Дуэль в связи с правами на Российский Престол

"Русский вестник" (№ 20-22, 1997) уже сообщал о саморазоблачительной реакции кирилловцев на книгу М.В. Назарова "Кто наследник Российского Престола?". Не в силах опровергнуть факты и документы, свидетельствующие об отсутствии у потомков Вел. Кн. Кирилла прав на Престол, кирилловцы теперь настаивают на... необязательности государственных законов и православных канонов - называя себя при этом по-прежнему "легитимистами" (т. е. законниками)!

Это подтвердилось и в личной полемике Назарова с князем З.М. Чавчавадзе, который, по его заявлению в газете "Радонеж" (№ 3, 1997), «официально уполномочен Главой Российского Императорского Дома Великой Княгиней Марией Владимировной вступать в контакт с соответствующими органами российской власти на предмет определения и согласования юридических рамок и смысла официального статуса Российской Династии в государстве и обществе».

Первая попытка дискуссии Назарова с Чавчавадзе состоялась 26 июня 1997 г. в прямом эфире в телепрограмме "Русский дом" - но зрители были удивлены, что князь в основном говорил о личности самого Назарова, не оставив ему времени высказаться о проблеме престолонаследия по существу.

Вторая попытка была предпринята в новом одноименном журнале "Русский дом" (№ 2, 1997) - но материал был напечатан в нелогичной последовательности, затрудняющей его понимание; кроме того, в текст М. Назарова, и без того меньший по объему, были внесены искажающие смысл вставки, сделанные... самим Чавчавадзе.

Ниже по просьбе М.В. Назарова мы публикуем эту полемику в том виде, в каком она была передана в редакцию журнала "Русский дом". Для характеристики статуса авторов в монархическом движении отметим, что М.В. Назаров (1948 г.р.) является вице-председателем Высшего Монархического Совета, созданного в 1921 г. в эмиграции и ныне возглавляемого Д.К. Веймарном (Канада); князь З.М. Чавчавадзе (1943 г.р.) - председатель Высшего Монархического Совета, созданного в 1995 г. в Москве «по воле Государыни Марии».

 

 

М.В. НАЗАРОВ

ДЕСЯТЬ АРГУМЕНТОВ ПРОТИВ КИРИЛЛОВИЧЕЙ

Сожалею, что наша дискуссия о российском престолонаследии в телепрограмме "Русский дом" (26.6.97) не состоялась. Ведь обсуждение Зурабом Михайловичем своей ("хорошей") и моей ("плохой") биографии к теме отношения не имеет. Перечислю основные возражения против прав потомства Вел. Кн. Кирилла Владимировича.

1. Первородство по старшей мужской линии - необходимое, но не достаточное условие для занятия Престола в российской православной монархии. Наследник должен соответствовать всей совокупности законов: о престолонаследии, церковных и гражданских, - поскольку монарх не символ произвола, а выразитель национального идеала. Кроме того, православный Царь - носитель особого церковного посвящения, выделяющего его из мирян -только в этом случае царская власть, в отличие от обычной человеческой власти, становится проводником Божественного Провидения и силой, "удерживающей" мир от разгула сил зла.

Поэтому в ст. 64 Основных законов Российской империи сказано: «Император, яко Христианский Государь, есть верховный защитник и хранитель догматов господствующей веры, и блюститель правоверия и всякого в Церкви святой благочиния. В сем смысле Император, в акте о наследии Престола 1797 Апр. 5 (17910) именуется Главою Церкви».

Соответственно и к браку наследника Престола (по аналогии с браками клириков) предъявляются строгие требования. Ст. 188 требует равнородности брака (с принцессами из царствующих домов), а ст. 185 предписывает: «Брак мужеского лица Императорского Дома, могущего иметь право на наследование Престола, с особою другой веры совершается не иначе, как по восприятии ею православного исповедания».

2. Уже отец Вел. Кн. Кирилла нарушил ст. 185. А Кирилл в 1905 г. допустил целый букет нарушений, женившись на неправославной (ст. 185), разведенной (чего Церковь не одобряет как нарушение правил благочестия), вопреки запрету Императора (ст. 183, 220), к тому же "отбив" жену у брата Императрицы. Но главное - Кирилл женился на своей двоюродной сестре, что в России было безусловно запрещено и гражданскими, и церковными законами как брак, близкий к кровосмесительному. Случаи попустительства священников не могут быть оправданием: Кирилл пошел на это, «ясно сознавая невозможность этого брака» (таковы его слова в письме Государю от 6.3.1903).

Тем самым Кирилл никак не соответствовал ст. 64. Он был выслан из России, а затем вместе с потомством был лишен прав престолонаследия Высочайше учрежденным совещанием (резолюция Государя от 15.01.1907). Министры были извещены об этом секретными письмами, т. е. лишение Кирилла прав на престол стало свершившимся фактом.

Второе такое совещание от 29.01.1907 было призвано не пересмотреть резолюцию Государя, а обсудить способ ее осуществления. Члены совещания единогласно согласились: «Постановления основных государственных законов... не оставляют сомнения в том, что ожидаемое от брачного сопряжения Великого Князя Кирилла Владимировича... потомство... права на наследование Всероссийского Престола иметь не будет».

Участники совещания разошлись лишь во мнениях, как лучше осуществить эту санкцию Государя. Причем те из них, кто сомневался в оправданности принудительного решения Государя (по их мнению, это нарушило бы закон), никак не оправдывали проступка Кирилла, а лишь предполагали «убедить Великого Князя отречься добровольно», - в частности, во избежание общественного скандала, могущего усугубить тогдашнюю смуту 1905-1907 годов. Поэтому решение Государя было оставлено в тайне, а также - поскольку престолонаследие «по человеческим предвидениям, никогда до него [Кирилла] и не дойдет».

3. Указ 15 июля 1907 г. признал брак Кирилла великокняжеским - это обеспечивало соответствующее денежное содержание. Но это не было полным прощением, ибо въезд Кирилла в Россию был по-прежнему запрещен. Лишь через два года он смог приехать на похороны отца - но лишение его и его потомства прав на Престол не отменялось. Брак Кирилла не был объявлен Манифестом, как это предписывает ст. 187 для Великих Князей, а лишь указом Правительствующему Сенату, что та же статья предписывает для «прочих лиц Императорского Дома». Именно такую возможность признания кирилловского брака «в путях Монаршей милости» предусмотрело первое совещание - но при этом не предполагалось восстанавление прав престолонаследия. Членство же в Императорской Фамилии не связано автоматически с правом на Престол, в нее входили и другие лица, не имевшие прав.

