"Еретические мысли" грешного мiрянина ‒ 3
Радоница – день особого всецерковного поминовения усопших. Происходит от слова радость – так как оно связано с празднованием Пасхи. Cовершается на девятый день после Пасхи ‒ праздника Воскресения Христова и Его победы над смертью ‒ во вторник Фоминой седмицы (12/25 апреля в 2023 году), чтобы разделить радость Пасхи с родными и близкими, умершими в надежде на воскресение и вечную жизнь в обителях Царства Божия.
В этом году мне должно исполниться 75 лет (если даст Господь) ‒ и приходится чаще задумываться о посмертном будущем, уже и о своем... В последние годы я постепенно пишу воспоминания для детей и внуков, начав с самых первых лет моего появления на свет и стараясь в них, помимо свидетельства о советском времени, затруднявшем познание Истины, также передать главное, в чем мой жизненный опыт мог бы им быть полезным для уяснения смысла жизни. Дошел до конца 1990-х годов. Следующая глава будет уже о нулевых годах XXI века, в котором у меня произошло много важных событий. Прежде всего в 2000 году я обрел верную супругу Надежду, посланную мне Богом как духовную помощь на этот завершающий отрезок жизни. В следующие годы умерли мои родители, передав мне смертную эстафету завершения отпускаемой нам Богом жизни. Звоночком прозвенел мой первый инсульт. В подтверждение эстафеты родились внуки (семеро), побудившие меня начать воспоминания, чтобы мои потомки имели представление и о своих родословных корнях ‒ быть может, это им пригодится в осознании истока своего бытия в нынешнем лукавом мiре, всё более расчеловечивающем человечество.
Сейчас изложу мои отдельные от воспоминаний размышления в связи со смертью родителей (в поисках ответа и совета).
Отец, Виктор Афанасьевич Пахомов (ур. Виктор Викторович Назаров) умер в 2001 году в Ставрополе в возрасте 80 лет. Мама Вера Григорьевна Дмитренко скончалась в 2004 году в Москве на 83-м году жизни. Смерть обоих была не от старости. Отец задохнулся во время поспешной еды, мать умерла от гепатита С, которым ее, как она полагала, заразили в ставропольской поликлинике (в то время, когда пробу крови из пальца у всех брали одним прибором, прокалывающим кожу). (В скобках отмечу, что после смерти отца младший их сын-оккультист, забесовленный от этого занятия, лечившийся в стационаре психбольницы и лишенный родительских прав за избиения своих сыновей, бежавших от него, совсем обнаглел и угрозой убийства выгнал больную мать из построенного родителями дома, она переехала к нам в Москву, где прошли ее последние два года жизни...) Мама долго страдала от этой неизлечимой болезни, разрушавшей внутренние органы, но до конца старалась быть полезной нам: готовила еду, ухаживала за матерью Надежды ‒ Ольгой Владимiровной, которая уже не могла ходить (она родилась в 1922 году в Константинополе в эвакуировавшейся армии генерала Врангеля, умерла у нас дома в 2013 году)...
Моя мама, обозревая свою жизнь, уверовала в Бога и незадолго до смерти исповедалась. Приглашенный для исповеди епископ (зарубежный) вышел из ее комнаты со слезами: "Никогда в жизни не принимал такую исповедь". Так что за посмертную судьбу мамы я не волнуюсь.
С отцом дело обстоит иначе. Во время его приезда в Германию, когда появилась такая возможность где-то в 1990-м году, в 70-летнем возрасте, я ему дал для чтения первую для него религиозную литературу. Поскольку он был инженер с прекрасным научно-техническим образованием, которое удивительным образом сохранял до старости (знал все формулы и расчеты), для начала дал ему книгу о сотворении мiра с опровержением материалистической теории эволюции, но он там нашел что-то научно недостоверное в его понимании и религией не заинтересовался, тем более что его упомянутый младший сын (всю жизнь живший на иждивении других) сделал всё возможное, чтобы своей сектантской псевдорелигиозностью дискредитировать веру в Бога.
Отец не был убежденным противником религии (он был крещен в младенчестве и не возражал против крещения своих детей), но он слишком полагался на "научную" трактовку мiроздания, усвоенную в школе и институте. В то же время он был очень честным и принципиальным человеком долга (у него были заслуженные медали за труд). Например, в 1960‒1970-е годы он работал главным механиком литейного цеха на заводе "Красный металлист", где крупное оборудование осталось еще с дореволюционных времен и часто ломалось, поэтому он мог неделями ночевать в цеху в случае аварий. Другой пример: когда родители строили дом (для чего нам потребовалось десять лет), они очень многое делали своими руками и отвергали предлагавшиеся им "левые" стройматериалы, честно приобретая только законные государственные. Выйдя на пенсию, отец охотно и практически безплатно чинил соседям на нашей улице автомобили и бытовую технику ‒ это было его любимым занятием: возвращать "жизнь" старой технике (двор перед домом он превратил в свалку металлолома, который "может пригодиться" ‒ так в глазах соседей он из инженера превратился в юродивого...).
К сожалению, отец оставался равнодушным к вере вплоть до последних лет (последняя наша встреча была в январе 2001 года в Ставрополе, за полгода до его смерти, и моя супруга Надежда успела познакомиться с ним). Очень жалею, что, живя вдалеке, я не приложил больше усилий для его обращения к смыслу жизни, и не знаю, зачтет ли как-то ему Господь на Своем Суде его честность и верность долгу, безсребренничество и постоянную готовность помогать людям... Ведь по учению Церкви, неверующий человек, не покаявшийся в неверии и в других своих грехах при жизни, не будет спасен в Царство Божие, а попадет в ад.
В подобных случаях, наверное, не только у меня может возникать вопрос: почему какой-нибудь искренне верующий лжец "во спасение", или сановитый стяжатель "ради церковного блага", или вступающий в"симфонию" с богоборческой властью "ради спасения церкви", или даже просто постоянно грешаший, постоянно искренне кающийся в этом и снова грешащий и кающийся, должен быть у Бога непременно меньшим грешником (поскольку покаялся), чем неверующий честный и жертвенный человек, которому не посчастливилось с детства приобщиться к Церкви?.. Этот вопрос в последнее время заставляет меня о нем размышлять в надежде, что посмертная судьба такого человека может быть облегчена. Так ли и каким образом?
Изменяема ли посмертная судьба человека?
Может ли человек покаяться в своем неверии после смерти, воочию увидев Самого Господа? Святые отцы Церкви учат, что такой возможности там уже нет: так устроен земной мiр ‒ как испытание человека именно в земной жизни для его сознательного выбора Бога в сопротивлении соблазнам и силам зла, довлеющим в мiре. А после смерти даже если человек хочет покаяться при виде очевидности, уже не может. Разумеется, это тайна, от нас скрытая, и поэтому в размышлениях о дорогих нам людях мы не можем не надеяться на какие-то уточнения, послабления и исключения с учетом всех возможных смягчающих обстоятельств. Ведь Господь Всемилостив.
Тем более что в Православной Церкви есть особое поминовение усопших с молитвами об облегчении их посмертной судьбы ‒ как сразу на отход души и в отпевании, затем на третий, девятый и сороковой день, так и в течении года, для чего установлены регулярные дни поминовения ‒ Родительские субботы, и особое поминовение: Радоница.
Кроме того, усопших поминают в храме на проскомидии перед каждой литургией (читаются помянники). И православные вносят в эти помянники практически всех родственников (за исключением категорически невозможных по церковным правилам ‒ за них допускаются только личные келейные молитвы). И если посмертная судьба человека уже не изменяема, то для чего в Церкви установлены эти молитвы об умерших с прошениями о прощении их грехов и о помиловании?
При этом церковные молитвенные поминовения допускаются только в отношении крещеных. Мой отец, к счастью, был крещен при рождении, хотя впоследствии, когда я был школьником, он сказал мне, как бы стыдясь, что дед его был "поп"... Это, к сожалению, говорит не в его пользу, хотя к концу жизни он уже относился к этому "нейтрально"... Не знаю, в одинаковом ли состоянии предстает перед Богом, например, какой-нибудь честный некрещеный крестьянин-вьетнамец, ничего в своей земной жизни не знавший об истинном Боге, ‒ и крещеный русский, но неверующий, внук священника и сын православного белого офицера, ‒ ведь ему было дано больше и, значит, спрос с него строже?.. Или его убитые богоборцами предки (тем более дед-священник) тоже молят Бога за него?
Тайна загробного мiра, рая и ада, не проверяема опытным путем. Редкие описанные в церковной литературе случаи возвращения оттуда эту тайну полностью не раскрывают, хотя вместе со Священным Писанием лежат в основе святоотеческого Предания (впрочем, не во всех аспектах единого). Не дерзаю сомневаться в сложившемся церковном учении и не считаю оправданной идею александрийского богослова и философа Оригена (†254) об апокатастасисе в конце мiра, то есть о спасении из ада всех людей и бесов и самого сатаны. Но также признаюсь, что вследствие моей склонности к философии, то есть к попыткам познать и понять хотя бы некоторые церковные истины не только положенной верою в них, но еще и дополнительно умом, ‒ в вопросе посмертной судьбы человека меня интересуют: 1) проблема вечности адских мучений (некоторые богословы считают, что сторонники этого утверждения обвиняют Бога в излишней "вечной жестокости") и 2) проблема свободы воли человека, увлекающая своей великой тайной.
Почему свобода воли ограничена только земной жизнью?
Сначала о свободе. Для чего она дарована нам в земном мiре понятно: человек создан по образу и подобию Божию (Быт. 1:26) со свободой воли, ибо без возможности свободного сознательного выбора человеком веры в Бога и служения Ему ‒ не было бы в этом его заслуги, люди были бы подобны механическим заводным игрушкам, действующим согласно заложенной в них неизменяемой конструкции, какие Богу не нужны. В то же время свобода опасна тем, что человек может злоупотреблять ею, впадая в богопротивный грех, но и очищаться от него покаянием. Так почему дарованная нам Богом свобода воли, то есть свобода выбора ‒ ограничена только земной жизнью и сразу же заканчивается в потустороннем мiре, как об этом говорится в святоотеческом Предании?
Некоторые видные духовные авторитеты говорят: потому что в загробный мiр человек попадает в неполном виде без грешного тела, там находится только душа. «Душа в загробной жизни, хотя бы и желала полностью себя изменить и начать новую жизнь, – не смогла бы этого сделать потому, что в загробной жизни ей недостает тела – необходимой части человеческой личности для полного самостоятельного волеизъявления и деятельности» (прп. Иустин Попович). Это объяснение мне не понятно. Разве человек грешит только телом, а не прежде всего своим умом и сознанием, которое управляет телом? Кроме того, согласно церковному учению, во Втором пришествии Христа души и тела соединяются перед конечным Страшным судом ‒ но почему и тогда покаяние не действенно? Другое объяснение ‒ педагогическое: так нужно, чтобы побудить человека не расслабляться в земной жизни, а бодрствовать в добродетели вместо того, чтобы грешить в надежде на посмертную милость Божию... Это толкование можно понять, но все-таки оно выглядит как-то утилитарно, применительно к земной жизни, и не вполне отвечает на онтологический вопрос о вечности мучений бессмертных душ...
