Русская армия сегодня

Начиная этот разговор, я прежде всего обязан предупредить – в армии я не был, армии я не видел и служить в армии не хочу. Не хочу не потому, что «глупо терять время», не потому, что считаю себя лучше или умнее других, не потому, что ставлю свою жизнь выше любого парня моего возраста. Просто мне страшно. Я боюсь не выдержать там два года, даже на льготных условиях, с липовыми лейтенантскими (студенческими) погонами на плечах, даже если не в какую Чечню меня не пошлют. «Опуская» армейские порядки на каждом углу, я не нахожу в себе силы самому идти туда и исправлять хоть что-то, то, что будет в моей власти.

Поэтому я не имею никакого морального права судить тех, кто пошёл туда, кто попал в эту мясорубку, судить тех, кто сам раненый, вытаскивал под обстрелом из горящей БМП товарища, кому перерезали глотку позирующие перед камерой чеченцы, кто умер от голода где-нибудь Дальнем востоке или лишился здоровья в гарнизоне под Москвой. И, прежде всего, я должен извинится перед теми, кто с оружием в руках пытается хоть что-то сделать для своей страны, за то, что я сейчас не с ними.

Хотя им от этих извинений, мягко говоря, ни жарко, ни холодно.

---

Сегодня у всех на устах две армейские проблемы – неуставные отношения и недофинансирование. Проще говоря – издевательство генералов над офицерами, офицеров над солдатами, солдат над солдатами и всё это на фоне повальной нищеты. На этом фоне отступают на второй план другие армейские беды и неустройства. И это логично – потому что случай действительно уникальный – чтобы в мирное время каждый год в армии от рук товарищей гибло несколько батальонов солдат. Чтобы офицеры развлекались, надевая на солдат бронежилет и расстреливая их из пистолета (хотя, мне возразят – спасибо большое, что хоть бронежилет надели). Чтобы солдаты в буквальном смысле слова умирали от голода, когда в стране полно продовольствия. Всё это – запредельная дикость.

Запредельная, но не единственная. К сожалению, беглый взгляд на состояние армии позволяет выявить целый ряд других проблем, которым до сих пор не уделено достаточно внимания, которые остаются в тени, оттеснённые на второй план дедовщиной и нищетой. Но при этом они имеют важнейшее значение для того, кто будет восстанавливать русскую армию в будущем (если вообще она будет когда-нибудь восстановлена). Рассмотрению таких проблем посвящена эта статья.

Стратегия, тактика, организация.

При создании любой государственной структуры, организации, предприятия должен соблюдаться принцип соответствия используемых средств решаемой задаче. Проще говоря, если ты что-то делаешь, то должен знать зачем ты это делаешь и как это надо делать.

Как ни странно, в случае с Российской армией у нас нет ни того ни другого. Мало того, что мы не знаем какой должна быть наша армия, но нам не известно даже, зачем она нам нужна.

«Чтобы защищать Родину» это не ответ.

Ответом на вопрос – «зачем России нужна армия?» должен быть список стран, вооруженных группировок, с которыми в настоящее время и в перспективе наиболее вероятно возникновение вооруженных конфликтов. Из этого списка вытекает ответ на второй вопрос – когда, в каком количестве и в каком направлении должны действовать вооружённые силы, какова должна быть общая численность армии и как должны располагаться войска внутри страны. Ещё вопрос – должна ли армия заниматься подавлением мятежей внутри страны, или это дело МВД? Ещё – должна ли она заниматься охраной границ? В какой мере допустимо привлечение армии к решению задач народного хозяйства?

Несмотря на многолетнюю работу Генштаба, прочих высоких штабов и авторитетных комиссий на все эти простейшие вопросы нет ответов. И пока их не будет, бессмысленно даже говорить о восстановлении армии, потому что непонятно, что, как и зачем надо делать.

Сегодняшняя армия досталась нам в наследство от СССР, вместе с её тогдашними целями, стратегией, тактикой и организацией. А что представляла собой та армия?

Советская армия начала 90-х была целиком и полностью построена на давно устаревшем опыте Второй Мировой войны. Более того, опыт этот не только устарел, его и тогда нельзя было назвать удачным. Подумать только, в борьбе с Гитлером Сталин уложил ВДЕСЯТЕРО больше людей, чем противник – за одного немца десять русских! В битве на курской дуге, которой у нас принято единодушно гордиться, мы потеряли в несколько раз больше техники, чем противник. Знаменитая операция по штурму Берлина обошлась нам в 300 тысяч человек!

А разминирование минных полей пехотой? А нелепое, безнадёжное контрнаступление зимы 1942 года? А заградотряды, расстреливавшие своих в спину? А контрразведка СМЕРШ, нанёсшая своей армии вреда в 100 раз больше, чем вражеской? А наша полная неготовность вначале войны?

И это разумное, научно обоснованное ведение боевых действий?

Конечно, повод для гордости у нас есть. Несмотря на голод, разруху, террор, тупое руководство, недостаток сырья, оружия, людей мы в очередной раз уничтожили сильнейшую армию на земле, победили могущественнейшую империю Запада, не только отстояли свою независимость, но и водрузили свой флаг во вражеской столице.

Но в том-то и горький урок этой войны, что победили мы не благодаря распоряжениям командования, а вопреки им. И как дорого мы заплатили за эти парады на улицах Европейских столиц! Побеждённые немцы пострадали от войны гораздо меньше, чем их победители – русские.

Немецкая техника, дисциплина, блестящая организация разбились о дух наших солдат – иррациональное понятие, не поддающееся учёту, не прописанное в уставах. Русские в буквальном смысле своими телами закрыли противнику путь к Москве, победили именно потом и кровью.

При чём здесь военная теория? С какого перепоя можно ставить сегодняшним танкистам в пример Курскую дугу? Задавить массой, понеся намного большие, чем противник потери – с научной точки зрения это всё что угодно, только не победа.

Закрывать глаза на свои очевидные слабости, превозносить очевидные неудачи – это не патриотизм, а идиотизм. Если же это делает военное и политическое руководство, то такое поведение граничит с государственной изменой. Впрочем, должен сразу отмести обвинения в сторону военного руководства. Они искренне верят в то, что говорят, действительно считают опыт Второй Мировой удачным и вполне применимым на сегодняшний день (и в Чечне его используют).

Их так учили.

Довелось и мне пройти курс подготовки на звание офицера запаса. Курс конечно неполон, скомкан, но общее представление о современной российской военной теории он дает. Вот краткие выводы:

1. Наша армия до сих пор рассчитана только на масштабный военный конфликт с противником типа НАТО на равнинной местности. Фактически она предназначена для того, чтобы «повторить» Вторую Мировую войну теми же приёмами и в том же направлении что и раньше.

Единственным отличием является применение оружия массового поражения, к защите от которого, кстати говоря, наша армия также не готова. Существующие на сегодня методы защиты личного состава от ОМП архаичны и неприменимы на практике. Резиновые защитные комплекты ОЗК пригодны только для защиты от дождя или чистки колодцев, приборы обнаруживающие химическое оружие (ВПХР) работают недопустимо медленно, предлагаемые конструкции полевых фортификационных сооружений никакой защиты не обеспечивают, единственное средство, от которого может быть какой-нибудь толк, это противогаз, но он бесполезен против современных ОВ (они поражают и кожные покровы). Сколько лет мы кричали о ядерной войне, но и к ней никто всерьёз не готовился.

2. Наша армия способна вести боевые действия только при наличии чётко выраженной линии фронта – окопы, блиндажи и т.п. Тыловые подразделения практически беззащитны, что наглядно показано в Чечне. Устав не предусматривает постоянного и обязательного прикрытия всех не боевых подразделений – снабжения, госпиталей, штабов, реммастерских и т.п. В случае же нападения противника поварам издевательски предлагается «отразить нападение с использованием личного оружия».

