О судьбе украинского языка в историософском масштабе

25 апреля 2019 г. Верховная Рада Украины приняла закон «Об обеспечении функционирования украинского языка как государственного», который предусматривает использование исключительно мовы практически во всех сферах жизни, опуская русский язык на бытовой уровень. В связи с этим законом позвольте напомнить данную статью о духовном значении борьбы с русским языком на Украине. ‒ Ред.

В дореволюционной России русский язык на Украине был таким же родным и понятным (литературным и государственным), как и малороссийский (местно-бытовой). Они выполняли различные взаимодополняющие функции, что отмечали многие украинские патриоты.

Но когда в годы революции украинский язык попытались сделать официальным государственным, это сочли смешным сами же украинцы. Один из главных политиков и идеологов украинской самостийности В.К. Винниченко признал «тяжелым и страшным» то, что малороссы не только не хотели независимости, но «высмеивали и все украинское: язык, песню, школу, газету, украинскую книжку... это были не отдельные сценки, а всеобщее явление с одного края Украины до другого» (Пути иcтории. Нью-Йорк, 1979. Т. II. C. 188-189).

Немцы, оккупировавшие Украину по соглашению с Центральной Радой и насаждавшие "самостийность", называли ее «искусственным государством», «народ которого не хочет отделяться от России», и признавали, как советник немецкого посольства в Москве Рицлер (04.06.1918): «Любая идея независимости Украины сейчас выглядела бы фантазией, несмотря ни на что, живучесть единой русской души огромна». И посол Мирбах писал (25.06.1918), что «постоянное отделение Украины от остальной части России должно быть признано невозможным» (Germany and the Revolution in Russia, 1915-1918: Documents from the Archives of the German Foreign Ministry. London. 1958. P. 65, 66-67, 131-132, 139). В переписке между собой немецкие дипломаты и канцлер считали украинцев русскими.

Поэтому большевики в своей войне против русского народа предприняли неимоверные усилия по его расчленению и уничтожению: «Наше дело ‒ бороться с господствующей, черносотенной и буржуазной национальной культурой великороссов», ‒ изначально планировал Ленин (ПСС, Т. 24. С. 120-122, 133 ).

Ленин в 1919 году предписывает: «Немедленно же должны быть приняты меры, чтобы... все служащие умели объясняться на украинском языке» (Т. 39. С. 335). В 1920 году он телеграфирует Сталину в Харьков: «Необходимо завести переводчиков во всех штабах и военных учреждениях, обязав безусловно всех принимать заявления и бумаги на украинском языке» (Т. 51. С. 141-142). Эта украинизация малороссов вопреки их воле потребовала огромных усилий и затрат на перевод всей документации на украинский язык (с созданием массы слов, которых в украинском не было), ввели обязательное изучение этого языка в школе, перевели на него средства информации. Несогласных обвиняли в "великорусском шовинизме", что влекло за собой карательные меры. Причем уже к тому времени в украинском языке удалось заменить многие однозвучные с русскими слова на искусственно внедренные.

Лишь когда на этой почве в местном украинском руководстве стали развиваться честолюбивые сепаратистские тенденции, они были примерно с 1929 года подавлены, но украинизация продолжалась все годы советской власти в искусственных границах УССР. Тем не менее русский язык сохранялся как государственный язык межнационального общения советского народа.

Провозглашение "независимого" украинского государства в этих границах открыло новый этап борьбы против русского языка ‒ уже как "языка оккупантов". После госпереворота 2014 г. гонения на русский язык на Украине принимают тотальный характер запрета. Приведу на эту тему статью, привлекшую мое внимание. ‒ МВН.

Украинский язык - тоже жертва языковой политики

Жесткий запрет, наложенный на русский язык на Украине, кажется многим проявление иррациональной злобы ‒ казалось бы, ничем не угрожавший украинскому, его собрат стал объектом беспрецедентных и не очень осмысленных гонений. Эта точка зрения в корне неверна.

