Подготовительные тексты для планируемой книги "Русские и немцы в драме истории". Предварительное изложение глав публикуется для обсуждения с целью их последующего уточнения и определения структуры книги. Автор будет благодарен за указания на погрешности и за советы.
Вступление с разъяснением цели книги: "О месте немецкого и русского народов в Божием Промысле".
1. Русские и немцы. О влиянии языческого наследия на наши национальные характеры.
2. О различиях в христианизации германцев и славян
3. Роль Римской империи и ее наследия в германской и в русской государственности
4. Движущая сила "Возрождения", Реформации и капитализма
5. "Просвещение", масонство, Французская революция. Англосаксы и Америка... Часть 1.
5. "Просвещение", масонство, Французская революция. Англосаксы и Америка... Часть 2 (окончание главы)
6. Петровское окно в Европу, женский век "Просвещения" и масонство в России
7. Философия "немецкого идеализма", "романтизм и "антисемитизм" в Германии
8. Европейские революции и удерживающая Россия
9. Немецкая философия и романтизм в России, западники и славянофилы
10. Роль России в объединении Германии, русский национализм и немецкий национализм
11. Революционные движения в Германии и в России. Маркс и Ницше
12. Подготовка и развязывание демократической Великой войны ‒ "новой эпохи в истории мiра"
13. Как начало Великой войны было воспринято в Германии и в России
14. «Царская Россия ‒ единственная страна, против которой надо вести войну»
15. Как большевики захватили власть
16. Белое движение, Антанта и Германия
17. Берлин ‒ первая столица русской эмиграции, шок Генуи и Рапалло
18. Идеологические выводы русских и немцев из Великой войны
19. Как и для чего Гитлер получил власть. Причины и суть германского национал-социализма
20. Кто финансировал Гитлера. Размежевание в мiре и в русской эмиграции накануне Второй мiровой войны
21. Советско-германские отношения в 1933‒1941 гг. и начало Второй Мiровой войны
22. Начало советско-германской войны
23. "Вторая гражданская война" в рамках Второй мiровой
24. "План Ост" и жизнь под немецкой оккупацией
25. РПЦЗ и Русское Освободительное Движение. КОНР и РОА и их трагедия
26. Поражение Рейха, "гуманитарное освобождение Европы" Красной армией, первая месть победителей
27. Репарации и первые плоды победы в стране победителей
28. Главная месть победителей: Нюрнбергский Трибунал и Холокост
29. Создание ФРГ и ГДР ‒ главного фронта Холодной войны
30. Почему и как СССР проиграл Холодную войну. Конец ГДР.
Поскольку в предшествовавших главах книги описаны причины краха гитлеровского режима, следует сделать то же и в отношении краха победившего Германию советского. Полагаю, что немецким читателям моей книги это тоже необходимо знать для лучшего понимания того, как нам нормализовать отношения в будущем (если в обеих наших странах чудом с Божией помощью появятся достойные правители).
Итак, правление Горбачева ("новое мышление" и "перестройка") увенчалось победой США и НАТО в Холодной войне: "бархатными революциями", распадом СЭВ, Варшавского договора и воссоединением Германии. Но на этом Холодная война не закончилась, а приняла иную форму: уже не "бархатного" разрушения СССР мiровой закулисой как главного геополитического противника (независимо от его политического режима). В этом ей, своим комплексом неполноценности перед Западом, очень помогла западническая часть номенклатуры КПСС уже во главе с генсеком Горбачевым, затем с кандидатом в члены Политбюро Б.Н. Ельциным. И это тоже имело важное значение для Германии ‒ выводом из нее советских войск и не только этим. Объединившаяся Германия стала в Европе важнейшим государством в экономическом отношении, хотя и не в военно-политическом, поскольку вся послевоенная Европа была превращена Америкой в своего американизированного вассала.
"Российско-американская совместная революция" Ельцина
(В описании внутриполитических событий 1990-х годов вновь частично использую сконцентрированный материал из давно разошедшейся книги "Вождю Третьего Рима", 2004. Это необходимо и как фон к происходившим тогда же прямо противоположным, объединительным процессам в Германии.)
В эти годы сокрушения коммунистической великой державы СССР противоречий в ней между диссидентами-западниками и прозападными номенклатурщиками, т.н. "прорабами перестройки", не было. Это видно из книги директора Института США и Канады АН СССР и члена ЦК КПСС Арбатова. Он признает, чтó их «объединяло»: «усилия тех, кто бросил открытый вызов системе и порвал с ней», и тех, «кто старался изменить ее изнутри... оставаясь внутри») в противоборстве внутри КПСС. Арбатов сыпет дифирамбы Андропову и его команде – при сведении целей "Русской партии" к сталинизму и "шовинизму", и высоко ценит представителей мiровой закулисы («Г. Киссинджер... мудрый человек и тонкий политик») [179]. И с такими взглядами Арбатов возглавлял важнейший государственный аналитический институт, который должен был изучать мiровую закулису и ее антирусскую политику! Неважно, становились ли такие, как он, прямыми агентами мiровой закулисы и сколько их было; важно, что их действия естественно складывались в достижении общей цели.
Впрочем, и агентура ЦРУ и "Моссада" в те годы в СССР действовала с нарастающим размахом. Однако противодействия ей со стороны мощного КГБ, насчитывавшего около полумиллиона штатных работников, оказано не было. В.Ю. Королев, один из долголетних сотрудников, а затем руководителей (1984–1987) борьбы с «подрывной деятельностью агентуры спецслужб Израиля и его союзников из числа "лиц еврейской национальности"» (так называемая "израильская линия" в составе 2-й службы УКГБ по Москве и Московской области), так описал свою работу, в которой со времен Андропова до Горбачева ничего не изменилось [180]:
«Всерьез она не была нужна никому из руководства, хотя израильская разведка – едва ли не самая лучшая разведка мiра. И не только потому, что во всем мiре проживают евреи, частью разделяющие идею о двойном гражданстве, а в значительной степени в силу неординарности форм и методов агентурной деятельности.
В основном мы занимались никому не нужным бумаготворчеством... Несмотря на то, что в центральном аппарате и у нас имелись некоторые данные о работе в нашей стране израильских разведчиков, эта информация не являлась [в глазах начальства. – М.Н.] достаточным основанием для проведения соответствующих контрразведывательных мероприятий...». Королев внес предложения по улучшению работы, на что вышестоящий начальник ему заявил: «Ты ничего не понимаешь ни в разведке, ни в шпионаже, ни в контрразведке, ни в сионизме вообще – прекрати выступать с инициативами. Я запрещаю тебе и твоим подчиненным читать книги на эту тему, анализировать материалы на линии – для этого есть генералы, они за это деньги получают».
«После осуждения за шпионаж Анатолия Щаранского [одного из основателей диссидентской Хельсинкской группы. – М.Н.] наша линия была расформирована и бездействовала в течение пяти лет... Интересно, что ранее нам запрещали его задерживать, хотя у Щаранского хранились списки сотен режимных предприятий с указанием выпускаемой продукции, смежников, сведений о руководителях... Щаранский был единственным человеком, задержанным нашим отделом за все время моей работы в нем». (Он был в 1977 году осужден на длительное заключение за шпионаж, но в результате массированной защитной кампании на Западе был обменен на арестованного в США советского агента.)
«Спрашивается: почему руководство препятствовало мероприятиям по повышению контрразведывательной деятельности, которые предлагала наша группа? Кое-кто задумывался о возможной причастности к израильской агентуре некоторых руководителей КГБ, членов Политбюро КПСС... Многие руководители КГБ женаты на еврейках. Немало евреев среди сотрудников КГБ...»
Сам Королев этих подозрений не разделяет. Но причастность могла заключаться просто в нежелании защищать свой падающий режим, чтобы потом выглядеть чистым в глазах будущих победителей. И по мере кадровых перестановок Горбачева таких людей во властных структурах становилось больше. Для преодоления сопротивления аппарата, не согласного со всем вышеописанным, Горбачев подвергал его непрерывной чистке – это был один из важнейших внутренних процессов "перестройки". С 1985 по 1990 годы было заменено 85% членов ЦК! – это даже больше, чем в результате сталинской чистки 1930-х годов.
