«Посев» (1982. № 4)
Резкое усиление репрессий власти в последние два года вместе с обострением внутриполитического положения в стране, привели к кризису открытого движения сопротивления режиму. Большинство существовавших групп, исходивших в своей деятельности из принципа легальности, – Хельсинкская, Рабочая комиссия по расследованию использования психиатрии в политических целях, Свободное межпрофессиональное объединение трудящихся, Христианский комитет защиты прав верующих, Христианские семинары и др. – либо прекратили свою деятельность, либо начали отстраивать закрытую часть своих организаций (как о том сообщали Христианский комитет и СМОТ).
В связи с этим кризисом открытого движения в Самиздате появился ряд программных документов и заявлений новых, подпольно действующих групп, призывающих к перестройке оппозиционного движения на закрытую деятельность, ибо “интервенция в Афганистане и разгром большинства организаций инакомыслящих совершенно недвусмысленно показали, что надежда на сколько-нибудь эффективное воздействие на властвующую элиту в рамках морали и закона – их морали и их закона! – стала политической иллюзией. Причем опасной иллюзией”, – писала в своем Заявлении недавно созданная в Москве Инициативная группа за народную демократию (в дальнейшем для удобства будем называть ее "народными демократами" или ИГНД). Этот документ под заголовком, взятым из текста Заявления, "Движение инакомыслящих – на новом этапе" опубликован в "Посеве" № 1 за этот год. Документы двух других групп публикуются в конце этого раздела. Но сначала – несколько кратких замечаний о закрытом движении в нашей стране вообще.
+ + +
Закрытые формы борьбы, которые группа "народных демократов" назвала "новым этапом", конечно, новы лишь в применении к правозащитному движению. Подпольные группы в нашей стране существовали всегда, начиная с первых лет советской власти, и не могли не существовать, ибо эта форма сопротивления на протяжении большей части советской истории была единственно возможной. Потенциал политической борьбы заложен в самой природе тоталитарной власти, это ее неизбежный внутренний неизлечимый недуг (в конечном счете смертельный), – ибо тоталитарная власть находится в состоянии непрекращающейся войны со своим народом.
Условия для открытого движения возникли лишь в 60-е годы, после хрущевской "оттепели". Причем возникшее правозащитное движение полагало, что власть "постесняется" или посчитает для себя невыгодным применить террор. Здесь, возможно, сказалась та же недооценка сопротивляемости коммунистической власти, что и в 1981 г. в Польше, где даже достигнутое в борьбе состояние небывалой полусвободы при 10-миллионной "Солидарности" оказалось недостаточной гарантией от террористического удара власти. Трудно все-таки даже выросшим под этой властью до конца разглядеть ее звериное нутро...
Понимание, что коммунистическая власть всегда способна на такой удар, как в Польше, – один из признаков политической зрелости и один из решающих аргументов в пользу необходимости подпольной борьбы.
Многие это понимали даже в благоприятное для открытого движения время: в стране продолжали возникать подпольные группы. Вот лишь некоторые из них: "Союз борьбы за народное право" (1961–64), группа "Путь" (1962–63), ставший широко известным лишь в середине 70-х годов ВСХСОН (1963–67), группа "Возмездие" в Свердловске (1967), группа офицеров Балтфлота "Союз борьбы за политические права" (1969), "Революционная партия интеллектуалистов" (1970–71), московский "Ревенант" (1971), социал-демократическая группа "Сеятель" (1971), Гражданский комитет (1972), группа "Демократическое движение Советского Союза" (ДДСС, 1970–74). Это лишь случайный, безсистемный перечень разных по міровоззренческой направленности подпольных групп.
Очевидно, открытое движение, предполагавшее своим основным оружием моральный протест (и как необходимейший для своего существования компонент – отклик Запада), было как форма борьбы пригодно не для всех, а лишь для немногочисленной части населения. Преимущественно – для части интеллигенции, искушенной в международно-политических и юридических правах, к тому же часто близкой Западу в міровоззренческом (либерально-демократическом) плане; которая поэтому могла вызвать на Западе благожелательный резонанс и этим защитить себя, заявить через западное радио о себе народу. А это было доступно далеко не всем.
