был мальчик очень хороший, и я с ним подружился. Он никогда не дрался, ни со мной, ни с другими мальчиками и все его очень любили. По утрам Андрюша ходил заниматься к псаломщику Мачуговскому, а по вечерам, если не учил уроков, играл вместе со мной на улице...
Когда родные Андрюши переселились в Слободку и он поступил в духовное училище, я уже почти с ним не встречался. За все это время [с мая 1910 г. – И.Г.] он был у меня раза три. Помню, что он зашел ко мне прошлой осенью [1910 г.] раза два, и я тогда гулял с ним на улице, затем Андрюша уже ко мне совсем не приходил и о нем я ничего не слышал. Только дней за 10... до того дня, когда Андрюшу нашли в пещере убитым, он зашел ко мне... после уроков с книгами, так приблизительно часа в два дня...».
[302] ...[Из третьего показания Жени Чеберякова]
«...Последний раз Андрюшу я видел, как говорил вам и раньше, за десять дней до обнаружения его трупа... Одет тогда был Андрюша в черную тужурку и такого же цвета брюки. Пальто у Андрюши не было, а связка с книгами была под поясом, так что тужурка сильно оттопыривалась... В субботу, 12 марта, утром, Андрюша ко мне не заходил и я с ним около нашего дома не гулял...».
[303] Карабчевский: Я хочу еще добавить, что во всех этих показаниях он говорит, что это было в два часа дня и что Андрюша был без пальто и что книжки были за поясом[58].
...Председатель (к Л. Чеберяк[овой]): Когда вы пошли кататься на мяло, – в котором часу это было?..
Свид.: Утром...
Григорович-Барский: Когда стало известно, что нашли мертвого Андрюшу, товарищи ваши все, вероятно, интересовались узнать подробности и тогда вы никому не передавали? Что он был, где вы его видели, что видели, как его кто-то схватил, потащил?
Свид.: Никому не рассказывала...
Показание Веры Чеберяк[овой]
... [304] ...Когда Жене было 8 лет, он познакомился с Андреем Ющинским. Ющинский стал к нам заходить, они вместе с Женей гуляли и были очень дружны. Фамилии Андрюши я не знала, и мы называли его "домовым"... Через 8–9 месяцев после переезда Андрюши на Слободку, был обнаружен его труп... Я позвала сына, он ведь дружил с Андрюшей, посмотреть, он это, или нет? Женя пошел со мною, и когда увидел труп, то говорит: "да, мама, это он самый и есть "домовой"... Матери его в то время не было. Меня и спрашивают, вам известен этот мальчик? Я говорю, да. Давно он был у вас?.. А Женя говорит: он две недели тому назад был, и не помню, кажется, последний день он был у нас и позвал меня с собой гулять.
Когда хоронили Андрюшу... через несколько дней меня и Женю взяли на допрос... Меня допрашивали несколько раз. Потом, когда Малицкая[59] написала на меня заявление, что в моей квартире убили Андрюшу, – я не помню в точности, так ли это было записано, – но меня вскоре арестовали и допрашивали меня и Женю...
Когда меня арестовали, то Женя еще с мужем остался дома, еще остались две девочки [дочери Люда и Валя]. [Как-то] часов в 11 [вечера]... муж еще мой был на службе, Женя гулял со своими товарищами, к девочкам пришли две подруги, и к нему пришел маленький мальчик. Когда они пошли провожать девочек, с дороги к ним подошел мужчина – они говорят, еврей, – а два другие стояли в стороне. Он спросил: вы Женя Чеберяк[ов]?.. А где был убит Андрюша? – спрашивают они... Мужчина взял его за руку, он вырвался и поднялся на лестницу. Потом, когда пришел домой муж, он спросил Женю: какой это был мужчина? На следующий день пришел к нам Красовский и Выгранов и говорят: надо [305] мальчику показать пещеру. Я спросила Женю: припомни, за Андрюшей кто-нибудь гонялся? Он подумал и вспомнил. Да, говорит, был такой случай... Это было утром, мама пошла на базар, папа был на службе, мы остались одни. Андрюша пришел утром и взял меня гулять... еще две девочки Наконечных, и еще девочки, все они пошли на мяло... Были здесь два мальчика Бейлиса и еще какие-то двое... Около нашей усадьбы был сломан забор... Бейлис схватил Женю за руку, а Андрюшу за другую. Женя был худой и ловкий, он выскользнул, вскрикнул и моментально убежал, а Андрюша не успел... Что было потом с Андрюшей, не помню. Только помню, что, как будто Андрюша кричал: ай-ай. Когда с меня допрос снимали, я вот это и сказала.
Председатель: Это вот вам все Женя рассказывал?
Свид.: Да, и мне, и мужу... За ними часто гонялись, но не было такого случая, чтобы тащили... Когда Женю начали спрашивать, – он вспомнил этот случай[60].
Председатель: Свидетельница, расскажите относительно Бразуля.