Советы (декоративные парламентское структуры) также претерпели огромные изменения. В марте 1990 года в создавшейся атмосфере "гласности", западнических, антирусских и сепаратистских тенденций на выборах в местные и республиканские Советы значительное влияние получили демократы и сепаратисты. На Съезде народных депутатов СССР (главный "законодательный" орган) сформировалась "Межрегиональная депутатская группа" демократов во главе с бывшим кандидатом в члены Политбюро ЦК КПСС Б.Н. Ельциным (проиграв в 1987 году Горбачеву соперничество внутри КПСС, Ельцин в 1990 году демонстративно сдал партбилет и как "борец с привилегиями партаппарата" был избран депутатом).
В борьбе с КПСС депутаты выдвинули знакомый лозунг "Вся власть Советам!" – и для их умиротворения Горбачев убрал из конституции 6-ю статью о роли КПСС. Он и сам стал создавать новую легитимацию своей власти, более приличную в общении с Западом: стал председателем Верховного Совета СССР, затем в марте 1990 года Съезд депутатов утвердил его президентом СССР (пост генсека ЦК КПСС Горбачев также пока сохранил).
В это время провозгласили независимость три прибалтийские республики. Горбачев не признал их актов, но в ход событий не вмешивался. В декабре 1989 года во время встречи с президентом США Бушем на Мальте, когда уже прошли основные "бархатные революции" в Восточной Европе, Горбачев дал США обещание, что против сепаратистов будут применяться «лишь демократические методы, а не сила» [181].
18 января 1989 года в ЦК КПСС были приняты даже представители "Трехсторонней комиссии" (одной из структур мiровой закулисы) во главе с Д. Рокфеллером и Г. Киссинджером, которых интересовало, «каковы сроки... реализации ее [перестройки] идей, когда можно будет ставить вопрос об органическом включении советской экономики в мiровую» [183]. «Органическое включение» для них, разумеется, означало подчинение "непреложным мiровым законам" американского доминирования, которые были выработаны мiровой закулисой для контроля над мiром.
Опытный дипломат Добрынин отмечает, что Горбачев и его министр иностранных дел Шеварднадзе вели политику конфиденциальных соглашений с США. «Горбачев начал импровизировать и... не консультируясь с Политбюро и экспертами, соглашаться на внезапные компромиссы, которые в ряде случаев нельзя было расценить иначе, как односторонние уступки... Самоуверенные в своей непогрешимости и восхваляемые средствами массовой информации, Горбачев и Шеварднадзе... не получали адекватного эквивалента не только в области разоружения, но и в таких важных вопросах, как объединение Германии, общеевропейская безопасность» [184].
В числе таких уступок Шеварднадзе совершенно незаконным образом – без всякой причины и выгоды для страны (но не для себя) – уступил США огромные территории российского шельфа в Беринговом море (теперь там американцы арестовывают российские рыболовные суда, а о незаконности сделки после падения СССР никто даже не вспоминает).
В ноябре 1990 года была подписана Парижская хартия, легализовавшая результаты "бархатных" революций. Разумеется, на декоммунизации Восточной Европы США не остановились. Согласно "Закону о порабощенных нациях" (поразительно, что Горбачев о нем нигде не упоминает) усилилось поощрение сепаратизмов внутрисоюзных республик. Этими силами – сепаратистскими и поощрявшими их западными – и решил воспользоваться Ельцин для отнятия власти у Горбачева, делая ставку на разрушение СССР.
В мае 1990 года Ельцина избирают председателем Верховного Совета РСФСР. Он описывает, как вошел в огромный председательский кабинет и подумал: «Ну и что дальше?.. Ведь мы не просто кабинет, целую Россию отхватили» [185]. Уже 12 июня Съезд народных депутатов РСФСР провозгласил "государственный суверенитет РСФСР" и верховенство законов РСФСР над союзными. (Соответственно и коммунисты сразу создали компартию РСФСР – хотя перехватить инициативу у Ельцина она не могла, но, находясь в оппозиции к Горбачеву, разрыхляла общесоюзную структуру КПСС.)
«Как только в воздухе прозвучало слово "суверенитет", часы истории вновь пошли... Пробил последний час советской империи» [186], – с удовлетворением вспоминал Ельцин. Это развязало цепную реакцию "суверенитетов" других республик (даже Карельской, Удмуртской, Коми и др.). Ельцин поощрял их: «Возьмите такую долю самостоятельности, какую можете переварить» [187]. В январе 1991 года он подписал совместное заявление с прибалтийскими республиками, признающее их субъектами международного права.
Горбачеву удалось вполне успешно противодействовать этому мартовским референдумом 1991 года. Был задан вопрос: «Считаете ли Вы необходимым сохранение Союза Советских Социалистических Республик как обновленной федерации равноправных суверенных республик...». (Курсив наш: Горбачев не хотел отказываться от социализма.) Ельцин и демократы пропагандировали: "России – да! Союзу – нет!". США усилили раздачу посулов всем республиканским лидерам в случае развала Союза, даже пытались собрать их всех вместе на "инструктаж". Но результаты референдума говорили сами за себя: в нем приняло участие 80 % населения (голосование не было допущено властями Литвы, Латвии, Эстонии, Молдавии, Армении и Грузии – однако часть их населения проголосовала в самостоятельно образованных избирательных округах, например, в Абхазии 98,6% проголосовавших высказались за сохранение союзного государства). Из проголосовавших 76,4% были за сохранение СССР, в том числе: в РСФСР 71,3% от 75,4% принявших участие, на Украине – 70,2% от 83,5%, в Белоруссии 82,7% от 83,3%, в Казахстане 94,1% от 88,2%, в Узбекистане 93,7% от 95,4%, в Азербайджане 93,3% от 75,1%, в Киргизии 94,6% от 92,9%, в Таджикистане 96,2% от 94,4%, в Туркмении 97,9% от 97,7% [188].
Итоги референдума Горбачева и активность сепаратиста Ельцина как его соперника побудили США отказаться от поддержки первого в пользу второго. Вскоре демократы "пробили" должность президента РСФСР: 12 июня 1991 года им был избран Ельцин вместе с вице-президентом А.В. Руцким. Позже соратник Ельцина М. Полторанин, отвечая на вопрос о роли в этом американских агентов влияния, признает: «Если бы не было президентства в России, так бы легко не развалился Советский Союз. Бурбулис [Государственный секретарь и первый заместителя председателя Правительства РСФСР]... все время долдонил о президентстве, все материалы подготовил. А на Бурбулиса выходили американцы, он с ними тесно общался» [189].
[179] Арбатов Г.А. Указ. соч. С. 221, 224-225 (подпись под фото).
[180] Королев В. Израильская линия // Москва. М., 1991. № 9. Март. – Цит. по: USSR Today. Soviet Media News and Information Digest RFE/RL. Munich. 1991. Apr. 1.
[181] Добрынин А.Ф. Сугубо доверительно. Посол в Вашингтоне при шести президентах США (1962–1986). М., 1997. С. 671.[182] Горбачев М.С. Жизнь и реформы. М., 1995. Кн. 2. С. 27.
[183] Известия. 1989. 19 янв. С. 1.
[184] Добрынин А.Ф. Указ. соч. С. 656, 661.
[185] Ельцин Б.Н. Записки президента. М., 1994. С. 33.
[186] Там же. С. 151.
[187] Из стенограммы встречи Б.С. Ельцина с трудящимися г. Альметьевска ТАССР 6.8.1990 // Независимая газета. 1991. 27 марта. С. 1.
[188] Правда. 1991. 27 марта.
[189] НГ–Фигуры и лица. 1998. № 18.