Сторонники кирилловской линии утверждают, что члена Императорской фамилии невозможно лишить прав престолонаследия, что бы он ни натворил, - «он получает права в силу самого закона». Но для чего же тогда в Законе о престолонаследии содержатся все остальные статьи, требующие и безупречного брака, и быть блюстителем Православия, и присяги на верность Законам и царствующему Императору?

О том, что Государь не имел права закрывать глаза на их нарушения (ст. 222), высказалось единогласно первое Высочайше учрежденное совещание, поскольку это «представлялось бы несовместимым с соединенными с Императорским Всероссийским Престолом защитою и хранением догматов господствующей Церкви».

Сторонники Кирилловичей оправдываются, что, мол, есть такие церковные правила, «соблюдение которых является скорее исключением, чем нормой»... - но куда нас заведет такой обновленческий подход к Православию? Об отношении Церкви к браку Кирилла ясно говорит уже то, что имя его супруги не упоминалось при общем перечислении членов Царственного Дома в церковных книгах.

4. В феврале 1917 г. Вел. Кн. Кирилл нарушил присягу и принял участие в свержении монархии. В моей книге доказаны бесспорные факты: за день до отречения Государя Кирилл снял свой Гвардейский экипаж с охраны Царской Семьи, перешел вместе с ним на сторону революционного Комитета Думы (который был создан незаконно после роспуска Думы Государем и, согласно французской масонской энциклопедии, состоял из масонов-заговорщиков). Кирилл призвал к тому же другие воинские части: «Я и вверенный мне Гвардейский экипаж вполне присоединились к новому правительству. Уверен, что и вы, и вся вверенная вам часть также присоединитесь к нам». В своих интервью Кирилл чернил Царскую Семью и заявлял: «Даже я, как великий князь, разве я не испытывал гнет старого режима? ... смею думать, что с падением старого режима удастся, наконец, вздохнуть свободно в свободной России и мне... впереди я вижу лишь сияющие звезды народного счастья...» ("Биржевые ведомости", 9/22.3.1917). За эту вопиющую государственную измену Кирилл также был бы лишен всех прав и отдан под суд - если бы легитимная власть сохранилась.

5. Поскольку расчеты Вел. Кн. Кирилла получить трон от масонов не оправдались, он уже и сам письменно отказался от претензий на Престол, присоединившись к отказу брата Царя и переложив само будущее монархии на усмотрение избираемого народом законодательного органа.

6. После всего этого его провозглашение себя Императором в эмиграции было самозванством, что так и расценили вдовствующая Императрица-мать и все главные эмигрантские инстанции: Русский Обще-Воинский Союз ген. Врангеля, Высший Монархический Совет, и церковное руководство. Лишь позже первоиерарх Русской Зарубежной Церкви (не знавший о тайном лишении Кирилла прав престолонаследия), из политических потребностей объединения эмиграции, положил почин признанию его, и затем его сына "Главой Дома Романовых" -но не все связывали этот титул с правом на Престол. В любом случае: признание его прав кем бы то ни было противоречит законам и поэтому не может быть доказательством, подчеркивал проф. И.А. Ильин.

7. Потомки Кирилла не имеют права на титул Великих Князей, ибо он не передается далее внуков Императора (ст. 146).

8. Брак единственного сына Кирилла, Владимира Кирилловича, на разведенной госпоже Кирби, ур. кн. Багратион-Мухранской, также не соответствовал требованию приведенной выше ст. 64. Иерархи Русской Зарубежной Церкви не одобрили этот брак, поэтому молодым пришлось венчаться не в русской, а в греческой церкви в Швейцарии, прячась вдалеке от русской общественности. Кроме того, уже до революции Багратион-Мухранские считались неравнородными. (Именно из-за брака с кн. Багратион-Мухранским Княжна Императорской Крови Татьяна Константиновна была вынуждена в 1911 г. подписать отречение от своих прав на Престол.)

9. Владимир был последним мужским потомком в этой линии. Его дочь Мария вышла замуж за Прусского принца, и их сын Георгий причисляется по отцу к династии Гогенцоллернов, ибо, согласно ст. 133, происходящие от женщин «счета в родстве с Императором для получения титула... вести не должны, а пользуются всем оным по праву, отцу их принадлежащему, и ничего от государства... требовать не имеют».

10. В моей книге документировано стремление этой ветви сесть на русский трон при помощи любых антирусских сил, даже ценою прямой измены Православию (Кирилл обещал Ватикану унию!). Это продолжается по сей день. Показательно также, что как эти претенденты, так и их сторонники отвергают духовный смысл монархии, считая что таинство Помазания на царство - «просто форма.., совместимая с любой политической системой» ("Огонек" № 2, 1990).

 

 

Князь З.М. ЧАВЧАВАДЗЕ

СЛУЖИТЬ ИМ ВЕРОЙ И ПРАВДОЙ!

Обсуждение наших биографий имеет отношение действительно не к самой теме, а к подходам к ней, которые у убежденного монархиста и у убежденного антимонархиста по определению будут диаметрально противоположными, на что я и указал в теледискуссии.[180] Судить же о качестве той или иной биографии - не наше дело: "не судите, да не судимы будете".

Теперь о сути вопроса попунктно:

1. Закон Императора Павла о престолонаследии 1797 г., дополненный Александром I в 1820 г. и в таком виде кодифицированный при Николае I, основан на австрийской системе престолонаследия, т. е. на праве мужского первородства с переходом наследия в женскую линию по пресечении последнего мужского поколения. Порядок престолонаследия изложен в главе второй Основных Законов Российской Империи "О порядке наследия престола" - в НЕПРИКОСНОВЕННЫХ статьях 25-39. Помимо указанного основного принципа престолонаследия (ст. 25-34), эти статьи предписывают обязательное православное исповедание Императора (ст. 35), исключают из порядка престолонаследия потомков от неравнородных браков (ст. 36), предоставляют право добровольного отречения от прав на престол (ст. 37-38) и предписывают совершение миропомазания и принесение присяги в соблюдении этих статей (ст. 39). А статья 53 (глава четвертая "О вступлении на престол и присяге подданства") гласит: "По кончине Императора Наследник его вступает на престол СИЛОЮ САМОГО ЗАКОНА О НАСЛЕДИИ, ПРИСВОЯЮЩЕГО ЕМУ СИЕ ПРАВО (выделено мной. - З.Ч.). Вступление на Престол Императора считается со дня кончины Его предшественника". Таким образом, никаких дополнительных требований к лицу, до которого по ст. 25-39 дошло право на престол, закон не предъявляет.[181] Нарушение им каких бы то ни было иных норм можно рассматривать как печальное событие, как Божие попущение, но на правах его это не отражается.