Свид.: ...Когда Женя показал, то его забрали на допрос. Я еще сидела. Когда я показала, что случилось, что Бейлис поймал Андрюшу, меня освободили. Приезжает Красовский и говорит, что меня требуют в канцелярию... Прихожу – он сидит в кабинете и спрашивает: «Вы знаете, кто я такой?» – Нет, говорю, не знаю. – «Я – Красовский, который по этому делу послан разыскивать; я знаю, что главный материал уже есть и поэтому я вас освобождаю, но с таким уговором, чтобы вы выехали из той квартиры и не выходили на улицу, не мешали бы мне работать»... Это было 2-го – 3-го. Я отвечаю, что не могу выбраться раньше 20-го... я не имею денег. Он говорит, что я вам выдам, но чтобы вы выбрались. Мы переменили квартиру и выехали. Не прошло дня три, меня вторично арестовали... я сидела 17 дней. Допрос с меня снимал суд[ебный] след[ователь] Фененко. Что было с Женей, о чем его спрашивали – я не знаю. Когда я вышла, я застала перестановку в квартире и Женя был в больнице... Две девочки лежат на кровати, больные, я спрашиваю, что с ними, муж говорит: я не знаю, голова болит. Я поехала в больницу и застала Женю в безсознательном состоянии. Спросила доктора, что с ним, он ответил, что у Жени дизентерия. Я спрашиваю – есть надежда? Он говорит – не ожидайте ничего хорошего. Тогда я попросила – позвольте мне его домой взять. Доктор отвечает – можете его взять, но он все равно у вас умрет. Я говорю, пусть он на моих руках умрет. Потом я пошла домой, успела вызвать священника, он приобщил его. Но мальчик не мог слова сказать и вскоре умер. Когда Женя умер, Валя была также тяжело больна, а Люсинька немного... Она [Валя] умерла через две недели... Прошло несколько времени, месяцев шесть, – является Выгранов[61] и говорит: «Вера Владимiровна, вы знаете, есть подозрение»? [306] ...ваши дети отравлены. Почему же вы знаете? Он говорит: в последнее время я ушел из сыскного и стал работать в жандармском отделении. Не можете ли кого подозревать? – Я говорю: нет, я не была дома. Потом через несколько времени Красовский является и говорит: Вера Владимiровна, ваши дети отравлены. Я все-таки не думала, что это так было. Он стал уверять: пока вы были дома, они были здоровы, а тут что-то странное с ними происходит. Пришел он ко мне раз, другой и третий и все спрашивает: кого вы подозреваете? Кого же я могу подозревать? Он говорит: Да больше никого, как Мифле [см. комментарий на с. 38–39]... Я не знаю, я не была дома, потому не знаю. А девочка моя мне сказала: мама, Красовский приносил пирожное и больше всех ел Женя, после чего у него стали рвоты, – ну, может он холодное что съел или натощак, – но девочка говорила, что с тех пор у него заболел живот и сделалось расстройство желудка и с тех пор он слег. Потом опять стал Красовский ходить и все спрашивал, не подозреваете ли кого? Я говорю – нет.
Через несколько времени является ко мне Бразуль-Брушковский и говорит мне: Вера Владимiровна, вы должны нам помочь, вы незаконно были арестованы, ваши дети были отравлены, и вы, как мать, должны жестоко отомстить за своих детей. Я говорю: чем же я могу вам помочь? А он отвечает: только захотите, а если не поможете, ваш муж службу потеряет и вам будет плохо. Я спрашиваю: отчего плохо? – Очень плохо, припомните мои слова. И стал после этого ходить ко мне и ходить. Является другой раз и говорит: ваш муж 7 ноября [1911 г.] освобождается от службы. – За что? – Вот вы поможете нам одну вещь сделать, он останется на службе... я вас повезу к одному знакомому, влиятельному господину, который откроет вам все дело, узнает, почему ваши дети отравлены и почему вы были арестованы. Он пришел 6 декабря [1911 г.] к нам и предложил мне ехать с ним. Только мужу не говорите...
Приехали туда [в Харьков], он говорит: он вас будет спрашивать, вы только скажите подробно, как арестовали, и как Женя умер, и как Красовский допрашивал, как пугал, как учил говорить, вы все расскажите. Вот прошли квартала два-три, зашли в номер. Там был этот господин, полный, солидный, представительный такой. Бразуль говорит, что это – член Государственной Думы из С.-Петербурга. Он сказал, расскажите, как это было, как арестовали вас... Я говорю так и так, потом о Бейлисе. О Бейлисе не рассказывайте, об этом перестаньте рассказывать, вы говорите то, что я вам говорю, преступные люди могли убить, а не то, что там Бейлис какой-то, и что Женя будто бы не то говорил, что Женя был обманут, его научили, он так и говорит...
Я говорю, что вы от меня хотите? [Он говорит:] мы вам сделаем то, что вы пожелаете, только возьмите дело на себя.
Председатель: То есть какое дело?
Свид.: ...Я не понимаю, как на себя взять? Убийство, говорит. Как, я говорю, убийство взять на себя, когда я не могла этого сделать? Он говорит: это не ваше дело, возьмите. Как я могу взять, как может женщина убить? Ну, остальное доделаем мы... только вы согласитесь... Вы только подпишите лист бумаги, потом получите документ, мы дадим такой, что поедете за границу, где днем с огнем не найдут. Говорю: [307] странно, почему я? Он сказал: вы более подходящая, это Андрюша дружил с вашим Женей, так что нет более подходящего, кому навязать, как вы...Все видели, что Андрюша играл с Женей, так что более подходящая вы. Я говорю: я возьму на себя, что же потом дальше? Он говорит, если вас арестуют, самые лучшие защитники вас защитят и вам ничего не будет. Я говорю: это странно, я не могу довериться. Тогда два еще господина вошли из другой комнаты... Один говорит: мы дадим вам 40 тысяч, и дадим документ. Вы уезжайте за границу и будьте спокойны. Если потом захотите взять на себя, то будет поздно, а теперь самое подходящее, горячее время, помогите нам. [Я говорю:] я не знаю, как может женщина убить? Он говорит – не ваше дело, вы подпишите, что да, согласна, а остальное мы сами доделаем. Я говорю: я подумаю, поговорю с мужем. Мы – Бразуль, Выгранов и я – ушли. Мы пришли домой [в гостиницу], Бразуль говорит, если подпишете эту бумагу, вы сейчас получите деньги. Я говорю: не знаю, никто не поверит. Он говорит: не ваше дело, только согласитесь. Я говорю, я боюсь, я подумаю. Мы обратно пришли к себе, выпили по стакану чаю, он [Бразуль] бумагу берет и говорит, подпишите, а остальное не ваше дело... Только подпишите чистый лист бумаги, больше ничего не нужно...
