Данная работа представляет собой продолжение начатого статьей Австрийский христианский корпоративизм рассказа о мысли и практике австрийских католиков по продумыванию теоретических основ и воплощению в жизнь корпоративного строя. Нумерация ссылок и разбивка на главы будут приведены в порядок по окончательной публикации всей работы. ‒ Прот. Георгий Титов.
VI. Римско-имперские истоки европейского корпоративизма
В 1918 году австро-венгерскую монархию постигло то же крушение, что и российскую и германскую. В результате инспирированной мировой закулисой Первой мировой войны Габсбургская Австро-венгерская империя, потерпевшая в ней поражение, развалилась на несколько государств. Одним из таких государств, созданных на этнической основе, стала, включившая в себя населённые немцами земли Австрия.
В октябре 1918 года император Карл провозгласил манифест, в котором говорилось о том, что Австрия, согласно воле народов, будет федерацией. Однако под давлением победителей, главным образом американского президента Вильсона, пришлось пойти гораздо дальше. 21 октября 1918 года так называемое Временное национальное собрание решило «единогласно образовать самостоятельное, немецко-австрийское государство». Хотя республикой Австрия была провозглашена только 12 ноября 1918 г., все же это событие было настоящим рождением новой, маленькой республиканской мононациональной Австрии. «По условиям Сен-Жерменского договора (1919), новое австрийское государство имело небольшую территорию и немецкоязычное население. Районы с немецким населением в Чехии и Моравии отошли к Чехословакии, а Австрии было запрещено объединяться с только что созданной Германской (Веймарской) республикой» 1.
По новой Конституции, принятой в 1920 году, предусматривалось введение поста президента с представительными функциями, двухпалатного законодательного органа, нижняя палата которого должна была избираться всем взрослым населением страны. «Правительство во главе с канцлером несло ответственность перед парламентом. Новая Австрия фактически являлась федерацией, население Вены и восьми земель избирали земельные собрания (ландтаги), пользовавшиеся широкими правами самоуправления»2. Конституция, в соответствии с либерально-демократическими принципами отменяла сословные привилегии, декларировала всеобщее, равное и прямое избирательное право, свободу слова, печати, собраний и организаций.
Вместе с тем, творцы основных законов республиканской Австрии учли приверженность австрийцев религии и не провозгласили светское государство. Церковь не была отделена от государства.
Получив республиканскую буржуазно-демократическую конституцию, новая Австрия неизбежно получила и тот набор следствий, что за ним следует: уже не умеряемые монархией борьбу политических партий и социальные конфликты.
Перед австрийским социальным христианством встали новые задачи.
Дитрих фон Гильдебранд (Dietrich von Hildebrand, 1889–1977)
Как писал видный католический философ, принявший на себя в дни австрийского христианского государственного ренессанса редакторство еженедельника Der Ständestaat ("Сословное государство"), Дитрих фон Гильдебранд: «Республика Австрия распалась тогда на 3 больших лагеря: положительно католическую народную часть, которая была охвачена вопреки случайному недовольству все же, в общем и целом, в христианско-социальном электорате, социалистический и либерально-национальный»3. Таким образом, кроме католического, существовали ещё два крупных и имевших в разное время разное организационное воплощение течения. Это немецкое национальное движение, направленное на соединение с Германией в одно государство, включающее в себя разные, в основном либеральные по мировоззренческим установкам течения, и мощное левое течение, включающее в себя социал-демократов и коммунистов.
Главной и самой страшной угрозой для христианской Австрии являлось сильное, пользующееся поддержкой всемирного Интернационала и красной Москвы богоборческое, хотя и часто прикрывавшее это лозунгом «религия ‒ частное дело», левое движение. Хотя социал-демократы должны были уступить бразды правления страной христианско-социальной партии, они совместно с коммунистами продолжали оставаться грозной и притом вооруженной силой. Ещё во время революции социалистическими и пробольшевистскими силами были созданы вооружённые формирования. А позднее, как пишет историк правого движения в Австрии С. Елишев: «…СДПА в 1923 году объединила свои вооружённые отряды в военизированную организацию "Республиканский союз стрелков" (Шуцбунд) во главе с Ю. Дейчем. Шуцбунд насчитывал до 100 тысяч человек, в число которых первоначально входили и члены КПА, впоследствии сформировавшие свой собственный военизированный "Союз красных фронтовиков"4. Не утратили они радикально своих позиций и во власти. Так под их контролем с революции и до 1934 года находился венский муниципалитет.
До победы нацистов на выборах в Германии националистическое и левое течения нередко смыкались в своём желании объединения с Германией. О мотивах левых хорошо пишет российский исследователь О. Головашина: «Убеждение, что в крупных государствах гораздо легче бороться за социальные права населения и строить социалистическое общество, традиционно для европейской социал-демократии. Объединение с Германией с этой точки зрения должно ускорить социальную революцию и привести к образованию европейского социалистического центра. Поэтому и в Австрии, и в Германии социал-демократы подчеркивали, что идея создания Великонемецкой республики появилась еще в годы революции 1848‒1849 гг., и была связана с именами основоположников марксизма»5. По отношению к актуальной послереволюционной современности это убеждение переросло в требование:
«Один из лидеров социал-демократии Отто Бауэр так уже 16 октября 1918 года писал в "Арбайтер Цайтунг" о необходимости аншлюса: «Немецкий империализм больше не угрожает свободе других народов... И победа немецкой демократии станет победой немецкого пролетариата, а значит, победой немецкого социализма. Никакая другая страна в мире не готова для социализма так, как Германия... На немецкой земле идут решительные бои между капиталистами и рабочими, но вскоре они закончатся. И Германия завтра будет совсем не такой, как Германия вчера... Аншлюс к Германии приведет нас к обществу, в котором все объективные предпосылки социализма уже существуют»6.
Желание аншлюса просуществовало в головах многих социалистов и коммунистов на протяжении почти всего меж военного периода существования независимой Австрии. Даже в 1932 г. в рупоре социал-демократов появилась статья, пропагандирующая австро-германское сближение ради построения социализма: «Мы знаем, что осуществления наших исторических целей и освобождения рабочего класса от ига капитализма мы можем добиться не в этой маленькой жалкой Австрии, расположенной в самой середине между фашистской Германией, фашисткой Италией и фашистской Венгрии. Социализм может возникнуть только в более крупной общности, имеющей больше самостоятельности благодаря численности населения, экономической мощи и территориальной протяженности. На нашей земле социализм может возникнуть только когда наша страна станет частью свободной Германии завтрашнего или послезавтрашнего дня»7.
«Социал-демократическая партия рассматривает аншлюс к Рейху, ‒ говорилось в Линцской программе 1926 г., ‒ как необходимое завершение национальной революции 1918 г.»8.
А один из лидеров социал-демократов Карл Реннер уже после поглощения Австрии национал-социалистской Германией одобрил аншлюс Австрии 1938 г.: «Как социал-демократ и сторонник права наций на самоопределение, как первый канцлер Немецко-Австрийской республики и как бывший глава австрийской делегации в Сен-Жермене я говорю аншлюсу "Да"»9
Идеология и практика австрийских красных хорошо знакома русскому читателю по горькому опыту владычества их единомышленников в нашей стране. Поэтому отношение к ним австрийских христиан, уже наученных и опытом собственным и, в особенности, подпавшей под власть кровавых "человеколюбцев" России, думаю, не трудно предугадать. Идеология социал-христианства на идейном поле стала тем полюсом, который противостоял марксизму.
Но австрийской немецкой христианской мысли и действию пришлось вступить в схватку и с немецким потерявшим религиозную глубину и обоснованность национализмом, влекущим страну в объятия "большой" Германии.