Полемика между сторонниками политического закрытого и аполитичного открытого движения в Самиздате шла постоянно. Известна, например, критика "Хроникой текущих событий" (№ 14) документа "Тактические основы" подпольного ДДСС. "Хроника" тогда намекала на "исторические аналогии", то есть на конспиративное подполье большевиков. В. Поремский дал этому виду отталкивания от подпольной организационной борьбы меткое определение – "антиленинский комплекс" (его суть в следующем: "если у Ленина была подпольная организация, и из этого вышло все плохо, то любая подпольная организация – это плохо"). А вот что писал подпольный журнал "Сеятель" в 1971 г. :
“...Нам кажется довольно безплодным собирание ... чисто обличительной информации, юридическое крючкотворство и морализаторство. В какой-то степени все эти вещи нужны и полезны, но все-таки основное место в Самиздате, нам кажется, должны были занять анализ и объяснение существующего положения и конструктивная разработка выхода из него” ("Сеятель" № 1, см. "Вольное слово" №5, с. 71).
“...Антиполитическое доктринерство в соединении с личным, нравственным героизмом, которое часто исповедуют люди активные, есть странный выход, чтобы не сказать больше. Есть нечто трагическое в человеке, которого система рассматривает как своего политического врага, но который, не отступая ни на шаг, все-таки искренно отрекается от политики и стремится ограничиться сферой чисто нравственной или чисто юридической” ("Сеятель" № 2, см. "ВС" № 5, с. 79).
“Иногда политике противопоставляют самосовершенствование или воспитание, говорят, что міру надо помогать изменением не системы, а человека... Совершенствование есть действительно вещь хорошая, хорошая всюду и во все времена. Однако, можно ли противопоставлять его политике в наших условиях? ... Начиная с некоторого уровня, каждый реальный (а не иллюзорный) шаг по пути самосовершенствования будет приводить человека ко все большему противоречию с системой. Из этого противоречия есть лишь два последовательных выхода: изоляция, то есть фактический нравственный регресс, или же сознательный выход в политику. Истинное самосовершенствование именно и приводит к политике. ... Нельзя сводить нравственность к ... моральной гигиене ...отгораживаясь от остального, – такой человек является нравственным калекой ничуть не в меньшей степени, чем бездушный карьерист...” (Там же, с. 78).
“С какой бы стороны мы ни подошли – с нравственной, юридической, экономической – мы увидим, что главное зло заключается в самых общих принципах нашей системы, в самой ее основе, и не может быть преодолено без коренной принципиальной переделки. И, поскольку такая переделка сталкивается с привилегиями власть имущих, она не может быть делом чистой науки и частичных улучшений, она неизбежно становится вопросом, решаемым лишь политической борьбой...” (Там же, с. 80).
О работе подпольных групп информации на Запад почти не поступало, а если что-то и пробивалось через многие фильтры – то лишь под заголовком "преследования", когда факт ареста или помещения человека в психбольницу оказывался более важной новостью – "в СССР нарушаются права человека", – чем политическая деятельность борца против этого режима. Причина этого кроется прежде всего в своеобразном симбиозе между открытым правозащитным движением, стоявшим на принципе "легальности" и поэтому автоматически отвергавшим всякие могущие его "скомпрометировать" подпольные действия, и сделавшими ставку на это открытое движение соответствующими кругами Запада, оказывавшими движению информационную поддержку.
Чем иначе объяснить, что интереснейшие политические печатные органы подпольного "Демократического движения Советского Союза" (ДДСС) – журналы "Демократ" (1970-72) и "Луч свободы" (1971-74), были опубликованы лишь в 1977 г. в предназначенном для специалистов томе № 23 Архива Самиздата при радио "Свобода", когда они уже утратили свое живое политическое значение и стали архивными материалами?
