Решающiя перемены в судьбах народов, вроде тех, что пережила Малороссiя в середине XVII века, проходят, обычно, под знаком каких нибудь популярных лозунгов, чаще всего религiозных или нацiональных. С 1648 по 1654 г., когда шла борьба с Польшей, простой народ знал, за что он борется, но у него не было своего Томаса Мюнцера, способнаго сформулировать идею и программу движенiя. Те же, которые руководили возстанiем, преследовали не народныя, а свои узкокастовыя цели. Они беззастенчиво предавали народные и нацiональные интересы, а к религiозным были достаточно равнодушны. Ни ярких речей или проповедей, ни литературных произведенiй, никаких вообще значительных документов отражающих дух и умонастроенiя той эпохи, Хмельничина не оставила. Зато много устных и письменных "отложенiй" оставила по себе вторая половина XVII века, отмеченная знаком господства казачества в крае. В эту эпоху выработалось все то, что потом cтало навязываться малороссiйскому народу, как форма нацiональнаго сознанiя. Идеологiей это назвать трудно по причине полнаго отсутствiя всего, что подходило бы под такое понятiе; скорей, это была "психологiя" - комплекс настроенiй созданный пропагандой. Складывался он постепенно, в практике борьбы за власть и за богатства страны. Практика была низменная, требовавшая сокрытiя истинных целей и вожделенiй; надо было маскировать их и добиваться своего под другими, ложными предлогами, мутить воду, распускать слухи. Клевета, измышленiя, подделки - вот арсенал средств пущенных в ход казачьей старшиной.
В психологическом климате, созданном таким путем, первое место занимала ненависть к государству и к народу, с которыми Южная Русь соединилась добровольно и "с радостью", но которые стояли на пути осуществленiя хищных замыслов казачества.
Семидесятилетiе, протекшее от Хмельницкаго до Полуботка, может считаться настоящей лабораторiей антимосковской пропаганды. Началась она при жизни Богдана и едва ли не сам он положил ей начало.
Первым поводом послужил инцидент 1656 года, разыгравшiйся в Вильне, во время мирной конференцiи с поляками. Хмельницкiй послал туда своих представителей, давши повод думать, что разсматривает себя не царским подданным, а главой независимаго государства. Весьма возможно, что то была не простая безтактность, а провокацiонный шаг, предпринятый с целью проследить реакцiю, которая последует с разных сторон и прежде всего со стороны Москвы. На царских дипломатов он произвел тягостное впечатленiе. Они вынуждены были напомнить казакам об их присяге, и о неуместности их поступка. Те уехали, но пустили по Украйне слух, будто московскiй царь снова хочет отдать ее ляхам за согласiе, после смерти Яна Казимира, избрать его на польскiй престол. Особенно усердно прибегали к этому прiему после Андрусовскаго перемирiя 1667 г., по которому русскiе вынуждены были уступить полякам всю правую сторону Днепра, за исключенiем Кiева. Но и Кiеву, по истеченiи двух лет, надлежало отойти к той же Польше. Всем воочiю было видно, что русскiе это делают по горькой необходимости, в силу несчастнаго оборота войны, принудившаго их помириться на формуле: "кто чем владеет". Известно было, что и исход войны определился, в значительной мере, изменами Выговскаго, Ю. Хмельницкаго, Тетери и Дорошенко. "Ведомо вам самим, - говорил в 1668 г. кн. Ромодановскiй на Глуховской раде - что той стороны Днепра казаки и всякiе жители от царскаго величества отлучились и польскому королю поддались сами своею охотою прежде Андрусовcких договоров, а не царское величество их отдал, по тому их отлученью и в Андрусове договор учинен". Гетман Демьян Многогрешный перед всей радой должен был признать правильность этих слов. "Нам ведомо подлинно, - заявил он, - что тамошнiе казаки поддались польскому королю сами; от царскаго величества отдачи им не бывало"[63]. Тем не менее, по всей стране разнесена была клеветническая молва.
Другим излюбленным мотивом антирусской пропаганды служили пресловутые воеводы, их мнимыя зверства и притесненiя. Легенда о притесненiях складывалась не из одних слухов и нашептыванiй, но имела и другой источник - гетманскiе универсалы. Редкiй гетман не изменял царю и каждый вынужден был оправдывать свою измену перед народом и казаками.