В большой войне ущерб от нападений на полевые кухни несравним с общими боевыми потерями и в расчет может не приниматься. В партизанской – он составляет большую часть потерь, причём потерь, неоправданных нанесением эквивалентного ущерба противнику. Так и гибнут наши солдаты беззащитно и бесполезно.

3. Нашей армии нечем воевать в горах. Странно, но даже сегодня, спустя 20 лет после начала Афганской войны ни у кого даже мысли не возникло о формировании специальных горнострелковых подразделений – частей, вся боевая техника которых способна передвигаться по горной местности, частей, способных вести самостоятельные боевые действия в горах. Горных стрелков всегда пытались заменить десантом, тем более что вертолёты способны перебрасывать войска независимо от рельефа местности.

Но эта замена неполноценна. Прежде всего, авиационный десант очень уязвим в смысле снабжения, транспортные вертолёты в боевых условиях несут большие потери, как было показано в Афганистане. Десант по своему предназначению вообще не может вести самостоятельные боевые действия, он должен захватывать какую-либо точку и удерживать её до подхода главных сил. Есть ещё спецназ, предназначенный для диверсий в тылу врага, подрыва мостов, складов, дорог, аэропортов противника. Но оба этих вида солдат всегда в СССР предназначались также для борьбы с НАТО, для операций против регулярной армии! И никто никогда не собирался воевать одними десантом и спецназом. Поэтому отсутствие специальных горных частей в стране, где много гор (и которая воюет в горах) вызывает по меньшеё мере удивление.

4. Наша армия не готова воевать с партизанами. Насколько ж ей трудно воевать с партизанами в горах! Уж не знаю, из каких соображений, но противопартизанская борьба в СССР была вообще не в почёте. Считалось, видимо, что партизаны – это народ, а воевать против народной коммунистической власти, выступающей за освобождение всех народов Земли, ни один уважающий себя народ не станет. Как бы то ни было, в общую программу подготовки офицера советской армии борьба с партизанами не входила. И ведь знали же, как эффективны партизанские отряды против оккупантов, сами как хорошо этими отрядами действовали во Вторую Мировую!

Не то что солдат, но офицеров, посылаемых в Чечню, просто не учат бороться с боевиками. Да и чему учить-то, надо ведь сначала собрать опыт этой войны (и Афганской) обработать его, и написать хорошие учебники, а уж потом менять программы Вузов. Но время на это у нас – было.

5. Система управления армией безнадёжно устарела, и не только в техническом отношении. Она построена на том же опыте Второй Мировой и её можно охарактеризовать как «ни шагу без приказа». Все подразделения перемешаются только по приказу сверху, приказы отдаются через всю вертикаль управления от командующего до командиров взводов. При катастрофически низком уровне осведомлённости высшего командования это приводит к потере осмысленного управления войсками, время их реакции на порядок превосходит необходимое. Нельзя не отметить практически полное отсутствие контакта между родами войск – авиацией, пехотой и артиллерией. Фактически армия представляет собой отдельные части, не связанные единым стратегическим замыслом, лишённые единого управления.

6. Военная теория находится в таком застое, что можно считать её несуществующей. Особенно это относится к основной массе нашей армии - сухопутным войскам.

«Пехота должна быть тупой и храброй» – это не просто армейская шутка, а реальное выражение современных взглядов российского военного командования на сущность применения сухопутных войск. Взгляд на пехоту как на таран, предназначенный для прорыва укреплённой линии фронта, привёл к такому перекосу в её обучении и вооружении, что она стала практически непригодной для решения других задач, в том числе городского боя и противопартизанской борьбы. Знаменитый ввод бронетехники в г. Грозный, когда наши солдаты гибли полками – не случайная ошибка отдельных военачальников, а закономерное следствие устоявшихся в отечественном Генштабе взглядов на ведение вооруженной борьбы.

С 18-ти лет сегодняшних генералов учили только на опыте Второй Мировой (кстати, уже этот опыт подтвердил крайне низкую выживаемость бронетехники в городе), учили, что первым делом необходимо бросить на противника танки. Наши генералы, подсчитав данное им число единиц бронетехники, искренне верили в скорую победу над плохо вооруженными отрядами чеченцев и были ошеломлены, когда этот стальной кулак распался, как по мановению волшебной палочки.

Они делали то, чему их учили. А самостоятельно проанализировать ситуацию, разработать новые тактические приёмы, чтоб они были правильные, обучить им солдат, приложить на практике – этого нельзя спрашивать с отдельных генералов, это задача для всей военной машины или для гениального полководца. Поэтому нельзя объяснять наши неудачи в Чечне только тупостью генералов, предательством политиков, армейской нищетой и разрухой. Речь идёт о нашем систематическом пренебрежении элементарными правилами военного искусства.

Вот война, для которой одной предназначена и к которой одной готовится современная российская армия:

[В час «икс» огромные массы войск с той и другой стороны стягиваются к границам. По всей линии соприкосновения войск (линия фронта) роются окопы, сооружаются блиндажи, в тылу развёртываются склады, базы снабжения, ремонтные мастерские и госпитали.

То там, то здесь возникают вспышки, вырастают «грибы» ядерных взрывов, прокатывается ударная волна. Особые подразделения засечки тщательно измеряют параметры каждого взрыва и заносят их в специальные разграфлённые журналы, потом отправляемые в штабы, для учета потерь. Самолёты противника с воздуха поливают (в прямом смысле) наши войска зарином и VX. Но ничего страшного, солдаты прячутся от ОВ в специальных землянках, а для выхода у них есть резиновые плащи и противогазы.

Переждав ядерный и химический удар, солдаты вылезают из укрытий, моют технику, протирают «ветошью» танки, принимают душ. Затем, после артподготовки, многотысячные танковые колонны под прикрытием мотопехоты и при поддержке авиации прорывают фронт противника, сминают гусеницами колючую проволоку, расстреливают ДОТы и ДЗОТы, наносят ему решительное поражение.]

Собственно, вот и всё, это уже победа (я уделяю столько внимания ядерному и химическому оружию, сколько ему отведено в боевом уставе).

Не знаю, какое отношение эта бредовая картина ядерного апокалипсиса имеет к реальному ходу современных боевых действий, но знаю и могу утверждать одно – все, что написано про защиту от ядерного и химического оружия – всё это липа, попытка убедить солдат, население и самих себя в том, что такая защита существует. Сегодня наша армия против него беззащитна.

Но дело не в ядерных бомбах или зарине. С теоретической точки зрения проблема гораздо глубже. Та война, к которой мы готовим нашу армию, война вроде Второй Мировой, это война, ведущаяся по линии фронта, на линии. Современные же условия, хоть война против чеченцев, хоть против американцев, требуют действий на площади. Это связано как с невозможностью концентрации где-либо больших масс войск (кинут атомную бомбу), так и с особенностями современного оружия и техники.

Наша же организационная структура войск, с чётким разделением фронт – тыл, в современной войне не работает. Войска согнаны в кучу, тылы беззащитны, отсутствует контроль над всей занимаемой войсками территорией.

Вообще же современные армейские задачи борьбы с регулярной армией противника всё больше отличаются от задач борьбы с партизанами. Для решения таких разных задач нужна прежде всего разная техника, разная подготовка, разная организация боевой работы и структура подразделений. Всё это заставляет усомниться в целесообразности применения армии против мятежников, переложив борьбу с ними целиком и полностью на МВД, для чего у нас как раз имеются специальные Внутренние Войска. К сожалению, гениальную идею о создании Внутренних Войск тоже изгадили, как и все умные идеи последнего времени. Вместо небольших, легковооруженных, мобильных подразделений с отличной связью и оперативным управлением в составе МВД были созданы дополнительные мотострелковые подразделения, копия армейских, такие же неповоротливые и негодные для борьбы с партизанами.