Украинские националисты очень точно определили цель, которую необходимо поразить, чтобы убрать с пути главное препятствие. Язык ‒ это не только средство общения и познания мира, в больших культурах он является своего рода ценностной матрицей, в которой закреплены как основы миропонимания, так и миллионы специфических смысловых оттенков, складывающихся в такую картину мира, которая открыта только носителю данной языковой традиции. Русский является именно такой матрицей. И поставленная задача не имеет никакого отношения к стремлению обеспечить доминирующие позиции украинского в обществе. Главный удар наносится по системе ценностных координат для того, чтобы в отдаленной перспективе очистить мировосприятие украинца от элементов некогда родной ему и абсолютно понятной идентичности.

На очереди в Раде лежит еще один законопроект. Он предлагает способы борьбы с русским миром и дает различные дефиниции этого понятия. Речь не о языковых практиках, а об искоренении всего русского. Украинский же мыслится не как средство для выражения национального самосознания, а как инструмент слома русской ценностной и культурной матрицы.

За русским языком стоят как минимум святоотеческая традиция и связанные с нею подвиги веры,  колоссальный опыт государственного строительства, русское искусство во всем многообразии его блистательных форм и многогранности духовной проповеди, право, наука, философия и много чего еще. Он вобрал в себя энергию жизни многих поколений, он помнит о героизме предков, о предательствах и изменах, победах русского оружия и поражениях на поле битвы, достижениях отечественной мысли и технологических неудачах. Примерив на себя русский язык, человек невольно проникается ясностью его глубоко христианских по своему существу смыслов. И нейтрализовать колоссальное влияния, оказываемое языком на весь строй человеческих мыслей и чувств, невозможно.

Произнося такие слова как «любовь», «сочувствие», «помощь», счастье», «война», «родина» мы большей части будем вкладывать в них то же самое, что и немцы, французы или англичане. Но в каких-то отдельных моментах значения этих базовых понятий будут разниться просто потому, что в их истории происходили какие-то события, добавившие словам какие-то смысловые оттенки — горечи, разочарования или, наоборот, восторга. Этот люфт в смыслах легко уловить по словарям. Иногда синонимический набор, предлагаемый для перевода, кажется нам очень странным.

Украинский язык должен стать ломом, которым станут крушить ценностную матрицу и надо сказать, что приспособить его для этой роли будет не очень сложно. А русский так и вообще не годился на роль силового инструмента, поскольку из него принципиально неизвлекаема его культурная основа. Будучи народным диалектом русского, украинский имел свою не то, чтобы узкую, но специфическую сферу применения. Диалект не претендует на высоты в науке или теологии, это, прежде всего, сугубо функциональное средство общения. Но, набираясь опыта и ресурсов, становясь все более гибким, он способен обрести выразительность, достаточную для того, чтобы создать прекрасные образцы фольклора и народной поэзии. Собственно, в народной песне украинский язык и состоялся. Но не в литературе, хотя литературных произведений написано много, поскольку из средства общения он так и не сумел переместиться в сферу понятий, терминологии, сложных обобщений. Тропы, то есть образы — сколько угодно, но не мудрствование, не складывание сложных теорий, не область абстрактного знания.

Предметом украинского была и остается эмоциональная жизнь человека, его способность любить радоваться, горевать, переживать измену, проживать невзгоды и ловить краткие моменты счастья. Он не стал языком с собственной ценностной матрицей, поскольку ему она и не было особенно нужна. Являясь подотделом русского, он до поры до времени прекрасно себя чувствовал в рамках общей культурной традиции, прекрасно осознавая свою фольклорную природу.