Чем объяснить, что искавшему связи с эмиграцией ВСХСОНу его "контакты" на Западе не только "отсоветовали" связываться с идейно близким ему НТС, но и годами скрывали переданную на Запад Программу ВСХСОН, которая была опубликована лишь через 8 лет после разгрома организации?
Кстати, огромное количество статей в советской прессе против НТС (или внезапные периоды замалчивания) на Западе тоже остаются без должного анализа и внимания. (Заметим, что очернение НТС в этих статьях – реакция власти на деятельность НТС в стране, иначе зачем вообще сообщать населению, что есть такая освободительная организация?) Более того: на радио "Свобода", "Голосе Америки" и других финансируемых западными правительствами радиостанциях запрещено передавать информацию об НТС, ибо НТС – организация действующая в России подпольно, политически противопоставляющая себя существующей в СССР власти и стремящаяся к ее свержению. (Тут нет неприязни именно к НТС: любая другая российская организация с такой же целепостановкой попала бы под такой же цензурный запрет – "из политико-дипломатических соображений".) А между тем, подпольщики в стране в упомянутом выше журнале ДДСС "Луч свободы" писали:
“Господа большевики! Мы, демократы и оппозиционеры, открыто заявляем вам, что всеми силами будем стремиться налаживать связь с НТС и с другими заграничными политическими партиями, стоящими на демократической платформе. Мы даже обещаем вам, что в будущей демократической России НТС будет одной из важнейших политических партий, а некоторые ее руководящие деятели наверняка войдут в состав русского правительства. Пока мы лишены легальной возможности создать массовую партию и получать от народа материальную поддержку, мы будем с благодарностью принимать материальную, политическую и иную братскую помощь от всех эмигрантских групп и политических организаций, находящихся на Западе. И очень жаль, что они практически почти ничем нам не помогают”. (Из статьи Н. Печальника, "Луч свободы" № 8, 1974 г.)
Если бы различные "фильтры" не препятствовали распространению информации о закрытой – подпольной – борьбе против режима, то разрозненные сторонники этой формы борьбы не только получали бы моральную поддержку, узнавая, что у них есть борющиеся единомышленники, но и могли бы координировать и объединять свои усилия для действий в одном направлении, могли бы использовать опыт друг друга, могли бы, наконец, получать помощь от зарубежного центра НТС – к сожалению, пока единственного, занимающегося этим. Не имея больше возможности для работы собственной радиостанции, НТС не может пока быть таким координатором, ибо не может охватить своими недостаточными мощностями воздействия всю территорию страны. (Но и открытое движение тоже не обладало мощностью достаточной, чтобы самостоятельно заявить о себе на всю страну – это стало возможным лишь благодаря поддержке западного радио).
+ + +
В условиях наступившего кризиса постоянно существующий потенциал закрытого движения стал активно проявлять себя одновременно в самых разных местах. Идея о развитии подпольного движения носится в воздухе. Показательно в этом отношении письмо московским правозащитникам из провинции (октябрь 1981 г.), распространяемое Самиздатом:
“...Настало время, когда необходима в Союзе нелегальная организация для работы в массах, с рабочим классом. Организация должна иметь филиалы во всех областных и республиканских городах. Организация должна наладить связь с заинтересованными зарубежными организациями с целью получения финансовой помощи, печатной техники, технических средств распространения информации и т.д.
Работу с массами надо вести с помощью листовок и др. печатного материала, вплоть до выпуска и распространения в массовых масштабах разного рода инструкций (например, по методам нелегального сопротивления масс марксистской идеологической обработке и т.д. – не читать лживые газеты, не выписывать; не ходить на собрания, не участвовать в избирательных кампаниях, раскрывать фальшивость коммунистических лозунгов, фальшь советской экономической системы, абстрактность плана как критерия оценки трудовой деятельности и т.д. и т.п.).
Больше внимание уделять внутренним проблемам и настроениям масс. Нужно разработать методы распространения листовок, вплоть до запуска в воздух над большими скоплениями масс самовзрывающихся воздушных шаров с автоматическим разбрасыванием бумаги. Надо использовать сборы людей на стадионах, демонстрациях и т. д.