Австрийское христиане никогда не отрицали своё национальное единство с немцами Германии и, даже наиболее ярые сторонники своеобразия австрийского пути, в принципе, не отвергали аншлюс. Так крупнейший социал-христианский государственный деятель послевоенной Австрии много лет бывший канцлером Игнац Зейпель говорил: «Существует много причин в пользу аншлюса к Германии. К её народу нас влекут связи по крови и звучание одного языка. Но и в том вопросе еще не сделано окончательного выбора, потому что, с одной стороны, еще не ясны длительные перспективы экономических закономерностей, а с другой ‒ и это для нас главное ‒ потому что мы еще не знаем, на каком посту мы лучше послужим немецкому народу».10
В первое время после революции протест против присоединения обосновывался следующим обстоятельством: «И даже после мирных переговоров присоединение принималось бы в расчет только тогда, когда Германия "будет поистине свободным государством. В Германии, в которой сегодня осуществляется террор Солдатскими советами, действует социалистическая диктатура и правит Курт Эйснер, мы ничего не должны искать"11. Хотя соединения с Германией не могло быть по внешним причинам, вследствие запрета на это от стран-победительниц, у австрийских католиков были мотивы не желать вхождения в германский Рейх уже после минования острой угрозы красной революции в Германии. По крайней мере, для части австрийских католиков при всём их понимании национального единства с народом собственно Германии предпочтительным казалось существование в своём государстве. Каковы основания для этого и почему именно так надеялись австрийцы лучшим образом послужить немецкому народу?
Конфронтация выразителей австрийской католической мысли с секулярной националистической идеологией, как и с идеологией марксистской, была обусловлена их несовместимостью с христианством и всей исторической, духовной, политической имперской традицией Австрии.
«В Германии, где ново-немецкий прусский национализм пришел в 1866 и 1870 годах к полному господству, он значил не уничтожение иностранного господства, а окончательное устранение старой имперской идеи, разрушение федеративной структуры Германии, разрыв со славной тысячелетней традицией. Он значил отрицание самого глубокого собственного существа, подчинение и сдачу католических частей Германии совершенно протестантскому духу пруссака, отрицание лежащей в немецком существе универсальности»12. Во многих своих чертах Третий рейх, с которым и произошел острый и трагический конфликт австрийских христиан, был продолжением и развитием указанного духа.
В противоположность им идея самобытной Австрии питалась из древних религиозных католических истоков. 26-летний Эрнст Карл Винтер писал: «Из западной силы и восточной любви возникли Австрия, Венгрия и Чехия, образующие сплоченную триединую священную империю, единое государство в трех национальных индивидуальностях... A.E.I.O.U. Ничто другое не должно и не хочет быть произнесено этими пятью буквами, чем то, что Австрийская империя не умрет прежде конца времен; то, что это получало в качестве задания самой тяжелой земной проблемы для решения, это поэтому остается и продолжится до возвращения Иисуса Христа... Австрия только спит... Она не мертва... Австрия ‒ Сын человеческий Европы... Её история восходит от Карла Великого к Константину Великому... Австрия ‒ воплощение кровной истории католиков». Подобным образом выражается и философ Рихард фон Кралик: ««Рукой Господа творились писаные горы и реки Средней Европы, той же рукой, что создала две памятные доски на горе Синай... Старая Австрия ‒ это завершение историко-философской идеи пророка Даниила, идеи четырех всемирных монархий...» A.E.I.O.U. значат для Кралика следующее: «Австрия ‒ это носитель святой идеи всемирной империи, ей необходимо готовить Лигу наций к этой мысли»13.
Монограмма Фридриха III (1415‒1493) ‒ он был король Германии, император Священной Римской империи с 1452 года, последний западный император, коронованный в Риме и объединивший австрийские земли.
(Авторство данной аббревиатуры принадлежит императору Фридриху III, который расшифровывал её как «Alles Erdreich ist Osterreich Untertan» (Весь мир ‒ подданный Австрии). Впоследствии появилось более трехсот интерпретаций, наиболее распространенными среди них были: Austriae est imperare orbi universo (Австрия ‒ правительница мира); Austria erit in orbe ultima (Австрия будет последней в мире) и др.14).
(Нельзя в этом не видеть аналогии с русской историософией Третьего Рима, возникшей на тех же основаниях в преемственности от легимного имперского наследия Второго Рима.)
Католический философ, сторонник австрийского особого пути Дитрих фон Гильдербранд писал о призвании этой страны так:
«Только Австро-венгерская монархия оставалась верной как единственное государство в Европе старой международной традиции. Только здесь сохраняла себя государственность, в которой религия, история, и династия были объединенными образующими силами, только здесь мы встречаем империю. Так как "вторая", гогенцоллерновская Германская империя была только по имени империей, на самом деле это было чисто узколобое национальное государство с совершенно националистической идеологией»15. Это касается и Веймарской республики, и Третьего рейха, где о главенствующей роли Католической церкви, да и вообще религии говорить не приходится.
Вот что пишет, кстати, о религиозности фюрера человек, которого никак нельзя заподозрить в желании его очернить. Леон Дегрелль так писал об отношении Гитлера к религии: «С его точки зрения, борьба против религий, преследование за религиозные убеждения не имели смысла; научные открытия, раскрывающие тайны бытия – бывшие важнейшей составляющей, определяющей влияние Церкви – повышение уровня жизни, избавляющее людей от нищеты, которая на протяжении двух тысячелетий заставляла несчастных в поисках утешения обращаться к Церкви – всё это, по его мнению, должно было постоянно снижать влияние религий. «Через двести, триста лет – говорил он мне – одни из них угаснут окончательно, другие будут едва живы»16. Такова правда о мiровоззрении человека, часто представляемого в некоторых кругах русских националистов в качестве «предводителя воинства, противостоящего богоборцам». Нельзя не заметить, что такие взгляды формировались у людей во многом под воздействием многовекового тайного влияния иудеев на христианский мiр.
Была, правда, и часть австрийских христиан, веривших во всемирно-историческое предназначение своей родины, преданных заветам прошлого, но рассчитывавших на возможность исполнения Австрией своей миссии в рамках общего Германского рейха. Философ Отмар Шпанн, к примеру, надеялся тогда на то, что воссоединение национальной Германии и Австрии произойдёт по рецепту его философии целостности и сословного строения общества. При этом Австрия будет в составе единого Германского рейха особым суперсословием со специфической миссией, ничего не теряя из своих особенностей. Некоторое время эти надежды имели под собой кое-какие основания, так как в идеологии движения, идущего к власти в Германии, присутствовали и идеи Эдгара Юлиуса Юнга и Отто и Грегора Штрассеров придерживавшихся сходных со Шпанном взглядов.
Тем не менее, не идея своеобразной и католической Австрии в составе федеративного германского Рейха вдохновляла очень многих сторонников соединения. На них, как и на их современников в "большой Германии" во времена Гитлера завораживающе действовал лозунг: «Ein Volk, Ein Reich, Ein Führer» (Один народ, одно государство, один вождь). Как показали дальнейшие события, такое единство не предусматривало исторического и духовного своеобразия частей, а руководство Рейха об особой исторической мессианской роли Австрии и не помышляло. Идее разнообразия в единстве и федерализма была противопоставлена практика унификации.
Дитрих фон Гильдербранд в своей книге о канцлере Э. Дольфусе вскрывает корни бездуховного национализма: «Либеральное заражение Австрии, которое наступало с 1848 года, естественно, должно было вести к национализму. Антиклерикальный и демократический дух вне традиции должен был отказываться от объединительных образующих сил австро-венгерской монархии и закрывал видение внутреннего богатства и высокое значение этого "запада в миниатюре"17. Русскому читателю нельзя не увидеть в этих словах переклички с грозными предупреждениями Константина Леонтьева о подобном приземленном национализме, как силе, разрушающей, губящей индивидуальность и своеобразие людей, областей и наций. Д. фон Гильдебранд даёт краткое обоснование этому: «Идеализм, отказывающийся от Бога, необходимо приводит к идолопоклонству, основанному на эгоизме. Современный национализм, каким он виден в "Речах к немецкой нации" Фихте, в Арндте и стихотворениях Кернера – это самое законное дитя либерализма»18. Развитием идеи такого национализма, усиленного невольным подражанием "злейшему врагу" немецкого народа ‒ мiровому еврейству, точнее иудаизму, и стала идеология гитлеровского национал-социализма. Это и видел имеющий еврейские корни христианин Дитрих фон Гильдебранд, как и многие австрийские христиане.
Современный авторитетный австрийский историк приходит к тому же выводу: «Ответственность за крушение этой империи, согласно преобладающему в Австрии мнению, должен нести проявившийся в Германии национализм, связанный с протестантством. Мысль о Сакральной империи была жива только в Австрии; здесь сохранилась, после культурного слома Реформации, имперская традиция»19.
