Необходимый разговор с белой эмиграцией

В конце 1994 года в эмигрантских и российских изданиях было широко опубликовано Заявление "Белая эмиграция против национал-большевизма" ("Наша страна" № 2305 от 15.10.94; "Новый мір" № 1, 1995). Уже по множеству подписей уважаемых деятелей – акция примечательная.

Заявление осуждает «самозванцев (в том числе и перебежчиков из антисоветского лагеря), которые называют себя белыми, участвуют в совместных с коммунистами акциях, сотрудничают в их печати, создают так называемые "объединенные оппозиции", декларируя от имени "белых" примирение с наследниками большевиков». Одновременно Заявление протестует против того, что «в национал-большевицких изданиях называются самозванцами и подвергаются травле публицисты, которые стоят на истинно белых позициях, непримиримо относясь ко всем проявлениям коммунизма и советчины».

У читателя, следящего за российской печатью, конечно, возникнут недоуменные вопросы: кого же это сегодня в России "травят" за "истинно белые позиции"? В каких патриотических изданиях сегодня не печатаются материалы о белой эмиграции, в том числе зарубежных авторов? (Известная "красная поэтесса" даже бьет тревогу, что вся патриотическая печать оказалась под контролем эмигрантов-антикоммунистов.) И что это, наконец, за идиоты-перебежчики, решившие именно сейчас из антибольшевицкого лагеря переметнуться в большевицкий, потерпевший идеологическое банкротство?

Думаю, я могу ответить на эти вопросы, облегчив дело исследователям. Ибо под "союзниками коммунистов" организаторы Заявления имели в виду прежде всего В. Аксючица (РХДД), В. Осипова, И. Шафаревича и др.; поскольку я пытался защитить их – под предателем-"перебежчиком" подразумевали меня (всего этого не знает большинство подписавших). А под "травимым" и "истинно белым" – московского доктора исторических наук Сергея Владиміровича Волкова.

Он-то и был инициатором этой акции. Возведя свои личные разногласия с рядом людей во всероссийский масштаб, он громогласно возвестил о «связях РХДД с КПСС» и о том, что Назаров «оправдывает национал-большевизм», «участвует в мероприятиях "красных патриотов"», вместе с ними «болезненно воспринимает заявления о наличии совершенно иного патриотизма, нежели их собственный советский», «призывает с такими сотрудничать» ("Наши вести" № 437)... Именно в сочетании с такими "разъяснениями" Волкова "Заявление белой эмиграции" и предназначалось к употреблению: оно «его [Назарова] фактически дезавуировало, хотя он конкретно и не упоминается» ("Наша страна" № 2326).

Конечно, читатели патриотических изданий в России знают, что я постоянно выступал против союза патриотов с "красными". Даже в газете "День" (1993, № 31, 8-14 авг.) (ныне "Завтра"), которая одобряет такой союз (поэтому мои возражения на ее страницах были особенно уместны – и газета их честно напечатала). Вследствие чего в "Правде" (22.12.93) и в "Молодой гвардии" (№ 11, 1994) мне предъявили прямо противоположные обвинения в "антикоммунистической русофобии" – которые взаимно аннигилируются с обвинениями Волкова.

Да и вообще, мне – внуку расстрелянного красными белого офицера и антикоммунисту с двадцатилетним стажем профессиональной работы – было бы смешно оправдываться перед человеком, который начал столь рьяно "бороться с коммунистами" лишь после того, как они потеряли власть.

Данная статья посвящена иной проблеме: нечуткому отношению многих эмигрантов к происходящему в России. Причем, я имею в виду не "третью эмиграцию", которая приветствовала все "демократические путчи" ельцинской команды. А тех, кто будучи и в самом деле правыми, даже монархистами, оказались неспособны разобраться в сложнейших условиях российской смуты. Которые до сих пор высшей заслугой – необходимой и достаточной – считают свою "антикоммунистическую непримиримость" и не замечают, что кое-кто намеренно сводит дело к этой простой схеме.

Россия между коммунизмом и феврализмом

Что ж, непримиримость необходима. Ибо коммунистический режим нанес нашей стране огромный ущерб. Закрывать глаза на его преступления – значит вновь строить государство на лжи, подрывая основы законности и нравственности у будущих поколений; в этом правы и Волков, и подписавшие Заявление эмигранты. Но как нам конкретно оздоровить Россию – достаточно ли для этого одной непримиримости?

Ведь главное в антикоммунизме заключалось не столько в том, "против чего" шла борьба, сколько в том – "за что": за русские духовные ценности. Быть только "против" – это нигилизм, в котором отрицательный аспект борьбы становится самодовлеющим, не устремленным к положительной цели. В этом случае возможны эксцессы ожесточения, которые, к сожалению, случались и у правых борцов против коммунизма – вплоть до призывов к превентивной войне против СССР в то время, когда она уже могла быть только атомной (в 1950-е годы такие призывы можно найти и в кирилловских монархических изданиях "Наша страна", "Знамя России", и у самого "Великого Князя" Владиміра Кирилловича). Еще чаще происходила аберрация зрения, когда видится только один враг, но упускаются из поля зрения другие: мол, главное свалить коммунизм – и все наладится само собой...

И вот сегодня честные антикоммунисты должны признать: такого результата – расчленения страны по искусственным большевицким границам, развала экономики перекрасившейся властью, безпрецедентной смертности населения, насаждения цинизма и безнравственности – они не ожидали. Таких катастрофических жертв борьба с властью КПСС не требовала – и их бы не было, если бы реформы возглавили вечно гонимые патриоты-почвенники, а не нигилисты-западники, ставшие инструментом чуждых сил...