Или еще такое уточнение нашел: потому что при виде зримого Бога такое посмертное покаяние ‒ это тоже было бы принуждением под давлением очевидности, то есть это уже не свободный выбор следования Закону Божию, и в чем тогда была бы заслуга человека?.. Если бы после смерти была возможность спасительного покаяния, в таком случае земная жизнь не имела бы смысла для жизни будущей. Это объяснение, видимо, ближе к истине. Тем не менее, ведь есть и такие закоренелые во зле забесовленные люди, которые, даже предстоя перед открывшимся им величием Бога, уже покаяться не способны, как и бесы ‒ они-то заслуженно идут в ад, потому что и посмертно сами свободно выбирают его из непреодолимой ненависти к Богу (этим многие церковные авторы объясняют сущность ада: он создан не Богом, а бесами и такими людьми). Их даже очевидность существования Бога не исправляет. Выходит, что очевидность существования Бога все-таки не имеет абсолютного значения для окончательного выбора и для покаяния, то есть более существенна степень забесовленности человека? Или есть еще иное объяснение?
Ведь не все грешники, попадающие в вечный ад, столь закоренелые в богопротивлении, как бесы, и вообще не все одинаково грешны. В таком случае: почему для них спасения из ада нет? И на что мы надеемся в наших молитвах об умерших грешниках?.. Значит, есть все-таки возможность спасения оттуда?
Наверное, подобные размышления и вопросы могут раздражить иного строгого священнослужителя, который может сказать: мол, не много ли ты на себя берешь, грешный мiрянин? Зачем тебе это знать для спасения? Довольствуйся тем, что тебе буквально предписано двухтысячелетней Церковью, и не умничай, это опасно. Так-то это так, но если при этом "умствовании" не посягать своим несовершенным умом на непостижимые тайны, а именно умом сознавать их непостижимость, то, быть может, размышлять и об этом допустимо и полезно? Ведь богословы именно о тайнах размышляют, в том числе о посмертных, и многое с Божией помощью умно объяснили нам на доступном людям языке (иначе что такое богословие?), а также полезно уточнили границу между постижимым и непостижимым, славя величие Бога...
Приведу далее несколько известных изречений святых отцев, отвечающих на первый вопрос: почему умершие не могут покаяться (цитаты взяты из интернета, где они доступны на многих православных ресурсах). Изначальным утверждением этого принципа приводятся слова из Евангелия о Страшном суде: «... и соберутся пред Ним все народы; и отделит одних от других, как пастырь отделяет овец от козлов; и поставит овец по правую Свою сторону, а козлов – по левую... Тогда скажет и тем, которые по левую сторону: идите от Меня, проклятые, в огонь вечный, уготованный диаволу и ангелам его... И пойдут сии в му́ку вечную, а праведники в жизнь вечную» (Мф. 25: 32,41,46).
Византийская мозаика XI—XII веков в Соборе Вознесения Девы Марии на острове Торчелло в Венецианской лагуне.
Св. Климент Римский (I в.):
«Итак, покаемся, пока живём на земле, ибо мы глина в руке художника. Как горшечник, когда делает сосуд, и он в руках искривится или распадется, может опять восстановить его, а когда поспешит поставить его в горящую печь, тогда уже не поможет ему: так и мы, пока ещё живем в мире этом, должны каяться... чтобы получить от Господа спасение, доколе имеем время покаяния. Ибо по отшествии нашем из мира мы уже не можем там исповедаться или покаяться».Блаж. Феофилакт Болгарский (XI‒XII в.):
«Пойдут такие люди [грешники] в муку вечную, никогда не скончаемую, а праведники ‒ в жизнь вечную. Ибо как святые имеют непрестающую радость, так неправедные ‒ непрестающее мучение, хотя Ориген и баснословит безумно, обольщая неопытных, что будто бы есть конец наказанию, что грешники не вечно будут мучиться, что некогда, очищенные мучениями, будто перейдут в то место, где находятся праведные. Но слова Господа ясно обличают такую безумную мысль. Господь говорит о вечном наказании, то есть непрекращаемом, и сравнивает праведных с овцами, а грешников с козлищами. Как козлу никогда не бывать овцею, так и грешник (в будущем веке) никогда не очистится и не будет праведным. ‒ Кромешная тьма будучи удалена от Божественного света, по тому самому и составляет самое тяжкое мучение, что она удалена от Бога. Можно представить на это и следующую причину. Грешник, удалившись по грехам своим от света правды, и в настоящей жизни уже находится во тьме; но поелику здесь еще есть надежда на обращение, то эта тьма и не есть кромешная. А по смерти, если он не покаялся, настанет истязание и его окружает кромешная тьма. Ибо надежды на обращение тогда уже нет, и наступает совершенное лишение Божественной благодати».Св. Григорий Палама (XIV в.):
«Где прияла начало истинная смерть ‒ причина и содетель временной и вечной смерти для души и тела? Не в месте ли жизни? По этой причине ‒ увы! ‒ человек немедленно был осужден и изгнан из рая Божия, как стяжавший жизнь, сопряженную смерти, неприличную для Божественного рая. Так и наоборот, истинная жизнь, причина бессмертной истинной жизни для души и тела, должна иметь свое начало здесь, в месте смерти. Не старающийся здесь стяжать в душе этой жизни да не обольщает себя тщетною надеждой, что получит ее там; да не уповает там на человеколюбие Божие. Там ‒ время воздаяния и отмщения, а не милосердия и человеколюбия, время откровения ярости, гнева и правосудия Божия, время показания крепкой и высокой руки, движимой для мучения непокорных. Горе впадшему в руце Бога Живаго! (Евр. 10:31) Горе узнающему там ярость Господню, не наученному здесь страхом Божиим познанию державы гнева Его, не предобручившему делами человеколюбия Его, на что дано настоящее время. Даруя место покаянию, Бог попустил нам земную жизнь».Св. Тихон Задонский (XVIII в.):
«Видиши, что всему свое время определено, якоже глаголет Екклесиаст: всем время и время всякой вещи под небесем (Еккл. 3:1). Птицы в свое время гнезда строют и детей плодят; скоты и звери в свое время сходятся и рождают; рыбы также в свое время; древы и травы в свое время одеваются листвою, цветут и прозябают плоды; земледельцы в свое время орут, сеют и собирают плоды: всякой вещи свое время определил Создатель Бог наш.Сим научаемся, что и нам Бог время свое определил к исканию вечного спасения. Время сие есть настоящее время, дондеже днесь нарицается, дондеже в мире сем находимся, дондеже живем и путники есмы. Сие время определено нам к исканию спасения, которое Христос, Сын Божий, Кровью Своей заслужил. Откуда сие время уподобляется в Писании времени сеяния: еже сеет человек, тожде и пожнет. "Я де при смерти могу покаяться", ‒ отвечает иной. Можешь с таким покаянием и в ад пойти... Бесспорно, что должно и при смерти каяться, наипаче и молиться, и Бога с усердием призывать, яко тогда наипаче подвиг великой души бывает; но до смерти отлагать покаяние есть прелесть ума, нерадение о спасении и кознь дьявола, который таковую мысль в сердце человека влагает … чтобы так человека лестно погубить…
Если бы и сказал кто: «Пустите меня идти в тот мир, чтобы наконец покаяться», – то не будет отпускающего, и таковой услышит: «Когда было у тебя время, ты не каялся, – а теперь идешь покаяться? Когда поприще открыто было для всех, ты не подвизался, а теперь хочешь подвизаться после того, как двери уже затворены, и время подвига миновало?..
Поощряет нас к покаянию неизвестная кончина жизни нашей, которая непременно будет, но когда будет, неизвестно. Бог определил, что час этот был нам неизвестен, дабы всегда его ожидали. Бог обещает принять нас кающихся, подать отпущение грехов, но завтрашнего дня не обещает. Внимай этому, бедный грешник, и завтрашнего дня не полагай себе для покаяния. Бог всегда велит готовым быть к исходу; и каковыми застанет нас смертный час, таковыми и перед Судом Его явимся. И потому каковым хочешь умереть, таким должен и всю свою жизнь быть... Где прочие грешники, непокаявшиеся и смертью восхищенные? Пребывают в своих определенных местах, ожидают всемирного Суда Божия и последнего определения, и совершенного по делам воздаяния. Желали бы возвратиться в мир этот и всякое совершить покаяние, но не дается им. Мы еще, слава Богу, на земле живем, еще смерть нас не похитила, еще не ушло наше время покаяться, еще можем спастись Божией благодатью...
А по смерти не найдешь, хотя с воздыханием и слезами будешь искать...».Св. прав. Иоанн Кронштадтский (XIX‒XX в.):
«Страшная истина. Нераскаянные грешники после смерти теряют всякую возможность измениться к лучшему и, значит, неизменно остаются преданными вечным мучениям (грех не может не мучить). Чем доказать это? Это с очевидностью доказывается настоящим состоянием некоторых грешников и свойством самого греха ‒ держать человека в плену своем и заграждать ему все исходы. Кто не знает, как трудно без особенной благодати Божией обратиться грешнику с любимого им пути греха на путь добродетели! Как глубоко грех пускает в сердце грешника и во всем существе его корни свои, как он дает грешнику свое зрение, которое видит вещи совсем иначе, чем как они есть в существе своем, представляясь ему в каком-то обаятельном виде. Потому мы видим, что грешники весьма часто и не думают о своем обращении и не считают себя великими грешниками, потому что самолюбие и гордость ослепляют им глаза; если же почитают себя грешниками, то предаются адскому отчаянию, которое разливает глубокий мрак в их уме и сильно ожесточает их сердце. Если бы не благодать Божия, кто бы из грешников обратился к Богу, так как свойство греха ‒ омрачать нас, связывать нас по рукам и по ногам. Но время и место для действия благодати ‒ только здесь...Нераскаянные грешники ‒ несомненные сыны погибели. Что говорит мне опыт, когда я бываю в плену греха? Я целый день иногда только мучаюсь и не могу обратиться всем сердцем, потому что грех ожесточает меня, делая для меня недоступным Божие помилование: я горю в огне и добровольно остаюсь в нем, потому что грех связал мне силы и я ‒ как закованный в цепи внутренно ‒ не могу обратиться к Богу, пока Бог, видя мое бессилие и мое смирение, и мои слезы, не умилосердится надо мною и не пошлет мне благодать Свою! Недаром человек, преданный грехам, называется связанным пленицами грехопадений [2 Пет. 2:4].
Грешник в будущем веке связывается по рукам и по ногам (говорится о душе) и ввергается во тьму кромешную, как говорит Спаситель: связавше ему руце и нозе, возмите его и вверзите во тму кромешнюю [Мф. 22:13], т.е. он совершенно теряет свободу всех сил душевных, которые, будучи созданы для свободной деятельности, терпят через это какую-то убийственную бездейственность для всякого добра: в душе сознает грешник свои силы и в то же время чувствует, что силы его связаны нерасторжимыми какими-то цепями: пленицами своих грехов кийждо затязается» [Притч. 5:22].