VII. Исполнение имперской идеи Австрией как исток западного корпоративизма
Но что же это были за ценности и высокое значение, которые уже после распада империи вдохновляли австрийцев?
Вообще говоря, в общепринятом значении, империя – это претензия на мiровой масштаб деятельности, стремление установить в Эйкумене свой порядок, стремление сделать так, чтобы ценности, лежащие в основе империи стали главенствующими в мiре или, по крайней мере, в значительной его части. На протяжении последних десятилетий мы видели это на примере США, агрессивно навязывавших всем остальным странам так называемые, «ценности свободы и демократии».
Христианская империя возникла, как известно, в начале IV века с принятием императором Константином Великим христианства и взятием им на себя функций защиты и покровительства Церкви Христовой. Ценности и идеалы Церкви стали ценностями и идеалами Империи. «Император Константин навсегда изменил в цивилизованном мiре источник законодательного фундамента, им было повелено, чтобы правительственные законы стали исходить из Евангелия и строиться на законах и заповедях Евангелия»20.
Из вселенского характера Церкви вытекал и вселенский масштаб Империи. Надо сказать, что мнение о том, что Империя разделилась на две Восточную и Западную не вполне соответствует действительности по сути. Это был всего лишь вопрос, по выражению современного русского православного мыслителя и юриста А. Величко, оптимизации административного управления. «Империя была эпицентром всей цивилизации, тем источником, из которого щедро черпали для себя религиозные, политические, правовые идеи и западные государства, и восточноевропейские. Империя мыслилась древним сознанием только в единственном числе, никакой альтернативной империи, кроме уже существующей Римской, быть в принципе не могло. Поэтому в течение длительного времени Западная часть Римской империи считалась органической частью Империи с центром в Константинополе (которую впоследствии назвали Византийской по названии городка Византия на месте будущей столицы). Западные и восточные Императоры (или соимператоры) активно участвовали в решении военных и религиозных проблем, вполне резонно полагая, что их решения касаются жизни всей Империи в целом»21.
Однако западная часть Империи была завоевана варварами в 476 году, и римская государственность продолжилась в ее восточной части Второго Рима, Император которой сохранил звание Римского (Ромейского).
Но с коронации Карла Великого папой в Рождество 800-года имперская идея вновь начинает жить на Западе как идея защиты специфических западно-христианских духовных ценностей, и с коронации императором в 962 году Оттона Великого как реальность самостоятельная и не признанная легитимными Византийскими императорами и Восточной Церковью Империя под главенством германских королей. Преобладание в ней немецкого элемента стало отражать и её новое название Священной Римской империи германской нации. Несомненно, что с православной точки зрения это не подлинная христианская римская Империя. Но столь же несомненно и то, что и Карл и Оттон желали чувствовать себя наследниками Константина и всех римских Императоров, а своё детище считали Римской империей.
Правда, всё-таки это была Империя одного Запада с ее заметным духовным отличием от Восточной Римской. После разрыва пап с Константинополем западная Империя чувствует себя, точно так же, как и Восточная, единственной Империей, той, которая защищает истинную Церковь, теперь уже не общую единую, а западную католическую.
Карл Великий (768‒814), король лангобардов с 774 г., герцог Баварии c 788 г., император Запада с 800 г.
Современный католический историк так оценивает её зарождение и значение: «Карл Великий (768‒814) ‒ это завершение и начало. В нем ‒ завершение труда Пиппина и св. Бонифация; в нем ‒ начало универсальной западной империи и христианского единства Запада, западной civitas christiana и вместе с тем ‒ начало будущей немецкой императорской власти средневековья. Без Карла не было бы объединения германских племен, до того постоянно воевавших между собой, как чужие, а значит ‒ не было бы "Римской империи" (которая позже стала называться Империей немецкой нации), и следовательно ‒ не было бы его блестящего императорского правления вместе со всей его церковно-исторической проблематикой»22.
Вместе с тем надо осознавать, что с позиций сегодняшнего времени расхождения в вероучении и что важнее в духовной структуре восточных и западных христиан в то время еще не были столь глубоки, как это стало позднее.
Субъектный состав империи отличался крайним многообразием: полунезависимые обширные курфюршества и герцогства, княжества и графства, вольные города, небольшие аббатства и мелкие владения имперских рыцарей, ‒ все они являлись полноправными субъектами империи (имперскими сословиями), обладающими разной степенью правоспособности. В XVIII веке она включала в себя более 300 княжеств, сотни мельчайших рыцарских владений, вольные города.
Своеобразие этой Империи обуславливалось своеобразием духа составлявших её народов, в первую очередь, германских.
«В иерархии общечеловеческих духовных начал началу религиозному всегда отводилось первое, главенствующее место, даже у последователей Конфуция, своеобразная религия которых лишена и метафизического, и мистического элемента, и даже культа. Но какая между народами громадная разница и в объеме, и в направлении влияния определяющего их жизнь религиозного начала! ... Жизнь одного народа проникнута убеждением, что одни дела спасают, другого ‒ что спасает одна вера, третьего ‒ что вера без дел мертва есть, а четвертого ‒ что религиозная идея есть преимущественно могущественнейшее орудие политической жизни ‒ сила...
Эти различия в объеме и направлении действия религиозной идеи в жизни разных народов, обусловленные различием всего духовного строя, глубоко характеризующего тот или другой народ, объясняют нам, как новое религиозное начало, усвоенное одним народом от другого, на своей новой почве получает и новую, своеобразную окраску, оставаясь само тем же, как и раньше»23.
К сожалению, могучая и своеобразная сила германского духа всё-таки не оставила религиозное начало «тем же, как и раньше», но немало поспособствовала искажению учения Христа. Несомненно, что германский дух посодействовал и образованию католичества и, в особенности, протестантства. Особенностью этого духа, по крайней мере, в кругу других европейских народов было мощное стремление к личной свободе. Так французский историк Гизо отмечает, что, «Германцы ознакомили нас с идеями личной свободы, которая была им присуща больше, чем какому-либо другому народу»24. Но эта свобода в германском мiре часто оборачивалась своеволием, о чём свидетельствует отпадение Запада от Православной Истины. Следствием своеобразия духа стало и своеобразие общественного и государственного устроения со всеми его достоинствами и недостатками.
Известный французский историк Ф. Бродель так характеризует империю Каролингов: «Каролинги породили не только Европу: они породили феодализм, иначе говоря, разнообразие, разделение, раздробленность, щедрую множественность во всем»25. Виктор Феллер своей книге "Германская Одиссея" уточняет истоки «щедрой множественности»: «Феодализм порожден германским правом, самой культурной средой, выросшей из германского партикуляризма»26. Но у этого образования партикулярного, разделённого, множественного и, в конце концов, всё-таки рассыпавшегося на совершенно уже самостоятельные государства вследствие частичной утраты духа любви, оживотворяющего вселенскую Церковь и распространяющегося на все сферы жизни христиан, была своя идея, свой смысл существования. На протяжении всей истории этого уникального государственного образования, вплоть до 1806 года, когда под давлением Наполеона император Франц отрёкся от титула императора Священной римской империи и стал просто австрийским императором, его смыслом была защита христианства в виде католической веры, католических ценностей и Католической церкви. Но и после этого идея не погасла ни в сознании династии, ни высших слоёв, ни народа, по крайней мере, в немецкой призванной к руководству его части. Несмотря на то, что империя носила название германской нации, свою миссию она видела в объединении разных народов. Германцы же рассматривались, как народ, наилучшим образом способный осуществить объединительную функцию.
Уже упоминавшийся государственный деятель и прелат Игнац Зейпель, с которым более подробно мы познакомимся далее, писал в своей книге "Nation und Staat", изданной в 1915 году: «Да, наш император, несмотря на сложение с себя титула римского императора императором Францем II, продолжает быть наследником римских императоров, пусть не в господстве над меняющемся территориальным комплексом, но как представитель бессмертной идеи»27.
Внутренне устройство Империи было отражением того политико-правового мышления, что господствовало в христианском германском средневековье.