Эти иные нормы, изложенные в других разделах Основных Законов, предписывают соблюдение различных условий, желательных с точки зрения установлений церковного, этического и нравственного порядка. Некоторые из этих норм содержат определенные санкции (не имеющие, впрочем, никакого отношения к престолонаследию), другие санкций не содержат вовсе.

Примечательно, однако, что там, где ни о каких санкциях речь не идет, г. Назаров в своем стремлении быть "святее Папы", то и дело старается превзойти Павла I по "карательной" части. Но ко всем ли одинаково строг г. Назаров? Ведь совершенно очевидно, что НИ ОДНОМУ из Императоров не удавалось полное соблюдение этих норм. Однако нигде и никогда г. Назаров не выражал сомнений в законности их обладания Престолом.

Интересно, как г. Назаров увязывает в своем "бескомпромиссном" сознании цитируемые им понятия о "святом благочинии" и об Императоре-Главе Церкви с фактом создания Александром II параллельной семьи при живой Императрице?[182] Лично мое ("компромиссное") сознание православного монархиста побуждает меня не к поиску карающих санкций, а к усугублению молитвы об оставлении грехов человека, которого считаю одним из лучших русских Самодержцев.

2. По поводу мнимого нарушения ст. 185 отцом Великого Князя Кирилла Владимировича отсылаю г. Назарова к тексту предыдущей ст. 184, позволяющей Членам Императорского Дома "вступать в брак как с особами православного исповедания, так и с иноверными". К кому применять, а к кому не применять ст. 185, оставалось в воле царствующего Императора. И если Император признал брак с иноверной, то никакого ущерба для прав самого врачующегося и тем более его потомства (о котором в ст. 185 нет ни слова) законом не определено.[183]

Нет в законах ни слова и о браках с разведенными, а браки между двоюродными братьями и сестрами, действительно, КАК ПРАВИЛО, были запрещены, но допускались с разрешения Церкви, в порядке икономии. При наличии церковного разрешения[184] Император также (ибо он был источником законов) вправе своей властью сделать такой брак возможным.

Великий Князь Кирилл Владимирович за заключение брака без дозволения Императора подвергался различным наказаниям, но прав на престол никогда лишен не был, И ЛИШЕН БЫТЬ НЕ МОГ, ибо закон предусматривает лишь ДОБРОВОЛЬНОЕ отречение. Промежуточная резолюция Государя и всякого рода мемории, секретные письма и высказанные мнения (кстати, как негативные для Кирилла Владимировича, так и положительные) никогда не были обращены в закон в соответствии с юридической процедурой обнародования через Сенат, без чего ЛЮБОЙ акт НЕ ИМЕЛ СИЛЫ. Они остались лишь интересным историческим источником о семейном династическом кризисе.[185]

3. Из чего г. Назаров делает вывод, будто Государь своим Указом 15 июля 1907 г. вздумал не прощать Кирилла Владимировича, а просто решить его финансовые проблемы, понять совершенно невозможно.[186] С таким богатым воображением надо писать фантастические романы, а не юридические трактаты.

Откровенно лукавит г. Назаров, когда пишет, что о браке Кирилла было объявлено не Манифестом, а Указом Сенату. О БРАКЕ ЛИ объявлял Указ, г. Назаров?! Нет, он объявлял о причислении жены и дочери Кирилла Владимировича к Императорскому Дому, т. е. о ПРИЗНАНИИ брака! Объявлять же в 1907 г. о браке, заключенном в 1905 г., по меньшей мере комично. Независимо от того, как - Манифестом, Указом или через глашатаев на центральных городских площадях.[187]

Основные Законы ни в коем случае не допускают отстранения Члена Императорского Дома от престолонаследия без его на то воли, а лица, подразумеваемые г. Назаровым, Княжны Императорской Крови Татиана Константиновна и Ирина Александровна отреклись от своих прав ДОБРОВОЛЬНО, И СООТВЕТСТВУЮЩИЕ АКТЫ БЫЛИ ОПУБЛИКОВАНЫ ЧЕРЕЗ СЕНАТ. Актом 15 июля, обнародованном через Сенат, Николай II УСТРАНИЛ ПРИЧИНУ, по которой могло бы исключаться из престолонаследия ПОТОМСТВО Кирилла Владимировича.

"Сторонники кирилловской линии, - пишет г. Назаров, - утверждают, что Члена Императорской Фамилии невозможно лишить прав престолонаследия, ЧТО БЫ ОН НИ НАТВОРИЛ (выделено мной - З.Ч.). Да, утверждаем! Даже один из УБИЙЦ "Друга" Царской Четы поплатился за то, что "натворил" не лишением прав престолонаследия, а высылкой из России (разумею Великого Князя Дмитрия Павловича).

Великий Князь Кирилл Владимирович получил право вернуться в Россию не на похороны отца, как многократно утверждал г. Назаров, а за год до этого, на похороны дяди Великого Князя Алексея Александровича в 1908 г.[188] Государь вернул ему все утраченные звания и вскоре отношения между Царской Семьей и "Кириллом и Duscy",[189] как именуют Кирилла Владимировича и Викторию Феодоровну Государь и Государыня в дневниках и письмах, полностью восстановились.

Разведенные Великие Княгини (Виктория Феодоровна и Анастасия Николаевна) и вправду не упоминались в церковных книгах. Но они наследовать престол не могли бы ни в каком случае, ибо были причислены к Императорскому Дому по браку. А потомство Великого Князя Кирилла Владимировича, ИМЕВШЕЕ ПРАВА НА ПРЕСТОЛ, упоминается в церковных книгах в соответствующем месте. Не знаем, кому принадлежит тот "обновленческий подход", о котором говорит г. Назаров. Легитимисты являются приверженцами незыблемости канонического права Церкви. Но и отрицать права Церкви и Царя на снисхождение[190] - кощунственно, ибо Церкви Ее Божественным Основателем дано право "вязать и решить", а милость - одна из незыблемых прерогатив Православного Государя.