Когда же националисты придали ему статус отдельного языка, выяснилось, что в силу свой слабости, недособранности украинский вполне можно перенастроить, вложив в него и новые смыслы, и новую нравственную парадигму. Если речь идет о том, что необходимо убедить украинцев в том, что они и русские — это два разных народа, то необходимо так поменять язык, чтобы ощущение дистанции стало органичным и естественным. В украинском в силу его неполной субстанциональности легко конструировать ложную мифологию, чем, собственно, националисты и занимаются с середины 19-го столетия.

Признание Бандеры и Шухевича народными героями ‒ это в значительной мере и про язык, поскольку смысл, закрепленный в русском за словом «герой» не допускает использования его для обозначения данных персонажей. Таких смысловых сдвигов множество и все они направлены на формирование другой, враждебной всему русскому идентичности. Так что война с русским языком ‒ это отнюдь не борьба за украинский. В этом конфликте украинскому уготована сугубо инструментальная роль ‒ служить орудием, с помощью которого нужно будет искоренить на Украине все, что связано с Россией, ее историей и культурой. Таким образом, украинский язык тоже оказался жертвой ‒ его натравили на ближайшего родственника, не обращая внимания на то, что его родовые свойства прямо противоположны тем, которые ему насильственно имплантированы. От рождения он был мягким, певучим, иногда горестным, иногда тоскующим, но всегда сочувствующим.

Сейчас же его принуждают быть убийцей.

Андрей Бабицкий
06.10.2018
Источник: Ukraina.ru

«Лягушка, на лугу увидевши Вола...»,
или Почему украинский язык никогда не "убьет" русский

Комментарий М.В. Назарова

В статье А. Бабицкого правильно описано и возникновение украинской мовы как специфической малороссийской части русского языка, и надувание ее самостийниками до размеров быка через "вставленную соломинку" ‒ «как инструмент слома русской ценностной и культурной матрицы». И всё же: можно сколько угодно раздувать лягушку, но быком она стать не способна по своей генетической природе, она не предназначена для этого, хромосом не хватает.

Любой национальный язык представляет собой как бы живое существо, не искусственно создаваемое людьми, а заимствуемое ими из некоей духовной первоосновы ‒ мiра идей ("эйдосов" по Платону), создаваемых Богом для определенного назначения. И так же, как талантливый художник не сам творит свой шедевр, а, будучи чутким медиумом, узревает его и извлекает из идеального Божьего мiра, так и народ "творит" свой язык в соответствии со своими представлениями о бытии и соответственно Божьему Промыслу. В этом смысле русский как язык удерживающего Третьего Рима ‒ один из сакральных языков познания мiроздания и Бога (наряду с языками Первого и Второго Рима: латынью и греческим). И отрывание части исторически единого русского народа от пользования этим Божественным даром ослепляет этих несчастных людей.

Сам украинский язык изначально вовсе не бедный или смешной, каким он часто кажется русскому уху. Он не бедный, когда он существует как особая часть русского языка, предназначенная для лучшего выражения характера, природной красоты Малороссии (прекрасно это показано Н.В. Гоголем в прозе), эмоциональных жизненных состояний (уникальны особенности малороссийской песни). У меня приятные "уютные" воспоминания о моих полтавских бабушках, говоривших со мной в детстве на этом языке. Он не бедный, когда не отделяет себя от других стилистических частей русского языка ‒ литературного и священного-богослужебного, ‒ а чувствует себя их особой ветвью. Он становится бедным и смешным, когда, наподобие лягушки, тщится раздуться до господствующей роли и заменить собою более высокие уровни народного языкового организма, заменяя норму и более высокий стиль диалектными бытовизмами, для этой роли не предназначенными. (Смех вызывается именно парадоксальным сочетанием несочетаемого.) Разумеется, и роль "боевой лягушки", атакующей быка, смехотворна.

