Советско-финская война в масштабе геополитики Мировой войны

К 80-летию: 30.11.1939‒13.3.1940

В Российской империи Великое княжество Финляндское пользовалось широкой автономией и просуществовало с 1809 по 1917. С падением российской монархии Финляндия воспользовалась «правом на самоопределение» и 23 ноября (6 декабря) 1917 объявила о своём суверенитете. Однако «Ленин, – по выражению барона К.Г. Маннергейма, ‒ одной рукой дал независимость Финляндии, другой – хотел отнять».

Антисоветская реакция финнов была жесткой: «любой враг России должен всегда быть другом Финляндии» – заявил бывший президент П. Свинхувуд. Большевицкая власть опасалась трансформации Финляндии в агрессивно-блоковый антисоветский плацдарм. Но независимо-самодостаточной Суоми претило «краснеть» или «белеть». Финны на первой поре независимости, в фазе постимперской «лимитрофии», не склонны были помогать Белому воинству генерала Н.Н. Юденича, настроенному великодержавно. Немцы тогда разыгрывали свою многоходовую комбинацию: одновременно отстаивали нейтралитет Финляндии на «похабных» мирных переговорах в Бресте, сдавали большевикам деникинское офицерское подполье (под предлогом запятнанности тех связью с Антантой) и финансировали ленинскую партию в ее завоевании России – лишь бы помешать монархической идее воссоздавать имперскую Россию.

Англичане тянулись к финно-арктическому Крайнему Северу с прагматично-утилитарной задачей. Вместе с американцами они толкали большевиков на продолжение войны с Германией «до победного конца», – чтобы немцы не мешали западным банкирам установить контроль над Россией как «величайшим военным трофеем, который когда-либо знал мир» (Меморандум Томпсона в декабре 1917 г., директора нью-йоркской ФРС). Договором о перемирии с Германией от 11 ноября 1918 Антанта связала эвакуацию германских войск с оккупированной ими российской территории только после того, как Антантой будут организованы местные национальные государственные администрации.

Нейтралитет Суоми ментально-соприродный. У финнов есть и германский "ген" (от Швеции), и восточный финно-угорский. В их этносудьбе переплелись элементы Запада и Востока, став духовно-базовым остовом мировоззрения. Считается, что предки финнов переселились с Алтая на территорию лопарей-саами, известных от историка Тацита как народ fenni, или от византийца Прокопия Кесарийского ("Война с готами") – скритифины, а по Иордану – скререфинны.

Фундамент независимости Финляндии был заложен царским генерал-лейтенантом, разведчиком и востоковедом бароном К.Г. Маннергеймом, который стал финским маршалом. Неостывшее пепелище Первой мировой войны от залетевшей искры большевистской революции вспыхнуло гражданским противостоянием между финнами, размежевавшимися на красных и белых.

Идея Белого воинства о возрождении единой и неделимой России была не совместима с независимостью Финляндии. Красные наступали. Правящий режим финнов оказался на грани поражения и был спасён штыками германского экспедиционного корпуса генерала фон дер Гольца. Командующий финской армией Маннергейм бросил войска на Восточную Карелию. Однако замысел нападения на советский Петроград пришлось отложить (из-за ультиматума Германии в мае 1918). Просчитанные немцами негативные последствия от финского марш-броска для Берлина были неприемлемы: последовал бы взрыв негодования большевицких лидеров (немецких ставленников), угрожающий отменой выгодного Германии Брестского мира и усилением Антанты. К тому же, у красных был достаточно сильный Балтийский флот: корабли, расположенные на Кронштадтском рейде, могли артиллерийским огнем и высадкой десантов угрожать правому флангу наступающих, плюс миноносцы, сторожевики, подлодки и гидропланы Онежской военной флотилии – в результате финны могли потерпеть поражение и откатиться к Хельсинки. Финляндцы не рискнули тогда идти на Ладогу и Онегу.

По заключенному соглашению с большевиками, добавочному к Брестскому договору, Германия выступала гарантом сдерживания возможных финских поползновений против СССР. Однако закатывающаяся Германская империя не смогла помешать оккупации Ребольской области в Карелии. Антанта, ободрённая ослаблением своего геополитического соперника, при поддержке войск Маннергейма захватила контроль над всем Финским заливом. На Балтийском море находились британская 6-я легкая крейсерская эскадра из 21 корабля, 26 французских, 17 американских и 2 итальянских военных корабля, но они в ход боевых действий не вмешивались и фактически предназначались для поддержки независимости новосоздаваемых прибалтийских государств под покровительством Антанты. Поскольку с руководством Антанты у большевиков уже наладились закулисные отношения (см. в книге Э. Саттона "Уолл-стрит и большевицкая революция"), красные также не использовали корабельную артиллерию для нанесения ударов по позициям Антанты на приморском фланге.