+ + +
Таким образом, в этих святоотеческих поучениях объясняется, что не Бог лишает грешников возможности посмертного покаяния, а сам грех как таковой обезсиливает и связывает их. Бог же не разрушает этого их безсилия, потому что так устроен мiр загробный по отношению к мiру земному ‒ таков Закон и смысл изменившегося состояния человека, уже лишившегося свободы выбора (наглядный физический образ сырой глины и обожженной).
Однако все же остается без объяснения, почему Всемилостивый «Бог, видя мое бессилие и мое смирение, и мои слезы [то есть видя желание покаяться. ‒ МН], не умилосердится надо мною и не пошлет мне благодать Свою» (св. прав. Иоанн Кронштадтский). То есть почему Всемогущий Бог, способный превратить обожженную глину в пластичную, хотя бы на минуту даровав ей свободу покаяния, не делает этого, подчиняясь Закону?
И еще вопрос: в церковном учении говорится, что в первые посмертные дни душе человека дается возможность воочию увидеть и рай, и ад. Для чего это дается, если выбор между ними и покаяние уже невозможны?
В связи со словами свт. Тихона Задонского о том, что в потустороннем мiре после первого частного суда обреченные на ад грешники поначалу временно «пребывают в своих определенных местах, ожидают всемiрного Суда Божия и последнего определения, и совершенного по делам воздаяния», ‒ посмотрим, нет ли в этом надежды на какую-то возможность облегчения их участи.
Что значит: «В доме Отца Моего обителей много»
Надеющиеся на это часто вспоминают слова Христа: «В доме Отца Моего обителей много» (Ин: 14:2). Однако в разъяснении этих слов отцы Церкви не допускают возможности существования ни в Царстве Божием, ни в каком-то "промежутке" между ним и адом особых "обителей" для умерших, не попадающих ни в рай, ни в ад.
Августин Иппонийский блаженный (IV‒V вв.):
«...В словах Его в дому Отца Моего обители многи суть, что будем разуметь под именем дома Божия, как не храм Божий?.. Итак, сей дом Божий, этот храм Божий, это Царство Божие и Царство Небесное еще созидается, еще устраивается, готовится, собирается. В нем обители будут, потому что еще готовит их Господь; в нем уже есть они, поелику уже предназначил их Господь... Дабы уготовились оные обители, праведник должен жить верою (Рим. 1:17)... Ибо уготовляется место по той мере, как мы проводим жизнь по вере... В том будет состоять различие наград по различию заслуг, что один причастен Тебя более, другой менее; в этом будет состоять множество обителей по разнообразию обитателей, и притом всех там живущих вечно и блаженствующих бесконечно....Когда [апостолы] услышали: в доме Отца Моего обителей много...», — они оставили смущение, зная и веруя, что после угроз искушений будут жить они вместе со Христом у Бога. Ибо даже если один сильнее другого, один разумнее другого, один праведнее другого, один благочестивее другого, в доме Отца Моего обителей много, поэтому никто из них не останется вне того дома, где каждый по заслугам своим получит обитель. В самом деле, у всех был равный динарий, который повелел хозяин дома дать тем, кто трудился в его винограднике, и не различались в этом динарии те, кто трудился меньше и кто больше (ср. Мф. 20:9). Конечно же, в этом динарии указывалось на вечную жизнь, где никто не живет дольше другого, ибо в вечности нет различия в сроках жизни.
Но множество обителей указывает на разные степени наград в единой вечной жизни... Святые, подобно звездам на небе, получают в Царстве Небесном разные обители разной яркости, однако ввиду одного динария никто не будет отделен от Царства.., чтобы, поскольку Бог есть любовь (1 Ин. 4:8), посредством любви сделалось так, чтобы принадлежащее одному было общим для всех. Ибо всякий, любя в другом то, чем он сам не обладает, также имеет это. Поэтому да не будет зависти по поводу неравной яркости, ибо будет царствовать во всех единство любви.
Поэтому должны отвергаться в христианском сердце суждения тех, которые полагают, будто потому Сказано о существовании многих обителей, что будет какое-то место вне Царства Небесного, где будут пребывать те невинные блаженные люди, которые уйдут из этой жизни без Крещения, ибо без него они не могут войти в Царство Небесное. Вера в подобное ‒ не вера, поскольку не является истинной и кафолической верой...Так неужели вы осмелитесь не дом всякого крещеного брата, но дом Самого Бога Отца, Которому все мы как братья говорим: Отче наш, сущий на небесах! (Мф. 6:9), ‒ отделять от Царства Небесного или так разделять дом Отца, будто какие-то его обители находятся в Царстве Небесном, а какие-то ‒ вне Царства Небесного?.. Да не будет так, говорю я, чтобы дом царствующих братьев был где-то, кроме как в Царстве, и чтобы часть этого Царского дома была вне Царства.
Святитель Григорий Двоеслов (VI в.):
«Об избранных в Евангелии говорится: В доме Отца Моего обителей много (Ин. 14:2). Если бы все праведные во блаженной вечности имели равное воздаяние, то там была бы одна обитель, а не много. Много же их оттого, что праведники будут размещены в них по своему чину, чтобы они могли вместе радоваться о своей праведности. А то, что живущие во многих обителях все получат по динарию (Ср. Мф. 2:1‒16), означает, что блаженство одно и все, кто будет там, обретут его. Но одно и то же воздаяние имеет разную меру за разные дела. Что же до грешников, то о дне судном Господь изрек: «Тогда Я скажу жнецам: соберите прежде плевелы и свяжите их в снопы, чтобы сжечь их» (Мф. 13:30). Это значит, что жнецы, ангелы, свяжут грешников в их муках с подобными им грешниками... ‒ и все будут брошены ангелами в места мучений и будут гореть там».
Такое же толкование "многих обителей" дают преподобный Григорий Синаит, преподобный Исаак Сирин, святитель Кирилл Александрийский, преподобный Максим Исповедник и другие святые отцы.
Однако можно найти и многие поучения святых, в которых не всё утверждается категорично ‒ прежде всего с учетом земных молитв за грешников. То есть оставляется место для посмертной тайны, до конца нам не известной. (Курсив далее в цитатах мой.)
Для чего в Церкви установлены молитвы об умерших
Если умершие уже не могут ничего изменить, не в силах покаяться, будучи "связанными" в своей воле, то их помощниками в этом становятся те, кто просит милости Божьей к ним здесь, на земле. По словам святых отцев, «Церковь Божия, отнюдь, не отчаивается в отношении таковых, и всем в вере усопшим, хотя бы они и были самыми грешными, вымоливает у Бога облегчение, как в общих, так и частных молитвах о них» (святитель Марк Эфесский).
Св. прав. Иоанн Кронштадтский в продолжении приведенных выше его суждений говорил: «после смерти ‒ только молитвы Церкви и то на раскаянных грешников могут действовать, на тех, у которых есть приемлемость в душах, свет добрых дел, унесенный ими из этой жизни, к которому может привиться благодать Божия или благодатные молитвы Церкви...».
Св. Иоанн Златоуст (IV‒V вв.):
«Только скончавшиеся в вере могут получить помилование у Бога по молитвам и литургийным приношениям Церкви, а что касается не заслуживающих помилования грешников, а также оглашенных, то они могут получить лишь некоторое облегчение, по частым, совершаемым в память их, молитвам, более же всего милостыням».Блаж. Августин (IV‒V вв.):
«Нимало не должно сомневаться, что молитвы св. Церкви, спасительное жертвоприношение и милостыни приносят пользу умершим, ‒ но лишь тем, которые прежде смерти жили так, чтобы по смерти все это могло быть для них полезным. Ибо для отшедших без веры, споспешествуемой любовью, и без общения в таинствах, напрасно совершаются ближними дела того благочестия, коего залога они не имели в себе, когда находились здесь, не приемля, или всуе приемля благодать Божию, и сокровиществуя себе не милосердие, а гнев. Итак, не новые заслуги приобретаются для умерших, когда совершают за них что-либо доброе знакомые, а только извлекаются последствия из прежде положенных ими начал».
Как видим, в этих высказываниях объясняется, что из ада все-таки спасение возможно благодаря церковным молитвам об умерших грешниках, но эти молитвы могут быть спасительны не для всех. Для приложения этих молитв необходимы уже прижизненные благоприятствующие условия и прежде всего ‒ прижизненная вера.
Тем не менее в приведенных выше словах св. Иоанна Златоуста допускается даже келейная молитва об оглашенных, то есть некрещеных, которым она может приносить «некоторое облегчение». Катакомбный исповедник епископ Афанасий (Сахаров, 1887‒1962) писал об этом в обширном труде "О поминовении усопших по уставу Православной Церкви":
«О преподобном Макарии Египетском известно, что он молился об умерших язычниках, и это приносило им отраду. Синаксарий субботы Мясопустной повествует о том, что святитель Григорий Двоеслов молился о языческом императоре Траяне и получил извещение, что молитва его не бесплодна. Такой строгий ревнитель православия, как преп. Феодор Студит, не допуская открытого поминовения на литургии усопших еретиков-иконоборцев, находил возможным для близких их поминовение тайное: "разве только каждый в душе своей молится за таких и творит за них милостыню".
Древняя Русь при всей строгости своего отношения к умершим, находила возможным молиться не только об обращении живых к истинной вере, но и об избавлении от мук в иноверии умерших. При этом она прибегала к предстательству святого мученика Уара. В старинных канонах имеется специальный канон на сей случай, совершенно отличный от канона, помещающегося в октябрьской Минее под 19 числом. Этот канон предназначается главным образом для тех, чьи ближайшие родственники или предки скончались вне общения с Православною Церковью. Кроме того, по-видимому, имеется в виду и то, что каждый из православных имеет отдаленных предков, умерших вне Православной Церкви, о которых, как о своих прародителях, подобает печаловаться. В соответствии с этим в каноне испрашивается предстательство святого мученика пред Господом о прощении и пременении праведного Его гнева огорченным темнаго зловерия ради нашим прародителям, в нечестии, инославии и даже в поганстве умерших (поганый – на древнерусском языке – язычник)... Если пророк поет милости Господни возвести (Пс. 88:2), то и мы веруем, что неоскудны щедроты Его и доныне, и поэтому просим Его: Агнче Божий, пречистою Твоею Кровию нас искупивый, Феклино и блаженного Григория моление услышавый, Мефодия со многими и Макария приемый прошение, и отраду и избаву зловерным подавый умершим, и Златоустаго и сих молитися написати воздвигнувый, – приими убо Владыко с ними и славнаго Уара и молитвами их, от нас воспоминаемых, прости и помилуй.
В старинных канонниках имеется еще канон преподобному Паисию Великому, поемый за избавление от муки без покаяния умерших. Некоторые старцы по просьбе матерей, у которых младенцы рождались мертворожденными или умирали некрещеными, давали образцы молитв для поминовения таких младенцев на домашней молитве. Они советовали также и не одним только матерям, по чувству христианской любви, молиться о младенцах, кои во утробе православных матерей умерли нечаянно от неведомых действий или от трудного рождения, или от некоторой неосторожности, и потому не приняли крещения, – дабы Господь окрестил их в море Своих щедрот и спас неизреченною Своею благодатию. Образы таких молитв были, между прочим, в синодике Григория митрополита Новгородского и С.-Петербургского.
