Разговор о миссии и судьбе Русской Зарубежной Церкви

Разговор о миссии и судьбе Русской Зарубежной Церкви (часть 1: Иерей Кирилл Игнатьев)
Разговор о миссии и судьбе Русской Зарубежной Церкви (часть 2: Протоиерей Георгий Титов)
Разговор о миссии и судьбе Русской Зарубежной Церкви (часть 3: М.В. Назаров)

Вступление ред. РИ. Русская Православная Церковь за границей, возникшая после богоборческой революции на основании постановления всех трех высших инстанций Российской Церкви: Патриарха, Св. Синода и Высшего Церковного Совета от 7/20 ноября 1920 г. за № 362, в начале XXI века прекратила свое существование в прежнем едином виде. Она разделилась на т.н. "осколки", из который самый большой, отказавшись от своей прежней экклезиологии и трактовки советского периода, в мае 2007 г. вошел в состав РПЦ МП на ее условиях. Фактически добровольный плен этой бывшей части РПЦЗ сегодня не удовлетворяет многих (см.: И как вам, РПЦЗ (МП), живется в "заклании"?). Другие "осколки" в основном стремятся сохранять верность исторической РПЦЗ, однако не без своевольных новшеств, которых в РПЦЗ не было: от анафематствования МП до эсхатологических трактовок советского периода как уже свершившегося царства антихриста, который якобы находит свое последнее воплощение в нынешнем президенте РФ.

Не станем сейчас разбирать все эти новшества, хотя они серьезно препятствуют нашему взаимопониманию и литургическому общению. Обратим внимание на тот "осколок", к которому мы принадлежали еще несколько лет назад и отделились от него не в силах далее терпеть кощунственное попрание его первоиерархом митрополитом Агафангелом (Пашковским) исторической традиции РПЦЗ в ее пастырском отношении к русскому народу ‒ то есть фактической измены Агафангела с целым букетом ересей от хилиазма до жидовствания и русофобского утверждения, что именно русский народ станет лоном и солдатами антихриста.

Эти причины нашего отделения, изложенные в Обращении российских приходов от 5.12.2014, имеют значение не только для обличения измены и вероучительной неправды, но и для определения должного ориентира для миссии Православной Церкви в наше смутное время. Ориентира, одинаково важного как для "осколков", ищущих единства в Истине, так и для тех прихожан и духовенства РПЦ МП, которые отказываются видеть служение Истине в конформистской политике руководства МП и перестают его поминать, переходят на автономное существование, но остаются разобщенными, как "осколки" РПЦЗ.

Не ставя себе задачи административного объединения, наши епископы предприняли попытку обсуждения по крайней мере возможности литургического общения, созвав в январе 2017 г. Собор, названный "Всезарубежным" (не по представительству, а по поставленной объединительной задаче), который был назван "1-й сессией" с намерением проводить и дальнейшие, уточняющие. Для "2-й сессии" нашим российским духовенством в том же году были подготовлены доклады, которые до сих пор не опубликованы, так как наши архиереи, решая административные подготовительные вопросы, не торопятся. Но авторы докладов уверены в том, что административные вопросы ‒ не самые главные, и для их решения прежде необходимо осмыслить: для чего нужно объединение, что такое РПЦЗ в наше время и какова ее миссия, чтобы единство было духовным и верным.

С этой благой целью, с благословения духовенства российских приходов РПЦЗ, на сайте издательства "Русская Идея" мы начинаем публикацию основных мыслей, содержащихся в подготовленных докладах, для их обсуждения, в том числе приглашая к этому близких нам по духу верующих в РПЦ МП или уже вышедших оттуда. Странно видеть, как часть из них идет по пути наименьшего сопротивления, переходя под омофоры греческих, сербских и иных иностранных юрисдикций, не проявляя интереса к контактам с "осколками" РПЦЗ, ‒ но в этом есть и наша вина, поскольку в нас нет единого понимания миссии Церкви и даже ее границ (споры о т.н. "киприанизме"). Попробуем прояснить эти проблемы.