Бомбометание по Кронштадту английскими самолётами с территории Финляндии в 1919 г. было одним из редких случаев действий вооруженных сил самой Антанты против большевиков, видимо, по союзным финским причинам. Со стороны Финляндии в боевых действиях против большевиков участвовали трёхтысячная Олонецкая добровольческая армия, Первый финский добровольческий отряд и полк «Северные парии». На Балтике и Севере находились 23,2 тысячи бойцов Шведского, Датского Балтийского вспомогательного корпуса, британского Северного Русского экспедиционного корпуса и формирований контрактников из русских офицеров.

Финны оккупировали Поросозерскую волость в Карелии. В феврале 1919 г. на Версальской мирной конференции они потребовали всю Карелию и Кольский полуостров. Локальные боевые действия велись в районах Реболы и Поросозера. Барон Маннергейм был готов двигаться к Петрограду, координируя наступление с белой армией Юденича. 21 апреля 1919 г. финские войска пересекли советскую границу сразу в нескольких местах. Им удалось захватить Видлицу, Толоксу, Олонец, Вешкелицу и выйти к Петрозаводску. С севера в направлении Кондопога–Петрозаводск наступали британцы и Белые. Финская Олонецкая армия приближалась к Лодейному полю. И всё-таки в июне 1919 г. Красной армии удалось перейти в контрнаступление. В ходе Видлицкой операции (27 июня ‒ 8 июля 1919 г.) финские войска были отброшены.

В конце января 1920 г. Северо-Западная армия Юденича прекратила своё существование, так и не получив обещанной огневой поддержки от английского флота, как и поддержки от Маннергейма (он был готов участвовать в наступлении, но финское правительство и Антанта ему не разрешили). Северо-Западная армия была вынуждена отступить в Эстонию, где эстонцы по требованию Троцкого разоружили белые войска и бросили их зимой в концлагерь, тысячи человек умерли от холода и эпидемии тифа. (За это эстонцы получили от большевиков около 1000 кв. км русских земель по договору от 2 февраля 1920 г.)

Затем и Северная группировка белых под руководством генерала Миллера, лишившись поддержки англичан, частично эвакуировалась, частично распылилась. (Следует отметить, что страны Антанты высадили в 1918 г. все свои десанты в России в надежде восстановить против Германии восточный фронт, а не против большевиков, власть которых считала выгодной для себя. В июле 1919 г. в британском парламенте Черчилль объяснял отправку войск на север России тем, что иначе немцы захватили бы там российские ресурсы (военные склады в портовых городах) и тем ослабили бы союзную блокаду. Десант в Мурманске 2 марта 1918 г. был также необходим, чтобы немцы не воспользовались этой базой для подводных лодок; высадка была произведена с согласия Троцкого (противника Брестского мира), который направил соответствующий приказ Мурманскому совету.)

Первая финско-советская война была завершена 14 октября 1920 г. По Тартускому мирному договору Россия лишалась Печенгской области в Заполярье, западной части полуострова Рыбачий и большей части полуострова Среднего. Несмотря на то, что в 1922 г. был подписан договор о неприкосновенности советско-финской границы, а в 1930 г. – Пакт о ненападении, предстояли ещё крупномасштабные сражения, помимо спорадических пригранично-провокационных стычек.

Большевики тоже к этому готовились, начиная с пропаганды: «Ни в одной соседней стране не ведётся такая открытая пропаганда за нападение на СССР и отторжение его территории, как в Финляндии» ‒ утверждал Нарком иностранных дел М.М. Литвинов. В марте 1939 г. командующему Ленинградским военным округом командарму 2 ранга К.А. Мерецкову было приказано проверить готовность войск «на случай военного конфликта с Финляндией». Генеральный штаб РККА к числу основных противников отнёс именно Финляндию.

Остающаяся опасность коалиционных военных действий со стороны Финляндии побуждала Сталина маневрировать. Поскольку Великобритания и Франция фактически отказались сотрудничать с СССР в противодействии германской экспансии, СССР последним в Европе  пошел на договор о ненападении с Рейхом, после Мюнхенского сговора Запада с Гитлером – прелюдии к продвижению Гитлера на восток.

Пакт Молотова-Риббентропа 23 августа 1939 г. был логичен и целесообразен. Он, как минимум, позволял СССР вернуть от Польши оккупированные ею западно-русские земли, решить приграничный с Финляндией вопрос и, если уж столь неминуема война с самой Германией, хотя бы отложить её. Для обеих сторон договор о ненападении был тактико-стратегическим расчетом. Мало кто рассматривал заключенное соглашение знаком персональной благосклонности «двух тиранов» друг к другу.

