Умер в Париже историк Церкви Антон Владимірович Карташев

10.09.1960. - Умер в Париже историк Церкви Антон Владимірович Карташев

А.В. Карташев: от масонского министра – к апологету Св. Руси
К познанию России от обратного – 13

Антон Владимірович Карташев (11.7.1875–10.9.1960) – историк Церкви. Родился в Кыштыме Екатеринбургского уезда Пермской губернии в семье чиновника, происходившего из крепостных крестьян, ставших горнозаводскими рабочими. Прадед был управителем горного завода, дед помощником казначея, отец – членом Земской управы. В 1888 г. закончил духовное училище, в 1894 г. – Пермскую Духовную семинарию, в 1899 г. – Петербургскую духовную Академию, где был оставлен при кафедре истории Русской Церкви. «Революционные бури вышибли его из тихой колеи. Общественный темперамент вовлек А.В. в публицистику», – писал Карташев о себе в своей автобиографии. – «Ректор Академии, епископ Сергий (впоследствии подсоветский патриарх) от лица Синода дружески предложил: прекратить публицистику, или уйти... А.В. с молодой храбростью избрал бурное "или"...». С 1906 г. был известным публицистом и (до 1919 г.) профессором по истории религий либеральных Высших женских (Бестужевских) курсов в Петербурге.

«Но своеобразную популярность А.В. Карташеву создало его активное участие в Религиозно-философских Собраниях (1901–1904), затем переформировавшихся в "Религиозно-Философское общество, где с 1909 г. ему пришлось быть председателем».

После Февральской революции как «либеральный богослов» был приглашен обер-прокурором Синода В.Н. Львовым «себе в товарищи», вступил в кадетскую партию и вошел в ее ЦК. В июле Карташев заменил Львова на посту обер-прокурора, а в августе, после замены Синода министерством, стал министром по делам вероисповеданий.

Поскольку Временное правительство в основном состояло из масонов, здесь мы должны добавить один важный штрих, о котором Антон Владимірович в автобиографии не только умолчал, но и впоследствии отрицал: уже в годы Первой міровой войны он состоял в организации так называемого "думского масонства" и даже был в масонском "Верховном Совете", – об этом в 1990-е гг. было опубликованно архивное свидетельство главы "Верховного Совета" Гальперна, в точности которого нет оснований сомневаться.

В этой связи может показаться странным опровержение Карташевым в эмиграции в 1927 г. в газете "Возрождение": «я масоном не был и не буду, как человек сознательно отдавший свою волю церковной дисциплине и не могущий вместить какого-то духовного двоеподданства». (Нужно, однако, сказать, что в эмиграции многие февралисты отрицали подобным образом свое масонство. Возможно, эти отрицания основаны на формальном моменте: французские ложи лишь полупризнали русское "думское" масонство, связанное с атеистическим Великим Востоком" Франции, прочие масонские "полушания" вообще не считали его "регулярным", т.е. законно образованным, заставляя русских масонов заново проходить всю лестницу степеней; некоторые эмигранты от этого отказывались – возможно, к их числу принадлежал и Карташев, с радостью использовавший такую трактовку "думского" масонства для отмежевания от него.)

Между тем, взгляды Антона Владиміровича времен Февральской революции говорят сами за себя. Они сформировались в духе требований к Церкви со стороны интеллигенции в движении так называемого "религиозного возрождения", стремившегося "реформировать" Церковь, обратив ее от "загробного идеала" к социальной "правде о земле" по образцу западного христианства. Эти деятели относились к Церкви так, как будто она в своей двухтысячелетней истории никогда не стояла перед проблемой "правды о земле", и они, интеллегенция, теперь были вправе ее учить этому.