4. Это утверждение г. Назарова, увы, нельзя назвать ничем иным, как клеветой. Вся ситуация с поведением Великого Князя Кирилла Владимировича в феврале 1917 г. подробнейшим образом, с цитированием всех источников (как за, так и против Кирилла Владимировича), описана в работах историка-архивиста А. Закатова ("Император Кирилл I в февральские дни 1917 г." М, 1994, 70 с;

"О государе Кирилле Владимировиче, Гвардейском Экипаже, Государственной Думе и "красном банте"// Дворянское Собрание, № 4, 1996, с. 58-66). Переписка Великих Князей Кирилла Владимировича и Павла Александровича свидетельствует о том, что они делали все, чтобы "всячески, всеми способами сохранить Ники на престоле" (ГАРФ, ф. 601, оп. 1, ед. хр. 2098). Экипаж ушел из Царского Села самовольно, а Кирилл Владимирович находился в этот момент в Петрограде и не имел связи с Царским. Встретившись со своими моряками, он убедил их не поддаваться на пропаганду Совета и поддержать "Комитет Государственной Думы для ВОДВОРЕНИЯ ПОРЯДКА В СТОЛИЦЕ И ДЛЯ СНОШЕНИЯ С ЛИЦАМИ И УЧРЕЖДЕНИЯМИ" (таково было его официальное название). Позже этот орган обнаружил свою неискренность и революционность, но 1 марта Великий Князь Кирилл Владимирович руководствовался исключительно воззванием Комитета от 28 февраля, в котором говорилось о "незыблемости монархического начала России" (Красный Архив, т. 2(21), М.-Л., 1927, с. 31). Что касается "революционных" интервью Великих Князей (отнюдь не только Кирилла Владимировича), то они были сфабрикованы бессовестными журналистами. Механизмы создания подобных "интервью" ярко описаны в воспоминаниях морганатической супруги Великого Князя Павла Александровича княгини О.В. Палей (Страна гибнет сегодня. М. 1991, с. 198-199).

Кирилл Владимирович был ВЕРЕН Императору до конца и так же, как и Павел Александрович, подал в отставку немедленно после вероломного приказа временного правительства об аресте Царской Семьи, в тот же день (8 марта 1917 г.).

А вообще хотелось бы посоветовать г. Назарову поменьше брать в выгодные для себя свидетели борзописцев из желтой прессы того времени (типа "Биржевых Ведомостей"), со всеми их лживыми интервью и наглым враньем. Учитывая незаурядную фантазию г. Назарова, я предлагаю ему представить себе, как будут судить наши потомки через 80 лет о президенте Белоруссии Лукашенко и о его роли в объединении с Россией, если возьмут в качестве источника информации писания, телерепортажи и интервью г.г. Минкиных и Ступниковых и высказывания Березовских и Боровых.

5. Желая поддержать нового Главу Династии Великого Князя Михаила Александровича (своего, к тому же, близкого личного друга), Кирилл Владимирович присоединился к Акту 3 марта 1917 г., т. е. отказался от ПРЕТЕНЗИЙ (а не от своих ПРАВ) на престол до решения Учредительного Собрания. Но и Михаил Александрович, и Кирилл Владимирович, и все прочие Великие Князья и Князья Крови Императорской, подписавшие такие документы, оставляли за собой принадлежащие им ПРАВА на Престол и готовы были реализовать их в том случае, если народ выскажется за Монархию.[191] Таким образом, народ может выбирать форму государственного устройства, но выбрав Монархию, он тем самым подчиняется установлениям, на которых зиждится монархическая государственность и династическое право.

6. Принятие Императорского титула Кириллом Владимировичем в 1924 г., в точном соответствии с Законом о престолонаследии и статьей 53, было его правом и долгом. Вдовствующая Императрица НИКОГДА не называла его Акт "самозванством" (опять привираете, г. Назаров!), но лишь считала его "преждевременным", т. к. не утратила надежду на спасение кого-то из сыновей или внука. А Первоиерарх Русской Православной Церкви Заграницей митрополит Антоний (Храповицкий), прекрасно знакомый с антикирилловской аргументацией и даже некоторое время симпатизировавший врагам Кирилла Владимировича, в конце концов разобрался с сутью вопроса и в 1929 г. призвал: "Отцы и братие, умоляю вас, отрекитесь окончательно от треклятой революции против Бога и Царя и ПРЕДАЙТЕСЬ ВО ИМЯ ОТЦА, И СЫНА И СВЯТАГО ДУХА ЗАКОННОМУ ЦАРЮ НАШЕМУ КИРИЛЛУ ВЛАДИМИРОВИЧУ И ЗАКОННОМУ НАСЛЕДНИКУ ЕГО ВЛАДИМИРУ КИРИЛЛОВИЧУ" (Царский Вестник, 1929, 14/27 октября, Белград). Судите сами, является ли это "признанием Главой Дома из политических потребностей"!

По логике г. Назарова и И. Ильина, на которого он ссылается, признание прав кем бы то ни было не может быть доказательством наличия этих прав, а вот непризнание используется как аргумент в пользу отсутствия прав! Вряд ли здесь можно говорить об объективном подходе, и мы остаемся при убеждении, что Император Николай II, митрополит Антоний, св. Патриарх Тихон, архиепископ Иоанн (Максимович) и другие лица их уровня, признававшие права Кирилла Владимировича и его потомства, разбирались в законах и церковном отношении к Монархии не хуже, чем г.г. Ильин и Назаров.[192]

7. Поскольку Великий Князь Кирилл Владимирович заступил место Императора, великокняжеский титул наследуется его потомством в строгом соответствии с Законом. То, что Император не обладает в данный момент политической властью, значения иметь не может. Главное в этом случае - законность Его статуса Главы Династии. Титулы наследуются независимо от любых факторов, кроме происхождения и Фамильных установлений. Пользоваться же титулом Императора или Великого Князя Глава Императорского Дома может по своему усмотрению.

8. Брак Великого Князя Владимира Кирилловича с Великой Княгиней Леонидой Георгиевной (урожденной Грузинской Принцессой) не противоречил ни одному закону и не встретил никакого "неодобрения" иерархов зарубежной Церкви. В послевоенной Европе далеко не всегда можно было обвенчаться в том храме, в котором хотели молодожены. Великокняжеская чета выбрала ближайший православный храм, до которого можно было добраться без проблем. "Прятаться вдалеке от русской общественности" в Швейцарии, как пишет г. Назаров, более чем наивно, ибо русское присутствие в этой стране было представлено значительно шире, чем в Испании (как историк русской эмиграции, г. Назаров НЕ МОЖЕТ этого не знать).[193] И брак этот является равнородным, ибо Грузинская Династия никогда от своего царственного достоинства не отрекалась, а статус Багратионов, как владетельного Дома закреплен в Георгиевском трактате 1783 г.[194] И если в XIX - нач. XX в.в. их статус принижали, то это являлось ПОЛИТИЧЕСКОЙ ПРАКТИКОЙ, и не более того. Признание Царственного достоинства Дома Багратидов Российским ИМПЕРАТОРСКИМ Домом освободилось от всяких сомнений после Акта Великого Князя Владимира Кирилловича 5 декабря 1946 г., изданного по запросу Испанского Королевского Дома и вошедшего в число документов международного права. Браки с Багратионами признаются равнородными всеми Домами Европы.