Конец СССР
Утвердившись президентом РСФСР, Ельцин стал отстраивать свои структуры власти, параллельные союзным, а также вместе с главами республик разрабатывать "новый союзный договор", вопреки итогам мартовского референдума превращавший СССР в конфедерацию независимых государств и устранявший центральную власть президента СССР Горбачева. Уже через несколько дней после избрания Ельцин полетел в США "для бесед", точнее, «как некогда в Орду за ярлыком на правление» [190], – метко иронизирует даже М. Геллер. Месяц спустя президент США Буш зачем-то посещает Москву, но главное – на обратном пути делает остановку "для бесед" в Киеве... Главы других республик также не остаются обделенными вниманием американской администрации.
В правительстве СССР нарастала обезпокоенность: надо что-то делать. Но Горбачев, казалось, всем этим мало интересовался и 4 августа уехал на отдых в крымскую резиденцию в Форосе, договорившись с главами республик о подписании 20 августа своего варианта нового союзного договора – фактически тоже о конфедерации, но всё же при символической центральной власти.
18 августа 1991 года для предотвращения развала СССР «на основании ст. 127–3 Конституции СССР и ст. 2 Закона СССР "О правовом режиме чрезвычайного положения"...» был создан Государственный комитет по чрезвычайному положению (ГКЧП), в который вошли: «Бакланов О.Д. – первый заместитель председателя Совета Обороны СССР, Крючков В.А. – председатель КГБ СССР, Павлов В.С. – премьер-министр СССР, Пуго Б.К. – министр внутренних дел СССР, Стародубцев В.А. – председатель Крестьянского союза СССР, Тизяков А.И. – президент Ассоциации государственных предприятий и объектов промышленности, строительства, транспорта и связи СССР, Язов Д.Т. – министр обороны СССР, Янаев Г.И. – и.о. Президента СССР». Исполнение обязанностей президента СССР вице-президент Янаев возложил на себя «в связи с невозможностью по состоянию здоровья исполнения Горбачевым М.С. своих обязанностей... на основании ст. 127-7 Конституции СССР» [191].
Было приостановлено обычное телевещание, запрещено проведение митингов. В Москву была демонстративно введена военная техника, которая, правда, вежливо останавливалась на красный свет на перекрестках, пропуская пешеходов. Транспорт, все службы и предприятия работали самым обычным образом по всей стране.
Было очевидно, что ГКЧП представлял из себя не каких-то самозванных "черных полковников", фактически это было само правительство СССР, решившее ввести чрезвычайное положение. Однако Ельцин и его сподвижники моментально назвали эти действия "путчем" (на том основании, что в ГКЧП не оказалось Горбачева), превратили Дом Советов в штаб сопротивления (они называли его "Белым домом", по аналогии с вашингтонским) и с помощью Запада одержали информационно-психологическую победу как над ГКЧП, так и над Горбачевым, которого они якобы "защищали". Это было «событие глобальное... В эти дни рухнула последняя империя» [193], – восхищался собой Ельцин.
К подобному сценарию демократы-ельцинисты готовились заранее. Один из них, тогдашний мэр Москвы Г.Х. Попов, признал, что разрабатывались самые разные сценарии такого "путча" и «все яснее становилось, что все будет зависеть от роли самого Горбачева: путч будет или с благословения Горбачева, или под флагом его неинформированности, или при его несогласии, или даже против него. Самым благоприятным для нас был вариант путча "против Горбачева"... Может быть, нам удастся представить его в таком варианте – и это будет большая удача. Поэтому даже если день, полдня будет "нестыковка" путча и Горбачева – надо будет сразу же этим воспользоваться и ударить в эту щель. ГКЧП из всех возможных вариантов избрал такой, о котором мы могли только мечтать, – не просто против Горбачева, а еще с его изоляцией. Получив такой прекрасный пас, Ельцин не мог не ответить великолепным ударом... Работа велась в эти часы напряженная, но не на пустом месте» [195] (курсив мой). Генерал К.И. Кобец, руководивший "обороной Белого дома", тоже описал заранее существовавший «план противодействия путчистам» и подготовленные технические средства для него [197]. Участник событий на стороне Ельцина генерал А.И. Лебедь дал происшедшему такую оценку: «Была гениально спланированная и блестяще осуществленная крупномасштабная, не имеющая аналогов провокация, где роли были расписаны на умных и дураков. И все они, умные и дураки, сознательно и безсознательно свои роли выполнили» [198].
ГКЧП ничего не стоило штурмовать "Белый дом", да и заранее арестовать всех ельцинистов, но он не собирался этого делать; не была отключена даже телефонная связь. На следующий день А. Козырев (глава ельцинского МИДа) свободно выехал из "Белого дома" и улетел в Париж, пройдя пограничные формальности. Батальон генерала Лебедя был туда направлен командующим ВДВ П. Грачевым по просьбе Ельцина для его охраны [203], техника стала кормой к зданию, и никакого героизма от Ельцина не требовалось для того, чтобы залезть на бронетранспортер и прочесть свою знаменитую речь. Начальник обороны "Белого дома" по телефону часами беседовал с командующим Московским военным округом и указывал ему: «Такой-то полк такой-то дивизии идет по такому-то маршруту. Останови!.. И он выполнял это» [204].
Это сама команда Ельцина истерически распространяла ложные слухи о штурме согласно хитрому приему, упомянутому Поповым: «представить» события в нужном варианте для мобилизации своих сторонников и СМИ. Бóльшая часть населения отнеслась к ГКЧП выжидательно, но без опасений как к восстановлению порядка и сохранению разваливавшейся страны, тем не менее вокруг "Белого дома" собиралось до 35 тысяч "защитников российской демократии"; по словам министра Е. Сабурова, «предприниматели везли в "Белый дом" деньги чемоданами» [205] а также безплатную еду, пиво, водку ‒ это привлекало любителей приключений. В такой атмосфере произошла странная гибель трех молодых людей. Они блокировали в подземном тоннеле Садового кольца танковую колонну, шедшую в направлении от "Белого дома", один танк ослепили накинутым брезентом и подожгли; попытки танка вырваться из ловушки были засняты и представлены всему мiру как "штурм и оборона" здания Ельцина (эти кадры я в такой интерпретации сам видел на всех телеканалах, находясь тогда в Германии). Гибель этих парней так и не была выяснена в деталях (два года спустя команда Ельцина покажет, что способна провокационно убивать своих граждан, даже военнослужащих, для «представления событий в нужном ключе»...). В любом случае в их гибели были виноваты те, кто нагнетал слухи о готовящемся штурме [206]. Эта кровь оказалась очень полезна ельцинской власти (и национальности погибших оказались как на подбор: русский, полутатарин-полуукраинец и еврей), похороны погибших превратили в политический спектакль с участием патриарха, раввина и муллы, удостоив всех трех посмертно высшей государственной награды: они стали последними Героями Советского Союза, по которому Ельцин в эти дни нанес смертельный удар.
На следствии (и затем в воспоминаниях) арестованные члены ГКЧП утверждали, что введение чрезвычайного положения готовилось давно по поручению Горбачева, который получил на это право от IV Съезда депутатов в декабре 1990 года. Перед вылетом в Крым Горбачев еще раз поручил правительству проработать «меры на случай, если придется пойти на чрезвычайное положение». В Форосе 18 августа он был информирован о плане ГКЧП прилетевшими его членами, обсуждал его, порываясь писать обращение к Верховному Совету с просьбой обсудить введение чрезвычайного положения, но не стал присоединяться к ним, предпочитая переложить ответственность на них и выждать. На прощание Горбачев пожал всем руки со словами: «Действуйте!» Телефонная "изоляция" его была имитирована только для того, чтобы оградить от возможного давления со стороны Ельцина. Сам Горбачев в мемуарах упоминает, что ему было тогда предложено: «Отдохните, мы сделаем "грязную работу", а потом вы сможете вернуться», – но якобы он это отверг. Однако картина ясна: гэкачеписты «не собирались лишать Горбачева власти, а только ждали созыва Верховного Совета и возвращения Горбачева» [199].