В этом духе, например, в 1916 г. на заседании Петроградского "Религиозно-Философского Общества" А.В. Карташев противопоставлял церковной иерархии – некое "пророчество" как «внутренний источник подлинного обновления»:

«...Иерархический авторитет священства в церкви не терпит пророчества, как благоустроенное государство не терпит анархизма... Следовательно пророческое движение, пророческое творчество в Церкви как будто мыслится переливающимся за грани канонической дисциплины... Духовный разрыв с Церковью идет по линии вопросов, известных каждому культурному человеку. Всякий знает, что он не находит в Церкви удовлетворения своему разуму, своей свободе, своему творчеству и освобождению общественному... Ссылки на древние святоотеческие творения тут не помогут... увы, все творчески-живое, передовое, действительно увлекающее, чарующее, поистине господствующее, носящее на себе печать молодости и таящее в себе залог будущего, не может поместиться в Церкви, и для исторического творчества, ради человечества выходит из нее. Никто религиозно не слепой не отрицает, что Церковь при этом продолжает сиять неувядаемым внутренним великолепием, все тем же притягательным, необычайным, идущим с небесных высот светом вечерним. Но дух человеческий, не вынося безконечного тяготения на нем багряных закатных лучей, снова и снова порывается в противоположную им темную сторону востока, ища там новой встречи с утренними лучами вечного дня» ("Реформа, реформация и исполнение церкви").

Символично здесь стремление к противоположной солнцу (то есть Церкви) "темной стороне" горизонта, навстречу "утренним лучам света" – как неосознанное стремление к Люциферу-Деннице; ведь дьявол, соблазняет человека не темнотой, а выдает ее за "путь к свету", принимая порою облик "светоносного ангела"...

С такими взглядами Антон Владимірович и был поставлен Временным правительством руководить церковной жизнью новой, демократической России. Это его руководство успело выразиться в активном содействии созыву в Москве Всероссийского Поместного Собора для восстановления патриаршества. 16 августа 1917 г., в первый день рабочих заседаний Собора, министр Карташев от имени Временного правительства приветствовал открывшийся Собор, заявил, что контроль министерства над Церковью будет минимальным, сообщил, что Временное правительство выделило 1 млн. руб. на расходы по проведению Собора.

Между тем, усиление "социал-демократической" смуты начинало действовать на некоторых февралистов отрезвляюще. В конце августа Карташев выступил сторонником "мятежа" ген. Л.Г. Корнилова, стремившегося пресечь анархию и приход к власти партии Ленина. Глава Временного правительства Керенский, как известно, предал тогда Корнилова и облегчил захват власти большевиками. 10 сентября Карташев, последний кадет в правительстве, в записке на имя Керенского, указывая на «засилье социалистов над Временным правительством», попросил уволить его от должности, но был оставлен. 25 октября выступил на заседании правительства с речью о необходимости решительных мер против готовившегося большевиками вооруженного выступления, а вечером в тот же день вместе с другими членами правительства был арестован большевиками в Зимнем дворце и отправлен в Петропавловскую крепость.

Карташев был освобожден 26 января 1918 г., в июле приехал в Москву для дальнейшего участия в Поместном Соборе. Одновременно принимал активное участие в антибольшевицких подпольных организациях ("Национальный центр" и др.). В новогоднюю ночь на 1919 г. бежал в Финляндию, где возглавил "Русский комитет" для организации белой армии ген. Н.Н. Юденича.

После поражения Юденича, в 1920 г. перебрался в Париж, где участвовал в попытке нового собирания белых сил в виде "Русского Национального Комитета", созданного на съезде в мае 1921 г. для поддержки остатков белых армий (в это время эвакуировавшаяся армия генерала Врангеля находилась в Галлиполи, куда Карташев отправился для переговоров).

Разумеется, своих февралистских взглядов Антон Владимірович в то время еще не преодолел. Соответственно и в церковном расколе 1926 г. он оказался не на стороне монархической Русской Зарубежной Церкви, а в отколовшемся от нее "парижском" экзархате митрополита Евлогия, предпочевшем сначала лояльный большевицкой власти омофор митрополита Сергия (Страгородского), о чем были даны соответствующие подписки лояльности, а затем евлогианский экзархат вошел в масонский Константинопольский Патриархат.

Раскол этот произошел не в последнюю очередь из-за субсидированного масонами Парижского богословского института, созданного митрополитом Евлогием в 1925 г., в котором Карташев стал преподавателем. Он потом признавал наличие щедрых субсидий, без которых, «преимущественно из англосаксонского міра и Америки, в особенности, мы не могли бы существовать». Глава этой отколовшейся церковной юрисдикции митрополит Евлогий также признавал в воспоминаниях наличие субсидий от эмигрантских масонов (В.А. Маклакова и др.).