9. Поскольку Великий Князь Владимир Кириллович являлся последним Членом Императорского Дома мужского пола, с его кончиной по ст. 30 наследие престола перешло в женскую линию, к его дочери Великой Княгине Марии Владимировне. Перед заключением брака Марии Владимировны с Принцем Прусским в специальном брачном договоре по соглашению между Династиями Романовых и Гогенцоллернов, зарегистрированном в органах юстиции Франции, было оговорено, что и супруг и потомство Великой Княгини Марии Владимировны, ввиду предстоящего перехода к ней прав и обязанностей Главы Российского Императорского Дома, в первую очередь причисляются к Династии Романовых и подчиняются РОССИЙСКОМУ династическому праву. Ст. 133 относится к совершенно другому случаю, не связанному с наступлением этапного момента перехода наследства в женское поколение, и применяться здесь не может. Родоначальник всех ветвей Дома Романовых Император Петр III Феодорович также по отцу относился к Династии Голштейн-Готторпов, но никому не приходит в голову называть, к примеру, Александра III или Николая II "Герцогом Голштейн-Готторпским". Точно также нет оснований и именовать Великого Князя Георгия Михайловича "Принцем Прусским" (хотя и на этот титул он имеет право, но лишь во вторую очередь и не в обязательном порядке).[195]

10. Этот пункт вновь являет собой образчик чистой клеветы и передергивания. Поражает и пристрастие г. Назарова к цитированию интервью (как будто он не понимает, что там слова интервьюируемого передаются в форме, которую придает им журналист). Никаких подтверждений "обещания Ватикану унии" в его книге не приводится и не могло бы быть приведено. Двор Императора Кирилла Владимировича состоял в отношениях со многими Дворами и правительствами, в т. ч. и с Ватиканом (суверенным государством). Но в переписке с ним речь идет лишь о свободе отправления католического культа в России после восстановления Монархии (т.е. о возвращении к дореволюционной практике). Называть это "унией" смешно и нелепо.

Что касается помазания на Царство, то это, разумеется, не "просто форма", но и не "церковное посвящение". Императором становятся в силу Закона, а Церковь актом миропомазания не легитимирует, а лишь благословляет власть Православного Царя и сообщает ему сугубую благодать Святого Духа. Присяга же Императору приносится немедленно после его восшествия на престол (ст. 55). Это уже не говоря о том, что Спаситель повелел воздавать "Кесарю Кесарево" при языческих императорах (Мф. 22, 21), а св. апостол Петр предписывает "чтить Царя" (1 Петр. 2, 17) в то время, когда в Иудее царствовали жестокие гонители христианства. И в обоих случаях заповедь о почитании Царя (не только не миропомазанного, но даже и не христианского) дается в параллели с заповедью об отношении к Богу. Из одного этого можно заключить, что Царская власть исходит непосредственно от Бога, отнюдь не по "человеческим предвидениям".

Таким образом, права Императора Кирилла I и его потомков покоятся на прочной юридической основе, а те или иные личные грехи и недостатки, о которых у каждого может быть собственное мнение, никоим образом не влияют на их положение Глав Российского ИМПЕРАТОРСКОГО Дома. Священная клятва 1613 г. и основные Законы Российской Империи повелительно требуют от нас служить им верой и правдой.

Подробнее о Российском Императорском Доме можно прочитать[196]: Александров М. Кому мешает Великий Князь. СПб., 1992; Владимир Кириллович, Леонида Георгиевна. Россия в нашем сердце. СПб., 1995; Вуич Д.Н. Памятка для русских людей. М., 1993; Жизнь за Царя, газета, 1993-1997; Кирилл Владимирович. Моя жизнь на службе России. СПб,. 1996; Наследование Российского Императорского Престола. Н.-Й., 1985.

 

 

М.В. НАЗАРОВ

И СНОВА НЕПРАВОСЛАВНАЯ АРГУМЕНТАЦИЯ...

Итак: «Да, мы утверждаем!» - восклицает мой оппонент: «Члена Императорской Фамилии невозможно лишить прав престолонаследия, ЧТО БЫ ОН НИ НАТВОРИЛ». Даже если он попрал статьи о православной сущности царской власти и о присяге - ибо, по мнению Зураба Михайловича, они были писаны в Основных законах Российской Империи лишь как «желательные» (!). К таковым он относит даже попранные Кириллом церковные каноны, называя «кощунственным» то бесспорное положение, что сам Царь не имел права допускать их нарушение (ст. 64).

Эта неправославная аргументация как две капли воды похожа на статью Думина в "Независимой газете", которую мне уже приходилось опровергать (см. 13.5 и 28.6.97). И после нового обновленческого саморазоблачения Зураба Михайловича мне остается лишь привести примеры "доказательности" его фактов.

Он пишет, что «НИ ОДНОМУ из Императоров не удавалось полное соблюдение этих норм», - видимо, безупречнейшие Александр III и Николай II для Зураба Михайловича не образцы. Нарушения же, допущенные Александром И (или Кириллом), расшатывали устои монархии в народе более, чем что-либо - как раз это я и отмечаю в своей книге.

Зураб Михайлович делает открытие, что престолонаследие регулируют лишь ст. 25-39, а все иные не содержат дополнительных требований - но тут же ссылается на ст. 53 как на главную («силою самого закона»), "не замечая" рядом ст. 55 о присяге.

Измена Кирилла присяге в 1917 г. описана десятками авторитетных лиц, в их числе правые: проф. Н. Головин, ген. Врангель, комендант царского дворца Воейков. Левые же всегда описывают Кирилла как "своего": он прибыл в Думу, когда там уже содержались под арестом царские министры; гвардейцы Кирилла тоже стали охранять арестованных монархистов.[197] И «борзописцев из желтой прессы» выбирал для цитат не я, а сам Кирилл, приглашая их к себе домой для интервью.

Неважно, почему Багратион-Мухранские до революции были признаны неравнородными. Важно то, что так было, и вступавшие с ними в брак были обязаны "добровольно" подписывать отречение от прав на Престол согласно ст. 36, признаваемой и Зурабом Михайловичем. Была ли церковь в Швейцарии «ближайшей» к Мадриду, можно увидеть по карте. А если Зураб Михайлович делает открытие, что там имелось никому не известное скопление эмиграции (большее, чем в соседней Франции?), то он забыл придумать причину, почему венчание Владимира произошло не в русской, а в греческой церкви.

Зураб Михайлович утверждает, что Кирилл и Владимир как «заступившие место Императора» могли раздавать титулы "Великих Князей", признавать Багратион-Мухранских "равнородными", причислять Георгия Прусского к Дому Романовых. Но невозможно доказать, что столь щедрые раздатчики титулов имели право "заступать" в Императоры. Быть Императором и хотеть им быть - разные вещи. Ссылки на Петра III (он жил до законов Павла I), на юстицию Франции и мнение «всех Домов Европы» не могут отменить русских законов.

