Памяти историка Николая Ивановича Костомарова

7.04.1885 (20.04). - Умер историк Николай Иванович Костомаров

Малороссия как малая родина
К познанию России от обратного – 7

Николай Иванович Костомаров (4.05.1817–7.4.1885) – выдающийся русский историк, этнограф, писатель, критик. Родился в селе Юрасовка, ныне Ольховатского района Воронежской области в семье помещика, отставного капитана, мать – крепостная крестьянка Мельникова малороссийского происхождения. Отсюда происходит и его основной интерес к Малороссии, почему его можно назвать и малороссийским историком (но никак не "украинским" в современном понимании этого слова).

Из воронежского пансиона, куда его отдала мать, он перешел сразу в третий из четырех классов гимназии, а затем, в возрасте 16 лет, единственный из всех гимназистов поступил на историко-филологический факультет Харьковского университета (окончил его в 1837 г.).

О своем выборе профессии он говорил так: «История сделалась для меня любимым до страсти предметом; я читал много всякого рода исторических книг, вдумывался в науку и пришел к такому вопросу: отчего это во всех историях толкуют о выдающихся государственных деятелях, иногда о законах и учреждениях, но как будто пренебрегают жизнью народной массы? Бедный мужик, земледелец-труженик, как будто не существует для истории; отчего история не говорит нам ничего о его быте, о его духовной жизни, о его чувствованиях, способе его радостей и печалей?.. Но с чего начать? Конечно, с изучения своего русского народа; а так как я жил тогда в Малороссии, то и начать с его малорусской ветви. Эта мысль обратила меня к чтению народных памятников».

Таким обращением к жизни народа и откровенным описанием темных и светлых сторон его исторического бытия Костомаров занял в тогдашней исторической науке своеобразное место на общем фоне "военно-административной" истории, этим изначально объяснялись и его некоторые трения с властями, запретившими его первую диссертацию "О причинах и характере унии в Западной России". Весной 1843 г. Костомаров подал на факультет диссертацию на новую тему "Об историческом значении русской народной поэзии" и защитил ее. В январе 1844 г. он получил степень магистра исторических наук. Это была первая на Украине диссертация этнографического характера. И одновременно как поэт-романтик Костомаров тоже соединял в своем творчестве «исторические и легендарные мотивы, внес в перепевы из украинского фольклора конкретные черты исторического прошлого» – коллеги полагали, что этим нарушалась грань между наукой и литературой. Тем не менее в июне 1846 г. после выступления на заседании Совета с пробной лекцией он был единогласно утвержден преподавателем русской истории Киевского университета.

Основной задачей общества Костомаров считал «распространение идей славянской взаимности как путями воспитания, так и путями литературными» – для единения славянских народов. Правда, Костомарову в своем окружении не удалось избежать причастности к так называемым "вольнолюбивым" кружкам, каким стало Кирилло-Мефодиевское общество.

Предшествовало Кирилло-Мефодиевскому обществу тайное общество при Киевском университете, в которое входили П.А. Кулиш, Т.Г. Шевченко и др. Оно вело пропаганду среди студентов университета и населения, распространяло революционную литературу, в том числе произведения А. Мицкевича, среди них "Книги народа польского и польского пиллигримства", давшие мысль кирилло-мефодиевцам написать "Книги бытия украинского народа". Идея «революционного объединения славян», пропагандировавшаяся кирилло-мефодиевцами, возникла у них «по примеру и под влиянием такой же идеи декабристов». "Книга бытия украинского народа" повествовала также о мессианской роли Украины с якобы присущим ей революционным демократизмом.

Неудивительно, что в марте 1847 г. Кирилло-Мефодиевское общество было запрещено властями. Видные его члены были арестованы, и после следствия были приговорены к заключению или ссылке. Костомарова приговорили к годичному заточению в Алексеевском равелине Петропавловской крепости и административной ссылке в Саратов, где он находился до 1852 г. и подружился с революционером Н.Г. Чернышевским.

