Умер Михаил Васильевич Ломоносов, основатель русской науки

4.04.1765 (17.04). - Умер Михаил Васильевич Ломоносов, основатель русской науки

Ломоносов

Михаил Васильевич Ломоносов (8.11.1711–4.04.1765) – выдающийся ученый мірового значения, великий разносторонний деятель русской науки и культуры. Родился в деревне Денисовка (ныне село Ломоносово) близ Холмогор Архангельской губернии в семье крестьянина-помора, занимавшегося морским промыслом на собственных судах. Ходил с отцом на судах за рыбой в Белое море и Северный Ледовитый океан. Рано научился грамоте и к 14 годам прочел все книги, которые мог достать, помимо богослужебных: "Арифметику" Магницкого, "Славянскую грамматику" Смотрицкого и "Псалтирь рифмотворную" Симеона Полоцкого. В декабре 1730 г. ушел с рыбным обозом в Москву, где остался, стремясь получить образование.

Поступил в московскую Славяно-греко-латинскую академию при Заиконоспасском монастыре, овладел древними и европейскими языками, в 1735 г. в числе наиболее отличившихся учеников послан в Петербург для зачисления в Академический университет, в 1736 г. командирован в Германию для обучения химии и металлургии, учился в Марбурге и Фрейберге. В Германии Ломоносов женился на немке Елизавете-Христине Цильх.

В 1741 г. вернулся в Россию, показав себя авторитетным специалистом сразу во многих государственно важных областях. Воочию изучив западную цивилизацию, Ломоносов неизменно выражал убеждение в том, что православная Россия способна догнать и даже превзойти Европу и в прикладных научно-технических достижениях, исходя из чего он боролся с комплексом неполноценности перед Западом в российском высшем слое и с преобладающим влиянием немцев в петербургской Академии наук. Стал первым русским, избранным на должность профессора (академика) химии.

Основными областями, интересовавшими Ломоносова, были химия и физика, в которых он совершил целый ряд міровых открытий, и прежде всего открыл Закон сохранения энергии, имевший для развития науки огромное значение. «...Все перемены, в натуре случающиеся, такого суть состояния, что сколько чего у одного тела отнимется, столько присовокупится к другому... Сей всеобщий естественный закон простирается и в самые правила движения: ибо тело, движущее своей силою другое, столько же оныя у себя теряет, сколько сообщает другому, которое от него движение получает».

Ломоносов неоднократно подчеркивал политическую и хозяйственную важность для России освоения Северного морского пути (в 1740-е гг. это было целью экспедиций Беринга, Челюскина и др.). В 1762–1763 гг. создал "Краткое описание разных путешествий по северным морям и показание возможного проходу Сибирским океаном в Восточную Индию", а в 1764 г. – дополнение к этой работе "О северном мореплавании на Восток по Сибирскому океану", сопроводив его "примерной" инструкцией "морским командующим офицерам". Ныне широко известны его слова, что «России могущество будет прирастать Сибирью».

Творчество Ломоносова было удивительно разносторонним. В его работах получили освещение почти все отрасли современного ему естествознания: химии, физики, математики, астрономии, оптики, геологии, горного дела и металлургии (во всех этих областях он сделал множество открытий и создал уникальные научные приборы). Не менее важны его труды в областях истории, филологии, языкознания, искусства, литературы. Он возродил искусство мозаики и производство смальты, создал с учениками несколько мозаичных картин ("Полтавский бой" и др.), стал членом Академии художеств (1763). Ломоносов внес огромный вклад в народное просвещение. В 1755 г. по его инициативе и по его проекту был основан Московский университет, «открытый для всех лиц, способных к наукам», а не только для дворян.

Ломоносов был крупнейшим историком своего времени. Его основные сочинения – "Древняя Российская история" (ч. 1-2, 1766), замечания на диссертацию Г.Ф. Миллера "Происхождение имени и народа российского" (1749–1750) и "Краткий российский летописец" (1760). Ломоносов написал также "Замечания на “Историю...” Вольтера" (1757–1760) и на "Сибирскую историю" Г.Ф. Миллера (1751); "Краткое описание разных путешествий по северным морям..." (1763). Исторические взгляды Ломоносова формировались в острой борьбе против норманнской теории, отрицавшей самостоятельное развитие русской государственности. Тем самым Ломоносов заложил основу для последующего более тщательного и разностороннего научного опровержения норманнистов. Не утратил своего значения и замечательный трактат "О сохранении и размножении российского народа" (1761).

