Протоколы церковных мудрецов. К истории мнимого поворота Сталина к религии и Православной Церкви в 1930-е годы

Тема взаимоотношений Церкви и советского государства – одна из наиболее обсуждаемых сегодня в отечественной публицистике и историографии. В пылу дискуссий не всегда удается избежать неточностей и натяжек. Самое важное здесь, на наш взгляд, уберечь историю от новых искажений. Этому принципу мы и следуем, публикуя данное исследование.

В 1999 г. в журнале "Наш современник" и ряде средств массовой информации без ссылок на источники, но с пафосными комментариями были опубликованы сенсационные материалы, призванные свидетельствовать о радикальной смене сталинского государственного курса по отношению к православной религии и Церкви в 1939 г., перед войной, о прекращении гонений на православное духовенство и верующих, а также о массовой амнистии осужденных по церковным делам в ноябре-декабре того же года.

В "Указании ВЦИК и Совнаркома" за подписями председателя ВЦИК М.И. Калинина и председателя СНК В.И. Ленина от 1 мая 1919 г. за № 13666/2, адресованном председателю ВЧК Ф.Э. Дзержинскому, со ссылкой на некое таинственное "решение ВЦИК и СНК" (ни номера, ни даты, ни названия его публикаторами не приводится), указывалось на необходимость "как можно быстрее покончить с попами и религией. Попов надлежит арестовывать как контрреволюционеров и саботажников, расстреливать беспощадно и повсеместно. И как можно больше. Церкви подлежат закрытию. Помещения храмов опечатывать и превращать в склады".

Кровожадное и свирепое ленинское "указание" в публикациях обычно дополняет "Выписка из протокола № 88 заседания Политбюро ЦК ВКП(б) от 11 ноября 1939 г." с подзаголовком "Вопросы религии" за подписью И.В.Сталина. Содержащееся в выписке решение обращено к "религии, служителям Русской Православной Церкви и православным верующим". Его пункт отменяет "Указание товарища Ульянова (Ленина) от 1 мая 1919 года" и "все соответствующие инструкции ВЧК–ОГПУ–НКВД, касающиеся преследования служителей Русской Православной Церкви и православно верующих". Один из пунктов гласит: "Признать нецелесообразным впредь практику органов НКВД в части арестов служителей Русской Православной Церкви, преследование верующих". НКВД поручается «произвести ревизию осужденных и арестованных граждан по делам, связанным с богослужительской (так в тексте. – И.К.) деятельностью», освободить тех из них, чья деятельность "не нанесла вреда советской власти". Дополняет "постановление" краткая справка наркома внутренних дел СССР Л.П. Берии от 22 декабря 1939 г. на имя Сталина. В ней глава НКВД докладывает о "выпуске на свободу", со ссылкой на постановление Политбюро от 11 ноября 1939 г., из лагерей – 12 860 человек и «из-под стражи" – 11 223. То есть 24 000. По "справке Берии", из продолжающих отбывать наказание более 50 тыс. человек, "деятельность которых нанесла существенный вред советской власти», планировалось "освободить" еще около 15 тыс. заключенных, и дела остальных "будут пересматриваться". Этот сюжет и приводится в обоснование тезиса о повороте сталинского руководства навстречу Церкви еще до войны. Во многих публикациях приводится и более ранняя "выписка из протокола заседания Политбюро ЦК от 12 сентября 1933 года" о необходимости охраны "памятников архитектуры древнего русского зодчества". Подписанный якобы Сталиным "документ" "считает невозможным проектирование застроек за счет разрушения храмов и церквей, что следует считать памятниками архитектуры древнего русского зодчества".

Эти материалы получили широкое распространение в отечественной историографии начала нового тысячелетия. Свою лепту в это дело внесли и церковные люди. Так, один из их первых публикаторов, священник отец Димитрий Дудко, диссидент советской эпохи, "прозревший" после перестройки и ставший духовником газеты "Завтра", делает вывод, что публикуемые им "сенсационные" "архивные находки" реабилитируют Сталина как "православного", "верующего" человека.