Итак, наша военная теория фактически отсутствует. Не то что солдаты необучены, а вообще никто в армии и стране ничего полезного по этому поводу не знает. Те структуры, которым надлежит заниматься совершенствованием военной теории имеют проф. непригодный состав сотрудников, частная инициатива в этом вопросе вообще свелась на нет. Нам не только нечем воевать, мы ещё и не знаем, как надо воевать, но самое страшное – принято считать, что мы всё это знаем (по крайней мере, среди генералитета).

Оружие, ВПК, финансы.

Наше оружие – опять-таки один из немногих предметов для гордости. Оно и на сегодняшний день летает быстрей и выше, ездит дальше, стреляет точней, чем оружие наших противников. Все знают знаменитые истребители Су-27, МиГ-29, вертолёты Ка-50, танки Т-72 и Т-80 системы залпового огня «Град» и «Смерч». Вся эта боевая техника превосходна и является действительно выдающимся творением человеческих рук.

Однако оружие, если, конечно, ты собираешься им воевать, а не демонстрировать его на выставках, должно быть не просто хорошим, оно должно быть таким как нужно. Здесь также должен соблюдаться принцип соответствия используемых средств решаемой задаче. Даже очень хорошее оружие бесполезно, если его применяют неправильно или не по назначению. Нельзя стрелять из пушки по воробьям или стрелять дробью в слона – это бессмысленно. И если воробьи в отместку могут только нагадить вам на голову, то слон вас растопчет или разорвёт клыками.

Для того, чтобы оружие могло применяться эффективно должны быть соблюдены следующие требования:

1. Оружие должно иметь высокие тактико-эксплуатационные характеристики.

2. Оружие должно быть органичной частью системы обороны государства.

3. Оружие должно соответствовать критерию «стоимость - эффективность». Проще говоря, наносимый этим оружием урон должен оцениваться в большую сумму денег, чем мы потратили на закупку оружия.

4. Оружие должно применяться строго по назначению.

К сожалению из этих четырёх пунктов у нас с грехом пополам соблюдается только один (первый) да и он под вопросом, потому что современного оружия у нас в армии по подсчетам самих военных – четверть (сколько ж его на самом деле?).

По поводу остальных трёх пунктов нам всё испортила та многолетняя ущербная военная доктрина, которая и не предполагала иной войны, кроме войны с США. Прежде всего, у нас нет техники, которая могла бы использоваться в локальных войнах, вообще нет. И, кажется, нет и попыток её создать. Американцы, например, через год после начала войны во Вьетнаме уже имели значительное количество лёгких штурмовиков, которые одни и могут бороться с партизанами. Мы через 23 года войны в горах даже не поставили вопроса о создании такого самолёта, и это уже имея опыт американцев! В результате наша армия уже два десятилетия бомбит одиночных пулеметчиков противника с самолёта, предназначенного для поражения танков на европейском театре боевых действий. Один вылет тяжелого и дорогого Су-25 обходится в несколько тысяч долларов, а сколько стоит Басаеву подготовка одного боевика? В результате убитые боевики делаются для нас поистине золотыми, а армейский бюджет лишается последних денег.

Стоит ли удивляться после этого, что армии не хватает авиационной поддержки? Вот это и значит забивать микроскопом гвозди. Нищая армия тратит на одного убитого врага столько, сколько не тратят благоденствующие американцы.

Создание лёгкого, простого, дешёвого и хорошо защищённого штурмовика, вроде Ил-2 времён Второй Мировой – одна из важнейших задач российских ВС на сегодня. И от ёе решения во многом зависит, как долго мы будем нести такие страшные потери на Кавказе.

Та же история и с прочей техникой. Хотя бы ввод танков в Грозный – несоответствие между возможностями техники и методом её применения. Неповоротливые мотострелковые батальоны в горных ущельях. Стрельба из тяжелых гаубиц и «Градов» по рассредоточенным мелким подразделениям противника. Беззащитные тыловые колонны на горных дорогах. Фронтовые бомбардировщики с изменяемой геометрией крыла, бомбящие мужика с автоматом.

А что делать генералам? У них просто нет другого оружия.

Но, наверно, самая страшная беда нашей армии сегодня – разведка и связь Сухопутных Войск. Система управления войсками, кажется, не менялась с конца Второй Мировой войны ни организационно, ни технически. Такие же примитивные радиостанции, полевые телефоны образца 1943 года, те же кодовые обозначения техники, которые вся страна уже выучила наизусть. Подумать только – в начале 21 века наши рации не обеспечивают самой элементарной шифровки предаваемых сообщений, всё идёт открытым текстом. В результате наша связь в Чечне представляет собой не обмен сообщениями между командирами, а ругань в эфире с боевиками.

Топографическая привязка, ориентация на местности, которая даже у российских рыбных браконьеров идет автоматически и через спутник, в российской сухопутной армии осуществляется вручную на бумажных картах, так же, как полвека назад. В авиации и на флоте дело обстоит лучше, но далеко не хорошо и не нормально.

Разведка сухопутных войск ведётся тоже без средств автоматизации, пешком по горам. Радиоэлектронная разведка очень слаба, беспилотные летательные аппараты имеются в небольшом количестве и не соответствуют современным требованиям.

Короче говоря, наши армейские подразделения на сегодняшний день слепы и неуправляемы. Командиры зачастую не знают, не только где противник, но и где подчинённые им солдаты и, естественно, не могут правильно управлять ими.

Ещё одним больным местом нашего оружия является унификация. В идеале было бы хорошо, чтобы любая техника одного типа (танки, истребители, корабли) имела одинаковые, взаимозаменяемые детали. Этим облегчается ремонт и производство техники, снижаются расходы на научно-исследовательские работы, достигается стабильность работы боевой техники. У нас этому вопросу уделяли традиционно мало внимания, что привело к параллельному созданию разных образцов техники с аналогичным назначением и возможностями (рост расходов), и внедрению такой техники в производство (сложность эксплуатации).

Что касается боеготовности нашего оружия, то ситуацию можно характеризовать просто – катастрофа. По данным военных на 1999 г. боеготовность штурмовиков составила менее 45%, истребителей – около 53%. Но это всё, естественно, липа. Я лично имею свидетельские показания о трёх частях – танковом подразделении, базе химвойск, и ремонтной базе. Нигде рабочей техники не было. Было несколько отдельных работающих экземпляров для учений и демонстрации. «Там ездит несколько танков, на них вся часть работает» - такая ситуация, насколько я понимаю везде. «Всё, что работает, всё в Чечне» - это уже свидетельство полковника российской армии. Нет и речи о том, чтобы отдельные рабочие машины в частях могли бы быть использованы в качестве организованной вооруженной силы.

Мы говорим – наша армия очень плохо вооружена. Нет, наша армия не плохо вооружена – она вообще безоружна. Всё, что у нас реально сейчас есть – сотня ядерных ракет и стрелковое оружие (автоматы, пулемёты, гранатомёты). Ничем другим (танки, самолёты, корабли, ЗРК) серьёзно воевать, например с Китаем, нельзя, потому что это отдельные и немногочисленные экземпляры, которые выработали ресурс и не выдержат интенсивной эксплуатации.

Эта проблема в полной мере затрагивает и ВПК.

Советский военно-промышленный комплекс один в СССР был способен выпускать продукцию высокого технического уровня. Он был создан общими усилиями всей страны, на него ушла большая часть денег, человеко-часов, умственных усилий нашего народа. Фактически, к моменту распада СССР он представлял собой единственную ценность в промышленности, единственный резерв, с помощью которого было возможно добиться реального роста производства. Возможности тогдашнего ВПК были, несмотря на тяжелый экономический кризис, очень широки, было современное оборудование, отлично подготовленные кадры, громадный опыт реальной работы. На его предприятиях был возможен выпуск практически любой мирной продукции, от медицинских протезов до грузовых судов, от телевизоров до космических кораблей.