В настоящее время массам уделяется совсем мало внимания, и это несмотря на обстановку:
1. С одной стороны в низах очень много разговоров о недостатках советской экономической модели. Только и слышно о соперничестве фактов безхозяйственности, расхлябанности, хаоса. Прослушивается линия безперспективности управления КПСС.
2. С другой стороны есть польская "Солидарность" с борьбою за подлинно социалистическое государство без фальшивости лозунгов, без фальшивости фундамента коммунистического режима.
Польская ситуация показала, что вся сила в достижении целей создания плюралистического государства заключена в рабочем движении. И до тех пор, пока рабочий класс находится у станков, власть имеет силу и авторитет, хотя и ложный. Сравнение событий в Чехословакии: движущая сила – интеллигенция, и Польше – рабочих класс.
Наш рабочий класс сейчас еще под контролем всех организаций КПСС. Надо помочь ему освободиться из-под этого контроля.
Надо научить его этому освобождению. Я считаю эту задачу главной для этой организации, о которой веду речь.
Разбить контроль КПСС над рабочей массой во что бы то ни стало; пока не добьемся этого, власть будет наносить удар за ударом по думающей интеллигенции. Защита интеллигенции пойдет только от рабочих, на которых и работают умы.
Прошу распространить мое заявление среди нужных людей, которые могут не только думать, но и умеют найти связи, умеют организовать.
С далекой периферии,
Ваш единомышленник”.
Независимо от этого письма несколькими месяцами ранее появились: в июне 1981 г. – Меморандум и Прокламация Демократического национального фронта Советского Союза (в дальнейшем – ДНФ, печатается в конце данного раздела, см. также "Посев" № 12, 1981 г.); в июле 1981 г. – Заявление упомянутых в начале статьи "народных демократов ", ИГНД; а еще раньше, по крайней мере в 1980 г.,– программный документ Национально-Демократического Союза (НДС), печатается в конце данного раздела.
Все три подпольных группы уделяют значительное место описанию углубляющегося общественно-политического кризиса в стране, характеризуя положение как опасное для самого существования государства. Особую опасность они видят во внешней экспансии СССР. Позиция всех трех групп проникнута не духом негативного "обличительства", а чувством гражданской ответственности за происходящее и поиском политического решения проблемы в масштабе всей страны (а не в рамках реализации отдельно взятых тех или иных "прав человека" – их действительное осуществление возможно лишь в результате изменения строя). По сравнению с правозащитным движением тут сделан огромный шаг вперед к осознанию политического противостояния власти.
Составители всех документов отмечают неспособность правящей верхушки справиться с кризисом и считают единственным путем к оздоровлению жизни – развитие массовой народной политической оппозиции, организовать которую должна организация "профессиональных революционеров".
Меморандум и Прокламация ДНФ ограничиваются в этом отношении призывом к получасовой забастовке молчания в первый рабочий день каждого месяца, для чего призывают создавать "группы активистов по 3 человека" и распространять листовки о забастовке и свои материалы.
Однако документы "народных демократов" и НДС уделяют вопросам деятельности подпольной организации гораздо большее, основное внимание, совпадая в следующих главных направлениях: 1) сбор информации о положении в стране, ее анализ, идеологическое противоборство власти; 2) издание соответствующей литературы и ее распространение; 3) установление и поддержание связи между различными подпольными группами; 4) необходимость строгой системы безопасности и конспирации; 5) получение признания как российской внутриполитической оппозиции и поддержки со стороны демократических сил Запада.
Все три группы не проводят разграничения между сторонниками и противниками режима по должности человека в советской служебной лестнице или по партийной принадлежности. ДНФ пишет: “На нашей стороне уже многие – в том числе многие работники Министерства внутренних дел и военнослужащие”. НДС, говоря о своих членах, сообщает, что “многие из них являются членами КПСС, профсоюзными и комсомольскими активистами на крупных предприятиях страны”. А "народные демократы" прямо считают одной из форм своей деятельности – “планомерное и энергичное вхождение, просачивание в существующую структуру власти и управления: в партийный, государственный и хозяйственный аппарат, в любую государственную организацию...”.