Меры предосторожности против сопротивления Горбачева не были предприняты, поскольку ГКЧП не видел в нем противника. И Горбачев не видел в действиях прилетевших в нему 18 августа гэкачепистов угрозы себе – иначе бы приказал охране (она оставалась прежней) арестовать их. Если бы чрезвычайное положение было введено без разрешения президента СССР, он был обязан вылететь в Москву на оставленном ему самолете, но не захотел сделать это. Он мог по радио следить за ходом событий и лишь после провала ГКЧП заявил о "путче", переняв позицию Ельцина и "мiрового сообщества", созданную мiровыми СМИ... Не исключены в эти дни и телефонные или нетелефонные контакты с ним американцев с целью побудить его сыграть нужную роль. Показательно также, что 21 августа и капитулировавшие гэкачеписты, и победившие ельцинисты бросились лететь в Форос к Горбачеву – первые за защитой, вторые – для доставки его в Москву по сценарию "освобождения". Известны слова Горбачева на тогдашней пресс-конференции: «Я вам все равно не сказал всего. И никогда не скажу всего» [200]. И Ельцин обронил фразу: «Главное происходило за кулисами событий» [201].
Позже из американской печати стало известно, что Ельцину важную помощь оказало ЦРУ. Оно еще до "путча" «улучшило его личную безопасность и секретность связи, а когда начался путч, президент Буш распорядился оказать Ельцину существенную информационно-разведывательную помощь... Это помогло недееспособному Ельцину выйти из кризиса героем-триумфатором» [209]. Конкретно – ЦРУ тогда предоставило Ельцину данные перехвата переговоров ГКЧП с командующими округов и дивизий (из чего стало известно об их пассивности), а также направило в "Белый дом" связиста из посольства США со спецоборудованием, который обезпечил команде Ельцина возможность напрямую переговариваться с военачальниками и даже с командованием спецназа "Альфа", убеждая их оставаться на местах.
Разумеется, США и другие западные демократии оказали Ельцину мощную информационную поддержку и сразу объявили его действия "легитимными". Козырев, вылетевший 20 августа в Париж для координации действий, признает: «Западные посольства в Москве, по существу, перешли в режим работы на нас. Мы через них получали и передавали информацию» [207]. Многое зависело от мiровых СМИ и их корреспондентов – возможно, именно для них над баррикадой у "Белого дома" вместе с бело-сине-красными флагами был вывешен и "израильский". 21 августа Козырев в штабе НАТО в Брюсселе встретился с госсекретарем США Бейкером, который «начал беседу с поздравления» [208].
В то время ГКЧП теоретически мог бы победить и стать спасением для России, если бы провозгласил четкую патриотическую политику как против умершей марксистской идеологии, так и против западнической колонизации – за восстановление преемственности от исторической Российской государственности. Это не позволило бы Западу и ельцинским демократам представить ГКЧП как "кровавых коммунистов-тоталитаристов" и узурпировать лозунг "свободы" и российскую символику: бело-сине-красный флаг и само слово Россия. Кроме того, не надо было лгать о "болезни" Горбачева и запугивать народ нагнетанием напряженности по телевидению, вводом в столицу военной техники, что вызвало недоверие и протест несведущих активистов-западников; вместо этого надо было честно сказать народу всю правду о положении в стране и мiре, и большинство граждан это поняли бы. Но, к сожалению, деятелей такого подлинно русского уровня и кругозора, соответствующих потребностям исторического момента, в ГКЧП не нашлось. Поэтому люди, пришедшие защищать "Белый дом" от ГКЧП, видели в Ельцине «избавителя от опостылевшей социалистической серятины, волшебника, который обещает открыть дверь в чудесную страну свободы и счастья» [210], – пишет Н.С. Леонов, бывший в то время генералом КГБ.
Символическим актом конца коммунистического режима стал снос памятника Дзержинскому перед зданием КГБ ‒ истукан палача русского народа никто не пытался защитить.
Подлинный путч в эти и последующие дни совершили Ельцин и его демократы, перехватив власть у президента страны Горбачева. После ареста ГКЧП и "освобождения" президента СССР из Фороса президент РСФСР обязан был восстановить самостоятельность союзных структур. Но Ельцин уже не хотел выпускать верховную власть из рук. Уже 19 августа Ельцин издал революционный указ: «До созыва внеочередного Съезда народных депутатов СССР все органы исполнительной власти Союза ССР, включая КГБ СССР, МВД СССР, министерство обороны СССР, действующие на территории РСФСР, переходят в непосредственное подчинение избранного народом Президента РСФСР». Он фактически продиктовал Горбачеву назначения новых важнейших (силовых) министров и переехал в Кремль, поделив его помещения с Горбачевым.
Во всех регионах Ельцин стал вводить параллельные неконституционные структуры власти своих наместников (глав администрации). Горбачев не сопротивлялся; даже оставаясь главнокомандующим, он уже не мог распоряжаться армией, в которой одна часть генералитета ненавидела его за все содеянное, другая (новый министр обороны СССР Шапошников и его заместитель Грачев) была прикормлена Ельциным.
Давлению на Горбачева служил и указ 23 августа о приостановлении деятельности компартии РСФСР «до окончательного разрешения в судебном порядке»; было опечатано здание ЦК КПСС, районные парткомы, редакции партийных органов печати. Никто из многомиллионных членов компартии не выступил в ее защиту. 24 августа Горбачев распустил ЦК КПСС и сложил с себя полномочия генсека, оставшись только президентом СССР. Комплекс зданий на Старой площади, где ранее размещался аппарат ЦК КПСС, заняло правительство Ельцина.
В сентябре по предложению президента СССР и глав республик был распущен высший законодательный орган – Съезд народных депутатов СССР, уступивший место временному Верховному Совету; большинство депутатов не сопротивлялось, ибо им сохранили личные депутатские привилегии на весь положенный срок действия их полномочий.
3 октября на встрече с делегацией НАТО вице-президент РСФСР Руцкой предложил принять СССР в НАТО [212].
В сентябре–октябре в Чечне (она была автономией в составе РСФСР) генерал-сепаратист Дудаев сверг местный Верховный Совет, захватил здание КГБ и оружие, освободил преступников из тюрем и объявил мобилизацию для «ведения войны против России». Он был провозглашен "президентом независимой Ичкерии". Начались массовые убийства русских, грабежи, движение поездов прекратилось. Сотни тысяч русских были вынуждены бежать из Чечни, бросив имущество, многие тысячи были убиты, изнасилованы, взяты в рабство – и всё это при невмешательстве московской власти, которая оставила Дудаеву горы оружия, продолжала отправлять дудаевскому правительству пенсии и прочие бюджетные платы наравне с другими регионами РФ. Ельцин предал и оппозицию Дудаеву – тех пророссийских чеченцев, которые хотели прекратить безпредел на своей родине [213].
Умножились такие же изгнания и насилия над русскими в среднеазиатских республиках, начавшиеся еще в 1990 году, вспыхивали пограничные конфликты между ними самими. Разгорелась война между армянами и азербайджанцами из-за Нагорного Карабаха. Всё сильнее разгорались грузинско-осетинский и грузинско-абхазские конфликты, превратившиеся в войны.
Республики объявили своей собственностью союзные военные объекты и технику. Началось разграбление складов российской армии самими же генералами, которые продавали технику. В частности, в советских войсках в Восточной Германии этим прославились главнокомандующий Бурлаков и генерал П. Грачев, получивший кличку "Паша-Мерседес".
15 ноября правительство РСФСР указами, в нарушение закона, подчинило себе Министерство финансов СССР, Управление драгоценных металлов и камней, Гохран СССР. С 20 ноября прекратилось финансирование министерств СССР; их имущество было передано правительству РСФСР. 22 ноября под контроль РСФСР был взят Госбанк СССР. Горбачев не препятствовал этому.