Впрочем, революционная "вольнолюбивость" была в молодости свойственна многим русским правым деятелям и объяснялась искренним нежеланием мириться с міром, во зле лежащим, при непонимании должных средств удержания зла. Так и Костомаров поначалу написал как-то о проблеме теодицеи: «Видя зло, не могу помириться с безконечною любовью Творца! Есть ли на самом деле промысел Божий?». Если такое непонимание продолжалось и в зрелом возрасте – получался революционер-разрушитель, если оно сменялось духовной мудростью и религиозной углубленностью (как у Гоголя, Достоевского, Тихомирова) – Россия обретала нового выдающегося деятеля, художника, ученого, мыслителя. Путь в этом направлении был открыт и для Костомарова.

Он был православным верующим человеком, а А.И. Герцен, Н.Г. Чернышевский, Н.А. Добролюбов подталкивали Костомарова на путь революционного украинского сепаратизма и критиковали за "буржуазную умеренность" и "религиозный мистицизм". Но поскольку ни сепаратистом, ни революционером-атеистом Костомаров быть не желал, на этой почве и произошёл его разрыв с Чернышевским и сближение со славянофильскими кругами. Хотя взаимопонимание с властями не налаживалось из-за его прежнего творческого несоответствия официальной линии в историографии.

Таковы были работы Костомарова по истории народных движений ("Богдан Хмельницкий и возвращение Южной Руси к России", 1857; "Бунт Стеньки Разина", 1858), которые создали их автору широкую известность. Затем Костомаров написал несколько работ по "диссидентам" в церковной истории ("Великорусские религиозные вольнодумцы в XVI веке: Матвей Башкин и его соучастники. Феодосий Косой", "Воспоминания о молоканах", "История раскола у раскольников" и др.). Однако обвинения в свой адрес в "украинском" сепаратизме он находил несправедливыми, а сам сепаратизм считал безответственной политической абсолютизацией местных этнографических особенностей Малороссии.

Основное требование Костомарова к историку состояло в том, чтобы его труды имели целью «строгую, неумолимую истину» и не потакали застарелым предубеждениям национального чванства. Что касается замечаний в его адрес о свободном обращении с источниками и сочинительстве истории, то именно в этом ученый видел призвание историка: уразумевать смысл событий, давать им разумную связь и стройный вид, не ограничиваясь переписыванием документов.

Из современных ему историков Н.И. Костомаров выделял С.М. Соловьева как представителя государственного направления. Он подчеркивал его заслуги в установлении связей между новым временем и давно прошедшим. Костомаров отметил также вклад в русскую историю славянофила К.С. Аксакова, хотя и не во всем соглашался с его взглядами на историю Руси.

В 1859–1862 гг. Костомаров – признанный профессор русской истории Петербургского университета. В эту же пору он был избран членом археографической комиссии и предпринял издание актов по истории Украины XVII в. Подготавливая эти документы к изданию, он начал писать по ним ряд монографий, которые должны были в результате составить историю Украины со времени Хмельницкого; эту работу он продолжал до конца жизни. Кроме того, Костомаров принимал участие в некоторых журналах ("Русское Слово", "Современник"), печатая в них отрывки своих лекций и исторические статьи.

Костомаров как бы охладел к современности и перестал интересоваться ею, окончательно уйдя в изучение прошлого и в архивные работы. Один за другим появлялись в свет его труды, посвященные крупным вопросам по истории Украины, Московского государства и Польши. Для этих работ характерна выдвинутая Костомаровым романтическая теория "безклассовости" и "безбуржуазности" малороссийской истории, а также ее "двух начал"  – вечевого и единодержавного.

Костомаров откровенно описывал жидовское иго в Малороссии и вообще не поддавался в этом вопросе всеобщей "юдофильской повинности". Так, например, в связи с затянувшимся расследованием Саратовского дела о ритуальном убийстве жидами христианских мальчиков (в 1850-х гг.) Костомаров был возмущен попытками еврейских ученых исказить фактически доказанную суть дела. Он спорил с лживыми попытками защитника евреев Хвольсона именно потому, что он это дело «близко знает», «жил в то время в Саратове и, находясь на службе, был прикомандирован к следователю». Этого текста нет в полном собрании сочинений Костомарова (Костомаров Н.И. "Употребляют ли евреи христианскую кровь?" // Новое время. 1879. № 1172).