Первым текстом публикуем сокращенную версию доклада иерея Кирилла Игнатьева из Перми. ‒ Ред. РИ.

Наследие РПЦЗ, вкупе с катакомбным, ‒ единственно возможное для нас основание, но наименование ‒ вопрос второстепенный

Думаю, нам надо обсудить насущные вопросы и возможности совместного церковного строительства.

Я понимаю нашу главную цель на сегодня так: создание благоприятных условий для объединения (по крайней мере, в евхаристическом общении) насколько возможно большей части разрозненных сил, подлинно принадлежащих к Православной Русской Церкви. И, конечно, для начала необходимо диагностировать препятствия, лежащие в нашей области, преодоления которых в наших силах. Ведь в зыбком конгломерате, который сегодня мы собою представляем, также нет полного единства. Но – надеюсь и верю! – есть способность слышать друг друга и не застревать на второстепенных частностях.

Думаю уместно уподобить Церковь «древу, растущему при источниках вод, которое от потока на пути пьет, и сего ради возносит главу». Прекрасное определение того делания, которым мы призваны заниматься. Церковь не растет, так как потоки перекрыты, запружены искусственными разделениями, питающимися невежеством, гордостью, недоразумениями и разносторонними вражескими происками. Если удастся преодолеть эти немощи в нашей среде, можно уповать и на развитие дальнейшего процесса. Нет, ‒ дальше будем барахтаться сами по себе, что и тяжело, и грустно.

Предупреждаю сразу, что я могу высказывать весьма спорные вещи, но не настаиваю на своей правоте и готов подчиниться соборному мнению.

Русский человек в большой степени постсоветский, и нам этого сейчас не изменить. Конечно, в наших общинах мы стараемся очистить людей (и себя) от этой больной закваски, но – тем не менее – патриотизм нашего народа (и государственный, и церковный) замешан на сомнительных источниках. И боюсь, что с этим в ближайшем обозримом будущем сложно что-либо поделать. Да, надо воспитывать, и мы всегда будем этим в меру своего самосознания заниматься, но надо быть готовыми и к разумным пастырским компромиссам.

Русская Церковь в любом случае шире РПЦЗ, всегда мыслившей себя лишь ее частью. Понимаю, что наше собрание некомпетентно решать такие вопросы, и я лишь обозначаю проблему. Будучи честным с вами, скажу, что я, особенно после эпопеи с митрополитом Агафангелом, вовсе равнодушен к этому самоназванию РПЦЗ. Важно быть, а не называться. А в сознании народа «зарубежный» воспринимается почти как «враждебный». Невостребованное мессианство чревато изоляционизмом, комплексом национальной неполноценности, и он активно эксплуатируется властью. И официальной Церковью.

Вспоминаются слова великого самодержца «Россия находится в кругу врагов», и многое другое. Вроде так оно и есть, но для идеологии это лишь средство манипуляции массовым сознанием, паразитирование на его естественных алгоритмах. В патриотическом тумане легче сдавать тем самым врагам последние уже рубежи. Но и нам наши задачи приходится решать в этих условиях, потому акцентирование нашей «зарубежности» мне не кажется продуктивным. Тут нужна огромная разъяснительно-воспитательная работа, время на которую уже упущено. Традиция РПЦЗ для нас свята, но все же русской Церкви внутри России лучше бы именоваться иначе, если только мы не любители ходить по пути наибольшего сопротивления.

Мой скромный опыт последних лет привел меня к таким выводам. Человек мыслит преимущественно стереотипно и существо он, как правило, стадное. Нельзя предъявлять к его интеллекту непосильные требования. Мiровоззрение вырабатывается в меру способностей и жизненных условий. Многие умные люди неразвиты, а развитые – неумны. Я обычно имею дело с первой категорией – с хорошими, неглупыми людьми с развитыми духовными потребностями и чуткой совестью, но не слишком образованными. И часто закостенело консервативными. Это выражается в упорной приверженности к привычным ритуалам, к названиям, вообще, к формам. Я и сам такой же, и так же боюсь новшеств, особенно в сакральной сфере. Требуются годы, чтобы мое сознание восприняло нечто непривычное.