1 декабря был проведен "референдум" на Украине. Бюллетени для голосования начинались с констатации «смертельной небезпеки, яка нависла була над Украйною» от ГКЧП, и, без предложения возможной альтернативы (сохранения союза с Россией), требовали лишь подтвердить «акт проголошення незалежности»... За это высказалось, если верить официальным данным, 90% проголосовавших – то есть и русскоязычное население, преобладавшее в УССР несмотря на украинизацию. Избранный украинским президентом Кравчук – главный идеолог украинской компартии, поддержавший ГКЧП в августе! – теперь выступил в роли спасителя Украины от «смертельной угрозы» москальского ГКЧП под знаменем собственной "украинской церкви" во главе с лже-митрополитом Денисенко (который десятилетиями вел аморальный образ жизни и в 1992 году был лишен сана).
8 декабря в Беловежской пуще Ельцин, Кравчук и Шушкевич (при активном участии Бурбулиса, Гайдара, Шахрая, Козырева, Илюшина) подписали соглашение, что «Союз ССР как субъект международного права и как геополитическая реальность прекращает свое существование», и провозгласили Содружество Независимых Государств с признанием внутрисоветских границ между ними как государственных. За пределами "Российской Федерации" иностранцами на своей земле (Крым, Донбасс и Новороссия, южная Сибирь) оказались около 25 миллионов русских (это по паспорту, а по самосознанию вместе с малороссами и белорусами – вдвое больше); оказались разделенными также армянский народ и осетинский; вопреки их воле были от России отделены абхазы. Права разделенных и отделенных народов никак не были обговорены расчленителями. Они вообще действовали в нарушение существовавшего законодательства и Хельсинкского Акта (1975) о неизменности государственных границ СССР. Этот принцип был не раз подтвержден, как, например, на аналогичном совещании в Вене в 1989 году. Но тут его нарушило само правительство Российской Федерации – в ущерб русским интересам – из личных эгоистичных соображений. Госсекретарь Бурбулис о цели Беловежского путча сказал: «Да неужели Вы не понимаете, что теперь над нами уже никого нет!» [216].
Ельцин так описывает свои чувства в момент расчленения исторической России: «Вдруг пришло ощущение какой-то свободы, легкости... Я почувствовал сердцем: большие решения надо принимать легко...» [217] Большое и легкое решение было отпраздновано большим застольем. В своих воспоминаниях Буш отметил, что Ельцин позвонил ему прямо из охотничьего домика в Беловежской пуще и заявил: «Горбачев еще не знает этих результатов... Уважаемый Джордж... это чрезвычайно, чрезвычайно важно. Учитывая уже сложившуюся между нами традицию, я не мог подождать даже десяти минут, чтобы не позвонить Вам» [218].
После этого путча западные демократии поддержали на всей территории бывшего СССР явно нелегитимные режимы бывших вождей КПСС. Все они перекрасились в демократов, самоутверждаясь на антирусской националистической идеологии – с поощрения США. Шеварднадзе захватил власть в Грузии при прямой поддержке ЦРУ [219] посредством переворота, убив сотни человек. И Москва поддержала все эти родственные по происхождению режимы, продолжая дотации им (прежде всего поставками дешевых энергоносителей) – несмотря на репрессии этих режимов против русского населения на своих территориях.
В начале декабря новый глава КГБ В. Бакатин передал американцам «схемы расположения подслушивающих устройств в здании американского посольства, а также образцы этих устройств» [221] – как символ окончания Холодной войны. На основании полученных от Бакатина данных ЦРУ вычислило советских агентов в американских фирмах, строивших посольство. Министр иностранных дел РФ Козырев заявил, что «у России теперь врагов нет», так как Россия разделяет «общечеловеческие ценности».
12 декабря Верховный Совет РСФСР ратифицировал Беловежские соглашения (незаконно, ибо такие полномочия имел только Съезд народных депутатов). В голосовании участвовало 196 человек (79% всех членов ВС), 185 проголосовали "за" (включая почти всех коммунистов), лишь 6 человек были против.
25 декабря Горбачев ушел с поста президента СССР. В виде отступных он выдвинул список, который «практически весь состоял из материальных требований. Пенсия в размере президентского оклада с последующей индексацией, президентская квартира, дача, машина для жены и для себя, но главное – Фонд... бывшая Академия общественных наук, транспорт, оборудование. Охрана». Все это Горбачев получил [222].
26 декабря верхняя палата Верховного Совета СССР – Совет республик – приняла декларацию о прекращении существования СССР как государства.
Суть ельцинской Августовской революции
Итак, в Холодной войне боролись друг с другом две оставшиеся силы из треугольника сил второй Мiровой войны. Ни одна из тех трех не была угодна Богу и не могла надеяться на Божию помощь, а та, что в конечном счете победила своих соперников, – достигла этого с помощью иной силы, сатанинской. Сатана помог победителям как наиболее пригодной системе для построения царства антихриста.
После второй Мiровой войны мiровая закулиса более всего боялась возвращения России на исторический "удерживающий" путь и вела борьбу прежде всего против этого. Вероятность этого нельзя было исключить, – но только если бы реабилитация русского патриотизма была искренней и сочеталась с полным отказом руководства страны от марксизма-ленинизма, с раскрытием его разрушительной сути и общенациональным покаянием. А поскольку этого не произошло и не преодолевался богоборческий исток марксизма, то он рано или поздно приводил к разрушительному итогу... «Яко без Мене не можете творити ничесоже» (Ин. 15:5).
Пытаясь продлить свое существование без изменения строя, режим КПСС вступил в период гниения, препятствуя развитию здоровых сил, но создавая питательную среду для гнилостных. Cтихийное народное сопротивление коммунизму без обращения к Богу выродилось в «популистский соблазн демократического общества потребления» [224] – именно это, а не угроза ядерного уничтожения, довело до саморазрушения режимы советского блока, верно подметил Аттали. При этом оправдалась пословица, что рыба гниет с головы.
Весь этот распад государства в хаос всячески поощряли правящие круги Запада. Их дело облегчалось тем, что подавляющее большинство влиятельной советской интеллигенции в условиях Холодной войны, отталкиваясь от явной лжи советской пропаганды, идеализировали западную демократию. Над здравым смыслом и инстинктом самосохранения возобладала слепая вера в то, что "Запад нам поможет", поскольку он столь же самоотверженно, как и мы, предан ценностям "свободы и демократии".
«Национальная измена советской номенклатуры, заключившей союз с Западом... была потрясающе единодушной», – признает даже апологет "советского проекта" С. Кара-Мурза [225]. (Впрочем, традиционно не упуская случая обвинить в этом противников режима, антикоммунистов.) Бывший подполковник КГБ В. Королев отмечает, что эта измена охватила даже Первое главное управление КГБ (разведку): «Подавляющее большинство разоблаченных агентов противника всегда составляли сотрудники ПГУ... Это были "дети аппарата"», стремившиеся в разведку лишь для того, чтобы работать на Западе и приобретать его материальные блага [226]. О своем нежелании защищать систему говорит и работавший в КГБ В. Путин: «Я уже понимал, что будущего у этой системы нет. У страны нет будущего. А сидеть внутри системы и ждать ее распада... Я еще оставался в органах, но потихоньку начал думать о запасном аэродроме» 227].
В ноябре V Съезд народных депутатов РСФСР утвердил государственный флаг России – бело-сине-красный, последний флаг Российской империи. В декабре Ельцин дал своим геральдистам указание готовить возвращение имперского двуглавого орла Третьего Рима в качестве государственного герба. Но это была лишь "имперская" маскировка прямо противоположной сущности совершавшейся «совместной российско-американской революции» (этими словами Ельцин в январе 1994 года охарактеризовал тогдашние события). Выбрали республиканского орла с печати Временного правительства 1917 года – без корон, державы, скипетра и без щитка с Георгием Победоносцем, поражающим змия. Верховный Совет тогда выступал вообще против "царской символики", но Центробанк заранее начал чеканить на 1992 год монеты с таким "раздетым" орлом.
Группа демократов-евреев во главе с Е. Боннэр выпустила радостное заявление, что «августовская революция в России... подводит черту также под историей последней мировой империи... государства, которое раньше называлось Российской империей, а затем СССР. Но этот свершившийся всемирно-исторический факт должны приветствовать все истинные демократы» [211]. (Независимая газета. 1991. 3 сент.)