Против всего этого не раз предупреждали наши православные мыслители, например, И.А. Ильин в "Наших задачах". Он предвидел время, когда русским патриотам придется бороться уже не с коммунистической властью, а со ставленниками "міровой закулисы", которые ринутся на ослабевшую в смуте послекоммунистическую Россию для ее растерзания и порабощения. Ильин призывал заблаговременно противостоять этому натиску, ведя борьбу с коммунизмом не слепо и не "любой ценой"...

Это время давно наступило. В 1991 году режим КПСС рухнул. Коммунисты, даже отбросив ряд своих догм, на выборах в декабре 1993 года набрали лишь 6 процентов списочного состава голосов. А міровая закулиса получила небывалые возможности влияния в России – и кому как не правым эмигрантам знать ее приемы! В частности то, что своего основного противника – русское национальное самосознание – она всегда называла и будет называть "красно-коричневым", не гнушаясь любой дезинформацией...

Но удивительно, что и сейчас в эмиграции находится немало "белых патриотов", которые верят подобной дезинформации и проявляют свою "непримиримость" в виде аплодисментов компрадорским путчам, даже расстрелу парламента. Волков отличается от таких эмигрантов тем, что, живя в России, сам обильно поставляет в зарубежье дезинформацию в том же духе. В частности, утверждая, что у патриотов «"антиразрушительские" лозунги имеют только один (и совершенно однозначный) смысл и одну цель – сохранение советчины» ("Наша страна" № 2310).

Можно согласиться с тем, что в нынешней России осталось удручающе много "красных" родимых пятен – и в оппозиции, и во властных структурах. Особенно грустно видеть масонскую звезду на нашей армии... От всего этого нам еще предстоит очищаться. Но вряд ли правильно судить об опасности тех и других лишь по цветовому критерию: кто краснее – тот и опаснее. В этом я вижу нечувствие нынешней сути этих разных сил и самого хода истории.

Крушение исторической российской государственности произошло в Феврале 1917 года. Октябрь был лишь закономерным для России плодом Февраля, обнажив разрушительную суть феврализма. Отсюда и надо измерять масштаб как самой катастрофы, так и задачи ее преодоления.

После Августа 1991 г. начался процесс духовной реставрации исторической России – в направлении, обратном тому, в котором она была разрушена: страна из коммунистического периода истории перешла в февралистский. Наша задача – вернуть ее из феврализма к подлинно легитимной российской власти, верно учитывая при этом грозящие опасности.

В 1917 году были, действительно, более опасны большевики, победившие февралистов и взявшие власть над Россией. Будучи открытыми богоборцами, они устроили как бы "генеральную репетицию апокалипсиса" – но этим и разоблачили себя. Большевикам так и не удалось преодолеть сопротивление народа марксистским догмам (уничтожение семьи, нации, государства, религии, частной собственности), от которых пришлось постепенно отказаться. Вследствие чего эта сила выродилась, потеряла энергию, уступив место у власти неофевралистам – носителям западнической идеологии. И если опасность большевиков заключалась в открытом тоталитарном богоборческом терроре (который с их стороны уже невозможен), то опасность февралистов, взявших теперь реванш – в духовном разложении нации под лозунгом "свободы", а на историософском уровне – в апостасии, в скрытой под привлекательными лозунгами (а потому и более опасной) подготовке власти антихриста.

Это апостасийное разложение усиливается во всем міре, сопротивляться ему особенно трудно, потому что скользить вниз легче, чем духовно расти. В этом масштабе и надо сравнивать опасности, тем более монархистам. Характерно, что именно так оценивают раскладку сил чуткие и принципиальные православные люди, каких немало и в России, и в Зарубежной Церкви. Приведу несколько таких высказываний российских авторов, вошедших в зарубежную юрисдикцию.

Так, известный священник Тимофей Сельский пишет, что осуждение коммунизма, «будучи в любое время совершенно верным по существу, может иметь весьма разную нравственную цену в зависимости от времени, обстоятельств и контекста... Критика коммунизма после 1991 г. есть деяние в духовном отношении уже настолько же нейтральное, как, скажем, и апологетика Никейского Символа веры. В свое время в обоих случаях требовался нравственный подвиг и исповедничество. Но ныне перенос всего своего внимания на вчерашний театр духовной брани может принести и отрицательные плоды, если мы при этом забудем, что нынешний подкоп под Истину Христову ведется уже совсем с другой стороны...» ("Православная Русь", 1994, № 21).

Об этом "подкопе с другой стороны", то есть о неофевралистской власти в России, в "Обращении клириков С.-Петербургской и Северо-Русской епархии [Зарубежной юрисдикции] к Синоду Российской Православной Церкви" говорится: «По своей природе эта власть также революционна и беззаконна, как и большевицкая, по духовной же сути она стоит еще ближе к царству антихриста, стремясь подчинить Россию его новому міровому порядку» (Гатчина, 20.1/2.02.1995).

