Память сщмч. Гермогена, Патриарха Московского и всея Руси чудотворца

17.02.1612 (2.03 в 2019 г.). – Память сщмч. Гермогена, Патриарха Московского и всея Руси чудотворца

Смутное время и победа Патриарха Гермогена: каким должен быть духовный вождь

Патриарх Гермоген (Ермоген) (около 1530–1612) происходил из донских казаков. При святом Крещении младенцу дали имя Ермолай. Подростком он ушел в Казань и поступил в Спасо-Преображенский монастырь. Со временем был посвящен в священнический сан и определен к церкви святителя Николая.

В это время, 8 июля 1579 г., совершилось явление Казанской иконы Божией Матери. Богоматерь явилась во сне девятилетней девочке и повелела ей объявить архиепископу и властям, что на месте сгоревшего дома скрыта в земле икона Ее. Архиепископ с духовенством совершил крестный ход к указанному месту, где нашли явленную икону. В ближайшую церковь святителя Николая нес ее плакавший от радости никольский священник Ермолай – будущий Патриарх. Овдовев, Ермолай принял монашество с именем Гермогена. Народ очень почитал его, как человека подвижнической жизни и великого постника. Но Казань была лишь началом незабвенного служения святителя Русской земле.

В 1598 г. пресеклась, со смертью Царя Феодора Иоанновича, правившая Русью прямая царственная линия Рюриковичей, на престол вступил утвержденный Земским Собором брат царицы Борис Годунов. Младший же сын Грозного, Царевич Димитрий, еще при жизни царя Феодора был зарезан в Угличе (15 мая 1591 г.). В народе прошел слух, что убийцы были подосланы братом Царицы Годуновым. Это обстоятельство вскоре и послужило пищей для многолетней смуты. В ней со стороны русских людей было столько ошибок и измен, порою и со стороны тех, кто в другой раз оказывался героем, столько компромиссов с оккупантами даже со стороны духовенства, – что перечислять это в календаре не станем – на то есть учебники истории. Отметим лишь главную причину смуты: предательскую зависть части русских бояр и дворян вольностям такого же (шляхетского) сословия в соседней Польше (в отличие от строгого служебного строя и благочестия на Руси) и укажем основные этапы смуты.

Через несколько лет после воцарения Годунова начались голодные годы и повальные болезни. Царь Борис старался расположить к себе добрыми делами: кормил неимущих, давал работу безработным. Народ не успокаивался, подзуживаемый боярами. Причину невзгод стали все чаще искать в причастности Годунова к убийству Царевича. В Польше объявился первый царевич-самозванец: якобы в Угличе зарезали подставного младенца, а его, истинного царевича – спасли. Польский король дал самозванцу войско. В августе 1604 г. Лжедмитрий (диакон-расстрига Григорий Отрепьев переправился через Днепр и вступил в русские пределы, разбив царскую рать. Положение Годунова сделалось отчаянным. 29 апреля 1605 г. он скоропостижно скончался. На престол вступил его сын Феодор, которому все присягнули, но тут же, поддавшись клевете сторонников Лжедмитрия, изменили присяге, убив молодого Царя вместе с его матерью.

Лжедмитрий I безпрепятственно достиг Москвы, где ему поверили, и венчался на царство. Однако новый царь вел себя странно: окружил себя поляками, не ходил к церковным службам, не соблюдал постов, обнаруживал пренебрежение к русским обычаям. Многим боярам принесенные порядки нравились. Но Патриарх Иов не сочувствовал мнимому царю, и самозванец сослал его в заточение в городок Старицу, а Патриархом поставил послушного Игнатия.

Вскоре в Москву прибыла невеста Лжедмитрия Марина Мнишек, на которой он задумал жениться, еще живя у польского короля. Марина была совершенно чуждой Православию. Народ был в великом недоумении. От имени Церкви по вопросу царского брака высказался Казанский митрополит Гермоген: «Не подобает православному Царю брать некрещеную и вводить в святую Церковь. Не делай так, Царь: никто из прежних Царей так не делал, а ты хочешь сделать».

В ответ самозванец приказал лишить Гермогена сана и отправить в заточение в Казань. Однако до этого не дошло: утром 17 мая 1606 г., когда Лжедмитрий еще спал, князь Василий Шуйский с мечом и крестом в руках въехал на коне в Кремль через Спасские ворота. С колоколен раздался набат, москвичи хлынули толпами к Кремлю. Лжедимитрий выбросился в окно, но тут же был убит. Марина успела спастись.