Молодое поколение, воспитываемое на мове, все более подвергаемой чужеродной мутации и искусственно отрываемой от русского языка, поначалу может не ощущать этой бедности и смехотворности, не имея должного культурного кругозора и поводов для сравнения. Возможно, многие "щирые украинцы" такими и останутся. Но по мере образовательного и духовного созревания ‒ кто к этому способен вместо западнического апостасийного подражательства ‒ такой честный умный "украинец" не может не прозревать своих исторических корней, значения всего вселенского масштаба Русского мiра и его духовного места в человеческой истории. И тогда у такого "украинца", у него самого, не желающего быть раздутой лягушкой, неизбежно возникает сознание собственной ущербности, поскольку местечковая украинская мова непригодна для адекватного восприятия и выражения важнейших мiровых смыслов вне общерусского литературного языка и русской культуры. Показательно, что такие великие сыны Украины-Малороссии, как Григорий Сковорода, Гоголь, Костомаров, искренне любя свою малую родину, не считали возможным использовать мову в своем философском, религиозном, идеологическом творчестве, ‒ а писали на русском языке. (И даже "основоположник украинской литературы" русофоб-богохульник Тарас Шевченко мову употреблял только в поэтической лирике, а свои размышления излагал по-русски.)

Поэтому не только Россия, но и сам русский язык, открывая ослепляемому населению Украины истинные размеры нашей общей православной культуры и русской цивилизации, воспринимается киевскими узурпаторами и глобализаторами как большая опасность.

К сожалению, это чувство бедности может у т.н. "интеллигенции" переходить в комплекс неполноценности и в озлобление против русскости, в том числе на уровне языка. С религиозной точки зрения, это озлобление имеет сатанинскую природу. Ведь излюбленным инструментом сатаны по соблазнению людей является поощрение в них гордыни. Он и сам пал на путь богоборчества вследствие своей гордыни, и увлек на этот путь первых людей («будете как боги»), затем соблазнил богосозданный народ («только евреи ‒ люди, и мiр создан для евреев»), и христианскую цивилизацию, выродившуюся в капиталистическую апостасийную («богатство ‒ знак богоизбранности»), и восставший против нее социализм («ни Бог, ни Царь и ни герой, добьемся мы освобождения своею собственной рукой»).

Вот и украинская гордыня, превратившая свое географическое название в "национальное", доходит до смешного: якобы украинцы – старейший европейский народ, которому 140 000 лет (так говорится в школьном учебнике: Роман Лях, Надiя Темiрова. История України. Пiдручник для 7-го класу. Рекомендовано Міністерством освіти і науки України. Киiв. 2005), а азиаты-москали потом оккупировали Украину, и она как часть Европы освобождалась от московского гнета путем многих "антиколониальных войн".

Украинский язык провозглашают матерью всех индоевропейских языков, ссылаясь на домыслы преподавателя Одесской гимназии в конце ХІХ в. Михаила Красуского "Древность малороссийского языка", опубликованные в 1880 г., а в наше время (в переводе на украинский переиздана в журнале "Дніпро", 1991, № 10). Этот доморощенный языковед, используя метод т.н. "народной этимологии", утверждает, что «малороссийский язык не только старше всех славянских, не исключая так называемого старославянского, но и санскрита, греческого, латинского и других языков». В доказательство Красуский приводит ряд слов, подобных по звучанию и значению в украинском языке и в санскрите, современные украинские газеты печатают украинско-санскритский, украинско-латинский лексиконы тождественностей, которые якобы подтверждают это "открытие". При этом забывают упомянуть, что подобные сходства имеются в изначальном русском, от которого произошел украинский, и во всех языках т.н. индоевропейской языковой семьи.

Всю эту "национальную гордость" (проистекающую из комплекса неполноценности) вдалбливают в головы искусственно формируемому новому "свидомому" поколению детишек, уже вовсе не смешно орущих: «Хто не скаче той москаль! Москаляку на гіляку!» ‒ из них вырастают вооруженные нацистские банды с лозунгами "Украина понад усе!".