В последующие годы Карташев написал много научных работ, среди которых выделял "Историю Вселенских Соборов" (курсы лекций), "Историю Русской Церкви", "Ветхозаветную библейскую критику". Прежний его реформаторский дух постепенно угасал по мере духовного созревания и практического знакомства с обмірщенным западным христианством.

А в 1958 г. поправевший А.В. Карташев уже жаловался прот. Митрофану Зноско-Боровскому, священнику (впоследствие епископу) Русской Зарубежной Церкви:

«...вы не имеете представления о страшной духовной подъяремности русского православного ученого и здесь, в зарубежье. Тяжелый наш путь. Говорят, “деньги не пахнут”. Неправда. Они не только пахнут, в них страшный яд кроется. Вот вам, к примеру, наша Парижская Духовная Академия. Ее студенты... Подумайте, когда говорю им на лекциях о св. Руси, они смеются, для них это легенда, пустой звук... Перед вами мой многотомный труд "История Русской Церкви"… Если хотите, это оправдание моей жизни и мое последнее слово предсмертное Матери Церкви Российской. Труд готов к печати, а издать не могу. Уж очень дорогую цену требует издательство "ИМКА-Пресс". Они требуют переработки отдельных отделов истории, кое-что выбросить, а кое-что изменить. Иначе говоря, я должен отказаться от того, что так важно и существенно в истории нашей Церкви и в жизни нашего народа. Сколько пережил я, – продолжал профессор, – когда хлопотал об издании моей книги "Воссоздание св. Руси". И тогда "ИМКА-Пресс" потребовала много изменить в тексте. Пошел я им на уступки, кое-что изменил, но они потребовали еще и еще новых изменений, на что я никак не мог согласиться, и книга так бы и осталась неизданной, если бы не взял на себя хлопоты мой благодарный ученик, нынешний епископ Сильвестр». (Книга вышла в 1956 г. как "Издание Особого Комитета" под председательством епископа Сильвестра, экзарха Вселенского Патриарха; два тома "Очерков по истории Русской Церкви" вышли в 1959 г. в "ИМКА-Пресс" – изложение в них доведено до начала XIX века.)

Эта последняя книга "Воссоздание Св. Руси" была неприемлема для "ИМКА-Пресс" прежде всего своим национально-патриотическим духом. Тем не менее, проделав огромную эволюцию, А.В. Карташев, к сожалению, не поднялся до осоздания удерживающего смысла православной монархической государственности, не коснулся эсхатологической перспективы и темы грядущего антихриста, высказал почти хилиастические суждения о строительстве «Царства Божия еще здесь на земле».

Тем не менее книгу стоит прочесть для размышлений о практической деятельности христиан в міре, во зле лежащем. Западным, так называемым "демократическим христианством" там не пахнет, например: «Лишь во имя хотя бы капли воплощаемого, реализуемого в жизни света небесного, "Царства Божия и правды его", христианин может мириться со всеми несовершенствами государственной силы и насилия». Поэтому в авторитарно-корпоративных ("фашистских") режимах Португалии (Салазар) и Испании (Франко) Карташев видел «образец гибкой тактики при проведении в жизнь в наше время христианского государства не по названию и вывеске, а по существу», и считал, что после крушения коммунизма в России «творческая просвещенная диктатура первое время неизбежна».

Основной идеей книги является предлагаемое Карташевым понимание "симфонии" духовной и государственной властей в новых условиях ХХ века. Автор напоминает три исторических варианта союза монарха с Церковью, рисуя духовную и светскую власть в известном образе двух мечей: «а) в римской схеме двух мечей в руках папы, b) в византийской – двух мечей в двух разных, но согласованных руках: церкви и государства, с) в протестантской схеме двух мечей в руках светских глав христианских государств. ... во всех случаях это – предопределенный, обязательный союз Божеского и человеческого начала, по аналогии с двумя природами в Единой Ипостаси Богочеловека».

Однако лишь в православном понимании этот принцип неслиянно-нераздельного соединения Божественного и человеческого во Христе оказался, по аналогии, верно применен к неслиянно-нераздельному союзу Церкви и государства в понятии "симфонии" (гармоничного созвучия, согласия). Аналогия с двуединой природой Христа здесь, конечно – только идеал, к которому надо стремиться для достижения максимально возможной христианизации земной жизни. Но этот идеал – единственно верная формула соединения Абсолютного и относительного в земном міре: сохранение максимализма цели без впадания в католическую утопию построения "Царства Божия на земле". Оба западных типа сочетания церковной и государственной власти вели к обмірщению Церкви.

