22.12.1870 (4.01). – Умер педагог Константин Дмитриевич Ушинский
Учитель русских учителей
Константин Дмитриевич Ушинский (19.02.1824–22.12.1870) вошел в когорту выдающихся отечественных деятелей науки и культуры как основоположник педагогической науки в России, автор широко известных учебников для народных школ, литератор, журналист.
Родился в дворянской семье чиновника Тульской казенной палаты – главного финансово-хозяйственного органа губернии. Прекрасное начальное образование получил дома. В 1844 г. окончил юридический факультет Московского университета. Три года преподавал в звании профессора в Демидовском лицее Ярославля, с 1854 по 1862 гг. вел занятия, инспектировал в Гатчинском и Смольном институтах.
Участвуя в движении против социальной язвы крепостничества, Ушинский, к сожалению, не избежал воздействия "прогрессивно-демократических идей" (БСЭ) и этим осложнял свои отношения с более консервативными коллегами. Но все же он был человеком искренним, верующим и видел в Православии и патриотизме основу неразрывного единства обучения и воспитания: необходим не просто запас знаний, а создание нравственной личности. Большое внимание уделял роли творческого труда в воспитании. Практической основой своей системы он поставил необходимое требование общедоступного народного образования; выдвигал проекты, ликвидирующие пропасть между начальным и средним образованием. В этом духе с 1860 г. он редактировал "Журнал Министерства народного просвещения", превратив его из сборника официозных распоряжений в живой и интересный педагогический журнал. В 1862 г. Ушинский был направлен в командировку с семьей в Швейцарию для изучения постановки школьного образования, где познакомился с Н.И. Пироговым, который в этот период также занимался педагогической деятельностью.
Большое значение в воспитании Ушинский придавал тщательному и глубокому изучению русского языка, в котором "одухотворяется весь народ и вся его родина". Открытием в педагогической литературе явилось его пособие для обучения русскому языку "Родное слово" (1864). Эта книга и "Детский мiр" (1861) выдержали до революции более 100 изданий. Незаконченным остался грандиозный труд "Педагогическая антропология", посвященный душевной жизни человека во всех его взаимосвязях.
Умер он в Одессе 22 декабря 1870 г., похоронен в Киеве.
К.Д. Ушинский. О нравственном элементе в русском воспитании
(отрывки)
... Теперь, именно теперь, когда нас ожидают глубокие общественные преобразования, коренная перемена в сельском быту, появление в обществе двадцати миллионов новых граждан, финансовая реформа, сети железных дорог и вследствие того проникновение промышленности и торговли с их хорошими и дурными спутниками в отдаленнейшие захолустья, когда грамотность, потребность которой выказывается все сильнее, грозит сойтись с подонками нашей литературы; когда сам народ обществами трезвости высказывает потребность нравственного преобразования – до́лжно наконец серьезно подумать об устройстве русской народной школы.
Теперь только стала она возможной и в то же время сделалась необходимой. Теперь это уже не преждевременная прихоть, не страсть к подражанию, не роскошь и даже не просто хорошее богоугодное дело, но насущный, жизненный вопрос, настоятельно требующий разрешения и от разрешения которого, более или менее удачного, зависит правильный исход всех прочих реформ, начатых или предполагаемых в настоящее время.
В решении столь важного общественного вопроса должны принять участие и литература и все общество, потому что в деле общественного воспитания общественное мнение всегда будет играть важную роль; но главными участниками в практическом разрешении этого вопроса явятся, без сомнения, с одной стороны – Церковь, с другой – все наше учебное и ученое сословие, представители духовного и представители светского образования. По коренному смыслу христианской религии духовный пастырь должен быть не только служителем алтаря, не только проповедником слова Божия, но наставником и учителем. На обязанности его лежит не только принятие в недра Церкви нового христианина посредством таинства Крещения, но и введение его в смысл христианских истин и в нравственный храм христианства. Оставляя в стороне небесное назначение религии, как приготовительницы христианина к будущей жизни, мы полагаем, что христианский пастырь имеет назначение умственно и нравственно возвышать людей и в этой жизни и открывать источник того благодетельного влияния, которое христианская религия оказала на умственное и нравственное развитие человеческих обществ; словом, что духовные пастыри наши должны приготовлять в нас не только членов Церкви, но и деятельных граждан христианского государства. Педагогическая деятельность не только не противоречит характеру деятельности священнослужительской, но является самым необходимым ее дополнением. Может ли быть для служителя алтаря и проповедника слова Божия какая-нибудь деятельность приличнее воспитания молодых поколений?..