Три дня спустя бояре и московские люди собрались на Лобном месте у кремлевских стен и провозгласили Царем князя Василия Ивановича Шуйского, избавившего Московское государство от первого Лжедимитрия. Царь Василий (он происходил из суздальских князей рода Рюриковичей) собрал духовный Собор, избравший митрополита Гермогена Всероссийским Патриархом. Ставленник самозванца Игнатий был низложен.

Однако смута не прекращалась, прежде всего в боярских головах. За это время умножились и разбойничьи шайки, было неспокойно. Пустили новый слух, что назвавшийся Царем Димитрием (Лжедмитрий I) не погиб 17 мая, а бежал из Москвы и жив; из окна же выбросился кто-то другой. Темный люд растерялся. Патриарх Гермоген повелел перенести из Углича в Москву мощи Царевича Димитрия, учредил церковное празднование его памяти, самозванца же предал церковной анафеме. Многие образумились, но неразумных людей оказалось также немало, в том числе среди дворянства. Вожаками бунтовщиков явились путивльский воевода князь Григорий Шаховской и холоп Иван Болотников, призывая всех к мятежу против Василия Шуйского.

Против зачинщиков смуты вновь возвысил свой голос Патриарх Гермоген и разослал по городам грамоты, убеждая народ быть верным соборно утвержденному законному Царю Василию Ивановичу. Патриаршие грамоты оказывали большое влияние на народ. Шуйский снарядил войско против Болотникова под начальством своего племянника, юного доблестного князя Михаила Скопина-Шуйского, который разбил мятежников раз и другой. Болотников и Шаховской были схвачены. Однако новый самозванец двинулся весною к Москве с польскими отрядами. В мае 1608 г. под Болховом произошло сражение между его и царскими войсками. Лжедмитрий II победил и уже без помехи пошел дальше. К началу июня он остановился в двенадцати верстах от Москвы, в селе Тушине, отчего и получил прозвание "тушинского вора". Ему на подмогу прибыл польский полководец Сапега с семью тысячами поляков; с ним вновь прибыла и все та же Марина Мнишек, которая "признала" тушинского вора своим мужем. (Был этот самозванец "жидом, посланным польским королем Сигизмундом", – как это позже написал Царь Михаил Романов принцу Оранскому.)

Не решаясь взять Москву приступом, тушинцы осадили Троице-Сергиеву Лавру, чтобы завладеть ее ценностями – приношениями благочестивых Царей, князей, бояр и других богомольцев. С сентября 1608 г. в продолжение двенадцати месяцев Троице-Сергиева Лавра выдерживала голодную осаду, хотя монахов и стрельцов было вдесятеро меньше, чем поляков. День и ночь в храмах совершались богослужения; одни иноки молились, другие сражались, лили со стен кипяток и горячую смолу на врагов, ходили и на вылазки.

Одновременно поляки и тушинцы устроили блокаду Москвы, где возникла нехватка съестных припасов. Неудовольствие против Шуйского в народе и в дворянстве росло. Но Патриарх Гермоген пресекал попытки бунта: «Государь Царь и Великий князь Василий Иванович всея Руссии возлюблен, избран и поставлен Богом и всеми русскими властями, и московскими боярами, и вами, дворянами, и всякими людьми всех чинов, и всеми православными христианами, да изо всех городов в его царском избрании и поставлении были в те поры люди многие. И крест ему целовала вся земля, что ему, Государю, добра хотеть, а лиха и не мыслить. А вы, забыв крестное целование, немногими людьми восстали на Царя, хотите его без вины с Царства свести, а мир того не хочет, да и не ведает, да и мы с вами в тот совет не пристанем же. А что, если кровь льется и земля не умиряется, то делается волею Божиею, а не царским хотением».

Для успокоения народа Патриарх снова рассылает грамоты. Отпавшим от Царя он писал, что измену Царю законному считает изменою вере и отступлением от Бога.

В августе 1609 г. уже и сам польский король объявил войну Москве, пользуясь благоприятным моментом. Однако в январе следующего 1610 г. поляки бежали от святой обители, узнав о приближении Скопина-Шуйского с наемным шведским войском. С великим почетом москвичи встретили своего избавителя. В народе стали говорить, что хорошо было бы, если бы Царем стал всеми любимый молодой князь Михаил Скопин-Шуйский (тоже Рюрикович).