Для того, чтобы переориентировать производства и удовлетворить хотя бы потребности своего внутреннего рынка в товарах нужно было не так уж много – льготы в налогообложении, дешёвые государственные кредиты единая государственная политика, направленная на поддержку отечественного производителя. Если бы деньги, вхолостую истраченные на поддержку сотен коммерческих банков, бесполезных и даже вредных для национальной экономики в целом, были тогда направлены в реальное производство, у нас появился бы шанс. Доходы предприятий ВПК позволили бы им продолжать научные исследования, доходы бюджета позволили бы покупать хоть немного оружия для армии, выросли бы зарплаты рабочих. Опираясь с одной стороны, на ВПК, и одновременно проводя аграрную реформу, мы могли бы начать, пусть медленно, но поправлять состояние экономики в целом.

Ничего этого сделано не было. Брошенный в «рынок» на произвол судьбы ВПК, как того и следовало ожидать, практически загнулся. Сейчас мы не только не в состоянии производить нужное количество оружия для армии, мы уже не можем вести новые разработки. И ещё – массовые поставки современного оружия за рубеж начинают угрожать нашей безопасности, у соседей появляется больше современного оружия, чем у нас. Нищие предприятия вынуждены продавать оружие чуть ли не поштучно, когда ясно, что покупателю оно нужно для ознакомления с устройством и копирования.

На сегодняшний день ВПК хотя и не уничтожен полностью, но требует немедленных и решительных мер по его восстановлению. Речь идёт уже не о том, чтобы выпускать лучшее в мире оружие, речь идёт о том, чтобы иметь возможность производить хоть что-то, чем можно было бы в случае чего воевать.

Финансирование армии – ещё одна больная тема, проблема, остро ощущаемая всеми, но воспринимаемая по-разному. Наши генералы утверждают, что проблема эта может решиться только одним образом – страна должна найти и дать армии как можно больше денег. Отдельные светлые умы «на гражданке» указывают на то, что большое значение, наряду с объёмами финансирования армии, имеет ещё и эффективность расходования отпускаемых на армейские нужды средств.

Я же рискну пойти ещё дальше, сделав следующий вывод: сколько бы денег не выделялось нашей армии в том виде, в котором она существует сейчас, на дело будет тратиться одна и та же строго фиксированная сумма - ровно столько, чтобы солдаты массово не умирали от голода, чтобы была исправная техника для парадов, чтобы в Чечне поддерживалась видимость боевой работы. Всё остальное – растратят и разворуют.

Сложившаяся сегодня ситуация с финансированием ВС такова, что деньги расходуются фактически бесконтрольно. При формировании государственного бюджета расходы на нужды упоминаются только в самых общих словах, определяется сумма расходов, а куда конкретно пойдут деньги, решают сами военные. Такой порядок при СССР объяснялся военной тайной, но что заставляет нас финансировать постройку генеральских дач сегодня, когда «вероятный противник» уже давно знает о нас всё, что ему интересно и неинтересно? Пока в бюджете не будет чётко прописано, куда, сколько и в какие сроки должно поступать денег, сколько еды, топлива, танков и самолётов предполагается закупить в текущем году и ещё – на какие цели деньги должны тратиться в первую очередь (при недофинансировании), давать армии больше денег бессмысленно. Отрывая последние рубли у больниц, школ и пенсионеров мы нисколько не помогаем накормить изголодавшихся солдат или повысить боеготовность истребителей – всё сверх некого минимума разворовывается. Зная наше сегодняшнее состояние, можно с уверенностью утверждать, что разворовывается больше половины, много больше.

Ведь воровство идет по всей вертикали распределения средств – от генералов (а ещё раньше – от Минфина) до последнего старшины.

Но воровство, как это не странно звучит, ещё не самая большая финансовая проблема армии, ещё больший ущерб ей наносится от неэффективного расходования средств. Армия до сих пор не в состоянии расстаться с призраком советского гигантизма, до сих пор зациклена на сверхмощных ядерных ракетах, сверхбыстрых истребителях, сверхзащищённых танках. Не так давно президент принял очередную программу военного строительства, один из приоритетов – создание истребителя пятого поколения! Остальные пункты – из той же оперы. Это когда в Чечне у солдат нет не то что ночных прицелов, не то что раций, но даже нормальных касок. Всё тот же пример – штурмовик Су-25, слишком дорогой для локальных войн, а дешевого мы не делаем. Вся техника так. Конечно, армия должна быть готова воевать не только в Чечне, должна быть готова и к ядерной войне, и войне с НАТО или Китаем, так вот и должно у нас быть оружие на все случаи жизни. Но его нет, и не предвидится. Стремление сохранить возможность воевать неядерным оружием с НАТО, на самом давно и напрочь утерянную, не даёт нам нормально воевать в других местах, делает беззащитными даже перед разрозненными отрядами чеченцев, на финансирование войны с которыми просто не остаётся денег. Это тем более дико, что против НАТО и Китая у нас все-таки есть атомное оружие, а против чеченцев – почти только автоматы.

В этом случае надо выбирать – расстаться с иллюзиями или расстаться с десятками тысяч убитых русских подростков. Концентрация финансовых усилий на стратегических направлениях – неизбежная мера в условиях катастрофической нехватки денежных (и прочих) ресурсов. И нельзя пренебрегать реальными нуждами армии ради фантазий нескольких проф. непригодных генералов и политиков. Разумеется, создание и закупка мощной военной техники – важнейшая задача для страны, заботящейся о своей безопасности. Но эта задача для России неразрывно связана с другой, более общей задачей – восстановлением отечественной экономики и вообще национальной жизни. Пока наша страна не будет «поднята с колен», планы создания мощной современной армии останутся лишь несбыточными иллюзиями, а обещания создать такую армию – откровенной и наглой ложью.

Комплектование, подготовка, дисциплина.

В будущем, когда военные историки будут изучать российскую армию периода перестройки и «демократии», наружу выплывет очень много смешных, трагических, страшных и нелепых фактов. Но в этом позорном для нашей страны ряду пальма первенства безусловно будет принадлежать принципу комплектования отечественных Вооружённых Сил.

Советская армия была единственной, наверно, армией мира, в которой основная масса солдат, т.е. военнослужащих, в обязанности которых входит непосредственное ведение боевых действий, тех, на чьи плечи ложится вся тяжесть современной войны, состоит из подростков, неготовых к войне ни морально, ни физически. В результате использования подростков в качестве солдат не только вконец подрывается последнее здоровье нации, но и катастрофически снижается боеспособность армейских подразделений. В конечном счёте это привлечение недозрелых юношей в армейские ряды наносит и огромный экономический ущерб – ведь армия несёт «лишние» потери не только в живой силе, но и в дорогостоящей технике, с которой эти «солдаты» совсем не умеют обращаться. Тяжелый ущерб несёт и государство, которое теряет, в прямом смысле – убитыми, в переносном – духовно и физически покалеченными, очень много молодых людей, а ведь мы не Китай, у нас катастрофическая демография, у нас просто нет ни одного лишнего человека (страна и так испытывает нашествие «гостей» с солнечного Юга).

Надо ли доказывать, что и самый здоровый подросток непригоден к армейской службе в качестве основной ударной силы армии? Другое дело – небольшая примесь подростков в армейских рядах, когда они перемешаны со взрослыми мужиками. Как показывает опыт, в этом случае они положительно влияют на боеспособность подразделения в целом – добавляют в боевые действия остроту, демонстрируют предприимчивость, дерзость, проявляют большую активность, положительно влияют на психологическую атмосферу. Но всё это – под защитой нормальных взрослых солдат, всё это – пока дело не дошло до настоящей мясорубки.

