Общее благо и справедливость – иллюзия или реальность?

В сегодняшнем противостоянии России и Запада Запад, к счастью, не монолитен, как, впрочем, уже к несчастью, не монолитна и Россия. Для русской и православной России важно, на мой взгляд, опознать на Западе духовно родственные силы и, по возможности, привлечь их на свою сторону.

Одной из таких сил, одним из духовных движений там является Rechtskatholizismus, правый католицизм. Его наиболее выдающийся, по крайней мере, в немецком мiре, выразитель доктор Фридрих Ромиг обозначил то, что противостоит нам в западном мiре как его мейнстрим, раскрыв в двух своих книгах «Die Rechte der Nation» (Права нации) и «Der Sinn der Geschichte» (Смысл истории), а также во множестве своих менее монументальных работ истоки и содержание той волны, что почти совсем накрывает сейчас западные страны. С его видением истоков мы, пожалуй, не совсем согласимся, так как они, на наш взгляд глубже, но её мутное содержание исследовано блестяще.

Конечно же, выдающийся философ и экономист не ограничивается критикой. Он – представитель католического социального учения в рамках Rechtskatholizismus. А как выразился один из выдающихся иерархов РПЦЗ владыка Нафанаил (Львов) «Доктрина Католической Церкви по социальному вопросу в значительной степени совпадает с учением о том же Православной Церкви». Поэтому, основания и содержание оздоровительных мер, предлагаемых им, заслуживают нашего внимания.  У нас уже были опубликованы 7 его работ, в основном, это главы из «Die Rechte der Nation». Сегодня публикуем главу из той же книги под названием «Gemeinwohl und Gerechtigkeit — Illusion oder Realität?», что значит «Общее благо и справедливость – иллюзия или реальность?» — Прот. Георгий Титов.

Общее благо и справедливость – иллюзия или реальность?

Стремление к богатству?

Экономическая наука, как полагал автор этой статьи в начале своей учёбы, по-своему служит общему благу, исследуя условия и меры повышения производительности народного хозяйства или укрепления сообщества средствами экономической и социальной политики. Очень рано его вырвало из этого идеалистического мира грез замечание представителя Ассоциации австрийских промышленников о том, что идея общего блага, определяющего и связывающего интересы социальных групп, является иллюзией. То, что обозначается этим эвфемистическим словом, есть постоянно меняющийся результат ежедневной борьбы групп интересов, в которой то одна, то другая группа может отстаивать свои интересы в большей степени, чем другая. О такой «борьбе за жизнь» Дарвин мог бы сказать больше, чем вся экономическая теория.

Это положение было обосновано и в известной степени научно облагорожено лишь немногим позже теорией «уравновешивающих сил», сформулированной одним из самых известных в то время экономистов США Дж. К. Гэлбрейтом, который утверждал, что «уравновешивающие силы» сдерживают друг друга и таким образом гарантируют, что на пути прогресса не будет слишком больших отклонений от пути равновесия.

Примерно в то же время студиозус имел возможность послушать в Доме Союза профсоюзов Австрии блестящую лекцию Ганса Кельзена, возможно, самого известного австрийского конституционного юриста на международном уровне, который говорил о том, что нельзя придать понятию справедливости, столь знакомому многим поколениям ученых-государственников, существенного значения для права и юриспруденции. Он был согласен с Фридрихом А. фон Хайеком, который в лекции в Австрийской торговой ассоциации изрядно потрепал платоновско-аристотелевскую идею государства как воплощения справедливости и вылил на нее презрение и насмешку. В социальном государстве всеобщего благосостояния, которое стремится к социальной справедливости, фон Хайек видел корень всякого тоталитаризма, начало «Дороги к рабству». Неправильное использование концепции социальной справедливости для оправдания всякого мыслимого перераспределения доходов и богатства придавало аргументам как Хайека, так и Кельзена, значительный вес в глазах разочарованного студента.