Дело не в том, кто – духовное или светское лицо – должен заведовать народной школой; но в том, чтобы заведующий народной школой был истинный христианский воспитатель, истинный педагог по призванию, по цели, по занятиям и искусству; простая добросовестность должна удерживать каждого из нас от возложения на себя обязанностей, искусство исполнения которых нам чуждо. Но в том-то и беда, что не многие у нас еще и до сих пор убеждены, что воспитание есть искусство, и притом искусство нелегкое, хотя, казалось бы, результаты, которых мы до сих пор достигали в воспитании, могли убедить в этом каждого. Но если необходимо, чтобы духовные лица, посвящающие себя воспитательной деятельности, были хорошими педагогами, то, с другой стороны, необходимо также, чтобы светские лица, принимающиеся за воспитание, особенно простого народа, были не только хорошие педагоги, но и истинные христиане по своим стремлениям и убеждениям, насколько убеждения человека доступны взору других людей. Как только мы захотим отделить непереходимой гранью преподавание Закона Божия от преподавания других предметов, то хотя преподавание различных предметов и останется, но воспитание исчезнет. Современная педагогика исключительно выросла на христианской почве, и для нас нехристианская педагогика есть вещь немыслимая – безголовый урод и деятельность без цели, предприятие без побуждения позади и без результатов впереди.
Можно ли себе представить, например, сколько-нибудь сносного учителя грамотности даже, который бы не коснулся религиозных истин, если только он не занимается одним механизмом чтения, убийственным для детской головы. Мы требуем, чтобы учитель русского языка, учитель истории и т.д. не только вбивали в голову своим ученикам факты своих наук, но развивали их умственно и нравственно. Но на чем же может опираться нравственное развитие, если не на христианстве? Если такое отделение провести последовательно, то можно даже отцу и матери запретить внушать религиозные истины своим детям...
Воспитателем в народной школе вообще не может быть такой человек, который не знаком настолько с христианской религией, чтобы не быть в состоянии сообщить одиннадцатилетним крестьянским детям тех религиозных понятий, какие только они могут принять по их возрасту и развитию. Такой воспитатель вообще не может быть воспитателем, и тем более воспитателем в народной школе.
Таким образом, мы полагаем, что в народной школе воспитателем может быть одинаково как светское, так и духовное лицо, только бы они были подготовлены к делу воспитания; что дело народного воспитания должно быть освящено Церковью, а школа должна быть преддверием Церкви.
При этом мы считаем удобным выразить вообще желание, чтобы наше светское образование сблизилось с религиозным; особенно, приступая к делу народного воспитания, о нравственном элементе в русском воспитании весьма полезно бы было, чтобы для светских лиц была открыта возможность полного богословского образования – в семинариях ли или в университетах, и чтобы для лиц духовного звания сделалось доступным полное педагогическое образование. Тогда только мы вправе будем ожидать плодовитого сближения между этими двумя сторонами русской жизни – между образованием и Церковью. Если этого сближения еще не произошло, то в этом никак не виноваты основания православной религии, потому что православие есть единственная религия, представляющая все условия для такого движения.
Оставляя в стороне чисто религиозное значение православия и глядя на него только со стороны жизни земной, общественной, мы видим в нем единственную религию, которая, сохраняя нерушимо не только общие, основные истины христианства, но и свои древние формы, может стать религией великого и образованного народа, быстро и неуклонно идущего по пути общей европейской цивилизации. Католицизм не истинами христианства, а своей иерархией поставил препону цивилизации народа, и эта препона оказалась бессильной. Земное владычество, а не польза народная, было главным мотивом католических прелатов. Характер протестантизма определяется всего лучше его названием – это вечная протестация, вечное отрицание, которое не может остановиться, не отказавшись от собственного своего характера. Протестантизм силен лишь только до тех пор, пока протестует; но как только захочет остановиться, превратиться в ортодоксию, так и обнаружится неопределенность его границ. Вся история протестантизма проходит или в протестациях, а тогда она блестяща и возбуждает сочувствие, или в попытках остановиться, и тогда она темна и возбуждает неудовольствие. Протестантизм раз сдвинулся с исторических основ, и теперь ему трудно остановиться. Но, видя все коренные недостатки протестантизма, мы не можем не сознаться, что он, по крайней мере, некоторое время, соединивши церковь с школой, имел сильное влияние на возвышение уровня народной нравственности.