После нападения Германии на Польшу 1 сентября 1939 г. и последующего ввода туда Красной армии с востока между Германией и СССР возникла граница, но начавшаяся Вторая мировая война развивалась поначалу не по планам "мировой закулисы", планировавшей столкнуть СССР и Германию. Гитлер захватил почти всю Европу, а Сталин "мирно" присоединил Прибалтику, Бессарабию и Северную Буковину. На очереди была Финляндия, включенная в сферу интересов СССР. Герман Геринг дал понять тогдашнему министру иностранных дел Финляндии Эркко, что требования России о военных базах в обмен на российские территории в Восточной Карелии, в Реболах и в Пораярви надо бы принять и что на помощь Германии надеяться не стоит.

Уже в преддверии Второй мировой войны для СССР актуализировался вопрос о превентивной защите Ленинграда. Если безопасности Германии угрожала, как определил Риббентроп, близость польской границы (Познань) «всего в 200 километрах от Берлина», то что говорить о Ленинграде – «в 32 километрах от границы». Однако финны не захотели перекроить границу на Карельском перешейке, даже в обмен на предложенную вдвое большую территорию в Карелии. Глава МИДа Финляндии Э. Эркко резко отреагировал: «Всему есть пределы. Финляндия не может пойти на предложение Советского Союза и будет защищать любыми средствами свою территорию, свою неприкосновенность и независимость».

Это выступление было расценено в советской печати как прямая угроза СССР. «Наш ответ прост и ясен, – говорилось в газете "Правда" (3 ноября 1939). – Мы отбросим к черту всякую игру политических картёжников и пойдём своей дорогой, несмотря ни на что, ломая все и всякие препятствия на пути к цели». Финнам было чем не только обороняться, но и успешно наступать: 337 000 живой силы, 500 орудий, 60 танков, 118 боевых самолетов. Войсками охватывались все боеопасные направления: Карельский перешеек, линия Маннергейма от Финского залива до реки Вуокса и вплоть до Ладожского озера. И севернее – вплоть до Ледовитого океана. По плану намечалось с боями отойти к линии Маннергейма и там остановить советские войска.

Гордостью вооруженного нейтралитета финнов стали пересекающие Карельский перешеек от Ладожского озера до Финского залива мощные железобетонные укрепления – линия Маннергейма, протяженностью 135 км и глубиной до 90 км. Долговременные укрепления усиливались минными заграждениями и искусственными противотанковыми и противопехотными препятствиями.

Финское «дуалистичное» сознание противопоставляло советской угрозе сильную Германию. Балансирующий нейтралитет Суоми от «молота» советизации шарахался к «наковальне» косвенной «рейхизации». Зачастили визитёры из Третьего Рейха: в августе 1937 прибыл дивизион подводных лодок, весной 1938 прилетели ВВС, в июле 1939 нанёс визит начальник Генштаба Вермахта генерал Ф. Гальдер. Английский посол в Хельсинки Т. Сноу сообщал в Лондон, что Гальдер вел переговоры о возможном использовании Люфтваффе финских аэродромов и иной инфраструктуры страны. Стратегическая разведка зондировала почву на предмет возможного союзничества в случае войны против СССР. Финская армия была хорошо подготовлена к ведению оборонительных и наступательных боев в лесисто-болотистой местности.

На очередное советское предложение Финляндии об обмене территориями правительство Ристо Рюти снова ответило отказом. Окончательное решение вопроса Сталин передал от дипломатов военным. Согласно практикуемой тогда Генштабом стратегии молниеносных ударов, «предполагалось, – как признал К.Е. Ворошилов, – что война с финнами будет скоротечна и, во всяком случае, не представит больших трудностей для нашей армии».

26 ноября – "майнильский инцидент", по выражению Молотова, «гнусная провокация финской белогвардейщины» – стало для Сталина поводом к расторжению 29 ноября договора с Финляндией о ненападении. 30-го советские войска после получасовой артподготовки перешли границу на Карельском перешейке и с походной песней «Принимай нас, Суоми – красавица» двинулись в глубь страны. Уже на следующий день в городе Териоки была провозглашена просоветская Финляндская Демократическая Республика. «Народное правительство» возглавил коммунист Отто Вилле Куусинен, с которым тут же был заключен договор о взаимопомощи и дружбе.

Грянула 105-дневная Зимняя кампания – «Война Эркко», как ее потом назвал прежний президент Финляндии Ю.К. Паасикиви...