Однако, не в последнюю очередь под влиянием польских событий, в документе ИГНД заметно выделение роли рабочего движения как наиболее массовой силы. А НДС предлагает создание на каждом предприятии (а также в учебных заведениях, армии и флоте) "групп солидарности", что перекликается как с польской "Солидарностью", так и с "подпольными комитетами рабочей солидарности" – термин из документа российских солидаристов – НТС (см. резолюцию ИБ Совета НТС "Об организации рабочего движения", "Посев" № 1, 1981 г.). Очевидно, слово "солидарность", благодаря полякам, получает новое значение и новую жизнь.
Что касается параллельности с позициями НТС, то она просматривается не только в вышеописанных общих принципах подпольной борьбы, но и во многих пунктах положительной программы этих групп (в основном у ",народных демократов" и НДС, т. к. у ДНФ эта часть мала и выражена в нескольких требованиях актуального момента). Конечно, положительные программы различных организаций очень часто во многом совпадают, но интересно отметить совпадение позиций в таких частных вопросах, как, например, у "народных демократов" и НТС – о "трехсекторной экономике" (т. е. государственный, общественный или коллективный, частный секторы); о "демократическом решении национального вопроса ...только на национальном референдуме с соблюдением норм, обезпечивающих свободное волеизъявление граждан"; о важной роли в административной структуре будущей России "региональных органов управления", то есть местного самоуправления, прообразом которого в России было земство.
Некоторая схожесть в названиях рассматриваемых групп позволяет предложить и міровоззренческую общность между ними, во всяком случае – общность идеологического направления, которое можно определить как "национально– или народно-демократическое". Это выражено как в совпадении в названиях групп слов "народный", "национальный" (что также перекликается с названием Народно-Трудового Союза, который ранее имел название семантически, возможно, более понятное – Национально-Трудовой Союз), так и в общем для всех слове "демократический", "демократия".
Заметим, что и в одной из самых распространенных листовок НТС говорится: “...в спектре российской оппозиции НТС занимает место, соответствующее христианско-демократическим партиям на Западе”. (Конечно, понятие демократии может толковаться по-разному, иногда, например, оно может даже возводиться в ранг наивысшей ценности, Абсолюта, и тем самым порождать "демократическую нетерпимость" к любому иному пониманию демократии. По нашему мнению, демократия – безусловно положительная форма, из которой, однако, как показывает практика, далеко не всегда автоматически следует положительное содержание. Все зависит от тех ценностей, которым демократия служит и которые ее наполняют.)
Вероятно, все три группы будут продолжать программно-политическое творчество и совершенствовать свои документы. Для этого им было бы полезно ознакомиться с уже существующими программами (ВСХСОН, ДДСС, НТС), с несколькими устаревшими, но не потерявшими ценности брошюрами НТС – "стратегической" и "технической" (в последней, между прочим, содержится описание методов распространения листовок при помощи различных технических приспособлений, о необходимости которых пишет в своем письме "единомышленник с далекой периферии"). Было бы важно для общего дела высказать мнение об этих документах, выявить общность взглядов.
Важен, например, вопрос, которого ни одна из трех групп не касается в своих документах: как они предполагают отстраивать свою подпольную структуру – по принципу ли "цепочки", когда члены группы в 3– 4 человека знают лишь друг друга и только руководитель группы связан с вышестоящим центром (отметим, кстати, что такая структура не уберегла от разгрома ВСХСОН, ибо в центре существовали общие списки членов организации, которые были захвачены КГБ; этот опыт следует учесть). Или же подпольная организация должна расти "молекулярным" методом, "отпочкованием": при росте группы, превышающем целесообразное по соображениям безопасности количество участников, наиболее опытный человек уходит, чтобы создать новую, не имеющую организационной связи с "материнской" группой (может быть предусмотрена и связь на случай исключительных событий). Координация деятельности отпочковавшихся групп, конечно, возможна лишь в плане идейной общности: общность названия организации, направлений работы, призывов, тактических и стратегических целей.