Студент, еще как-то убежденный в полезности мер экономической и социальной политики для благосостояния народа и граждан, видел вызов этому со стороны уважаемых ученых и представителей интересов, суждения которых вытекали в строго логическом порядке из четких предположений и понятий. Предмет своей дисциплины, который в то время еще именовался народным хозяйством или экономикой, как он полагал, совершенно беспристрастно описан в «Исследовании о природе и причинах богатства народов» классика Адама Смита, которым он так восхищался.

Эта тщательная беспристрастность студента была сильно поколеблена отказом цитируемых светил от таких базовых понятий, как общее благо и справедливость. В результате ему пришлось осознать, что даже понятие «нация» или даже понятие «народ» стало сомнительным и подозрительным, и что для описания предмета все чаще использовались «политическая экономия» или «социальная экономика». «Народ» был заменен на «Общество».

Даже разговоры о «природе», «сущности» постепенно стали считаться устаревшими: тех, кто занимался подобными вопросами, обвиняли и обвиняют вслед за Карлом Р. Поппером, в том, что они являются последователями аристотелевского «эссенциализма» или даже верят вместе с И.Г. Фихтев то, что «понятия являются творцами мира», а не просто условными именами или «ярлыками», которые впоследствии прикрепляются к сумме характеристик. Любой, кто заботится об основных понятиях, теперь подозревается в том, что тратит свое время на игру с терминами.

Именно благодаря этой концептуальной (не)культуре, практикуемой «мейнстримом», мы сегодня не можем даже сказать, что на самом деле подразумевается под «богатством».  Если сегодня богатством считается не только изобилие и распределение внешних благ, но и свободное время и досуг, здоровье, чистый воздух и пресная вода, а также жизненные шансы будущих поколений (ключевое слово «устойчивая экономика»), ‒ это свидетельствует не только о сдвиге стандартов, но и о том, что традиционные, слишком узкие взгляды и методы попадают под огонь все более ожесточенной критики, что способствует хаотичности предмета («все дозволено). Но поскольку мы, экономисты, больше не знаем точно, что такое богатство, мы, естественно, не можем исследовать и уточнить причины его возникновения.

Другими словами: предмет дисциплины все более испарялся в процессе учебно-преподавательской деятельности будущего преподавателя. То, чему до сих пор последовательно учат и чем полны учебники по микро- и макроэкономике, ‒ это в первую очередь правила и приемы экономического расчета удовольствия и боли, выгоды и усилия, затрат и отдачи. Теория сегодня по существу состоит из психологии полезности, объяснения механистических рыночных моделей и оправдания либерального капитализма в политике. Древняя китайская "Великая доктрина", согласно которой порядок и процветание дома, земли и империи зависят от изучения природы вещей, имеет мало приверженцев среди мейнстримных экономистов и создателей моделей.

Учитывая эту ситуацию, стоит пересмотреть и переосмыслить вопрос об общем благе по отношению к справедливости. Ведь это центральное понятие не только экономики, но и всякой социальной теории и, конечно, прежде всего политики. В конце концов, чем еще должна быть хорошо понятая политика, как не «заботой об общем благе и справедливости»?

Мудрое управление?

Как и многие термины, используемые в различных науках, «экономика» обязана своим названием греческому происхождению. Он состоит из двух корневых слов: «номос» и «ойкос». «Номос» означает норму, обычай, закон, закон, приказ, декрет, акт, документ, волю, распоряжение, учреждение, администрацию. «Ойкос» изначально относится к дому, но также и к продуманному и знакомому окружению, «Родине», стране, городу, даже всему упорядоченному космосу мiра и неба.

Таким образом, «ойкономия» является не только учением о хорошем управлении домом, но также описывает активную заботу полноправных граждан («политов») о благополучии города и страны, и, наконец, даже Зевс носит эпитет «oikonomos», как ответственный за экономику небес и всего космоса. (ср. Вагнер, 59ff). Соответствие между микро- и макрокосмом является частью представления о себе греков, стремящихся исполнить волю богов как в малом, так и в большом масштабе: да будет воля богов «на земле, как на небе». Все остальное, отрицание и бунт, ведут к срыву, неурожаю, кризису, поражению, бедствию и разорению.