В этой войне отвращающий выбор внешнеполитической ориентации между красной или коричневой "чумой" побудил многих финских политиков присмотреться к западным демократиям. Но маршал Маннергейм весьма скептически относился к возможному участию Великобритании и Франции в советско-финском конфликте, ибо считал, что Германия в этом случае выступит на стороне СССР. Министр иностранных дел Финляндии на заседании правительства 6 марта заявил о пагубности для Суоми одностороннего прозападного уклона: «Внешнеполитический курс Запада остаётся для нас опасным. Если мы всецело понадеемся на него, то нас может ожидать судьба Польши». Так Финляндия, практически не проигравши войну, не капитулировала в плане сдачи своих базовых национальных интересов – пошла на вынужденный компромисс – территориально уступив, но сохранив крепкий суверенитет.

Как утверждается в западной аналитике, на всех четырнадцати направлениях военных действий финнам удалось приостановить наступление советских войск. Вероятность надолго завязнуть «на мшистых топких берегах» и разрастающееся давление международного протеста в связи с агрессией (12 марта 1940 г. 16 декабря СССР-агрессор был исключён из Лиги наций), побудили советское правительство форсировать мир.

Красная линия – старая граница между СССР и Финляндией. Синяя линия – "Линия Маннергейма". Зеленая линия – новая граница по мирному договору.

По договору граница на Карельском перешейке отодвинулась на 120-130 км (за линию Выборг-Сортавала). К СССР также отошли территория севернее Куолаярви, несколько островов в Финском заливе, финская часть полуостровов Средний и Рыбачий в Баренцевом море. Советскому Союзу предоставлялся в аренду сроком на 30 лет полуостров Ханко с правом создания на нём военно-морской базы. В состав СССР перешло 11 % территории Финляндии (со вторым по величине городом Выборгом). 430 тысяч финских граждан были переселены из прифронтовых районов.

По данным Генерального Штаба РККА, СССР потерял убитыми, пропавшими без вести, умершими от ран и болезней 126 875 человек, а также 248 000 раненными, контуженными, обмороженными. Финны – соответственно: 48 243 и 43 000. Помимо потерь в личном составе Красная армия лишилась перед советско-германской войной по неполным данным 3 543 танка и 422 боевых самолетов.

То есть это была, по классификации военного теоретика К. Клаузевица, скорее «половинчатая» победа. Царь Эпир так же, несмотря на тяжелые потери, одержал победу при Аускуле, ‒ но она вошла в историю как «Пиррова победа». Главное же: этот психологический шрам советской агрессии изувечил дальнейшие отношения с финнами. По мнению финского профессора Тимо Вихавайнена: «Зимняя война породила Войну продолжения (1941-1944). Прямым следствием Зимней войны стало то, что Финляндия в 1941 присоединилась к Германии в нападении на Советский Союз. До Зимней войны Финляндия придерживалась североевропейской политики нейтралитета, которую пыталась продолжить и по окончании войны. Однако, после того как именно Советский Союз воспрепятствовал этому, оставалось два пути: союз с Германией, или с Советским Союзом. Последний вариант пользовался в Финляндии очень слабой поддержкой». А ведь к лету 1939 г. финны минимально симпатизировали германофилам: коалиция аграриев и социал-демократов, составляющая парламентское большинство, легко победила тогда на выборах единственную прогерманскую партию IKL.

После нападения Германии на СССР в июле 1941 г. Юго-Восточная армия финнов перешла в наступление на Карельском перешейке с целью вернуть утраченное. К концу августа 1941 г. финские войска вышли на старую советско-финскую границу на всём её протяжении. Дальнейшее наступление в сентябре привело к конфликтам внутри самой армии, в правительстве, парламенте и обществе. Фронт замер после этого до 1944 г. От норвежского Варангерфьорда до Финского залива были развернуты отдельная немецкая армия «Норвегия» и стояли финские войска. Эта группировка насчитывала 21 дивизию (из них 5 немецких) и 3 бригады. Их поддерживали 5-й германский воздушный флот (98 самолетов) и финские ВВС (506 самолётов). Пятимиллионная группировка из 182 дивизий (из них 153 немецких) и 19 бригад, свыше 47 тысяч орудий и минометов, более 4 тысяч танков, около 5 тысяч самолётов. После неудач армий группы «Север» на линии Нарва-Псков финны решились было на сепаратный мир, да не сошлись в торге. И только через пять месяцев после того, 19 сентября 1944 Финляндия вышла из военного союза с Германией.

Советское планирование Зимней войны 1939-1940 гг. базировалось на неточном знании о противнике – как якобы неспособном к длительному сопротивлению. Командование имело лишь отрывочные агентурные данные о линии укреплений на Карельском перешейке, хотя К.А. Мерецкову докладывали о существовании дотов "Поппиус" и "Миллионер". Кроме ляпов командования на боеготовности, сказывались кадровый дефицит из-за чисток в РККА в 1936-1938 гг. и идеологически обусловленное шапкозакидательство, приводившее к огромным потерям.