1 декабря (в этот день прошел и "референдум" о независимости Украины в советских границах) еврейские организации торжественно отпраздновали в Московском Кремле (!) Хануку – "веселый и радостный праздник" победы своих предков над греческой властью более двух тысяч лет назад. При этом телемост соединил празднующих в Кремле евреев с Нью-Йорком и столицами других государств, придав этому событию символическое значение. Любавичский раби в Нью-Йорке возвестил, что падение коммунистического режима и празднование Хануки в Кремле – означает «скорое пришествие еврейского Мессии» [215]. На площади перед российским парламентом была установлена девятиметровая менора – еврейский храмовый светильник. В оргкомитет празднования Хануки вошли жена академика Сахарова Е. Боннэр и министр А. Козырев.
Сегодня нам ясно, почему уже в дни ельцинской Августовской революции заплакала великая святыня русского Зарубежья – чудотворная мироточивая Иверская икона Божией Матери. Ее хранитель, монах Иосиф Муньос рассказывал: «Когда я был в Аргентине... во время августовского переворота в России, я находился в местечке... куда новости очень медленно доходят, и мы не знали ничего о том, что происходило в России в тот день, но заметили, что у Божией Матери появилась слеза (икона никогда не плакала раньше)... Мы старались понять, что происходит, почему Божия Матерь плачет, и когда сели на самолет, то по дороге обратно, в Буэнос-Айрес, получили газеты и узнали о перевороте в России. И мы поняли, что из-за этого Божия Матерь начала плакать, но это очень трудно объяснить...» (Православная Русь. Джорданвиль, 1993. № 1)
Сейчас мы это объяснить уже можем.
Так в результате Холодной войны и процесса саморазложения коммунистического режима, не контролируемого вождями КПСС, но умело поощряемого извне, мiровой закулисе удалось в 1985–1991 годы, следуя известному рецепту Ницше («падающего – толкни»), толкнуть отживший свое и разложившийся марксистский строй в нужную ей сторону – не к восстановлению исторической России, а к повторению Февраля, но в сильно урезанных границах новой и разрушенной России...
Последовавшая Великая криминальная революция была неизбежной ‒ грандиозное разграбление страны, ее экономики и природных ресурсов. Попытка Верховного Совета РФ остановить это государственное преступление была подавлена расстрелом парламента из танков в октябре 1993 года, вследствие чего был установлен компрадорско-олигархический режим, эксплуатировавший страну на износ. Об этом вкратце скажем в следующей главе, а сейчас вернемся к Германии.
[190] Геллер М. История России. 1917–1995. М., 1996. Т. 4. С. 113.
[191] Правда. 1991. 20 авг.
[192] Комсомольская правда. 1991. 7 сент.
[193] Ельцин Б. Указ. соч. С. 67.
[194] Литературная Россия. 1991. № 43. 25 окт.; Вече. Мюнхен, 1991. № 43.
[195] Попов Г. Август девяносто первого // Известия. 1992. 22 авг. С. 3.
[196] Добрынин А.Ф. Указ. соч. С. 673.
[197] Московский комсомолец. 1991. 31 авг.
[198] Лебедь А.И. За державу обидно... М., 1995. С. 407-408.
[199] Общая газета. М., 1996. 15-21 авг.; Гласность. М., 1994. 18 марта; Советская Россия. М., 1994. 3 сент., 1996. 20 авг., 1997. 21 авг.; Павлов В.С. Август изнутри. Горбачев-путч. М., 1993. С. 32-66; Крючков В.А. Указ. соч. Ч. 2. С. 146-147, 160, 421-422; Горбачев М.С. Жизнь и реформы. Кн. 2. М. 558-559.
[200] Коммерсант. 1991. 19-26 авг.; Труд. 1991. 3 сент.; Куранты. М., 1991. 22 окт.
[201] Ельцин Б. Указ. соч. С. 83.
[202] Павлов В.С. Август изнутри. С. 73.
[203] Красная звезда. 1991. 31 авг.; Русская мысль. Париж, № 3942. С. 2.
[204] Московский комсомолец. 1991. 31 авг.
[205] Комсомольская правда. 1991. 5 сент.
[206] Красная звезда. 1991. 31 авг.; Литературная Россия. 1993. № 34-36; Российская газета. 1992. 27 февр.; Известия. 1991. 26 дек.
[207] Демократическая Россия. М. 1991. 23 авг.–4 сент.
[208] Там же.
[209] Hersh S. The Wild East // The Atlantic Monthly. Boston, 1994. June. P. 85; Новое русское слово. Нью-Йорк, 1994. 3 июня.
[210] Леонов Н.С. Крестный путь России. М., 2002. С. 291.
[211] Независимая газета. 1991. 3 сент.
[212] Ельцин Б. Указ. соч. М. 1994. С. 135.
[213] См.: Комиссия Говорухина. Заключение парламентской комиссии по исследованию причин и обстоятельств возникновения кризисной ситуации в Чеченской Республике. М., 1995.
[214] Комсомольская правда. 1991. 6 дек.; Зенькович Н. Тайны уходящего века. М., 1998.
[215] Chanukah Around The World // The Jewish Press. New York. 1991. Dec. 6; Zweites Deutsches Fernsehen. Auslandsjournal. 15.6.1992.
[216] Цит. по: Наш современник. 1994. № 3. С. 115.
[217] Ельцин Б. Указ. соч. С. 151.
[218] Независимая газета. 1998. 19 дек.
[219] Новое русское слово. 1993. 11 и 14-15 авг.
[220] Новое время. М., 1991. № 36. С, 39; Голос. № 49. С. 9.
[221] Рабочая трибуна. М., 1991. 17 дек.; Правда. 1991. 19 дек.
[222] Ельцин Б. Указ. соч. С. 159.
[224] Аттали Жак. На пороге нового тысячелетия. М., 1993. С. 22-23.
[225] Наш современник. 2000. № 6. С. 194.
[226] Огонек. 1990. № 43.
[227] От первого лица. Разговоры с Владимиром Путиным. М., 2003. С. 75-76.
Вывод советских войск из Германии
В 1970‒1980-х годах Группа советских войск в Германии (ГСВГ) была наиболее мощным и боеспособным оперативно-стратегическим объединением советских вооруженных сил, которое предназначалось для совместных с участниками Варшавского Договора военных действий на европейском театре. В ГСВГ входило несколько общевойсковых и танковых армий, воздушная армия, соединения и части родов войск, специальных войск и тыла. Войска были полностью укомплектованы и оснащены самым современным вооружением. В них насчитывалось более 1,5 млн человек и 111 тысяч единиц вооружения и военной техники.
В июне 1989 году ГСВГ была переименована в Западную группу войск. К тому времени в Восточной Европе размещалось примерно полмиллиона наших военнослужащих, а также несколько сотен тысяч гражданских лиц, которые подчинялись Министерству обороны. Они находились в ГДР, Польше, Чехословакии и Венгрии. В Европе находилось около 9 тысяч советских танков, почти 6 тысяч артиллерийских орудий, 12 тысяч бронемашин, почти 2,5 тысячи единиц военной авиации.
12 сентября 1990 года министры иностранных дел шести государств (ФРГ, ГДР, США, Франция, Великобритания и СССР) подписали окончательный договор об объединении двух частей Германии. В этом документе пребывание советских войск в Восточной Германии было названо временным. СССР принял на себя обязательство вывести их полностью до конца 1994 года.
Думаю, что советские солдаты были рады вернуться в Союз, ведь стран своего пребывания они почти не видели, в основном сидели на казарменном положении почти как заключенные. С местным населением даже у офицеров контактов не было. Во время учебы советским студентом в Йенском университете в 1970-е годы мне довелось однажды побывать на групповой "экскурсии" в одном из воинских гарнизонов, куда из Москвы приехали известные артисты кино ‒ впечатление было удручающим: эти артисты старались сделать свою программу как можно пошлее в политическом стиле Кукрыниксов и со скабрезными шуточками "ниже пояса", и это с воодушевлением воспринималось солдатами... Таковы были их, наверное, самые яркие развлечения...