Вот еще одна оценка известного автора из тех же кругов: «Готовит пришествие антихриста міровая система зла (или "міровая закулиса", по выражению И.А. Ильина)... В своей основе эта система религиозна и духовна, имеет главной целью борьбу со Христом и Его Церковью и возникла на базе того сонмища, которое распяло Христа. Одним из орудий этой системы до последнего времени был коммунизм во всех его видах, но и он имел служебное значение, не играл самостоятельной роли. Выполнив свою задачу тотального разрушения наиболее крепкой христианской державы – России, он ныне сдан в архив. Сама же система зла продолжает свою работу с помощью других орудий, более тонких и более действенных в современных условиях... Об этом в патриотической русской печати в последние годы писалось много, много было переиздано по этому вопросу трудов зарубежных мыслителей. И поэтому странно читать в некоторых монархических изданиях заявления, будто главным нашим врагом по-прежнему остается национал-большевизм. Такая слепота в отношении главного врага Православной России ничем не объяснима» (Тускарев А. Некоторые вопросы современного монархического движения. Октябрь 1993).

Подробно эти два антихристианских явления – коммунизм и апостасию – я сравниваю в статье "Запад, коммунизм и русский вопрос" ("Москва" № 6, 1995) и в "Православной Руси" (№ 19, 1994). Там я затрагиваю и тот факт, что Божьим промыслом разгул богоборческих сил в России имел и неожиданный для них смысл: они, не желая того, удержали Россию от присоединения к апостасийному западному пути в начале ХХ века. Ибо пути Господни неисповедимы: Бог может обращать в свою противоположность даже нашествие сил зла.

Так, «чем ответила Русь на татарское иго? Она сосредоточилась, углубилась, отдавая себя Богу... Так образовалась та Русскость, которая, именно за эти века приниженности приобретя свою подлинную стать, сделала нас достойными миссии Третьего Рима... Можно ли представить себе Россию Третьим Римом – не пройди Русский народ школу татарского ига, которое Господь... обратил в спасительный футляр, охранявший нас от влияний злостных, способных отвлечь нас от своего промыслительного назначения?», – вопрошал видный деятель Русской Зарубежной Церкви архимандрит Константин (Зайцев) ("Православная Русь", 1963, № 4).

Примерно то же в ХIХ веке отметил свт. Феофан Затворник, говоря о натиске на Россию западных идеологий (либерализма и марксизма). Указывая на подражательское преклонение русской знати перед Западом в конце ХVIII века («презрели даже свой родной русский язык») святитель говорил: «...припомним двенадцатый год: зачем это приходили к нам французы? – Бог послал их истребить то зло, которое мы у них же переняли. Покаялась тогда Россия, и Бог помиловал ее». Но мы тогда не остановились в западнических увлечениях, и «если не опомнимся, кто весть, может быть опять пошлет на нас таких же учителей наших, чтобы привели нас в чувство и поставили на путь исправления. Таков закон правды Божией: тем врачевать от греха, чем кто увлекается к нему. Это не пустые слова, но дело, утверждаемое голосом Церкви» ("Мысли на каждый день года").

Эти мысли святителя уже в 1960-е годы подчеркивал архиепископ Аверкий (Таушев), указывая на исполнившееся предречение свт. Феофана в отношении марксизма-коммунизма ("Провозвестник кары Божией русскому народу"). А его ученик, редактор "Православной Руси" архимандрит Константин (Зайцев) отметил: в СССР русский народ насильственно загоняется в атеизм, западный же мір «свободно идет по пути погибели, употребляя данный человеку дар свободы – во зло – уходя от Бога и ставя себя на службу силам зла... Где легче спасти свою душу? Ответ не может вызывать сомнения! Отсюда заключение. Свершившееся над нашим отечеством есть не отвержение его Богом, а, напротив, есть проявление того же избранничества, которое лежало на челе России во все ее историческое существование. Господь, снимая всякий покров обманный и прельстительный с сатаны, открывает максимально благоприятные возможности для спасения» ("Православный путь", 1963).

Архимандрит Константин использует и такое сравнение: «...если татарское иго закрыло нас от Запада, создав атмосферу изоляции, спасительную в смысле возможности сосредоточиться и взрастить свою самобытную духовную культуру, то положительную роль в этом же смысле сыграло и страшное коммунистическое иго. То духовное разложение, о котором мы выше говорили как о "климате" свободного міра – не коснулось России. Она претерпела материальный урон – колоссальный. Она испытала потерю в людях – неисчислимую. Она претерпевала страдания – не поддающиеся никакому воображению. Она стала жертвой разложения, степень которого, в отношении к отдельным личностям, исчисляемым цифрами огромными, не имеет, конечно, подобия в свободном міре. Но массив русского народа духовно не разложен большевиками. Россия живет под ними, но не с ними...» ("Православная Русь", 1962, № 11).

Поэтому в те годы, когда в СССР, с одной стороны, началась хрущевская "оттепель", а с другой – резко усилились гонения на Церковь, архимандрит Константин предчувствовал те же опасности посткоммунистического периода, что и И.А. Ильин. Только выражал свои опасения не политическим, а историософским языком, предвидя "дрейф" коммунистического режима в сторону западной апостасии:

«Тогда Россия правилась настоящими коммунистами. А сейчас? Можно с уверенностью сказать, что таких коммунистов сейчас в России нет. Они в прошлом. Они уже сделали свое дело... Некий общий язык слагается у современных "коммунистов", правящих Россией, со свободным міром, свободно идущим навстречу антихристу. И в этой атмосфере и слагается в СССР некий новый режим, в котором рядом с официальным коммунистическим доктринерством, формально господствующим, право гражданства получает всякое самоублажение, не только попускаемое, но и поощряемое вождями – самоублажение, особенно прельстительное в СССР в силу его новизны, а потому способное покупать людей по такой дешевке, которая для свободного міра даже мало понятна. Вот тот "климат", который обещает объединить весь, и свободный и коммунистический мір...» ("Православная Русь", 1962, № 11).