В начале 1875 г. Костомаров перенес тяжелую болезнь. В это время скончалась его мать Татьяна Петровна. После смерти матери творческую деятельность историка поддерживала А.Л. Костомарова, обвенчавшаяся с ним 9 мая 1875 г. В 1976 г. Костомаров был избран членом-корреспондентом Петербургской АН, что означало официальное признание его научных заслуг и примирение с властями.

Лето 1883 г. Костомаров провел на Украине. Состояние его здоровья резко ухудшилось, но, несмотря на это, зиму он работал в архиве. Весной 1884 г. он снова покинул Петербург и уехал на Украину, его мечтой было окончить жизнь в Киеве – «матери городов русских». По возвращении в Петербург осенью Костомарова уже почти не оставляла болезнь, но он подготовил к печати "Семейный быт в произведениях южнорусского народного песенного творчества", а также все необходимые материалы для монографии о Ломоносове, начал писать исторический очерк из времен бироновщины, которому суждено было остаться незаконченным.

Менее известен Костомаров как поэт-романтик (сборники "Украинские баллады", 1839, "Ветка", 1840). В драмах "Савва Чалый" (1838), "Переяславская ночь" (1841) изображена национально-освободительная борьба украинского народа против поляков. Повести "Сорок лет" (1840), "Сын" (1865), "Холоп" (1878), "Черниговка" (1881) и др.

Огромное значение Костомарова в развитии русской историографии состоит в том, что им была внесена и настойчиво проводилась во всех его трудах идея "народной истории" как местной истории каждой из отдельных ветвей русского народа – для их единения при осознании его нераздельной цельности. Этим Костомаров не находил понимания у твердолобых чиновников-бюрократов, но заложил необходимую основу для развития малороссийского особого культурного самосознания как неотъемлемой части русского – в противовес либеральному и революционному сепаратизму. И разве не должны русские православные патриоты культивировать подобную любовь к малой родине каждого из нас?

7 апреля 1885 г. Н. И. Костомаров умер в Петербурге.

М.Н.

К познанию России "от обратного" - см. также:

1. Памяти Н.М. Языкова.
2. Герцен: «Террором создать ничего нельзя».
3. Памяти Л.А. Тихомирова.
4. Достоевский: «Православие – наш социализм».
5. Жертва Гоголя Божественной правде.
6. Самарин: от Гегеля – к Православию.
7. Костомаров: Малороссия как малая родина.
8. Карамзин: от масонства к монархизму.
9. Иван Киреевский: от романтизма к Православию.
10. Памяти К.С. Аксакова.
11. Памяти П.А. Вяземского.
12. М.Н. Катков: «государственный деятель без государственной должности».
13. А.В. Карташев: от масонского министра – к апологету Св. Руси.

Костомаров о мазеповщине

В последней главе своей книги "Мазепа" Н.И. Костомаров дает этому деятелю, объявленному ныне на самостийной Украине "национальным героем", такую характеристику:

«Самое верное определение этой личности будет сказать, что это была воплощенная ложь... На самом деле, как показывает его тайный договор с Лещинским, он думал отдать Украину под власть Польши... король Ян Казимір посылал его агентом на Украину проводить план возвращения этого отпавшего от Польши края к прежнему господству... Он [Мазепа] благоразумно выговаривал себе владение в белорусском крае, а Малороссию отдавал на жертву междоусобной войны... Но ему не жаль было того народа, у которого он за 20 лет своего правления не мог приобресть любви... Он только обманывал своих малороссийских соумышленников призраком независимости, а на самом деле собирался ввергнуть их со всею страною в рабство, – в этом не может быть сомнения, и Петр, обличавший в том Мазепу перед всем малороссийским народом, был прав... И большинство козаков, и весь малороссийский народ – все пошло не за него, а против него... И если кто был истинным виновником спасения Русской державы, то это – малороссийский народ... Нигде эта истина не явилась так наглядно, как в эпоху Мазепы».

Образ домашней жизни наших предков

Предки наши, как знатные, так и простые, согласовывали свой домашний образ жизни с богослужебным порядком и в этом отношении делали его похожим на монашеский.

Вставая рано от сна, русский тотчас искал глазами образа, чтоб перекреститься и взглянуть на него; сделать крестное знамение считалось приличнее, смотря на образ; в дороге, когда русский ночевал в поле, он, вставая от сна, крестился, обращаясь на восток... После омовений и умываний одевались и приступали к молению.