Наутро [Бразуль] пришел и говорит, пойдемте туда, согласитесь, а то будет поздно. Сейчас вы получите много [денег], а тогда [позже] никто не поможет. Я сказала – нет. Потом подумала: они теперь меня оставят, ни копейки денег у меня нет, как же я останусь в чужом городе. Они ушли, оставили комнату. Поэтому я оставила на стене, на обоях, надпись... – имя и фамилию. Я вышла, купила открытку и написала мужу: «ты не безпокойся, я нахожусь в Харькове». Через два-три часа является Бразуль-Брушковский и говорит: «Ну, Вера Владимiровна, согласны или нет?» Я говорю – нет.
Поехали обратно в Киев... Когда вышли на вокзале, он говорит: не пойдем вместе, вы идите по одной улице, а мы по другой, и никому не говорите, потому что за нами следят[62]. Я пришла домой... рассказываю мужу. Он говорит: странно, я не понимаю. Через дня четыре он был устранен от службы... Приходит Бразуль-Брушковский и говорит: а что я вам говорил?.. Я просила начальника округа, чтобы он дал ему возможность дослужить. Он говорит: нет, я его устраняю. В чем виновен?.. Он говорит, это мое дело... Мы остались без средств. Приходит Бразуль-Брушковский, говорит: возьмите на себя, вам будет хорошо, а если не возьмете, то вам очень плохо будет. Я говорю: я приму на себя, но как это сделать? Он говорит. Вы только подпишите, нам нужно, чтобы суд рассеять. Мы согласились на это, я не знаю, как сделаю, если придется мне на суд идти? Нет, говорит, это без суда будет. Я говорю: делайте, как хотите. Я согласилась. Он говорит: подпишите заявление прокурору. Дал бумагу, на суде вы говорить не будете. Мы подали полковнику Иванову прошение, что там было уже я не знаю. Я говорю, что Женя то-то, то-то говорил. Больше нечего говорить, а остальное мы сами напишем, что нужно будет. Через несколько времени Бразуль-Брушковский сделал заявление. Он приходит и говорит: для дела нам нужно кого-нибудь более солидного сюда притянуть. А все-таки я вам предлагаю все на себя возьмите. Я вторично отказалась.
Через несколько времени он [Бразуль-Брушковский] пришел ко мне, я нуждалась в деньгах – он мне раза четыре давал. Он говорит: согласитесь, вам хорошо будет, вам гораздо будет лучше, чем сейчас. Он назначил мне свидание на Александровской улице, в какой-то гостинице. Он там уже был [когда я пришла], и еще другие. Вот он и говорит. Что же, Чеберяк, этого нам мало, нам надо действий, берите на себя убийство, а если не хотите, то потом поздно будет. Я отказалась, но он ко мне еще несколько раз приходил. Через некоторое время я осталась совсем без средств. Я хотела переменить квартиру. Я встретила Бразуль-Брушковского... Он говорит? Что Чеберяк? Я говорю – перебираюсь. А разве вы уезжать не собираетесь? – Я говорю: Нет, я квартиру [308] хочу переменить. А заграницу, в Канаду, не уезжаете? Я говорю: зачем? – Да, вас, разыскивают. Вот я вам говорил, что если бы на себя дело взяли, то ничего не было бы[63]. Я сказала, что брать на себя не собираюсь, ничего за собой не чувствую. Тогда полковнику Иванову было написано, что Вера Чеберяк[ова] собирается бежать за границу. Я говорю, что если вы имеете какие-нибудь данные подозревать, прошу проверить, но я за собой ничего не чувствую... Тогда я заявила г. товарищу прокурора, что вот мне предлагают взять на себя дело. Прокурор отнесся сочувственно, потребовал бумагу с показаниями. Я их и представила...
[309] ...Шмаков: Когда Женя ходил за молоком к Бейлису, не рассказывал ли он, что встретил двух незнакомых евреев?
Свид.: Да, говорил. Не помню, какого числа, но незадолго до убийства Андрюши. Я послала Женю за молоком... Приходит бледный домой и говорит: «Мама, я больше не пойду туда, меня испугали какие-то два еврея. Они такие странные были, на голове что-то черное, в черном одеты, я таких даже на рисунке не видел. Они за мной побежали, и я утек»...
Шмаков: Не помните ли, не говорил вам Женя, на кого похожи эти евреи?
Свид.: Говорил. Один старый, а другой высокий, сутуловатый. Молодой или старый подошел, но он говорил, что он сходство имел с продавцом сена. Его фигура, и как будто его отца, который рядом жил по нашей стороне. Всегда в еврейскую больницу ходили [где была молельня. – И.Г.]...
Председатель: Посмотрите, здесь среди свидетелей есть он?
Свид. (смотрит): Он рядом с человеком в очках сидит (показывает на свид. Шнеерсона)...
Шмаков: Вы знаете знатного господина, к которому вы ездили [в Харьков]?..
Свид.: Нет, сначала не знала, а когда была у следователя, то там был господин, которого я не узнала, но следователь мне сказал, что это присяжный поверенный Марголин...
Шмаков: Вы говорили, что когда вы находились у Марголина, там было еще двое лиц?
Свид.: Да, были.
Шмаков: А что, говорил ли Марголин?
Свид.: Марголин убеждал принять вину на себя.
Шмаков: Потом в ресторане [в Киеве], в гостинице, вы говорили, что видели еще двух лиц?