Этот неофевралистский климат и возобладал в СССР в годы "перестройки" и последующих демократических путчей, окончательно похоронив марксистские догмы... Мы вошли в новый период российской и міровой истории. И вот как раз этого, религиозного смысла процессов ХХ века, к сожалению, не ощущает Сергей Владимірович, хотя и берется в этой связи решать даже "церковные вопросы" ("Наша страна" № 2326). Однако инкриминировать мне оправдание "сергианства" и коммунистической власти он может с тем же успехом, что и прозвучавшим выше учительским голосам нашей Церкви.

Мой тезис о направлении идущих сейчас событий – что подобно тому, как революция шла от Февраля к Октябрю, обратное движение сейчас происходит от Октября к Февралю – Волков преподносит мне же как свое поучение, не вникая в его историософскую суть. Загипнотизированный "краснотой", он ищет везде лишь ее, подводя под нее нынешний феврализм и не отделяя его от большевизма.

Принципиальной духовной разницы между феврализмом и большевизмом действительно нет, как ее не было и в 1917 году: Временное правительство видело противников только справа. Вот и сейчас недавнего кандидата в члены Политбюро Ельцина не коробят красные звезды над Кремлем и ленинская мумия в сердце столицы. В этом духовном родстве – главная причина остаточной "красноты" нынешних перекрасившихся февралистов.

Однако все же феврализм и большевизм – разные идеологические ступени процесса. В том числе и по отношению к ним Запада. Ибо, в отличие от большевизма, оказавшегося своенравным, феврализм для Запада более приемлем как послушная "пятая колонна": проводник западной экономической и идейной оккупации нашей страны.

Свидетельство того, что Сергей Владимірович об опасности феврализма не задумывался – белые "Принципы" ("Наша страна" № 2278), в составлении которых он участвовал: их "легитимизм" не идет дальше признания преступности большевицкого переворота – тогда как русская национальная эмиграция началом катастрофы всегда считала именно Февраль.

То есть, по своей міровоззренческой ограниченности Сергей Владимірович так и не понял, что точкой отсчета для христианского политика и тем более монархиста должен быть Замысел Божий о России. Безкомпромиссность на этом уровне – важнее, чем только по отношению к отдельным противникам.

"Ложь" и "правда" социализма

По этой же причине Сергей Владимірович не вникает и в проблему социализма. Так, утверждая, что в числе «прежних диссидентов и антисоветчиков», теперь открывших «правду социализма», оказался «М. Назаров, еще пару лет назад никакой "правды" социализма и национал-большевизма не взыскавший» ("Наши вести" № 435) – мой обвинитель лишь демонстрирует свою некомпетентность или недобросовестность.

Во-первых, выражение "правда социализма" я употребляю с 1970-х годов, в смысле провозглашенного социалистами стремления к социальной справедливости (на фоне "дикого" капитализма ХIХ вв. оно было вполне понятно). Во-вторых, он забыл добавить, что об этой теоретической частичной "правде" я всегда писал только в неразрывной связи с "ложью" (бездуховностью и насилием) социализма-коммунизма, перечеркнувшей эту "правду"; коммунизм лишь паразитировал на ней.

В-третьих же, прежде чем называть это «реанимацией бердяевщины» ("Наша страна" №№ 2322, 2326), доктору исторических наук не мешало бы знать, что эту общеизвестную трактовку "правды" и "лжи" социализма применяли многие православные мыслители – откуда я ее и перенял. В этом и заключается суть дьявольского соблазна: «Ложь Истиной живет. Змей лгал наполовину» (Л.П. Карсавин) – и это касается не только социализма, а любых отклонений от Истины. Можно также отметить "ложь" и "правду" капитализма, поэтому, в частности, Н.О. Лосский в области экономики выступал за «синтез ценных положительных сторон того и другого строя» ("Новый град", 1932, № 3). Даже столь видный антикоммунист, как И. Солоневич, в "Народной монархии" отмечал в положительном смысле, что по размерам государственного и общественного секторов народного хозяйства «Царская Россия была... самым социалистическим государством міра» – что нормально, если не носит насильственного характера и служит «делу Нации, а не интересам партии». Почти то же писал Достоевский: «Православие – наш социализм».

Сейчас пришло время отделить "правду" от "лжи" и показать, что не только с коммунизмом нужно отождествлять эту "правду": она была исконной целью православной России, ставившей социальную справедливость выше насаждаемых ныне эгоистичных "буржуазных добродетелей". Только так можно предотвратить и коммунистические рецидивы, и удушение западниками русской "правды" под видом "борьбы с коммунизмом", который теперь вновь подпитывается узаконенной несправедливостью ельцинского "капитализма".

Даже вдумчивые западные аналитики приходят к выводу, что сейчас в России неприменимы прежние клише о "коммунистах" и "антикоммунистах". Нельзя не видеть, что верность красному флагу уже не дает привилегий, скорее наоборот. Люди искренне протестуют этим против разрушения своей страны перекрасившимися коммунистическими вождями – а верность флагу сохранили не только из-за узости своего исторического кругозора, но и потому, что многим пришлось под этим флагом проливать свою кровь, защищая Отечество. Надо переубеждать их, отделяя ложь от истины, как и грех от грешника: бороться против первого (идеологических штампов), жалеть вторых (людей) – а не озлоблять, как это делает Волков, полагая, что для успешной "борьбы с коммунистами" достаточно называть их "подонками".