Хорошая, добродетельная жизнь связана с исполнением божественной воли (ср. В. Ф. Отто, 25 и выше). Она есть закон, кто его нарушит, будь то отдельный человек, город, страна, того боги накажут, а эринии [богини мести] будут преследовать. Преступление Париса его семья, да, и весь народ Трои искупают разрушением своего города и своим падением. Благополучие общества зависит от благословения богов, поэтому все граждане обязаны вести добродетельную, благочестивую жизнь. Они не могут найти свое собственное благо, хорошую жизнь, вне общего блага полиса. Поэтому общее благо превалирует над индивидуальным, сообщество над личностью, как «целое над частью». (Аристотель: Политика I, 1, § 11).

За исключением нескольких софистов, индивидуальная свобода не имела для греков никакого значения даже в поздний период, когда исчезли боги. С угасанием богов их волю заменяет божественный мировой разум (nous, logos), который управляет всем бытием и с помощью которого человек (стремящийся к мудрости) и полис (город, поселок, община, общество) должны осуществить свою задачу (судьбу). Только когда правит мудрость и те, кто ею исполнен, можно удержать зло (несправедливость, раздор, разделение, войну) и достичь и обеспечить благополучие (мир, безопасность, справедливый порядок) (Платон: Государство 473 d).

Близость греческого взгляда на жизнь и общество с более поздним христианством делает ясным, почему миссионерская деятельность апостолов, особенно среди греков, смогла создать многочисленные христианские общины, из которых затем вышли выдающиеся отцы церкви. Римляне вели себя очень похоже на греков, и нашли в христианстве свою идею «Римской империи», освященную в «Царстве Божием», и возвели христианскую религию в ранг государственной религии.

Ordo mundi

Сходные идеи можно найти в египетской традиции и в еврейской традиции, на которую первая оказала сильное влияние, и которая стала столь решающей для Европы. В Египте также преобладало убеждение, «что Бог дал миру порядок, называемый в Египте Маат, который включает в себя то, что мы называем естественным порядком, например, движение звезд, смену времен года, жизнь растений и животных, рождение и смерть ‒ а также социальный порядок людей, отношения полов, разнообразный социальный строй народов, деление народов по цвету кожи и языку, наконец, храмовый культ и даже иерархию чиновников, налоговые правила и вплоть до правил поведения за столом» (Бруннер, 13).

Маат означает порядок, истину, закон, мораль, правильные отношения в семье, в работе и с царём. Маат был дан миру при сотворении как ordo mundi [Мiровой порядок]. Он «гарантирует постоянство и существование мира, государства и общества, а также каждого отдельного египтянина» (Бруннер, 14). Его можно исполнить или игнорировать, но «грешить иррационально, потому что Бог ненавидит грешника и наказывает в этом мире и в мире ином» (там же). Поэтому познание Маат и выполнение его требований является задачей человека. Любое нарушение Маат является святотатством, которое наносит ущерб божеству, дающему правила. Нарушители Маат подлежат санкциям, вплоть до лишения могилы и наследства для их потомков или даже стирания из памяти, не говоря уже об уголовной ответственности. Судьба народа также зависит от исполнения Маат (см. сборник изречений Анх-Шешонки, строка а-к, печать Бруннера, 266f).

Закон Божий

В иудействе продолжают оказывать влияние египетские идеи общего блага, а также идеи ханаанеев. Однако идея о том, что отношение людей к Богу определяется формальным договором, вполне самостоятельна. Благодаря этому договору, «заключению завета» с Яхве, евреи становятся богоизбранным народом. Бог заключает первый завет (помимо того, что с Ноем) с Авраамом, чье безусловное послушание он испытывает (требование принести в жертву собственного сына Исаака) и которого, пройдя испытание, делает «прародителем многих народов». «В последующий период Авраам стал фигурой первостепенной важности, а именно как тот, кто принял призыв Бога и ответил на него с полной покорностью… Поэтому вся его жизнь истолковывается как реализация принципов, по которым Божий народ должен жить: верой и послушанием» (Грант, с. 47).