Выговскiй, задумав отпаденiе от Москвы, тайно поручил миргородскому полковнику Лесницкому послать в Константинов воззванiе и созвав у себя раду из сотников и атаманов, обратиться к ней с речью: "Присылает царь московскiй к нам воеводу Трубецкого, чтоб войска запорожскаго было только 10.000, да и те должны жить в Запорожьи. Пишет царь крымскiй очень ласково к нам, чтоб ему поддались; лучше поддаться крымскому царю: Московскiй царь всех вас драгунами и невольниками вечными сделает, жен и детей ваших в лаптях лычных водить станет, а царь крымскiй в атласе, аксамите и сапогах турецких водить будет"[64].
Измена Ю. Хмельницкаго сопровождалась выступленiем П. Тетери перед народом. Казачiй златоуст поразсказал таких страхов о замыслах Москвы против Украйны, которые он якобы разузнал во время своего посольства, что казаки пришли в неописуемый ужас.
Но самые яркiе универсалы вышли из под пера Брюховецкаго: "Послы московскiе с польскими комиссарами присягою утвердились с обеих сторон: разорять Украйну отчизну нашу милую, истребив в ней всех жителей больших и малых. Для этого Москва дала ляхам на наем чужеземнаго войска четырнадцать миллiонов денег. О таком злом намеренiи непрiятельском и ляцком узнали мы через Духа Святаго. Спасаясь от погибели, мы возобновили союз с своею братьею. Мы не хотели выгонять саблею Москву из городов украинских, хотели в целости проводить до рубежа, но москали сами закрытую в себе злобу объявили, не пошли мирно дозволенною им дорогою, но почали было войну. Тогда народ встал и сделал над ними то, что они готовили нам; мало их ушло живых".
На Дон отправлено было более красочное посланiе. В нем москали обвинялись в том, что "постановили православных христiан на Украйне живущих всякаго возраста и малых отрочат, мечем выгубить, слобожан захватив, как скот в Сибирь загнать, славное Запорожье и Дон разорить и в конец истребить, чтобы на тех местах, где православные христiане от кровавых трудов питаются, стали дикiя поля, зверям обиталище, да чтобы здесь можно было селить иноземцев из оскуделой Польши". Для большей убедительности, Брюховецкiй приводит и конкретные примеры московской жестокости: "В недавнее время, под Кiевом, в городах: Броворах, Гоголеве и других, всех жителей вырубили не пощадив и малых деток". В заключенiе, донцов призывают подняться против Москвы: "Будьте в братском единенiи с господином Стенькою, как мы находимся в неразрывном союзе с заднепровскою братьею нашею" [65].
Неразборчивостью лжи поражают все гетманскiе универсалы такого рода. Вот что писал Мазепа в объясненiе причин побудивших его перейти к Карлу XII: "Московская потенцiя уже давно имеет всезлобныя намеренiя против нас, а в последнее время начала отбирать в свою область малороссiйскiе города, выгонять из них ограбленных и доведенных до нищеты жителей и заселять своими войсками. Я имел от прiятелей тайное предостереженiе, да и сам вижу ясно, что враг хочет нас, гетмана, всю старшину, полковников и все войсковое начальство прибрать к рукам в свою тиранскую неволю, искоренить имя запорожское и обратить всех в драгуны и солдаты, а весь малороссiйскiй народ подвергнуть вечному рабству". По словам Мазепы, трусливые москали, всегда удиравшiе от непобедимаго шведскаго войска, явились теперь в Малороссiю не для борьбы с Карлом, "не ради того, чтобы нас защищать от шведов, а чтобы огнем, грабежом и убiйством истреблять нас" [66]. Чем менее благовидны и менее народны были мотивы измены, тем большим количеством "тиранств" московских надо было ее оправдать. Измена Мазепы породила наибольшее количество агитацiоннаго матерiала и антимосковских легенд. Особенно старались мазепинцы-эмигранты, вроде Орлика, войскового писаря - самаго довереннаго человека Мазепы. Читая его письма, прокламацiи, меморандумы, можно подумать, что москали, в царствованiе Петра, учредили какое-то египетское рабство на Украине, - били казаков палками по голове, обрубали шпагами уши, жен их и дочерей непременно насиловали, скот, лошадей, имущество забирали, даже старшину били "смертным боем".