Православная религия величественно идет по средней, истинной дороге; она, свято сохраняя древние формы христианства и не объявляя римских притязаний на земную власть, благословляет и освящает всякий истинный прогресс. Сохраненные православием древние, бесконечно глубокие и полные мысли формы христианства открывают возможность бесконечного, прогрессивного углубления в себя как для младенчествующего народа, так и для народа, обогатившегося всеми плодами образования. Церковь православная никогда не сделается государством и никогда не превратится в школу; она останется всегда вечным, неземным учреждением.
Наши духовные пастыри сберегли для нас драгоценное сокровище; но сохранением чистоты догматов веры, вечным, неумолкающим служением алтарю не ограничиваются их обязанности: они должны вводить народ в таинственный смысл этих догматов и в нравственный храм христианства. Но для этого, как мы уже сказали, недостаточно одного служения алтарю и одной проповеди; к этому должно присоединиться и учение. Но кто хочет учить, тот должен снизойти до потребности ученика, заглянуть в его душу, быть не только христианским священнослужителем, но и христианским педагогом...
1860 г.
Система Ушинского в русских кадетских корпусах
Эти целостные педагогические принципы системы К.Д. Ушинского были применены в российских кадетских корпусах, где православно-патриотическое воспитание мальчиков и юношей строилось на любви к Богу, Царю и Отечеству, и к родной природе. Современный преподаватель кадетских корпусов полковника Е.П. Исаков напоминает:
«Великий Князь Константин Константинович, "отец всех кадет", полностью одобрял и поддерживал систему Ушинского. Плодотворность ее определяется тем, как учитываются и используются следующие два фактора: свободная инициативная деятельность воспитанника и среда, в которой он растет. Игру, труд, школьную и семейную жизнь ребенка Ушинский называл «деятелями» его нравственного развития.
«Всякая человеческая душа», как писал педагог, требует деятельности, и смотря по роду этой деятельности, которую дает ей воспитатель и окружающая среда и которую она сама себе отыщет ‒ такое направление и примет её развитие. От недостаточной оценки этой основной психологической истины происходят главные ошибки и еще чаще упущения и в педагогической теории, и в педагогической практике. Нет нужды доказывать очевидное! Самое сильное воспитательное действие на ребенка оказывает та его деятельность, которая доставляет ему удовольствие, которую он любит. И первая ее характеристика – свобода. Стремление к деятельности и стремление к свободе так тесно связаны, что одно без другого существовать не могут. Деятельность должна быть «моя», увлекать «меня», выходить из души «моей», следовательно, должна быть свободна. Свобода же затем только мне и нужна, чтобы делать «мое» дело. Отымите у человека свободу, и вы отнимете у него истинную душевную деятельность.
Однако, существует и такая вещь, как необходимость. Она стесняет жизнь, ставит свободе препятствия, которые приходится преодолевать. Только в стеснениях человек создает свое свободное бытие, но и то, что лежит на его обязанности. Если что-то мешает рождению такой привычки, не исключается и принуждение в классных занятиях, в уборке комнат, в аккуратной носке одежды и т. п. Вывод очень четкий: человек, который не умеет принудить себя делать то, чего он не хочет, никогда не достигнет того, чего хочет.
Очевидно, что в таких условиях преодоления собственных желаний и нежеланий укрепляется воля человека, которую Ушинский называл властью души над телом. И эта власть формируется только в опыте, в деятельности. Если подросток бездельничает, такой опыт отсутствует совершенно. «Вот почему праздность детей бывает причиною множества безнравственных поступков. Если в каком-нибудь заведении дети страдают от скуки, то непременно надобно ожидать, что появятся и воришки, и лгуны, и злые шалуны, и испорченные сластолюбцы.
Ушинский также предупреждал, что не всякая активная деятельность детей есть благо. Если в ней нет никакого содержания, а лишь одно наслаждение ею и ее плодами, последствия могут быть весьма плачевными. В частности, возможно развитие и укоренение «извращенного стремления к свободе», которое чаще всего выражается прямым упрямством, своеволием и болезненным самолюбием. Результат – неуживчивость человека. Упрямство нельзя лечить ломкой. Нужно действовать против его причин. Если в основе своеволия ‒ ложно понятый стыд перед товарищами, следует внимательно изучить, насколько верны представления воспитанника о чести, дружбе, товариществе и тактично, но настойчиво корректировать их. Неуступчивость в играх лечится исключением ребенка из них, а каприз ‒ невниманием к нему или, в тяжелых случаях, наказанием. При этом ‒ никакого проявления гнева. Каприза должен отчетливо видеть в каре лишь последствия своего поведения. Предупреждать упрямство воспитанника гораздо полезнее для его нравственного развития, чем исправлять его, и воспитателям полезно знать рекомендации К. Д. Ушинского на этот счет. Вот они:
1) Главная предупреждающая мера есть по возможности ровная жизнь, не наэлектризовывающая в ребенке слишком сильных и сосредоточенных желаний.