Свид.: Да, два раза в Харькове, и потом в гостинице [в Киеве] видела.
Шмаков: Не говорил ли он, что приезжий?
Свид.: Сказал, что приезжий из Петербурга...
Замысловский: Вы нам рассказывали, что поссорились с Малицкой, что ударили Малицкую по физиономии, а Малицкая, что же вам сказала, не припомните?
Свид.: Сказала, что отомщу, будешь помнить[64]. Наконечный написал заявление в жандармское отделение.
Замысловский: Не было ли случая, что она камнями вам в дверь бросала?
Свид.: Да, был случай.
Замысловский: Есть свидетели?
Свид.: Да, но они все против меня.
Замысловский: Значит этого не было, чтобы она вас [310] боялась?
Свид.: Нет, потому что в дверь бросала камнями...
Замысловский: Когда вы ездили в Харьков, вам приходилось нести расходы?
Свид.: Все расходы брал на себя Бразуль-Брушковский. Он говорил, что все нужное, все будет дано, на обратную дорогу дал 25 рублей.
Замысловский: Не говорил ли он, откуда он деньги дает? Это тот господин [Марголин] дает?
Свид.: Нет, от общества. Он сказал, что общество есть такое, но не назвал его...
Замысловский: А потом, когда было подано это заявление насчет Мифле [от Бразуль-Брушковского прокурору с обвинением Мифле и других в убийстве. – И.Г.]. Тут денежный вопрос никакой не возбуждался?
Свид.: Был, но я не помню, сколько он мне дал... 20–25 рублей, не помню.
Замысловский: Здесь сколько раз вы в ресторан ходили?
Свид.: Три раза ходили... на Александровской улице... на Крещатике... в винном погребе...
Замысловский: А третье посещение?
Свид.: Это было с Красовским, Выграновым и Бразуль-Брушковским... [Бразуль] сказал, что сделаем пока можно, пока еще не вошел в законную силу суд, а если не сделаем, то будет поздно.
Замысловский: Не говорил ли он, что его называют жидовским "наймитом" и что ему приходится краснеть?
Свид.: Да, говорил. Если не хотите взять на себя, то я больше не в силах работать. В одном обществе меня назвали жидовским "наймитом". Я омываю руки и поручаю дело Красовскому...
Замысловский: Не говорили ли так, что звон металла все сделает?
Свид.: Да, говорили, что звон металла уже все сделал.
Замысловский: Кто говорил?
Свид.: Бразуль-Брушковский говорил.
Замысловский: Вот еще один вопрос относительно харьковской поездки. Вам не говорили о каком-то арестанте?
Свид.: Ничего подобного не говорили.
Замысловский: Они вам не объясняли ли, что это надо для того, чтобы видеться с каким-то Лисуновым?..
Свид.: Это неправда, я не знаю Лисунова. Он ничего не объяснял, ничего не говорил...
[311] ...Грузенберг: ...Скажите, после того, как состоялся последний [ваш] допрос... в декабре 1911 г., шестой допрос... не была ли напечатана против вас какая-нибудь бумага, статья, где вас в чем-нибудь обвиняли?..
Свид.: Не могу припомнить.
Председатель: Г. защитник, вы спрашиваете про газетную статью?
Грузенберг: Нет, г. Брушковским была подана на нее жалоба... (К свидетельнице.) Не было ли вам известно, что в мае или июне месяце [1912 г.] на вас была подана жалоба, в которой вас обвиняли в убийстве Ющинского?
Свид.: Нет, этого не было. Я не знала.
Грузенберг: И до сих пор вы не знаете, что писали, будто на вашей квартире убили мальчика?
Свид.: Нет, я до сих пор ничего не знала я и не подозревала...
Грузенберг: А теперь знаете?
Свид.: Теперь знаю.
Грузенберг: Так я вас спрашиваю, после того, как на вас была подана жалоба, вы стали показывать на Менделя Бейлиса, или до того?
Свид.: До того...
[312] ...Карабчевский: Вы, вероятно, знали вашего родного брата Сингаевского?
Свид.: Он мне... родной по матери, а по отцу нет...
Карабчевский: Ему случалось к вам заходить?
Свид.: Нет, то есть заходил один раз, когда на призыв ехал.
Карабчевский: А Ивана Латышева знаете?
Свид.: Не знаю, то есть у следователя я видела его, так что теперь знаю. А до этого я не знала.
Карабчевский: Он бывал у вас?
Свид.: Нет.
Карабчевский: А Рудзинский бывал?
Свид.: Тоже совершенно не бывал...
[313] ...Зарудный: Вы не слышали о таком случае, чтобы Андрюшу два еврея вели по улице?
Свид.: Это я слышала от Бразуля.
Зарудный: Только от Бразуля, а не слышали ли о том, что мать Андрюши получила письмо, подписанное "Христианин"?
Свид.: Это я слышала от Красовского.
Зарудный: А не видели это письмо?
Свид.: Нет.
Зарудный: Вы, кажется, когда вас приводили к присяге, сказали, что осуждены и начали отбывать наказание?
Свид.: Да.
Зарудный: Отчего же вас освободили?..
Председатель: Г. защитник, я объяснил, что к Чеберяк[овой] применена статья 945, и вы должны были это слышать. Я на это указывал и вы могли слышать тогда, а теперь такие вопросы совершенно неуместны...
Зарудный: Я не спорю с вами, г. председатель.
Председатель: Вы задаете совершенно напрасные вопросы. Я нарочно требовал дело и объявил публично. Вы тогда не слушали, а теперь затягиваете заседание совершенно ненужными вопросами. Садитесь, пожалуйста, и предлагайте надлежащие вопросы.