Эти речи испугали Царя Василия и его братьев. Один из них, Димитрий Шуйский, устроил пир, на который пригласил Скопина. Это было в апреле 1610 г. Хозяйка, жена Димитрия, дочь Малюты Скуратова, поднесла Скопину кубок с вином. Народный герой умер. Народ был убежден, что героя отравили по приказанию Царя Василия и все возненавидели Шуйских. По всей земле пошла скорбная весть о гибели спасителя Троицкой Лавры и Москвы. Вскоре, 24 июня 1610 г., у села Клушина польский гетман Жолкевский разбил царские войска, которыми начальствовал царский брат Димитрий Шуйский. Снова к Москве подступали: по Серпуховской и Коломенской дорогам – тушинский вор, а по Можайской – гетман Жолкевский с поляками. Тогда москвичи лишили Василия Ивановича престола и несколько позже, 19 июля, заставили его постричься в монахи.

Патриарх Гермоген пытался удержать бояр и народ от этого беззакония. Он плакал и умолял их, защищая Шуйского. Но на этот раз верх одержали бояре. После свержения с престола Василия Шуйского власть перешла к Боярской думе, где председательствовал князь Феодор Мстиславский. Он, ради установления польских шляхетских вольностей, стоял за избрание Царем польского королевича Владислава. Патриарх же хотел русского Царя и указывал на древний боярский род Романовых. Из любимых народом братьев Романовых Царем мог бы быть избран Иван Никитич. Но не его назвал Патриарх Гермоген, а юного Михаила Феодоровича, племянника первой супруги Иоанна Грозного Анастасии.

Бояре отправили к Патриарху выборных с просьбой благословить заключенный ими договор с Жолкевским по поводу приглашения на престол королевича Владислава, предлагая компромисс и обещая, что тот искренне готов перейти в Православие. «Если в намерении вашем,– ответил он им, – нет лукавства, и вы не помышляете нарушить православную веру и привести в разорение Московское государство, то пребудет на вас благословение всего собора четырех Патриархов и нашего смирения, а иначе – пусть ляжет на вас клятва от всех четырех православных Патриархов и от нашего смирения, и вы будете лишены милости Бога и Пресвятыя Богородицы и примете месть от Бога наравне с еретиками и богоотступниками».

Началась присяга королевичу Владиславу. Во все города были разосланы грамоты, чтобы и там принимали присягу. Но скорбен был Патриарх Гермоген, предвидя, что не остановит это смуту. Старец «плакался пред всем народом и просил молить Бога, чтобы Он воздвиг Царя русского». Вскоре обнаружилось, что не напрасно скорбел Святейший Гермоген. Выяснилось, что король Сигизмунд сам хочет царствовать на Руси, а якобы готовый стать "православным" королевич выставлялся лишь для отвода глаз. Королевич, по словам Сигизмунда, молод: где же ему управиться?.. Вот когда станет постарше, тогда и может занять престол Московских Царей, а пока отец будет царствовать...

Жолкевский начал вести переговоры с боярами о том, чтобы впустить польские войска в Москву, для охраны столицы от шаек тушинского вора. Первосвятитель воспротивился этому. «Дело твое, Святейший,– сказал ему на это один из бояр,– смотреть за церковными делами, а в мирские не следует тебе вмешиваться. Исстари так ведется, что не попы управляют государством». Сторонников Патриарха по приказу бояр стали сажать в тюрьму и подвергать преследованиям.

Поляки с помощью бояр-предателей заняли Москву. Народ роптал. Зная влияние Патриарха на народ, оккупанты старались привлечь Святителя на свою сторону, но безуспешно: Святейший Гермоген прекрасно понимал, кто враги Русской земли, и сказал, что другого исхода нет, как только собрать всенародное ополчение, которое освободит Москву и все государство от поляков, а затем избрать Царя. Народ согласился с Патриархом. Святитель начал писать грамоты, призывая русские города ополчиться для избавления святой Руси от бед.

К Москве стягивались отряды под начальством рязанского воеводы Прокопия Ляпунова. Калужане шли под начальством князя Дмитрия Трубецкого. К ним присоединился атаман Заруцкий с казаками. К Патриарху приезжали послы из городов. Русская земля теперь никого не хотела слушать, кроме своего первосвятителя. Масса ополченцев, шедших «умереть за святые Божии церкви и за веру христианскую», испугала оккупантов. Они приставили стражу к Патриарху. Лишь изредка ему удавалось поговорить с русскими людьми, которые со всех сторон приходили к Москве, чтобы получить благословение от великого печальника родной страны. «Памятуя Бога и Пречистую Богородицу, и московских чудотворцев, стойте все заодно против ваших врагов», – передавал он ополченцам.