Второй завет заключен на горе Синай. Там Яхве дает своему народу Свой закон, написанный на каменных скрижалях. За верность закону Яхве обещает «молоко и мед» в земле обетованной, богатые плоды и благословения для всего народа. Жестоки наказания, которым Яхве подвергает свой народ, неоднократно нарушающий веру: они терпят поражения, плен, рассеиваются по всему миру, разрушаются их храмы и столицы, и затем даже не избавляются от всесожжения («холокоста»).

Но еврейский народ выжил даже в диаспоре: у него тысячи лет не было ни государства, ни территории, ни языка (далеко не все евреи говорят на иврите). Его нельзя определить по расовым характеристикам, таким, как цвет кожи и форма черепа. И все же евреи составляют единый народ, да они народ катехон. Они показывают нам, что делает народ народом: закон Божий. Благодаря связи с Богом, нерасторжимому завету, который Бог не может отменить, несмотря на все нарушения веры, иудеи «делаются царством священников и народом святым» (Исх. 19:6). Народу, который все еще должен был свидетельствовать о величии Бога своими всесожжениями.

Это полное подчинение Божественному Закону, «верность завету (хесед)… считается высшей, необходимой добродетелью» (Грант, 69). В секуляризованной форме верность договору — pacta sunt servanda — становится этической основой и принципом формирования всей международной и гражданско-частной жизни). Каждый член народа обязан исполнять десять заповедей, а именно: правильное поклонение Богу, почитание отца и матери, отказ от убийства, прелюбодеяния, воровства, лжесвидетельства и любостяжания на дом, хозяйство и имущество ближнего. Единство и благополучие («общее благо») еврейского народа основаны на безоговорочном послушании воле Божией, на нерушимой верности Израиля завету с Богом и на исполнении законов (заповедей и запретов), данных Богом. По мудрости Господа царствуют цари, правят князья и сильные вершат суд (ср. Притчи 8:15-16).

Благая весть о Царстве

Мессия, которого с нетерпением ждут евреи на пути страданий, который даст им окончательный и высший закон (ивр. «миспат»: право, справедливость, закон, суд, «данная Богом норма для обеспечения упорядоченного общества» ‒ П. Уйс по Ратцингеру, с. 5) и принесет спасение и приведет их в землю обетованную, пришедшую в мир со Христом. Но иудеи, которым Он называет Себя Сыном Божьим и Спасителем, не могут признать его Мессией, Его преследуют, осуждают и убивают как богохульника.

Но с рождением, жизнью, трудом и смертью [и Воскресением. ‒ Ред.] Христа устанавливается новый и окончательный завет c Богом, в котором собраны все народы. С основанием Нового Завета история приобретает характер последнего времени, она становится историей спасения. Отныне конечная цель мира, истории, общества и каждого отдельного человека направлена ​​на завершение царства Божия, пришедшего на землю со Христом [в этой цели создания Царства Божия на земле очевидна именно западная, католическая трактовка христианства. ‒ Ред.], «царства истины и жизни, Царство святости и благодати, Царство правды, любви и мира», как сказано в прологе к празднику Христа Царя (католический праздник, в веденый в 1925 году и подчеркивающий царственность и всемогущество Христа. – Прим. переводчика). Это «благо» или «ценности», посредством которых общее благо, bonum commune получает свое окончательное содержательное определение.

Согласно христианскому пониманию, вся культурная, социальная, политическая и экономическая деятельность до последнего дня должна быть направлена ​​на завершение Царства Божьего (Пий XI: «ad legis evangelicae normam perficiendo»). «Евангелизация» мира, становление Царства Божьего на земле — вот путь, которым можно достичь спасения или summum bonum. В этом контексте «евангелизация» означает преобразование «огромного и сложного мира политики, социальной и экономической сфер, но также и культуры, науки и искусства, международной жизни и средств массовой информации, а также некоторых реальностей, открытых для евангелизации, таких как любовь, семья, воспитание детей и молодежи, профессиональная деятельность, страдания и т.д.». …» ‒ таким образом, чтобы, «не теряя и не жертвуя ничем из своего человеческого значения, они раскрыли свое часто не признаваемое трансцендентное измерение и вошли в служение созидания Царства Божьего и, таким образом, в служение спасения в Иисусе Христе» (Павел VI, n. 70).