2) Должно удовлетворять всем законным требованиям ребенка прежде еще, чем они перешли в сильное желание.
3) Должно всегда доставлять ребенку возможность деятельности, сообразной его силам, и помогать ему только там, где у него не хватает сил, постепенно ослабляя эту помощь с возрастом ребенка.
4) Никогда не обещать ребенку (того), чего нельзя выполнить, и никогда не обманывать его.
5) Если приходится отказать дитяти, то отказывать решительно, разом, без колебаний и потом не менять своего решения.
6) Не отказывать в том, что можно дать или дозволить.
7) Если упрямое желание уже проявляется, то обратить в другую сторону внимание дитяти или прекратить распространение каприза быстрым наказанием.
8) Воля воспитателя должна быть для дитяти такою же неизменною, как закон природы, и чтобы ему казалось столь же невозможным изменить эту волю, как сдвинуть с места каменную стену.
9) Не заваливать ребенка приказами и требованиями, предоставляя ему возможно большую независимость; но немногие требования воспитателя должны быть неизменно выполнены, а невыполнение – влечь за собой наказание с такой же точностью, как нарушение физических законов здоровья влечет за собой болезнь.
10) Расположение духа воспитателя не должно иметь влияния на ребенка; приступая к ребенку, воспитатель должен помнить, что это человек уже другого мира, которому нет дела до наших забот, что это человек будущего, которое принесет ему свои заботы.
Надо также иметь в виду, что опасным противником воспитателя в работе, направленной на укрепление в ребенке воли, является детская лень, явление довольно распространенное, если не сказать «обыкновенное». Маленький человек может быть просто не расположен к тому делу, к которому приучают его взрослые. В частности, это относится к учебным занятиям. Неудачи в них отвращают от самого желания получить знание, и это ‒ одна из причин детской лени. Следовательно, чтобы предотвратить ее укоренение, нужно создать условия, при которых успешное освоение урочного материала становилось бы неизбежным, хотя и нелегким. Победа, достигнутая напряженным трудом, в молодом сердце вызывает радость и зовет к новым успехам.
Однако леность может развиться и оттого, что учение дается кадету очень легко. В этом случае задача педагога состоит в том, чтобы нагрузить воспитанника по его силам. Итак, главное правило педагогики сформулировано Константином Дмитриевичем Ушинским следующим образом: «Дайте душе воспитанника правильную деятельность и обогатите его средствами к неограниченной, поглощающей душу деятельности».
Если воспитателю не удается найти дело, к которому лежит душа воспитанника, это нисколько не означает, что ребенок бездарен. Надо искать дальше, и душепогло - щающее благородное дело откроется для него. И очень важно, чтобы время такого поиска включало многосторонние отношения воспитанника и, следовательно, знакомство с многообразными видами деятельности. Нельзя допускать, чтобы найденное, в конце 24 концов, дело входило в застой - оно обязательно должно обновляться, совершенствоваться, наполняться новыми идеями. Свободный, т. е. излюбленный труд, идущий успешно и прогрессивно, легко по степени энергичности своего хода преодолевающий препятствиями и связанные с ними страдания, увлекаемый все вперед и вперед целью дела, а не его удовольствием и останавливающийся на наслаждениях только во время необходимого отдыха, вот что должно быть идеалом здравого воспитания.
Педагогической системе К. Д. Ушинского вполне соответствовали те основные принципы, от которых не должны были отходить воспитатели кадет:
- Любовь к детям. Нельзя допускать разделения кадет на «любимчиков» и «остальных».
- Доверие. Его временно не удостаивается лишь кадет, уличенный в воровстве. Такой воспитанник по приказу директора корпуса на определенное время (до 1 месяца) лишается погон и права занимать место в строю, и за общим столом. Виновный марширует в 8-ми шагах за строем, и с ним никто не разговаривает. Повседневно и неустанно нужно внушать всем воспитанникам, что кадет лгать - не способен, что он всегда говорит только правду. Педагогам необходимо иметь в виду, что если правдивого слова он сказать не может - или связан честным словом, или его честный ответ нанесет вред товариществу. В неблаговидных поступках кадет сознается сам за себя. Всегда должно быть безусловное неприятие ябедничества и доносительства. Честность и прямодушие - самые хрупкие качества детского и подросткового характера: их легко разрушить, например, деспотическим отношением воспитателя, строгими и частыми несправедливо налагаемыми взысканиями, придирками, неискренностью педагога. Сломанное прямодушие чаще всего замещается подхалимством - худшим, единственно неисправимым из всех пороков военного человека. Угодничество - это тот множитель, который обращает в отрицательную величину все остальные достоинства личности.