«В самой идее этой, так называемой, Первой империи, был заложен "Personalitätsprinzip". Многообразное качество этого произведения с его многочисленными особыми решениями, юридическое разнообразие, гибкость и открытость для прагматичных решений, в целом сословный характер и не в последнюю очередь характер старого имперского права заботиться принципиально о том, «что старые структуры никогда совсем не устранялись новыми», входили в эту картину. Отсутствие систематической конституции, преимущество традиции перед положительным правом и высокая значимость верности истине ‒ это аспекты, которые имели для персоналистического мышления большое положительное значение»28.
Как видим, имперская идея была связана с идеей сословной. Сословный признак, начиная с королевства как высшего сословия и вниз до сословий малых, пронизывал всю империю. Так называемая "старая" империя в представлении идеологов сословно-корпоративного строя представлялась как альтернатива абсолютистскому государству и образец выстраивания новых социально-политических отношений. Императору не принадлежала абсолютная власть и некоторые современные исследователи характеризуют империю как «систему дополнительной государственности» (Г. Шмидт) «Поэтому империя воплощала контрмодель к абсолютистскому княжескому государству»29.
Как пишет современный австрийский историк: «Целью было не политическое объединение всех немецких областей, а идеальное исполнение имперской идеи Австрией»30. В меру своих сил, возможностей и понимания своих целей и задач, империя выполняла не только охрану внешних рубежей западного христианства, но поддерживала христианские нормы отношений, включая экономические, внутри общества. В качестве частного, но характерного примера по поддержанию христианского строя жизни можно привести следующий: император Лотарь, опираясь на многократно до этого выраженное учение Церкви, в 825 году определил: „Тот, кто берет процент, наказывается королевским изгнанием, кто делает это повторно, извергается из церкви и должен быть пойман графом»31.
Социальной базой христианского Запада стало следующее:
«Корпорации стали экономической и социальной основой, фундаментными камнями политически и юридически раздвоенного, разтроенного западноевропейского общества. Это общество стягивалось обручами феодализма, но стояло на надежном фундаменте корпоративности.
В основе корпоративного фундамента находились цеховая и отчасти крестьянская общины. В более широком смысле к институтам корпоративности, безусловно, следует отнести коммуны, братства, гильдии, ганзы….
Поражает многообразие и естественность проявлений средневековой жизни, той же корпоративности. При этом многообразии, трудно представимом в наше время, сохраняется гармония институтов и составляющих их блоков. Оба эти качества средневекового общества: многообразие и гармония институтов создавали особую атмосферу уюта человеческого бытия, которой наш "отчужденный" современник может от души позавидовать»32.
Цеховая работа по изготовлению медных гравюр. Теодор Галле (Theodor Galle, 1571‒1633)
Очень кратко понятие средневекового цеха определяется следующим образом: «Цех (через польск. сесh из средневерхненемецкого zёсh, zёсhе «объединение лиц одного сословия», совр. нем. Zunft) ‒ торгово-ремесленная корпорация, объединявшая мастеров одной или нескольких схожих профессий, или союз средневековых ремесленников по профессиональному признаку»33. И далее: «Ремесленнику помогала обычно в работе его семья. Вместе с ним работали один или два подмастерья и один или несколько учеников. Но полноправным членом цеха являлся только мастер, владелец ремесленной мастерской. Мастер, подмастерье и ученик стояли на разных ступенях своеобразной цеховой иерархии. Предварительное прохождение двух низших ступеней было обязательным для всякого желавшего вступить в цех и стать его членом. В первый период развития цехов каждый ученик мог сделаться через несколько лет подмастерьем, а подмастерье ‒ мастером»34.
Эта форма общественных объединений в те времена наиболее известна и описана. «Но формы цеха находили примѣненіе не только въ ремесленной средѣ. Стремленіе къ ассоціаціи и объединенію создавало рядомъ съ ремесленными союзами (Handwerkerinnungen) цѣлую массу другихъ союзовъ. Средніе вѣка представляютъ великое разнообразіе, чрезвычайно пеструю картину товариществъ и болѣе узкаго, и болѣе широкаго состава. И шестнадцатый вѣкъ весь еще захваченъ этимъ движеніемъ. Послѣ ремесленниковъ гильдейскую организацію усваиваютъ прежде всего купцы: сюда относятся цехи суконщиковъ (Gewandschneider) и мелочныхъ торговцевъ (Krämer), затѣмъ цехи купцовъ, ведущихъ торговлю съ опредѣленными заграничными городами (какъ, напр., Schonenfahrergilden). Но затѣмъ въ товарищества соединялись рыбаки, пчеловоды, трактирщики, флейтисты, музыканты, фехтовальщики, даже нищіе, воры, разбойники съ большой дороги. Появившіеся въ концѣ среднихъ вѣковъ ландскнехты приняли также цеховое устройство. Это все союзы людей одной профессіи. Рядомъ съ этимъ люди различныхъ профессий соединялись для одной общей цѣли. Какъ примѣръ такого союза, мы уже знаемъ городскія стрѣлковыя гильдіи. Мастера пѣнія (Meistersänger)»35.
Цеховая организация труда соединяла в себе специализацию и самостоятельность. Сравнивая её и современную им в 19-м столетии, немецкие экономисты приходят к интересному выводу:
«Прежняя организація труда рѣзко отличается отъ современной. Современное раздѣленіе труда есть по существу расчлененіе труда: какъ общее правило, оно сводится къ тому, что увеличивается число рукъ, работающихъ надъ приготовленіемъ одного и того же продукта. Оно обусловливаеть, следовательно, все большій и большій ростъ отдѣльныхъ предпріятій. Каждый шагъ впередъ въ процессѣ современнаго расчлененія труда приводитъ, благодаря связанной съ этимъ необходимости концентраціи, къ поглощенію самостоятелыіыхъ производствъ. Средневѣковое раздѣленіе труда было, наоборотъ, раздѣленіемъ на профессіи. Оно заключалось въ томъ, что изъ одной болѣе обширной области производства выдѣлялись отдѣльныя части, чтобы образовать новые отрасли труда. Напр., изъ одного кузнечнаго ремесла возникало нѣсколько кузнечныхъ ремеслъ, изготовлявшихъ только гвозди, подковы, кастрюли или ножи. Трудъ могъ дѣлиться при этомъ только въ томъ смыслѣ, что число продуктовъ, изготовляемыхъ отдѣльнымъ лицомъ, становилось ограниченнее. Но части составляли затѣмъ такія же самостоятельные отрасли производства, какой первоначально было цѣлое. Поэтому средневѣковое раздѣленіе труда постоянно увеличивало число самостоятельныхъ профессій.
Этотъ ходъ развитія, которому всячески содѣйствовала сознательная политика городского управленія, вызвалъ къ жизни многочисленное самостоятельное среднее сословіе. Только одну сторону этой политики составляла борьба противъ посреднической торговли и капиталистическая производства, съ которой мы познакомились при изображены городского управленія. Эта борьба велась одинаково въ интересахъ какъ потребителей, такъ и производителей, и способствовала увеличенію числа лицъ, занятыхъ непосредственно производительными профессіями. "То паразитное размноженіе распредѣлительныхъ профессій, на которое жалуются въ настоящее время, ‒ говорить К. Бюхеръ, ‒ не находило себѣ мѣста въ старомъ нѣмецкомъ городѣ. Между производителемъ и потребителемъ не становилась цѣлая стая алчныхъ посредниковъ". Соціальная группировка нашла краснорѣчивое выраженіе въ болѣе равномѣрномъ распредѣленіи богатствъ. Его отличительнымъ признакомъ было преобладаніе мелкихъ и среднихъ состояний и небольшое количество какъ людей, неспособныхъ платить налоги, такъ и совсѣмъ крупныхъ владѣльцевъ.
Такимъ образомъ, дѣленіе населенія по профессіямъ и имущественому положенію носитъ здѣсь несомненно здоровый характеръ. Городское хозяйство содѣйствовало самостоятельности большой части горожанъ; оно покровительствовало производительнымъ профессіямъ; оно не давало возникать слишкомъ рѣзкимъ различіямъ въ распредѣленіи богатствъ и доходовъ. Счастливая соціальная организація позволяла городамъ въ случаѣ опасности выставить солидарную, сплоченную народную силу, какой не располагала ни одна изъ существовавшихъ въ то время политическихъ силъ»36.