Настоящую координацию таких "молекулярных" групп мог бы осуществить центр, находящийся в безопасных условиях (в зарубежье) и обладающий радиостанцией (или хотя бы системой "курьеров", которая, однако, не сравнима с возможностями радиостанции в плане всеохвата и оперативности). Но у групп в стране, не имеющих зарубежного центра, такой возможности нет. Поэтому "молекулярная" структура может существовать лишь при глубокой убежденности борцов, при готовности работать годами без видимого эффекта, лишь с одним сознанием, что где-то эту же работу ведут другие.
Вопрос структуры и развития подпольной организации – сложный. На него нет окончательных и пригодных во всех случаях рецептов, нет даже у ведущего десятилетиями эту работу и имеющего в стране "молекулярную" структуру НТС. Здесь важно творчески учитывать имеющиеся условия, качества людей и опыт предшественников.
Но отстройка подпольной организации не может быть самоцелью. И ее структура преимущественно зависит от того, какую она себе ставит конечную цель. То есть как она себе представляет заключительный этап свержения существующей власти. Об этом в рассматриваемых документах тоже не говорится. А ведь строение организации должно быть ориентировано на этот заключительный этап. Теоретически целепостановка организации может заключаться, например, в следующем: 1) в подготовке массового движения, наподобие забастовок горячего польского Августа 1980 г.; 2) в подготовке государственного переворота или выступления военных; 3) в накоплении сил, чтобы в предполагаемый кризисный, вызванный общими внутриполитическими причинами, момент выступить повсеместно в роли конструктивной, организующей силы.
В зависимости от конкретных условий тот или иной вариант могут переплетаться друг с другом. Но попытаться представить себе, как все это будет, нужно уже сейчас. Это определяет целепостановку организации. (Конечно, целепостановка может быть и более скромной: например, влиять на общий климат в стране, создавая благоприятную атмосферу для вызревания различных конструктивно-освободительных сил, без того, чтобы самим развиваться в такую силу. Но такого типа подпольной организации мы не касаемся, ибо в данном случае все рассматриваемые организации – ИГНД, НДС, ДНФ – преследуют цель отстройки политической оппозиции существующей власти.)
В связи с их дальнейшей программно политической работой хотелось бы затронуть и вопрос терминологии: стоит ли борцам против режима употреблять (см. ниже документы НДС и ДНФ) в нейтральном значении такие слова, как "Советский Союз" в названии организации (вместо "Россия"), "советские люди" (вместо "население России"), "КГБ и МВД" (для обозначения служб государственной безопасности и охраны общественного порядка в будущей России)? Ведь все эти понятия имеют смысл прежде всего идеологический. Как ни относиться к слову "советский" (мол, у нас нет "власти советов", значит власть не советская) – это установившаяся историческая и политическая реалия: "советская власть". И она стремится воспитать "советского человека" – раба. Этой цели служит вся "социалистическая законность", представляющая собой узаконенное беззаконие, и "Конституция СССР", оправдывающая диктатуру коммунистической партии.
Наступление власти на народ идет и по линии языка, так не будем же поддаваться ему и перенимать затуманивающие сущность этой власти формулировки.
Что же касается обозначения "КГБ", то оно стало во всем міре чуть ли не нарицательным обозначением органа террора коммунистической власти. И совсем уж неуместно перенимать (как предлагает ДНФ) песни тех, кто устанавливал эту власть и разрушал Россию, в особенности же неприемлем коммунистический гимн – Интернационал.
Ниже публикуются документы НДС и ДНФ, к которым относятся эти замечания. [В данной публикации эти документы не приводятся. – Прим. 2007]
А. Ермолаев (М. Назаров)
Опубликовано под рабочим псевдонимом в журнале "Посев" (Франкфурт-на-Майне. 1982. № 4. С. 19–24)
О проблемах открытого правозащитного движения и о подпольных группах см. также в книге "Вождю Третьего Рима" (гл. IV-6: Новые формы сопротивления и диссиденты). – Прим. 2007.