На тех же "документах" основывают свои важнейшие историософские выводы о природе церковно-государственных отношений в 1930-е гг. и ряд современных солидных ученых, докторов наук. В их числе доктора исторических наук А.И. Вдовин (труд "Русские в ХХ веке". М., 2004), С.И.Васильцов (статья "ХХ съезд и русский вопрос в России"), Ю.А.Катунин (статья "Изменение политики партии и государства в отношении Православной Церкви в 1939 г." и докторская диссертация с соответствующей главой на эту тему), доктор философских наук, известный эксперт по вопросам церковно-государственных отношений В.А.Алексеев (брошюра "Тернистый путь к живому диалогу" (из истории церковно-государственных отношений в 30–50-е гг. ХХ столетия.). Не отстают в этом ряду и некоторые просталински настроенные мыслители и общественные деятели – писатель В.В.Карпов (труд "Генералиссимус", где данные "документы" воспроизведены факсимильно, вероятно, чтобы усилить впечатление их "достоверности"), маршал Д.Т.Язов, бывший председатель КГБ В.А.Крючков и многие другие публикаторы и комментаторы этих интересных "архивных находок".

Большинство авторов ссылаются на некие "тайные архивы", где столь важные документы многие десятилетия скрывались от общества, оставаясь неизвестными до 1999 г., но точных архивных ссылок никто из них не дает. Так, авторы, основываясь на этих материалах, пишут и о "едва ли не полной ревизии ленинской линии по религиозному вопросу, начиная с 1917 года", и о начале в 1939 г. радикального поворота советского государства навстречу Церкви, при этом не делая попыток разобраться в надежности использованных источников.

Будь опубликованные материалы подлинными, это опрокидывало бы утвердившееся в историографии представление о вынужденности поворота сталинского церковного курса – от гонений до частичной легализации Церкви – из-за событий Великой Отечественной войны, что означало бы настоящую историографическую революцию.

Итак, состоялась ли эта революция?

Прежде всего рассмотрим так называемое "Указание Ленина от 1 мая 1919 г. за № 13666/2" о "борьбе с попами и религией". Заметим для начала, что в практике партийно-государственного делопроизводства вообще никогда не существовало документов с названием "Указание". В частности, ВЦИК и Совнарком не издали ни одного документа с таким названием за все время своей деятельности. Существовали только постановления и декреты за подписями глав этих органов (см. сборники "Декреты советской власти"), при этом порядковых номеров таким документам не присваивалось. Однако же во всех публикациях "Указанию" сопутствует порядковый номер 13666/2, что подразумевает наличие многих тысяч "указаний" в государственном делопроизводстве. Весьма странно, что ни один из подобных документов не известен историкам, не выявлен в архивах, никогда не публиковался. Разумеется, подобный номер выдуман для того, чтобы искусственно ввести в него апокалипсическое "число зверя", придать бумаге ярко выраженный мистический характер, связать его с "сатанинской" стихией российского большевизма, которой якобы и положил предел мудрый "государственник" Сталин.

Но, увы, Ленин не подписал за всю свою партийно-государственную деятельность ни одного документа, который носил бы название "Указание", ни с тремя шестерками, ни без, в чем легко убедиться по его Полному собранию сочинений, "Биографической хронике", сборникам "Декреты советской власти". В Российском государственном архиве социально-политической истории хранится полный фонд документов Ленина. Многие десятилетия он целенаправленно формировался советским государством, в него включались тотально все ленинские документы. По свидетельству директора РГАСПИ К.М.Андерсона, все документы ленинского фонда рассекречены и доступны для исследователей, так как государственных тайн в них не содержится. "Указание Ленина от 1 мая 1919 г." в РГАСПИ отсутствует (как и все остальные "Указания"). Засекреченной остается только история болезни Ленина. Все документы Ленина в РГАСПИ каталогизированы строго по датам. Среди бумаг Ленина, относящихся к 1 мая 1919 г., нет антирелигиозных – это несколько подписанных им постановлений Малого СНК, и все они касаются мелких хозяйственных вопросов. Отсутствует "Указание Ленина от 1 мая 1919 г." и в Государственном архиве РФ, где хранятся фонды СНК и ВЦИК. Отрицательный отзыв о наличии этого "документа" дали в своих официальных письмах Центральный архив ФСБ России и Архив президента РФ. Итак, "Указание Ленина от 1 мая 1919 г." отсутствует во всех профильных по этой тематике государственных и ведомственных архивах России. Равным образом не существовало никакого секретного "решения ВЦИК и СНК" 1917–1919 гг. о необходимости "как можно быстрее покончить с попами и религией", во исполнение которого "Указание Ленина от 1 мая 1919 г." будто бы было выпущено. Не существует никаких "инструкций ВЧК–ОГПУ–НКВД" со ссылками на это «указание», нет никаких документов о его исполнении.