Христианство принимает еврейские идеи общего блага, но возвышает верность завету и закону до заповеди любви, от исполнения которой в конечном счете зависит вся жизнь общества. Сам Бог есть любовь, из Его любви, благодати и благости возникает творение мира и человека как Его «образа». Как божественный образ, человек также является любовью: он существует только в любви, из любви и через любовь.

Вот почему все человеческие творения, культура, религия, философия, наука, искусство, танец, язык, мораль, традиция, право, государство, общество, экономика, семья, община, родина, корпорации и социальные клубы являются творениями божественной любви, они возникают из энтузиазма к добру, прекрасному, истине и правде, которые Бог в своей бесконечной благости вложил в свое творение и «написал в сердцах людей». Культура не возникает из необходимости (А. Гелен), из зла, из угнетения и эксплуатации (К. Маркс), из завоеваний и господства воинственных всадников над мирными земледельцами (А. Рюстов, т. I: Происхождение правления), не от вытеснения или сублимации влечений и либидо (З. Фрейд), а от любви к Богу и любви к ближнему, которая, в свою очередь, основана на любви к Богу. С этой точки зрения становится понятным предложение, содержащееся в письме императора Феодосия II (408-450 гг. н.э.) к Кириллу Александрийскому и митрополитам, на которое ссылается Лев XIII, знаменитый основатель католического социального учения: «От религии, через которую поклоняются Богу, зависит благо государства». (Immortale Dei, n. 31).

Каждому свое

Эта фраза является центральным элементом всех размышлений церковных кругов по вопросу об общественном благе и социально-справедливом порядке. Логическим следствием этого является то, что если религия исчезает, то не только снижается «уровень жизни» в государстве и обществе, не только рвутся узы семьи и солидарности между гражданами, но, что гораздо хуже, возникает то, что недавно было названо «культурой смерти» (Иоанн Павел II: Evangelium vitae, n. 12).Она варьируется от разрушения окружающей среды, от цементирования ландшафта, от враждебных жизни небоскребов и городских пустынь, от искусственных «миров опыта» и космических вооружений ‒ до бегства в наркоманию и узаконенных массовых убийств.

В конце концов, что такое «государства без справедливости, как не большие банды разбойников» (Августин: De civitate dei, IV, 4). Экономический строй, соответствующий культуре смерти и разбойничьих шаек, есть господствующая сегодня либерально-капиталистическая система эксплуатации человека и природы. О. фон. Нелл-Бройнинг, старейшина католического социального учения, прямо говорит о «свободе хищников» в либеральном государстве (98). Иоанн Павел II относит либеральную капиталистическую систему к «структурам греха», потому что её движущими мотивами являются не потребности людей и социальных групп в полноте жизни, а «жадность к наживе и стремление к власти» (Энциклика Sollicitudo rei socialis, н. 36f). Еще в 1949 году Вальтер Хайнрих, высокоуважаемый учитель автора и отец его абилитации, описал эту систему как «каинитскую экономику», в которой «тела и души людей являются товаром» (Apk 18, 13) (Heinrich 1949/50, стр. 200 и далее). Одной из её характеристик является стремление к взаимному уничтожению в войне за доли рынка, в так называемом «соревновании».

Справедливость для общего блага, которая распределяет «каждому свое», то есть то, что необходимо для служения обществу, в соответствии с обязанностями и положением, является высшим организующим принципом каждого социального и политического института, прежде всего, конечно, государства.  Государство ‒ это высшая инстанция, которая своей властью должна осуществлять правосудие. Пий XI (энциклика «Quadragesimo anno», n. 109) говорит о верховенстве государства, что оно должно «восседать на троне в королевском достоинстве, беспристрастное и отстраненное от всех конфликтов интересов, озабоченное только общим благом и справедливостью, как верховный арбитр», ибо только тогда оно может выполнить свою функцию реализации общего блага, направляя к нему все социальные силы и ставя их на службу.