Главным филологическим сочинением Ломоносова была "Российская грамматика", написанная в 1755 г. и выдержавшая 14 изданий. Использовав ряд идей старославянской грамматики Мелетия Смотрицкого (ок. 1578-1633), Ломоносов высказал ряд оригинальных идей. Сохраняя некоторые архаичные представления (например, восходящую к латинскому эталону схему частей речи), ко многим вопросам подходил по-новому, в частности, отделяя звуки от букв. В Грамматике дается первая классификация основных диалектов (наречий) русского языка. Четко разграничены бытовой русский и церковнославянский языки, определены их сферы употребления.

Тем самым Ломоносов произвел стилистическое нормирование русского языка, выраженное впервые в "Кратком руководстве к красноречию…" (1748); позднее он писал об этом в "Российской грамматике" и более детально в сочинении "О пользе книг церковных в российском языке" (1758). "Штили" устанавливались в зависимости от соотношения нейтральных (общих для русского и церковнославянского языков), церковнославянских и русских просторечных слов. "Высокий штиль" характеризуется сочетанием славянизмов с нейтральными словами, "средний штиль" строится на основе нейтральной лексики с добавлением некоторого количество славянизмов и просторечных слов, "низкий штиль" комбинирует нейтральные и просторечные слова. Тем самым Ломоносов способствовал преодолению кажущегося противоречия русского и церковнославянского языков в практической жизни и создал единый стилистически дифференцированный литературный язык. Концепция "трех штилей" русского языка сохраняет своей значение особенно в наше время, когда русский язык подвергается массированной атаке англицизмов, теряя свою гармонию и красоту.

Известны слова Ломоносова: «Карл Пятый, римский император, говаривал, что испанским языком с Богом, французским – с друзьями, немецким – с неприятелями, италиянским – с женским полом говорить прилично. Но если бы он российскому языку был искусен, то, конечно, к тому присовокупил бы, что им со всеми оными говорить пристойно, ибо нашел бы в нем великолепие ишпанского, живость французского, крепость немецкого, нежность италиянского, сверх того богатства и сильную в изображениях краткость греческого и латинского языка».

Ломоносов многое сделал для становления русской поэзии, его называют основоположником русской оды. В "Письме о правилах российского стихотворства" развивал идеи, впервые высказанные В.К. Тредиаковским, и утверждал силлабо-тоническую систему как "природную" для русского языка. Его великим практическим открытием в этой области явился сжатый и энергичный ямбический стих, с помощью которого он превратил свой любимый поэтический жанр – оду – в «урок царям», трибуну общественного мнения.

Поэтическое наследие Ломоносова включает в себя торжественные оды, философские оды-размышления "Утреннее размышление о Божием величестве" (1743) и "Вечернее размышление о Божием величестве" (1743), стихотворные переложения псалмов и примыкающую к ним "Оду, выбранную из Иова" (1751), дидактическое "Письмо о пользе стекла" (1752), незаконченную героическую поэму "Петр Великий" (1756–1761), сатирические стихотворения ("Гимн бороде", 1756–1757 и др.), философский "Разговор с Анакреоном" (перевод анакреонтических од в соединении с собственными ответами на них; 1757–1761), героическую идиллию "Полидор" (1750), две трагедии, многочисленные стихи по случаю различных празднеств, эпиграммы, притчи, переводные стихи.

Ломоносов был хорошо знаком с современными ему трудами европейской философской мысли, склонявшейся к атеизму. Однако считал, что противоречие между наукой и верой в Бога – надуманное. Будучи одним из основоположников новой светской российской культуры, Ломоносов был убежден, что научное и культурное творчество требуют высокого нравственного и религиозного вдохновения.

Умер Ломоносов в Петербурге 4 апреля 1765 г. Похоронен на кладбище Александро-Невской Лавры.

+ + +

...
Обширность наших стран измерьте,
Прочтите книги славных дел
И чувством собственным поверьте:
Не вам повергнуть наш предел.
Исчислите тьму сильных боев,
Исчислите у нас героев
От земледельца до Царя,
В суде, в полках, в морях и в селах,
В своих и на чужих пределах
И у святого алтаря...
1762
М.В. Ломоносов

Ломоносов как духовный писатель

В СССР ученого-естествоиспытателя Ломоносова преподносили чуть ли не как атеиста. Однако он был весьма далек от столь примитивных воззрений. Несмотря на увлеченность материальным изучением мiра, Ломоносов со своего церковного детства сохранил религиозное отношение к мiрозданию, что выразилось в ряде его поэтических произведений: "Вечернее размышление о Божием величестве, при случае великого северного сияния"; "Утреннее размышление о Божием величестве"; стихотворные переложения псалмов 1, 14, 26, 34, 70, 116, 143, 145 и др. На это, в частности, обращает внимание современный автор Павел Бубнов в публикации храма Рождества Иоанна Предтечи на Пресне.