Крупные системные просчеты в организации и подготовке войск Красной армии подвигли гитлеровское командование сделать ошибочный вывод (аналогичный советской недооценке финнов), что Вермахт легко справится с СССР ‒ этим "колоссом на глиняных ногах". Идеолог Альфред Розенберг недоучёл фактор русского патриотизма, к которому прибег Сталин, в сочетании с его пропагандой и террористическими методами принуждения к героизму. Но всё это отдельная тема.

Подписание Пакта Молотов-Риббентроп 23 августа 1939 г.

Попробуем пофантазировать и актуализировать несостоявшееся прошлое

В советско-германской войне с советской стороны, кроме распространенных поначалу пораженческих настроений, тоже было немало известных просчетов советского руководства, то есть Сталина. К ним многие относят саму идею советско-германского союза.

Изначальных противников альянса СССР с Рейхом можно понять. В программе национал-социалистической партии, принятой ещё в 1920 г., провозглашалось: «Мы требуем пространства и земли (колоний) для пропитания нашего народа и расселения избытка нашего населения». Не говоря уже о программной книге «Майн Кампф», где сказано: «...если мы сегодня говорим о новых землях и территориях в Европе, мы можем думать в первую очередь о России и подчинённых ей пограничных государствах». Справедливости ради отметим, что цитируемые антирусские места в давнем «Майн кампф», о которых предупреждал генерал А.И. Деникин (противник союза с Германией), «большинством [русских эмигрантов-антикоммунистов] не принимались всерьёз» (М. Назаров).

Тем не менее, в сложившейся мировой расстановке сил ‒ не посылал ли Гитлер Пактом Молотова–Риббентропа сигнал Сталину, озвученный послом в Москве графом фон Шуленбургом 14 августа 1939 г. ещё до заключения Пакта: «Интересы обеих сторон требуют, чтобы было избегнуто взаимное растерзание Германии и СССР в угоду западным демократиям». Более того, как утверждает З. Бжезинский в «Великой шахматной доске», на секретных переговорах между Германией и СССР в ноябре 1940 г. было решено, что «Америка должна быть удалена из Евразии».

В беседе В.М. Молотовым в Берлине 12 ноября 1940 г. Гитлер предлагал: «Если будет обоюдное признание будущего развития, то это будет в интересах обоих народов. Это, возможно, потребует много труда и напряжения нервов, но зато в будущем оба народа будут развиваться, не став, однако, одним-единым миром, так как немец никогда не станет русским, а русский ‒ немцем. Наша задача ‒ обеспечить это мирное развитие» ("Документы внешней политики СССР ", т. XXIII, кн. 2 (1), стр. 43). В этом можно видеть предрекающий завет Адольфа Гитлера: прообраз мирного сосуществования двух разных систем во имя всеобщего блага. Вместо маячащей перед Советской Россией неискренней и кашмарящей англосаксонской имитации, германцы предлагали дружбу и деловое взаимодействие, при полном уважении индивидуальной разности друг друга.

В масштабе мировой раскладки сил, вероятно, подлежит коррекции и причина сталинских партийных чисток 1930-х гг. ("борьба с троцкизмом"). Как утверждает историк Б. Николаевский по многочисленным источникам доказательств: «расправлялись со всеми, относительно кого могла возникнуть мысль, что они не примут идеи соглашения с гитлеровской Германией». В то же время эти «Сталинские чистки помешали осуществлению начатой Уолл-стритом политики – превратить СССР в свою подконтрольную колонию. Однако в 1930-е гг. "мировая закулиса" была вынуждена стерпеть внутрипартийную победу Сталина и не ссориться с ним. Ибо СССР был нужен ей для другой, более важной цели: для разгрома неожиданно возникшего главного врага "мировой закулисы" – фашизма», – пишет М.В. Назаров в своей книге «Тайна России».

Можно ли допустить, что война между Третьим рейхом и СССР тогда не была столь неизбежной? Если бы и СССР того захотел, то могли бы к концу 1940 г. сложиться предпосылки для изменения геополитической конфигурации вокруг германо-советского формирующегося нового центра силы.

Даже фактические свидетельства военных приготовлений можно по-разному интерпретировать. Сам немецкий план «Барбаросса» (середина 1940) носил лишь предположительный характер: «IV. Все распоряжения, которые будут отданы главнокомандующими на основании этой директивы, должны совершенно определенно исходить из того, что речь идет о мерах предосторожности на тот случай, если Россия изменит свою нынешнюю позицию в отношении нас». И даже через полтора месяца, в уже уточнённой «Директиве по сосредоточению войск» (план «Барбаросса», документ № 050/41) от 31 января 1941 оперативного отдела Генерального штаба Сухопутных войск – фигурирует та же самая обусловленная предположительность: «...В случае если Россия изменит свое нынешнее отношение к Германии, следует в качестве меры предосторожности осуществить широкие подготовительные мероприятия, которые позволили бы нанести поражение Советской России в быстротечной кампании еще до того, как будет закончена война против Англии». О том же говорит и другое важное документальное свидетельство – меморандум уполномоченного отдела экономической политики Имперского управления НСДАП фон Корсванта от июня 1940 г... План восточной кампании «Барбаросса» был приведён в действие 22 июня 1941 г. – когда «предположительность» стала фактом.