Всегда и везде, и в природе, и в людском обществе, молодняк должен быть под присмотром и под охраной достаточного количества полноценных опытных взрослых, и вот только в нашей армии законы природы почему-то отменены. Чего же ждать от мотострелкового батальона, в котором на 500 подростков приходится пять – шесть взрослых, не считая молоденьких лейтенантов, которые сами ещё нуждаются в поддержке и покровительстве? Само собой разумеется, что лишенные поддержки и контроля взрослых, эти подростки жестоко грызутся между собой в мирное время, а на войне затравленно жмутся к командиру, не зная, что делать, не умея защитить себя. Другого и ждать не приходится, всё вполне логично. Нелогично только одно – зачем их вообще забрали в армию? Кто придумал, чтобы они изображали из себя вооруженную силу?

Может быть, по физической силе 19-ти летной подросток и не уступит взрослому (хотя уступит, и ещё как!), но вот по выносливости, по стойкости к лишениям и физическим нагрузкам он вообще не сравним с 25 – 30 летним человеком. Каждые полгода развития в таком возрасте значат очень много, и они-то как раз и приходятся на то время, когда забирают в армию! Человеку просто не дают вырасти, подвергают тяжелым нагрузкам несформировавшийся до конца, уязвимый организм. Но физиология – это ещё полбеды. Главная проблема лежит в области психологии. И дело даже не в неуравновешенности подростков, не в отсутствии сформировавшегося мировоззрения, не в их лёгкой внушаемости или сильно развитом стадном чувстве (хотя вся наша дедовщина как раз оттого, что подростков заперли в казарме одних без присмотра и предоставили им разбираться между собой как знают). Всё дело в отсутствии у подростков навыка самим думать за себя, предпринимать самостоятельные решения. Всё дело в том, что подросту ещё нужна твёрдая опора, а вот сам быть опорой он не может и другие подростки никогда не заменят ему старших. И если подростки остаются одни, они инстинктивно первым делом думают о том, как бы им смыться под опеку взрослых. И, что интересно, вместе со взрослыми они уже готовы делить общую участь. Но только не одни! Повторяю, это нормально, это правильно и логично, так оно и должно быть, таковы общие для всех законы природы.

Теперь о том, как готовят у нас солдат. То что их вообще не готовят и не учат, это понятно, но речь о другом. Существующая сейчас система подготовки личного состава, при которой солдат служит два года, из которых первые несколько месяцев учится, не выдерживает никакой критики. Если человека хотят просто обучить владеть оружием и отправить в запас, то этого слишком много (в мировой практике такой срок составляет 6 – 8 месяцев), если его хотят использовать как «регулярного» солдата, это слишком мало. Офицеры в Чечне жалуются, что как только солдат чему-то научится, кончается срок его службы и его место занимает необстрелянный новобранец, которого надо заново учить. Т.е. опытных солдат в армии нет, стало быть некому передавать новобранцам боевой опыт, нет солдат, способных воевать с противником «на равных». Другая сторона медали – подготовка солдата ведь стоит денег. Если его учат стрелять из автомата, это ещё куда ни шло, но если его учат стрелять из танковой пушки? Или стрелять зенитными ракетами? Очевидно, что подготовка «контрактника», которого один раз научил, а потом нужны только сравнительно редкие тренировки, обходится неизмеримо дешевле, чем подготовка раз в два года нового призывника. Сколько прослужит контрактник? Если даже только 10 лет, а не 25, как офицер, то всё равно получается пятикратная экономия на обучении личного состава! Само собой разумеется, что проводить полноценное обучение всех солдат раз в два года наша нищая армия не может. Вот и получается, что наши войска – необученная испуганная толпа подростков, без техники, без еды, без правильного руководства.

Кстати о руководстве. Каково положение офицерского корпуса в современной России? Ну, в бытовом плане оно, конечно, лучше, чем положение солдат. Офицеров никто не тянул в армию насильно, они не заперты в казармах, могут жить со своей семьёй, несмотря на нищенскую зарплату могут подрабатывать или воровать, зарабатывая хоть на какую-то еду, наконец они взрослые люди и им легче переносить армейские лишения. Но это всё верно, если рассматривать армию как зону, где основная задача каждого – просто выжить. Если говорить о армии как о инструменте ведения вооруженной борьбы, то представляется следующая картина:

1. Как было указано выше, офицеров учат по неправильным или устаревшим программам.

2. С какими солдатами офицерам приходиться воевать, было уже подробно описано.

3. Каково материальное положение офицеров, всем известно и без меня. Само собой, все, кто мог из армии уйти, за исключение кучки неисправимых романтиков, из армии уже ушли.

4. То, что у солдат, которыми командуют офицеры, нет оружия, тоже уже было сказано.

Спрашивается – каков должен быть офицер, чтобы побеждать врага, если его этому не учили, если у него солдаты, которых самих нужно защищать, если у этих солдат нет оружия, а дети дома сидят голодные?

Но, конечно, и в этой обескровленной оттоком лучших специалистов, нищетой и военными потерями массе офицеров до сих пор ещё есть люди, вполне способные с успехом командовать войсками. Однако, чем выше звания, тем ниже процент таких офицеров. Скорость их продвижения по служебной лестнице обратно пропорциональна их деловым и профессиональным (а ещё больше - моральным) качествам, так что если в нашей армии ещё можно наскрести кучку нормальных командиров среднего звена, то поиск талантливых генералов – дело обречённое. Последних генералов, способных делать хоть что-то полезное (Громов, Лебедь, Шаманов), выжили из армейских рядов уже в эпоху становления российской демократии. В настоящее время в армии господствует та же система назначений на высшие должности, что и во всём остальном государстве – для получения штанов с широкими красными полосами нужно:

а) Не пытаться что-то сдвигать, плыть по течению. Это нужно для того, чтобы не затрагивать чужих интересов, не вступать в конфликты.

б) Молчать о проблемах, сидеть тихо.

в) Не только покрывать чужое воровство, но и самому воровать, иначе ты будешь выделяться из общей массы, служить для воров укором, колоть им глаза. И путь наверх будет тебе закрыт.

Спрашивается, может ли честный и талантливый человек попасть наверх при такой системе отбора? Как ни странно, может, но только случайно и по недоразумению. Наши современные генералы не просто не хотят, не просто не умеют, они не могут сами наводить в армии порядок – в случае реальных попыток что-то изменить к лучшему их ждет безнадёжное противостояние (и отставка) с теми силами, кому выгодны анархия и развал. В деле восстановления армии честным и талантливым военным (а их не так уж мало, вопреки всему вышесказанному, сам лично видел нескольких нормальных офицеров) нужна помощь всей страны – правительства, ФСБ, наконец, самих граждан.

И наконец, о тех, кому это всё выгодно, о тех кто неплохо устроился на развалинах современной российской армии, о тех, с кем предстоит бороться. Каждому порядочному мародёру известно, что в мирном целом зажиточном городе мало чем можно поживиться – кругом полиция, все двери заперты на замок, суды исправно отправляют преступников за решётку. Но вот начнись, скажем, война, землетрясение, революция, подвергнись город сильным разрушениям – вот тут то и открывается золотое дно для тех, кто имеет совесть наживаться на чужом горе. Отсутствие порядка и контроля даёт единицам (не таким уж и единицам, а сотням и тысячам) возможность лёгкого и быстрого обогащения за счёт основной миллионов пострадавших, теряющих имущество, здоровье, а то и саму жизнь.