- Уважение к личному достоинству каждого кадета. Несдержанность, крик воспитателя, оскорбление воспитанника словом, уязвление его самолюбия намеренно несправедливым отношением - все это признаки профессиональной непригодности педагога. Сквернословие - сугубая непригодность, а рукоприкладство – является великим преступлением.
- Равенство всех кадет - независимо от возраста, их социального прошлого, титулов, чинов и богатства или бедности их родителей, личного интеллектуального и физического развития. В корпусах всячески отваживали кадет от хвастовства, уберегали от соблазнов «роскошной жизни». Ради равенства запрещалось носить или даже просто иметь часы, какие-либо украшения, предметы кадетской формы индивидуального изготовления. Всегда поощрять угощение всех без исключения кадет класса сладостями, полученными от родственников или знакомых посылок.
- Исключение какой бы то ни было «ломки» характеров. Но была обязательной настойчивая, незаметная для кадет коррекция их привычек и ценностных ориентиров. Как и непременное поощрение даже малейших сдвигов в лучшую сторону.
- Воспитание примером! Кадеты, естественно, подражали офицерам-воспитателям, педагогам и старшим кадетам в умении носить форму одежды, по-русски красиво говорить, правильно ходить, держать осанку. Поэтому офицеры-воспитатели, преподаватели должны запретить себе, держать руки в карманах, жестикулировать при разговорах, употреблять слова жаргонного свойства, появляться в Корпусе неряшливо одетыми или небритыми, курить в присутствии кадет. О появлении педагога на службе в нетрезвом состоянии не может быть и речи.
- Воспитание трудом - как подготовка воспитанников в к самообслуживанию в быту, опрятности, добросовестности, готовности сделать любую, пусть и неприятную, но нужную работу, и научить другого тому, что умеешь делать сам. Чистота в Корпусе, поддерживаемая усилиями всех и каждого, должна стать неким культом.
- Недопущение в классах и ротах противоборствующих группировок. Коллективные драки детей - явление в Корпусе недопустимое. А вот от потасовок- поединков не уйти. Любыми способами направить кадет на то, что выяснение отношений на кулаках всегда должно быть «честным» (без озлобления и подлости, к которой относятся подножки, удары сзади, удары ногой, избиение упавшего) и проходить в присутствии всех одноклассников. Наказывать за «поединок» нужно обоих драчунов, но без разбирательств, нестрого и обязательно после их немедленного примирения. В Корпусе должно быть принято за правило: «Кадет зла не помнит».
Для чего возвращаться к старому?
В истории Российских кадетских корпусов есть нечто мистическое, ничем, кроме Божьего волеизъявления, не объяснимое. Их ведь, как мы знаем, упраздняли дважды. Первый раз, в ходе Милютинской военной реформы 60-х годов XIX века, когда все корпуса кроме Морского и Пажеского, были преобразованы в военные гимназии. В этом малопонятном свойстве они пребывали до 1882 года, когда волею Императора Александра III Александровича были восстановлены в прежнем, дореформенном виде. Второй раз кадетские корпуса подверглись настоящему погрому – «рабоче-крестьянское» правительство большевиков в начале 1918 года ликвидировало их как «рассадники контрреволюции». Казалось, всё, конец истории.
Но нет, генерал барон П.Н. Врангель в ноябре 1920 года вместе с Русской Армией эвакуировал из Крыма и три «кадетских монастыря», составленные из воспитанников разных корпусов Донского Императора Александра III, Крымского и объединенного Одесско-Киевского. Все три приютил в Королевстве Сербов, Хорватов и Словенцев король Александр Первый Карагеоргиевич, кадет Пажеского кадетского корпуса. Одесско-Киевский просуществовал в Югославии под именем Первого Русского Великого Князя Константина Константиновича кадетского корпуса до сентября 1944 г.».
Полковник Е.П. Исаков
Из книги "О нашем национальном опыте", 2001 г.
Примечание. В БСЭ, "Российской педагогической энциклопедии и большинстве других справочников год рождения К.Д. Ушинского указан: 1824.
В "Литературной энциклопедии тоже, но с примечанием: по другим источникам ‒ 1823.
В "Педагогическом словаре" и в "Истории образования и педагогической мысли" ‒ 1823.