* * *
Мятежных гетманов поддерживала высшая церковная iерархiя на Украйне. Несмотря на жестокое польское гоненiе, малороссiйскiй епископат проникнут был польскими феодальными замашками и традицiями. Свою роль в православной Церкви он привык мыслить на католическiй образец. "Князь Церкви" - таков был идеал украинскаго архiерея. Именно на почве ущемленiя этого "княжества" со стороны братств, многiе вроде Кирилла Терлецкаго, Ипатiя Потея, Михаила Рагозы, ударились в Унiю. Оставшимся верными православiю, хоть и пришлось пережить эпоху преследованiй, но как только поляки, проученные Хмельничиной, заговорили ласковым голосом, пообещав распространить на них права и привилегiи католических бискупов, верхушка украинской Церкви колебнулась в их сторону. Пугал ее переход в московскую юрисдикцiю. Числясь в веденiи Константинополя, она фактически оставалась независимой. Подчиненность тамошнему патрiарху была номинальная и ничем ее не стесняла, особенно в экономической области. Грек Паисiй Лигарид указывал, что суммы на Церковь собираются большiя, а Св. Софiя и прочiе соборы приходят в ветхость, попы и меньшая церковная братiя живут бедно, куда идут деньги - неизвестно.
Боязнь контроля и ограниченiя сделала малороссiйских архiереев противниками царскаго подданства. Они уклонились от присяги после Переяславской Рады. Когда в Кiев явился воевода кн. Куракин, митрополит Сильвестр Коссов мешал ему строить там крепость, пуская в ход угрозы и проклятiя. Дiонисiй Балабан, ставшiй митрополитом после Сильвестра, был неприкрытым сторонником польской орiентацiи и состоял в сговоре с Выговским. Таким же полонофилом, связанным с интригами гетмана Дорошенко, был епископ Iосиф Тукальскiй, а другой епископ, Мефодiй Филимонов, произносил открыто в Кiеве проповеди против Москвы.
Но все это не шло в сравненiе с активностью львовскаго епископа Iосифа Шумлянскаго - унiата, тайнаго католика. В случае отторженiя Украйны от Москвы, поляки метили сделать его митрополитом Кiевским. Шумлянскiй создал целый агитацiонный аппарат и когда, при царевне Софье, в Кремле начались смуты, он при поддержке поляков отправил на Украйну армiю монахов, снабженных письменной инструкцiей, дававшей указанiя, как сеять порочащiе Москву слухи. Инструкцiя предписывала запугивать казаков готовящимся искорененiем их со стороны Москвы и обнадеживать королевской милостью. Духовенство приказано было манить обещанiем полной церковной автономiи. Туча прокламацiй занесена была на Украйну.
Заслуживает вниманiя одна нота, звучащая в "прелестных листах" и в речах: обвиненiе москвичей в отступленiи от православнаго благочестiя. Сначала это выражалось в сдержанной форме, Москве приписывалось намеренiе изменить малороссiйскiе религiозные обряды, ввести погруженiе младенцев в воду при крещенiи, вместо обливанiя. Не успели это высказать, как пошел слух, будто украинскiе попы, непривычные к такому способу крещенiя, потопили множество младенцев. Во время конфликта царя с патриархом Никоном, гетман Брюховецкiй писал в своем универсале: "Святейшiй отец наставлял их (москвичей), чтобы не присовокуплялись к латинской ереси, но теперь они приняли Унiю и ересь латинскую; ксендзам служить в церквах позволили. Москва уже не русским, но латинским письмом писать начала" [67]. Легенда об отступничестве получила столь широкое распространенiе, что ее счел нужным повторить, в своих воззванiях к малороссiйскому народу, Карл XII. Он тоже уверял, будто Петр давно задумал искоренить в своем государстве греческую веру, по каковому случаю вел переговоры с Папой Римским. Инспирированы были эти курьезные манифесты Мазепой, открывшим Карлу главную причину единенiя малоруссов с великоруссами - православную веру. Идея представлять москалей неправославными принадлежит не Мазепе и не казакам; она родилась в Польше. На Гадячской раде 6 сентября 1658 г., польскiй посол Беневскiй говорил казакам: "Что приманило народ русскiй под ярмо московское? Вера? Неправда: у вас вера греческая, а у москалей вера московская! Правду сказать, москали так верят, как царь им прикажет. Четырех патрiархов святые отцы установили, а царь сделал пятаго и сам над ним старшинствует; чего соборы вселенскiе не смели сделать, то сделал царь!" [68].