Справедливость никогда не является автоматическим результатом борьбы противоборствующих сил, она также не является результатом «дискурса свободы от господства» (Дж. Хабермас) или выводимо из коллективных представлений людей о том, что «справедливо» (Дж. Ролз). Закон и государство не возникают из «борьбы всех против всех» (Ф. Гоббс) и не являются костылями, с помощью которых человек превращает недостатки своего существования в возможности своего существования (А. Гелен). Это все беспомощные попытки и конструкции социальной теории определить общее благо, справедливость и порядок, не прибегая к Богу, божественной власти и «естественному закону», открытому Богом и вписанному в творение и в сердца людей.

Этот преднамеренный отказ от «трансцендентного измерения» и, следовательно, от «святого» (Р. Отто) в культуре, обществе, государстве и экономике создает вакуум, в который все возможные идеологии стекают как суррогаты и псевдорелигии (ср. Тенбрук , 299). Все они ереси, основанные на отрицании первородного греха и спасения через Христа (Доносо-Кортес, 302). Подобно всему политическому гностицизму, они ожидают спасения через самоискупление человека (Voegelin, 235ff). С них, с этих идеологий, и начинается «драма атеистического гуманизма» (де Любак, 10. esp. 44f). Все они принадлежат «культуре смерти», являются симптомами «болезни к смерти» (Киркегор), охватившей в первую очередь западную цивилизацию и зараженные ею части мира. Ф. М. Достоевский пророчески записал в своем дневнике в 1871 г.: «Европа потеряла Христа, и потому умирает, только от этого».

Д-р  Фридрих Ромиг

Литература:

Brunner, E.: Altägyptische Weisheit. Lehren für das Leben. Zürich-München 1988;

Donoso-Cortés, J.: Schreiben an Seine Eminenz, Herrn Kardinal Fornari, über das Wesen und den Ursprung der schwersten Irrtümer unserer Zeit, vom 19. Juni 1852. Abgedruckt in: Donoso-Cortés, J.:Essay über den Katholizismus, den Liberalismus und den Sozialismus, und andere Schriften aus den Jahren 1851 bis 1853. Herausgegeben, übersetzt und kommentiert von G. Maschke, Weinheim 1989;

Gehlen, A.: Der Mensch. Seine Natur und seine Stellung in der Welt. Frankfurt am Main 1940;

Grant, M.: Das Heilige Land (Titel der Originalausgabe: The History of Ancient Israel. Ins Deutsche übersetzt von J. Rehork). Bindlach 1990;

Habermas J., Theorie des kommunikativen Handelns. 2 Bde. Frankfurt am Main 1981;
1. Hayek, F. A.: Die Straße zur Knechtschaft (Ttitel der Originalausgabe: The Road to Serfdom). Erlenbach 1945;

derselbe: Wie sozial kann die Gerechtigkeit sein? Über die Konsequenzen einer Utopie, die im totalen Staat zu enden vermag, in: DIE PRESSE. Wien 30. April 1965, S 5;

derselbe: Die Verfassung der Freiheit (Titel der Originalausgabe: The Constitution of Liberty). 3. Aufl. Tübingen 1991;

Heinrich, W.:Adamitische und kainitische Wirtschaft. Über die letzten Fragen im Wirtschaftsgeschehen, in: gloria dei. Zeitschrift für Theologie und Geistesleben. 4. Jg. H. 3, 1949/50, S 200ff. Wiederabgedruckt in: J. H. Pichler (Hrsg.): Die Ganzheit von Wirtschaft und Gesellschaft. Ausgewählte Schriften von Walter Heinrich. Berlin 1977, S 163-181);

Johannes XXIII.: Enzyklika über die jüngsten Entwicklungen des gesellschaftlichen Lebens und seine Gestaltung im Lichte der christlichen Lehre «Mater et Magistra». Rom, 15. Mai 1961;

Johannes Paul II.: Enzyklika über die soziale Sorge der Kirche «Sollicitudo rei socialis». Rom, 30. Dez. 1987; Johannes Paul II.: Enzyklika über den Wert und die Unantastbarkeit des menschlichen Lebens «Evangelium vitae». Rom, 25. Dez. 1995;

Kantorowicz, E.: Die zwei Körper des Königs (Titel des Originals: The King´s Two Bodies. Übers. von W. Theimer). 2. Aufl. München 1994;