Тут нашему "белому борцу" поразительно не хватает христианского понимания задачи. Каждый человек способен избавиться от "красных" родимых пятен – но кому-то для этого требуется время. К таким нашим согражданам, не поступаясь своими принципами, надо проявлять терпение: ведь они часть нашего многострадального народа, и не только их вина, что их так воспитали. Ведь и в компартию были вынуждены вступать многие талантливые специалисты, хотевшие получить лучшие возможности в своей профессиональной области; они сделали немало полезного – не режиму, а своему народу. Сейчас надо переориентировать жертвенность таких людей на служение России в ее истинном, тысячелетнем масштабе православной государственности. И сделать это сегодня легче, чем перевоспитать эгоистичных циников-западников, – считает о. Тимофей Сельский.

Волков же готов заклеймить за "сотрудничество с красными" даже священника, миссия которого – обращать грешников на истинный путь. Он берет на себя смелость сделать выговор даже ведущему органу Русской Зарубежной Церкви за публикацию моей статьи на эту тему: «Появление подобных мотивов даже в "Православной Руси" показывает, насколько далеко зашел процесс оправдания "идеологии социальной справедливости"...» ("Наша страна" №№ 2322, 2326).

Вся эта "непримиримая" борьба Сергея Владиміровича против "антиразрушительства" по духу очень похожа на хорошо знакомое: "разрушим все до основанья, а затем"...

"Единственный борец против коммунизма"

Однако эта установка дополняется у него и сознательным подыгрыванием эмигрантской инерции – для утверждения себя в качестве "единственного белого" публициста.

Конечно, можно было бы закрыть глаза на эти неофитские претензии. Но вряд ли можно оставить без возражения не слишком этичные методы – когда Сергей Владимірович требует от зарубежных редакторов не печатать видных российских авторов, черня их как "национал-большевиков" и пресекая их связи с зарубежьем. В своих статьях он называет "красными подголосками" абсолютно все патриотические организации в России, кроме своего Российского Обще-Национального Союза (председатель И.В. Артемов, сопредседатель Волков) – как «единственной, не запятнавшей себя связями с КПСС» ("Наша страна" № 2270).

При этом он тщательно скрывает от друзей-эмигрантов, что глава его собственного РОНСа (в отличие от "обвиняемого" главы РХДД) участвовал в создании того самого "Фронта национального спасения", который сам же Волков назвал "квинтэссенцией национал-большевизма". Конечно, не мне обсуждать внутрипартийные расчеты лидеров РОНСа: где им выгодно сотрудничать с "национал-большевиками", а где бороться против них. Но я не мог не вступиться за оклеветанных Волковым достойных людей в связи с теми же выборами 1993 года – когда в избирательный список РХДД вошли более ста видных православных и монархических деятелей, в том числе давно известные в эмиграции В. Осипов, В. Тростников, В. Аксючиц, Г. Анищенко, П. Паламарчук... (и Артемов поначалу согласился войти в список РХДД, затем вел с РХДД переговоры об объединении).

Несколько раз я направлял возражения в "Нашу страну", где множились голословные обвинения Волкова (наиболее яростные – под псевдонимом С. Владимиров), опровергал их конкретными фактами, в том числе в переписке с ним самим. Однако свободы слова в монархической газете оказалось меньше, чем в "национал-большевицком" "Дне": мои аргументы напечатаны не были. Наша эпистолярная полемика породила лишь "Заявление белой эмиграции" (туда включены обвинительные фразы из нашей переписки), которое было инспирировано Сергеем Владимировичем в целях своих претензий "единственного белого борца с коммунистами".

Обвинения Волкова в адрес названных людей тем более неуместны, что в те самые годы, когда Осипов за свою антикоммунистическую деятельность сидел в лагере (в общей сложности – 15 лет!), когда Аксючиц (отказавшийся в 1979 г. от аспирантуры) тиражировал религиозный самиздат, Паламарчук и Тростников не боялись печатать книги в эмиграции (Шафаревич напечатал даже убийственное исследование о социализме), многие писатели боролись за восстановление храмов и против поворота рек – Сергей Владимирович в те же годы делал научную карьеру, разрабатывая столь необходимую для русского дела тему, как "Социально-политическая роль буддийской сангхи в Корее на рубеже древности и средневековья" (Москва, 1982). И, разумеется, цитировал при этом мудрые мысли Ленина и Энгельса о классовой борьбе, а религию и сам называл средством «идеологической обработки народных масс с целью подавления социального протеста» (с. 178)...

В принципе, было бы нетактично Сергея Владимировича за это упрекать: многие ученые в СССР были вынуждены идти на подобные компромиссы. Вот только напрасно он, имея столь "белую" биографию, считает себя вправе голословно обвинять в "пособничестве красным" тех, кто не боялся выступать против коммунистов уже в те опасные времена.

Даже после этого высказанного ему замечания Сергей Владимирович считает себя вправе судить их как «единственный борец с коммунистами в России» – «это, увы, печальная реальность», без ложной скромности пишет он. И заявляет: «Никаких [?] компромиссов никогда [??] не заключал, убеждений своих с детства [???] не менял, а то, что не дал повода посадить себя в психушку, а вместо этого писал книги, которые могу сейчас публиковать, поставить себе в вину никак не могу... Нет, никогда не писал я ни строчки [????], которой не мог бы написать и сейчас» ("Наши вести" № 437).