Думается, что современным социальным мыслителям, экономистам и техническим руководителям стоило бы подумать о применении средневекового опыта разделения труда, который, как кажется, в новейших условиях приобретает некоторые сходные с тем временем черты.
Основным фактором, определяющим положение человека в обществе, был личный труд. «Въ предѣлахъ союза членамъ его была обезпечена экономическая самостоятельность: ни одинъ не могъ спуститься до положенія несамостоятельнаго наемнаго рабочаго, но и ни одинъ товарищъ не могъ возвыситься надъ другимъ. Цехъ ограничивалъ производство, выходящее за предѣлы личнаго труда. Личный трудъ являлся здѣсь опредѣляющей нормой. Капиталъ ‒ нельзя же было совсѣмъ обойтись безъ него ‒ былъ на службѣ у труда. Цехъ стремился достигнуть равенства всѣхъ членовъ, всѣхъ цеховыхъ мастеровъ, не только юридически, но и фактически»37.
Тот же автор так говорит о социальных последствиях цеховой организации труда: «Отдѣльному лицу, говоритъ Отто Гирке, не давали пріобрѣсти того могущества, которое теперь нерѣдко дѣлаетъ его равнымъ королямъ, но спокойное довольство всѣхъ товарищей по цеху поднимало сословіе ремесленниковъ какъ цѣлое, открывало ему дорогу къ почету, образованію и власти. Въ этомъ великая соціальная заслуга средневѣковыхъ цеховъ: въ созданіи и сохранении зажиточнаго ремесленнаго средняго сословія. Та же политика принесла пользу и техникѣ: поднятіе ремесла до высоты искусства было ея дѣломъ. Ремесленникъ былъ въ то же время художникомъ. Грандіозные соборы и великолѣпныя ратуши среднихъ вѣковъ были построены ремесленниками ‒ мастерами, а не учеными архитекторами; эти послѣдніе появляются въ Германіи лишь въ шестнадцатомъ столѣтіи»38.
Но средневековые мир и мiр обеспечивали человеку не только не отчуждаемость его труда от его личности и его личности от общества, но и давали гораздо большее.
Насколько воодушевляющим, вдохновляющим, осмысливающим жизнь западного средневекового человека был религиозный элемент, какую роль в раскрытии самых высоких человеческих качеств он играл, удалось раскрыть и современной честной западной научной мысли:
«Постичь значение средневековых гильдий можно, только если отчетливо осознавать равнозначность таких моментов, как "труд", "религия", "общение", и одновременно признавать полное взаимопроникновение всех этих сфер в повседневной жизни предшествующих эпох.
Сказанное означает, что все социальные феномены были одновременно феноменами правовыми, религиозными, культурными, экономическими. В случае гильдий и отдельных элементов из их жизни речь идет, следовательно, о "тотальных социальных феноменах" … В ХIХ в. Отто Гирке еще прекрасно понимал это, а потому писал, что "гильдии имели одновременно религиозные, общественные, нравственные, частно-правовые и политические цели": "их сплетение поглощает всего человека и простирается на все сферы его жизни". Вслед за О. Гирке меткую характеристику гильдиям как "вовлекающим все человеческие отношения, целиком охватывающим людей" дал Эмиль Коорнер»39.
Общность хозяйственного дела служила школой по научению человека возлюбить «ближнего своего, как самого себя» (Мф. 22:39), а также фоном, местом для проявления братских христианских чувств. «Духовной нормой гильдий была fraterna dilectio ‒ братская любовь, идея христианского братства, вновь и вновь конституируемая совместной трапезой»40. Тот же автор говорит о том, что взаимные обязательства членов гильдий распространялись на всевозможные случаи жизни, прежде всего на случаи нужды и форс мажора.
Требование христианской любви простиралось, как выяснил тот же автор, и на посторонних для гильдий людей.
«Ориентация на идею христианского братства во многих случаях эксплицитно выражена в гильдейских уставах. Так, прямо-таки программной она представляется в уставе купеческой гильдии Валансьена, название которого говорит само за себя ‒ Caritas. Здесь всеобъемлющий завет Иисуса любить (да любите друг друга; как Я возлюбил вас, так и вы да любите друг друга (Ин. 13:34)) имеет непосредственное отношение к данной, вполне определенной группе людей. Однако не обошлось и без указания на долг милосердия по отношению ‒ ко всем остальным, к не-членам»41.
А немецкий экономист Л. Брентано вынес следующее суждение от изучения письменных памятников того времени: «цехи всех стран поразительно похожи друг на друга, и при чтении их уставов так и кажется, что цехи учреждены исключительно для спасения души их членов»42.
Это была полнокровная жизнь, в которой объединяющие людей узы не душили проявления жизненной энергии, как это представляется поклонникам хаотической свободы, а, наоборот, именно они и выявляли, и усиливали проявления положительных жизнетворных стремлений членов того общества.
«Медиевист Михаэль Зайдльмайер однажды констатировал, что "специфически средневековое" в Средневековье можно усмотреть "в его характере живого организма". Это значит, что все отдельные члены общества органично, каждый на своем месте, включены в одно большое упорядоченное целое, они соседствуют друг с другом отнюдь не бессвязно, не как чисто механическая сумма индивидов». Соответственно вся жизнь в обществе организовывалась «корпоративной властью, властью сообществ», которые осуществляли свое господство «в силу авторитета нравственности и происхождения», т.е. «в силу священной неоспоримой традиции», однако это, добавляет М. Зайдльмайер, «не приводило к насилию над индивидом, к вынужденному униформированию и нивелированию»43.
Произведением германского христианского духа в это время в социально-политической и экономической области стал и институт лена или ленного владения, то есть условного, основанного на исполнении обязанностей, в том числе административных функций, владения имуществом.
С проникновением в жизнь народов империи духа Возрождения, то есть возрождения языческих идеалов и свободомыслия, начала перерождаться и жизнь христианских народов империи на индивидуалистических началах.
VIII. «Христианская ценность Австрии как немецкого государства вне Германии» после антимонархической революции
В первой главе мы видели, какие усилия предпринимали уже в австро-венгерской империи католические деятели, чтобы противостоять этому и в новых условиях воплотить в ткани социальных отношений заветы Христа.
Как завет старой Австрии новой Австрии можно рассматривать краткое и ёмкое указание Юбилейного (1898 года по поводу 50-летия коронования императора Франца-Иосифа) Послания австрийских епископов: «Благо целого достижимо лишь через гармонию составляющих его частей; но при этом части черпают из целого свою жизненную силу»44.
Мощнейший удар по этой идее нанесла революция 1918 года. Но она продолжала жить и в пореволюционных уже совершенно новых, казалось бы, не соответствующих ей условиях, когда не стало императора, олицетворявшего всемирное призвание австрийских католиков.
Как уже говорилось, ни гогенцолерновская империя, ни веймарская республика, ни Третий Рейх уже в силу того, что были основаны на иных устоях, нежели христианское, пусть и искаженное католицизмом учение о предназначении власти, не могли воплотить в себе и не защищали всех тех христианских, точнее, католических идеалов совершенствования человека и человеческого общежития, к которым были устремлены австрийские католики.
Правда, не стоит преуменьшать дезорганизующее влияние на мировоззренческие устои австрийского общества низвержение старой государственности. "Либеральное заражение" в своих плодах, казалось, обрушило не только внешний уклад жизни, но и саму немецко-католическую мiровую идею. «В интеллектуальных кругах больше не понимали, что в Австрии ещё жила неповторимая немецкая самобытность, которая оставалась верной сама себе и своей миссии»45. Достаточно вспомнить здесь таких "светочей науки" как Фрейд или такое явление как австромарксизм, популярность которых, как и некоторых других явлений духовного упадка, возросла в пореволюционное время.
Но, как верит этот искренний католик, Промысл Божий обнаружил себя и здесь: «Повсюду, таким образом, австрийская мысль замерла. Но Бог не покинул Австрию. В Игнаце Зейпеле возник выдающийся руководитель, в сердце которого продолжала жить австрийская мысль. Этот большой человек, который был в то же время образцовым священником, значительным мыслителем и прирожденным государственным деятелем, никогда не терял из виду смысл и миссию независимой Австрии»46.