Кроме того, содержание мнимого "Указания Ленина от 1 мая 1919 г." прямо противоречит фактической стороне истории церковно-государственных отношений 1918 – начала 1920-х гг.

Документы СНК РСФСР свидетельствуют, что в 1919 и 1920 гг. и в начале 1920-х гг. по распоряжению Наркомата юстиции РСФСР отдельные церкви неоднократно передавались в распоряжение общин верующих, а решения местных властей об их закрытии отменялись. При действии "Указания Ленина от 1 мая 1919 г." или подобного ему документа это было бы совершенно невозможно.

Кроме того, одним из основных механизмов или методов гонений на Церковь и религию в годы Гражданской войны со стороны центральной большевистской власти было сознательное и молчаливое попустительство. Так, местным властям со стороны центра негласно давался своего рода карт-бланш, они могли более или менее свободно действовать в духе своего революционного правосознания и сообразовываясь с конкретной обстановкой. Такая практика позволяла центру выгодно дистанцироваться от многих непопулярных антицерковных акций. Никаких директивных, погромных, централизованных, всеобщих указаний, даже секретных, при такой политике не требовалось. Достаточно было развязать руки товарищам на местах. Инициаторами гонений при таком подходе становились не только и не столько местные ЧК, но и практически все органы советской власти, а также направлявшие их деятельность партийные организации. Закрываемые в массовом порядке в годы Гражданской войны и военного коммунизма храмы в большинстве случаев передавались под культурно-просветительские учреждения (школы, политпросветкружки, красные уголки, избы-читальни, киоски антирелигиозной литературы и проч.), а не обращались повсеместно в склады, как якобы предписывалось "Указанием от 1 мая 1919 г.".

Приведем пример. 3 сентября 1919 г. "ликвидационный" отдел НКЮ в письме в президиум Моссовета поддержал требование работников Московского почтамта о закрытии часовни св. Василия Кесарийского. "8 отдел обращает внимание, что до сих пор оскорбляет революционное чувство граждан безобразная часовня с царскими надписями, помещающаяся прямо против 1 Дома Советов, где до сих пор происходит продажа свечей и различных духовных предметов, что дает приток сумм религиозным организациям вопреки декрету 23 января (Декрет об отделении Церкви от государства. – И.К.). Между тем эта часовня, при соответствующей незначительной переделке, могла бы служить великолепным киоском для продажи революционной литературы..." (ГА РФ Ф.130.Оп.1.Д.208.Л.17.). Замена очень показательная и характерная. Итак, предписывалось не просто закрыть часовню, чтобы устроить в ней склад, а прагматично использовать это закрытие в пропагандистских целях.

По отношению к православному духовенству политика большевистской власти не была направлена на его тотальное физическое уничтожение, как пытаются внушить обществу авторы фальшивки. Документы свидетельствуют, что в конце 1910-х – начале 1920-х гг. не менее важное значение, чем репрессиям, придавалось тактике раскола Церкви изнутри с целью разрушения ее канонических структур. Для этого выделялись группы лояльных к власти представителей духовенства, которые становились объектами манипуляций. Подобные задачи выполнялись силами ВЧК–ОГПУ–НКВД, что было бы совершенно невозможно, если бы перед ними стояла задача "повсеместного" уничтожения духовенства. Известное же письмо Ленина Молотову от 19 марта 1922 г. было связано именно с планом использования ситуации голода для удара по Церкви как идеологическому противнику.