Размышления о величестве Божием – это благоговейное славословие Творца при наблюдении природы, красоты и целесообразности сотворенного Богом мiра – и это приобретает особенное значение в устах учёного-естествоиспытателя. В советской атеистической литературе нередко можно встретить мнение, что великий ученый Ломоносов скептически отрицал промышление Божие о мiре. Однако в письме к своему покровителю Шувалову, ученый отмечает, что Бог всегда в жизни был ему защитник и никогда не оставлял без ответа его молитв. В другом письме Ломоносов пишет, что Бог следит за жизнью человека, и если он не соответствует тем талантам, дарованными ему Свыше, то Господь его наказывает за небрежение. Оправдывая свою общественно-полемическую критику ретроградов, Ломоносов пишет: «Я бы охотно молчал, да боюсь наказания от правосудия и всемогущего Промысла, который не лишил меня дарования и прилежания в учении и ныне дозволил случай, дал терпение и благородную упрямку и смелость к преодолению всех препятствий к распространению наук в отечестве, что мне всего в жизни моей дороже».

Ломоносов выражает идею Бога-Промыслителя и в своих стихотворных переложениях псалмов, например, в переложении 145-го псалма:

Блажен тот, кто себя вручает
Всевышнему во всех делах,
И токмо в помощь призывает
Живущаго на небесах.

Ломоносов усматривает Промысел Божий во всех событиях русской истории, действующий через правителей. В одах на их восшествие на престол, Ломоносов проявляет себя убежденным монархистом, оправдывающим богоустановленность царской власти, и в то же время напоминая обязанности Царя: суд правый и нелицеприятный, неуклонное исполнение закона, уважение в своих подданных человеческого достоинства, исправление их пороков «ученьем, милостью трудом», призрение сирот и вдов, с правосудием благость и щедрость, твёрдая вера в Бога и личное благочестие, эта добродетель «любезная Богу, любезная человекам, крепкое утверждение государств, красота венцов царских, непостыдная надежда во брани, неразрывное соединение человеческого общества».

Ломоносов отмечает, что не все духовные истины доступны посредством естественного откровения, но изложены в Священном Писании. Поэтому «Создатель и дал роду человеческому две книги. В одной показал Своё величество, в другой – Свою волю. Первая – видимый сей мiр… Вторая книга – священное писание». В произведении "Явление Венеры" Ломоносов дает прекрасное понимание взаимоотношения богословия и науки: «В пророческих и апостольских богодухновенных книгах истолкователи и изъяснители суть великие церковные учители. А в оной книге сложение видимого мiра сего, физики, математики, астрономы и прочие изъяснители божественных в натуру влиянных действий суть таковы, каковы в оной книге пророки, апостолы и церковные учители». Не случайно указанное произведение отсутствует в большинстве советских изданий трудов нашего великого предка, обладавшего глубокой верой, – пишет П. Бубнов. В общедоступных изданиях текстов Ломоносова многие его произведения с религиозным содержанием в советское время были изъяты. Но они есть, и это ещё раз подчёркивает важность религиозного мiровоззрения для любого учёного, действительно хотящего познать мiр.

Говоря об образовании пастырей, Ломоносов подчёркивает, что изучением богословия не должна ограничиваться подготовка тех, которые должны стать религиозными вождями народа. Они должны быть знакомы с естественными науками, чтобы через откровение тайн природы возвышать религиозный дух пасомых. На примере великих отцов Церкви, Ломоносов доказывает, что пастырь должен знать всё то, что так или иначе может служить к назиданию верующих. На возражения тех, кто указывает на дикость народа, с которым пастырю приходится иметь дело и происходящую отсюда мнимую ненужность внешнего образования, он отвечает: «Потому-то пастырю и нужно быть всесторонне образованным, что он идёт к народу необразованному, где должен встретиться со множеством самых скверных и вредоносных во всех отношениях обычаев, где масса самых грубых поверьев, где, наконец, религия… не нравственный союз Бога с человеком… а лишь масса обрядов, которые необходимо исполнять…Только путем более глубокого и практического образования возможна борьба с невежеством и суеверием массы. Не будь этого образования, пастырь не только не в состоянии будет что-нибудь сделать для возвышения народной жизни; но окунувшись в эту жизнь или сам сделается её членом, таким же суеверным, как и все прочие, или же – что ещё хуже, – отложив весь стыд, сделается "казнодеем", все свои силы обратит на служение Мамоне».