Итак, специфическая немецкая католическая государственная и социальная идея в новых условиях нашла своё воплощение в Игнаце Зейпеле и, конечно, в близких ему по духу мыслителях и деятелях, объединённых, в первую очередь, в Христианско-социальной партии и во всём полифоническом и разнообразном явлении австрийского социального и политического католицизма.
Игнац Зейпель (gnaz Seipel, 1876–1932) – канцлер Австрии в 1922—1924 и 1926—1929 гг.
Многолетний лидер Христианско-социальной партии, канцлер и при этом католический прелат Игнац Зейпель, может быть, знаком русскому читателю по своей книге "Хозяйственно-этические взгляды отцов Церкви", впервые переведенной на русский язык и изданной в 1913 году, а недавно переизданной. Книга эта, кстати, способна произвести отрезвляющее сомнение в подлинности своей христианской жизни, не только в христианах западных, но и во многих и многих современных принадлежащих к Православной церкви людях.
Родился он в 1876 году, умер в 1932 году. Происходил из простой и бедной семьи. Отец его был извозчиком, мать просходила из крестьянской семьи. В 1899 году Зейпель был рукоположен в сан священника. В 1903 году он защитил у Франца Шиндлера докторскую диссертацию по теологии морали. Она и стала основой указанной книги. Его вхождение в политику было следствием итогов Первой мировой войны, хотя и нельзя сказать, что эта тема и ранее была ему абсолютно чужда. Та же книга о хозяйственно-этических взглядах отцов Церкви не могла не иметь в себе политический потенциал. В 1909 -1917 годах он был профессором нравственного богословия в университете в Зальцбурге. В 1918 году Зейпель занял пост министра социального обеспечения в последнем правительстве империи.
Как пишет его биограф Томас Олеховский: «Чтобы понимать его образ мыслей, нужно всегда иметь в виду, что он был в первую очередь священником и только во вторую очередь политиком ‒ это всегда подчеркивалось как его поклонниками, так и его противниками. С его аскетической внешностью и в его священнической сутане, которую он не снимал даже в парламенте и в совете министров, Зейпель, прежде всего для социал-демократов, его основных политических противников, был символом политического католицизма»47. Не обходят вниманием этого прелата на государственной должности и люди иных взглядов. Как пишет австрийский историк либерального направления Карл Воцелка: «Выдающейся личностью Социально-христианской партии был, несомненно, Игнац Зейпель, который рассматривается исследователями либо как крупный интеллектуал и спаситель Австрии от экономической катастрофы, правоверный католик и великий государственный деятель, либо же, как демонический черный человек, символ клерикального фашизма и носитель антидемократических идей»48.
Для людей одного с ним духа, «он был выдающимся наследником старой австрийской мысли и родоначальником новой Австрии, той новой Австрии, которая защищает свою самостоятельность не только от национал-социализма, но собственную ценность как немецкого государства вне Германии»49.
С 1921 г. по 1930 г. Зейпель был председателем Социал-христианской партии, а в 1922-1924 и 1926-1929 годах занимал пост канцлера. Твёрдой и властной рукой вёл этот выдающийся христианин и государственный деятель в послевоенную пору родную страну по предназначенному ей, по его мнению, от Бога пути. Но путь, по которому он вёл Австрию и который для реального политика всегда есть искусство достижения возможного, не понять без хотя бы краткой характеристики ситуации в стране.
Его личный секретарь Август Мария Кнолль определил политический курс Зейпеля в четыре этапа: «охватывающий работу Зейпеля по конституционной реформе при монархии; его взаимодействие с социал-демократами по установлению парламентской демократии в республике; прагматичный капиталистический период в начале 1920-х годов, когда Зейпель, как канцлер, работал, чтобы стабилизировать экономику Австрии путем масштабной реструктуризации австрийского государства; и, наконец, правой ориентации, когда Зейпель искал альтернативы парламентской демократии»50.
Тем не менее, Игнац Зейпель никогда не терял в своей деятельности путеводной звезды. Его мотивы так характеризует современный исследователь: «Только более поздние времена удостоят признания дело жизни этого большого, одинокого человека, который никогда не терял веры в Австрию в самое тяжелое время. С ним снова начала пробиваться сословная мысль. Он не мог делать ничего непосредственного для этого при господствующих обстоятельствах, но он ясно видел необходимость сословного сооружения как спасения из экономически-общественного тупика, и он работал в тишине для него»51.
Для понимания образа мысли и действия Зейпеля как выразителя социал-христианской идеологии, надо видеть с какими трудностями, для решения которых внутренними обстоятельствами и внешними рамками для побежденной страны был поставлен узкий коридор, в это время столкнулась страна. Австрия потерпела поражение в войне. Зейпель пришёл к власти во время тяжелого финансового и экономического кризиса. К естественным для стран, оказавшихся в подобном положении несчастий, прибавилось и новое. До некоторой степени её положение можно сравнить с положением России после 1991 года. «Разнообразные формы регионального разделения труда прервались в 1918 году государственными границами, и место единого рынка сбыта не могло занять изобилие "внешних рынков"»52. В стране царствовали голод и нехватка угля. Сэр Артур Сатлер, глава экономической и финансовой секции Лиги Наций, заметил статье 1924 года, что "Австрия жила ‒ но ничтожно мало и сомнительно. Она замерзала зимой, и большая часть ее населения голодала в течение года. Ее средний класс был почти разрушен, и это было привычное зрелище, чтобы видеть ученых или историков европейской репутации плохо одетыми или очевидно голодными. Смертность была высока и, среди детей, ужасна"53. В таких условиях правительству приходилось принимать сверхординарные меры. «Понимая, что оздоровить находящуюся в упадке экономику Австрии можно только при помощи иностранных займов, правительство Зейпеля, оказавшись в безвыходном положении, в октябре 1922 года подписало Женевское соглашение со странами Антанты»54 ‒ пишет российский исследователь С. Елишев.
Получение ссуды было обусловлено выполнением нескольких требований политического, социально-политического и экономического характера. Так ими предписывалась отмена расходов на социальные цели и устранение бюджетного дефицита на 1923 и 1924 годы. Однако ссуда позволила начать фазу стабилизации (с 1923 по 1929 гг.). Благодаря ей важным результатом стабилизации стало оздоровление валюты, нестабильность которой угрожала обвалом экономики. Внешним выражением удачного окончания инфляции стало введение новой валюты – шиллинга. С 1922 года резко пошло на снижение число безработных. Таким образом, цели мероприятий очень скоро осуществились. Страна относительно успокоилась.
Ещё одним очень важным условием соглашения стало обязательство в течение 20 лет не отказываться от своей независимости.
Вначале успехам экономики содействовали также внешнеполитические условия в виде паралича германской экономики вследствие французской оккупации Рура. Это вызвало спрос на австрийские товары.
«В дальнейшем же опять возникли трудности. После того как Германия сумела решить свои финансовые проблемы, спрос на австрийские товары снова сократился. В 1924 г. вновь выросла безработица, что и неудивительно, поскольку правительство вынуждено было отменить дотации ряду неэффективно работающих государственных предприятий. Спрос на внешнем рынке в условиях ликвидации германских хозяйственных трудностей не мог быть столь высоким, чтобы рост частного сектора компенсировал снижение занятости в секторе общественном. Многим казалось в тот момент, что реформа, осуществленная правительством Зейпеля, не удалась.
Общественность, желавшая сразу получить все преимущества финансовой стабилизации, не испытав при этом никаких трудностей перехода, встретила экономическую политику администрации Зейпеля в штыки. Лишь немногие верили в успех правительственных начинаний. Роскошная Вена, еще не отвыкшая от тех времен, когда на нее как из рога изобилия сыпались блага, собираемые со всей огромной империи, откровенно высмеивала экономическую реформу, не очень-то желая задумываться над тем, откуда власти могут взять ресурсы, чтобы накормить страну.
Газеты тех лет сравнивали финансовую стабилизацию с попыткой цыгана научить свою лошадь жить без пищи. С каждым днем он давал ей все меньше и меньше корма и дошел уже до той стадии, когда лошадь обходилась одной соломинкой в день. Эксперимент завершился было успехом, но тут подопытное животное внезапно скончалось. Цыган так и не узнал, чем бы все это закончилось: помешал внезапный летальный исход.