Kelsen, H.: Was ist Gerechtigkeit? Wien 1953;

Kierkegaard, S.A.: Die Krankheit zum Tode in: Ges. Werke. Düsseldorf 1950ff;

Lubac, Henri de: Über Gott hinaus. Tragödie des atheistischen Humanismus (Titel der Originalausgabe: Le Drame de l´Humanisme athée. Übers. von E. Steinacker). Einsiedeln 1984;

Nell-Breuning: Licht vom Himmel, in: Schasching J.: zeitgerecht — zeitbedingt. Nell-Breuning und die Sozialenzyklika Quadragesimo anno nach dem Vatikanischen Geheimarchiv (Anhang). Bornheim 1994;

Otto, R. Das Heilige. Über das Irrationale in der Idee des Göttlichen und sein Verhältnis zum Rationalen. München 1987 (Nachdruck. 1. Aufl. 1917);

Otto, W.F.: Theophania. Der Geist der altgriechischen Religion. Franfurt am Main 1975 (=Neudruck in Scheidewege, Beiheft 1);

Paul VI.: Apostolisches Schreiben über die Evangelisierung in der Welt von heute «Evangelii nuntiandi». Rom, 6. Dez. 1975;

Pius XI.: Enzyklika über die gesellschaftliche Ordnung, ihre Wiederherstellung und Vollendung nach dem Heilsplan der Frohbotschaft «Quadragesimo anno», Rom, 15. Mai 1931;

Popper, K.R.: Die offene Gesellschaft und ihre Feinde (Titel der Originalausgabe: The Open Society and its Enemies. Übers. v. P. K. Feyerabend). 2 Bde. Bern 1957/58;

Ratzinger, J.: Glaube und Sozialverantwortung.Vortrag anläßlich der Verleihung des «Großen Leopold Kunschak-Preises», in: Kathpress. Sonderpublikation Nr. 6/1991, Wien 1991;

Rawls, J.: Gerechtigkeit als Fairness. Freiburg 1977;

Rohrmoser, G.: Religion und Politik in der Krise der Moderne. Graz 1989;

Romig, F.: Artikel «Gemeinwohl», «Gerechtigkeit» in: Schrenck-Notzing, C. v. (Hrsg.): Lexikon des Konservatismus. Graz 1996;

Rüstow, A.: Ortsbestimmung der Gegenwart. 3 Bde. Erlenbach-Zürich 1950-57;

Smith, A.: Natur und Ursachen des Volkswohlstandes (Titel des Originals: «An Inquiry into the Nature and Causes of the Wealth of Nations». Übers. von W. Loewenthal). Berlin 1879;

Tenbruck, F.H.: Die unbewältigten Sozialwissenschaften oder die Abschaffung des Menschen. Graz 1984;

Vatikanum II: Die Kirche in der Welt von heute «Gaudium et spes». Rom 1965;

Voegelin, E.: Die neue Wissenschaft der Politik. Eine Einführung (Titel des Originals: New Science of Politics. Übers. I. Gattenhof). 4. Aufl. Freiburg 1991;

Wagner, F. Das Bild der frühen Ökonomik. Salzburg 1969;

Weiler, R.: Einführung in die katholische Soziallehre. Ein systematischer Abriß. Graz 1991.

Источник текста: Die Rechte der Nation. Friedrich Romig. Graz, Stuttgart, Leopold Stocker Verlag, 2002.

Русский перевод заимствован с сайта Алтайского СРН: https://altai.rusidea.org

См. также другие работы данного автора:
Д-р Фридрих Ромиг о правом католицизме
Д-р Фридрих Ромиг. Консервативная экономическая точка зрения против «Рыночной экономики»
Проф. д-р Фридрих Ромиг. Французская революция: «Eritis sicut Deus»
Проф. д-р Фридрих Ромиг. Немецкий идеализм, философия немцев. С предисловием о. Георгия Титова и комментарием М.В. Назарова.