Зарудный: Я покорнейше прошу занести ваше замечание в протокол, вместе с предложением предлагать надлежащие вопросы...
Зарудный: Г-жа Чеберяк[ова], относительно Латышева вы категорически говорите, что не знаете его?
Свид.: Не знаю...
Председатель: Вы ехали в Харьков во втором классе?
Свид.: В первом.
Председатель: Кто ехал с вами?
Свид.: Я, Бразуль, Выгранов. Еще провожал один, я в лицо знаю, фамилию не помню.
Председатель: Вы ехали втроем в первом классе?
Свид.: Да...
Председатель: Вам на предварительном следствии предъявил следователь присяжного поверенного Марголина и вы сначала сказали, что как будто он, а потом сказали, что нет?
Свид.: Сходство было, но я не могла сказать, был ли это он. Может быть, он был замаскирован или он полнее был?
Председатель: Вы категорически удостоверяете то факт, что [314] этот господин вам предлагал сорок тысяч за то, чтобы это убийство вы взяли на себя?
Свид.: Да.
Председатель: Занесите это в протокол...
Председатель: Был случай, что вас просили не говорить, что это то самое лицо было?
Свид.: Был. Когда Бразуль сделал заявление на меня и потом, когда об этом появилось в газетах, явился Бразуль и говорит мне: не хотели делать, так будет поздно. Еще я могу вам помочь, а если не сделаете, тогда будет уж совсем поздно... Когда меня арестовали, то Красовский явился в участок и говорит – видите, я могу вам помочь, а если не помогу, то вам будет плохо... Тогда они сделали подлог, нашли ложных свидетелей, будто я ходила красть по магазинам, но когда следователь проверил, то оказалось, что они сделали подлог. Тогда Красовский говорит – мы ей устроим, мы ей отомстим иначе, и они сделали подлог, будто я подчищала книгу, чтобы мне как-нибудь отомстить.
Председатель Вы за этот подлог были осуждены?[65]
Свид.: Да.
Председатель: Когда обнаружилось, что вас возили в Харьков, когда вас пригласили на очную ставку с прис. пов. Марголиным, когда был допрошен Бразуль, не просил ли он вас, чтобы вы прис. пов. Марголина не признали?
Свид.: Просил.
Председатель: Не обещал ли он вам что-нибудь?
Свид.: Он посылал человека сказать, что это не он [Марголин], чтобы я говорила, что этого не было, а если я не скажу так, тогда они на меня еще хуже покажут...
Прокурор: До этой [декабрьской] поездки в ноябре месяце не возникла ли тогда версия о том, что может быть Мифле и еще кто-нибудь совершили это убийство?
Свид.: Это было до поездки [в Харьков].
Прокурор: Они хотели это сделать?
Свид.: Хотели.
Прокурор: И чтобы вы подтвердили на Мифле, но вы не соглашались?
Свид.: Да. Но им не удалось, чтобы я взяла [убийство] на себя...
Прокурор: А в январе [1912 г.], не помните ли, не являлся ли Бразуль-Брушковский и не говорил, что он подал заявление прокурору, что убийство совершено Мифле и другими лицами?
Свид.: Да, говорили.
Прокурор: И хотел, чтобы вы это подтвердили?
Свид.: Да...
Прокурор: В ноябре [1911 г.] у вас была какая-нибудь ссора с Мифле?
Свид.: Была, это было подстроено.
Прокурор: Так что вы на Мифле были обижены.
Свид.: Да...
Прокурор: В чем состояли эти данные, которые собрал Бразуль и которые он хотел представить прокурору? Кого он хотел уличить в этом преступлении, Мифле? А еще кого?
Свид.: Федора Нежинского, Луку Приходько и Назаренко.
Прокурор: То есть, что эти четыре лица участвовали якобы в убийстве, а не можете вспомнить, как это предполагалось сделать?.. Не выходило ли так, что 11 марта будто бы Нежинский вошел в пивную, а Мифле потом?
Свид.: Да, хотели так.
Прокурор: Что будто бы 12 марта Андрюша зашел к Мифле, чтобы вызвать дядю Федора [Нежинского], а оттуда больше не приходил, не говорили ли в таком роде?
Свид.: Да, в таком роде... Сказал – я сам подделаю [заявление], вы не бойтесь ничего, вас вызывать не будут.
Прокурор: Не говорил ли он, что это дело должен делать ученый человек, знакомый с медициной, а что отец Мифле [315] был доктор.
Свид.: Да...
Прокурор: Не говорил ли он, что мать Мифле служила в еврейской больнице?
Свид.: Говорил.
Прокурор: Вы действительно акушерством занимались, учились где-нибудь.
Свид.: Я не кончила курс...
[Опущено оглашение письменных показаний В. Чеберяковой, данных в разное время, и расхождения в них. – Ред.]
[316] ...Председатель: Скажите, свидетельница, не говорили ли вы Бразуль-Брушковскому, когда ездили в Харьков, что вам туда нужно поехать для переговоров с каким-то Лисуновым, который содержался под стражей?
Свид.: Не говорила.
Председатель: Так что вы нам удостоверяете, что вас в Харьков повезли исключительно для свидания с членом Государственной Думы, которым оказался прис. пов. Марголин. Только для этого?
Свид.: Только для этого.
Председатель: Много денег вам передал Бразуль-Брушковский?
Свид.: Рублей 100.
Председатель: Вам сказали, что если вы подпишете бумагу, то вам дадут 40 тысяч. Наличными дадут?
Свид.: Нет, сказали, что талон выдадут...