Кого же из рядов Российской армии можно отнести к этой группе? В первую очередь, это, естественно, основная масса генералитета, чьи дачи вошли в пословицы, чья тупость стоит нашему народу десятков тысяч жизней наших солдат. Потеряв ощущение реальности, видя солдат только на парадах и на стройках, не умея воевать и не желая учиться, выжимая себе в карман из скудного армейского бюджета последние рубли, продавая авианосцы и бомбардировщики на металлолом, вконец развратившись и проворовавшись, эта замкнутая каста намертво перегородила дорогу всякому, кто желает прервать это блаженное бездействие, перекрыть источники их доходов (собственно говоря, и во всей стране так). Тут не обойтись без широких (и глубоких) кадровых чисток, только тут тоже не всё так просто, ведь других генералов попросту нет. Таким образом, одна из основных проблем будущей реформы будет проблема кадровая, острый недостаток генералов и старших офицеров.

Ещё одна, более многочисленная и не менее сволочная группа - работники военкоматов, поставляющих генералам человеческий материал для постройки дач, парадов и провальных военных операций. Эта группа, может быть, в ещё более выгодном положении: под угрозой двухлетнего голодания, постоянных издевательств, возможной гибели в «горячих точках» наших детей военкоматовские тыловые герои могут выжать из родителей практически любые суммы денег (тариф по Москве – от 2000 до 5000 $ ). Для них наше горе – единственный источник средств, основа их благополучия. А как они разговаривают! Как упиваются своей силой, издеваясь над какой-нибудь невменяемой от страха за своего ребёнка женщиной, стоящей перед ними навытяжку, с трясущимися руками и невидящим, затравленным взглядом (наблюдал я тут недавно одну сценку)! Впрочем, не надо эмоций, эта статься посвящена только технической стороне дела.

Итак, третья группа – это лица, привлечённые к распределению финансовых средств или каких-либо материалов – так называемые снабженцы. Не имея такого влияния, как генералитет, и не будучи столь одиозными фигурами, как военкоматовцы, они тем не менее, принимают значительное участие в финансовом ослаблении Вооружённых Сил.

Какова же численность этих трёх групп вместе? Цифр, само собой, у нас нет, но их порядок очевиден – несколько десятков тысяч человек. Вот в их-то интересах и приносится в жертву наша молодежь и наша армия. И не стоит думать, что их так уж мало, или что справиться с ними так уж просто. Как ни крути, их больше дивизии, и все они сытые, при деньгах и самоуверенные. Они – имеют достаточно сил, чтобы уже 12 лет держать нашу армию в хаосе, развале и нищете.

Кроме того, нельзя забывать о силах вне армии, также заинтересованных в поддержании нынешнего развала (хотя бы чиновникам из правительства, имеющих, конечно, долю от разворовываемых армейских средств).

Тут многое упирается в очередную (назвать ли её самой тяжелой? Но сколько уже перечислено проблем и как важна каждая из них!) армейскую проблему – дисциплину. Любая армия по определению представляет собой структуру, в которой дисциплина должна всегда стоять на первом месте. В широком смысле под армейской дисциплиной подразумевается определённые правила взаимоотношений между военнослужащими, нарушение которых карается законом (или уставом, что одно и то же). Почему дисциплина особенно важна именно в армии?

Во-первых, армия – это совершенно особенный государственный институт, обладающий несравнимо большей силой, чем все остальные люди и организации во всём государстве вместе взятые. Соответственно, армейская дисциплина жизненно необходима для страны, которая хочет избежать таких «мелких» неприятностей, как военные перевороты, армейские мятежи, знакомые нам побеги с оружием, расстрелы сослуживцев и мирного населения (жесткая дисциплина не только позволяет «запугать» солдат, чтоб они не бегали, но самое главное – устранить причины их побегов – дедовщину, голод, издевательства командиров).

Во-вторых, дисциплина является важнейшим слагаемым боевой мощи армии, она не только позволяет снизить хищения (через наказания недобросовестных снабженцев), облегчить мирную жизнь солдат, но и резко повышает боевую ценность подразделений, обеспечивает надёжную управляемость, слаженность действий военнослужащих.

В более широком смысле дисциплина – это армейский синоним слова «порядок», которого так не хватает всей нашей стране, не только армии. Порядок – основа, необходимая для успешного выполнения любого дела, для нормальной жизни любого общества, для нормальной работы любой организации. Пока он не будет наведён в армии, говорить о её реальном реформировании бессмысленно.

Что же делается в рядах нашей армии сегодня? В принципе, там делается всё то же, что и во всём остальном государстве – там царит анархия, но не простая, а осложнённая специфическими армейскими условиями: скученностью, изоляцией, большей, чем на гражданке, зависимостью подчинённых от начальников, концентрацией «социально неблагополучного» контингента, наличием больших масс оружия и т.п. А как же иначе? Можно ли было ожидать, что у больной страны будет здоровая армия? Как здесь, так и там все разболтались (и в том, и в другом смысле), обнищали, ожесточились и разуверились в возможности что-то исправить, проворовались и перестали ощущать себя единым целым, короче – целиком и полностью отдались так называемой «борьбе за существование». И как здесь, так и там, мы забыли, что бороться за существование гораздо легче вместе, чем по отдельности.

Гражданские власти (сами неизвестно что из себя представляющие) вмешиваются в армейские дела только в самых вопиющих случаях, когда где-нибудь гибнет или убегает неприлично много солдат, когда за границу продают слишком большие партии оружия, когда слишком жадные генералы не хотят делиться «доходами». Тогда назначаются какие-то комиссии, возбуждают уголовные дела, вызывают провинившихся «на ковёр», президент зачем-то заявляет о взятии дела «под личный контроль» (под этим «личным контролем» уже половина уголовных дел в стране), даются клятвенные уверения во всём разобраться и сделать соответствующие выводы. И всё. Всё остальное время охрана правопорядка в армии оставлена исключительно самим армейским властям, прежде всего, конечно, военной прокуратуре. Военные же власти не только не хотят, но и не могут самостоятельно поддерживать порядок, прежде всего у них нет штатов т.е. нормального отдела внутренней безопасности, потом у них нет нормальной юридической базы, нет правительственной поддержки в этом трудном начинании (т.е. скорее в неначинании).

Возникает вопрос – почему же наши генералы даже не пытаются установить элементарную дисциплину в подчинённых им войсках, не воров ловить, а привести жизнь солдат в казармах в соответствие с требованиями устава? Казалось бы, они в этом действительно заинтересованы, и это ни в чём не нарушает их интересы, не мешает им ни строить дачи, ни продавать на слом атомные крейсера, ни воровать армейские деньги, а парады от этого только выиграют? Это потому, что несмотря на свою тупость и неспособность, наши генералы всё-таки люди военные, кое-что об армии знают, и понимают в ней всё-таки больше, чем наши «демократы», которым только дай волю, они и всё нынешнее развалят, и ничего нового не создадут.

Посмотрим на ситуацию логически и попытаемся ответить на вопрос: на чём держится наша армия? Ясно, что не на патриотическом желании граждан служить в ней – призывников ловят чуть ли не с собаками, попасть в армию считается самой большой бедой для молодого человека. Ясно, что не на финансовом интересе – солдатам ничего не платят.

Тогда, наверно, на государственном принуждении? Вот чудо – тоже нет! Государственное принуждение заканчивается перед воротами воинской части, когда парня хватают, запихивают в воронок и везут исполнять «гражданский долг перед Родиной». Действие каких-либо законов или уставов прекращается, как только захлопываются ворота части. Там закон – тайга, кто сможет, тот того и гложет. Так армия держится на жестокости отдельных офицеров, которые по собственной инициативе запугивают, избивают и унижают солдат, заставляя себе повиноваться? Тоже нет! Как может один (два три) человек с пистолетом держать в повиновении сто человек с автоматами? В тюрьме для охраны безоружных заключённых требуется гораздо большие силы, а условия жизни сопоставимы по тяжести. Сказать ли, что солдаты слишком запуганы, чтобы бросаться с оружием на офицеров? Так и это не так, расстрелы офицеров (даже иногда генералов) – обычное дело в нашей армии.