+ + +

Прим. ред. РИ. Д-р  Фридрих Ромиг (1926 г.р.), австрийский право-консервативный католический экономист, идеолог и философ. В его работах отражено верное понимание должной христианской основы государственной системы, которую в Западной Европе в 1930-е годы пытались осуществить идеологи корпоративизма, основанного на католическом социальном учении. Об этом см. статьи прот. Георгия Титова в нашей Библиотеке/Идеология, философия. В этом западные идеологи корпоративизма совпадают с православными мыслителями той эпохи в русской эмиграции. В сущности это идеология должной государственности, основанной на богоугодных духовных законах строения человеческого общества (Л.А. Тихомиров. "Монархическая государственность"; С.Л. Франк. "Духовные основы общества").

Отличие этой западной христианской идеологии от православной состоит в особой устремленности к созданию Царства Божия на земле, что, несмотря на благочестивые побуждения, привело католицизм к отколу от восточного православного христианства, к апостасийному обмiрщению и возникновению именно в западной христианской культуре (в протестантизме также и под влиянием иудаизма) прагматического экономического уклада, порицаемого д-ром Ромигом как "либерально-капиталистическая" идеология стяжания, а затем социализма как реакции на капитализм, и до современной демократической "культуры смерти", вплоть до утопически-материалистического иудаизированного глобального Нового мiрового порядка для антихриста.

Для православной государственности тоже были важны критерии общего блага и справедливости, но они обусловливались служением всех общественных сословий Богу, а земное благоустройство имело относительную цель создания благоприятных условий для прохождения народа через море житейское в мiре во зле лежащем ‒ для спасения в Небесном Царстве Божием. Православные государственные законы (в симфонии с духовной властью) имели целью ограничение зла, но без утопического замаха на достижение совершенного Царства Божия уже здесь, на грешной земле. К сожалению, это у нас нередко вело к пренебрежению земным обустройством и условиями жизни народа, а также к технической отсталости, ослаблявшей Россию перед натиском внешних противников (из той же Европы).

В монархической государственности вплоть до ХХ века это удавалось наверстывать авральными методами и без утраты православных ценностей (за исключением реформ Петра I). Несомненны также выдающиеся социальные, культурные, научно-технические достижения в последнее царствование. Но постепенное доминирование в ведущем слое российского общества западного либерально-демократического мiровоззрения "прав и свобод" в ущерб служению, привело к утрате понимания сути православной государственности и к ее обрушению, поскольку ни народ, ни исполнительная власть не были пригодны для такого же прагматично-рационального отношения к жизни и к власти, "как у всех".

Не был русский народ пригоден и для марксистской богоборческой системы ‒ крайней формы западного социализма, коммунистам пришлось народ загонять в "коммунизм" уничтожением целых социальных слоев и Церкви. В результате получилась "репетиция апокалипсиса"...

И сейчас, в посткоммунистическое время, установившийся компрадорско-олигархический режим (родом из Великой криминальной революции 1990-х) тоже не совместим с цивилизационным архетипом русского народа, то есть с Русской идеей как Замыслом Божиим о России. И поэтому новая власть также стремится денационализировать и разложить народ. В этом серьезная причина внутренней слабости Олигархата РФ перед внешними врагами на окончательном этапе непрерывной Мiровой войны строителей Нового мiрового порядка против русского народа независимо от существующей власти. Нынешняя очень хочет войти в НМП, но ее туда готовы принять только при условии полной капитуляции и в территориально расчленном виде (по этой причине и возникли "бодания", дошедшие до российско-американской войны на Украине).

Немалая часть общества в западных странах сегодня тоже противится Новому мiровому порядку, не желая денационализироваться, и она могла бы быть союзником настоящего Русского правительства в обороне от мiровой системы зла. Наиболее близок по духу для этой цели именно правый католицизм, представленный Ф. Ромигом и другими идеологами этого направления. Нам было бы нетрудно найти для этого общую идейно-политическую платформу, оставляя в стороне богословские противоречия. Царская Россия постоянно вступала в такие союзы с европейскими христианскими государствами. К сожалению, нынешние правители РФ по своему советско-западническому мiровоззрению не совместимы не только с традициями нашего народа, но и с правыми силами Европы... ‒ МВН.

---