Оптинские старцы разрешали на келейной молитве поминать даже самоубийц, за которых по 14-му правилу Тимофея Александрийского не может быть приношения в Церкви. Так, старец Леонид, в схиме Лев, одного из своих учеников (Павла Тамбовцева), у которого отец окончил жизнь самоубийством, так утешал и наставлял: «Вручай, как себя, так и участь родителя воле Господней, премудрой, всемогущей. Не испытывай Вышняго судеб. Тщися смиренномудрием укреплять себя в пределах умеренной печали. Молись всеблагому Создателю, исполняя тем долг любви и обязанности сыновней, – по духу добродетельных и мудрых так: "Взыщи, Господи, погибшую душу отца моего: аще возможно есть, помилуй. Неизследимы судьбы Твои. Не постави мне в грех молитвы сей моей, но да будет святая воля Твоя". Молись же просто, без испытания, предавая сердце твое в десницу Вышняго. Конечно, не было воли Божией на столь горестную кончину родителя твоего: но ныне он совершенно в воле Могущего и душу и тело ввергнуть в пещь огненную, Который и смиряет и высит, мертвит и живит, низводит во ад и возводит. При этом Он столь милосерд, всемогущ и любвеобилен, что благие качества всех земнородных пред Его высочайшею благостью – ничто. Для сего ты не должен чрезмерно печалиться. Ты скажешь: "Я люблю моего родителя, почему и скорблю неутешно". Справедливо. Но Бог без сравнения более, чем ты, любил и любит его. Значит, тебе остается предоставить вечную участь родителя твоего благости и милосердию Бога, Который, если соблаговолит помиловать, то кто может противиться Ему?».
Другой Оптинский старец, иеросхимонах Амвросий писал одной монахине: "По церковным правилам поминать самоубийцу в церкви не следует, а сестра и родные могут молиться о нем келейно, как старец Леонид разрешил Павлу Тамбовцеву молиться о родителе его. Выпиши эту молитву... и дай ее родным несчастного. Нам известны многие примеры, что молитва, переданная старцем Леонидом, многих успокаивала и утешала и оказывалась действительною перед Господом".
О нашей отечественной подвижнице схимонахине Афанасии повествуется, что она, по совету Дивеевской блаженной Пелагеи Ивановны, трижды постилась и молилась по 40 дней, прочитывая ежедневно по 150 раз молитву Богородице "Дево радуйся" за своего в пьяном виде повесившегося брата и получила откровение, что по ее молитве брат освобожден от мучений.
Так вообще всякий молитвенный подвиг, совершаемый в память живых или усопших будет угоден Господу и принесет несомненную пользу не только тем, в память кого он совершается, но и тем, кто его совершает, ибо приносяй за усопших сопричастник мзды бывает, яко любовь о спасении ближнего показуяй: якоже иного помазуяй миром сам себе прежде благоухает».
Епископ Афанасий (Сахаров). О поминовении усопших по уставу Православной Церкви.
Епископ Афанасий не признавал советскую власть, прошел лагеря, в том числе и в послевоенные годы, но после освобождения в 1955 году на старости лет был принят в РПЦ МП и отправлен в инвалидный дом ‒ тогда-то и были им написаны эти тексты. Возможно, они, изданные посмертно и без авторской редакции, подвергались консервативной критике, но цитирую тут приведенные им примеры как факты. Прославлен в РПЦ МП в 2000 г. как священноисповедник.
Размышления о молитвенной помощи умершим продолжим далее.
Икона "Страшный суд", Новгород, XV век. Третьяковская галерея
Суд первый частный и Суд последний Страшный
Следующий вопрос возник у меня в связи со словами свт. Тихона Задонского о том, что в потустороннем мiре после первого частного Суда обреченные на ад грешники поначалу «пребывают в своих определенных местах, ожидают всемирного Суда Божия и последнего определения, и совершенного по делам воздаяния».
Страшный Суд Божий окончательно совершается при Втором пришествии Христа в конце земной истории, а до тех пор посмертная участь человека определена предварительно частным Судом. Для чего и кому нужен этот период неокончательной определенности?
Вот что говорится об этом у церковного писателя XIX века Е.А. Тихомирова в его подробнейшем труде "Загробная жизнь, или Последняя участь человека" (СПб., 1888).
Итак, как скоро душа разлучается с телом, она приводится к Богу на суд, который в отличие от всеобщего и последнего суда, имеющего быть при кончине мира, называется частным, потому что совершается не торжественно пред лицом целого мира, как тот, и имеет целью определить участь души не на целую вечность, как последний суд, а только на время – до всеобщего воскресения [для Страшного суда]...»
[Е.А. Тихомиров приводит ангельское откровение святому Макарию Александрийскому о состоянии душ усопших.]
«Что делается с душою в продолжение первых сорока дней по ее разрешении от тела? Почему в сороковой день, а не вслед или непосредственно за смертью оказывается судьба покойного определенною (хотя и не решительно, не без возможности изменения по благодати Божьей, испрашиваемой верою и Церковью) Христовым частным судом до всеобщего воскресения и суда? Разве нравственное состояние и достоинство совершившего подвиг жизни не определимо без предварительных исследований и даже истязаний?.. [Курсив мой.]
Через эти мытарства или испытания [в продолжении 40 дней] выясняются для души нравственное ее состояние и достоинство: последние, и действительно, должны выясниться не иначе, как по отношению и к земному поприщу человека, и к светлому назначению его от Бога, и к ниспадению его в адские мраки. Известно, что нравственные действия и движения верующего бывают такие или другие, добрые или худые, судя по тому, насколько он бывает внимателен, бодрствен или небрежен по отношению к долгу и свойству земного своего поприща, к памяти об ожидающем человека рае и аде. Это все, с свойственною душевной жизни последовательностью, и должно выступать со всею силою для созерцательного сознания отшедшей из нашего мира души, при испытательном выяснении нравственного ее состояния и достоинства, пока, наконец, суд Христов (частный), с открытою уже для самой души правдою, назначит жребий ей до всеобщего, уже решительного суда»...
[И как раз в это первое загробное время важны земные молитвы за него.]
«При конце жизни человека, при отходе его из этого мира, над ним читается особый канон, который в Требнике Малом озаглавливается так: «Канон молебный ко Господу нашему Иисусу Христу и пречистей Богородице Матери Господни, при разлучении души от тела всякого правоверного». При конце канона полагается особая молитва. Этот канон, читаемый «от лица человека, с душою разлучающегося и не могущего глаголати», обыкновенно называется отходною.
«Владыко Господи Вседержителю, Отче Господа нашего Иисуса Христа, Иже всем человеком хотяй спастися и в разум истины приити, не хотяй смерти грешному, но обращения и живота! Молимся и милися Ти деем: душу раба Твоего (имя рек) от всякие узы разреши, и от всякие клятвы остави прегрешения ему, яже от юности, ведомая и неведомая, в деле и слове, и чисто исповеданная, или забвением или студом утаенная. Ты бо един еси разрешали связанныя и исправляяй сокрушенныя, надежды неначаемым, могий оставляти грехи всякому человеку, на Тя упование имущему. Ей, человеколюбивый Господи, повели, да отпустится от уз плотских и греховных, и приими в мире душу раба Твоего сего (имя рек), и покой ю в вечных обителех со Святыми Твоими...». (Курсив дважды мой. ‒ М.Н.)
Так как, по учению Церкви, душа человека проходит страшные мытарства в то время, когда тело его лежит бездыханно и мертво, то, без сомнения, в это время она (душа усопшего) имеет великую нужду в помощи Церкви. Чтобы облегчить душе переход в другую жизнь, над гробом православного христианина, тотчас по смерти его, начинаются молитвы об упокоении души его, или поются панихиды...» [с такими же молитвенными прошениями].
И далее следуют многократные молитвы об упокоении и кондак: «Со Святыми упокой, Христе, душу раба Твоего, где нет болезней, скорбей и страданий, но жизнь вечно блаженная»... По совершении божественной литургии, начинается последнее молитвословие об умершем христианине, совершается чин погребения... Следующее затем чтение Апостола и Евангелия возвещает нам о будущем воскресении мертвых. В конце читается разрешительная молитва с теми же прошениями о прощении грехов умершему.
«Таким образом, Православная Церковь в совершении погребальных обрядов является сердобольною материю, которая то утешает и ободряет живых и сочувствует их горести, то в пламенных молитвах обращается к Богу о прощении согрешений усопшему, забывая все содеянное им злое, чтобы исходатайствовать ему у Бога Царство небесное...» (Курсив мой. ‒ М.Н.)
[Далее в книге Е.А. Тихомирова рассматриваются "Основания учения Церкви о ходатайстве живых за умерших в Священном Писании".]
«Как праведники, вдруг по смерти тела и частном суде над ними, восходят душами своими на небо и удостаиваются блаженства, точно так же грешники отходят душами своими во ад – место печали и скорби, хотя как первые не чувствуют еще совершенного блаженства, так и последние до всеобщего суда не терпят совершенного мучения. Впрочем, преподавая учение, что все грешники, после смерти своей и частного суда над ними, равно отходят во ад, православная Церковь в тоже время исповедует, что для тех из них, которые до разлучения с настоящею жизнию покаялись, только не успели принести плодов, достойных покаяния (каковы: молитва, сокрушение, утешение бедных и выражение в поступках любви к Богу и ближним), остается еще возможность получить облегчение в страданиях и даже вовсе освободиться от уз ада. Такое облегчение и освобождение грешники могут получать не по собственным каким-либо заслугам или чрез раскаяние (ибо после смерти и частного суда нет места ни для покаяния, ни для заслуг), но только по бесконечной благости Божьей; чрез молитвы Церкви и благотворения, совершаемые живыми за умерших, а особенно силою бескровной жертвы которую в частности приносит священнослужитель для каждого христианина о его присных, вообще же за всех повседневно приносит кафолическая апостольская Церковь. [Курсив мой. ‒ М.Н.]
Утешительное учение православной Церкви о возможности для грешников, умерших с покаянием, получать облегчение и даже совершенное освобождение от мучений ада, по молитвам еще живущих братий и их благотворениям (цель этих благотворений есть также возбуждение в других молитвы о преставившихся) или, что тоже по молитвам Церкви, силою бескровной жертвы, – это учение имеет основание в Священном Писании...[далее следуют примеры: 1 Тим. II, 1; Ефес. VI, 18, 19; Рим. 14:8; Лук. 20:88 и др.] в особенности: много может усиленная молитва праведного (Иак. 5:16).
В частности наши молитвы за братии, не находящихся в смертном грехе, могут подавать им жизнь (1 Ин. 5:16). Следовательно, хотя мы не понимаем, каким образом действуют наши молитвы на ближних наших, пока они находятся еще в настоящей жизни, тем не менее молитвы наши действенны и спасительны для них. Точно так же не постигая и того, как могут действовать наши молитвы на братий наших скончавшихся, с истинным покаянием, мы не вправе сомневаться в действительности и спасительности для них этих молитв... (Курсив мой. ‒ М.Н.)