Отчасти, здесь действует рефлекс национального самосохранения, для которого Православие – важнейший элемент. МП и держит таких людей за счет их привязанности к идее «русской Церкви» и, конечно, альтернативой может стать только русская же Церковь. Но не по названию только, а и по существу. Наследие РПЦЗ, вкупе с катакомбным, ‒ единственно возможное для нас основание, но наименование ‒ вопрос, на мой взгляд, второстепенный. И если мы хотим преодолеть искусственные разделения с собратьями, этим вполне можно поступиться. Мне недавно напомнили о наименовании ПРЦ (Православная Русская Церковь), которое употреблялось на Соборе 1917-1918 годов. Временное вынужденное пребывание Церкви за границей должно ведь когда-то прекратиться! Пусть именование РПЦЗ останется для действительно заграничных епархий, приходов, общин, с которыми мы будем находиться в братском общении.

Это личное мнение, на правильности его не настаиваю. Вполне допускаю, что любая «экспансия» уже запоздала, и пора переходить на режим автаркии и самосохранения. Но ощущения (быть может, обманчивые) подсказывают, что брожение идет, отдельные люди и целые общины ищут выхода, есть и священники, в целом правильно ориентированные, они пытаются наладить общение. Не хочется оставаться в стороне от этого процесса, если он действительно конструктивный. Тем более, что у нас, думается, есть что вложить в общую «копилку».

Следующий вопрос связан с этим, но важнее. В конце концов, мы жили вовсе без четкого наименования достаточно долго (типа «конгресс свободных общин»), и сейчас наш статус не слишком понятен – это не препятствует внутренней жизни, но лишь расширению, как уже сказано. Хочется испытать радости братского общения и совместной молитвы, но – как уж Бог даст. Я же хотел подступить к самой, наверное, сложной, но и самой насущной теме – о временах и сроках.

Всем ясно, что сроки – в руках Божиих, Им они исчисляются и устанавливаются. Но знамения времени, в качестве неких маркеров сроков, опознаются и испытываются нами.

Однажды я встречался, проездом будучи в Москве, с М.В. Назаровым. Было это на заседании совета Союза Русского Народа в день Архистратига Михаила более семи лет назад. Я приехал, можно сказать, из деревни и стал перед нашими маститыми патриотами говорить об ИНН, электронных документах и т.д. По их несколько иронической реакции, было ясно – вопрос этот для них пройденный и уже решенный. Вроде того, что «да, были такие страхи, но мы их преодолели». Меня тогда это и смутило, и удивило. Эволюционно-поступательное движение истории, прямо скажем, не наш взгляд. Враг хитер и терпелив, он неустанно репетирует, ищет подходы, «закидывает удочки». Разве что-то меняется к лучшему? Михаил Викторович, правда, тогда пояснил, что многие патриоты довольно поверхностно знакомы с Православием.

Почему я вспомнил об этом? Недавно мы получили информацию (правда, как-то почти случайно) о присоединении к нам о. Илии (Емпулева) с другими клириками и общинами из РИПЦ. Меня это порадовало и вдохновило не потому, что нас стало больше, а потому, что я и мои прихожане давно его заочно знаем, читали и слушали его проповеди, и его убеждения нам близки.

(Писано около года назад).

О т.н. "киприанизме"

Продолжаю сегодня (декабрь 2018). [В Париже 9-10 ноября 2018 г. состоялись переговоры между делегациями представителей РИПЦ (той ее части, которая вышла из подчинения Синода архиеп. Тихона Омского и Сибирского и временно принята под омофор Сербской Истинно-Православной Церкви) и Русской Православной Церкви за границей под председательством Архиеп. Андроника (группы, вышедшей из подчинения Синода митр. Агафангела). Епископ Акакий, предстоятель СИПЦ, присутствовал в качестве посредника. Целью переговоров было изучение возможности установления Евхаристического общения между нашими Церквами. Совместное заявление делегаций СИПЦ и РПЦЗ. ‒ Ред. РИ.]