Нам уже приходилось говорить, что Польша издавна была фабрикой памфлетов, книг, речей, направленных против Россiи.
В XVI столетiи это были богословско-полемическiя сочиненiя, по преимуществу. После Ливонской войны и Смуты к ним начали примешиваться политическiе памфлеты, полные хвастовства о том, как "мы их часто одолевали, побивали и лучшую часть их земли покорили своей власти". Литература эта вызвала в XVII веке дипломатическiе конфликты и требованiя со стороны Москвы уничтоженiя "безчестных" книг и наказанiя их авторов и издателей.
Но с особенной энергiей заработала польская агитацiя после присоединенiя Малороссiи к Московскому Государству. Боярин А. С. Матвеев, управлявшiй одно время Малороссiйским Приказом, писал впоследствiи, как он затребовал к себе в Москву образцы этой агитацiи. "И из черкасских городов привезли многiе прописные листы, которые объявились противны Андрусовским договорам и московскому постановленiю и книгу Пашквиль, реченiем славенским: подсмеянiе или укоризна, печатную, которая печатана в Польше. В этой книге положен совет лукавствiя их: время доходит поступать с Москвою таким образом, и время ковать цепь и Троянскаго коня, а прочее явственнее в той книге" [69].
Весь фонд анекдотов, сарказмов, шуточек, легенд, антимосковских выдумок, которыми самостiйничество пользуется по сей день, - создан поляками. Знаменитая "Исторiя Русов" представляет богатейшее собранiе этого агитацiоннаго матерiала, наводнившаго Украину после ея присоединенiя к Россiи. Часто, речи, вложенныя авторами этого произведенiя в уста казачьим деятелям и татарам, не требуют даже анализа для выявленiя своего польскаго происхожденiя. Такова, например, речь крымскаго хана о Россiи: "В ней все чины и народ почти безграмотны и множеством разноверств и странных мольбищ сходствуют с язычеством, а свирепостью превосходят диких... между собою они безпрестанно дерутся и тиранствуют, находя в книгах своих и крестах что-то неладное и не по нраву каж- даго". Казачьему предводителю Богуну приписаны тоже слова, выражающiя распространенный польскiй взгляд на Россiю: "В народе московском владычествует самое неключимое рабство и невольничество в высочайшей степени, и что у них кроме Божьяго да царскаго, ничего собственнаго нет и быть не может и человеки, по их мыслям, произведены в свет будто для того, чтобы в нем не иметь ничего, а только рабствовать. Самые вельможи и бояре московскiе титулуются обыкновенно рабами царскими и в просьбах своих всегда пишут они, что бьют ему челом; касательно же посполитова народа, то все они почитаются крепостными" [70].
Когда Выговскiй изменил царю и собрал раду в Гадяче, туда прiехал польскiй посланный Беневскiй. Речь его к казакам - великолепный образец красноречiя разсчитаннаго на слушателей знающих, что каждое слово оратора - ложь, но принимающих ее, как откровенiе.
"Все доходы с Украины царь берет на себя, установили новыя пошлины, учредили кабаки, бедному казаку нельзя уже водки, меда или пива выпить, а про вино уже и не вспоминают. Но до чего, паны-молодцы, дошла московская жадность? Велят вам носить московскiе зипуны и обуваться в московскiе лапти! Вот неслыханное тиранство!.. Прежде вы сами старшин себе выбирали, а теперь москаль дает вам кого хочет; а кто вам угоден, а ему не нравится, того прикажет извести. И теперь вы уже живете у них в презренiи; они вас чуть за людей считают, готовы у вас языки отрезать, чтоб вы не говорили и глаза вам выколоть, чтоб не смотрели... да и держат вас здесь только до тех пор, пока нас поляков вашею же кровью завоюют, а после переселят вас за Белоозеро, а Украину заселят своими московскими холопами" [71].