Очевидно, что единственная мечта наших солдат, это попасть домой. Очевидно, что для того, чтобы попасть домой, они готовы буквально на всё. Очевидно, что слабый офицерский состав не смог бы их удержать в армейских рядах не то что убеждением, но и силой оружия. Так что их там держит? Что мешает просто разойтись по домам, как в 1917 году?

И ответ очевиден – в 1917 году все солдаты были заодно. Сегодня они поделены на две половины, каждая из которых люто ненавидит другую (люто-то люто, но меньше чем офицеров). У наших сегодняшних солдат просто нет единства. Любой нормальный человек, после уютной семейной жизни попав в невыносимые условия первых месяцев армейской службы, будучи окружён такими же как он, мечтающими о свободе людьми, непременно бы сбежал или взбунтовался (что мы и наблюдаем во многих тысячах случаев). И единственное, что сдерживает общий взрыв отчаяния, это вторая половина солдат, т.н. старослужащие, которые имеют некоторые (но далеко не исчерпывающие, прошу тов. офицеров заметить) основания, чтобы поддерживать какое-то подобие порядка.

1.Прежде всего, они желают на ком-нибудь отыграться за собственные муки и унижения (Меня насиловали, а ты чем лучше? Нагибайся!),

2. Они уже попривыкли к армейской службе, как-то устроились, им легче переносить трудности, и трудностей им достаётся меньше,

3. Они могут обирать молодых солдат, заставлять их просить милостыню, облегчая себе жизнь, они заинтересованы в их забитости и послушании из чисто материальных соображений,

4. Им осталось служить только половину срока (скоро на свободу), что действует смягчающе, позволяет смириться с мыслью о необходимости «дослужить», тогда как для новичка такая мысль невыносима,

5. Они образуют привилегированный (если менее голодный – можно считать синонимом этого слова) слой солдат, не только де-факто, но и в глазах военного командования, у них устанавливаются лучшие отношения с офицерами. У офицеров как бы устоялся принцип (цитата) «Давить надо эту зелень», при этом старослужащие в значительной мере свободнее от офицерских издевательств.

Таким образом, не государство, не офицеры, не судьи или прокуроры, поддерживают в армии «порядок». Хрупкое равновесие в нашей армии поддерживается за счет вражды между самими солдатами. Наша армия действительно держится на дедовщине, и рухнет, если дедовщины внезапно не станет, это не шутка, так оно и есть! Речь фактически идёт о негласном (и неосознанном) сговоре между старослужащими и офицерами, «вам всё дозволено, лишь бы была дисциплина», о полной утере офицерами контроля над солдатами, о катастрофе худшей, чем отсутствие оружия или топлива. Понять в каком-то смысле можно и офицеров, ведь возможности установить нормальный порядок в одиночку нет, каждый день кто-то из них гибнет от солдатских пуль, а дома – семья, которая важнее всего на свете. И с каким чувством офицер, в каждом из солдат подозревающий завтрашнего убийцу, выйдет на плац, перед ротным строем? Инстинктивно он будет пытаться не дать возникнуть этой солдатской мысли, а для этого демонстрировать жестокость, постоянно давить на солдат, вести себя именно так, что рука подростка сама потянется к автомату.

Получается замкнутый круг, круг, который невозможно разорвать изнутри, как нельзя вытащить самого себя за волосы из болота. Восстановление нормальных отношений между военнослужащими (как и между остальными гражданами), задача не только общегосударственная, но шире – общенациональная. И связана она не только с чисто административными мероприятиями, но и с путями, по которым в будущем будет идти духовная эволюция (или деградация) нашего народа. Но это уже вопрос скорее к Церкви, чем к государственной или военной власти.

Выводы.

Из всего вышесказанного логически вытекает один ясный и неопровержимый вывод – русской армии, как вооруженной силы, сегодня не существует. Но она существует как государственный институт, она существует как вторая зона, на которую попадают, где мучаются и умирают не за преступления, а по молодости и неспособности вовремя смыться. Армия превратилась в мясорубку, поглощающую молодых здоровых подростков и возвращающую физических и душевных калек (в лучшем случае) и трупы (в худшем). Да ещё, прошу не забывать, на это перемалывание нашей молодёжи уходят наши же деньги, много денег. И ещё, эта армия, неспособная нанести ущерб врагу, наносит страшный ущерб нашей природе, за счет разваливающихся ядерных реакторов, притекающих бочек с ядами, «утилизации» ядерных отходов путём их слива в моря и т.п.

Чем наша армия опасна для противника? Некоторым количеством ядерных зарядов (и их надо обязательно сохранить, чтобы иметь возможность если не победить в войне, то хоть заставить врагов умереть вместе с нами). Чем она опасна для нас? Очень многим:

1. подрывается здоровье нации (моральное и физическое),

2. впустую тратятся огромные по российским масштабам суммы денег,

3. разрушается наша среда обитания,

4. растёт опасность массовых беспорядков с участием солдат,

5. в конец подрывается международный престиж России, растёт опасность нападения на нас сильных соседей, от которых нам нечем защитится.

Кажется, и одного из этих факторов достаточно, чтобы серьёзно заняться армейскими проблемами.

Основные положения предполагаемой армейской реформы.

Из всего вышесказанного очевидно, что реформировать (т.е. плавно и постепенно изменять к лучшему) в нашей армии практически нечего. Глубина кризиса, поразившего армию, такова, что речь должна идти скорее о создании новой армии, чем о улучшении прежней. По всей видимости, для нашей армии больше всего подходит схема постепенной замены нынешних негодных частей на новые, сформированные «с чистого листа». По своему масштабу будущая армейская реформа будет сравнима разве что с реформами Петра Первого, некоторые характерные приёмы которых (изучение иностранного военного опыта, полный пересмотр военной теории, создание принципиально новых воинских частей, кардинальная перестройка организационной структуры Вооруженных Сил и т.п.) неизбежно должны быть повторены и сегодня. В то же время недопустимо повторение ошибок Петровской реформы – слепого копирование иностранных образцов и недостаточного внимание к отечественным условиям и отечественному опыту.

Очевидно и другое – восстановление нашей армии неразрывно связано с восстановлением всего нашего государства, с нормализацией национальной жизни. Одно невозможно без другого. И, серьёзно говоря о армейской реформе, я автоматически подразумеваю, что она будет идти параллельно с общим восстановлением всего государственного организма.

Каковы же должны быть основные положения будущей армейской реформы?

1. Необходимо провести широкомасштабный сбор, изучение и анализ сведений о вооруженных конфликтах последнего времени, изучить боевые уставы иностранных государств, собрать и систематизировать соображения российских военных, конструкторов оружия, обратить внимание на методы ведения войны наших сегодняшних противников и т.п. Короче говоря – нам надо создать современную военную теорию, понять, как и чем следует воевать в современной войне. На основании научного анализа полученных данных и анализа геополитической ситуации в мире должна быть создана военная доктрина – долгосрочный конкретный план обороны государства. Нам надо определиться – с кем мы собираемся воевать и от кого собираемся защищаться. Наконец, опять-таки на основании анализа всего вышеперечисленного нужно определиться – сколько солдат и сколько оружия нам нужно, чтобы создать армию, удовлетворяющую современным требованиям.