Мою "клевету", что Кирилл предлагал Ватикану унию, можно найти в указанном мною документальном католическом источнике.[198]

В завершение Зураб Михайлович, как и Кирилловичи, не признает Миропомазание церковным таинством, а лишь «благословением»; напоминает о почитании «даже и не христианского царя» - как будто в мире с IV в. не было освященного Церковью православного царства, преемницей которого стала Россия.

Тут-то и пролегает водораздел в нашем споре. Если вспомнить слова апостола Павла, то очевидно, что против Кирилловичей выступают сторонники православной монархии, "удерживающей" мир от зла; кирилловцы же - сторонники монархии "беззаконной", апостасийной, ведущей к царству антихриста.

Что же касается законного наследника Престола, то после революции создалась ситуация, вообще непредвиденная старыми законами. Эту проблему может легитимно решить только Всероссийский Земский Собор по примеру 1613 года. Но в любом случае - восстановление истинной монархии невозможно без восстановления православного правосознания в ведущем слое народа.

 

 

Князь З.М. ЧАВЧАВАДЗЕ

"...ЧТО БЫ ОН НИ НАТВОРИЛ!"

Итак: "Да, мы утверждаем!" - вновь восклицаю я. Члена Императорской Фамилии нельзя лишить прав престолонаследия, ЧТО БЫ ОН НИ НАТВОРИЛ. Только я, конечно, не столько утверждаю, сколько восклицаю. УТВЕРЖДАЮТ же Основные Законы Росиийской Империи. И против них я не дерзаю "ничтоже вопреки глаголать", хотя не менее г. Назарова желал бы всякому Государю, Наследнику и Члену Династии быть и святого благочестия блюстителем, и догматов православных Защитником, и прочих нравственных норм сугубым последователем. Но ни Вера Православная, ни Государственные Законы не позволяют ставить личность Государя в зависимость от мнений фарисействующих "судей".

То, что престолонаследие регулируют исключительно статьи 25-39, может показаться "открытием" только г. Назарову, который вообще в юридических вопросах себя чувствует весьма неуютно. Упрекая меня в ссылке на ст. 53, он опять передергивает, на сей раз, видимо, уже по невежеству. Никаких других норм престолонаследия, кроме Главы Второй "О порядке наследия престола", Основные Законы не знают. Статья 53 не говорит о порядке наследия, а лишь регламентирует процедуру вступления на престол и присяги подданства. Статья эта, однако, действующая, и не видно никаких причин, почему на нее нельзя ссылаться, говоря о механизме реализации неприкосновенных статей 25-39.

Статья 55 в том контексте отношения к делу не имела, но очень хорошо, что г. Назаров ее упомянул. Она гласит: "Верность подданства воцарившемуся Императору и законному наследнику, ХОТЯ БЫ ОН И НЕ БЫЛ НАИМЕНОВАН В МАНИФЕСТЕ (о вступлении на Престол; выделено мной. - З.Ч.), утверждается всенародной присягой", т. е. Законы предполагают ситуацию, когда престол может перейти к Наследнику, непредвиденному в момент вступления данного Императора на престол. Присягая Государю, подданные одновременно присягают и тому, кто наследует ему по неисповедимому Промыслу Божию.

Относительно выпадов против Александра II, поведение которого якобы "расшатывало устои монархии в народе более, чем что-либо" (?! - З.Ч.), отмечу только, что, в отличие от оцеживающего комара, а верблюда поглощающего, г. Назарова русский народ нарек этого великого Государя именем ОСВОБОДИТЕЛЯ и шел к его гробнице с молитвами о предстательстве.

Благодарю оппонента, что хотя бы Александра III и Николая II он удостоил эпитета "безупречнейших". Любопытно было бы только узнать, как с точки зрения этой "безупречности" трактовать выслушивание Александром III с непокрытой головой "Марсельезы" при заключении франко-русского союза или присутствие при Дворе Николая II колдуна Папюса и магнетизера мсье Филиппа (именуемого в переписке Государя с Государыней "другом"). (Представьте себе на минуту, чем разразился бы г. Назаров, если бы Император Кирилл Владимирович обнажил голову при пении "Интернационала" или Великий Князь Владимир Кириллович принял у себя Кашпировского с Чумаком!) Но знание некоторых негативных фактов нисколько не умаляет моего преклонения перед этими Государями. Предлагаю г. Назарову объяснить это мое "снисхождение" еще одним "обновленческим саморазоблачением".

Клевета в адрес Кирилла Владимировича была опровергнута ОЧЕВИДЦАМИ его прихода в Таврический дворец: бывшим капитаном императорской яхты "Штандарт" контр-адмиралом Р. Зеленецким, корреспондентом газеты "Тайме", автором книги "Последние дни Романовых" Р. Вильтоном (этот человек - единственный из гражданских лиц, получивший за мужество Георгиевский крест, после революции первым сказал правду о ритуальном характере убийства Царской Семьи и поплатился за это карьерой), генерал-майором А. Делинсгаузеном, товарищем председателя Государственной Думы С. Варун-Секретом, полковником Б. Энгельгардтом. Еще раз настойчиво рекомендую: перестаньте, г. Назаров, ссылаться на масонов (Головин, Палеолог, Родзянко и пр.) и малодушных изменников (вроде Воейкова, о пагубной роли которого Государыня предупреждала Николая II еще в 1915 г.).[199]

Въедливые разговоры насчет юрисдикционной принадлежности храма, в котором венчался Государь Владимир Кириллович, считаю совсем уж мелочными и недостойными серьезности обсуждаемого вопроса. Опять оцеживаете комара, "немилостивый" государь! Православная Церковь ЕДИНА, и географическое положение и юрисдикционная принадлежность храма никак не влияет на действительность таинства.

Католическим "источникам" г. Назарова относительно "унии с Ватиканом" верить можно не более, чем остальным его масонским и желто-бульварным предшественникам. И почему, собственно, газетные статейки и сомнительные писания могут иметь для русского престолонаследия значение большее, чем признание династических прав Владимировичей авторитетными европейскими учреждениями и придворными юридическими службами?

Глупо упрекать меня (хотя и "неообновленца"), в непризнании миропомазания церковным таинством (налицо очередное передергивание). Но это таинство совершается над КАЖДЫМ членом Церкви, а при коронации оно лишь ПОВТОРЯЕТСЯ, для сообщения СУГУБЫХ Даров Св. Духа. Совершается оно уже над воцарившимся Императором, принявшим присягу подданных, и к легитимности его ничего не прибавляет.