Города начали пересылать друг другу патриаршии грамоты с призывом восстать за спасение родной земли. После взятия Патриарха под стражу Троице-Сергиева Лавра стала во главе сопротивления. Настоятель ее, архимандрит Дионисий, ранее был игуменом Старицкого монастыря, где он покоил сосланного Патриарха Иова. Он был другом Патриарха Гермогена и благожелательным советником и защитником царя Василия Шуйского. С момента заключения под арест Гермогена, Дионисий вместе с Авраамием Палицыным рассылали во все стороны одно за другим воззвания, высоко патриотические и трогательные. В них описывалась несчастная судьба первопрестольной Москвы, неволя Патриарха, призывались русские люди восстать на врагов за веру и отечество.

К Пасхе 1611 г. у Москвы собралось около 100 000 ополченцев. Опасаясь народного возмущения, начальник польского гарнизона Гонсевский освободил Гермогена на один день – в Вербное воскресенье – совершить обряд шествия на осляти. Но при этом угрожал смертью, если Патриарх не прикажет ополчению уйти. «Вы мне обещаете злую смерть,– спокойно отвечал Святитель,– а я надеюсь через нее получить венец и давно желаю пострадать за правду». Тогда поляки бросили Патриарха в подземелье Чудова монастыря, держали его впроголодь и объявили его лишенным патриаршего сана.

На Страстной неделе поляки подожгли Москву, а сами заперлись в Кремле. Они умерли бы голодной смертью, да, на их счастье, между ополченскими воеводами происходили раздоры. Отважный и честный Ляпунов был убит, ополчение расстроилось. В это же время польский король взял Смоленск с помощью изменника, а шведы заняли Новгород. Казалось, пришел конец Русской земле. Помощи неоткуда было ожидать. К тому же атаман Заруцкий попытался воцарить сына Марины Мнишек и тушинского вора.

Тогда в последний раз Патриарх Гермоген из своего заточения возвысил властный голос. 5 августа 1611 г. в Кремль тайно пробрался свияженин Родион, через которого Святитель передал наскоро составленную свою последнюю грамоту в Нижний Новгород. В этой грамоте великий старец посылал всем восставшим за Родину благословение и разрешение в сем веке и в будущем за то, что они стоят за веру твердо. «А Маринкина сына не принимайте на царство: я не благословляю. Везде говорите моим именем!» – поучал Патриарх.

Эта последняя грамота носителя русской духовной власти совершила великое дело. Когда она была получена в Нижнем Новгороде, то староста Козьма Захарьевич Минин-Сухорукий воззвал к народу: ничего не щадить для спасения Отечества. И снова выросло ополчение. Составлялось оно всю зиму на севере, а также в Поволжье и на Оке, а весною 1612 г. пошло к Москве под начальством доблестного воеводы князя Пожарского и великого гражданина Минина. Из Казани прибыла к войскам копия иконы явленной чудотворной Казанской Божией Матери. 22 октября 1612 г. русские войска овладели Китай-городом. Осажденный Кремль после этого сдался. Москва была освобождена. С тех пор появился русский праздник иконе Казанской Божией Матери 22 октября.

А затем на Земском Соборе 1613 г. было восстановлено и самодержавие с новой династией Романовых, и русский служебный строй жизни. Это была великая победа Патриарха Гермогена над смутой – прежде всего в умах и душах всех сословий русского народа. Носитель русской духовной власти с честью выполнил свою водительскую миссию, возлагаемую Богом на первоиерарха.

Но сам Святитель до этого победного дня не дожил. Он мученически принял смерть в заключении 17 февраля 1612 г., исполнив до конца свой долг духовного вождя. В 1913 г., в трехсотлетие Дома Романовых, Патриарх Гермоген был по почину Государя Николая II прославлен в лике святых. К его святым молитвам всегда прибегали и будут прибегать русские люди для обретения силы в дни смут и невзгод. Как заждался сейчас русский народ нового Гермогена!..

(По книге "Великий печальник за Родину Патриарх Гермоген". М., 1912 )

---