Так что, даже если отвлечься от архивных и делопроизводственных деталей, "Указание Ленина от 1 мая 1919 г." никак не вписывается в реальную картину 1918–1923 гг.

Нормативные акты, с помощью которых новой властью действительно осуществлялись гонения на Церковь, преследования и ограничения в правах верующих, хорошо известны в историографии, и мы кратко их перечислим: Декрет об отделении Церкви от государства и школы от Церкви от 20 января 1918 г., лишавший Церковь права собственности и юридического лица; май 1918 г. – создание "ликвидационного" отдела Наркомюста; Инструкция Наркомюста от 30 августа 1918 г., носящая откровенно дискриминационный характер, так как она лишала Церковь прав миссионерской, благотворительной и культурно-просветительской деятельности; Постановление Политбюро ЦК ВКП (б) "О мерах по усилению антирелигиозной работы" от 24 января 1929 г.; Постановление Политбюро ЦК от 28 февраля 1929 г. об изменении статьи Конституции РСФСР, лишающем верующих права "религиозной пропаганды" при сохранении свободы пропаганды атеистической (перешло и в сталинскую Конституцию СССР 1936 г.); Постановление ВЦИК и СНК РСФСР "О религиозных объединениях" от 8 апреля 1929 г. с последующим инструкциями к нему; Постановление ЦИК и СНК СССР "О борьбе с контрреволюционными элементами в руководящих органах религиозных объединений" от 11 февраля 1930 г. и др.

Необходимо отметить, что ни один из перечисленных выше антицерковных актов де-юре не был отменен Сталиным даже в период его так называемого либерального курса 1943–1953 гг., а в Инструкции Совета по делам Русской Православной Церкви уполномоченным Совета на местах от 5 февраля 1944 г. воспроизведено большинство мер Постановления "О религиозных объединениях" от 8 апреля 1929 г.

Не следует ли из изложенного, что приводимый в разных изданиях текст "Указания" Ленина является грубым историческим фальсификатом, сочиненным специально для того, чтобы подкрепить собой другой фальсификат, показывающий мнимую расположенность Сталина к Церкви и «православно верующим» еще до войны?

Получается, что таким же подлогом является и так называемое сталинское "Постановление Политбюро ЦК ВКП (б) от 11 ноября 1939 г.", толкующее об отмене несуществующего "документа". Естественно, существуют и надежные доказательства подложности "либерального" "сталинского документа" 1939 г.

Все протоколы Политбюро ЦК РКП (б) – ВКП (б) за 1919–1952 гг. (и подлинные, и копии) хранятся в РГАСПИ (ф.17, оп.3, 163) и теперь доступны для исследователей. Рассекречены и материалы Особых папок к заседаниям Политбюро за все эти годы (ф.17, оп.162), куда откладывались постановления Политбюро по разным секретным вопросам. За 11 ноября 1939 г. решения Политбюро действительно были. Однако церковных вопросов они не касались. Номера обобщенных протоколов к заседаниям Политбюро присваивались в порядке очередности после очередного съезда партии, и соответственно, выборов нового состава Политбюро. Обобщенный протокол Политбюро ЦК ВКП (б) от 10 ноября – 10 декабря 1939 г., включающий и решения от 11 ноября 1939 г., значится в архиве под номером девять. (РГАСПИ.Ф. 17. Оп.3.Д.1016.) А в опубликованном "Постановлении" у протокола Политбюро значится номер восемьдесят восемь! Это доказывает, что фальсификаторы никогда не работали в архивах, они не дали себе труда ознакомиться даже с порядковыми номерами протоколов Политбюро. Цифра была взята с потолка.