Что же касается "водораздела в нашем споре", не могу не согласиться: он пролегает именно в словах апостола Павла об "Удерживающем". Только легитимисты - верноподданные - видят его не во всенародно избранном "монархе"; они сторонники не "беззаконной", как пишет г. Назаров, а именно ЗАКОННОЙ (ЛЕГИТИМНОЙ) Монархии, ибо остаются верными букве и духу ЗАКОНА, составленного и подписанного, между прочим, ПОМАЗАННИКОМ Божиим Павлом I, и игнорируют тенденциозных интерпретаторов, увязающих в болоте фарисейства. Династичность и наследственность - ЕДИНСТВЕННАЯ преграда на пути воцарения антихриста, который и явится "всенародным избранником", "и поклонятся ему все живущие на земле, которых имена не написаны в Книге Жизни" (Откр. 13.8).

В заключение не могу еще не отметить, что элементарное знакомство с каноническим правом Церкви позволяет видеть, что каноны - не Уголовный Кодекс. Если бы Церковь применяла их на практике с карающим жестокосердием г. Назарова, то большинство священнослужителей оказалось бы под запретом, а еще большее число мирян - отлучено от причастия, в том числе и мы с нашим оппонентом.

---

[179]. Воспроизводится вместе с редакционным вступлением из газеты "Русский Вестник" (1997, № 43-45; там использован другой заголовок). Сжатость наших заявлений объясняется объемом, выделенным журналом "Русский дом" (для которого первоначально предназначались тексты), тогда как наш оппонент не следовал этому условию. Мы не будем тут опровергать каждое его утверждение, поскольку это сделано в самой книге, но отметим цифровыми сносками то, на что не могли возразить в дискуссии из-за ограниченности выделенного места. Обсуждение причин венчания Владимира Кирилловича и Леониды Георгиевны мы дополнительно иллюстрируем факсимильными копиями двух документов.
[180]. Заключительные слова З.М. Чавчавадзе в этой теледискуссии: «На самом деле в глубине своей души господин Назаров не монархист... Не только потому, что он был в руководящем ядре НТС... Энтээсовцы надевали немецкие мундиры для того, чтобы идти воевать против России, против русских своих собратьев... Я родился в эмиграции от родителей - убежденных монархистов, мой отец был гвардейский офицер, мы вернулись после войны сюда и семь лет ГУЛага нам за это припечатали. Так вот, когда нас освободили, моего отца спросили: как Вы относитесь к тому, что случилось, не жалеете ли Вы, что Вы привезли детей на эту, так сказать, Голгофу? На это он ответил, что я прожил те годы в эмиграции, когда народ мой страдал, теперь я немножко пострадал, и теперь мои дети имеют право на существование. И когда меня соблазняли уехать после его смерти за рубеж в 70-е годы, я сказал, что я не могу, это плевок в могилу отца. А вот в это время вы как раз вынашивали планы отъезда из Советского Союза туда, на Запад, и вы сформировались под влиянием эн-тээсовцев, и... мы с вами никогда не найдем общего языка...». Монархо-совпатриотические взгляды родителей нашего оппонента, видимо, были близки к позиции его дяди - главы младороссов Казем-Бека, о котором речь идет на с. 40 нашей книги и который тоже вернулся в СССР. О том же, кто и почему в годы германо-советской войны надевал "немецкие мундиры", см. в нашей книге "Миссия русской эмиграции", гл. 10-12. Заметим только, что в среде эмигрантов это были не политики-энтээсовцы (в основном гражданские лица), а военные монархисты-кирилловцы, с частью которых Владимир Кириллович (бежавший от наступавших англо-американцев) пытался интернироваться в Лихтенштейне, а потом попросил политическое убежище у ген. Франко... (См. послесловие.)
[181]. О том, что наш оппонент ошибается, мы подробно показываем в послесловии на анализе Акта Павла I и перенятия его положений в Основные законы. В частности, текст ст. 64 изначально также входил в число тех статей, которые наш оппонент считает неприкосновенными.
[182. Ответ на этот вопрос см. в главе 10, с. 69-70.
[183. Об этом см. главу 2, а также прим. 157 и 158 к статье Думина. После всех изложенных фактов и приведенных разъяснений Коркунова, Зызыкина и Тальберга настаивать на кирилловской трактовке ст. 185 значит сознательно искажать истину.
[184. Такого церковного разрешения на брак Кирилла не было и не могло быть для членов Императорского Дома. Вел. Кн. Николай Михайлович любил свою кузину принцессу Викторию Баденскую, но из-за невозможности этого брака всю жизнь оставался холостяком. См. также прим. 5 к статье Думина.
[185]. Русскими Государями неоднократно издавались секретные постановления, имевшие силу закона и без обнародования через Сенат, ибо высшей инстанцией власти и «источником законов» (как выше признает наш оппонент) всегда был сам Государь. См. также примечание 6 к статье Думина.
[186]. Этот вывод нами сделан из того, что по-прежнему оставался в силе запрет Кириллу на въезд в Россию, - о каком же прощении может идти речь?
[187]. Поскольку данным Указом Сенату признается брак, ранее официально не объявленный, то этот Указ одновременно является и первым объявлением о браке. И тот факт, что это было сделано не положенным в таких случаях Манифестом, а лишь Указом Сенату, «снисходя к просьбе Любезнейшего Дяди Нашего», отражает ущербность столь "комичного" брака, отвечающего, возможно, законам родины супруги, но не супруга.
[188]. Однако Кирилл приехал тогда только на похороны дяди лишь на два дня - сознавая, что само это специальное разрешение подчеркивало его меньшие права по сравнению с другими членами Династии. В любом случае, разрешение на его въезд в Россию было выдано значительно позже Указа от 15.7.1907, а значит этот Указ не отменил все санкции против Кирилла. И если запрет на въезд в Россию был отменен, то лишение прав престолонаследия никогда не отменялось.
[189]. Точнее - Ducky, т. е. "уточка" (англ.).
[190]. Снисхождение может быть по отношению к человеческим слабостям и грехам, но не по отношению к церковным канонам (см. наше послесловие).
[191]. Значит, наш оппонент полагает, что в 1917 г. передача судьбы монархической государственности на решение лево-либерального Учредительного собрания (допуская, что "народ" не выберет монархию) - не была нарушением клятвы 1613 г.; а вот созвать в наше смутное время Всероссийский Земский Собор для восстановления монархии - это, по мнению кирилловцев, "нарушает клятву"?..