Общие военные приготовления (еще не против СССР) германцы, как принято считать, начали через три года после захвата власти – в 1936. С конца июня 1940 г. до середины февраля 1941 г. была проведена переориентация военной экономики и вооруженных сил. А с середины февраля по 21 июня 1941 г. осуществлена переброска на восток основных сил сухопутных войск Вермахта и почти всей авиации при строгом соблюдении мер маскировки и дезинформации. Всё так. Пусть «ради отвода глаз» немцы подсовывали дезинформацию и акцентировали внимание на планах вторжения не в СССР, а в Англию, подготовке операции «Марита» на Балканах и «Зонненблюмен» в Северной Африке.

Но ведь СССР также проводил мобилизационное развёртывание войск. И более того: 15 мая 1941 маршал С.К. Тимошенко и начальник Генштаба генерал Г.К. Жуков в докладной записке правительству предложили по завершению стратегических учений по развёртыванию вооруженных сил НАНЕСТИ УПРЕЖДАЮЩИЙ УДАР ПО ПРОТИВНИКУ. И, не получив ответа, высказались о целесообразности хотя бы привести войска приграничных округов в полную боевую готовность и развернуть первые эшелоны по планам прикрытия. Не веря разведдонесениям, или веря, но опасаясь спровоцировать войну, руководство СССР гасило «панические слухи» как вражескую дезинформацию. Получается, оба лидера наций балансировали на грани войны, опасаясь фальстарта – выжидая до последнего момента опрометчивого шага со стороны союзника-соперника. Так что вопрос о первенстве превентивного вероломства «без объявления войны» остаётся открытым.

Как и Сталин, Гитлер «доверял, но проверял». Гитлеру необходимо было знать точно, чего ждать от России: удара в спину «русской шпагой Англии», когда США придут в Европу во второй раз году этак в 43-м? Сомнительного нейтралитета Кремля? Или «крепкого рукопожатия не конъюнктурного, а стратегического партнёра, готового поддержать союзника политической, материальной, а если надо – то и военной силой»? Германская разведка знала о переговорах заместителя госсекретаря США Самнера Уэллеса, совершившего поездку в Европу в феврале-марте 1940 г. для зондирования американской цели: истощить и ослабить Европу и обогатить и усилить США. Целью американцев было стравить немцев и русских и погрузить их во взаимоистребление на долгие изнурительные годы. Ибо скорый мир сделал бы Германию лидером Срединной Европы, что геополитически и конкурентно Вашингтон не устраивало. Рассчитывалось, что разрастание войны обескровит европейские государства, в первую очередь СССР и Германию, и усилит доминирующую роль США в мире. Видать, потому "Второй фронт" был искусственно оттянут до того момента, когда у германской армии уже не хватало даже и ружейных патронов.

В ноябре 1940 г. Гитлер задал Молотову важнейший для будущего вопрос: «Объявила бы Россия немедленно войну Америке, если бы та вступила в войну?» Молотов ответил, что «считает этот вопрос неактуальным». Гитлер заметил: «Когда он будет актуален, будет уже поздно» ("Документы внешней политики СССР ", т. XXIII, кн. 2 (1), стр. 68). Хотя в ноябре 1940 г. американцы уже практически воевали на стороне Англии, не только снабжая и вооружая её, но и охраняя силами ВМФ США английские суда. Судя хотя бы по беседе с министром иностранных дел Японии Мацуокой весной 1941 г., Сталин знал о таких планах Запада и не верил в пророссийские намерения ни немцев, ни англосаксов. Потому, интуитивно опасаясь стратегического союза с Германией, он поступал порой двусмысленно, «межстульно» – чтобы в то же время «не злить Антанту» ‒ и тем самым утратил возможность избежать войны с Германией. В частности, советская импровизация на Балканах, встреча с английским послом Криппсом летом 1940, претензия на всю Буковину (а не только на Северную), 59 героев Советского Союза за "антифашистскую" войну против режима генерала Франко в Испании (которого поддерживал Гитлер), признание антигерманского переворота в Югославии от 27 марта 1941 г. обесценили договорённость Молотова-Риббентропа.