В большинстве публикаций "Постановления" фальсификаторы ставят гриф "Особая папка". Есть особая папка и к решениям Политбюро ЦК ВКП (б) 11 ноября 1939 г., она рассекречена, хранится в архиве. Однако вопросы религии и там не рассматривались. В этот день под грифом "Особой папки" рассматривался вопрос "об увеличении численности и материальном обеспечении конвойных войск НКВД", "о пересмотре караульной службы" и вопрос Комиссии обороны (РГАСПИ Ф.17.Оп.162.Д.26.Л.107, 108.).

Конечно, гриф "Особая папка" был поставлен фальсификаторами для создания видимости особой важности, секретности публикуемого ими сенсационного "документа".

Отметим, что за весь 1939 г. на Политбюро вообще не рассматривалось никаких церковных и религиозных вопросов (в том числе и по особым папкам). Перечислим и другие обстоятельства, свидетельствующие о подложности "документа" от 11 ноября 1939 г.

Отрицательный отзыв о наличии этого "документа" дали в своих официальных письмах Центральный архив ФСБ России, где хранятся документы НКВД, и Архив президента РФ, где хранится фонд Политбюро ЦК (за исключением протоколов к заседаниям Политбюро, переданных в РГАСПИ).

В истории партийно-государственной практики никогда не было случаев гласной или секретной отмены ленинских документов. В СССР – от середины 1920-х гг. до "перестройки" – незыблемо существовал культ личности Ленина, которого официально придерживались все партийные и государственные работники (независимо от степени их искренности). Если ленинская линия по каким-то вопросам ревизовалась, как в случае свертывания нэпа и перехода к сплошной коллективизации, то делалось это исподволь, под обязательным прикрытием соответствующих цитат из Ленина, демонстрацией верности ленинским идеям и установкам. Даже в самых секретных бумагах отсутствовала критика Ленина, любое порицание его действий или документов было абсолютно невозможно для руководителей всех уровней – от Сталина до рядового работника райкома партии.

В партийно-государственных документах Ленин никогда не назывался "товарищем Ульяновым (Лениным)". Принятые формы упоминания только "товарищ Ленин», "В.И. Ленин".

Не существовало никакой массовой амнистии осужденных по церковным делам ни в ноябре-декабре 1939 г., ни в 1940 г., ни в 1941 г. якобы во исполнение "Постановления Политбюро от 11 ноября 1939 г.", в чем легко убедиться, анализируя электронную базу гонений на верующих по сайту Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета, многие годы целенаправленно собирающего данные о репрессиях священноцерковнослужителей и мирян по церковным делам за годы советской власти. Уменьшение объема гонений и так называемая бериевская амнистия весны-лета 1939 г. касалась исправления "ежовских перегибов", прекращения политики "Большого террора" и ни в малейшей мере не были связаны с изменением церковной политики государства. В Центральном архиве ФСБ России не содержится никаких документов, свидетельствующих о массовой амнистии по церковным делам с ноября 1939 г.

Таким образом, "справка" Берии от 22 декабря 1939 г. на имя Сталина о мнимом выпуске в ноябре и декабре десятков тысяч человек, пострадавших по церковным делам, и о якобы готовящемся массовом пересмотре десятков тысяч других подобных дел тоже подделка.

Вопреки ложным тезисам о "либеральном повороте" Сталина к Церкви и верующим в 1939 г. и отмене им гонений, 1940–1942 гг. отмечены новыми жестокими репрессиями по церковным делам. Объем гонений был значительно меньше, чем в 1937–1938 гг., но сами гонения прекращены не были. Органы НКВД и сталинской юстиции продолжали в массовом порядке фабриковать фальсифицированные дела против священнослужителей и мирян, что было бы совершенно невозможно, если бы действовал сталинский "документ" о прекращении гонений, подобный "Постановлению Политбюро от 11 ноября 1939 г.". По данным авторитетного исследователя статистики гонений на Церковь, преподавателя Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета Н.Е. Емельянова, в 1939–1940 гг. происходило по 1100 казней в год по церковным делам, в 1941–1942 гг. – новые тысячи казненных. По данным правительственной Комиссии по реабилитации жертв политических репрессий, только в 1940 г. было арестовано 5100 церковников, расстреляно 1100, в 1941 г. арестовано 4000, расстреляно 1900. И только с 1943 г. (в результате действительного поворота государственной политики) число репрессий резко сокращается.