Так как, по смерти, для самих грешников не остается места ни для покаяния, ни для заслуг, то объяснить возможность отпущения грехов грешникам и освобождения их от уз ада нет другого способа, кроме того, что Господь совершает это по молитвам Церкви и в силу бескровной умилостивительной жертвы, приносимой за умерших. О скончавшихся с хулою на Духа Святаго, или – что то же – в смертном грехе, и не раскаявшихся, Церковь не молится, – и вот потому-то, как сказал Спаситель, хула на Духа Святого не отпустится человеку ни в сем веке, ни в будущем...
Поминовение усопших, как предание апостольское, существует в Церкви христианской с самого ее начала. Доказательство этого мы находим в древних литургиях и свидетельствах святых Отцов и учителей Церкви...
В писаниях древних Отцов и учителей Церкви мы находим сообразные с Словом Божиим объяснения того, почему и как наши молитвы могут быть благотворны и спасительны для скончавшихся в вере и покаянии.
Св. Иоанн Златоуст в беседе XXI на Деяния Апостольские: «Есть еще, поистине есть возможность, если хотим облегчить наказание скончавшегося грешника. Если будем творить о нем частые молитвы и раздавать милостыни, то хотя бы он был и недостоин сам по себе, Бог услышит нас. Если Он ради апостола Павла спас других и ради одних щадил других, то как не сделает того же самого и для нас?» [Также учили св. Кирилл Иерусалимский, Блаженный Августин и др.]
Во всех приведенных отеческих изречениях раскрывается та мысль, что если Бог многократно благоволил являть милость Свою одним по вере и предстательству других (Мф. 8:13; 9:2; 15:28), то нет основания сомневаться и в том, что Он не отвергнет наших молитв за наших умерших братий, нуждающихся в милосердии Божьем...
[Однако] Св. Церковь строго различает тех, которые умирают в нераскаянности и без приобщения Христовых Таин по собственной вине и упорству, и тех, которые только не успевают пред своею кончиною сподобиться таинства покаяния и евхаристии потому, что подвергаются, по независящим от них причинам, внезапной или насильственной смерти. Вследствие этого – тогда, как напр., о вольных самоубийцах или нераскаявшихся еретиках Церковь не молится, – о всех чадах своих, скончавшихся напрасною смертью, она, с сокрушением истинной матери, умолят Господа помиловать их...
Далее автор книги приводит несколько свидетельств о спасительности молитв за умерших...
«И в этом-то снова обнаруживается бесконечная благость и милосердие к нам Господа, что даже по смерти, после частного суда, Он не окончательно наказывает грешников, а только предначинательно, и оставляет еще длинный период времени, в продолжение которого семя добра, с каким переходят покаявшиеся грешники в вечность, могло бы развиться в них и очистить их от всякой скверны, под благотворным влиянием молитв Церкви. (Курсив мой. ‒ М.Н.) По истечении уже этого периода, когда бесконечная благость Господа успеет, так сказать, совершить все, что можно совершить для блага искупленных Его честною кровью, бесконечная правда Его произведет всеобщий и последний суд, на котором окончательно воздаст каждому по заслугам.
Если и умершие с покаянием грешники находятся во аде, то как же вспомоществуют освобождению их молитвы Церкви, когда из ада нет избавления и на небо оттуда не приходят (Лук. XVI, 27). Правда, в одном месте Свящ. Писания говорится, что из ада нет избавления и перехода на лоно Авраамово; но в другом месте читаем, что Христос Спаситель нисходил, по смерти, душою Своею в ад, яко Бог, чтобы проповедать там избавление, и, как верует Церковь, извел оттуда всех ветхозаветных праведников, или всех уверовавших в Него (1 Петр. III, 19, Правосл. Испов. Ч. I, отв. на вопр. 49). Что же отсюда следует? То, что, если для одних, каков был евангельский богач (Лук. XVI, 25), нет избавления из ада, то для других, именно, верующих в Господа Иисуса, оно сделалось возможным после того, как Он уже разрушил ад и извел оттуда многих. Как на небе, соответственно нравственному состоянию праведников, есть обители многи и различные мздовоздаяния (Ин. XIV, 2), так, без сомнения, и во аде, соответственно неодинаковому нравственному состоянию грешников, есть свои разные обители, затворы и хранилища душ (3 Ездры, IV, 32, 35, 41); и тогда как в одной из этих страшных обителей, подобно евангельскому богачу, страждут во пламени умершие в нераскаянности и неверующие (Лук. XVI, 23) в других могли обитать, – конечно, без подобных страданий, – даже ветхозаветные праведники до самого пришествия к ним Христова и могут обитать умершие с истинным покаянием и верою в Господа Иисуса грешники. Как из первых обителей или затворов адских нет избавления для узников по самому их нравственному состоянию; так из обителей последнего рода такое избавление уже было для праведников ветхозаветных и может быть для скончавшихся в вере и покаянии грешников... Посему-то православная Церковь молит Господа об избавлении именно из ада, а не из какого-либо другого места душ, отшедших из мира с покаянием, как это особенно видно из молитвы ее на вечерне дня св. Пятидесятницы...
[Далее приводятся слова Филарета митрополита Московского о молитве за умерших.]
Не суетны ли наши молитвы за умерших когда мы с достоверностью, не знаем, какая их постигает участь, и может быть, многие, за которых мы молимся, находятся уже в царствии небесном, а другие, по частному суду Божью, принадлежат к числу отверженных. Несмотря на все это, наши молитвы об умерших не суетны. Церковь научает нас молиться за всех, скончавшихся в православной вере и с покаянием, исключая явных нечестивцев и нераскаянных; но о ком принять, о ком отвергнуть наши молитвы – это уже принадлежит Господу, который знает сущие Своя и достойные Его милости (2 Тим. II, 19)...
Всепрощательная премудрость Божья, в Божественном Писании, не провозглашает довольно громко заповеди молиться за усопших, может быть, для того, чтобы, в надежде на сие подобие, не обленились живущие ранее телесной смерти со страхом свое спасение соделовать. Но когда и не возбраняет сего рода молитв, не то ли сие значит, что еще позволяет бросать, хотя не всегда решительно надежную, но иногда – и, может быть, часто – благопомощную вервь, отторгшимся от брега жизни временной, но не достигшим вечного пристанища душам, которые между смертью телесною и последним всемирным судом Христовым зыблются над бездною, то возвышаясь благодатию, то низводясь останками поврежденной природы, то восторгаясь божественным желанием, то запутываясь в грубой, еще не совсем совлеченной, одежде земных помышлений?.. [Курсив мой. ‒ М.Н.]
[Однако] ... по учению православной Церкви, по смерти нет среднего разряда людей: есть только или спасаемые, отходящие на небо, или погибающие, отходящие во ад; нет особого среднего места, где находились бы души людей, покаявшихся пред кончиною, за которых молится Церковь: все они также отходят во ад, откуда могут освобождаться только по молитвам Церкви (Прав. Испов. ч. I, отв. на вопр. 64.)
[Итак], Первый период загробной жизни человека начинается тотчас по разлучении души его с телом на земле и будет продолжаться до возсоединения ее с воскресшим телом, для получения воздаяния за земную жизнь. В этот период загробного бытия для некоторых душ есть еще возможность избавления от адских мук до наступления страшного суда, как это раскрыто нами в предыдущем отделе... [Курсив мой. ‒ М.Н.]
Решительное и окончательное определение на целую вечность будет произнесено на последнем суде, и полнота как блаженства, так и мучения, настанет уже тогда, когда души вновь соединятся с телами, потому что без тела человек не есть полный человек: тогда каждый получит соответственно тому, что он делал, живя в теле, доброе или худое (2 Кор. V, 10)...
Несомненно и то, что, по различию и многообразию степеней нравственного совершенства и порочности людей, и степени блаженства и мучения различны и многообразны, находясь в самом строгом соответствии с первыми. Это необходимо требуется понятием о совершеннейшем правосудии Бога Мздовоздаятеля...»
https://azbyka.ru/otechnik/bogoslovie/zagrobnaja-zhizn-ili-poslednjaja-uchast-cheloveka/5
Об авторе в интернете удалось найти следующее.
«Тихомиров Е.А. скромно называл себя "составителем" книг, которые он практически ежегодно публиковал на протяжении сорока лет. Какое-то время был преподавателем Коломенского уездного училища, его исторические произведения были предназначены его ученикам в качестве методического материала. На титульном листе одной из его первых книг – сборника исторических очерков, выпущенного в 1872 г., имеется подзаголовок: "Для чтения в народных школах". Кроме того, Тихомиров является составителем "Вечного календаря", а также автором "бестселлера" своего времени – книги "Загробная жизнь, или Последняя участь человека"».
Как видим, в этом "бестселлере" автор излагает общепринятое «утешительное учение православной Церкви о возможности для грешников, умерших с покаянием, получать облегчение и даже совершенное освобождение от мучений ада, по молитвам еще живущих братий и их благотворениям... или, что тоже по молитвам Церкви... – это учение имеет основание в Священном Писании». При этом он отстаивает вечность мучений грешников в аду.
Грешники в аду
Для чего нужна вечность адских мучений?
В уяснении этого главного вопроса продолжим чтение книги Е.А. Тихомирова. (Обозначаю ниже своим курсивом основные аргументы Тихомирова для возвращение к ним далее.)
«Различаясь между собою по степени и силе, мучения грешников во аде нимало не будут различны по отношению к продолжительности: для всех равно они будут вечны и нескончаемы. [Курсив мой.‒ М.Н.]. Это – ясное и несомненное учение Священного Писания, не допускающее никакого перетолкования. Оно основывается на следующих местах: Исаии LXVI, 24; Мф. III, 12; ХVIII, 8; сн. Марк. IX, 43–48; Мф. ХХV, 41, 46; 2 Солун. I, 9,10; Апок. ХIV, 11; XX, 10.
Православная Церковь на пятом вселенском соборе торжественно осудила лжеучение Оригеново о восстановлении (апокатастасисе) демонов и нечестивых людей: «Кто говорит или думает, что наказание демонов и нечестивых людей временно и что после некоторого времени оно будет иметь конец, или что будет после восстановление демонов и нечестивых людей, – да будет анафема». В символе Афанасиевом читаем: «Благая содеявший пойдут в жизнь вечную, злая же – в огнь вечный». Учение о вечности мучений есть общее учение святых Отцов и учителей Церкви...
Согласно ли с бесконечною Божьею благостью – обрекать тварь на вечные страдания? Правосудно ли за грехи временной и краткой жизни подвергать наказанию вечному? Притом же, вечное наказание есть наказание бесцельное. Всякое наказание имеет целью исправление наказуемого. Наказание не имеющее этой цели, есть простое мщение. Неужели же Бог вечным мучением будет мстить твари? Бог от вечности провидел судьбы всех созданных Им тварей. Зачем же Он создал существа, которых Он видел последнюю страшную судьбу? Неужели для страданий, для геенны? Апостол говорит что с откровением царства славы, Бог будет всяческая во всех (1 Кор. XV, 28); а где Бог, там свет, жизнь и блаженство; где же будет геенна, если Бог будет всяческая во всех?