[317] ...Председатель: Суд удостоверяет, гг. присяжные заседатели, что следствие по делу о Бейлисе было окончено 4 января 1912 г. Дело поступило к прокурору... А 18 января 1912 г. поступило впервые заявление от Бразуля-Брушковского, где указывалось, что убийство могло быть совершено Мифле и Федором Нежинским. Затем 20 января 1912 г. обвинительный акт был утвержден и дело поступило в суд 24 января 1912 г., и было назначено к слушанию по определению суда на май месяц. Тогда 6 мая 1912 г. поступило от Бразуля-Брушковского второе заявление, в котором Бразуль уже указывал на участие в убийстве Веры Чеберяк[овой], Сингаевского и других лиц и потом, благодаря этому заявлению, дело было обращено к доследованию...
Шмаков: Если заявление подается лицом потерпевшим, то оно называется жалобой, а если лицом посторонним, то по закону именуется доносом.
Председатель: Не всегда... Всякий, кто добросовестно приносит жалобу или заявление, или будучи свидетелем какого-либо преступления добросовестно доносит об этом властям, он исполняет свою гражданскую обязанность. Значит, здесь центр тяжести в добросовестности заявления...
Свид.: Я вспомнила, что мне об этом разговоре говорили моя дочь и муж, а не Женя, которого я не застала, потому что была арестована, а Женя умер.
Показания [Василия] Чеберяк[ова]
Допрашивается свидетель муж Чеберяк[овой].
[318] Свидетель: Я был дома. Вдруг сын Женя появился на пороге, весь бледный... говорит, что мы все были на мяле и жид Мендель с двумя другими погнались за нами и схватили Женю и Андрюшу Ющинского. Мой сын вырвался и убежал домой. Что было с Андрюшей Ющинским, я не знаю.
Председатель: Это вам рассказал ваш сын? Когда он с вами разговаривал?
Свид.: В тот же день. На мяле были все мои дети и две девочки были, и самая меньшая, так как она была очень малая, то есть меньше силы имела, то она отстала по дороге и видала, как Мендель потащил Андрюшу по направлению к печи...
Председатель: Кто это видел?
Свид.: Это видела меньшая дочь и сын.
Председатель: И сын об этом сказал?
Свид.: Да...
Председатель: Когда рассказывал?
Свид.: Рассказывал в тот момент, когда он появился у меня на пороге...
Председатель: Вы дома были в это время?
Свид.: В это время я был дома, когда он прибежал.
Председатель: Это было утром, в полдень или вечером?
Свид.: Это было утром...
Председатель: Вот он прибежал и вам сказал, что был такой случай, что они катались на мяле и Бейлис схватил Андрюшу?
Свид.: С двумя еще жидами, которые, как по его рассказам я сужу, были раввины или законоучители, цадики. Он рассказал, что они были не такие, каких он видел на улице, а новые лица.
Председатель: Не говорил ли он, что мальчик Бейлиса был там?
Свид.: Бейлиса семья тоже была.
Председатель: Скажите, вы на это обратили внимание, или не обратили?
Свид.: Я на это обратил внимание, потому что это бывало раньше, что хватали христианских детей... Я его предупреждал, чтобы он не заходил на завод Зайцева, я приказал ему...
Председатель: Почему, когда обнаружился труп [Ющинского], вы не заявили властям о том, что Женя вам рассказывал?.. Или говорили?
Свид.: Говорил тем, которые заходили... Говорил Красовскому, Мищуку, потом другие заходили, спрашивали мнение, я высказал свое мнение...
Председатель: Вы были почтово-телеграфным чиновником?
Свид.: Да... Затем, когда намерение не удалось захватить двух, то также приблизительно около месяца прошло, когда дети играли за форткой.
Председатель: Это уже после того, как обнаружен был труп?
Свид.: После того. Приблизительно часов в 11 вечера, как-то подходит, по рассказу Жени, к нему жид, сутулый, и предлагает ему за плату, чтобы тот провел его в пещеру, указал, где находится пещера и берет его за плечо: Женя, покажи нам за плату пещеру, в которой нашли труп Ющинского. Он [Женя] струсил, потому что и время позднее... а тот без церемонии схватил его за плечо, так что он вырвался и побежал. Побежали и остальные дети на лестницу к себе домой. Жид, не долго думая, погнался наверх, вслед за ними... но наверху лестницы собаки находились в это время и, конечно, набросились на этого жида, и он дальше не посмел...
[319] ...Прокурор: ...Вы все время служили в почтовой конторе?
Свид.: Да.
Прокурор: И уволились, или вас уволили?
Свид.: Меня уволили, благодаря этой истории с Менделем...
Прокурор: Ваша жена знала Бейлиса?
Свид.: Этого я не знаю...
Прокурор: Ей не приходилось покупать молоко, Женю не посылали?
Свид.: Посылали однажды. Так было: она посылает его, он не соглашается идти. Я спрашиваю Женю: «почему ты не хочешь идти за молоком?» Он говорит: «папа, к нему приехали гости». Я говорил, какие же это гости? «Да какие-то их раввины, или кто их знает». Я говорю: почему же раввины, разве это не такие, каких ты видишь на улице в еврейской больнице? Нет, говорит, на улице я таких не видал, и вот, когда на меня обращают внимание, меня дрожь охватывает.
Прокурор: Кого, Женю?
Свид.: Да, дрожь охватывает от страху, делается мне страшно. Тогда я сказал: «не ходи»...
Прокурор: Дети заболели в августе, он умер?
Свид.: Да... Все заболели.
Прокурор: Это было тогда, когда ваша жена отсутствовала?
Свид.: Жена была арестована...
Прокурор: Отчего же они заболели, чем вы объясняете это?