Минувший год принес надежды и разочарования. В чем-то мои мысли, думаю, подтвердились. Казалось, зарубежные собратья были близки к нам, как никогда, но в итоге мы оказались на большей дистанции, чем были. То, что мы называем «киприанизмом», по смыслу близко к понятию братской любви, снисхождения к немощам ближних, надежде на милосердие Божие к падшим. Как можем осудить то, что есть самая суть нашей веры? Мы находимся в Церкви лишь благодаря такому Божественному снисхождению, своего рода – «киприанизму»! Наши парижские собратья рассуждают иначе, для них это формальное учение, в котором, при желании, можно найти неловкие выражения, выставить их как ересь, осудить… И это не предел разнообразия оценок – один наш собрат истолковал «киприанизм» настолько расширительно, что он стал синонимом и причиной апостасии! Кто тут прав? По-своему правы все, особенно если местечковому мыслителю не мнить себя Хайдеггером, и не вкладывать в старые понятия новые значения.

Для меня важно лишь то, что митр. Киприан подразумевал, а не то, в какую словесную форму он это облек. Можно найти в его учении неудачные выражения – «мысль, изреченная есть ложь», тем более, изреченная до соборного обсуждения. Но со смыслом его «послания» все мы по жизни равно согласны, даже те, кто «киприанизм» отвергает. Причем, и те духовные особы, кои подписали его осуждение. Памятно выражение одного из участников дискуссии ‒ «все осудили, и нам надо осудить». Меня, да и не одного меня, приняли из МП через покаяние, например. Ведь пастырь, живущий по заповедям «антикиприанизма», обрекает себя и своих последователей на вырождение и сектантство (примеров кругом хватает). Это те, кто сами себя «правильно» перекрестили и подобное тому. Разночтения не могут, не должны нас ссорить и разъединять, если духовно мы едины.

Но беда, если между нами сущностные расхождения. Парижские решения создают ощущение приоритета организационных моментов над церковными. В них продемонстрирована не широта терпимости к непринципиальным разногласиям, но граничащая с безпринципностью широта дипломатического маневра. Подход – согласитесь! – явно не святоотеческий. Или, действительно, для покаяния нужно выбрать благоприятный момент, а для «смены вех» дождаться подходящих условий? Как метко выразились ижевские батюшки – легкость необыкновенная, просто эквилибристика!

В кулуарах, наверное, говорилось: «Мы вот не только митр. Киприана осуждаем, мы и свои ошибки признаем и осуждаем для пользы церковной».  Казалось бы, ‒ так и есть. Но ошибки бывают весьма разными и по тяжести, и даже по природе ‒ в диапазоне от идеалистических заблуждений до сознательного отступничества. И здесь речь шла об ошибках весьма нешуточных, стоящих на грани предательства! Сказать в таком случае «прошу прощения», и спокойно жить дальше, недостаточно. Тут уже вступают в действие церковные канонические правила. Какое бы «время не стояло на дворе», игнорировать их нельзя. Совесть не заменяется рассудком, «включать» и «выключать» ее по надобности несогласно христианству, а, значит, и его правилам. Я говорю максимально отвлеченно от личностей.

Потом эти оправдания самоволия типа «сербской Церкви полагается свой митрополит и автономия, а греки не хотели этого давать» звучат слишком современно, то есть – инфантильно и эгоцентрично. Иначе откуда претензия выступать от лица всей Сербской Церкви? Знаю, что в Сербии есть довольно авторитетный епископ Артемий, настоящий исповедник, и от него уже действуют приходы в России. Пытался ли епископ Акакий [предстоятель Сербской Истинно-Православной Церкви] наладить с ним отношения, сказано не было. Подозреваю, что там тоже с экклезиологией какие-то нестыковки.