Продолжалась и фабрикация "групповых" церковных дел. Так, в 1940–1941 гг. органы НКВД в Архангельске вскрыли "контрреволюционную монархическую церковную организацию" схиепископа Петра (Федоскина), в 1942 г. в Москве сочинили групповое "дело духовных дочерей архимандрита Серафима (Климкова)", в 1942 г. нашли "антисоветскую церковную организацию в г. Котласе" и т.д.

Анна Васильевна Балашова из Тамбовской области после закрытия церкви организовала у себя на дому хор бывших певчих, участвовала в совершении треб на дому. Арестована по доносу сельчанина в сентябре 1941 г., приговорена к расстрелу, замененному 10 годами лишения свободы, отправлена в лагерь. Мария Андреевна Кригер арестована в августе 1940 г., обвинена в "антисоветской агитации среди верующих", приговор – 7 лет лагерей. Священнослужитель Гиацинтов Григорий Федорович осужден в октябре 1941 г. к пяти годам ИТЛ по статье 58-10. И таких "дел" – многие тысячи.

Получается, что никакого "либерального" поворота церковно-государственного курса в 1939 г. не было.

Необходимо также признать, что не существовало и решения Политбюро ЦК от 12 сентября 1933 г., направленного против разрушения храмов и церквей, как "памятников архитектуры древнерусского зодчества". В протоколах заседаний Политбюро ЦК ВКП (б) за 1933 г. подобное решение отсутствует. Массовое разрушение церквей и храмов активно продолжалось и после 1933 г., в том числе и в Москве. Так, в 1935 г. был разрушен пятиглавый московский храм св. великомученика Никиты в Старых Толмачах, а в 1936 г. на Красной площади был разрушен Казанский собор, построенный еще при участии князя Дмитрия Пожарского. И т.д.

Надо заметить, что Институт российской истории РАН посылал ряду именитых пропагандистов так называемых документов запросы об источниках их сенсационных изысканий. Однако ответов на большинство из них получено не было.

Итак, в результате нашего исследования получены надежные доказательства, что все рассмотренные выше опубликованные материалы по истории церковно-государственных отношений в 1919 г. и в 1939 г. являются подлогами, грубо сфабрикованными неизвестными политическими провокаторами в конце 1990-х гг. и транслированными в СМИ некоторыми поверившими в их подлинность политиками и публицистами. Сочинение этих бумаг понадобилось для достижения ясных политических целей – формирования и внедрения в общественное сознание мифа о расположенности Сталина к Церкви и православной религии еще до войны, создания положительных образов "православного" Сталина и "патриотического" сталинского руководства. Соответственно все сюжеты в историографии и в учебных пособиях (версия о радикальном изменении государственно-церковного курса до Великой Отечественной войны уже вошла в состав сюжетов ряда вузовских учебников и хрестоматий по отечественной истории ХХ в., рекомендованных Министерством образования РФ), необходимо признать не соответствующими действительности.

Игорь КУРЛЯНДСКИЙ,
старший научный сотрудник
Института российской истории РАН,
кандидат исторических наук
26 ноября 2007 г.

Источник

См. дискуссии о сталинизме:
М.В. Назаров. Эволюция сталинизма
М.В. Назаров. Феномен "православного сталинизма"
"Православный сталинизм" – желаемое или действительное?
"Православный сталинизм" – грех уже добровольный, а потому более страшный
Генерал Л.П. Решетников (директор Российского института стратегических исследований). Что стоит за «православным» сталинизмом.
Какой ангел являлся Сталину, митрополиту Сергию и А.Д. Степанову? Протоиерей Николай Булгаков о "монашеском постриге" Сталина с комментарием М.В. Назарова.
И.В. Сталин: «Решительная борьба с пережитками великорусского шовинизма является первой очередной задачей нашей партии».

См. также развенчание мифов о "православном" Сталине и др. материалы нашей Библиотеки в разделе Сталинский СССР.

---