«С учётом членов семей офицеров и обслуживающего персонала надо было вернуть в СССР более полумиллиона человек. Кроме того, в ЗГВ было огромное количество самой современной военной техники и 2,6 млн тонн материально-технических запасов. Только боеприпасы весили более 650 тысяч тонн. В том числе были и ядерные боеголовки, которые надо было переправить в Союз в первую очередь.
Перевезти всю эту массу людей, техники и грузов планировали железнодорожным и морским транспортом с 1991 по 1994 год включительно. Но от перевозок по железной дороге едва не пришлось отказаться. Польша поставила условие отремонтировать все мосты по пути следования воинских эшелонов. Кроме того, проезд каждой оси вагона через территорию страны поляки оценили в четыре тысячи западногерманских марок.
Сумма была абсолютно нереальной. На покрытие всех транспортных расходов Германия выделила всего 1 миллиард марок. Руководству ФРГ удалось убедить Польшу умерить свои меркантильные аппетиты. И 30 сентября 1994 года последний из 15 тысяч воинских эшелонов был торжественно отправлен с берлинского вокзала Лихтенберг.
Но основная нагрузка легла на морской транспорт через порты Ростока и Рюгена. Да ещё был смешанный сухопутно-морской способ переброски войск ‒ паромами от немецкого порта Мукран до Клайпеды и далее самоходом через Литву.
Проблемы транспорта были далеко не единственными при проведении такой масштабной операции. Людей надо было обеспечить на Родине жильём. Первоначально войска планировали выводить по мере того, как для них будут построены дома. Но из 15 млн марок, обещанных на эти цели правительством ФРГ, было получено только 8 млн. На них было построено всего 45 тысяч домов. А более 170 тысяч семей офицеров остались без крова над головой.
Кроме Западной Группы Войск одновременно выводились войска из Польши, Чехословакии, Венгрии и даже Монголии. Всех обеспечить жильём было вообще не реально. Нередко воинские части выводили в чистое поле.
Строительство начинали в западных районах тогда еще единой страны. А завершали его, когда прибалтийские республики, Украина и Белоруссия стали независимыми государствами. И кого заселять в построенные дома ‒ решало уже руководство этих республик. Обеспечивать жильём бывших советских офицеров совсем не входило в планы прибалтов.
К тому же вся страна погружалась в разруху. Повсеместно закрывались заводы и фабрики, а их работники были вынуждены искать случайные заработки. И самой большой категорией среди безработных оказались бывшие военные, ставшие "ненужными".
Зато в угоду Западу вывод войск закончили даже на четыре месяца раньше запланированного срока. Завершением его считается церемония, проведенная 31 августа 1994 года. Это историческое событие было отмечено прощальным парадом перед монументом советскому воину-освободителю в Трептов-парке в Берлине, на котором присутствовали президент РФ Ельцин и канцлер Германии Коль. На торжественной церемонии в Трептов-парке собралось более 3 тысяч зрителей. Ельцин выразил уверенность, что этот день войдет в историю "и России, и Германии, и всей Европы" и что теперь возможен переход российско-германских отношений в новое качество на основе достигнутого взаимного доверия. Вечером в парке прошел праздничный концерт российских и немецких артистов.
Глава президентской охраны Александр Коржаков, впоследствии угодивший в опалу, был участником тех событий в Берлине, которым в своих воспоминаниях "Борис Ельцин. От рассвета до заката" посвятил отдельную главу.
По словам Коржакова, канцлер Германии Гельмут Коль с первых минут церемонии понял, что российский лидер находится в нетрезвом состоянии, и всеми силами старался его поддержать ‒ причём не только в переносном, но и в прямом смысле.
«Самый страшный момент наступил, когда началось восхождение руководителей двух государств к памятнику воина-освободителя в Трептов-парке. По высокой длинной лестнице они медленно двинулись вверх. Члены российской делегации застыли в напряжённом ожидании. На шаг позади Ельцина поднимался старший адъютант Анатолий Кузнецов. Толю я подробно проинструктировал и предупредил, что президент в любой момент может споткнуться, оступиться, потерять сознание на виду у публики и прессы…» — пишет главный охранник президента.
Вышедший на улицу Ельцин заметил стоящих за оцеплением немецких неонацистов, проводивших свою акцию, и решил с ними пообщаться. Здесь Коржаков встал на пути президента, что разъярило Ельцина, который разорвал галстук на шее «обидчика». Пока глава президентской охраны переодевался, глава России дорвался до дирижёрской палочки…
Остановился Ельцин только тогда, когда пыл иссяк вместе с силами… Среди сопровождающих лиц не нашлось никого, кто сумел бы предотвратить берлинской позор…»
После вывода войск в Восточной Германии оставалась хорошо развитая инфраструктура, в которую Советский Союз вкладывал средства в течение 45 лет. Войска располагались в 777 военных городках, в которых находилось более 36 тысяч зданий и сооружений. Казармы, парки для боевой техники, склады и арсеналы, аэродромы, заводы, подсобные хозяйства, котельные и госпитали с самым передовым по тому времени оборудованием, школы, пионерские лагеря, санатории, торговая сеть, дома офицеров, телевизионные центры, комбинаты бытового обслуживания и клубы.
Стоимость всего этого имущества никто не подсчитывал. Навскидку называли сумму в 28 млрд долларов. Но это весьма приблизительная оценка. А в конечном итоге Россия получила в качестве компенсации всего лишь 550 млн марок (или около 385 млн долларов). Почему так произошло?
Ни Горбачёв, ни Ельцин не старались извлечь максимальную прибыль от продажи этой недвижимости. Они хотели как можно быстрее избавиться от нее, пусть даже за символическую цену. А благополучие своих граждан в полуразрушенной стране их волновало не сильно.
Кроме того, в идеологии страны господствующие высоты захватили такие понятия, как предпринимательство и коммерция. Эти веяния проникли и в Министерство Обороны РФ. Группа войск сразу обросла многочисленными коммерческими фирмами, на баланс которых передавали самые лакомные кусочки. Понятно, что прибыль этих фирм шла мимо бюджета. Так из ничего возникали целые состояния.
Ещё одна причина была в том, что финансирование частей и соединений в тот период было нестабильным и зачастую прерывалось совсем. Это вынуждало их командиров самостоятельно заниматься коммерцией, что тоже не добавляло поступлений в казну.
В конце концов, всё, что осталось от децентрализованных продаж, передали на реализацию Министерству финансов ФРГ. Понятно, что Германия была заинтересована продавать объекты недвижимости по наименьшей цене. К тому же, особого спроса этот товар не находил. После падения Берлинской стены многие немцы в поисках хорошей работы из Восточной Германии перебирались в Западную.
В то же время ФРГ выставила России встречный иск за экологический ущерб.
В мае 1992 года президент РФ Борис Ельцин направил канцлеру ФРГ Гельмуту Колю следующее предложение. Из общей стоимости имущества Россия получает 6 млрд марок, а остальная часть должна была покрыть встречные претензии ФРГ. Но в ходе переговоров российская сторона не проявила настойчивости и получила в качестве компенсации только 550 млн.
Так что вся инфраструктура ГСВГ-ЗГВ перешла к Германии почти даром. По поводу незаконного обогащения при продаже имущества ЗГВ в России вспыхивали коррупционные скандалы. Даже тогдашний Министр Обороны Павел Грачев и главком ЗГВ Матвей Бурлаков становились их фигурантами. Но скандалы как вспыхивали, так и затухали. И даже уголовные дела в отношении старших офицеров МО прекращались за отсутствием состава преступления.
Из того, что советские войска оставили в Германии, часть используется немцами до сих пор. Многие казармы пригодились для заселения в них беженцев из Африки и Ближнего Востока. Другие воинские части превратились в руины и были попросту снесены под ноль.
А в заключение хочется привести слова канцлера ФРГ Гельмута Коля: «Если бы Горбачев сказал ‒ дайте мне 100 миллиардов и вы получите ГДР, то мы бы ему дали эти 100 миллиардов. Ведь годовой бюджет Восточной Германии составлял 500 миллиардов».