Свид.: Для меня самого очень подозрительно. Они заболели все в одно время дизентерией. Жена была арестована, я один только остался дома, мне нужно было и на службу идти, и за больными детьми ходить, а Красовский еще усугублял эту болезнь своими визитами, допросами... И я направился сюда в окружной суд похлопотать, чтобы освободили ее [жену], тем более она более знакома с уходом, так что думал, что могу поддержку иметь... В окружном суде я узнал, что она освобождена была накануне, но удерживалась под арестом, благодаря Красовскому. Это было накануне заболевания. Ввиду каких соображений, я не знаю.
Прокурор: А кто ее арестовал?
Свид.: Она судилась раньше.
Прокурор: Не по этому делу?
Свид.: Нет... Но так как серьезных улик не было, то она была освобождена накануне заболевания детей. Но все-таки удерживали ее по ходатайству Красовского... Прибежавши сюда, в коридоре встретил Красовского. Он на меня [320] с громким выговором набросился: «Как вы смеете хлопотать за свою жену?..» Я говорю, как смею: у меня все больные дети, нужен уход какой-нибудь. Он говорит: я устрою так, что вы не будете завтрашний день на службе. А потом я узнал, что она давно освобождена...
* Первоначально Красовский показал следователю Фененко 29 июля 1911 г.: «Я обратил главным образом внимание [на кирпичном заводе] на гофманскую печь. В этой печи, по моему мнению, скорее всего и было совершено убийство Андрюши. В марте месяце в усадьбе Зайцева лежал еще снег и на открытом месте да еще и утром трудно было совершить такое дело. О снеге я упомянул вот почему. Когда мне показали вещи убитого мальчика, я увидел на них приставшую глину, что указывало на то, что убийство совершено было именно в том месте, где была глина, а последняя была тогда именно тоглько в гофманской печи, так как всюду в других местах имелся снег…» (Замысловский Г. Убийство Андрюши Ющинского. С. 68, 69). ─ Ред.
[55] Из Представления Товарища Прокурора А. Карбовского Прокурору Киевского Окружного Суда: «Андрюша часто бывал в доме еврея Арендаря, сын которого ему подарил ружьецо. Порох для стрельбы из него Андрюша получал иногда от евреев же. В доме Арендаря одно время проживал старик еврей Тартаковский, который очень любил Андрюшу. После убийства Андрюши Тартаковский загрустил и стал обнаруживать некоторые странности в поведении, что дало повод евреям объявить его сумасшедшим и установить за ним постоянное наблюдение. Однажды Тартаковский завел разговор с братьями Калиновскими о том, что Андрюша умер ужасной смертью. Это услыхала жена Арендаря и, вмешавшись в разговор, увела Тартаковского. Вскоре после этого Тартаковский исчез. Арендарь рассказывал, что он, в его доме, подавился пищею и скоропостижно умер. Однако ни дознания об этом, ни вскрытия тела Тартаковского произведено не было. Неизвестно даже, где и когда он похоронен. Агент Полищук об этом докладывал в октябре 1911 года помощнику начальника Губернского Жандармского Управления подполковнику Иванову, но на его заявление должного внимания обращено не было» (ЦГИАУ. Ф. 317. Оп. 1. . 5482. Л. 208-209 об.). – Ред.
[56] Таким образом, бывший агент сыскной полиции Полищук подтвердил, что ложное направление следствия Красовским, исполнявшим обязанности начальника Киевского сыскного отделения, определял управляющий завода Дубовик и что Шнеерсон был предупрежден о задержании и потому бежал. С.П. Белецкий показал, что, прокурор Киевской Судебной Палаты Г. Чаплинский «по негласным, имеющимся у него сведениям считает несомненным, что Красовский изменил свой образ действия единственно под влиянием получения денежной взятки от еврейской колонии» (ГАРФ. Ф.1652. Оп. 1. Д. 88. Л. 58 об). Сам Красовский после революции признался (Дело Менделя Бейлиса. Материалы Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства о судебном процессе 1913 г. по обвинению в ритуальном убийстве. СПб., 1999. С. 143), что показывал следственные документы М. Виленскому, который, как известно из материалов суда (см. с. 263, 470), распоряжался большими суммами для подкупа. – Ред.
[57] Это важное свидетельство о нахождении Ландау и Эттингера на заводе в день убийства, полученное следствием из первоисточника – от конторщика завода Зайцева, следует запомнить в виду его последующего оспаривания защитой Бейлиса. – Ред.
[58] Это замечание Карабчевского о пальто, сделанное 2 октября 1913 года, противоречит его же словам 24 октября, когда Карабчевский, рисуя "картину убийства" на этой квартире (малоубедительную, но, видимо, единственную, на которой могла согласиться защита, поскольку иначе возможным местом убийства мальчика оставался один лишь завод с его еврейским населением), "объяснил" необъяснимый факт исчезновения всей крови из убитого тем, что она вся впиталась в "толстое урсовое пальто" Ющинского, которое убийцы на квартире Чеберяковой подложили под свою жертву. Странным образом, на это противоречие не обратили потом внимание ни председатель суда, ни прокурор, ни поверенные истцы – матери Ющинского. – И.Г.
[59] Малицкая (вместе с сестрами Дьяконовыми, которые противоречили друг другу) была одной из "свидетельниц", которые должны были подтвердить версию убийства на квартире Чеберяковой. – И.Г.