В своей теории "воссоздания Св. Руси" Карташев исходил из невозможности восстановления русской самодержавной монархии, но, в отличие от многих своих коллег по Парижскому институту, горячо защищал в этой книге ее достоинства в прошлом как наиболее совершенного союза между государственной и церковной властью. Напомним, что это написал помудревший в конце своей жизни февралист, член антимонархического Временного правительства:

«Не стало у Православия Царя, миропомазанного защитника. Может быть долго не будет. А может быть и совсем не будет. Какое православное сердце не оплачет эту незаменимую потерю! И какое не обрадуется, если бы неведомыми судьбами Промысла этот слуга Церкви вновь был поставлен на прежнее место его теократического служения!.. Я не изменяю как норме, как желанному идеалу, мечте о воссоздании в России православной монархии, но я не могу быть... безответственным болтуном и мечтателем»... я благоговейно снимаю шапку на похоронах православной монархии».

"Похороны монархии", то есть невозможность ее восстановления, Карташев связывал не с ее "утопичностью" как государственного строя, а с нарастанием опасных тенденций во всем современном міре. После падения монархий победившему «плоскому секуляризму удалось... снабдить без сопротивления близоруких богословов чуждым им по существу и еретическим флажком будто бы безспорного "принципа отделения церкви от государства"...»; в результате «безбожная, антихристианская культура, презирая Церковь, спокойно строит свою антихристову башню до небес».

Однако антихристу необходимо сопротивляться и в этих неблагоприятных условиях. Исходя из невозможности восстановления монархии, Карташев предложил новый, весьма спорный, принцип "симфонии" Церкви – уже не с монархом (ибо его нет), а «со стихией свободного общества... В этой новейшей форме симфонии не прямо с государством, а с верующим народом, плановый облик симфонии очень и очень ускромняется. Зато устраняется убаюкивающий волю христиан "номинализм" старых "христианских" государств. Получается "реализм" действительных, а не призрачных достижений христианизации міра сего. Это метод, изнутри и частично, скромно преобразующий вещи и явления міра сего в духе Евангелия, а не внешне штемпелюющий их эпитетом "христианский". Это действительное подчинение міровой ткани воле Божией, Это реально-теократическое преображение ее, это так сказать, молекулярное достижение на путях созидания царства Божия на земле». По мнению Карташева, такой вариант "симфонии" осуществим и потому, что в современном демократическом государстве, в отличие от прошлых эпох, «государство властвует, но далеко не управляет жизнью наций. Нации самоуправляются», разбившись на «живые клеточки своего организма» – «эта корпоративность – девять десятых всего состава государства».

Мнение это, разумеется, никак не соответствует реальному положению вещей, когда так называемая "міровая закулиса" все отчетливее приобретает характер тоталитарной глобальной власти с современными электронными средствами контроля и управления посредством всемірной финансовой системы.

Как же в этих условиях осуществить призыв:

«Надо великими и дружными усилиями христианского строительства идеологически и на деле показать, что христианское государство это не есть устарелое и музейное сооружение, вроде кремневого ружья вместо винтовки. Надо оборудованием христианства по последнему слову новейшей культурной техники заставить забыть его испорченную в массах репутацию» пассивности и отсталости. Цель: произвести «синтез православных заветов Святой Руси и Петровых заветов Великой России», то есть «синтез Св. Руси и духа гуманистической культуры», и воссоздать «Св. Русь в арматуре новейшей общественности и государственности – это не парадокс, а единственно реальная возможность».

«Для такой новой, для нас непривычной, миссии и ответственности за судьбы церкви, мы все – и иерархи и міряне – должны радикально перестроиться и в мыслях и действиях... Должны осознать, что теперь уже нельзя думать, что привилегированная в государстве иерархия за нас сделает все. Привилегии у нее отняты. Наоборот, что мы сами, и именно преимущественно міряне, а не иерархия, сделаем все возможное, чтобы Церковь не извне, а изнутри нас и при нашем содействии проникла во все поры и всю ткань жизни всего народа... Не обмірщять иерархию, а наоборот, оцерковлять мірян в их государственной, экономической и культурной деятельности – вот основной метод социальной миссии, который предстоит осуществлять Русской Православной Церкви... Это наше мірянское служение Церкви, а не міру сему».