Несколько прагматичны мысли Ломоносова о канонах нравственности. Так, он считал неполезным для народа и его умножения запрещение четвёртого и пятого браков, в том числе и для духовенства. Он осуждает браки между неравными по возрасту, широко распространенные в то время. Он живописно обличает необузданность народа в заговениях и разговениях, осуждает крайности поста, полагая, что главнейшее содержание поста – это чистая совесть и воздержание от излишества, доброе житие, милосердие. Говоря о монашестве, он признает его ценность, однако в современном ему монашестве видит профанацию святыни, «чёрным платьем прикрытое блудодеяние и содомство». Поэтому он предлагает не постригать молодых вдовцов и вообще не постригать в монашество мужчин раньше 50, женщин – раньше 45 лет, т.е., пока не улягутся бурные волнения молодости.

Павел Бубнов заключает, что жизнь Ломоносова была скорбной и многотрудной, и как христианин, он выразил слово отношение к обстоятельствам жизни вообще: «Ежели бы небо благоволило, чтобы человек препровождал жизнь свою безбедно, то бы он своего счастия не мог чувствовать. Жизнь для него – смесь добра и зла в мiре нравственном, бед в мiре физическом. И если человек доверится лишь своим силам – неизбежно впадет в отчаяние о своей судьбе. Но Бог – всё на пользу нашу строит». Исходя из всего этого, цель земной жизни – постоянное стремление к Богу.

+ + +

В заключение уместно также привести строгое духовное суждение архм. Константина (Зайцева) о Ломоносове из сборника "Чудо русской истории":

«Едва ли не первым русским европейцем надо признать Ломоносова. Он органически принадлежит Западу. Его ненасытимая любознательность устремляется на все достояние западного знания. Его научная интуиция проникает далеко за пределы этого знания. Тем самым лишается он миpa, который свойствен сознанию русско-православному. Взволнованность становится его природой – он дышит ею, как естественным воздухом своей души. Но это не трагедия внутреннего раскола. Пусть он вырвался из быта отечественного, потому что тот мешал сближению с новым мipoм знания, он не ощущает непримиримости между стихией исконного быта и стихией западнической, в которую он окунался. Жизнь его исполнена драматизма, но это драматизм житейских переживаний, а не трагедия внутреннего мipa. От Бога он не ушел. С Церковью он не порвал. В ее истинах не усомнился.

Но является ли Ломоносов церковно-православным человеком..? ... Пусть Ломоносов вышел из почвенно русской церковно-православной семьи, пусть получил духовное образование, пусть остался способным ценить в полной мере то, чем мы обязаны церковной культуре. Все же Ломоносов человек Великой России. Святая Русь ему чужда. Духовно ущерблен "внутренний человек" Ломоносова. Случайно ли то, что, привычно цитируя Библию и обращаясь к ее образам, Ломоносов ни разу не воспользовался Евангелием?

Ломоносов готов вобрать в себя все "годное" из русской действительности, рожденной ее великим прошлым. Но чем определяется эта "годность"? Служением идеалу Великой России, как государства европейского. Идеология Третьего Рима чужда Ломоносову. Он пестует и лелеет самобытность России, но в плане ее грядущего роста, как империи, в европейском понятии этого слова. Эта Россия, развернувшаяся во всю ширь присущих ей возможностей, Россия великая, славная, могущественная, богатая, культурная - конечно, не может не быть православной, в своей национальной самобытности. Это - элемент ее личности, это - свойство ее культуры, ее драгоценное достояние. Но мистики Третьего Рима, рождаемой осознанием западного отступления, - не найдем мы у Ломоносова.

Ломоносов был духовно здоровой натурой. … [Но его] Православие обезсилено.

Измены ему, однако, нет. Даже нет сознания того, что что-то утрачено. Мы не знаем подробностей того, как Ломоносов готовился к смерти. Но нет сомнений, что ушел он из этой жизни верным сыном Церкви, Но, как и у всех позднейших русских европейцев, не было уже полноты Православия в этом "верном" сыне Церкви: печать отступления лежит даже на этом лучшем из возможных вариантов сплава русскости и западничества».

Архимандрит Константин (Зайцев).
"Роковая двуликость императорской России" (1957)

---