[60] Ранее В. Чеберякова показала: «Я утверждаю, что мой сын Женя говорил Кулябке, что он видел, как Бейлис на заводе гнался за Ющинским. Кулябко дал очную ставку моему сыну и Бейлису или его детям для выяснения этого обстоятельства. Об этом Женя рассказывал моему мужу... Я в это время была в третий раз под арестом. Меня освободили утром в тот день, когда вечером в 11 часов мой Женя скончался. В эту же пору были истреблены и собаки. Это произошло одновременно с заболеванием сына. Есть ли тут какая-либо связь, не знаю, но скажу еще, что и мой сын был здоров, пока ничего не говорил про Бейлиса» (протокол от 2 июня 1912 года. Прокурор Киевского Окружного Суда Запенин, по приказанию Прокурора Киевской Судебной Палаты Чаплинского, записал заявление явившейся без вызова дворянки Веры Владимiровны Чеберяковой. ЦГИАУ. Ф. 317. Оп. 1. Д. 5482. Л. 320 об). – Ред.
[61] Ранее В. Чеберякова показала: «Выгранов начал меня посещать с похорон моего сына Жени – 10 августа 1911 года и высказывал намерение помочь мне и говорил, что производит расследование о загадочной, как он говорил, смерти моих двух детей. С 20 чисел сентября я стала видеться с Бразулем-Брушковским, который производил расследование о смерти Андрея Ющинского, а также моего сына Жени. Бразуль не скрывал, что он желает пользоваться мною как своим агентом по розыску. Так, посылал он меня на похороны Натальи Ющинской, на панихиду в годовщину смерти Ющинского в собор и на кладбище с поручением передавать все, о чем будут говорить присутствовавшие, и сообщать, кто находился из публики... Далее мне было поручено разузнать на Юрковице от местных обывателей, которые меня стесняться бы не стали, о чем их расспрашивает по делу Ющинского полиция, зачем приезжал напр[имер] полковник Иванов в д. №38 и №40 по Верхней Юрковской улице и т.д. Все эти сведения я собирала и передавала Бразулю-Брушковскому. В свою очередь Бразуль сообщал мне о том, что он слышал… Так он мне рассказывал, что Малицкая утверждает, что убийство Ющинского было в моей квартире, при этом Бразуль заявил, что он относится к разговорам Малицкой как к словам психопатки» (протокол от 2 июня 1912 года. ЦГИАУ. Ф. 317. Оп. 1. Д. 5482. Л. 317). – Ред.
[62] «Когда я отошла от вагона шагов на 12, то чтобы посмотреть, куда пойдут Выгранов и Бразуль, я оглянулась и увидела, что рядом с вышедшим из вагона Бразулем стоит и с ним разговаривает тот неизвестный [Марголин. – Ред.], который в Харькове мне предлагал взять вину на себя. Я очень этому удивилась, так как Бразуль в Харькове мне говорил, что неизвестный уезжает в Петербург. Приехал ли неизвестный одним с нами поездом или приехал раньше нас, я сказать не могу» (Протокол от 2 июня 1912 года. ЦГИАУ. Ф. 317. Оп. 1. Д. 5482. Л. 319, 319 об.). – Ред.
[63] «После этого, когда неожиданно для меня стали возникать против меня уголовные дела по обвинению в укрывательстве нескольких краж, то Бразуль, Выгранов и Красовский выражали мне участие... хотели внести за меня залог. Потом же я узнала, что мои обвинения построены ими самими при помощи лжесвидетелей. Бразуль меня поссорил с Мифле и заставил питать к нему злобу, точно также он настроил на меня и Мифле. Относительно последнего Бразуль мне говорил, что ему сначала нужно навязать уголовное дело, так как без этого его нельзя будет впутать в дело Ющинского. Затем Бразуль меня рассорил с Екатериной Дьяконовой, с которой я перестала видеться, и вообще старается между разными лицами сеять вражду и пользоваться показаниями озлобленных для установления того, что ему необходимо» (протокол от 2 июня 1912 года. ЦГИАУ. Ф. 317. Оп. 1. Д. 5482. Л. 319 об.). – Ред.
[64] Ранее В. Чеберякова показала: «Когда у меня был произведен обыск, и я была арестована, я, уходя из своей квартиры, увидела Зинаиду Ивановну [Малицкую], которая мне сказала, что она действительно написала письмо начальнику жандармского управления, но никогда не думала чтобы у меня был произведен обыск, при этом Зинаида Ивановна стала меня просить простить ей, и не сердиться на нее» ("Производство Прокурора Киевской Судебной Палаты по наблюдению за делом об убийстве ученика Киево-Софийского училища Андрея Ющинского. Том IV". Протокол №19. Протокол допроса Веры Владимiровны Чеберяковой судебным следователем Киевского Окружного Суда по особо важным делам В.И.Фененко от 24 июня 1911 года. ЦГИАУ. Ф. 317. Оп. 1. Д. 5485. Л. 124).
Донос Малицкой был политическим (якобы у Чеберяковой «собираются подозрительные личности, причастные к политическому движению». – ГАРФ. Ф. 102. Инспекторский Отдел. Оп. 229. Д. 4. Л. 86). Последовало Постановление начальника Киевского Губернского Жандармского Управления Шределя от 9 июня 1911 г.: «Имея сведения, внушающие основательные подозрения о принадлежности к противоправительственному сообществу Веры Владимировны Чеберяковой и руководствуясь Инстр. Положения о государственной охране… Постановил: наименованную Веру Чеберякову подвергнуть личному предварительному задержанию в Киевской тюрьме впредь до разъяснения дела…» (ГАРФ. Ф. 102. Инспекторский Отдел. Оп. 229. Д. 4. Л. 130). – Ред.
[65] Из показаний следователю по особо важным делам В.И. Фененко свидетеля Степана Васильевича Захарченко от 9 июля 1911 г.: В. Чеберякова «в кредит брала товар, и в книжке, в которой записывались товары, подчищала и ставила там вместо копеек – рубли» (ЦГИАУ. Ф. 317. Оп. 1. Д. 5485. Л. 105). – Ред.