Но в реальной жизни страны события развивались совсем по иному сценарию. После укрепления кроны в стране осуществили денежную реформу. В 1925 г. крона была деноминирована и обменена на шиллинг, который и по сей день является австрийской денежной единицей. Наконец, в 1926 г. контроль за ходом преобразований со стороны Лиги Наций был отменен, и Австрия стала в полном смысле экономически самостоятельной страной»55.
Тем не менее, социальная напряженность, несомненно, во многом инспирируемая внутренними и внешними сторонниками марксистских идей, в стране крайне обострилась. В январе 1927 года в стычке между Хеймвером и Шуцбундом (патриотическим и красным вооруженными объединениями) погибли ребёнок и инвалид, а несколько человек было ранено. Суд не установил в этом вины хеймверовцев. В рядах левых это вызвало волну возмущения.
«15 июля 1927 года по Вене прокатилась целая волна забастовок и стихийных демонстраций, вылившаяся в массовые беспорядки и уличные бои с полицией и армейскими подразделениями. Стихийно возникшая всеобщая забастовка протеста привела к полной дестабилизации жизни столицы: была прекращена подача тока, парализовано уличное движение и железнодорожное сообщение. Разъярённая толпа подожгла Дворец правосудия, подверглись нападению и были разгромлены ряд полицейских участков, разгромлена редакция газеты «Рейхспостен», печатного орган ХСП. В непрекращающихся в течение двух дней стычках с полицией участвовало до 20 тысяч человек (прежде всего, сторонников коммунистов и социал-демократов), около 100 человек было убито, более 1000 ранено. Правительству удалось подавить массовые беспорядки и взять под контроль обстановку в столице. Руководство КПА во главе с её лидером И. Копленнгом, организовавшем нападение на Дворец правосудия, было арестовано, запрещена коммунистическая газета «Роте Фане».
Венские события до предела обострили конфронтацию между СДПА и ХСП, в особенности учитывая тот факт, что, спустя сутки после подавления беспорядков, 17 июля 1927 года социал-демократы с подконтрольными им профсоюзами провели 24-х часовую забастовку протеста против действий полиции и правительства. На состоявшихся 27 апреля 1927 года парламентских выборах ХСП получила 73 места в парламенте, в то время как СДПА взяла 71 место»56.
Особенно обострил ситуацию мировой кризис 1929–1933 годов, имевший самые неблагоприятные для Австрии последствия. «По стране прокатилась череда банкротств крупных банков и финансово-промышленных компаний. В 1931 году терпит крах банк "Кредитанштальт"», контролирующий до 70% австрийских предприятий. Лишь вмешательство правительства, вынужденного выделить 1 млрд. шиллингов субсидий "Кредитанштальту", предотвратило полный крах банковской системы Австрии.
Резко упало производство в ряде отраслей австрийской промышленности. На долгие месяцы останавливалось производство, закрывались заводы и фабрики, безработица достигла угрожающих масштабов. Были отмечены случаи демонтажа и продажи на лом дорогостоящего промышленного оборудования …
На этом фоне неудивительной была всевозрастающая активность противоборствующих сил. Участились уличные стычки между социалистами и традиционалистами, массовые акции и демонстрация сил. В воздухе попахивало гражданской войной. Парламентская система австрийской республики была не в состоянии предотвратить уже казавшийся неизбежным социальный взрыв. Угрожающий рост от выборов к выборам количества социал-демократических депутатов в парламенте вызывал большие опасения в лагере традиционалистов. Победа «красных» с последующим вовлечением страны в кровавую вакханалию гражданской войны становилась всё более возможной. В этих условиях необходимыми мерами являлась смена лидеров в руководстве ХСП и традиционалистского лагеря, стратегии и тактики националистов. На повестку дня остро стал вопрос о пересмотре основных положений конституции в плане перехода от нестабильной системы парламентской республики к более стабильной "смешанной" форме республиканского правления»57.
Таково, вкратце, было положение страны накануне изменений конституционного строя, сначала частичных, а затем решительных и всеобъемлющих.
IX. О католических организациях, содействовавших учреждению Сословного государства
На что же организационно и идеологически опирались силы, сумевшие создать в Австрии «христианское государство на корпоративной базе»?
Епископ Линца Йоханнес Мария Гфёллнер (Johannes Evangelist Maria Gföllner, 1867–1941).
Надо сказать, что из рядов высшего католического клира Австрии – духовного водителя австрийского народа ‒ раздавались достаточно радикальные мнения по поводу источника современных смут и неурядиц и в пользу решительного духовного переворота народной жизни. Епископ Линца Йоханнес Мария Гфёллнер так раскрывал духовную подоплеку современных негативных событий и выхода из них: «Дегенерировший иудаизм в союзе с всемирным масонством – это главная опора мамоннистического капитализма и основателей, и апостолов социализма и коммунизма, предвестников и новаторов большевизма. Преодоление этого вредного влияния иудаизма и победа над ним есть не только право, но и долг каждого убежденного христианина»58. Такая позиция логически требовала отстройки общества на новых началах и исключения из его духовных основ идей, привнесенных из иудейского источника.
Для людей, поторопившихся причислить епископа на этом основании к сторонникам нацизма, полезно узнать, что «Епископ Йоханнес Мария Гфёллнер из Линца высказал в 1933 точку зрения, что невозможно "быть одновременно хорошим католиком и настоящим национал-социалистом»59. Думается, что основанием такого неприятия и явилось полное отрицание духа иудаизма в христианстве, противостоящее невольному и, конечно, частичному, неявному, но, тем не менее приятию его в гитлеризме.
Многие исследователи характеризуют многообразие продолжающих свою деятельность отдельных людей, групп, кружков, партий, имеющих в основании своих общественно-политических взглядов христианство в его католической форме, как политический католицизм.
Наиболее мощной политической силой продолжала оставаться ХСП с её выдающимся лидером. «В программе христианско-социальной партии 1926 г. в качестве задач обозначалось достижение достойного места австрийских немцев в среде европейских наций и построение отношений с Германией на основе права на самоопределение наций»60. По мнению одного из современных российских изданий, «названием "христианская" партия выражала противоположностью иудаизму, в котором её основатели видели представление эксплуататорского экономического либерализма»61. В предвыборной платформе социал-христиан 1918 года значился такой пункт: «Властолюбие еврейских кругов принуждает христианско-социальную партию, призвать немецко-австрийский народ к самому острому оборонительному бою против еврейской опасности. Признанные как нация, евреи должны иметь право на самоопределение; однако, не могут быть господами немецкого народа»62.
Кроме Христианско-социальной партии католический лагерь был представлен ещё двумя крупными организационными структурами, частично объединёнными с ХСП.
В послевоенные годы в Австрии зарождается ещё одна сила, стоящая на христианских позициях – так называемый Хеймвер (Heimwehr), что можно перевести, как защита дома. Автор большого труда по истории и идеологии Хеймвера Едличка так рассказывает о его начале:
«Зародилось это движение сразу же после окончания Первой мировой войны в зимние и весенние месяцы 1918‒1919 годов. В крестьянских местностях Австрии образовались отряды для защиты домов, полей и вокзалов, оснащенные оружием бывшей императорской армии, которые помогали еще слабой государственной исполнительной власти. Аналогом этого в городах, где, в отличие от консервативных деревень, обычно задавали тон социал-демократы, возникли рабочие и фабричные отряды. Таким образом, эти отряды с самого начала строго делились на "правые" и "левые" и получали, частично вполне легально, от временного, а позже от свободно избранного австрийского правительства оружие с армейских складов, которое никогда не было возвращено. Когда комиссия союзников потребовала в 1919 году сдачи оружия, значительные его запасы исчезли в тайных складах различных воинских союзов и сыграли особую роль в кратковременном эпизоде обороны границ. В Каринтии, в особых обстоятельствах 1918‒19 годов, большая часть населения решила взяться за оружие для защиты от югославов, и в знаменитой войне за оборону Каринтии рядом с регулярными частями Фольксвера (армии) уже действовали добровольческие отряды, которые с весны 1919 г. носили название "защитников родины" (хейматшуц). Использование этих добровольческих отрядов дало впоследствии хеймверам, как полувоенным союзам для защиты родины от внешних и от внутренних врагов (марксистов), первый сильный стимул и привело к интересным политическим, военным и идеологическим параллелям и к сотрудничеству с аналогичными движениями в Германии»63. Руководителем объединённого общеавстрийского Хеймвера стал князь Эрнст Рюдигер Штаремберг. Он, как и другие руководители союзов защиты, был почитателем корпоративного государства. [Разумеется, западные демократические историки и энциклопедии, как и советские и преемственные от них постсоветские, считают и Хеймвер, и упомянутых австрийских идеологов христианского корпоративизма ‒ "фашистами", понимая под этим жупелом гитлеровский нацистский режим. ‒ Ред. РИ.]