СССР и Германии не удалось совместно изменить ход мировой истории в направлении сотрудничества народов во имя противодействия масоновидному глобализму и, значит, ‒ на благо более разумного и справедливого мира во всём мире. От укрощения Германии Советским Союзом выиграла мировая закулиса, подчинив и денационализировав Европу с двух сторон: с запада и востока.

Попробуем актуализировать несостоявшееся прошлое. Гипотетически вообразим схватку иных коалиций: Англия и Франция на стороне Финляндии, а Германия и СССР – «спиной друг к другу» против общего врага. Военачальник и стратег М.Н. Тухачевский не исключал коалиционной войны «двух частей земного шара» ‒ одна против другой. И.И. Вацетис в своем труде «О военной доктрине будущего» уточнял даже состав участников предполагаемой двублоковой схватки: с одной стороны – Англия, Америка, Франция и Япония, а с другой – Германия, Австрия и Россия (лишь Японию не туда отнёс). В этой батальной картине Германия и Россия оказывались по одну сторону фронта. У обеих стран были однородные базовые постулаты относительно англосаксонской коалиции «полумира»: «капиталистические западные демократии являются непримиримыми врагами как национал-социалистской Германии, так и Советского Союза» ‒ было заявлено в документах Третьего Рейха.

Конечно, православному сознанию фашизм априори духовно чужд как «языческий соблазн» (по Бердяеву). Это просматривается уже в классическом итальянском фашизме. Однако имеется и нечто сближающее эти идеологемы, например, корпоративизм вместо партийной демократии. Философ Иван Ильин писал, что корпоративизм – это наша соборность: Земские соборы. «Государство не есть механизм состязающихся корыстей, но организм братского служения, единения веры, чести и жертвенности: такова историко-политическая основа России. Россия стала отходить от неё и сокрушилась». Затем и СССР сокрушился из-за устремлённости своей номенклатуры к «гнилому Западу», а не, допустим (коли нет достаточных сил и средств, минимум равновеликих угрозам и вызовам), к гипотетическому Четвертому Пакту Германии, России, Италии и Японии.

Допустимо предположить, что блоковая спайка России и Германии – лучших на планете воинов, технологической мощи немцев и умелых самородков Левшей, с просторо-сырьевыми богатствами России и германским строгим умным порядком ‒ стала бы благодатной для всеобщей справедливости и надежной гарантии мира. «Я считаю, – сказал Гитлер Молотову, – что наши успехи будут больше, если мы будем стоять спиной к спине и бороться с внешними силами, чем если мы будем стоять друг против друга грудью и будем бороться друг против друга» ("Документы внешней политики СССР", т. XXIII, кн. 2, ч.1, с. 65). И это было давно исторически предначертано: «В союзе обеих империй, – писал фон Бисмарк графу Петру Шувалову 15 февраля 1877, ‒ заключается такая сила и гарантия безопасности, что меня приводит в раздражение уже сама мысль о том, что он может когда-либо подвергнуться опасности без малейшего на то политического основания... Пока я буду возглавлять наши государственные дела, вам трудно будет избавиться от союза с нами».

История не терпит сослагательного наклонения. И всё же вопиет воздать должное несбывшемуся вероятию, при котором конфигурация союзников и противников в начавшейся мировой войне могла сложиться бы совсем иной, и неизвестно какой была бы дальнейшая судьба человечества.

Сегодня также существует востребованность воскрешения кооперации «Третьего Рейха» и «Третьего Рима» в условиях пошатнувшегося господства англосаксов при системном кризисе Запада. Сбывается «cтрашный сон» для мировой закулисы: немцы всё больше симпатизируют России. Согласно проведённому недавно исследовательским центром Körber-Stiftung опросу, в Германии заметно усилился рост антиамериканских настроений, при растущей симпатии к России. Мир шокирован искусственно возгоняемым хаосом и неопределённостью, беззащитностью «чипизированного» человека под колпаком всевидящего ока надсмотрщика и всё большего беззакония.

И теперь, возвращаясь к Финляндии: какую роль она может в этом сыграть?

Послевоенная Финляндия упрочила свой статус нейтрального государства, закреплённый Парижскими мирными соглашениями в 1947. Сейчас с Россией у Суоми выстраиваются нормальные конструктивно-деловые отношения. Кстати, президент Финляндии Саули Ниинистё не поддерживает сохранение санкций против РФ. «Нет, я не думаю, что Россия нападет на какое-то из прибалтийских государств, – говорит президент, –и нет никаких оснований для нападения на Финляндию. Существует скорее глобальная угроза, но есть и здоровый баланс. Если бы была война, никто бы не выиграл». «Сильная Европа» – гарант безопасности. Поэтому финны за укрепление сдерживающих сил функциональным партнёрством с НАТО, но без членства в Альянсе.