Казакам, конечно, лучше было знать, приказано ли им носить зипуны и обуваться в лапти, но какой-то "идейный базис" надо было подвести под измену. Потому, когда их спросили: "А що! Чи сподибалась вам, панове-молодцы, рацея его милости пана комиссара?" - последовал восторженный крик: "Горазд говорить!".
Пасквилями, наветами, подметными письмами, слухами полна вся вторая половина XVII века. Поколенiя выростали в атмосфере вражды и кошмарных разсказов о московских ужасах.
Зная по опыту могущество пропаганды, мы только чуду можем приписать, что малороссiйскiй народ в массе своей не сделался руссофобом. Сочиненiе антирусских памфлетов продолжалось до самаго упраздненiя гетманства в 1780 г. Теперь достаточно хорошо выяснено, что разсадником этого творчества на Украйне была войсковая канцелярiя - бюрократическiй центр казачьяго уряда. Чинов этого учрежденiя помянул в XX веке Грушевскiй, как беззаветных патрiотов, трудившихся "в честь, славу и в защиту всей Малороссiи".
Установлено, что старанiями этих "патрiотов" размножались и долгое время ходили по рукам фальшивыя речи Мазепы к казакам в 1708 году и столь же фальшивая речь Полуботка. Кроме школы войсковых канцеляристов существовал новгород-северскiй кружок, возглавлявшiйся сначала Г. А. Полетикой, а после его смерти О. Лобысевичем. Недавно одним cамостiйническим историком высказано предположенiе, что именно членами этого кружка инспи- рирована книга Бенуа Шерера "Annales de la Petite Russie ou Histoire des cosaques saporogues", вышедшая в 1788 г. в Париже [72]. Книга эта, написанная вполне в казацком духе, полна извращенiй истины. По мненiю упомянутаго историка, новгород-северцы не только снабдили Шерера матерiалами, но и впоследствiи, через своих заграничных агентов, преставляли ему новыя сведенiя "спонукаючи його до новой публикацiи".
Как им, так в особенности чинам войсковой канцелярiи, принадлежит честь обобщенiя и оформленiя казачьяго творчества, заложившаго основу современной самостiйнической "платформы". Их старанiями стал меняться взгляд и на гетманскую власть. До Хмельницкаго гетманы были простыми военными предводителями; недаром слово "гетман" произошло от "Hauptmann". В лучшем случае, это был глава казачьяго сословiя. Но после того, как Богдан усвоил тон народнаго вождя, после того, как царь Алексей Михайлович предельно ослабил свою власть в Малороссiи, к военному характеру гетманских функцiй стали прибавляться черты гражданскаго правителя. Этого оказалось достаточно, чтобы пылкiя головы забыли о подданстве и стали смотреть на булаву как на скипетр. Следствiем этого явилось некое освященiе личности самих держателей булавы.