Раздувшаяся лягушка, сознавая свой комплекс неполноценности, завистливо ненавидит "вола" на всех уровнях своего самосознания, становясь самым антирусским инструментом в сатанинских планах врагов исторической России. Былая часть русского народа превращается ими в янычар, горящих сатанинской злобой к своему русскому как к самому ненавистному в мiре – это уникальный духовный феномен. Дмитрий Ярош (глава укронацистского "Правого сектора", депутат Верховной рады, заместитель главы Комитета по вопросам национальной безопасности и обороны, советник Главнокомандующего вооруженных сил Украины) заявил: «Российская империя вечный враг, который должен быть разрушен»). Ему вторит другой депутат – Ирина Фарион: «Враг господствует на нашей земле. Его нужно было гнать отсюда еще с 1654 года... Поэтому эти существа заслуживают только одного – смерти». Кандидат в президенты, бывшая глава правительства при Ющенке Тимошенко: «расстреливать русских из атомного оружия, ... чтобы от этой России не осталось бы даже выжженного поля»...

Таким образом, в историософском масштабе насаждение украинского языка против русского является одним из фронтов Мiровой войны строителей царства антихриста против исторической России как главного потенциального препятствия. (См. главку: Укроамериканская революция в масштабе православной историософии.) При этом нынешние борцы против русского языка на Украине убивают прежде всего историческое самосознание своего народа, его культурный и духовный уровень , превращая его в ослепленную жертву глобализаторов.

Вспомним, что в басне Крылова раздувшаяся лягушка в конце концов лопается. Та же участь ждет и украинскую мову в качестве единой и обязательной для всех: русский язык, несмотря на запреты и гонения, по сей день остается для населения Украины незаменимым во многих сферах жизни, и их трудно ограничить запретами. Сами правители "Незалежной" украинским (специально выученным) владеют хуже, чем русским, на котором они ругаются между собой и общаются в быту. Более того: для русскоязычной и образованной части населения Украины административное насаждение мовы в качестве русофобского политического инструмента превращает ее в мертвый язык официоза и ненависти. Однако сама самостийная жаба может и не лопнуть, поскольку ее надуватели будут ее латать, подклеивать, стягивать металлическими обручами на козлах-подпорках, превращая в муляж государства независимо от остающегося числа населения. Ведь надувателям нужна не "свободная Украина", а оправдание их Мiровой войны против возможного восстановления удерживающей России (в историческое становление которой и малороссы внесли свой большой вклад).

Убить русский язык мова-мутант не в силах. С моей точки зрения, более серьезная опасность русскому языку грозит сегодня от нынешней языковой практики в РФ – и не только от сохраняющейся безграмотной большевицкой орфографии, но и от "прогрессивного" засорения иностранными терминами, в основном англицизмами, даже в тех случаях, когда имеются соответствующие русские слова. К сожалению, это разрушение языка насаждается сверху – достаточно послушать телевидение и речи правителей... Русский язык может успешно обороняться от своих "убийц" только при сохранении своего божественного первообраза. Иначе Богу будет не нужен русифицированный вариант англо-американского инструмента антихристовой глобализации.

МВН
8.10.2018

Резюме статьи для анонса:
Сам украинский язык изначально вовсе не бедный или смешной, каким он часто кажется русскому уху. Он не бедный, когда он существует как особая часть русского языка. Он становится бедным и смешным, когда, наподобие лягушки в известной басне, тщится раздуться до господствующей роли и заменить высокий стиль диалектными бытовизмами, для этой роли не предназначенными. Русский язык ‒ один из сакральных в истории познания человечеством мiра и Бога. В историософском масштабе насаждение украинского языка против русского является одним из фронтов Мiровой войны строителей царства антихриста против исторической России как главного потенциального препятствия. При этом нынешние борцы против русского языка на Украине убивают прежде всего историческое самосознание, культурный и духовный уровень своего народа, превращая его в ослепленную жертву глобализаторов.

См. также: О значении русского языка
Обсуждение на форуме РИ: Украинский язык и русский язык

---