Эти два понятія отнюдь не совпадаютъ. «Соціальность» — это живая справедливость и живое братство людей; и потому всякое установленіе, всякій порядокъ, всякій законъ, отъ которыхъ жизнь становится справедливѣе и братство крѣпнетъ, — «соціальны». Понятно, что первое условіе «соціальности» — это бережное отношеніе къ человѣческой личности: къ ея достоинству, къ ея свободѣ. Порабощеніе и униженіе человѣка исключаетъ «соціальность», ибо соціальность есть состояніе духа и порядокъ духовной жизни; говорить о соціальности унижая человѣка, дѣлая его рабомъ — нелѣпо и лицемѣрно. Сытые холопы остаются холопами; роскошно одѣтые и въ комфортѣ живущіе рабы не перестаютъ быть рабами и становятся тупыми, развратными и самодовольными рабами. Режимъ угрозъ, страха, доносовъ, шпіонажа, лести и лжи никогда не будетъ соціаленъ, несмотря ни на какую возможную «сытость». Человѣку нужны, прежде всего, — достоинство и свобода; свобода убѣжденій, вѣры, иниціативы, труда и творчества. Только достойный и свободный человѣкъ можетъ осуществить живую справедливость и живое братство. Рабы и тираны всегда будутъ хотѣть другого и проводить въ жизнь обратное.
Это коварный обманъ, обѣщать людямъ подъ именемъ «соціализма» справедливость и братство, и потомъ отнять у нихъ достоинство, свободу, способность къ братству и путь къ справедливости. Именно, такъ поступили въ наше время соціалисты (въ ихъ коммунистическомъ обличьи) и они могутъ быть увѣрены, что человѣчество никогда не забудетъ имъ этого.
Итакъ, «соціальность» есть цѣль и задача государственнаго строя, создаваемаго по слову Аристотеля, «ради прекрасной жизни». «Соціализмъ» же есть только одинъ изъ способовъ, предложенныхъ для осуществленія этой цѣли и этой задачи. «Соціальность» нужна при всякихъ условіяхъ; а «соціализмъ» — только при томъ условіи, если онъ дѣйствительно осуществляетъ «соціальность».
«Соціальность» завѣщана намъ Евангеліемъ, какъ любовь къ ближнему, основанная на любви къ Богу; но о соціализмѣ въ Евангеліи нѣтъ ни слова, ибо раздача личнаго имущества и нестяжательнюсть, какъ высшая ступень христіанской добродѣтели, — не имѣетъ ничего общаго съ соціализмомъ. Соціализмъ не раздаетъ изъ любви, а отнимаетъ изъ ненависти и зависти; онъ есть разновидность земного стяжательства; онъ ищетъ коллективнаго обогащенія и для этого создаетъ личное нищенство для всѣхъ; онъ сулитъ всѣмъ равное потребительное богатство — и обманываетъ.
Первые христіане попытались достигнуть «соціальности» посредствомъ своего рода добровольной складчины и жертвенно распредѣлительной общности имущества; но они скоро убѣдились въ томъ, что и такая элементарная форма непринудительной негосударственной имущественной общности — наталкивается у людей на недостатокъ самоотреченія, взаимнаго довѣрія, правдивости и честности. Въ Дѣяніяхъ Апостольскихъ (4. 34-37; 5. 1-11) эта неудача описывается съ великимъ объективизмомъ и потрясающей простотой: участники складчины, разставаясь со своимъ имуществомъ и бѣднѣя, начали скрывать свое состояніе и лгать, послѣдовали тягостныя объясненія съ обличеніями и даже со смертными исходами; жертва не удавалась, богатые бѣднѣли, а бѣдные не обезпечивались; и этотъ способъ осуществленія христіанской «соціальности» былъ оставленъ, какъ хозяйственно несостоятельный, а религіозно-нравственный — неудавшійся. Ни идеализировать его, ни возрождать его въ государственномъ масштабѣ намъ не приходится.
Общность имущества вообще есть дѣло претрудное и требующее легкой и свободной добровольности. Но именно добровольную общность не слѣдуетъ смѣшивать ни съ соціализмомъ, ни съ коммунизмомъ (какъ дѣлаютъ анархисты-коммунисты).
Нераздѣленный крестьянскій дворъ, гдѣ ссорятся двѣ-три семьи, — не есть образчикъ соціализма. Добровольную общность части имущества мы наблюдаемъ въ артели, въ ученомъ обществѣ, у студенческой организаціи, у скаутовъ, у Соколовъ, въ кооперативѣ, въ акціонерной компаніи и т. д. Во всемъ этомъ нѣтъ никакого соціализма, ибо это есть общность добровольная, не отмѣняющая частную собственность и могущая быть прекращенною. Соціализмъ же принудителенъ, окончателенъ, безсроченъ и враждебенъ частной собственности.
Элементъ соціализма имѣлся въ русской крестьянской общинѣ, государственно-принудительной, безсрочной и ограничивающей свободное распоряженіе землей. Община казалась цѣлесообразной и «соціальной» потому, что связанные ею крестьяне старались преодолѣть ея отрицательныя стороны справедливымъ распредѣленіемъ пользуемой земли и несомаго бремени (передѣлы по ѣдокамъ и круговая порука). Но на дѣлѣ это повело къ аграрному перенаселенію въ общинѣ и во всей странѣ, къ экстенсивности и отсталости крестьянскаго хозяйства, къ стѣсненію и подавленію личной хозяйственной иниціативы, къ аграрнымъ иллюзіямъ въ малоземельной крестьянской средѣ и потому къ наростанію революціонныхъ настроеній въ странѣ; ибо замаринованные въ общинѣ крестьяне воображали, будто въ Россіи имѣется неисчерпаемый запасъ удобной земли, который надо только взять и распредѣлить, — тогда какъ осуществившійся въ началѣ революціи «черный передѣлъ» далъ имъ на самомъ дѣлѣ прирѣзокъ въ двѣ пятыхъ одной десятины на душу (чтобы затѣмъ отнять у нихъ и все остальное).
Исторія показываетъ, что съ соціализмомъ всегда связывались всевозможныя иллюзіи и самыя необоснованныя надежды. Наша эпоха призвана разрушить эти иллюзіи, погасить эти надежды.
Разъединенные тѣломъ и душой, духомъ и инстинктомъ самосохраненія, — люди способны выносить общность имущества лишь постольку, поскольку имъ удастся преодолѣть это разъединеніе любовью, дружбой, совѣстью, щедростью, личнымъ благоволеніемъ, духомъ, внутренней дисциплиной и, главное, добровольнымъ согласіемъ.
При всякихъ иныхъ условіяхъ общность имущества будетъ вести только къ разочарованію, враждѣ, насилію, воровству и хозяйственнымъ неуспѣхамъ. Она будетъ создавать каторжный, тоталитарный режимъ, всеобщее рабство и паденіе культуры. Современному человѣчеству, захваченному соціалистическими иллюзіями, придется все это изживать до протрезвленія.
Источникъ: Профессоръ И. А. Ильинъ. Наши задачи: Статьи 1948-1954 г.г. Томъ I. — Парижъ: Изданіе Русскаго Обще-Воинскаго Союза, 1956. — С. 36-38.