Для России, конечно, подозрителен «благожелательный нейтралитет» финляндцев к НАТО. На данный момент они вряд ли позволят Альянсу проводить крупномасштабные учения на своей территории ‒ провоцировать Россию. Живут себе мирно: без вылазного экстрима и без самоизоляции в военной сфере. Как утверждал британский политик-философ лорд Болинброк, «слава нации состоит в том, чтобы соразмерить цели, которых она добивается, с её интересами и её силами, средства с целями, а энергию – с ними обеими».

Лакмусовой бумажкой индикации взаимоотношений с Россией является свежий совместный доклад силовиков и МИДовцев Финляндии, под названием «Россия силы». Он написан в сдержанной тональности, не русофобский по духу, лишен излишней предвзятости. Опасаясь сталинского рецидива, финны рассчитывают на появление эффективной системы сдержек и противовесов и готовы, как в период холодной войны, стать площадкой для диалога по безопасности (Хельсинкский акт 1975, давший старт ОБСЕ, Хельсинский саммит Путина и Трампа 2018). Путин, как правило, дважды в год видится со своим финским коллегой. «Горячие финские парни» прохладно-осторожны в биомеханике принятия решений, ибо когда наступает избыток Запада или Востока ‒ искажается «филигранность финского баланса».

Геополитически Финляндия – «пояс» между Востоком и Западом. По линии финно-угорского наследия теплится надежда на большее единение с евразийской Россией. К этому ведёт сама этно-геополитическая органика Суоми ‒ «гармония и взвешенная организация фронтира», реализуемые в финском опыте европейско-евразийского баланса. Карело-Мордовскому генетическому отростку менталитета с таинственностью и импровизацией пора напомнить о себе Шведско-Германскому родичу строго структурированного порядка.

И вот он – свежий маятнико-резонансный качок к русским ожиданиям: «Самое конкретное решение, касающееся вопроса безопасности Финляндии, ‒ это сильное оборонительное союзничество с Россией» ‒ утверждает профессор кафедры стратегии Академии вооруженных сил Финляндии Алпо Юнтунен в ведущем финском журнале «Суомен Куваленти». «Надо вспомнить, ‒ продолжает он, ‒ что оборонительная защита России гарантировала Финляндии мирное положение и возможности развития. А когда Финляндия была частью Швеции, наша страна постоянно была военным полем». Предлагается начать военно-союзнические отношения по решению актуальнейшей задачи: по минимизации информационных угроз. Верно: информатика – одно из важнейших направлений активной обороны. Ведь политическое поле одновременно является информационным. Конструирование позитива и негатива ‒ мастерство победной информационной драматургии. «Тот, кто владеет информацией – владеет миром». Информационные войны, как полагает специалист по ним Георгий Почепцов, усиливают не только более мощные страны, они дают шанс стать на равных странам второго и третьего мира, что связано с асимметричным характером информационного оружия, позволяющего любому государству в критический период стать наравне с самым сильным.

Для защиты Евразийской цивилизации и мира от «конца истории» по Фукуяме, Аттали и Бжезинскому, России предстоит противостоять одновременно и компрадорскому режиму, и Западу. Для Бога нет ничего невозможного.

Проф. Евгений Александрович Вертлиб
Президент Международного Института стратегических оценок и управления конфликтами (МИСОУК – Франция)

+ + +

Комментарий РИ

1. Трудно себе представить союз между СССР и гитлеровской Германией. Националистическая "антисемитская" Германия и совершенно противоположный ей именно по этим важнейшим критериям СССР были несовместимы в своих идеологиях, каждая с глобальными претензиями, и это в конечном счете неизбежно привело к войне между ними, к которой готовился также и Сталин (см.: Документы, отражающие разработку в СССР плана войны против Германии), что было очевидно как для германской разведки, так и для западных демократий. Вопреки Пакту 1939 г. Сталин вел в Европе свою политику экспансии, которая раздражала Гитлера. (Германия отметит это при объявлении войны: в НОТЕ Министерства иностранных дел Германии Советскому правительству от 21 июня 1941 г.) И, разумеется, в этой войне демократии поддержали своего марксистского духовного родственника, чтобы русским "пушечным мясом" разгромить и зачистить всю "антисемитскую" Европу.

2. Что касается фантазирования о возможном союзе РФ и Германии в наше время, то это было бы желательно, но для этого необходима смена власти в обеих странах. Ибо ни россиянский компрадорский олигархат, ни немецкая вассалия (протекторат США по Бжезинскому) не способны освободиться от американской зависимости и не имеют иной идеологии своего существования, кроме Нового мiрового порядка под господством главной антихристианской силы истории, готовящей царство своего мошиаха.

См. также: 30.11.1939. - Начало советско-финской войны

---