Мы, конечно, можем не знать подробностей, но – разве их потрудились нам сообщить? Нам выслали дайджест, по нему и выносим суждение, учитывая, конечно, и предшествующие события. Выводы напрашиваются грустные – наши собратья пошли по слишком знакомому, агафангеловскому, пути. Политические, имущественные, денежные вопросы первичны в выборе друзей и союзников, а разные экклезиологические вопросы являются скорее разменной монетой, за которую недорого можно избавиться от ненужных попутчиков, приобретая «нужных».

Да, у нас, думаю, есть своя, отличная от «парижан» экклезиология. Похоже, мы, действительно, видим Церковь иначе. Наверное, не покинутые нами «русские берега», а отчасти даже – рискну сказать! – и неизжитая до конца хроническая наша «совковость» виной тому. Наши и их корни питаются разными уже источниками вод. Быть русскими без России это, может, по-своему и пафосно, но нам-то без России – невозможно! Не в качестве полулегендарного затонувшего «града Китежа» воспринимаем мы Родину, но, скорее, как некоего страшно покалеченного инвалида. Пусть обрубок, но пока живой, мыслящий, чувствующий и страдающий. И сами мы, духовно такие же инвалиды, страдаем вместе с нашим Отечеством. И я верю – пока нам небезразлична его судьба, мы небезразличны и небезнадежны для нашего Господа. Спросят – «почему я так верю? И какие основания тому?» ‒ скажу, что вере не нужны рациональные основания. И, смею предположить, что русский человек всегда так верил и так чувствовал. Обойдемся без ссылок на Достоевского и проч.

О глобализации ‒ здесь единственный мостик к нашему народу

Коротко скажу, о чем я собирался еще написать в докладе. Сейчас это не так уже актуально, но писать я хотел о нашей позиции по поводу глобализации и всего с этим связанного. События стремительно развивались – за один год мы перескочили несколько лет (по ощущениям). Все уже понимают, что тут не отмолчаться. Придется скоро принимать решения каждому, надо и общую позицию формулировать. Предлагаю обсудить эту тему, всем высказаться, обменяться информацией, ссылками и т.д. Здесь видится важный, и, быть может, единственный мостик к нашему народу, от которого мы ныне фактически отделены нашей невольной «маргинальностью». Это не вина наша, а следствие совестного выбора.

Недавно читал сборник «Время исповедничества приближается» (может, не совсем точно). Там, как обычно, страшилки от Филимонова, но есть О. Четверикова и др. Реально страшно, дорогие собратья! Конечно, апелляции к высказываниям их патриарха и тамошних соборов выглядят жалко, но к чему им еще обращаться? Люди растеряны. Мои прихожане ждут каких-то советов, ваши, наверное, тоже. Хочется услышать ваши мнения. Очень хочется знать, что думают по этому поводу наши зарубежные собратья (у них иное, должно быть, видение – оттуда), досточтимый архиепископ Софроний и его клир.

Вообще, вопрос о нашей встрече надо как-то решать. Неважно, под каким названием она пройдет, важно ‒ увидеть друг друга. Бумага все стерпит, а когда глаза в глаза – рождается симпатия. «Не по-хорошему мил, а по-милу хорош», ‒ говорили в народе. Эта вот «милость», близость, любовность в отношениях легче появятся при личной встрече. Проверено! И потом – с кем-то должна у нас быть общая платформа? Греция далеко, Сербия не близко – общение с ними для нас по сути пока абстракция.

Иерей Кирилл Игнатьев, настоятель Введенской общины РПЦЗ
г. Пермь, 2017-2018 гг.

См. также статьи этого автора:
Иерей Кирилл Игнатьев. Два мiра, две Церкви. Обращение к колеблющимся собратьям.
Иерей Кирилл Игнатьев. Внешняя «чистота веры» антихристу не помеха, если считать его «властью от Бога».
Иерей Кирилл Игнатьев. Зеркало апостасии.
Иерей Кирилл Игнатьев. Недопустимо «выплескивать» Россию вместе с большевизмом (или путинизмом).

---