Под использованной в диссертации ленинской цитатой наш вундеркинд и сейчас «готов подписаться». Вот она: «...хочется напомнить одно из важнейших методологических высказываний В.И. Ленина...: "В области явлений общественных нет приема более распространенного, как выхватывание отдельных фактиков"...» (с. 5-6). Неужели доктор Волков до сих пор считает, что эту "важнейшую" мысль высказывал только разрушитель нашего государства, никогда не "выхватывавший отдельных фактиков"?

Оправдание, что в противном случае молодого ученого ждала бы психушка, можно прокомментировать его же словами ниже: «в Совдепии вовсе не обязательно было так уж пресмыкаться, чтобы просто существовать». Как раз многие из его нынешних обвиняемых тогда не пресмыкались, пытаясь хотя бы что-то делать для своей страны. Неужели Сергей Владимирович не нашел других объектов для своей запоздалой "борьбы с коммунизмом"?

Принципиальность нашего "единственного" в борьбе с "советчиной" просто поразительна: еще недавно он был готов сотрудничать с НТС, но поскольку "Наша страна" (главный рупор С. Волкова) эту организацию еще с 1940-х годов терпеть не может – Сергей Владимирович вскоре угодливо отыскал "советчину" и в НТС, выдавая фразу десятилетней давности одного из бывших энтээсовцев за "саморазоблачение" современной позиции НТС ("Наша страна" № 2302). Как тут не вспомнить про "выхватывание отдельных фактиков"... (Замечу, что позиция НТС теперь в основном схожа с позицией Волкова: видеть врага лишь в безвластных коммунистах и подверстывать к ним патриотов.)

Похоже, "единственно белым борцом" тут руководит элементарный комплекс неполноценности. Те, кто действительно боролся с коммунизмом, могут себе позволить в личном плане относиться к побежденным противникам спокойнее, по-христиански, без эмоций недавней борьбы. Однако припозднившемуся "борцу" такое великодушие действительно не по карману; он хочет наверстать упущенное нападками на всех, кто с недостаточной "ненавистью" (его определение) борется с нынешними коммунистами. Этим объясняется и его соперничество с патриотическими деятелями, которые не хотят с ним больше иметь дела из-за отмеченных выше особенностей характера и приемов Сергея Владимировича. В этом, собственно, и заключается его "гонимость".

Именно после ссоры со всеми патриотическими изданиями (куда он раньше, не гнушаясь, носил свои статьи) Сергей Владимирович стал упрекать меня за сотрудничество с этими "национал-большевицкими" органами печати: "Литературная Россия", "Наш современник", "Москва", "Родина", "Русский вестник"... Интересно, требовал ли он того же от таких авторов "Нашей страны", подписавших "Заявление белой эмиграции", как В. Беляев, Е. Вагин, или от покойного редактора "Вече" О. Красовского, которые, как и многие другие эмигранты-антикоммунисты, публиковались в этих изданиях?..

Этим во многом объясняется и его переориентация на зарубежье. В 1989 г. он писал о белой эмиграции как об исчезнувшей, перешедшей на "сменовеховские" позиции – «которыми руководствовались те, кто перешел на сторону большевиков во время гражданской войны. Реалии исторической действительности, весь ход событий способствовали распространению взгляда, что пути к величию России могли быть и иными, чем тот единственный, по которому шли в свое время участники белого движения... К середине 40-х годов прямая политическая оппозиция под лозунгами белого движения типа "Кубанский поход продолжается" практически исчезла» ("На углях великого пожара". Москва. 1990. С. 79).

А через два года он обращается к, оказывается, не исчезнувшей белой эмиграции, возмущается учеными, «красными до мозга костей», которые «ныне тянут свои грязные лапы к наследию русской эмиграции!»... Себя же подает эмигрантам так (разослав обращение во все издания): «в стране все-таки есть люди, действительно разделяющие цели и идеалы Белого движения... Лучшее и главное, что может сделать эмиграция для своей страны – ... сохранить тот родник, к которому могли бы обратиться те, кто возьмется за дело возрождения России... Кубанский поход продолжается!» ("Вече". Мюнхен. 1992. № 45).

Теперь Сергей Владимирович наконец-то припал к эмигрантскому "роднику": став московским соредактором эмигрантского журнала "Наши вести" и взяв на себя его печать, он греет в нем сердца эмигрантов фотографиями ряженых московских "белогвардейцев", не подозревающих, что офицерский мундир необходимо заслужить и подтвердить присягой.

В этой своей новой должности Сергей Владимирович выносит мне приговор уже от имени самого Белого движения: «Отрекся Михаил Викторович от Белого движения – и пусть себе. Это не плохо. Плохо было бы, если бы люди с такими взглядами вздумали говорить от лица Белого движения, смущая его последователей в России. Но теперь, после появления "Заявления" Белой эмиграции самозванство, слава Богу, невозможно, она сама высказалась в полный голос...» ("Наши вести" № 437).