Все изложенные здесь вопросы кажутся имеющими силу только на первый взгляд. Они потеряют свою кажущуюся силу, если мы всем им противопоставим один только вопрос, и если сможем отвечать на него положительно, именно следующий вопрос: Может ли существо ограниченное, как человек, вынеся из сей жизни нераскаянность и ожесточение в зле, оставаться в этом ожесточении на всю вечность, без всякого желания обратиться к Богу, без всякой нравственной возможности принимать какие–нибудь благие влияния или благодатную помощь? Может ли ограниченное существо, как человек, на всю вечность оставаться в ожесточении, которое, начинаясь, здесь с отчаяния в своем спасении, и с сомнения в действенность покаяния, постепенно возрастая и усиливаясь, неминуемо дойдет до упорного противления Богу? Есть основания отвечать на этот вопрос положительно. [Курсив мой. ‒ М.Н.]
Содрогается мысль человеческая, представляя вечность мучений. Невозможно представление более ужасающее и потрясающее душу. И действительно, трудно представить, чтобы Бог осудил на вечные мучения существа хотя грешные, но покаявшиеся в грехах [курсив мой.‒ М.Н.], хотя не успевшие оправдать своего покаяния делами, деятельным обращением к добру, но алчущие и жаждующие правды. Сам Спаситель обещает удовлетворение сей духовной алчбе и жажде (Мф. V, 6). По крайней мере, несомненно, что душам, отшедшим с верою и покаянием, хотя и незапечатлевшим свою веру добрыми делами, до времени всеобщего суда есть возможность освобождаться от уз ада, по молитвам Церкви, и особенно по силе бескровной Жертвы, приносимой за умерших... Сам Господь свидетельствует, что все согрешения сынов человеческих могут получить отпущение или прощение. Аминь глаголю вам, яко вся отпустятся согрешения сыном человеческим, и хуления, елика аще восхулят (Марк. III, 28). За один только грех никогда не будет прощения: это грех или хула на Духа Святого. Иже речет на Духа Святого, не отпустится ему, ни в сей век, ни в будущий, не имат отпущения во веки, но повинен есть вечному суду (Мф. XII, 32; Марк. III, 29). Грех или хула на Духа Святого есть упорное противление очевидной истине Божьей, совершенное неверие и нераскаянность, упорное отвержение благодати, соединенное с отвращением от всего, что свято и богоугодно (Евр. X, 26,29); или, говоря иначе – грех против Духа Святого есть ожесточение во зле, злоба нераскаянная, окончательно. потерявшая всякую приемлемость благодати.
Теперь вопрос в том: может ли сотворенное существо, именно – человеческий дух, оставаться в таком нераскаянном ожесточении на всю вечность? – Нет никакого основания отвечать на этот вопрос отрицательно. (Курсив мой. ‒ М.Н.) Дух человеческий сотворен с способностью нескончаемого развития, возрастания и преуспевания; и эту способность нескончаемого развития он может обращать как к добру, так и ко злу. Цель человеческого духа есть уподобление Богу, отражение на себе совершенств Божеских. Если свободное существо принимает правильное, или доброе направление, то в нем открывается возможность нескончаемого усовершенствования в добре, безостановочного и вечного стремления к своей цели – к уподоблению Богу и теснейшему единению с Ним. Точно так же, если свободное существо принимает превратное, или злое направление, в нем открывается возможность безостановочного стремления по пути зла, безвозвратного и нескончаемого стремления от своей цели, удаления от Бога. (Курсив мой. ‒ М.Н.) И как любовь к добру, в своем нескончаемом стремлении к Богу, постепенно возрастает, крепнет и усиливается, так что, наконец, в свободном существе прекращается самая возможность зла, как прекратилась она в ангелах и прекратится в душах, отошедших из сей жизни с верою и покаянием: так и злоба, в постоянном стремлении по своему пути, будет постепенно возрастать и усиливаться, так что в существе, погрязшем во зле, пройдет самая нравственная возможность добра, как прошла она в бесах и конечно пройдет в душах людей, отошедших отсюда и пребывающих там в ожесточении и нераскаянности... (Курсив мой. ‒ М.Н.)
В таком-то ужасном состоянии ожесточенной вражды против Бога и ненависти к Нему, нераскаянные враги Божьи сойдут в место мучения... (Курсив мой. ‒ М.Н.) И невозможно представить – по каким бы побуждениям закоренелая горделивая вражда на Бога могла перейти когда-нибудь в искреннее смирение и в смиренное сознание ничтожества твари пред Творцом...
Для вечных и нераскаянных врагов Божьих должны быть вечные мучения так же, как для неисправимых преступников на земле необходимы пожизненные изгнания или заключения...»
https://azbyka.ru/otechnik/bogoslovie/zagrobnaja-zhizn-ili-poslednjaja-uchast-cheloveka/6
+ + +
Итак, Тихомиров аргументирует: «Может ли сотворенное существо, именно – человеческий дух, оставаться в таком нераскаянном ожесточении на всю вечность? – Нет никакого основания отвечать на этот вопрос отрицательно... если свободное существо принимает превратное, или злое направление, в нем открывается возможность безостановочного стремления по пути зла, безвозвратного и нескончаемого стремления от своей цели, удаления от Бога... без всякого желания обратиться к Богу, без всякой нравственной возможности принимать какие-нибудь благие влияния или благодатную помощь».
То есть не Бог обрекает грешников на вечные мучения, их обрекает на это нежелание и неспособность покаяться. Однако разве все попавшие в ад таковы? Во многих из приведенных выше цитат святых отцев и богословов было отмечено, что в аду есть грешники, не продолжающие «нераскаянность и ожесточение в зле», а наоборот, раскаявшиеся посмертно в осознании своего греха. Напомню, в частности, слова свт. Тихона Задонского: «А по смерти не найдешь, хотя с воздыханием и слезами будешь искать»...‒ Почему же тот, кто «воздыханием и слезами будешь искать» спасения из ада, тоже обрекается на вечные муки наравне с бесасми? Такие грешники «желали бы возвратиться в мир этот и всякое совершить покаяние, но не дается им» ‒ почему же Господь это не дает вопреки «бесконечной благости Божьей»?
Или еще вспомним суждение св. Феофила Антиохийского о возможности посмертного уверования: «Уверуй [при земной жизни], ибо если теперь не уверуешь, то вынужден будешь тогда уверовать посредством вечных мучений... За это пламень горящего огня придёт на вас: будете гореть в огне вечно, покрытые срамом за ложных и бесполезных идолов».
Но «уверовать посредством вечных мучений» ‒ разве это не означает и раскаяния в прежнем неверии? Почему возможная Божия милость никак не может распространяться на такого грешника, уверовавшего посредством вечных мучений? Для чего же тогда нужны вечные мучения для всех грешников, о которых Тихомиров уверенно пишет в начале этого раздела: «Различаясь между собою по степени и силе, мучения грешников во аде нимало не будут различны по отношению к продолжительности: для всех равно они будут вечны и нескончаемы. Это – ясное и несомненное учение Священного Писания, не допускающее никакого перетолкования».
Сошествием Христа во ад совершилось уже однажды избавление для ветхозаветных праведников и для покаявшихся грешников, ‒ и почему же это Господь не может повторить? Поэтому возвращаюсь к словам Тихомирова: «Действительно, трудно представить, чтобы Бог осудил на вечные мучения существа хотя грешные, но покаявшиеся в грехах».
Вот и мне трудно это представить. Не нахожу ответов на вопрос о необходимости и оправданности вечности ада для всех грешников, даже для покаявшихся там. Оригеновский апокатастасис (идея спасения всех, включая бесов и сатану) тут совершенно не при чем, ибо вопрос не о всех. Не убедительно и даже странно возражение одного современного священника на это:
«Иногда сторонники учения о всеспасении приводят и такой аргумент: разве могут наслаждаться в раю праведники, зная, что в это же время в аду мучаются грешники? Это, дескать, невозможно, значит, все должны быть спасены. [При чем тут всеспасение? ‒ М.Н.]
Но разве ещё в этой, земной жизни не было у каждого из нас моментов радости и счастья? И разве мы при этом не знали, что в этот же миг где-то кого-то убивают, кто-то страдает от ужасных болезней, кто-то умирает от пыток, от голода и т.д.? Конечно, интеллектуальное знание о том, что большая часть мира страдает, у нас было, но оно нисколько не мешало нашему счастью. Почему же оно должно мешать счастью будущего века?
Согласно логике упомянутого возражения, праведники в этой жизни вовсе не должны быть радостны и испытывать блаженство, ведь они знают, что всё время кто-то где-то страдает, и притом немало людей. Однако слово Божие заповедует христианам: Всегда радуйтесь (1 Фес. 5:16). Если и здесь радости христиан не препятствует знание о страданиях, и не только у христиан, но и вообще у всех людей в моменты счастья не омрачается душа тем фактом, что не все счастливы, то тем более в раю не будет омрачать знание о том, что зло наказано, и те, кто вместо Бога выбрал ложь и грех, пожинает последствия своего выбора».
Священник Георгий Максимов. "Кончатся ли адские муки?")
Однако ведь в вопросе о вечных мучениях речь идет не о земных страданиях людей, живущих в мiре, "во зле лежащем", и не о всеспасении, а о нашем отношении к необходимости посмертных вечных мучений, ‒ во-первых, для всех грешников без исключения, в том числе и кающихся, но уже не подлежащих помилованию Всемилостивым Богом.
И во-вторых: почему даже для действительно не способных к покаянию бесов и таких же не способных их забесовленных жертв-грешников мучения нужны именно вечные? Если Бог не мстителен, то зачем Ему в преображенном новом мiре нужен вечный ад, если новых грешников больше не будет, так что и педагогическая назидательная функция ада для живущих в земной жизни кончается, ‒ почему не уничтожить ад совсем как высшую меру наказания для неисправимых преступников?
Прочел еще апологетическое уточнение у того же священника, что "вечный" ‒ не то, что нам кажется в земном понимании, ведь «времени уже не будет» (Откр. 10:6). «В "оптимистической" позиции [о том, что Богу не нужны вечные мучения грешников] сказывается извращенное понимание вечности, по которому выходит, что вечность – это продолжение нашего настоящего бытия, единственно лишь при отсутствии смерти. Но Православие мыслит совсем по-другому: вечность – это инобытие. Как пишет преподобный Иоанн Дамаскин: "вечная жизнь и вечное мучение обозначают нескончаемость будущего века. Ибо время по воскресении уже не будет исчисляться днями и ночами или лучше, тогда будет один невечерний день, так как Солнце правды ясно будет светить праведным, а для грешных настанет глубокая нескончаемая ночь"... "Вы забываете, что там будет вечность, а не время; стало быть, и все там будет вечно, а не временно. Вы считаете мучения сотнями, тысячами и миллионами лет, а там ведь начнется первая минута, да и конца ей не будет, ибо будет вечная минута. Счет-то дальше и не пойдет, а станет на первой минуте, да и будет стоять так" (Святитель Феофан Затворник)....»