Немалой политической силой, во многом оппонировавшей правительству, лидерам Христианско-социальной партии и, в особенности, Хеймверу было уже упомининавшееся Христианское рабочее движение во главе со своим вожаком Леопольдом Куншаком. «В расплывчатой пограничной области между "Католической церковью", "Политическим католицизмом" и "Христианско-социальной партией" особо, стояли христианские профсоюзы, основанные в 1892 году Леопольдом Куншаком в "Христианско-социальном рабочем союзе". Они выступали за идеи христианской социальной реформы и стояли по "левому" краю в пределах "Политического католицизма" в связи с историей католического социального движения. Они и основанный в 1919 году "Имперский крестьянский союз" с его 240 000 членами были политически частично организованы в рамках "Христианско-социальной партии"»64.
Кроме того, в стране действовали сотни рабочих, предпринимательских, крестьянских, научно-педагогических католических объединений с самыми разными направлениями и названиями иногда довольно странными как, например, „Апостольское служение христианских дочерей", "Союз детей Марии", "Союз дамских портных Вены", "Габсбургский рабочий союз пения", "Католический юношеский союз святого сердца", "Христианский центральный союз практической стенографии" или "Союз христианских велосипедистов". Всего в период 1932 и 1934 гг. действовало 219 таких союзов. К наиболее крупным, головным объединениям относились "Католическая акция в Австрии" и "Народный союз католиков Австрии". К подобным головным организациям можно отнести ещё и "Католическую имперскую организацию женщин", "Имперский союз католических девичьих союзов" и "Немецкий христианский студенческий союз"65.
Продолжение: Протоиерей Георгий Титов. Идеологические концепции австрийского социального католичества накануне "Ständestaat"
[1] История Австрии. http://dic.academic.ru
[2] Там же.
[3] Hildebrand Dietrich, von. Engelbert Dollfuß. Ein katholischer Staatsmann. / Civitas. Zeitschrift für das christliche Gemeinwesen herausgegeben vom Civitas-Institut, 2009, Sonderheft 3. https://www.civitas-institut.de
[4] Елишев Сергей. Австрийский фашизм. http://www.alt-srn.ru/story/2010-03-26-06-16-18
[5] Головашина О.В. Перспективы развития австрийской государственности в оценке политической элиты Первой республики. https://cyberleninka.ru
[6] Там же.
[7] Там же.
[8] Миронов Д.А., Перцев А.В. Австромарксизм, позитивизм и рабочее движение.. 1990. https://uchebniki-besplatno.com/
[9] Головашина О.В. Указ. соч.
[10] Там же.
[11] Olechowski Thomas. Wien: Ignaz Seipel ‐ vom k.k. Minister zum Berichterstatter über die republikanische Bundesverfassung 1920. https://www.univie.ac.at/
[12] Hildebrand Dietrich, von. Указ. соч.
[13] Головашина О.В. Указ. соч.
[14]. Там же.
[15]. Hildebrand Dietrich, von. Указ. соч.
[16] Дегрелль Леон. Воспоминания и размышления. М. ООО "Энигма-М", 2011, с. 77
[17] Hildebrand Dietrich, von. Указ. соч.
[18] Там же.
[19] Erika Kustatscher. "Berufsstand" одер "Stand"? https://www.google.ru
[20] Иеромонах Евфимий (Саморуков). Два пути. Путь благодатный и путь безблагодатный. ‒ М.: "Русская идея", 2012, c. 457
[21] Величко А.М. Политико-правовые очерки по истории Византийской Империи, сс. 16-17
[22] Лортц Йозеф. История Церкви. https://www.e-reading.club
[23] Астафьев П.Е. Национальность и общечеловеческие задачи в книге: Астафьев П.Е. Философия нации и единство мировоззрения. М., 2000. сс.33-34
[24] Цит. по: Миронов В.Б. Народы и личности в истории: Очерки по истории русской и мировых культур, Том 2 с. 327.
[25] Бродель Ф. Что такое Франция? http://www.gumer.info/
[26] Феллер Виктор. Германская Одиссея, с. 96.
[27] Olechowski Thomas. Указ. соч.
[28] Erika Kustatscher. Указ. соч.
[29] Там же.
[30] Там же.
[31] Roland Geitmann. Bibel, Kirchen und Zinswirtschaft. https://docplayer.org/
[32] Феллер Виктор. Указ. соч.
[33] https://traditio.wiki/Ремесленная_корпорация
[34] Там же.
[35] Белов Г. Городской строй и городская жизнь средневековой Германии Москва: Издательство М. и С. Сабашниковых, 1912, 292 с. https://imwerden.de/
[36] Там же.
[37] Там же.
[38] Там же.
[39] Эксле О.Г. Действительность и знание: очерки социальной истории Средневековья / Пер. с немецкого и предисловие Ю. Арнаутовой. М., Новое литературное обозрение, 2007, с. 100.
[40] Там же, с.111.
[41] Там же, с.112.
[42] Цит. по: Цехи у насъ и въ Европѣ. — М.И. Кулишера / Русская мысль, 1887, №11, с.36
[43] Эксле О.Г. Указ. соч., с. 122.
[44] Юновски Даниэл. «Воображая Австрию: культ императора и празднование "великого юбилея» 1898 года" в журнале "Неприкосновенный запас" 2015, № 2 (100).
[45] Hildebrand Dietrich, von. Указ. соч.
[46] Там же, с.8.
[47] http://www.univie.ac.at/
[48] Карл Воцелка. История Австрии Культура, общество, политика. Karl Vocelka Geschichte Österreichs Kultur – Gesellschaft – Politik. https://coollib.com/
[49] Hildebrand Dietrich, von. Указ. соч.
[50] John Deak: Ignaz Seipel (1876-1932) Founding Father of the Austrian Republic. https://www.academia.edu/
[51] Hildebrand Dietrich, von. Указ. соч.
[52] Gerhard Senft. Im Vorfeld der Katastrophe die Wirtschaftspolitik des Ständestaates. Österreich 1934‒1938. http://austrofaschismus-wirtschaftspolitik.at
[53] John Deak. Указ. соч.
[54] Елишев Сергей. Указ. соч
[55] Травин Д., Маргания О. Европейская модернизация. Глава 5. Австрия: в поисках себя Мефистофель и Миллиметтерних. https://www.gumer.info/bibliotek_Buks/Polit/Trav/19.php
[56] Елишев Сергей. Указ. соч.
[57] Там же.
[58] Mag. Brigitte Behal. Dissertation. Kontinuitäten und Diskontinuitäten deutschnationaler katholischer Eliten im Zeitraum 1930 -1965. http://othes.univie.ac.at/
[59] Там же.
[60] Игнац Зейпель в развитии австрийской государственности. https://www.bygeo.ru/
[61] Христианско-социальная партия Австрии. Материал из свободной русской энциклопедии "Традиция". https://traditio.wiki
[62] Cermak Christian A. Vornehmste Publizistik ‒ Versuch über die Frage warum Friedrich Funder und Joseph Eberle Wegbereiter der Publizistik in Österreich sein sollen. https://core.ac.uk/download/pdf/11583934.pdf
[63] Едличка Людвиг. Австрийский Хеймвер. К истории фашизма в центральной Европе // Кара-Мурза С. и др. Коммунизм и фашизм: братья или враги, сс.159-160.
[64] Scheidenberger Martin Michael. Diplomarbeit. Voraussetzungen und ideologische Impulswirksamkeiten für den autoritärstaatlichen Transformationsprozess unter Bundeskanzler Dollfuß 1932‒1933/ https://core.ac.uk/download/pdf/11582894.pdf
[65]Там же.
Прот. Георгий Титов https://alt-srn.ru/story/1-latests-news/2989-2019-04-18-19-22-08