Уроки Белого движения

Говорить от лица Белого движения я никогда не претендовал. Оно принадлежит ушедшей эпохе. Заслуги наших дедов следует ценить (своим выступлением против большевиков они спасли русскую честь), ошибки же – изучать, но не повторять. Так, в статье "Уроки Белого движения", уважая героизм белых бойцов, я проанализировал трагическую зависимость их ведущих политиков-февралистов от предательской Антанты ("Наша страна" №№ 2251-2259; "Московский вестник" № 2, 1994). Однако, Сергей Владимирович, не желая вникать в эту проблему, прямо-таки обоготворяет белых – за то, что им «все-таки в ходе боев удалось истребить многие тысячи наиболее оголтелых и опасных» красных ("Наша страна" № 2302). То есть, по сравнению с советской оценкой Белого движения, он лишь меняет знак с минуса на плюс, не вникая в его проблематику.

А ведь есть и более строгие, чем мое, суждения – авторитетнейших зарубежных епископов, современников Белого движения.

Архиепископ Аверкий (Таушев): «...к прискорбию нашему приходится признать, что и в Белой Армии не все было духовно благополучно. Нередки были случаи, когда белые воины, с таким подъемом певшие: "Смело мы в бой пойдем за Русь Святую!..", о Святой Руси по-настоящему и не помышляли и вели себя нисколько не лучше, чем самые отъявленные большевики. Конечно, не мог Святейший Патриарх Тихон дать благословение такому белому генералу (довольно известному), который с таким пафосом однажды выразился: "Хоть с диаволом, но против большевиков!" Этот несчастный даже не понимал, что "с диаволом" идти против диавола невозможно и что такая борьба безнадежна и безплодна и ни к чему не приведет, что, как мы видим, и получилось» ("Современность в свете Слова Божия". 1976. Т. IV. С. 330).

Архиепископ Иоанн (Максимович), недавно причисленный к лику святых, говорил о белых вождях: «Они дороги многим своим соратникам, и дороги за свои положительные качества... Но нам самим надо ясно отдавать себе отчет не только в похвальных сторонах их деятельности, но и отрицательных, чтобы знать причины наших бедствий, чтобы самим не подражать им... Никак нельзя оправдывать зло, а тем более его облагораживать... Если бы высшие военачальники и общественные деятели вместо "коленопреклоненных" умолений Государя об отречении выполнили то, что следовало по присяге – искусственно устроенный петроградский бунт был бы подавлен и Россия спасена... Насколько кто загладил свой грех, ведомо Богу. Но открытого покаяния почти никем проявлено не было... со стороны главных виновников, считавших себя героями и спасителями России» ("Православная Русь" № 13, 1991).

Тем не менее многие участники Белого движения, как, например, барон А.В. Меллер-Закомельский, все это осознали: «Большевизм есть не самодовлеющая сила, не причина, а следствие. Большевизм есть острый кризис вековой болезни русского духа, – одна из голов, поистине самая страшная, многоголовой гидры диавольской. Не довольно отсечь голову гидры, не поразив ее тела; вместо каждой отсеченной головы вырастают две другие. И пока мы не поразим тела гидры, не поразим причины, а только будем бороться со следствиями, мы не освободим России, не освободим человечества. Страшную внутреннюю болезнь мы пытались вылечить наружными средствами. Мы боролись с большевизмом как с явлением политическим и, не учитывая его сокровенной причины – вековой болезни духа, мы своими успехами лишь отсекали головы гидры и не могли поразить ее тела...

Но в глубокой скорби о своем безсилии, в горестном изгнании и оторванности от родной земли многие из нас поняли, наконец, что большевизм есть лишь острый кризис вековой болезни духа влюбленной в Запад русской интеллигенции... Многие из нас поняли, наконец, что мы сами были заражены тою же болезнью, от которой мы хотели излечить Россию, с той лишь разницей, что в нас она протекала в ползучей, скрытой форме, а в большевизме она прорвалась бурно и страстно... Мы поняли слишком поздно (и как много из нас не поняли и до сих пор), что у "бесноватых", которых мы бросились усмирять, было какое-то отчаянное, заблудшее искание истины, что в нем они обладали своей внутренней правдой и силой, которых не имели мы... Антихристианский социализм-коммунизм есть явление религиозное, и только религиозным подъемом христианской веры возможна над ним победа. Смиренно сокрушаясь о немощи своей, в сострадании и покаянии, в любви к заблудшим своим братьям, будем искать истинный путь к исцелению. Не кованный ненавистью и местью меч, а меч – крест, светлое знамение Христово "сим победиши" даст нам силу победы» ("Страшный вопрос", Париж, 1923, с. 42-46).

Только путем небывалых страданий и последующего покаяния, а не вооруженной силой и надеждами на помощь западных демократий, суждено было нашей стране идти ко спасению и к осознанию необходимости восстановления православной России в роли вселенского Удерживающего, – заключал свое аналогичное суждение о Белом движении не менее авторитетный архимандрит Константин (Зайцев) ("Православный путь", 1971, с. 14-15). Продолжение белого дела в эмиграции основывалось уже на осознании этих уроков (что, впрочем, удалось далеко не всем).

Если Сергей Владимирович не понимает этих проблем Белого движения – можно ли от него ожидать понимания сути православной монархии, сторонником которой он себя всуе называет? Не удивительна тут его поддержка претензий на русский престол "кирилловской" линии, нарушившей и Основные Законы, и церковные правила, и уголовное законодательство – дойдя до измены Государю и до поддержки масонской революции... Поскольку именно этих "претендентов" протежирует "Наша страна" – Волков соответственно описывает монархическое совещание в Москве, отвергая дельный "антикирилловский" доклад Р. Красюкова и хваля "кирилловца" С. Думина ("Наша страна" № 2310)...