[192]. Можно привести не менее авторитетный список лиц (см., напр., с. 34-35), не признававших прав Кирилла, и уж тем более - прав его нынешнего потомства. Но наш «аргумент в пользу отсутствия прав» у данных претендентов - не чьи-то мнения, а указанные статьи Основных законов Российской Империи, ее гражданское и уголовное законодательство и каноны Православной Церкви. Личные мнения могут быть ошибочными даже у святых (как бывало в истории Церкви; ибо святые прославлялись не за юридические познания). Истина вообще не измеряется количеством голосов; иногда ее может выражать один единственный человек, как св. Марк Эфесский в момент подписания всеми остальными иерархами Флорентийской унии. К тому же нет данных, что Государь изменил свое мнение о "правах" Кирилла (тем более после его февральской измены); очень сомнительна тут и ссылка на признание со стороны Патриарха Тихона; суждения же "признавших" иерархов могли быть иными, будь им была известна вся информация о Кирилле, собранная в нашей книге.
[193]. Действительно, в Швейцарии тогда проживало несколько больше русских (около 1000), чем в Мадриде. Но не надо быть историком эмиграции, чтобы посмотреть на карту Европы: путь из Мадрида в швейцарскую Лозанну лежит через французские города с гораздо более крупными русскими общинами (всего в близлежащей Франции в то время было официально зарегистрировано около 37.000 русских, а проживало значительно больше). Но нужна ли была Владимиру и Леониде русская эмиграция, если они при наличии нескольких русских храмов в Швейцарии венчались тайно в греческом? Если бы им была нужна русская Церковь, то никуда ездить не требовалось: в самом Мадриде имелась русская православная община.
[194]. Вот только Леонида не принадлежала даже к царствовавшему Дому Багратидов: Багратион-Мухранские еще до вхождения Грузии в состав Российской Империи были всего лишь «подданными грузинских царей», а «владетельным домом» их объявил кн. Владимир Кириллович своим "манифестом" в 1946 г., считая это «полезным и справедливым» (см.: Плотников А. Самозванство // Независимая газета. М. 1998. 4 февр. С. 8).
[195]. См. к этому наши прим. 165 и 167 к статье Думина.
[196]. Весь этот набор кирилловской апологетики, рассчитанный на людей, мало изучавших данную проблему, был учтен нами при написании книги и не содержит ничего нового, что не было бы уже давно опровергнуто.
[197]. Это отмечает полк. Г.Г. Перетц: Воспоминания коменданта Таврического дворца. Петроград. 1917. (СПб., 1997). С. 80. Перетц также приводит текст призыва Кирилла к царским войскам переходить на сторону «нового правительства» (с. 51).
[198]. В данном 2-м издании в примечаниях 71-73 мы перечисляем западные архивные документы, подтверждающие это обещание Кирилла. И его сын, похоже, недалеко ушел в этом отношении от отца. В 1950-х годах Владимир Кириллович был принят Папой Пием XII, о чем сообщил: «Его духовность потрясла меня. Он милостиво спросил меня, желаю ли я получить благословение. Я опустился на колени...» ("Пари-матч", номер на русском языке совместно с "Московскими новостями". Париж. 1990. С. 68). Французский журнал умиляется: какой «глубоко религиозный человек Великий Князь»! Надо ли умиляться и православным монархистам?..
[199]. Странно упрекать нас за использование в числе источников также и масонских свидетельств: ведь Временное правительство состояло из масонов - именно на их сторону перешел Кирилл, поэтому они описывали его поведение не "клеветнически", а одобрительно, как союзника. Вот и в числе предлагаемых нашим оппонентом "очевидцев" масоном был полковник Энгельгардт (Берберова Н. "Люди и ложи") - начальник революционного гарнизона Петрограда. В его воспоминаниях читаем: «Вел. Кн. Кирилл Владимирович... зашел ко мне в кабинет. Вопреки существующим рассказам, у него не было на плече красного банта. Он казался удрученным, подавленным: очевидно, нелегко было двоюродному брату Царя принимать участие в революционном шествии» (Сегодня. Рига. 1937. 29 апр.).
Таким образом, отрицая "красный бант", Энгельгардт подтверждает саму революционность поступка Кирилла. Об этом свидетельствовали многие февралисты: полк. Перетц, ген. П.А. Половцов, Н.Н. Суханов-Гиммер; последний, в частности, писал: «Кирилл Владимирович, тоже оказавшийся исконным революционером», пришел «выразить покорность и предложить службу революции», после чего заперся с Гучковым для обсуждения «важных дел» (Суханов Н.Н. Записки о революции. М. 1991. Т.1. С. 139). И Керенский писал, что «Кирилл Владимирович... заявил о своей поддержке нового режима» (Керенский А.Ф. Россия на историческом повороте. М., 1993. С. 144).
Но и правых свидетелей имеется достаточно; например, граф В.В. Гудович, офицер А.А. Стахович, вдова контр-адмирала К.Ф. Кульстрема, В.К. Епанчина (Епанчин Н.А., ген. На службе трех Императоров. М., 1996. С. 319, 459-460). Из этой книги следует, что инициатива похода в Думу исходила от самого Кирилла (а не от "взбунтовавшегося" Гвардейского экипажа): «Когда матросам было объявлено, что экипаж пойдет в Думу для заявления его лояльности, то часть людей решительно отказалась... и между матросами началась свалка: были убитые и раненые, в том числе два офицера; Великий Князь Кирилл повел в Думу тех, кто желал идти, причем на нем был красный бант». А когда Кирилл предложил свои услуги "новому правительству" - это показалось неуместным даже Родзянко. Он попросил Кирилла удалиться, а затем сказал: «Каков мерзавец, он приходил предлагать свои услуги революции». (Родзянко, хотя и выступал за отречение Государя, все же был сторонником конституционной монархии. Он был вовлечен в число заговорщиков Комитета Госдумы как ее председатель и не вошел во Временное правительство.) Видимо, после холодного приема у Родзянко Кирилл снял бант и направился с тем же предложением к Энгельгардту и Гучкову.
Если бы Кирилл хотел помочь "водворению порядка" - он должен был оставаться верным присяге, защитить законное правительство и арестовать революционеров, а не призывать войска переходить на их сторону. Ни один из названных Чавчавадзе свидетелей прихода Кирилла в Думу не может опровергнуть тот бесспорный факт, что это было еще до отречения Государя и что думский дворец был штабом революции.
К тому же Кирилл оставил Царскую Семью без охраны, когда все дети были больны, когда взбунтовался царскосельский гарнизон и начались бесчинства. Надеемся, для нашего оппонента достаточно "правым" будет свидетельство самой Императрицы Александры Феодоровны, сообщавшей Государю: «Кирилл ошалел, я думаю: он ходил к Думе с Экип. и стоит за них» (2.3.1917); «Мужем Даки я крайне возмущена. Арестовывают людей направо и налево - конечно, офицеров» (4.3.1917) (см.: Православный Царь-Мученик. М., 1997. С. 509).

---

———————————— + ————————————
назад  вверх  дальше
——————— + ———————
ОГЛАВЛЕНИЕ
——— + ———
КНИГИ

---