После смерти Богдана мы не видим на его месте ни одного сколько нибудь значительнаго человека. Все это простые властолюбцы типа Выговскаго и Самойловича, авантюристы вроде Тетери и Дорошенко, алчные печенеги вроде Брюховецкаго или законченные карьеристы и себялюбцы, как Мазепа. Тем не менее уже в XVII веке началась их идеализацiя. Когда заинтриговавшiйся Выговскiй, отвергнутый казачеством, брошенный старшиной, был разстрелян поляками, - левобережный гетман Брюховецкiй оповестил народ, что Выговскiй пострадал "за правду". Сам Брюховецкiй, убитый собственными казаками, удостоился впоследствiи тоже добраго слова. Гетмана Д. Многогрешнаго, как известно, схватила и обвинила в измене сама генеральная старшина, потребовав от Москвы его наказанiя, но когда Москва, плохо верившая в действительную измену гетмана, сослала его в Сибирь в угоду казачеству, та же самая старшина стала распространять слух о невинном заточенiи Многогрешнаго. То же было с Самойловичем. Московскiе бояре ни минуты не верили в его виновность и даже жалели, но они не могли не считаться с категорическим требованем старшины убрать неугоднаго предводителя. Этот гетман снискал себе в народе всеобщую ненависть. Тем не менее и из него сделали страдальца за Украйну. Но самаго неожиданнаго ореола удостоился Мазепа. Сомнительный малоросс, человек польскаго склада, задумавшiй под конец жизни присоединить Украйну снова к Речи Посполитой, на условiях Гадячскаго протокола, крепостник и притеснитель крестьянства, стяжатель, он сам знал, что его ненавидят в народе и в старшине, и потому шагу не делал без своих сердюков, игравших при нем роль янычаров. Это был самый, может быть, непопулярный из всех гетманов. Когда он изменил, за ним никто не пошел, за исключенiем двух-тысячной банды запорожцев, да нескольких человек генеральной старшины. Тем не менее ни один гетман не превознесен так в качестве нацiональнаго героя, как Мазепа.
Похоже, что "патрiоты", трудившiеся "в честь, славу и в защиту всей Малороссiи", поставили задачей создать ей пышную галлерею "отцов отечества" и всевозможных героев. В уста им вложено не мало выраженiй любви к родине. Но старанiя патрiотов пропадают при соприкосновенiи с документальным матерiалом и при сколько нибудь критическом подходе к летописям, вышедшим из кругов войсковой канцелярiи. На практике мы видим переходы из одного подданства в другое, но ни разу не видим намеренiя создать "незалежную" Украину. Это не значит, что все речи гетманов сочинены позднейшими их почитателями. (Об Украине-матери, "отчизне", читаем иногда в гетманских универсалах. Но мы уже не заблуждаемся насчет этих патрiотических излiянiй. Они - простое порожденiе логики казачьяго путчизма. Затевая бунты для удержанiя узурпированной власти и матерiальных выгод, старшина не могла приводить этих мотивов в оправданiе своего поведенiя, надо было аргументировать ad populum пускаться в декламацiю о любви к родине, о благе народа. Вот почему поляк Мазепа, затеяв свою измену исключительно по личным побужденiям, счел нужным клясться перед распятiем, что начинает дело для блага всей Украйны.
Чем безпутнее, чем аморальнее гетманы, чем больше вреда народу приносили своими похожденiями, тем с большей слезой в голосе произносили слово "отчизна".
Нацiональная нота казачьей "публицистики" тех дней - один из видов демагогiи и маскировки. Это почувствовали в XIX веке многiе украинофилы. Даже Тарас Шевченко, заунывный певец казаччины, срывался иногда с тона и начинал совсем не в лад:
Рабы пидножки, грязь Москвы,
Варшавы смиття ваши паны,
Ясновельможные гетманы.
назад вверх дальше
——————— + ———————
ОГЛАВЛЕНИЕ
——— + ———
Библиотека - История
[63]С. М. Соловьев. - Исторiя Россiи, т. XII, М. 1961, кн. VI, стр. 388.
[64]С. М. Соловьев, т. XI, М. 1961, кн. VI, стр. 16.
[65]Там же, т. XII, стр. 371.
[66]Голиков И. И. - Дополненiе к деянiям Петра Великаго, т. XV. М. 1795, стр. 216-218.
[67]Соловьев, т XII, стр. 370.
[68]Н. И. Костомаров - "Гетманство Выговскаго", Истор. монографiи и изследованiя, т. II, СПБ. 1863, стр. 142.
[69]"Исторiя о невинном заточенiя боярина Матвеева". М. 1785, стр. 61.
[70]"Исторiя Русов" - Чтенiя в Моск. О-ве Истор. и Древностей Россiйских. No. 4, 1846, стр. 98.
[71]Костомаров - "Гетманство Выговскаго", стр. 142.
[72]Александер Оглоблин - "Annales de la Petite Russie", Шерера и "Исторiя Русов". Науковий Збiрник Украiнського Вiльного Университету. т. V, Мюнхен, 1948.