Если день был праздничный, тогда шли к заутрени, и благочестие требовало, чтоб встать еще ранее и прийти в церковь со звоном еще до начала служения заутрени. Если же день был простой или почему-нибудь нельзя было выходить, хозяин совершал должное богослужение по книге, когда умел грамоте.

В комнате, назначенной для моления, – крестовой, – или когда ее не было в доме, то в той, где стояло побольше образов, собиралась вся семья и прислуга: зажигались лампады и свечи; курили ладаном. Хозяин как домовладыка читал пред всеми вслух утренние молитвы; иногда читались таким образом заутреня и часы, смотря по степени досуга, уменья и благочестия; умевшие петь пели. У знатных особ, у которых были свои домашние церкви и домовые священнослужители, семья сходилась в церковь, где молитвы, заутреню и часы служил священник, а пел дьячок, смотревший за церковью или часовнею, и после утреннего богослужения священник кропил святою водою.

Окончив молитвословие, погашали свечи, задергивали пелены на образах, и все расходились к домашним занятиям. Там, где муж жену допускал до управления домом, хозяйка держала с хозяином совет, что делать в предстоящий день, заказывала кушанье и задавала на целый день уроки в работах служанкам. В таких домах на хозяйке лежало много обязанностей. Она должна была трудиться и показывать собою пример служанкам, раньше всех вставать и других будить, позже всех ложиться: если служанка будит госпожу, это считалось не в похвалу госпоже. При такой деятельной жене муж ни о чем не заботился по домашнему хозяйству; жена должна была знать всякое дело лучше тех, которые работали по ее приказанию...

В утреннее время считалось нужным обойти службы. Хозяин навещал конюшню, ходил по стойлам, смотрел: наложена ли под ногами лошадей солома, заложен ли им корм, приказывал пред своими глазами давать лучшим лошадям овса, а страдным (т.е. рабочим) – овсяной муки или невейницы, потом заходил в хлевы: коровий, свиной, птичий, приказывал скотникам пригонять перед собой несколько отборных штук скота, кормил их из своих рук и посыпал зерно курам и гусям, потому что когда сам хозяин из своих рук кормит их, то от того плодородие умножается...

После всех домашних распоряжений хозяин приступал к своим обычным занятиям; купец отправлялся в лавку, ремесленник брался за свое ремесло, приказные люди наполняли приказы и приказные избы, а бояре в Москве стекались к Царю и занимались делами. Приступая к началу дневного занятия, будь то приказное писательство или черная работа, русский считал приличным вымыть руки, сделать пред образом три крестных знамения с земными поклонами, а если предстоит возможность, то принять благословение священника.

В десять часов служились обедни. По духу времени в те времена Цари, в сопровождении бояр и думных людей, всякий день ходили в церковь, да и частные люди...; всякий же церковный праздник толпа народа наполняла храмы, но текущие дела, однако, не прерывались от этого.

В полдень наступало время обеда. После обычного обеда ложились отдыхать. Это был повсеместный и освященный народным уважением обычай. Спали, пообедавши, и цари, спали бояре, спали купцы, затворив свои лавки; уличная чернь отдыхала на улицах. Не спать или, по крайней мере, не отдыхать после обеда считалось в некотором смысле ересью, как всякое отступление от предковских обычаев. Известно, что в числе подозрений, обличавших в Самозванце нецарское происхождение и уклонение к латинской вере, было и то, что он не спал после обеда...

Вставши от послеобеденного сна, русские опять принимались за обычные занятия. Цари ходили к вечерне, а часов с шести вечера... предавались уже забавам и беседам. Впрочем, смотря по важности дела, иногда бояре собирались во дворец и вечером...

Вечер в домашнем быту был временем развлечений; зимою собирались друг к другу родные и приятели в домах, а летом в палатках, которые нарочно раскидывались пред домами. Русские всегда ужинали, а после ужина благочестивый хозяин отправлял вечернее моление. Снова затепливались лампады, зажигались свечи перед образами; домочадцы и прислуга собирались на моленье. После такого молитвословия считалось уже непозволительным есть и пить; все скоро ложились спать.

Н.И. Костомаров
(Из "Очерка домашней жизни и нравов великорусского народа в ХVI и ХVII столетиях")

---