2. Необходимо решить проблему комплектования ВС личным составом. Для этого надо чётко разграничить две вещи – подготовка резервистов на случай войны и профессиональная армейская служба в мирное время. Обучение должны проходить (по возможности) все граждане, способные носить оружие. «Служить» в армии в мирное время или воевать в локальных войнах должны (по возможности) только добровольцы, т.е. люди, оставшиеся в армии после окончания обучения (контрактники). Само, собой, им надо платить какие-то деньги. Кроме того, надо раз навсегда запомнить – подросткам в армии делать нечего! Мировой опыт показывает, что житель средней полосы (скорость развития зависит от климатической зоны) может стать нормальным солдатом только после 21 года, не раньше! Кроме того, в армии жизненно необходима примесь военнослужащих (не офицеров, а солдат!) старшего возраста, играющих роль лидеров (сержантский состав) и передающих опыт молодым солдатам. Это условие невозможно выполнить без увеличения доли «контрактников».

3. Необходимо установить в армии жесткую дисциплину, которой должны подчиняться не только рядовые, но и весь комсостав без исключений. Этого нельзя добиться, не повысив степень ответственности офицеров за ситуацию в их подразделениях, и ответственность солдат за нарушение устава и неподчинение офицерам. В качестве инструмента установления дисциплины в армии должен быть создан достаточно мощный отдел внутренней безопасности (собственные армейские следователи), необходимо также кадровое укрепление военной прокуратуры и интенсивная работа в этом направлении ФСБ. Должна быть установлена уголовная ответственность за любые проявления т.н. «неуставных отношений», как относительно солдат, так и относительно офицеров. Ещё одной важнейшей задачей в этой области является резкое сокращение объёмов воровства и коррупции в армии. Кроме того, нельзя забывать о такой важнейшей стороне дела, как контрразведка.

4. Необходимо оптимизировать структуру армейских расходов. Для этого требуются две вещи – научная организация процесса и строгий контроль за ним. Министерство обороны должно направлять детально проработанный и обоснованный запрос с указанием конкретных сумм и целей, на которые эти суммы предназначены, правительству, в парламент, и главе государства. После утверждения военного бюджета МО, парламентом и правительством расходование средств должно контролироваться как военными, так и гражданскими органами, с обязательными отчётами в парламенте о выполнении бюджета.

Как добиться того, чтобы деньги тратились на то, что действительно надо? Конечно, универсального рецепта здесь не существует, всё упирается в кадры, в конкретных людей, принимающих правильные или неправильные решения. Но, по крайней мере, необходимо собрать и обобщить мнения ряда генералов, чиновников, и экспертов, как военных, так и гражданских (для этого тоже нужно широкое участие правительства и парламента в формировании военного бюджета). Так будет обеспечена критическая оценка поступающих предложений, и самые нелепые из них будут отсеяны.

5. Необходимо чётко разграничить зоны ответственность МВД и МО, и одновременно добиться их слаженного взаимодействия. Исходя из того, что современная высокотехнологичная война требует одной техники, а локальные конфликты низкой интенсивности совсем другой, то целесообразным представляется следующий выход – возложить подавление мятежей на Внутренние Войска (оптимизировав для этого их подготовку, структуру и вооружение), а ведение высокотехнологичной войны – на армию. Само собой, при этом армия должна поддерживать ВВ в локальных конфликтах, а ВВ – защищать армейские тылы в большой войне, но под единым командованием, либо армейские части подчиняются МВД, либо наоборот. Ситуация, при которой командование нашими войсками в Чечне идёт через несколько независимых каналов (МО, МВД, ФСБ, погранслужба, что я ещё забыл?) совершенно нетерпима и близка к абсурду (ещё же и в МО управление самолётами идёт отдельно (и самолёты сами делятся на армейскую авиацию и ВВС), пушками – отдельно, пехотой – отдельно). Войска чисто символически объединены единым командующим группировкой, которому, чисто теоретически, должны все подчиняться, но при этом отдельные командиры не только не подчиняются, но и не связаны друг с другом иначе, чем через штаб группировки. Это дикость. Как можно воевать без единого командования, было непонятно ещё древним римлянам и даже воевавшим с ними варварам.

6. Необходим комплексный научный подход к проектированию и производству вооружения и военной техники, исходя из той же самой военной доктрины. Нужно определить, сколько какой военной техники требуется армии, нужно чётко представлять для каких целей эта техника нужна и какая техника должна быть закуплена в первую очередь (в условиях нашего кризиса неизбежен выбор). Ни в коем случае не должны финансироваться несколько параллельных проектов разработки техники одного и того же назначения, тем более такая техника не должна производиться. Необходимо прекратить хотя бы официальную утечку технологий за границу, в виде контрактов на поставку единичных образцов или малых партий современного вооружения.

7. Необходимо выделить предприятия ВПК и НИИ, стратегически важные для поддержания обороноспособности государства и обеспечить их финансовую поддержку несмотря ни на какие экономические трудности (и обеспечить эффективное управление ими и т.д. Всё это очевидные вещи, о которых странно даже доказывать, что они нужны, но ничего похожего на данный момент не делается.

8. Необходимо пересмотреть социальную политику по отношению к военнослужащим. Под решением социальных проблем у нас понимается исключительно выплата зарплаты, пенсий и различных пособий, но на самом деле проблема значительно шире. Нынешняя армия представляет собой структуру, изолированную от общенациональной жизни, живущую по своим собственным законам, причём из остальных государственных институтов ближе всего к этим законам находится законы тюремные. Система изоляции военнослужащих, при которой их запирают на замок, а из части выпускают изредка в виде поощрения, несовместима с понятием «боеспособная армия». Такая система препятствует, в частности, и нормальной половой жизни военнослужащих (не только солдат, но и курсантов), что крайне неблагоприятно сказывается на психологической атмосфере и криминогенной обстановке в воинских частях.

При сохранении самой жесткой дисциплины, необходимо значительно расширить личную свободу (эти понятия отнюдь не противоположны ) военнослужащих, конечно, не доводя эту идею до маразма, как в некоторых современных Европейских армиях.

- - -

Очевидно, что изложенные здесь отдельные мысли не являются какой либо законченной концепцией реформирования армии. Тем не менее, по моему глубокому убеждению, если не будет решена хотя бы одна из вышеперечисленных проблем, нельзя будет серьёзно говорить о восстановлении нашей армии.

Мне возразят, что не такое сейчас время, чтобы серьёзно говорить о возрождении чего-либо в нашем Отечестве, кроме производства стройматериалов для загородных вилл или пластической хирургии для увеличения бюста эстрадных звёзд. Скажут, что я напрасно потратил эти несколько дней, в течении которых мог бы убраться в комнате или почитать интересную книжку. Скажут, что обращаться с рационализаторскими предложениями к нашей власти – всё равно, что кидать камушки в глубокий тёмный колодец, даже бульканья не услышишь.

Я всё это прекрасно понимаю, и вовсе не мечтаю переубедить наших чиновников и генералов, пробудить в них тревогу за нашу армию или нашу (не их) страну, заставить их вспомнить старомодное слово «долг» или «присяга». Я вовсе не к ним обращаюсь. Я совсем не идеалист, а наоборот, убеждённый прагматик.

Цель, которую я преследовал, берясь за эту работу, была – показать, насколько глубоки современные армейские проблемы, как они запутаны и взаимосвязаны между собой, показать, что для их решения необходим комплексный подход, необходимы общие усилия всего государственного аппарата и всей нации (так дело обстоит и во всей стране). И что ни
аким одномоментным одноразовым действием, введением контрактной службы, увеличением финансирования, принятием закона об альтернативной службе или установлением в войсках палочной дисциплины – армию не спасти. И что тот, кто предлагает решить все проблемы, подписав одну – две бумажки, либо лжёт вам в лицо, либо просто не понимает, с бедой какого масштаба он столкнулся.

Владимир Поливанов
http://www.docole.narod.ru/Articles/army.htm

---