Но все-таки для грешников эта навечно остановившаяся минута мучений будет тем же самым, что и вечность с муками, не имеющими конца...
Кроме того, если потусторонний мiр ‒ "инобытие", в котором уже нет "времени", то как понимать в нем церковное учение о первых "40 днях" до частного суда, о промежутке времени между первым частным судом и окончательным вторым ‒ это ведь предполагает определенную длительность, когда что-то происходит, необходимое для принятия окончательного решения... То есть, возможно, вневременная "вечность" начинается позже, уже после Страшного суда? Тут опять-таки тайна... Но в любом понимании вечности ‒ для чего Богу нужны эти вечные муки?
Осуждение Церковью учения Оригена о воссстановлении даже бесов и сатаны понятно ‒ они необратимы в своем состоянии, как, вероятно и многие другие в аду. Целью земной истории было отделить пшеницу от плевел, посеянных сатаной («соберите прежде плевелы и свяжите их в связки, чтобы сжечь их, а пшеницу уберите в житницу Мою». ‒ Мф.13: 25–30), ‒ плевелы ранее и отправлялись в ад. Но с концом истории и собрания всей пшеницы в Царстве Божием «земля и все дела на ней сгорят» (2 Пет. 3:10), Господь создает «новое небо и новую землю, ибо прежнее небо и прежняя земля миновали... се, творю все новое» (Откр. 21:1,5), ‒ так для чего же далее и кому нужен сохраняющийся ад как пыточная камера для "плевел"? Тем более вечный?
Почему в таком случае Богу не лишить дальнейшего существования всех таких неисправимых "плевел" вместе со всем адом как не совместимых с обновленным Божием мiрозданием и ненужных в нем? В Священном Писании есть немало примеров уничтожения такого несовместимого и не нужного Богу (тех же "плевел" после их сбора или, например: «Всякое дерево, не приносящее плода доброго, срубают и бросают в огонь» (Мф.7:19).
В найденных мною разъяснениях святых отцев и современных авторов (например, в той же статье о. Георгия Максимова "Кончатся ли адские муки?") ответа на это я не нашел... Однако нахожу там немилосердные, удовлетворенные этим немилосердием, апологетические суждения про вечные муки, явно контрастирующие с христианским принципом "ненавидеть грех, но жалеть грешника":
Свт. Илия Минятий: «Это и значит – беспредельное мучение, безнадёжное и бесконечное... таково состояние грешников в аду, где мучение в крайней степени и не имеет облегчения, а что хуже – вечно и не имеет конца, не кончается никогда, никогда! ...Там, в том мире, нет уже смерти, которая прекратила бы мучения грешника, отнимая у него жизнь. Нет, там сама жизнь есть постоянная смерть! Там грешные каждый час будут просить смерти, но не найдут её. Доколе же это мучение? Оно – всегда и не окончится никогда, никогда!».
Автор II века Минуций Феликс пишет: «Этим мучениям нет никакого предела и никакой меры. Там разумный огонь сожигает и возобновляет члены тела, истощает и питает их; подобно тому, как блеск молнии касается тела, но не убивает... так и огонь, назначенный для наказания, поддерживается не тем, чтобы истреблял сжигаемых им, но питается неистощимыми мучениями человеческих тел».
В оправдание вечности мучений о. Георгий Максимов также приводит слова свт. Игнатия (Брянчанинова): «Напрасно вопиют сладострастные эпикурейцы: «Не может быть, чтоб адская мука, если только она существует, была так жестока, была вечна! Это несообразно ни с милосердием Божиим, ни с здравым разумом. Человек существует на земле для наслаждения; он окружен предметами наслаждения: почему ж ему не пользоваться ими?»
В более полном виде этого высказывания говорится: «Вечные муки, ожидающие грешников в аду, так ужасны, что человек, живущий на земле, не может получить о них ясного понятия без особенного откровения Божия. Все наши лютые болезни и злоключения, все страшнейшие земные страдания и скорби ничтожны в сравнении с адскими муками. Напрасно кричат сладострастные эпикурейцы: "Не может быть, чтобы адская мука, если только она существует, была так жестока, была вечна! Это несообразно ни с милосердием Божиим, ни со здравым разумом. Человек существует на земле для наслаждения. Он окружен предметами наслаждения, почему же ему не пользоваться ими? Что тут худого и греховного?" Оставляя этот клич на произвол произносящим его и противопоставляющим его Божественному Откровению и Учению, сын Святой Церкви, пребывающий на земле для покаяния, руководствуется в понятиях своих о вечности и лютости адских мук Словом Божиим. Чего не отвергало многострастное человеческое сердце, чтобы свободнее предаваться разврату! Оно употребило разум как слепое орудие своих греховных пожеланий, хотя и величает его здравым. Для своей греховной свободы оно отвергло учение о Боге и о Его заповедях, возвещенное на земле Самим Сыном Божиим, отвергло духосладостнейшее наслаждение, доставляемое любовью Божией: мудрено ли, что оно отвергло бразду и грозу, останавливающие грешника в путях его, отвергло ад и вечные муки? Но они существуют. Грех всякой ограниченной твари перед ее Творцом, бесконечно совершенным, есть грех бесконечный, а такой грех требует бесконечного наказания. Наказание твари за грех перед ее Творцом должно вполне растлить ее существование, ад со своими лютыми и вечными муками удовлетворяет этому требованию неумолимой справедливости». (Симфония по творениям святителя Игнатия (Брянчанинова). Москва: Даръ, 2008.)
Но при чем тут эпикурейцы и развратники с этим гедонистическим аргументом? Выше я привел совершенно иные вопросы и сомнения, которые возникают не у эпикурейцев и не у обновленцев, а у надеющихся на Божию милость к падшим и не понимающих необходимость для Всемилостивого Бога вечных жестоких мук.
Причинами сомнений бывают и разномыслия в высказываниях самих святых отцев в постижении тайн Божиих. Известны разные истолкования трудных мест в Священном Писании и в богослужебных текстах, поскольку не всегда они имеют буквальный и однозначный смысл.
Например, верующие спрашивают своих наставников: «В церковных песнопениях мы слышим, что Господь своим Воскресением разрушил ад. В кондаке святой Пасхи поется: "Аще и во гроб снизшел еси, Безсмертне, но адову разрушил еси силу…" В пасхальном каноне: "Смерти празднуем умерщвление, адово разрушение". И во многих других богослужебных текстах. Если ад разрушен, то почему грешники до сих пор туда попадают?». И куда после разрушения ада переселились бесы?
Отвечающие разумно поясняют, что Христос не разрушил ад, а только спустился туда, чтобы вывести праведников и покаявшихся, но не всех. В самом Писании о полном разрушении ада как такового не говорится. Толкуют это так, что смерть и ад продолжают существовать постольку, поскольку этому способствует злая воля людей: не Бог, а сами нераскаянные люди создают ад. Грешники до сих пор попадают в ад, но у всех людей есть возможность его избежать. Такой возможности до Христа не было, и ад был не таким как сейчас, туда раньше отправлялись и праведники. Хорошо известно пасхальное слово св. Иоанна Златоуста,что ад «огорчися, ибо упразднися. Огорчися, ибо поруган бысть. Огорчися, ибо умертвися. Огорчися, ибо низложися». Но св. Иоанн также поясняетв другом тексте, что Христом разрушена только сила смерти ‒ так он победил ад (а не разрушил полностью).
Тем не менее именно слова о разрушении ада в богослужебных текстах и у многих святых отцев тоже приводятся сегодня в опровержение вечности мучений, то есть в доказательство конечности вечных мучений в будущем (что, однако, не означает "всеспасения" также и бесов). В частности, профессор Московской Духовной академии А.И. Осипов в своих выступлениях не раз говорил, что ад есть и «грешников ожидают ужасные муки, но не безконечные»; и учение Оригена об апокатастасисе было осуждено на V Вселенском соборе потому, что он учил о восстановлении земного мiра в его первоначальном состоянии Адама и Евы для возобновления человеческой истории, а не потому, что учил о конечности адских мук Всемилостивым Господом, ведь другие святые отцы, не были за эти мысли осуждены: св. Григорий Нисский, св. Григорий Богослов, св. Афанасий Великий в своём пасхальном слове, св. Амфилохий Иконийский, св. Епифаний Кипрский, представляете, св. Ефрем Сирин, св. Исаак Сирин, св. Максим Исповедник, известны и другие, ‒ и почему же они не должны быть приняты во внимание, даже если профессор Осипов сам не всегда бывает точен в своих суждениях и потому не авторитетен в консервативном духовенстве?
Об уточнениях Св. Предания и о теологуменах
В связи с этим примером о "разрушении ада" возникает вопрос: насколько однозначны и некоторые другие подобные тексты Священного Предания, порою педагогически приспособленные к уровню понимания тех современных читателей с тогдашними юридическими представлениями о Суде и о Судье, ‒ следует ли считать их буквально точными и абсолютно несомненными и неприкосновенными? Не допускают ли некоторые из них возможного уточняющего «перетолкования» в рамках, не противоречащих церковным догматам?
Разумеется, в западном христианстве давно уже существует множество либеральных перетолкований самого Христианства вплоть до явно еретических. Это затронуло и некоторые поместные Православные Церкви и часть Русского Зарубежья ‒ так называемых "парижан" Константинопольской юрисдикции и Православной Церкви в Америке, уже в 1920-е годы отошедших от консервативной Русской Зарубежной Церкви в "свободное богословское творчество". У них тоже появилось немало сомнительного и неприемлемого. Тем не менее в виде иллюстрации приведу полемически обостренное мнение о вечных мучениях из этой либеральной части русского эмигрантского православия ‒ из православного катехизиса "Жив Бог" (Overseas Publications. Лондон, 1988).
«Скажем прямо: идея вечного ада и вечных мучений для одних, вечного блаженства, безразличного к страданию, для других, не может больше в живом и обновлённом христианском сознании оставаться таковой, какой её некогда изображали наши катехизисы и наши официальные учебники богословия. Это устаревшее понимание, пытающееся опираться на евангельские тексты, трактует их буквально, грубовато, материально, не вникая в их духовный смысл, сокрытый в образах и символах. Это понятие становится всё более и более нетерпимым насилием над совестью, мыслью и верой христианина. Мы не можем допустить, что Голгофская жертва оказалась бессильной искупить мир и победить ад. Иначе нужно было бы сказать: всё Творение – неудача, и подвиг Христа – тоже неудача. Давно пора всем христианам совместно засвидетельствовать и раскрыть свой интимный в этой области мистический опыт, так же, как и их духовную надежду, а быть может, их возмущение и ужас относительно изложенных в человеческих образах материалистических представлений ада и Страшного Суда. Давно пора покончить со всеми этими чудовищными утверждениями прошедших веков, которые творят из нашего Бога любви то, чем Он не является: "внешнего" Бога, Который лишь аллегория земных царей и ничего больше. Педагогика устрашения и ужаса больше не эффективна. Наоборот, она загораживает вход в Церковь многим из тех, кто ищет Бога любви.