Конечно, Карташев сознавал, что этот способ христианизации міра намного труднее, чем имелся раньше. Что греховная "стихия свободного общества" будет сопротивляться такой добродетельной "симфонии" и что у мірян нет адекватных организационных средств для противостояния мощным "варваризующим" силам современного міра. Ведь одно дело, когда вся структура государства во главе с монархом служит защите духовных ценностей, другое – когда такой государственной защиты нет, а скорее наоборот: государственная власть поощряет демократическое разложение народа – так им проще управлять, контролируя материальные ценности, разрешая "покупать и продавать"... Поэтому Карташев призывал к сверхусилиям мірян:

«Это достижимо лишь при напряженной и тотальной организованности. Этой организованностью в союзы и братства, по профессиям, по задачам, по всевозможным признакам, мы – члены Церкви, с ее благословения и при ее духовном контроле должны пронизать весь комплекс жизни политической, культурной, бытовой, всяческой... Мы не терялись бы в одиночестве, а проводили бы церковное влияние во все молекулы ткани жизни общественной, опираясь на свои союзы и братства и избавляя тем наших отцов духовных, и вообще всю иерархию, от прямой политической борьбы и некоторых ее форм, не совместимых со священным саном». Для этого «Вся Россия должна быть покрыта огромной сложной сетью церковных братств».

«Есть минуты бытия, о которых сам Христос сказал: "продай одежду свою и купи меч" (Лк. 22:36). Время мобилизации мірян». Ибо – «Кто и с какой поры освободил христиан от войны с антихристом, чтобы равнодушно помогать антихристову делу "града дьявола" нашей слепотой и попустительством?»...

Все это верно. Но опять встает вопрос, насколько реальна при нынешней демократии такая мобилизация, требующая предельной сознательности и жертвенности широких народных масс в атомизированном обществе, особенно если учесть мощное противодействие. Сам Карташев признает:

«Масса беззаботно не сознает.., что христиане давно уже не живут в эпоху мира, а наоборот в эпоху сверхміровой войны "не против крови и плоти, но против начальств, против властей, против міроправителей тьмы века сего, против духов злобы поднебесных" (Еф. 6:12). Эта война спустилась уже с высот духа и стала нашей реальной обыденщиной».

Карташев несколько легкомысленно называл эту новую форму "симфонии" – «теократия в рамках демократии». Скорее это похоже на отступление христиан на последний рубеж обороны от натиска наступающих сил тоталитарной антихристианской демократии, которые ведь достигнут мірового господства в конце истории... И в таком случае "воссоздание Св. Руси" должно быть осознано не как "симфония" Церкви с обществом (все более антихристианским), а уже как сплочение верных в тот «стан святых и град возлюбленный» (Откр. 20), который останется непобежденным антихристом и будет взят на Небо Христом в Его втором пришествии.

Жаль, что эта последняя примечательная книга Антона Владиміровича оказалась лишена столь важной эсхатологической координаты. Тем не менее многие верные мысли в ней заслуживают уважения и применения в наше предапокалипсическое время. Делать-то в любом случае нужно то, что автор охарактеризовал как «Время мобилизации мірян».

М.В. Назаров
Использован материал из книги "Миссия русской эмиграции"
(т. I опубликован и т. II – не опубликован). Там точные ссылки на источники.
А также: "Вестник РСХД". Париж. 1960. № 58-59.

К познанию России "от обратного" - см. также:

1. Памяти Н.М. Языкова.
2. Герцен: «Террором создать ничего нельзя».
3. Памяти Л.А. Тихомирова.
4. Достоевский: «Православие – наш социализм».
5. Жертва Гоголя Божественной правде.
6. Самарин: от Гегеля – к Православию.
7. Костомаров: Малороссия как малая родина.
8. Карамзин: от масонства к монархизму.
9. Иван Киреевский: от романтизма к Православию.
10. Памяти К.С. Аксакова.
11. Памяти П.А. Вяземского.
12. М.Н. Катков: «государственный деятель без государственной должности».
13. А.В. Карташев: от масонского министра – к апологету Св. Руси.

---