В ГСВГ находился 21 ядерный объект различного назначения и подчинения. И когда встал вопрос о переброске всего этого боезапаса в Союз, пришлось призадуматься над этим. Ведь советская сторона в течение многих лет заявляла, что на территории ГДР атомного оружия нет. А теперь обнаружится, что есть. И немало.
Но даже если признать факт наличия ядерного оружия в ГСВГ, оставалось ещё одно непреодолимое препятствие. Законами ФРГ запрещалось перевозить радиоактивные изделия по улицам немецких городов. Тогда наши сделали вид, что перевозят в контейнерах не атомные боеголовки, а обычные медицинские приборы. Немцы же сделали вид, что поверили этому. Обе стороны были заинтересованы в скорейшем освобождении Восточной Германии от нашего ядерного арсенала. И весь он был вывезен на территорию СССР до 24 июня 1991 года.
В целом вывод советских войск из Европы, особенно из Германии, выглядел как бегство. Зачастую бросали технику, вооружение, инфраструктуру военных городков и многое другое. Особенно унизительно выглядел такой «вывод» на фоне того, что американские войска в ФРГ продолжали там оставаться, остаются до сих пор. Почему-то у тогдашнего руководства страной и командования не возникло осознанных и озвученных вопросов к американским партнёрам: А почему же вы не выводите свой контингент из Европы?..»
(Источники:
Николай Утешев. Вывод Советских войск из Германии. Как это было
Андрей Сидорчик. По главной улице с оркестром. Как Борис Ельцин опозорил Россию на весь свет)
"Нерасширение" НАТО на Восток
Казалось бы, цель НАТО по обезпечению безопасности европейских демократический государств от советской агрессии (от обещанных Хрущевым "похорон капитализма") была достигнута с развалом СССР и восточного социалистического блока. В переговорах об объединении Германии руководители США, НАТО и Германии дали еще Горбачеву устное обещание не включать в НАТО бывшие соцстраны и не размещать войска даже на территории Восточной Германии.
31 января 1990 года министр иностранных дел ФРГ Ганс-Дитрих Геншер, выступая в Тутцинге, призвал НАТО недвусмысленно заявить: «что бы ни происходило в странах Варшавского договора, расширения территории НАТО на восток, то есть ближе к границам Советского Союза, не будет». 2 февраля министр изложил свой план госсекретарю США Джеймсу Бейкеру, а 6 февраля ‒ министру иностранных дел Великобритании Дугласу Хёрду. Геншер пояснил, что предложенное ограничение было бы применимо как для ГДР, так и для восточноевропейских стран. Через десять дней после выступления в Тутцинге, Геншер повторил свои слова в беседе с министром иностранных дел СССР Шеварднадзе: «Нам понятно, что членство в НАТО порождает сложные проблемы. Однако, одно нам ясно: НАТО не будет расширяться на восток». Ещё через два дня Геншер повторил это на пресс-конференции с Бейкером в Вашингтоне: «Как я сказал, у НАТО нет намерений по расширению на восток».
Такая германско-американская позиция стала основой на переговорах 7‒10 февраля 1990 года с СССР, Бейкер тогда заявил, что США стремятся к объединённой Германии, которая останется «прочно привязанной к НАТО», обещая вместе с тем «железные гарантии того, что юрисдикция или силы НАТО не будут продвигаться на восток». Тогда же на встрече с Горбачёвым, он признал что «Советскому Союзу и другим европейским странам важно иметь гарантии того, что если Соединённые Штаты будут сохранять в рамках НАТО своё присутствие в Германии, то не произойдёт распространения юрисдикции или военного присутствия НАТО ни на один дюйм в восточном направлении», и, кроме того, спросил у Горбачёва, предпочтёт ли он объединённую Германию «вне НАТО, полностью самостоятельную, без американских войск, или объединённую Германию, сохраняющую связи с НАТО, но при гарантии того, что юрисдикция или войска НАТО не будут распространяться на восток от нынешней линии». Когда Горбачёв ответил, что «расширение зоны НАТО является неприемлемым», Бейкер согласился с этим и на состоявшейся в тот же день пресс-конференции в Москве обнародовал получившийся обмен, сказав, что США предложили, для смягчения озабоченностей «тех, кто восточнее Германии», не допустить расширения сил НАТО в восточном направлении, и заявил, что объединение Германии, согласно позиции США, вряд ли возможно без «определённых гарантий безопасности» в отношении продвижения сил или юридсикции НАТО на восток. Позднее, в своём пресс-выпуске от 13 февраля, разосланном в посольства, Госдепартамент США указал, что «госсекретарь дал понять, что США поддерживают объединённую Германию в НАТО, но готовы обеспечить, что военное присутствие НАТО не будет расширяться далее на восток».
Заверениям Бейкера вторил и ряд других должностных лиц. Так, 9 февраля 1990 года аналогичную гарантию (объединённая Германия, «связанная с НАТО» но при условии что «войска НАТО не пойдут на восток дальше, чем они располагаются») предлагал заместитель советника президента США по национальной безопасности Роберт Гейтс в своём разговоре с главой КГБ СССР Крючковым. 10 февраля 1990 года состоялись переговоры между советской и западногерманской сторонами, на которых заверения о нерасширении НАТО давали канцлер ФРГ Коль и министр иностранных дел ФРГ Геншер. По итогам переговоров с Колем советское руководство дало добро на создание валютного союза ГДР и ФРГ, ставшего первым шагом к объединению Германии. А 13 февраля 1990 года на конференции в Оттаве советское руководство согласилось на американские предложения по переговорам в формате «2+4» о решении вопросов безопасности в связи с объединением Германии. (Источники указаны в Википедии)
Такие же уверения были даны в начале правления Ельцина.
В связи с 75-летием НАТО Архив по национальной безопасности (National Security Archive) при Университете имени Джорджа Вашингтона опубликовал рассекреченные документы правительства США ‒ переведенные на английский язык два документа из Государственного архива РФ ‒ отчеты о встречах бывшего генерального секретаря НАТО Манфреда Вернера с председателем Верховного Совета РФ Р. Хасбулатовым в феврале 1992 года в Москве и министра обороны США Уильяма Перри со председателем Госдумы И. Рыбкиным в Вашингтоне в марте 1994 года.
Из отчета о встрече Вернера с Хасбулатовым следует, что генсек НАТО заявил: «Наш общий интерес заключается в том, чтобы в России была стабильность, потому что сверхстабильность в России ‒ это очень хорошо для Европы», отметив, что НАТО «заинтересована и стремится к процветанию России», а ее «успех во всех сферах стал бы успехом» для всех. «Мы не намерены вмешиваться во внутренние дела России, равно как и во внутренние дела других суверенных государств ‒ членов СНГ». Он подчеркнул, что в альянсе приветствовали бы присоединение России и всех других участников СНГ к "Совету североатлантического сотрудничества". «Мы очень заинтересованы в установлении более тесных связей между солдатами, а не только контактов между политиками. Мы в высочайшей степени уважаем солдат бывшего СССР, а ныне СНГ», ‒ сказал Вернер. (https://news.mail.ru/politics/60531987/)
В конце 1991 года Ельцин обратился к альянсу с просьбой рассмотреть вступление России в организацию, заявив, что это его «долгосрочная политическая цель». Просьба была оставлена без внимания...
И обещание не расширять НАТО на Восток не было "зафиксированным письменно", ‒ заявили позже западные руководители, когда продвижение НАТО дошло до границ РФ. Об этих этапах расширения скажем в последних главах книги. А в следующей главе продолжим «совместную российско-американскую революцию» (Великую криминальную) в сравнении с тем, как происходили преобразования и, в частности, приватизация в Восточной Германии.
(Постепенно будут вноситься уточнения и дополнения, поэтому при заимствовании текста его следует брать в свежем виде с "Русской идеи". В следующей главе: 32. Великая криминальная революция в РФ и приватизация в ГДР)