Памятка будущему исповеднику

II.

Думается, эта книга не получила должной оценки даже в Зарубежье по двум причинам. Во-первых, автор почему-то не поставил под сомнение каноничность возглавления Церкви митрополитом Сергием. Во-вторых, он свидетельствует о том, что подавляющее большинство клира, епископата и мiрян приняло курс заместителя патриаршего местоблюстителя и осталось с ним.

Зарубежные церковные авторы не могли с этим согласиться, поскольку на это у них были обоснованные возражения, а кроме того, оба эти довода настойчиво использовала Московская Патриархия, доказывая свою правоту. "Карловчане" же, напротив, эти положения отвергали постоянно, называя поступок митрополита Сергия узурпацией церковной власти и утверждая, что его Декларацию 1927 г. не поддержало большинство церковного народа. Как же можно было сразу дать ход этой книге, с таким свежим свидетельством очевидца! С другой стороны, как нам теперь понять, кто же ближе к истине?

Что касается вопроса о большинстве, то противоречие здесь, видимо, кажущееся. Действительно, большинство церковного народа от епископов до мiрян поняло, что ничего хорошего в Декларации нет и что слишком радостными провозглашенные "общие радости" не будут, что радоваться будет только "заботливая к нуждам верующих" советская власть. Но найти в себе силы при таком правильном понимании на то, чтобы отделиться от неправды церковной, было гораздо сложнее. И тут исповедники - как это можно видеть на основании хотя бы житий Новомучеников того же автора - остались все-таки в меньшинстве. Остальные болезновали сердцем и сочувствовали истине тайно.

Поэтому истинное соотношение между исповедниками и сергианами явно не в пользу первых, да и не могло быть иначе, как бы нам ни хотелось обратного. Так в Церкви бывало всегда: и во времена свв. Афанасия Великого, Максима исповедника, Иосифа Волоцкого. Правильно понимает многое почти весь церковный народ - хранитель предания и благочестия, да только вот подвизаются за благочестие обычно немногие.

Кроме того, Бог промыслительно попускает своим исповедникам не знать друг о друге, не иметь связи и переживать тяжесть одиночества. Семитысячный остаток не так уж мал, хотя он и в меньшинстве всегда, но зато всегда сильно рассеян. Здесь есть какое-то недоведомое нам действие Промысла. Но, признаться, это попущение только усиливает блеск славы победителей, почти каждый из которых оказывается единоборцем.

Следует учитывать и такую общую черту в вопросах численности: в среде простого народа всегда оказывается больше ревнителей, чем в клире, а тем более в епископате. Большая часть мiрян может оказаться на стороне истины, а из епископов - почти никого. И такое нередко бывало в истории Церкви. Думается, не была исключением в этом плане и ситуация 1927 года. Примерно так и можно понять из свидетельства о. Михаила.

Сколь же ужасной неправдой после этого звучат слова нынешних защитников "сергианства", будто бы тяжелые компромиссы вплоть до измены совершались по любви к пастве, из снисхождения к ея немощам. «Нужно, чтобы люди любой ценой могли причащаться!» - вот расхожий тезис нынешних отступников. Однако, в действительности все было иначе. Обычный "сергианский" священник, кроме своего прихода, бьш никому не нужен, сколько бы ни пытался доказать ко всем свою любовь; а того священника, который отойдет от неправды, где бы он только ни появился, на выю припадающе умоляют, чтобы остался или хотя бы приезжал почаще. Так что те, кто лицемерил о любви, о своем желании помочь пастве, фактически лишали людей самого нужного: истины и доброго примера. И сегодня вопрос о том, где же милость и истина встречаются на самом деле, для нас стоит крайне остро. По любви к чужим грешно предавать своих.

Что же касается вопроса о каноничности митрополита Сергия, то позиция автора работы, не разбиравшего каноны, представляется нам нравственно более сильной. Пусть у митрополита Сергия были канонические нарушения и превышение полномочий. Пусть его богословское рассуждение о связи христианина со Вселенскою Церковью через первоиерарха поместной Церкви (из чего следует вывод: кто не сергианин, тот не христианин) сильно отдает папизмом. Все это так. Но все это было бы простительно, если бы он действительно стоял за церковную правду. Мало ли какие каноны формально приходилось нарушать и святым, начиная с Афанасия Великого и Златоуста, когда дело шло об истине! И все канонические нарушения митрополита Сергия ради чрезвычайных обстоятельств, безусловно, простило бы ему церковное сознание, если бы цель нарушений была истинной.

Поэтому и разбирать деяния митрополита Сергия мы должны прежде всего не с канонической стороны. Конечно, каноны в Церкви живут и работают. Конечно, всякое отступление от правды не может быть каноничным. Но порядок осмысления конкретной ситуации всегда должен быть таким же, как и у о. Михаила: не через каноны идти к правде, а наоборот: познав правду живым нравственным чувством, христианскою совестью, лишь отсюда смотреть на каноны. Канонические нарушения могут быть у всех, но есть принципиальные, тяжко греховные, а есть удобопростительные, вынужденные. Строго по инструкции жить невозможно, не удается организовать работу какой-то группы людей, не получается даже использовать какую-либо машину. Тем более нравственный церковный организм не всегда поддается управлению строго по канонам.

Так и, к сожалению, путь канонического спора Русской Зарубежной Церкви с Московской Патриархией едва не завершился в пользу последней, не говоря уже о том, что канонический анализ сам по себе мало кого способен убедить. Есть и живые примеры церковных канонистов, убедительных разоблачителей "сергианства", которые впоследствии переходили в Патриархию и защищали все ее неправды, или же в наше время поддержали суздальский раскол, не обращая внимания на его союз с нынешней властью по сергианскому образцу. Так воистину убивает буква!

И если в 1927 г. главному надсмотрищику над Церковью Тучкову пришлось потрудиться, чтобы найти «вашего, канонически чистого епископа, которого если не примете, пощады не будет», то сейчас таковых полно; гораздо труднее найти действительно верных, которые не дружат с антихристианскими властями, не принимают от них ни подарков, ни заданий, ни образа мыслей. Все-таки: не Церковь для канонов, а каноны для Церкви. И если архиереи "канонически-чисто" навязывают нам какую-то явную неправду (например, призывают голосовать за нынешний продажный антирусский режим), то бежать от них следует по слову Златоуста, даже если бы это были ангелы с неба.
Остается подивиться и взять за образец нравственную позицию о. Михаила: да, я буду за правду, даже против большинства и против сухих канонистов. Ведь кто приносит неправду, тот уже по этой причине лишается пред Богом права ссылаться на каноны, тем более использовать их для разрушения Церкви.