Духовное непонимание подобных проблем у нашего доктора наук подпирается лишь множеством подтасовок и сознательной ложью – вроде моих «призывов к сотрудничеству с красными» или «связей РХДД с КПСС». "Наша страна" чуть ли не в каждом номере тиражирует его все более фантастические обвинения, например по поводу моей статьи в "Православной Руси" (№ 19, 1994): «...из назаровских писаний однозначно вытекает, что советский режим – благо... единственный практический вывод из его трудов тот, что не надо было бороться с советской властью...» ("Наша страна" № 2326). Интересующийся исследователь может сравнить эти обвинения с моими статьями и с документами РХДД.

Вывод, который можно сделать из этого: С. Волков не только по времени "зарабатывания" ученой степени (1982-1987), но и по своему ограниченному кругозору, как и по научным "методам" – все-таки доктор советских наук. В нем в сущности сидит та самая "советчина", против которой он столь болезненно-нетерпимо борется в других.

Наша страна – или "бывший СССР"?

Но почему же всего этого не понимает монархическая "Наша страна"? Почему она, вместо извинений, упорствует в дискредитации многих честных людей, искажая саму суть нашей полемики с Волковым?

Невольно вспоминается история конца 1970-х годов, когда я, работая в "Посеве", призывал эмигрантов увидеть на родине влиятельные конструктивно-патриотические силы, размывающие коммунистическую идеологию сверху и работающие на будущую Россию. За это диссидентские генералы "третьей волны" повели против меня кампанию как против "русского шовиниста" и "советского агента": устраивали пресс-конференции, рассылали письма западным парламентариям, выпустили даже книгу... Монархическая "Наша страна" была тогда единственным органом печати правой эмиграции, который предоставил свои страницы для этой клеветы и по своему обыкновению не нашел в себе мужества для публикации моего ответа. Извинение последовало лишь в частном письме редактора десять лет спустя: «по существу это была атака на НТС, а не на Вас лично...».

Что ж, я готов переждать и эту новую атаку – теперь уже на РХДД. Повторяется сходная история, вот только уже сама "Наша страна" стала инициатором клеветы. Достаточно посмотреть, как ведущий сотрудник газеты В. Рудинский (он же "Елизавета Веденеева", пишет под многими псевдонимами, имитируя авторов из разных стран) извращает мое интервью в газете "Завтра" (№ 7, 1995) в связи с возвращением в Россию: «Из князи да в грязи. Печальную эволюцию свершил М. Назаров... перекочевав в "бывший СССР"...» ("Наша страна" № 2330).

В том-то и дело: для таких критиков, вопреки названию газеты, вместо нашей страны существует лишь "бывший СССР", населенный "советскими ублюдками". Волков подтверждает: «Итак: Россия – или Совдепия. Ничего третьего существовать в принципе не может, потому что эти понятия взаимоисключающие. Пока была Россия, не могло быть Совдепии, и пока остается Совдепия, не может быть России» ("Наша страна" № 2330).

Однако сейчас в реальности существует именно "третье": измученная страна, покрытая "красными" пятнами непреодоленной болезни. И для русских патриотов это все-таки Россия, наша страна с обманутым и униженным народом, за будущее которого надо бороться в любых условиях, а не ждать, когда можно будет въехать в "белую" Москву на белом коне...

Поэтому главная цель моей статьи – обратиться к более широким кругам эмиграции, не только из числа подписавших Заявление. Сейчас, на конечном этапе своего противостояния, русская эмиграция должна задуматься, в чем же заключается ее миссия. В том, чтобы бить себя в заслуженную антикоммунистическую грудь, поддерживая в России всех без разбору "антикоммунистов" (большей частью перекрасившихся конъюнктурщиков-западников) и их колониальные "реформы" – или действительно участвовать в идущей борьбе за Россию, передавая опыт знания Запада?

Мне кажется, что время громких слов о "верности России" прошло. Россия ждет конкретного дела. Для этого, конечно, не обязательно переезжать в Россию – можно быть полезным Отечеству независимо от места проживания. Есть эмигранты, которые в это дело уже активно включились. Но тот, кто к нему не готов – не должен высокомерно поучать из своего благополучного далека, как русским патриотам спасать свою страну. Они выстрадали это право вместе с ней. И прежде чем кого-то судить – надо хотя бы раз приехать в Россию и посмотреть этим людям в глаза.

В не меньшей степени помощь России нужна и самому русскому зарубежью – чтобы не терять причастности к судьбе Отечества. Сейчас в России есть немало деятелей, созревших под влиянием трудов русской эмиграции. Они – в труднейших советских условиях! – восприняли и осмыслили ее ценный опыт порою лучше, чем большинство эмигрантов, которые в последние десятилетия, с уходом старших поколений, многое забыли. Так что и эмигрантам сегодня в России есть чему поучиться. Тем более, что основную тяжесть сопротивления коммунистическому режиму вынесли на себе люди в России, а не в эмиграции.

М.В. Назаров

Сокращенный вариант статьи был опубликован в газете "Литературная Россия". Москва. 1995. № 30. 14 июля.

См. также тему на форуме: Об "аргентинской" газете "НАША СТРАНА".
А в XXI веке Волков получил "дворянство" от "Государыни Марии" и сделался видным монархическим деятелем: Правда и ложь о "непредрешенчестве" и "Императорском Доме". Статья С.В. Волкова с комментарием М.В. Назарова.

---