Один монах святой горы Афон, старец, почти наш современник, написал следующее, обращаясь к каждому христианину: "Когда Господь спасет тебя со всем множеством твоих братьев, и когда останется во тьме кромешной лишь один из врагов Христа и Церкви, не станешь ли ты со всеми другими умолять Господа, чтобы Он спас этого одного непокаявшегося брата? Если ты не станешь о нем умолять день и ночь, значит, у тебя железное сердце, ‒ а ведь в раю железа не нужно". И апостол Павел, который был так по-настоящему соединен со Христом, что он мог воскликнуть: "Не я живу, но живет во мне Христос!", не сказал разве, что он был бы готов "быть отлучен от Христа за своих братьев"? "Не должен ли и каждый из нас также умолять Господа: да спасутся со мной все мои братья! Или ‒ каков бы я ни был, и я также погибну с ними! Не услышит ли Господь таковую нашу молитву? И не будет ли такая молитва решением „проблемы” ада и осуждения?"...» (часть 7, гл. 9: "Подход к православной эсхатологии", с. 426‒427).
В адрес этого либерального катехизиса было опубликовано немало справедливой критики в самых разных аспектах. Но мне не удалось найти убедительного ответа на приведенную цитату об адских вечных мучениях. Она, конечно, содержит вызов в отношении доминирующего церковного учения, но в этой аргументации мне видится и оправданное зерно сомнения, нуждающееся в таком же спокойном и терпеливом разъяснении, как и слова о "разрушении ада".
Разумеется, здесь сокрыта несомненная тайна Божия, вероятно, до конца не постижимая в земной жизни человеков. Но мне всё же хотелось бы, чтобы ее толкование церковными авторитетами не противоречило понятию Всемилостивого Бога и отмеченному духу Христианства как религии любви и было согласовано с ним. В Православии не осуждаются теологумены ‒ частные богословские мнения, прямо не противоречащее соборно принятым догматам. Это плоды личных мыслительных и духовных усилий, высказанные одним или несколькими отцами Церкви, однако не получившие соборного утверждения.
Мне, неспециалисту в богословии, очень хотелось бы получить на поставленный вопрос о вечных мучениях аргументированный богословский ответ, но не типа "не умничай ‒ это гордыня" или "докатился до обновленчества"... Буду искренне благодарен не за обвинения в "ереси", а за поставленные вопросы и за исправление возможных ошибок. Только прошу не повторять заново категоричные святоотеческие поучения, уже рассмотренные выше в данных размышлениях и аналогичные...
+ + +
Таковы на данный момент мои слабые попытки не только верою, но и "философским" умом уяснить учение Церкви в данном вопросе посмертной судьбы человека, ‒ почему мiр и человек устроены именно так, а не иначе.
Возможно, суть проблемы частично заключается и в той самой, до конца не познаваемой нами, тайне свободы, с которой связано возникновение зла в мiре, в истолковании чего даже очень талантливые философы допускали вольности, не соответствующие Божией Истине. Мiр кажется нам таким сложным и порою противоречивым, поскольку наш ум ограничен, и мы в стремлении к добру, благополучию и к свободе не в состоянии уяснить онтологическую суть, единственно возможную, этих понятий.
Разумеется, сотворяя мiр, ангелов и человека и даруя им свободу, Господь Своим всеведением "наперед знал" о будущей опасности злоупотребления тварью полученным даром свободы и не исключил этого. Ибо Его дар свободы только тогда приобретает свое истинное значение, когда он из простого подарка в бездумное пользование, ради удовольствия, становится заслуженным, ответственным и закаленным в осознании его величия. Это величие становится понятно на фоне возможного злоупотребления свободой, порождающего зло как не укорененную в бытии болезненную плесень на нем: как альтернативу недолжного состояния должного мiра ‒ попускаемую для его лучшего понимания нами и нашего истинного становления, достижения подобия Божия. Свобода неразрывно связана с подвигом сопротивления злу, необходимым для духовного возрастания образа Божия в человеке. Это свойство свободы не есть оправдание необходимости зла, это необходимо для уяснения сущности добра. Бог был свободен создать именно такой мiр, а не какой-то абсолютно благополучный, и, видимо это был лучший из возможных принципов его устройства. Мiр без ответственной свободы не был бы Божиим мiром.
Поэтому неуместны не только обвинения Бога в том, что Он "создал злой мiр", но и учение Бердяева о том, что свобода якобы не была сотворена Богом, якобы она составляет основу бытия, существовавшую независимо от Бога и предшествовавшую Ему в виде первичного хаоса; поэтому якобы Бог не имеет власти над свободой, властвуя лишь над сотворенным мiром. Всю жизнь стремясь проникнуть в тайну свободы как основную тайну мiра, этот вольнодумный философ стал еретиком именно потому, что дерзнул развивать свою философию свободы вне рамок Божия откровения, изложенного в учении Православной Церкви.
Нам приходится осознать появление зла в мiре (в том числе смерти и ада) как вину свободной твари, в том числе как вину самого человека, впустившего в мiр зло своим непослушанием Богу. Приходится осознать земную историю как непрерывную драматическую войну со злом, в которой у человечества есть и подвиги, и жертвы ‒ потери близких, в том числе, вероятно, и безвозвратные. Они нам по-человечески дороги, но они также и плата человечества за осознание пути победы над злом и спасения в Царство Божие.
Нашим умом до конца не постижима конечная тайна в этом вопросе, в котором мы не можем знать последнее Судебное сочетание непреложного духовного Закона, заложенного в основу мiра, и Божия милосердия. Безгрешных людей не было и нет, а Судья им ‒ только Сам Справедливый и Всемилостивый Господь. Мы будем и далее молиться за наших умерших близких и соратников, в надежде на то, говоря словами свт. Иоанна Златоуста, что они, в зависимости от состояния их душ, могут получить от Господа, по Его милости, помилование или некоторое облегчение по совершаемым в память их молитвам.
О жертвах "Морального кодекса строителя коммунизма"
Эти свои размышления о посмертной участи человека я начал со смерти своего отца. Он вступил в партию в 1952 году и, наверное, был во многом таким советским человеком, какого хотела воспитать коммунистическая власть: жертвенного патриота своего государства, живущего по заповедям "Морального кодекса строителя коммунизма". И таких в СССР (может быть, за исключением последних десятилетий) были миллионы: они ценили нравственность человеческих отношений, не были стяжателями материальных благ, строили города и заводы, осваивали целину и природные ресурсы, развивали науку и технику, старались воспитать такими же и своих детей...
Нынешние коммунисты и "православные совпатриоты" сравнивают этот коммунистический кодекс с христианскими заповедями. Один из современных идеологов ереси "православного сталинизма" главред "Русской народной линии" А.Д. Степанов откровенно и гордо утверждает: «Нравственное учение коммунистической партии превратилось в причудливое "христианство без Христа". Это нашло своё классическое воплощение уже в брежневское время в "Моральном кодексе молодого строителя коммунизма". Нравственные нормы, которое насаждала советская идеология, особенно во время "брежневского застоя", мало чем отличались от библейских заповедей. За исключением, разумеется, первой и главной заповеди «возлюбить Господа Бога своего...»...
То есть всё было очень благочестиво, за исключением этой "мелочи": веры в Бога. Это точная констатация Степановым и своего нынешнего "православия": христианство без Христа. При этом лукаво выносится за скобки главная цель компартии и ее государственного монстра: насильственное построение на всей планете тоталитарного безбожного нового мiра "своею собственной рукой". А разрушенную историческую православную Россию ‒ Третий Рим, удерживавший мiр от зла ‒ в СССР учили хулить как "оплот мiрового мракобесия", "тюрьму народов", "полицейский карательный режим", в котором "класс угнетателей безжалостно эксплуатировал безправный голодающий трудовой народ" и эту эксплуатацию якобы благословляла "прислужница капиталистов" ‒ Церковь, торговка "опиумом для народа", но народ под руководством "величайшего гуманиста" Ленина сбросил с себя тысячелетнее "царское иго" и устремился к "счастливому будущему" ‒ раю на земле"... А "Бога нет"! В этом была основа "лучшей в мiре" советской системы образования...
Не могу себе представить, что пропагандисты этого антихристианского "христианства" и их духовные наставники (каковых на РНЛ немало), тем более пропагандисты современные, когда все знания о сущности советского режима доступны, имеют какое-то отношение к христианству. Они лишь усугубляют уже в наше время вину нашего, все еще нераскаянного и удерживаемого в нераскаянности, народа перед Богом, препятствуя обретению Россией Божией помощи.
Тем не менее могут ли эти миллионы обманутых коммунистическими вождями несчастных жертв ‒ честных наших соотечественников, ушедших в мiр иной, оказаться в иных "обителях", чем лютые адские? Ведь в их грехе неверия была не только их личная вина, многие из них принудительным государственным воспитанием в безбожии фактически были лишены подлинной свободы выбора в своей земной жизни (правда, уже не после разрушения тотальной богоборческой власти); лишь немногим ищущим удавалось противиться этому насилию, прорываясь к Истине с Божией помощью. И весит ли на Страшном Суде хотя бы что-то их искренность, честность, верность долгу, аскетизм, жертвенность, ведь всё это было не только и не столько ради целей безбожного марксизма, но также и "ради други своя"? И, быть может, многие в силу своей честности посмертно всё осознали?..
Понимаю, что далеко не все из них смогут оправдаться на Страшном Суде и не смогут покаяться по причине отмеченной отцами Церкви онтологической невозможности посмертного покаяния ("их глина уже не мягкая, а обожженная"), но, быть может, хотя бы посмертным желанием покаяться и нашими молитвами о них крещеные будут способны заслужить у Господа не самую страшную "обитель" и она не будет "вечной"? Оставляю пока для себя этот вопрос открытым, в надежде на безмерную милость Божию...
(Разумеется, это относится только к личной посмертной судьбе отдельного "морального советского человека", но не к аморальной богоборческой сатанинской марксистско-ленинской "репетиции апокалипсиса"... И нынешняя власть в Олигархате РФ своей тупой эгоистичной ресоветизацией с вечным огнем геенны огненной делает всё возможное для противодействия покаянию и спасению нашего народа...)
М.В. Назаров
Апрель 2023 г.
"Еретические мысли"‒2: Для чего нам дарован ум?
"Еретические мысли"‒1: Для чего было Рождество Христово в мiре земном. Размышления грешного мiрянина к празднику Рождества Христова
В том и величие Божие, что мы видим узко (в рамках своей жизни), а Бог широко. Бог дает в роду праведника, который вымолит род. А дает тогда, когда его умершие, помучавшись в аду, будут готовы. Это мои размышления.
//Тем не менее могут ли эти миллионы обманутых коммунистическими вождями несчастных жертв ‒ честных наших соотечественников, ушедших в мiр иной, оказаться в иных "обителях", чем лютые адские? Ведь в их грехе неверия была не только их личная вина, многие из них принудительным государственным воспитанием в безбожии фактически были лишены подлинной свободы выбора в своей земной жизни// Вот для того и было устроено богоборческое коммунистическое государство - для погубления душ человечских.